Текст книги "Лед"

Автор книги: Сара Дёрст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Двадцать три

Широта 63º 54' 53'' N

Долгота 125º 24' 07'' W

Высота 1301 фут

– ОЙ, ОЙ, ОЙ.

Касси отдирала от кожи одежду – грязь и засохший пот намертво приклеили пижамные штаны к ее ногам. Это было все равно что срывать пластырь. Она поморщилась: ее тело покрывали пятна крови от тысячи царапин и синяки самых разных цветов, от фиолетового до желтого. Как очаровательно. Она включила душ, и вода заструилась из расщелины, чтобы затем устремиться в пространство между корнями на полу. Касси вздрогнула, нырнув под струю.

Грязь стекала с ее ног, и вода окрашивалась в бурый. Отец Лес сказал ей, что свежую одежду она найдет в шкафчике в ванной, поэтому она решила ополоснуть свои пижамные штаны и шелковые подштанники. Даже с учетом снотворного чая, который, надо признать, дал ей выспаться (а она давно в этом нуждалась), старичок оказался гостеприимным хозяином. Она чувствовала себя постояльцем отеля; впрочем, представляла это лишь в теории – ей не случалось побывать ни в одной гостинице. Касси терла кожу куском мыла с запахом хвои. Ох, как она скучала по ощущению чистоты! Она вымыла волосы. На пол душа шлепались комки травы; она заметила, что среди них были и водоросли.

Она потрясла волосами и забрызгала все стены. Отец Леса должен быть причислен к лику святых, подумала она. Наконец-то Касси снова чувствовала себя человеком. Первое, о чем она попросит Медведя, когда все закончится, – это сделать новую ванную. Она воображала, как они рука об руку станут восстанавливать замок.

Касси блаженно потянулась, упиваясь мечтами и наслаждаясь горячей водой. И почувствовала какое-то колыхание в области желудка.

Руки ее метнулись к животу. Снова трепет. Будто внутри нее кто-то махал крыльями. Касси схватилась за стенку душа, и колени у нее подогнулись.

О нет. Нет, нет. Как это – у нее будет ребенок? Она свернулась калачиком у покрытой корой стены. Под струями воды волосы ее прилипли к коже. Она не была готова стать матерью!

И у нее отлично получалось не думать об этом. Но ребенок не станет ждать, пока она свыкнется с мыслью о материнстве. Каждый день он все ближе подходил к рождению.

Она заставила себя сделать глубокий вдох. Надо сохранять спокойствие. Медведь ей поможет. Она не будет одна. Он будет знать, что делать с ребенком – с ребенком-мунаксари. Как только они окажутся вместе, то смогут встретить реальность лицом и лицу.

Касси поднялась на ноги и вытерлась полотенцем из плетеного папоротника. Оно рассыпалось у нее на коже. Ей надо всего лишь вовремя отыскать Медведя, и все будет хорошо. С помощью Отца Леса все будет хорошо.

Касси вытащила из шкафчика одежду: та оказалась платьем из лифа цвета зеленой листвы и бесформенной юбки, бурой, точно древесная кора. На пол выпала пара хлопкового белья. Касси уставилась на платье. Никто не станет бегать по бореальному лесу в юбке. Она порыскала в шкафу, не найдется ли чего-нибудь еще. Но обнаружила только кукольного вида тапочки. Они были еще хуже платья – в лесу они просто рассыплются на кусочки. И о чем только думал Отец Лес?

Касси посмотрела на свою мокрую одежду, висящую на ветке-сушилке. Выбора у нее особого не было. Если она не хотела разгуливать голышом, придется надеть платье. Она надела его и хмуро оглядела себя.

– Просто смехотворно, – сказала она вслух.

Она натянула свои старые муклуки и пошла искать Отца Леса. Нашла она его снаружи, по пояс в папоротнике. Касси наступила на поющий камень, и старик с лучезарной улыбкой обернулся:

– Хорошо спалось?

– Я прекрасно отдохнула и готова идти дальше, – объявила она. – Спасибо за гостеприимство.

Про платье она решила не упоминать. Может, у него больше ничего и не было. Если бы она и влезла в его крошечные штанишки, то они послужили бы ей шортами. Нельзя быть неблагодарной; он и так столько всего делает для них с Медведем.

Лицо его сморщилось, как чернослив:

– Не сейчас!

Она почувствовала, как в ней заворочался ребенок; она не хотела медлить ни минуты.

– Почему нет?

Отец Лес махнул в сторону папоротников:

– Они готовы дать семена.

Она задерживается из-за папоротников? Не для того Касси пересекла Арктику, чтобы какие-то папоротники ее остановили.

– Меня ждет Медведь.

– А вот папоротники ждать не могут.

Сжав зубы, она напомнила себе, что он все-таки кормил ее и предоставил одежду. Немного поработать в саду будет честной платой за его труды.

– Отлично, – пробормотала она сквозь зубы. – Дайте я вам помогу.

Он улыбнулся, щурясь, точно Санта-Клаус. Встав на колени, он показал ей, как собирать семена с обратной стороны листьев, разбрасывать их по участку и сверху засыпать ровным слоем сосновых игл. Он был похож на ребенка, что показывает новую игрушку.

– Это вполне могут сделать гравитация и ветер, знаете ли, – сказала Касси.

– Ты так наивна, – ласково отозвался он. – Это просто умиление какое-то.

Она нахмурилась.

– Я покончу с папоротниками, и мы пойдем к Медведю. – Склонившись над растениями, она стала отскребывать семена короткими ногтями и швырять их на открытые участки.

– Отлично, отлично, – сказал он, наблюдая за ней.

Толку в этом не было никакого; все равно что срывать осенние листья. Касси скребла и разбрасывала, скребла и разбрасывала, стараясь работать как можно быстрее. Медведь ждал ее. Она представляла, как он шагает по клетке, а тролли тычут в него палками и смеются. Как отвратительна была ей мысль о том, что он заперт в ловушке и беспомощен! Она скребла так быстро, что рвала нежные листья.

Насвистывая себе под нос, Отец Лес неторопливо склонялся над папоротниками, выковыривал семена по одному, рассматривал каждое в косых лучах солнца, оглядывал участок и складывал семечки на землю. Касси хотелось потрясти его. Ей пришлось закусить губу, чтобы не закричать, чтобы он поторопился.

Касси проработала и в обед, и в ужин. Отец Лес приходил и уходил, то спеша по своим делам мунаксари (или, как думала Касси, ему просто надо было часок-другой почесать локоть). Она вставала и вытягивалась, разминая спину и морщась, а он нюхал розы, что обвивали одно из окон домика. Он разворачивал лепестки, чтобы цветок полностью раскрылся. Этот старик, решила Касси, просто киннак, безумец. Но раз он приведет ее к Медведю, то ей все равно. Она закончила с папоротниками.

– Теперь мы можем идти?

Отец Лес с мастерством художника прилаживал лепестки один к другому:

– Все семена разбросаны?

Она оглядела двор:

– Да.

Он указал на лес:

– А те?

Касси бросила взгляд через плечо: там, за частоколом, простирался бореальный лес.

– Да вы, наверно, шутите.

* * *

Он оставил ее смотреть на лес в одиночестве. Касси снова почувствовала, как внутри зашевелился ребенок, и машинально положила руки на живот. Если она будет послушной, то этот киннак поможет ей найти Медведя. Седна сказала, что он поможет. Даже сова сказала, что на него можно положиться и что он сделает все, что будет в его силах.

И впервые она задумалась над тем, что бы значило это «все».

Она повернулась лицом к домику. Тихий и безмятежный, он словно сошел с картинки. Янтарный свет незаходящего солнца согревал крышу. Она не хотела больше провести ни единой ночи без Медведя. Отцу Лесу придется это понять.

Она прошагала в домик и прошла сквозь кухню. Старик сидел в деревянном кресле-качалке в гостиной. Когда она вошла, он поднял взгляд:

– Уже закончила?

– Я хочу вернуть своего мужа.

– А я хочу выпить чаю, – сказал он. – Присядь, выпьем чаю и поговорим.

Он просеменил на кухню и вернулся с чайником.

– Медведя надо спасти, – сказала она насколько возможно спокойным голосом. Спасение Медведя было важнее чая, папоротников, душа и сна. Спасение Медведя было важнее всего в мире. Она прошла за Отцом Лесом на кухню. – Не подумайте, что я не ценю ваше гостеприимство, но, если Медведь проведет еще хоть секунду в замке троллей, это все равно будет слишком долго. Пожалуйста, постарайтесь понять.

Он разлил чай по двум чашкам:

– Не присоединишься?

Ей хотелось кричать от растерянности. Но она скрипнула зубами и попыталась улыбнуться:

– Если бы я не знала правды, то подумала бы, что вы нарочно меня задерживаете.

Он пошаркал к стулу из корней и присел. Не глядя на нее, старик принялся помешивать свой чай.

– Тебе нельзя путешествовать с ребенком в утробе. Риск слишком велик.

Касси застыла. Наверное, она ослышалась.

– Простите?

– Мне жаль тебя разочаровывать.

Она дважды открыла и закрыла рот, а потом сказала:

– Но я не понимаю. Вы же должны мне помочь. Предполагалось, что вы мне поможете. Русалка сказала… Мунаксари же должны быть добрыми. Вы должны сделать все, что в ваших силах.

– Так и есть. Я делаю все, что в моих силах. Нельзя рисковать будущим смотрителем.

Сидя на краешке стула и болтая в воздухе ногами, он был похож на сморщившегося ребенка.

Она сжала кулаки:

– Риск меня не волнует. Я обязана попытаться!

Ее отец не попытался, и смотрите, что случилось: она выросла без матери, а Гейл кричала по ночам.

В его морщинах залегли тени.

– Это небезопасно…

– Медведю нужно, чтобы я это сделала. – Она прошагала в гостевую спальню и вернулась со своим рюкзаком. – Мне нужно это сделать.

Вопрос обсуждению не подлежал.

Отец Лес поднялся, скрипя костями:

– Прости, но я вынужден настаивать.

– Вы – и ваше несуществующее войско? – Она направилась к двери.

Тихим печальным голосом он ответил:

– Мне не нужно войско.

Резко повернув запястьем, он отдал приказ стенам. К Касси потянулись новые побеги; они оплели ей руки. Она завизжала. Ветви все крепче сжимали ей кисти и поднимались к подмышкам. Обернувшись вокруг ее груди, они подняли ее над полом. Она брыкалась, но ноги ее колотили по воздуху. Она крутилась среди лиан:

– Отпустите меня!

– Конечно, отпущу, – ответил старик. – Как только ты поймешь, что должна остаться здесь до рождения ребенка. Твой ребенок нужен нам. – Голос его был так спокоен, что она впала в уныние. – В мире слишком мало мунаксари, а именно благодаря мунаксари этот мир и живет. Пожалуйста, постарайся понять. Я делаю это для всеобщего блага.

Касси пыталась вырваться, но побеги держали ее на весу, и она болталась, точно пугало: руки в стороны, ноги молотят по воздуху. Голова ее торчала между потолочных балок.

– Вы не можете так поступить! Не можете удерживать меня здесь.

Он взял чашку с чаем:

– Как только ты пообещаешь, что будешь хорошо себя вести, то сможешь спуститься.

Он направился к двери.

– Вы куда? – Она выгнулась и увидела, что он открывает дверь. – Вернитесь! Не оставляйте меня висеть вот так! – Она еще раз пнула воздух.

Прихлебывая чай, он вышел и закрыл за собой дверь.

Она вертелась и крутилась, без толку молотя ногами:

– Вернитесь сюда!

Она услышала звук последнего поющего камня, скрип калитки, и вот старик скрылся в лесу.

Касси пыталась раскачаться, дрыгая ногами. Ей удалось расшевелить ветви. Она качалась взад-вперед, увеличивая амплитуду.

Почуяв движение, лианы укоротились. Касси ударилась головой о потолок и выругалась. Седна, лемминг, сова, осина… Они что, знали, что Отец Лес собирается заточить ее здесь? Они нарочно сбили ее с пути, или это она умышленно их не поняла?

Касси вцепилась в побеги ногтями. Они сжали ей запястья. Ей пришлось остановиться, а то они перекрыли бы ей кровоток в руках. Она висела в воздухе, шумно дыша. Ох, Медведь, я найду выход!

Свисая с живого потолка, она крутилась медленными кругами.

* * *

Касси услышала, как Отец Лес кипятил свой утренний чай. Она не подняла головы.

– Вы должны спустить меня. Мне надо в туалет.

– Птицы и белки не пользуются туалетом. Ты мне не помешаешь.

Он перелил чай в чашку. От звука стало только хуже. Она крепко сжала ноги. Ветви перекрутились вокруг ее ног, удерживая их вместе.

– Если, конечно… – В голосе его звучала надежда. – Если, конечно, ты не решила остаться.

Барахтаясь среди лоз, она бранила его, пока у нее не закончились слова.

– Такие слова – и при ребенке, – мягко упрекнул он ее и вышел из домика.

Через несколько минут Касси пришлось прекратить борьбу. Было слишком больно. Руки чуть не выскакивали из суставов; ощущения были такие, что ее распинают. Слезы подступили к глазам, но она сморгнула их обратно. Она не станет его радовать. Он ее не победит. Ничто ее не победит: ни лед, ни море, ни тундра, ни этот треклятый лес.

Она пропустила пальцы сквозь ветви, и те в ответ обкрутились вокруг каждого пальца, обездвиживая ей руки. Она дернулась, и лианы плотнее оплели ее. «О боже», – прошептала она. В душе ее зародилась паника; она ничего не могла с ней поделать. Касси бешено замолотила руками, но поверх старых ветвей стали появляться новые. От шеи и ниже она была вся опутана корой, точно коконом.

Скоро ее накроет с головой, как тогда, в спальном мешке в бурю. Ужас бурлил у нее в глотке.

– Я больше не могу, – прошептала она. – Не могу. Не могу.

Она что угодно вынесла бы, только не это: быть связанной, беззащитной, не контролировать собственное тело. Она глубоко вдохнула, пытаясь загнать страх поглубже, но ветки сдавливали ей ребра. Она сделала еще один вдох, и лианы откликнулись, выдавливая из нее последний воздух. Все, больше сил не было.

Она взмолилась:

– Пожалуйста, не давите меня. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Лозы слегка ослабили хватку, и она сделала пару коротких вдохов. Она напоминала себе, что еще может думать и разговаривать. Ветви не опутали ей ни разум, ни язык. Касси содрогнулась, представив себе, как побеги обвивают ее язык. Дрожь, сдерживаемая коконом, была скорее легким подрагиванием. Она и не знала, что Отец Лес так могуч. Могла бы и догадаться: Медведь обладает такой же силой. Но Медведь никогда не использовал свою власть в таких целях. Когда она хотела уйти, он отпускал ее.

Лишь однажды он воспользовался своей магией без ее согласия. Она в сотый раз проиграла в голове их разговор. Он утверждал, что не так ее понял. Надеялся, что она обрадуется, когда узнает, насколько важен ребенок-мунаксари, что она будет счастлива. Теперь, когда она своими глазами увидела, как другие мунаксари реагировали на ее нерожденного ребенка, Касси наконец поверила, что он не хотел ее обмануть, использовать или предать. Может, он обманывался, но зла ей не желал.

Девять часов спустя она услышала перезвон камней. Ее неподвижный кокон, в три раза толще нее, мешал ей повернуться к двери лицом. Она увидела, как солнечный свет разлился по полу, когда открылась дверь.

– Отец Лес?

– Да, дитя мое. Как поживаешь?

В этой деревянной скорлупе она страшно вспотела, и у нее болело все, что только могло болеть: ломило ребра, кололо в мочевом пузыре, чесалась кожа. И у него еще хватало наглости спросить, как она поживает? Называть ее «дитя мое», будто благодушный священник? Она не была ребенком, и уж точно не была его.

– Вы должны меня отпустить.

Он закрыл дверь, оборвав поток света.

– Прости, но ты не оставила мне выбора.

Она слышала его шарканье, но видеть его не могла. С парализованной шеей, Касси была обречена смотреть на резные шкафчики.

– Вы совершаете ошибку, – сказала она.

Отец Лес оказался у нее на виду: он ставил на плиту чайник.

– Ты безрассудна, как и многие молодые. И раз уж так, старшие должны проследить, чтобы твое эгоистичное поведение не причинило никому серьезного вреда. Ты рискуешь жизнью мунаксари, и этого нельзя допустить.

– Медведь – мунаксари! – Почему этого никто не мог понять? Она была на их стороне, пыталась помочь одному из них! Она заставила себя говорить спокойно и размеренно. – Если вы оставите меня здесь, то обречете полярных медведей на гибель.

Она увидела на его лице жалость.

– Медведя больше нет, – мягко сказал он. – Я знаю, тебе это сложно принять, но он находится за пределами нашего мира. Он все равно что умер.

– Он не умер! – Касси дернулась, и ветви сжали ее крепче.

– Теперь тебе надо думать о ребенке. А полярные медведи и так уже давно вымирают. Смирись с утратой, и…

– Я не смирюсь. Он не умер!

Нет, он не умрет. Она и подумать о таком не могла. Это неправда. Он был в темнице и ждал освобождения, как и ее мать задолго до него.

– Вот сейчас поешь тушеных овощей, и тебе полегчает. Морковка, картошка, лук. – Он доставал овощи из шкафчика. – Помидоры. Если ты по-настоящему его любишь, то позволишь ему уйти.

– Он пообещал мне, – ответила она. – Пока душа не покинет мое тело.

Мунаксари же не могут нарушить обещание, так? Если только оно не противоречит какому-нибудь другому обещанию. Касси вспомнила бабушкину сказку: дочь Северного Ветра побила обещание отца своим собственным. Девушка почувствовала, что ее крепко схватило отчаяние. Куда крепче, чем все эти ветки.

Отец Лес почистил и нарезал овощи, а потом положил их в кастрюлю.

– Так вот чего хотел твой Медведь? Чтобы ты искала смерти – своей и вашего ребенка? Никто еще не был восточнее солнца и западнее луны.

– Неправда, – ответила она. Гейл там была, ее сдул туда Северный Ветер. Северный Ветер… Касси тихо выругалась на себя. Надо было сразу пойти к Северному Ветру. Он бы отнес ее к Медведю. Ну она и идиотка. Теперь у нее есть план. Теперь, когда она тут болтается, как кролик в ловушке.

– Нет, дитя мое. Любая попытка добраться до замка обречена на провал. Для тебя лучше всего остаться здесь. Именно этого хотел бы Медведь.

Пообещай, что не будешь пытаться.

– Он не это имел в виду!

Если любишь меня, отпусти.

– Он не хочет быть узником троллей. Он хочет быть со мной!

Она сама удивилась тому, как была в этом убеждена. В решающий момент она по-настоящему поверила, что он ее любит. От этого осознания у нее перехватило дыхание.

– Иногда плохие вещи случаются и с хорошими людьми. – Отец Лес переложил овощное рагу в миску. Он поднес еду ближе к Касси и скомандовал полу поднять его, чтобы оказаться вровень с Касси. Голову ее наводнил аромат тушеных овощей. В животе предательски заурчало.

– Все устроится к лучшему, – сказал Отец Лес. – Вот увидишь. – Он поднес ложку к ее губам. – Открывай-ка рот. Силы тебе еще пригодятся.

Рот ее заполнился слюной.

– Ну давай же, – продолжал уговаривать старик. – Ложечку за ребенка…

Касси плюнула ему в лицо.

Отец Лес вытер глаза:

– Глупое дитя. Это для твоего же блага.

– Надеюсь, у тебя случится лесной пожар, – ответила она.

Он не должен увидеть, что ей страшно.

– Ты останешься наверху, пока не придешь в себя. – Он слегка шевельнул рукой, и пол спустил его вниз. Ветви больно дернули Касси за руки, и она прикусила губу, чтобы не закричать. Старик повернулся к ней спиной и вывалил рагу обратно в кастрюлю.

Руки болели так сильно, что на глазах у Касси выступили слезы. Она поморгала, чтобы влага не мешала смотреть.

– Однажды, – сказал он, – ты поблагодаришь меня.

И старик ушел.

* * *

Той солнечной ночью Касси обмочилась. Она почувствовала, как теплая влага заструилась по бедрам и собралась лужицами у колен, где ветви сжимали ее плотным кольцом. Зажмурившись, она постаралась переключить мысли на что угодно, лишь бы не вспоминать, где сейчас находится. Она подумала о станции. Папа, бабуля, Макс… Раньше она думала, что если у нее и появится ребенок, то все они будут рядом с ней. Она представила саму себя в детстве: маленький ребенок, окруженный учеными и снегоходами. У нее было такое счастливое детство.

Утром она наблюдала, как Отец Лес копошился на кухне, поджаривая яичницу на завтрак. Касси надеялась, что у его еды будет вкус мочи. Но когда он принес и ей, она съела свою порцию.

– Вот умница, – сказал он, вливая ей в рот воды; почти вся она пролилась ей на шею и заструилась между ветвей. – Ну что, теперь ты готова слушаться?

– Я не хочу умереть от голода до того, как спасу Медведя.

Он нахмурился:

– Возможно, потом ты изменишь свое мнение.

– Я бы на это не рассчитывала.

Он снова ушел, и она висела у потолка весь оставшийся день. Не отчаяться было очень тяжело – гораздо тяжелее, чем она могла бы себе вообразить. Она думала о матери, что восемнадцать лет провела в плену у троллей. Неудивительно, что Гейл снились кошмары. Удивительно, что она вообще смогла остаться в здравом уме.

Отец Лес вернулся вечером. Она услышала звук открывающейся двери, но не смогла повернуться.

– Вы само зло, – сообщила она ему ровным, спокойным голосом.

– Неправда, дитя мое. Я блюду твои интересы.

По его велению ветви ослабили хватку, и Касси рухнула вниз. Там она лежала, уткнувшись щекой в пол, и пыталась вспомнить, как работают мускулы. Она слышала, как мунаксари опустился рядом с ней на колени.

– Мне больно смотреть на тебя в таком состоянии. Пожалуйста, одумайся. Если ты перестанешь бунтовать, то тебе у меня понравится. Ты будешь моей гостьей.

Она приподнялась на трясущихся руках. От нее страшно воняло, и юбка прилипла к бедрам. Кровь хлынула к ее онемевшим пальцам. Касси подняла взгляд на старика.

У него в глазах стояли слезы.

– Я не жестокий человек, – сказал он. – Я просто хочу как лучше для тебя и младенца. Пожалуйста, не сопротивляйся. Я тебе не враг.

Касси ринулась к двери. Ноги ее не слушались. Она сделала еще рывок, и тут ветки снова схватили ее и дернули назад, как собаку на поводке. Девушка рухнула на землю.

Клацая языком, Отец Лес сказал:

– Ну, значит, в другой раз.

Он перешагнул через нее, и она услышала, как открылась и закрылась дверь в спальню.

– Ох, Медведь, – прошептала она. Как же ей теперь его спасти? А кто спасет ее саму? Если она пробудет среди этих ветвей еще хоть день, она просто сойдет с ума. Касси бы выдержала что угодно – любую муку, любые тяготы, – но только не эту ужасающую беспомощность. – Прости меня.

Ей надо было спастись от ветвей.

Тихий голосок в ее голове твердил, что, как только она освободится, она сможет втереться к Отцу Лесу в доверие, усыпить его бдительность и сбежать, когда он будет меньше всего этого ожидать. Она попыталась убедить себя, что в этом состоит ее план, а не оправдание теперешнего бездействия.

Казалось, она предает своего мужа, предает своего отца, и, что самое худшее, предает свою мать. Ее тошнило от одной мысли об этом. Но суставы ее ломило, а мышцы горели.

Она услышала, как Отец Лес зашел на кухню. Он переступил через нее и пошел ставить чайник.

– Ладно, – прохрипела она. – Твоя взяла.

Он заулыбался, как персонаж детского мультика:

– Освободите ее.

Побеги отступили, и на этот раз Касси не стала бежать. Она тихо лежала на полу, говоря себе, что это часть ее плана. Но ей хотелось плакать.