Текст книги "Сладкое наваждение"

Автор книги: Сандра Филд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Свобода и отчаяние, подумала она. Странная комбинация.

Стоял теплый майский полдень. Келси смотрела в окно. На Манхэттен пришла весна. Деревья в парке зазеленели клейкими листочками, на небе не было ни облачка.

Келси любила весну. Ей нравилось пробуждение природы, возвещающее о начале чего-то нового.

Но в этом году девушка не испытывала удовольствия, глядя в окно.

– Тюльпаны. – Люк вошел в гостиную и протянул ей букет. – Ты, наверное, скучаешь по дому в это время года.

Хорошая жена улыбнулась бы и поблагодарила мужа, но Келси не считала себя настоящей женой.

– Положи цветы на стол. Я поставлю их в вазу позже.

Люк с минуту молча смотрел на нее, стараясь понять, отчего она так злится.

– В чем дело, Келси?

– Уверен, что хочешь знать?

– Давай же, выскажись.

– Я трачу свое время и твои деньги, покупая красные полотенца и ковры. Я думала, что если добавить сюда цвета и уюта, пентхаус станет для тебя домом. Но я ошиблась.

– Я же сейчас здесь.

– За последние три недели ты не ночевал дома тринадцать дней. Ты в офисе до девяти, а в остальное время тебя не оттащишь от телевизора. Это ты называешь «быть дома»?

– Я уезжал по делам. Ты же умная женщина и должна понимать.

– Мы целую вечность не ходили в театр или на концерт. Ты стыдишься меня, да? Поэтому держишь меня здесь, как в клетке. Не хочешь появляться со мной в обществе, так как все знают, что я заманила тебя в ловушку.

– Что за чушь ты несешь?

– На вечеринке я слышала разговор Кларисс и еще нескольких девушек. Они обсуждали, как выгодно я разыграла карты. Я сделала тебя объектом насмешек, Люк.

Он подошел ближе и тряхнул Келси за плечи.

– Все это бред. И тебе об этом известно. Мне давно безразличны подобные толки.

– Но если ты не стыдишься меня, почему мы до сих пор не видели последний хит на Бродвее или новую выставку в «Метрополитен»?

– Не было времени.

– Это не ответ, – бросила Келси, сжав кулачки.

– Я даю тебе столько свободы, сколько возможно, чтобы ты могла общаться с сокурсниками, учиться, рисовать в своей студии.

Келси ощутила укол вины. Почему она злится на Люка, который столько для нее сделал? К черту вину!

– За пару недель ты побывал в Бангкоке, Париже, Стокгольме и Осло. Ты говоришь по мобильному чаще, чем с собственной женой. И ты называешь это «давать свободу»? Это называется «игнорировать».

– Помнишь, как назывался твой список, написанный красным маркером? – разозлился Люк. – «Список свободы», так, кажется. Я отнял ее у тебя, сделав тебе ребенка и женившись. Поэтому я хотел предоставить Келси Гриффин столько личного пространства, сколько могу.

– Я больше тебя не возбуждаю, да? Хотя ты и не спешил заняться со мной любовью после свадьбы. Вот в чем проблема.

– Ты шутишь?

– Если бы! Я ношу одежду для беременных, и теперь я для тебя не сексуальнее бегемотихи.

– Ради бога, Келси, даже когда ты будешь на девятом месяце и не сможешь видеть пальчики на своих ногах, ты все равно останешься самой желанной, самой сексуальной женщиной на свете.

– О… – Келси почувствовала, как на глаза навернулись слезы – правда?

– Только не плачь, я этого не вынесу.

– Но если я такая желанная, почему мы не занимаемся любовью? Ты спал со мной после свадьбы лишь однажды, Люк. Однажды.

– Думаешь, это легко? – Мужчина отвел взгляд. – Я умираю оттого, что не могу прикоснуться к тебе.

– Тогда зачем все это?

– Я теряю голову, когда ты рядом. Это может навредить тебе и ребенку.

– Но в книге о беременности написано, что секс не мешает развитию малыша. Он даже полезен.

– Тот, что между нами? Столь безудержный и горячий? Не думаю.

– Значит, женившись, ты решил соблюдать дистанцию? И даже не поставил меня в известность? Ты не имел права так поступать.

– Хватит, – оборвал Люк. – Пойдем есть. Надень какой-нибудь новый наряд, и я отведу тебя в ресторан.

Келси приблизилась к мужу и, обвив его шею руками, поцеловала в губы. Но Люк оттолкнул ее.

– Не надо, Келси. Прошу тебя.

– Дело не только в свободе и в ребенке. Тут нечто большее. Ты против сближения, Люк, я права? Ты желаешь все держать под контролем. Всегда, каждую минуту. – Она закусила губу. – Когда мы занимаемся любовью, ты теряешь контроль. И ненавидишь меня за это.

– Хорошо. Ты права. Я не желаю близости. Это так ужасно?

– Почему ты вынужден был воровать в детстве, Люк? – поддавшись интуиции, бросила Келси. – Где была в те моменты твоя мать? Что она вообще делала для тебя?

– Черт возьми, это не твое дело! – прогремел Люк.

– Если ты не хочешь, чтобы я сегодня же вышла за эту дверь и никогда больше не вернулась, то лучше тебе рассказать мне все.

Жизнь без Келси?.. Невыносимо!

Шприцы. Люк помнил, сколько их лежало вокруг кровати его матери. Однажды он взял один, и Розмари разозлилась. А потом приходил пьяный мужчина, забирал все деньги из кошелька матери и бросал ей пакетик с белым порошком.

Люку было тогда шесть лет.

И тут его словно прорвало.

– Мне исполнилось восемь, когда мама ушла. Мы жили в заброшенном доме на задворках Бостона. Она уходила и раньше, на три-четыре дня. Я научился рассчитывать только на себя. Наркотики, Келси. Мама была наркоманкой. Каждый раз, приняв очередную дозу, под кайфом она обещала мне, что скоро все изменится. Что она не позволит больше банде Барта издеваться надо мной. Что у нас будут вкусная еда и хороший дом.

– Издеваться над тобой?

– Я не хотел присоединяться к ним. Я не поддерживал ни одну банду. Уже тогда я был одиночкой.

– И твоя мама не защищала тебя?

– Она забывала об обещаниях, как только кончался кайф. В последний раз ее не было пять дней. Я был голоден и украл связку бананов. Меня поймал полицейский, и я оказался в участке. Пару дней спустя мою мать нашли в парке. Она умерла от передозировки.

– О, Люк…

– Приют, побег, суд по делам несовершеннолетних – я прошел это все. На десять месяцев меня отправили в монастырь на общественные работы по решению суда. Там я познакомился с сестрой Эльфридой. – Голос Люка смягчился. – Она была старой и мудрой. И очень помогла мне. Я любил ее.

– Она тоже умерла?

– Семь лет назад.

– Я рада, что ты встретил ее на своем пути.

– Если бы этого не произошло, вряд ли мы стояли бы с тобой здесь и разговаривали.

– Ужасно, что тебе пришлось столько пережить. Ни один ребенок не достоин такой судьбы.

– Я никогда никому не рассказывал о своем прошлом. – Люк провел рукой по волосам. – Когда я узнал о бабушке и унаследовал поместье, то, кажется, понял, почему моя мать бросила вызов обществу. Может, наркотики давали ей то, чего она всегда была лишена? Похоже, Сильвия не знала, что такое любовь. Она выгнала единственную дочь за одну лишь ошибку.

Люк замолчал. Он всегда считал, что, расскажи он женщине о своем прошлом, она тут же сбежит от него подальше. Но Келси стояла рядом и улыбалась ему, такая красивая, что невольно сжималось сердце.

– Теперь ты знаешь обо мне больше, чем кто-либо. Даже Рико.

– Восприму это как комплимент, – улыбнулась она.

– А, сейчас пойдем в ресторан.

– Идем.

Вернувшись домой, Келси сразу отправилась спать. Она очень устала и мгновенно заснула. Девушка не слышала, как Люк пошел в свою спальню, намного позже, чем она. В темноте ночи ей снился сон…

Келси шла по побережью. Бирюзовые морские волны лизали песок. Она была одна. Или нет? Разве кто-то не наблюдал за ней из густой тени между деревьями?

Келси замерла. Холодная вода коснулась ее босых ног, она оглянулась. Что-то мелькнуло в лесу. Лицо. Лицо врага. Девушка побежала, чтобы спастись от него. Но ноги с каждым шагом все больше утопали в песке, пока она не застыла на месте, сдерживаемая вязким месивом. Бледная луна осветила пляж. Оглянувшись через плечо, Келси увидела темную массивную фигуру, которая приближалась к ней. Медленно…

– Келси, проснись! Проснись же!

С криком она распахнула глаза и расплакалась от ужаса. Люк заботливо прижал ее к себе.

– Тебе приснился кошмар. Я слышал, как ты кричала.

– Мне было так страшно, – всхлипнула Келси. – Я не могла бежать, не могла даже пошевелиться.

Западня, подумал Люк, вот о чем хотел рассказать ее сон. А он, Люк, и был тем самым врагом, от которого она не могла спастись. Он начал нежно гладить жену по спине, чтобы она успокоилась.

– Сделай для меня кое-что, Люк.

– Все, что смогу.

– Увези меня в Тусканию. Обратно на виллу. Знаю, ты недавно вернулся и, наверное, устал… но я правда хочу поехать. На следующей неделе школа дает три свободных дня, и… мы могли бы побыть в Тускании подольше.

– Лимузин заберет тебя после занятий, а я встречу в аэропорту. Если будет время, собери вещи утром.

– Я найду время, – улыбнулась Келси. – Спасибо тебе, Люк.

Странно, но не благодарности хотелось ему. Чего же тогда?

Полет оказался неожиданно тяжелым. Келси не удалось даже поспать. Когда они наконец прибыли на виллу, над Тусканией уже сгущались сумерки. Карлотта приготовила легкий ужин, который Келси ела со слипающимися глазами. Нет, заключила девушка, сегодня не время для Большой Речи, которую она запланировала. Еще одна ночь в любом случае ничего не решит.

Проснувшись, Келси обнаружила, что уже за полдень по местному времени. Она помылась и, переодевшись в легкое платье и сандалии, пошла искать Люка. Стояла чудесная теплая погода. Розы распускались в саду. Люк сидел за столиком на террасе и пил кофе. Заметив ее, он встал и улыбнулся:

– Карлотта уехала в деревню. Позже там состоится ежегодный парад. Она оставила для тебя завтрак. Или это ланч?

– Полдник, – улыбнулась девушка в ответ. Солнце осветило его обручальное кольцо, когда Люк отодвинул для Келси стул. На столе лежал букет роз; вдыхая их аромат, она старалась смягчить комок в горле.

Сейчас или никогда, подумала Келси.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

– Я слышу, как воркуют голуби, – произнесла Келси, – совсем как в день нашей свадьбы. – Она слышала учащенное биение сердца в груди. – Люк, я должна тебе кое-что сказать.

Люк похолодел. Она обдумала его откровения и хочет уйти.

– Ты не покинешь меня, – заявил он твердо. – Я не позволю тебе.

– Я хотела…

– Приехать сюда, где мы поженились, чтобы сообщить о разрыве? Ни за что, Келси.

– Я не хочу развода. Но, возможно, ты хочешь.

– Нет.

– Уверен?

– Как никогда в жизни. Тогда о чем ты хотела поговорить?

– Я люблю тебя, – решилась Келси.

На этот раз Люк ощутил необъяснимую радость.

– Ты не перестаешь меня удивлять. Повтори, что ты сказала.

– Я люблю тебя.

– Значит, я не ослышался.

– Я не планировала влюбляться в тебя. Это случилось само собой.

– Кажется, ты не очень счастлива.

– Да. Тебе пришлось жениться на мне. Я украла твою свободу. Ты не любишь меня.

– Подожди, Келси, это ведь я украл твою свободу.

– Мне нужна близость, Люк, не свобода. Как я могу чувствовать себя в ловушке, если люблю тебя и ношу твоего ребенка?

– Но ты несчастна…

– Ты отталкиваешь меня. Но не потому, что не хочешь быть рядом, теперь я поняла это.

– Но ведь ты заслужила свою свободу. А потом я сделал тебе ребенка.

– Мне нравится быть беременной. Я же люблю тебя.

– Прекрати повторять это!

– Как бы мне хотелось, чтобы ты вел себя иначе…

– Ты волнуешь меня, Келси. Ты пробуждаешь во мне чувства, которых я избегал всю жизнь. В детстве я нуждался в матери, но она подвела меня. Я не могу позволить себе довериться еще одной женщине, разве ты не понимаешь?

– Но я не подведу тебя. Обещаю.

– Прости, что причинил тебе боль. Я часто думал о маме последнее время. Ее бросил мой отец, оставив без гроша и без поддержки. Когда я представил, что ты можешь оказаться в таком же положении, то не смог этого вынести.

– Но ты никогда так не поступишь со мной, Люк.

– Сомневаюсь, что Сильвия очень любила дочь, раз выгнала из дома, – продолжал мужчина, словно не слыша ничего вокруг. – Как я могу винить мать в том, что она стала наркоманкой? Или в том, что она не знала, как воспитывать меня?

– Ты простил ее…

– Прощение. Ты все правильно поняла.

– У тебя было ужасное детство, Люк, но это не значит, что и нашего ребенка ожидает такое же.

– Дело не в этом, Келси. Я не умею любить. Мне незнакомо это чувство.

– Ты любил сестру Эльфриду.

– Это другое. Я говорю о тебе. Моей жене. Сомневаюсь, что когда-нибудь смогу полюбить тебя так, как ты того заслуживаешь. Дело во мне… ты достойна большего.

Келси закусила губу. В голосе Люка было столько уверенности, что она вдруг подумала: что, если он прав?

– Я так хотела признаться тебе в своих чувствах. Мне понадобилось столько времени, чтобы понять, что любовь – это тоже своего рода свобода. Она сделала меня сильнее. Как женщину и как художницу.

Люк смотрел, как солнце играет в ее волосах, касаясь плеч и глаз. Ее красота, как внешняя, так и внутренняя, тронула глубины его души. Келси так уверена в себе, так умна, так…

– Пойдем в спальню, – прохрипел он. – Я хочу держать тебя в своих объятиях, целовать тебя, заниматься с тобой любовью. Возможно, это самое большее, что я могу тебе дать.

– О… я так скучала по тебе…

– Обещаю, я отдам тебе все, что только смогу. – Люк встал и, поддавшись импульсу, сорвал розовый бутон и закрепил его в волосах Келси.

– Осторожно, шипы.

– Я не сделаю тебе больно. Никогда больше.

Келси не верила собственным ушам. Неужели Люк говорит ей такие слова?!

– Может быть, моей любви достаточно для нас обоих?

Люк не ответил ни слова. Он взял жену на руки, отнес ее в спальню и уложил на кровать. Он целовал ее с нежностью и страстью одновременно, ловко снимая одежду, лаская великолепное тело, как скульптор, ваяющий свое творение.

Их руки исследовали тела друг друга, избавляя их от одежды, пока оба не сплелись, обнаженные, на широкой постели.

Люк положил ладонь на живот Келси и произнес с нежностью:

– Наш ребенок.

– Наш, – просияла Келси. – Твой и мой. Ты будешь прекрасным отцом, Люк. Я знаю это. Чувствую. Вот здесь. – Она приложила его руку к груди.

– Я сделаю для этого все…

И больше не было слов. Молчали губы, руки говорили. Их тела стали единым целым. Они двигались в такт – так же, как бились их сердца, пока наконец их не накрыла волна наслаждения. Вместе.

Люблю тебя, люблю, люблю! – кричало сердце Келси.

Но что, если Люк никогда не сможет полюбить ее так же? Вынесет ли она это? Девушка закрыла глаза, отбросив мысли о будущем, которое она нельзя предвидеть.

Спустя несколько минут Келси заснула в объятиях Люка, а он еще долго лежал без сна.

Осторожно отстранившись, он встал с постели, оделся и написал короткую записку.

Люк вышел на улицу и направился к виноградникам, погруженный в собственные мысли.

Келси открыла ему свое сердце, признавшись, что он не крал ее свободу. Люк чувствовал небывалое облегчение. Такое же, какое он ощутил, простив свою мать. Сам того не замечая, Люк сбросил с плеч огромный груз.

Но Люк не сказал Келси всей правды. Он любил не только сестру Эльфриду. В детстве он любил и свою маму. Но Розмари сама разрушила эту любовь, превратив ее в презрение. Тогда Люк и поклялся никогда больше никого не любить.

Сестра Эльфрида не дала сердцу мальчика зачерстветь окончательно, но все же Люк Гриффин не подпускал своих женщин слишком близко к себе.

Пока не появилась Келси.

Он испытывал необъяснимую нежность, держа ее в своих объятиях. Доверял ей. Знал, что она не предаст.

Так, может, это просто разные стороны любви? Неужели у любви множество граней, как у бриллианта?

Келси – его судьба. Его нареченная.

Люк остановился как вкопанный. Ему потребовалось уехать в Тусканию, чтобы понять это.

Пройдя виноградники, Люк сел в тени олив и посмотрел на виллу. Там Келси спит в его постели. Его жена. Мать его будущего ребенка. Женщина, которая любит его всем сердцем.

Около часа Люк наблюдал, как тени скользят по траве. А потом опустил голову на грудь, и сон окутал его.

Только жажда заставила Люка проснуться. Он вернулся на виллу и сразу отправился в спальню. Но Келси там не было. Ее платье тоже исчезло. На другой стороне записки, которую он оставил для нее, она нацарапала пару слов:

«Ушла в деревню, посмотреть парад. Встретимся у пекарни? Очень хочется пирога и тебя. Люблю, Келси».

Она нарисовала внизу сердечко, что растрогало Люка. Он сложил записку и, засунув ее в карман, вышел из комнаты. Лучше пойти пешком, рассудил мужчина.

Но не успел он дойти до дороги, ведущей в деревню, как его догнал Марио, старый слуга. Он размахивал руками и тараторил на смеси итальянского и английского:

– Несчастный сличай, синьор! Ужасная трагедия!

– Трагедия? – Люк похолодел. – Где? С кем?

– В деревне, на параде. Бык вырвался из загона. Напугал людей. Есть раненые… Ох, синьор, синьор.

Келси. Она отправилась в деревню смотреть парад. Сердце словно остановилось.

– Где Келси? Карлотта?

– Карлотта дома, а вот молодая хозяйка…

– Я еду туда. Оставайся здесь на случай, если она появится. Свяжись со мной по мобильному, когда что-то узнаешь.

Люк бросился к стоянке и, вскочив в «мазерати», вырулил на дорогу.

С Келси все в порядке, твердил он себе, она не пострадала.

Он не переживет, если что-нибудь случится с ней или ребенком. Жизнь без нее утратит всякий смысл. Опустеет.

Любовь, чувство, которое было неведомо ему до сих пор, накрыло Люка с головой. Он любит Келси. Всем сердцем, всей душой.

Но что, если уже слишком поздно?

Какие жестокие слова!

А ведь он любил ее всегда. С того самого момента, как увидел на лестнице в той оранжевой футболке. И обманывал сам себя, пытаясь убежать от собственных чувств! Дурак! Идиот! Кретин!

Люк на бешеной скорости домчался до деревни, выскочил из машины и побежал на звук сирен «скорой помощи». Страх сковал его сердце.

Он пробирался среди раненых, сочувствуя им, но радуясь, что среди них нет Келси.

Он пробежал еще немного и увидел ее.

Ее платье было все в крови. Она стояла возле носилок, прижимая к себе маленького мальчика.

– Люк! – воскликнула Келси с облегчением. – Скажи малышу, что с его мамой все в порядке. У нее сломана рука и, кажется, вывихнута лодыжка. А я не знаю, как успокоить мальчика.

– У тебя платье в крови.

О чем он говорит?

– О… я, наверное, испачкалась, помогая другим. Я закончила курсы по оказанию первой помощи, когда братья были маленькими.

– Значит… ты не ранена?

– Нет, я в порядке. Скажи мальчику, что ему не нужно волноваться.

Опустившись на корточки, Люк заверил малыша, что доктор вылечит его маму.

– Как Марио и Карлотта? Я так переживаю за них.

– Они на вилле.

– Все случилось так быстро, Люк.

Келси с ужасом вспоминала, как лопнувший воздушный шарик напугал быка, как тот проломил загон и выскочил на улицу. Люк обнял жену, зарывшись лицом в ее волосы, и произнес:

– Я хочу кое-что сказать. Я… разобрался в себе. Черт, трудно это было. Знаешь, я ведь чуть не разбил свой «мазерати», так несся сюда. Боже, Келси я боялся, что с тобой что-нибудь случилось.

– Меня не было на той улице, где вырвался бык. Прости, что заставила тебя волноваться по пустякам, Люк.

– Ты не дослушала.

– Может быть, присядешь? – предложила Келси. – Выглядишь неважно.

– Я постарел лет на десять за последние полчаса. Да что там, на все двадцать. – Люк махнул рукой. – И вот я пытаюсь объясниться тебе в любви, а ты даже не слушаешь.

– Ты что, шутишь? – Келси уставилась на Люка как на сумасшедшего. – Сейчас не время и не место для…

– Разве ты не слышишь? Я люблю тебя, Келси.

– Кажется, меня покалечил бык и я в коме. Или заснула и вижу сон…

Люк закрыл ее рот поцелуем, в который вложил всю свою любовь.

– Теперь чувствуешь, насколько это реально?

– О, да, – улыбнулась Келси. – Скажи еще раз, Люк, чтобы я поняла, что это мне не приснилось.

– Я люблю тебя, Келси. Просто я был слишком упрям, слишком глуп, чтобы признать, как сильно ты нужна мне. Но сегодня, когда я подумал, что могу потерять тебя, что опоздал… Боже, никогда больше не хочу пережить нечто подобное.

– Любовь делает человека таким беззащитным.

– И приносит столько счастья. Я не могу выразить словами, как сильно люблю тебя.

– Правда?

– Теперь ты от меня никогда не отделаешься, милая.

– Никогда-никогда?

– До скончания века.

– Я так хотела услышать от тебя эти слова, Люк! Я так счастлива! Мы все будем теперь счастливы. Ты, я и наш малыш.

– Клянусь, я сделаю для вас все. Знаешь, я еще кое-что понял. Дом – там, где мы вместе.

– Значит, пентхаус станет нашим настоящим домом?

– С красными полотенцами и всем остальным. Разве ты не видишь, Келси? Ты раскрасила мою жизнь всеми цветами радуги. Прости меня, что причинил тебе столько боли.

Келси привстала на цыпочки и поцеловала мужа в губы.

– Уже простила.

– Я обещал любить тебя в день нашей свадьбы, помнишь?

– Любить и почитать.

– Я всю жизнь буду исполнять это обещание.

И был ли в этот момент на Земле мужчина счастливее, чем он? Люк запечатлел поцелуй на губах своей обожаемой Келси, зная, что держит в своих объятиях весь мир.

Зная, что он дома.