Текст книги "Разговоры по душам"
Автор книги: Сандра Мэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
– Ты же знаешь, она обожает гостей. Эта дамочка из Чикаго грянулась в обморок из-за безобидного пса, так что при виде Офелии она и вовсе с катушек слетит.
– Дядя Кларенс, это ты кормил Офелию из бутылочки. Для всего остального мира она – медведь. Маленький, но вполне упитанный. А что до Бонуса, так ему тоже не стоило прыгать на приезжих из-за угла. В пятницу приедут остальные гости, не хватало еще с ними проблем.
– Ха! Знаю я этих гостей! Малахольные дамочки пенсионного возраста и старые девы с глазами на мокром месте.
– С чего ты взял? Там будут и мужики.
– Наверняка импотенты и неврастеники.
– Да почему?!
– А кто еще может читать всю эту розовую чушь? «Бриллиантовый переполох»! «Любовный напиток»! «Под покровом страсти»! Умереть можно.
Мэтт подозрительно прищурился.
– Ты что, читал?
– Нет!!! Упаси меня бог. Но Рози сказала, что книжки этой Хатауэй сейчас в бестселлерах. Поскольку Рози не может знать ни о чем, кроме как о той муре, которую сама читает, я и делаю вывод, что это либо любовные романы, либо крутые детективы из тех, где главного злодея дырявят из пулемета, а он еще успевает произнести пару страниц текста. На детективщицу эта моль белая не тянет, остается любовь. Тьфу!
– Она не моль! Она известная писательница. И вполне симпатичная девушка…
– Втюрился! Чтоб мне провалиться, ты положил на нее глаз!
– Ничего подобного. А вот что ты на нее взъелся, мне даже интересно.
– Да не взъелся я. Просто у нас мало людей и совсем не лучшие условия. Да-да, я понимаю, они хорошо платят и все такое, но что, если мы засыплемся?
– Типун тебе, дядя Кларенс…
Пришлось сбежать и из кухни. Отловив на улице Бонуса, Мэтт повел встревоженного пса к вольеру, а в голове у него крутилась всего одна мысль. Кто такой Брюс?!
3
«…Брюс осторожно погладил приклад. Главное – слиться с оружием в единое целое. Это как любовь между мужчиной и женщиной. Надо слиться воедино и понять, о чем думает тот, второй. Чего хочет. Что ему нравится. Стать тем, вторым, хотя бы на время.
Винтовка хотела убивать. Она больше ничего не умела. Брюс навел на сереющую тьму прицел и замер. Вот шевельнулся клочок тьмы. Вот от нее отделился смутный силуэт…
Наверху – голова, в середине – живот, так учил инструктор. Лучше всего стрелять туда, меньше возни. Если вам нужно взять языка, тогда палите очередью ниже середины.
Языка нам брать не нужно. Нам нужно уйти из леса живыми.
Выстрел. Вскрик. Силуэт осел на землю. Рядом нарисовался второй силуэт – Брюс снова нажал на спусковой крючок. Выстрел. Вскрик. Тишина…»
Сэнди сновала по комнате, развешивала вещи, расставляла косметику – а Триш стояла возле окна и задумчиво смотрела на желто-багряное море листвы, расстилавшееся до самого горизонта.
Не о лесах Монтаны думала она сейчас. Перед ее мысленным взором стоял хозяин гостиницы «Тихая дубрава». Высокий, атлетически сложенный парень с шапкой русых волос, с пронзительными синими глазами, с тонким белым шрамом на загорелой щеке…
Брюс Неотразимый. Брюс Хоук. Герой ее романов. Напарник и любовник Миранды Секстон.
Удивительно, какие штуки иногда выкидывают наши подсознание с воображением. Ведь Брюса она придумала в своей тихой квартирке, два года назад, и никто, никто из ее знакомых мужчин даже близко не был похож на него – собственно, поэтому она его и придумала.
Ее Брюс был воплощением женской мечты об идеальном мужчине. Великолепный и бесстрашный, он наповал сражал всех теток в радиусе трех миль от себя, но потом всегда возвращался к Миранде – дикой кошке, авантюристке и красавице, в чьих серых глазах загадочно поблескивал дьявольский огонь, и чье тело было создано для любви…
Хозяин «Тихой дубравы» был не просто очень похож на книжного персонажа. Он БЫЛ Брюсом, и это немного пугало.
Вернее, это напугало ее до смерти, когда она открыла глаза после сегодняшнего обморока и увидела над собой его лицо. А вслед за испугом пришло совсем иное чувство.
Она поёжилась, вспомнив, каким странным огнем зашлось в гостиной ее тело, как загремела в ушах кровь, как налились жаром руки и ноги. Все из-за близости этого парня с синими глазами! Но почему?
Триш привыкла жить одна. К тридцати годам она честно ознакомилась с интимной стороной жизни человека, пережила пару в высшей степени пристойных романов, закончившихся ничем, а именно расставанием, и полностью успокоилась. Она не ощущала своего одиночества, она ощущала исключительно удовлетворение своей замкнутой размеренной жизнью.
И уж конечно она никогда не переживала таких острых, ярких приступов физического желания. Именно поэтому сегодняшняя реакция ее и напугала до такой степени.
Триш еще раз прокрутила в памяти сегодняшнюю сцену – и издала тихий стон отчаяния. Надо же было выставить себя такой идиоткой! Сначала брякнуться в настоящий обморок при виде собаки, потом открыть глаза и лепетать «Брюс… о, Брюс…»!
Она почувствовала, как румянец стыда заливает ее лицо. Если она что в жизни и ненавидела, так это дурацкие ситуации. Сегодняшняя – из их числа. Нет, она вовсе не считала себя какой-то особенной, наоборот, всегда старалась объективно оценивать собственную деятельность, но сегодня ей удалось выставить себя на посмешище, создав образ слащавой истерички, избалованной городской идиотки. Писательница!
Триш неожиданно разозлилась на несчастного йорка, который, вероятно, давно уже почил с миром. Если бы не его истеричный выпад двадцать лет назад, Триш ни за что бы не упала в обморок при виде лохматого черного пса…
Она вспомнила оскаленные белые клыки громадной зверюги и немедленно ощутила знакомую слабость в ногах. Да, суперагентша из нее получится – супер! Миранда Секстон, которая боится собак! Нонсенс.
Сэнди закончила с вещами и бодро поинтересовалась:
– Ну и как тебе здесь? Скажи, шикарное местечко?
– Д-да. Нет, правда, здесь замечательно. Очень красиво вокруг.
Сэнди озабоченно прищурилась.
– Ты уверена, что ты в порядке, Триш? Ты чертовски бледная. Может, ты все-таки ударилась при падении? Голова не болит?
– Да нет же! Перестань мне напоминать об этом позоре.
– Ничего позорного не вижу. И вообще, жаль, что ты этого не видела. Могла бы сунуть в новый роман. Очень… запоминающаяся сцена.
– Какая еще сцена?
– Ну как же: сначала из-за угла дома вырывается огромное чудовище, героиня издает жалобный крик и падает как подкошенная, а через мгновение из-за того же угла выскакивает мужественный красавец со шрамом на щеке и подхватывает бездыханную героиню на руки, словно перышко. Ее головка покоится на широкой бронзовой груди героя, и он бережно несет ее в дом, которому суждено стать колыбелью их грядущего светлого чувства…
– Вот я знала, что ты презираешь любовные романы, но не знала, что и меня тоже!
– Неправда! Я считаю, что ты лучшая в своем жанре. Но согласись, описанный эпизод прямо просится на страницы? Он так к тебе бросился…
– Наверняка испугался последствий. Судебного преследования, например.
– Злая Триш Хатауэй! Так ты договоришься до того, что я испугалась потому, что ты платишь мне зарплату.
– Повод не хуже многих других. Прости, прости, это я лишнее говорю. Да и к мистеру Саймону я несправедлива.
– Да уж. Он так бережно тебя ощупывал…
– Что-о?
– В смысле осматривал. На предмет телесных повреждений. Ты ему понравилась, это сразу было видно. На меня он и внимания не обратил, хотя у меня губы накрашены, а у тебя – нет.
– Не болтай ерунды. Мы впервые встретились.
– Но ведь и ты тоже уставилась на него – не оторвать. Колись, он тебе приглянулся?
– Ты говоришь ужасную, ерундовую ерунду, Сэнди!
– Ты смотрела на него так пристально, что бедный Мэтт сбежал из комнаты.
– Мэтт? Вы уже накоротке?
– Триш, ты меня с толку не собьешь. Да, мы зовем друг друга по имени, потому что так проще. Почему ты на него так смотрела?
– Потому что… потому что он… А тебе он никого не напоминает?
Сэнди наморщила нос и честно подумала, прежде чем ответить.
– Да нет… Не припомню, если честно. Вроде бы нет. Да у нас в Чикаго такие и не водятся. Косая сажень в плечах, загар ровный, от настоящего солнца и свежего воздуха, а не из солярия…
– Вот-вот. Русые волосы, синие глаза… Шрам на щеке. Никого по-прежнему?
– Прости, Триш. Возможно, у меня ранний склероз, но, думаю, я бы запомнила такого парня, если бы встречала его раньше.
– Сэнди, он же вылитый Брюс Хоук. Неотразимый Брюс. Из моих книг.
– Брюс?
– Брюс.
Сэнди еще немного подумала, а потом решительно помотала головой.
– Нет, Триш, прости, но я лично представляла себе Брюса совершенно по-другому.
Разочарование волной прокатилось внутри Триш. Ей так хотелось поделиться этой тайной с Сэнди…
– Ты уверена, Сэнди? Неужели ни чуточки?
– Нет. Точно нет. Но забавно, что ты об этом подумала.
Забавно? Только легкомысленная Сэнди может посчитать это забавным. На самом деле подобные мысли пугают. Будоражат. Возбуждают, наконец. Но забавными Триш Хатауэй не назвала бы их ни за что.
Сэнди похлопала ее по плечу и предложила передохнуть с дороги, а сама подхватила папку с бумагами и улетучилась. Триш со вздохом повалилась на широкую кровать и прикрыла глаза. Как хорошо, что впереди есть несколько дней отдыха…
Мэтт сидел и с глубоким уважением смотрел Сэнди в рот. Энергия этой маленькой рыжеволосой девушки поражала. Кажется, Сэнди ухитрилась предусмотреть все неожиданности… если не принимать во внимание тот факт, что все это мероприятие, с точки зрения Мэтта, серьезно отдавало… ну как бы помягче… полным идиотизмом.
Он очень давно уехал из большого города. Он был готов к любым капризам и неожиданным просьбам со стороны устроителей этой вечеринки, но даже не подозревал, какую обширную программу они приготовили участникам. И взрослые люди согласятся участвовать в этой чуши?
Скрывать свои мысли он тоже не любил, потому и спросил Сэнди в лоб:
– Сэнди, вы не обидитесь, если я спрошу… а они точно согласятся на весь этот…
– Бред, вы хотели сказать? – Веселая рыжая девушка хихикнула и похлопала Мэтта по плечу. – Вот сразу видно, вам даже в детстве не приходило в голову собирать автографы кинозвезд и постеры с игроками бейсбольной команды.
– Ну почему, я фантики от жвачки собирал…
– Я о другом. Вы, Мэтт, производите впечатление очень земного и самодостаточного человека. Вам нет нужды в кумирах, потому что вы твердо стоите на ногах и знаете, что еда с неба не падает, а дрова надо сначала нарубить, а потом топить ими печь.
– Ну… дело-то нехитрое…
– Не скажите. Многие люди этого не знают. И если ваша жизнь наполнена событиями от рассвета до заката, то в городах многие просто не знают, куда себя деть. Или им надоела их серенькая жизнь. Или они так и не решились на отчаянный шаг. Мало ли что еще?
– Сэнди, это вы очень издалека начинаете…
– Такие люди готовы на все, чтобы испытать хотя бы иллюзию другой жизни. Вы думаете, никто из них не знает, что пуля способна проделать в человеке дыру с кулак размером и это зрелище не для слабонервных? Знают, конечно. Но все равно запоем читают про то, как коп с простреленным ливером гонится за гангстером с простреленной ногой в течение двух глав, а потом еще и дерется с ним на краю пропасти, куда оба падают, но коп выживает. Ерунда? Ерунда. Но народу нравится.
– А мисс Хатауэй…
– Она пишет для дамочек, которым в жизни не хватило красивой и светлой любви с одной стороны и адреналина – с другой. Она хорошо пишет, поверьте мне. У нее толпы поклонников. И тут мы им предлагаем физически поучаствовать в событиях их любимого романа. Воочию увидеть героиню, которой они восхищаются. Хоть на пару дней превратиться в совсем других людей. Конечно, они согласны!
Мэтт растерянно поворошил кипу машинописных листов.
– Но ведь взрослые люди… даже пожилые, как я понял… и вдруг все эти ключи, подсказки, тайники под камнями. Детский сад!
– Вы в индейцев играли в детстве?
– Играл. Но в детстве!
– А они хотят играть сейчас.
– Ладно. Предположим, вы меня убедили. А кто это придумал в принципе? Неужели мисс Хатауэй?
– Нет, у Триш с этим проблемы. Я скромно полагаю, что это мой гениальный продюсерский финт. Насколько мне известно, больше такого нигде и никто не устраивал.
– У Агаты Кристи есть роман…
– Не расстраивайте меня. И кто ее читает, вашу Агату Кристи?
Мэтт немного обиделся за королеву детектива.
– Я читаю. А вот романов мисс Хатауэй не читал.
– Ой, как плохо-то! Совсем ни одного?
– Упаси бо… в смысле как-то не попадались.
– У меня с собой все экземпляры есть, она вам подпишет. Да ладно, между нами, вы вполне проживете и без них. Ваше дело – помочь нам с блеском провести мероприятие. Если все получится – сделаем его ежегодным, и вы войдете в долю. Только представьте: через пару лет места в «Тихую дубраву» станут бронировать на полгода вперед. Даже зимой сюда будут приезжать паломники, преклоняющиеся перед талантом Триш…
– Представляю, во что превратится лес!
Сэнди весело рассмеялась.
– Вы романтик, Мэтт. Как говорится, с таким настроением вы слона не продадите.
Мэтт усмехнулся.
– Вы правы, из меня неважный бизнесмен. Но деньги мне нужны, очень. Поэтому я готов ко всему и помогу тоже во всем. Командуйте.
– Хорошо. Как наше чудовище?
Мэтт вздохнул.
– Заперт в вольере и страшно переживает. В любом случае повторения не будет.
– Отлично. Знаете, а может, и хорошо, что вы романтик. Вам могут понравиться книги Триш. Ее главные герои – Миранда и Брюс – они такие потрясающие…
– Сэнди, скажите, а все это мероприятие… вы будете следить, чтобы все шло по плану?
– Увы – да.
– Почему же увы?
– Потому что на самом деле мне очень хочется принять во всем этом участие. Не знать отгадок, искать ключи – все это так здорово придумано!
Мэтт неуверенно улыбнулся.
– Думаю, гораздо интереснее знать отгадки. Владеть ситуацией, так сказать… а почему вам не разрешили участвовать? Ведь сама мисс Хатауэй…
– Да, она сыграет роль Миранды. Знаете, сначала она настаивала, чтобы Миранду сыграла я, но это в любом случае не получилось бы. Миранда совсем другая. Секс-бомба, авантюристка, сорвиголова…
– Думаете, мисс Хатауэй справится? Она не показалась мне сорвиголовой.
– Да, на первый взгляд – ничего общего. Но поверьте мне – Триш сама не осознает, до какой степени они с ее героиней похожи. Ведь Миранду она сама придумала, не кто-нибудь. Сопротивлялась она до последнего, но фанаты сами сделали свой выбор. Мы провели предварительный опрос, попросив их написать, какой они представляют Миранду. Совпадение с Триш почти на девяносто процентов!
Мэтт недоуменно пожал плечами.
– Тогда почему же она сопротивлялась?
Сэнди задумчиво посмотрела в окно.
– Она чувствует себя не в своей тарелке. Эх, жаль, что вы не читали книги… Триш волнуется, что не сможет достоверно сыграть Миранду. Горячая штучка, понимаете? Триш вбила себе в голову, что она не такая.
– А вы уверены, что это не так?
– Да, уверена. Просто… у Триш до сих пор не было возможности проверить это на деле. Между нами говоря, я чисто по-дружески хочу, чтобы у нее все получилось в этот уик-энд.
Мэтт осторожно кашлянул.
– Скажите, а Брюс… это еще один герой ее книг?
– О да. Пару лет назад стало ясно, что общественное мнение не одобрит Миранду, если она будет сигать из койки в койку. Значит, в каждой новой книге у нее должен быть прежний возлюбленный. Учитывая специфику профессии спецагента, пришлось придумать ей напарника.
– И им стал этот самый Брюс?
– Точно. В огне не горит, в воде не тонет. Соблазняет женщин пачками, но неизменно возвращается к своей Миранде.
Мэтт неожиданно рассмеялся.
– Сэнди, я никак вас не пойму: вы сами-то как относитесь к этим романам? То возносите творчество мисс Хатауэй до небес, то смеетесь над ним…
– Все не так просто. Литература такого сорта, конечно, дрянь. Дешевка. Но когда я начинаю читать Триш, невольно поддаюсь магии ее таланта. У нее и правда талант, Мэтт, я уверена. Она очень хорошо рассказывает. Возможно, в этих историях нет ни слова правды, но оторваться невозможно. Кроме того, Триш моя подруга.
– А кто будет изображать этого самого Брюса?
– Джейк Сколвилл, один из наших издателей. Между нами говоря, из него Брюс, как из варенья пуля, но внешне он очень даже ничего, так что бог с ним. Триш категорически отказалась выступать в паре с незнакомым человеком, хотя я предлагала нанять кого-нибудь из Голливуда. Она будет стесняться.
– А там есть чего стесняться?
– Вы меня удивляете. Это же любовный роман в первую очередь. Миранду и Брюса связывают в высшей степени пылкие отношения. Я бы сказала, на некоторых страницах страсть бьет ключом.
Мэтт против воли представил себе картину: Триш Хатауэй лежит в его объятиях, и он осыпает ее лицо жаркими поцелуями. Пульс немедленно участился, краска бросилась в лицо. Все-таки удивительно эта женщина действует на него…
Мэтт заёрзал, потом встал со стула и решительно заявил:
– К сожалению, вынужден вас покинуть на некоторое время, Сэнди. У меня еще есть дела по дому, но если вам что-то понадобится – зовите без стеснения.
С этими словами Мэтт Саймон в который раз сбежал от своих гостей в лице рыжеволосой ассистентки Триш Хатауэй.
У него действительно масса дел! Надо починить клятый топор, нарубить им дров на сегодняшний вечер, потом проверить насос – не дай бог забарахлит, – навестить ущемленного в правах Бонуса, позвонить насчет вина и минеральной воды, включить бойлер в подвале… Господи, да у него масса дел каждый день, не только сегодня. И дело совершенно не в том, что ему надоело обсуждать с Сэнди меню на уик-энд, размещение ключей и отгадок и прочую лабуду. За такие деньги он был готов обсуждать все, что угодно.
Истинная проблема заключалась в Триш Хатауэй. В том, что он не мог спокойно думать о ней, о ее серых удивленных глазах, о растрепанных черных волосах, о слабом и нежном запахе ее духов и о том, как уютно и привычно лежало ее безупречное маленькое тело в его объятиях.
К черту! И еще к черту этого исполнителя роли Брюса, с которым у Триш-Миранды должны состояться всякие страстные сцены. Мэтт не хочет думать об этом, Мэтт не будет думать об этом, Мэтт вообще не желает ни о чем подобном думать, потому что это бред собачий… Кстати, как там Бонус?
Мэтт заглянул на кухню, сказал дяде Кларенсу, где его найти, если понадобится, и отправился на хоздвор, где в большом чистом вольере лежало воплощение всех собачьих скорбей.
При виде хозяина Бонус вскочил, встал передними лапами на клетку и издал жалобный вой. Выпусти меня, мой миленький, добренький хозяин, и я никогда больше не сделаю ничего плохого, честное собачье – вот что хотел сказать этим воем Бонус. Мэтт, разумеется, ни на секунду в это не поверил. Характер Бонуса сложился уже достаточно давно, чтобы волшебным образом перемениться за час сидения взаперти.
Мэтт присел у вольера на корточки и негромко произнес:
– Извини, парень. Может быть, позже, когда все улягутся спать.
В этот момент по спине у него побежали щекотные мурашки, а Бонус с интересом уставился куда-то за его плечо. Мэтт еще не оборачивался – а уже знал, что это она, Триш.
4
«…Ее руки медленно скользнули по его груди, по животу, медленно занялись пуговицами дождевика… Через мгновение дождевик присоединился к кофте, лежавшей на земле.
Теперь Брюс обнимал ее всю, крепко, страстно, а сзади Миранда чувствовала холод каменной колонны, и от этого испытывала странное возбуждение. Внизу живота волной растекалось тепло, сладкой судорогой пронизывало бедра…
Поцелуи становились все жарче, языки сплетались в битве, и вот уже женщина пробовала мужчину на вкус, как пробуют дорогой ликер, и тепло пронзало ее тело, заставляя раскрываться подобно экзотическому цветку…
Все чувства обострились тысячекратно, трепещущие ноздри жадно вдыхали терпкий аромат их возбужденных тел, и влечение становилось необузданным желанием…
Ветер выл, швыряя в них воду горстями. Бешено переплетались в безумном танце ветви деревьев. Хаос царил над миром, и хаосом была их страсть.
Руки Брюса ласкали ее лицо, пальцы скользили по мокрым волосам. Она выглядела такой трогательной с сухими волосами и такой сексуальной сейчас, с мокрыми…»
Он медленно поднялся и повернулся к ней.
– Привет. Как вы? Любуетесь пейзажем?
– Да. Вы правы, любуюсь. Он потрясающий. Столько красок, столько воздуха… его хочется пить.
Мэтт разрывался на части. Одна из них хотела смотаться отсюда как можно дальше, другая – подойти к Триш Хатауэй и заключить ее в объятия. Мэтт не сделал ни того, ни другого, просто подошел чуть ближе и вместе с Триш стал смотреть на разноцветное великолепие раскинувшихся во все стороны лесов.
– Пейте на здоровье. Знаете, мы здесь каждый год приходим к выводу, что именно эта осень – самая красивая, но потом наступает следующая осень – и нам тут же кажется, что она переплюнула все предыдущие.
– А там – река?
– Да. И вон там – тоже она. Русло вьется вокруг горы, в одном месте чуть ли не петлю делает. Вон то пустое место – это Долина ключей, там родники бьют из-под земли. А вон за той красной рощицей – поселок лесорубов.
– Так далеко?
– По здешним меркам – рукой подать. Пятнадцать миль, не больше.
– Зимой, наверное, здесь пустынно?
– По меркам Чикаго – да, но для нас разницы большой нет. Даже наоборот – дымы поднимаются над домами, их видно издалека.
– А… дикие звери?
В ее голосе звучал искренний страх, но Мэтт понимал, что это не простой каприз. Девушка действительно не могла справиться с собой. Господи, сделай так, чтобы Офелия подольше посидела в малиннике, или где она там сейчас ошивается…
– Вообще дикие звери к жилью стараются не приближаться. В лесу я пару раз встречал волков, лисы тут так и шныряют, всякой мелочи типа барсуков вообще без счета…
– Ох… волки…
– Они не нападают без нужды, мисс Хатауэй. Только в голодные зимы, когда нет дичи… да и то редко. У нас здесь благословенные места. Я и не припомню суровых зим.
Она поёжилась, обхватив руками плечи. Потом перевела взгляд на страдальца в клетке.
– Мистер Саймон…
– Мэтт. Просто Мэтт.
– Мэтт, мне очень неудобно перед вашим псом. Он страдает, да?
Как-то она так это сказала, что Мэтт сразу поверил: ей ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НЕУДОБНО ПЕРЕД БОНУСОМ!
– Он переживет, не волнуйтесь. Это ведь не узилище с крысами… впрочем, крыс бы он передушил за три минуты, с восторгом.
– Все равно ему, наверное, невыносимо сидеть в этой клетке, ведь он вырос на свободе…
Она откинула со лба черные короткие завитки волос и опасливо присела на корточки перед вольером. Бонус несколько раз шлепнул хвостом по доскам и тихо заскулил. Мэтт усмехнулся.
– Вечером я возьму его с собой на прогулку, и он все забудет и простит. Еще раз простите, что он напугал вас. Сэнди мне рассказала про то, как вас укусила в детстве собака.
– Это было в детстве. Сейчас мне тридцать лет, и это вовсе не повод падать в обморок. Мне ужасно стыдно, но вам я почему-то не стесняюсь в этом признаться. И спасибо вам за заботу.
– Вот уж не за что. Жаль, что этот дурак вас испугал. Он большой и лохматый, но совершенно безобидный. В принципе он живет ради того, чтобы играть, поэтому всех гостей воспринимает в качестве товарищей по играм. И конечно, не рассчитывает свою силу.
Триш не уходила. Она сидела на корточках и смотрела на Бонуса, иногда бросая робкие взгляды на Мэтта. Видно было, что ей очень хочется поверить его словам, но страх по-прежнему сковывал ее тело. Мэтт решил зайти с другой стороны.
– Какая собака вас укусила тогда? Небось, ротвейлер. Или чау-чау – вот уж кто совершенно бессовестный…
Мэтт невольно ухмыльнулся. Значит, это была не очень большая собака.
– Тогда попробую угадать… Пудель!
– Хуже.
– Что может быть хуже пуделя?
– Это был Йорк.
– О…
– Еще точнее – щенок Йорка.
Мэтт с ужасом понял, что сейчас не выдержит и рассмеется, но смеяться было нельзя, поэтому он стоял и просто смотрел на Триш, а она спокойно кивнула ему в ответ.
– Не сдерживайтесь, смейтесь. Я не обижусь, правда.
– Нет, но щенок йорка – он же размером с мышь…
– С варежку. Но он в тот момент считал себя ротвейлером. Он вцепился в мою ладонь и повис на ней, а я стояла и орала на весь парк. Мне было девять лет. Я хотела с ним поиграть.
– Ну да. Это беда маленьких собачек. Окружающий мир для них слишком велик и опасен, поэтому они отыгрываются на тех, кто поменьше. На детях, например.
Триш внезапно быстро закатала рукав своего бежевого свитера и показала ему запястье. Тонкие белые линии шрамов прочертили кожу. Йорк явно готовился на крокодила.
– Для маленькой девочки это было очень болезненно и очень страшно. Зубы есть зубы, даже если они принадлежат меховой варежке.
Мэтт смотрел на Триш серьезно, без тени улыбки. Она была абсолютно права, эта писательница.
– Прости… те. Я не должен был смеяться.
– Да нет же! Это и в самом деле смешно. Просто… с тех пор у меня так и не было шанса избавиться от страха перед собаками. С каждым годом меня бесит это все сильнее и сильнее, потому что я ненавижу… слабость!
Мэтт неожиданно решился.
– Вот уж стыдиться вам точно нечего. Вы же не капризничаете. Слушайте, а хотите – я вас отучу бояться? Мы с Бонусом и отучим.
Она снова с опаской посмотрела на пса, потом перевела взгляд на Мэтта.
– Вы уверены? Я имею в виду… собаки ведь тоже чувствуют, что их боятся. Он точно не укусит?
– Точно. Я ручаюсь. Он может прыгнуть на вас и утопить в своих слюнях, может умереть от восторга на ваших глазах, но укусить – нет. Это исключено.
– Тогда для начала выпустите его из заточения.
– Вы уверены?
– Уверена, если уверены вы. Мне его жалко.
– А вы не того… в обморок снова не грохнетесь?
– Постараюсь, по крайней мере. Давайте для начала согласимся вот на чем: я войду в дом, вы выждете какое-то время, а потом выпустите Бонуса. Только мне сначала надо забрать из машины кое-какие вещи.
– Хорошо. Давайте я помогу.
– Да там ничего тяжелого. Мой ноутбук и книга, которую я читала в дороге.
Триш выпрямилась и посмотрела Мэтту в глаза.
– Я пойду. Значит, не забудьте – сначала я войду в дом. Мэтт…
– Да?
– Вы думаете, это поможет? С Бонусом?
– Во всяком случае, он лучше прочих годится на эту роль. Думаю, вы сможете избавиться от своих страхов уже к субботе.
– Это было бы замечательно. Миранда Секстон просто не имеет права бояться собак. Полагаю, Сэнди вас уже просветила насчет вечеринки?
– Да. Звучит многообещающе. Должно быть, очень весело и интересно.
Мэтт соврал, не моргнув глазом. Для Триш все это наверняка имело значение, а что до него… для него ближайший уик-энд готовил исключительно проблемы и трудности, которые ему предстояло с блеском разрешать. Час веселья наступит позднее, когда все разъедутся, а на банковском счете окажется кругленькая сумма. Что же касается отдыха – если все пройдет гладко, он сможет отправиться порыбачить. Денька на три-четыре.
– Давайте начнем сеанс собакотерапии после обеда, идет?
– Думаю, да.
Мэтт вздохнул с облегчением – про себя, разумеется. До обеда он успеет все переделать, примет душ и побреется. Сейчас он не очень-то респектабельно выглядит…
Он проводил ее до крыльца, но она медлила заходить в дом, снова пристально глядя ему в лицо. Мэтт почувствовал, как краска медленно заливает его скулы.
– Э… что-то не так?
Она вспыхнула куда жарче, чем он.
– Простите. Я задумалась… но это не повод так пялиться, я понимаю. Понимаете… вы мне напоминаете одного человека. Очень сильно напоминаете.
Мэтт немедленно помрачнел. Раз она так покраснела – с этим кем-то ее связывают весьма интимные воспоминания… или он совсем уже с ума сошел. Ревновать женщину, которую увидел впервые два часа назад, к человеку, которого вообще не видел, это, знаете ли, уже диагноз.
– Мэтт… вы не обидитесь, если я спрошу?
– Не думаю, что вы способны спросить что-то ужасное.
– Хорошо. Тогда… Откуда у вас этот шрам на щеке?
Никогда он не поймет этих малахольных созданий – женщин! Так, значит, она все утро пялится на его шрам и гадает, где он его получил?
– Честно говоря, хотелось бы похвастаться, что я получил его во время неравного боя со злодеями, но – нет. Все прозаичнее. Это ежевика.
– Еже… вика?
– Да. В глубоком детстве. Приблизительно в то же время, когда вы пали жертвой кровожадного йоркширского терьера, я решил попробовать перемахнуть на велосипеде через небольшую расселину в каньоне. В этот момент порвалась цепь… в общем, я приземлился в зарослях ежевики.
Триш хихикнула, Мэтт сурово насупился.
– Нечего смеяться! Вполне героическая рана. Тогда мне очень хотелось стать супергероем. В каком-то смысле я им стал – ведь через руль я перелетел, самым натуральным образом.
– Ого…
– О-го-го – я бы так выразился. Мама, по крайней мере, выразилась именно так. Она вынимала из меня колючки три дня.
– Ох, ладно, я пойду. Так, значит, забираю из машины вещи – ухожу в дом – пять минут – выпускаете Бонуса?
– Договорились.
Мэтт оставил ее на крыльце со смешанным чувством сожаления и облегчения. С одной стороны, ему очень хотелось быть с ней рядом, вдыхать нежный аромат ее духов, с другой – следовало держаться от нее подальше. Рядом с Триш Хатауэй Мэтту Саймону так легко было забыть, что он всего лишь хозяин маленького лесного отеля, а она – известная писательница из Чикаго…
