Текст книги "Прозрение"

Автор книги: Сандра Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

7

Когда Уорт проснулся на следующее утро, Син была уже полностью одетой и успела собрать свои вещи.

Сидя напряженно в кресле, она наблюдала, как его пальцы хватают пустоту в том месте, где еще недавно покоились ее груди. В полудреме Уорт принялся искать Син среди сбившегося постельного белья, но затем осознал, что ее нет рядом.

Сев на кровати и моргая глазами, он заметил ее напряженную позу и стоявший на полу возле ног чемодан с вещами. Уже зная заранее ее ответ, Уорт все же спросил:

– Что ты делаешь?

– Уезжаю.

– Все правильно. Мы уезжаем вечером.

– Ошибаешься. Я вылетаю в Даллас ближайшим рейсом.

– Послушай, Син…

– Ты не отговоришь меня, так что лучше и не пытайся.

Син поднялась с кресла и повернулась к Уорту спиной, потому что он выглядел чертовски сексуально – волосы взъерошены, небритый, заспанный. Уорт сидел среди простыней, еще хранивших запах их страсти.

– Но по нашим билетам нельзя улететь другим рейсом.

– Знаю. Проснувшись, я сразу же позвонила в аэропорт и согласилась заплатить разницу в стоимости, если они отправят меня ранним рейсом.

– Отправят тебя?

– Совершенно верно. Тебе не стоит беспокоиться и менять свой билет. Оставайся и наслаждайся уик-эндом.

Отбросив в сторону простыню, Уорт встал с постели и, подойдя к Син, схватил ее за руку и повернул лицом к себе.

– Мы с тобой соучастники в этом преступлении. И если ты улетаешь раньше, то и я полечу с тобой.

Син вырвала руку.

– Прекрасно. Поступай, как хочешь.

Пройдя в ванную, Уорт с шумом захлопнул за собой дверь. Син услышала, что официант доставил завтрак. Сама мысль о еде была ей неприятна, но все же она в гнетущей тишине выпила на террасе чашку кофе, пока Уорт принимал душ, одевался и собирал свои вещи.

Он позвонил в аэропорт и договорился о перерегистрации билета на ближайший рейс. На глаза Син навернулись слезы, но она отнесла их на счет восходящего тропического солнца, лучи которого, отражаясь, поблескивали на белой штукатурке.

– Ты готова? – В дверях террасы стоял Уорт. – Надо ехать, иначе мы опоздаем на рейс.

Подавляя в себе настойчивое желание в последний раз обозреть с террасы прекрасный вид и бросить прощальный взгляд на номер, Син, смотря прямо перед собой, вышла из номера и уселась в джип.

Уорт уладил все вопросы с выпиской и оплатой автомобиля. Син позволила ему сделать это, решив для себя, что вернет половину стоимости позже, когда сможет смотреть ему в глаза не боясь расплакаться.

На этот раз в такси было еще более пыльно, шумно и тесно, чем в предыдущий, когда они ехали из аэропорта в отель. Заплатив за перерегистрированные билеты, Син и Уорт ожидали в зале аэровокзала вместе с другими усталыми, загорелыми, раздраженными туристами, которые, похоже, горели желанием поругаться с кем-нибудь на родном языке. Время до объявления посадки показалось Син необычайно долгим.

Она надеялась, что сидеть они будут раздельно, но Уорт поменялся с кем-то местами, и в самолете они вновь оказались рядом. Устроившись в кресле у иллюминатора, Син уставилась в него невидящим взглядом, пока самолет набирал высоту.

Атмосфера этого рейса резко отличалась от радостного возбуждения, царившего на борту самолета, летящего в Акапулько. Пассажиры молчали и выглядели подавленными, большинство из них уснули сразу после того, как подали завтрак.

Положив руку на подлокотник между креслами, Уорт наклонился к Син.

– Син, ты собираешься когда-нибудь снова разговаривать со мной?

– Разумеется. Не строй из себя дурака, – ответила она, обращаясь к облакам, проплывавшим за иллюминатором.

– А когда-нибудь посмотришь на меня?

И Син взглянула на Уорта, но ее тут же возмутила его усмешка и наигранная веселость.

– На тебя я могу смотреть, но, наверное, не смогу посмотреть на себя в зеркало.

– Почему? Потому что спала со мной?

– Тсс! Почему бы тебе не попросить у командира микрофон и не объявить это всем? – Син смущенно оглянулась вокруг, но, похоже, никто не услышал слов Уорта. Она понизила голос до шепота: – Я не желаю говорить о том, что произошло прошлой ночью.

– А я желаю.

– Тогда говори сам с собой, я тебя слушать не буду. – Она отвернулась.

Несколько минут прошло в молчании, и Син с надеждой подумала, что Уорт уступил ее просьбе, но тут ей прямо в ухо прозвучал его тихий голос:

– Ты этого хотела так же сильно, как и я, Син. – Удивленно воскликнув, она снова повернулась к нему. – И на кого ты теперь злишься? На себя, за то, что наслаждалась этими мгновениями? Или на меня, за то, что я доставил тебе наслаждение?

– Я не получила никакого наслаждения!

Ее ответ взбесил Уорта.

– Черта с два, – рявкнул он прямо ей в лицо. – Ты не притворялась, изображая страсть, я в этом уверен, черт побери. Обманывай себя, если тебе от этого легче, но все равно это будет ложь. Я дважды чуть не помер от блаженства, и не притворяйся, будто тебе было плохо.

Щеки Син покрылись румянцем.

– Я имела в виду, что не получила никакого наслаждения после этого.

– О, я понимаю. – В каждом слове Уорта сквозил сарказм. – Тебе не понравилось лежать всю ночь рядом со мной, прижимаясь попкой к моему паху и чувствуя мою руку на своей груди.

Син подняла к пылающим щекам холодные, влажные ладони. В памяти еще были живы воспоминания о той ночи, когда она несколько раз просыпалась, ощущая, как кончики его пальцев ласкают ее соски. Каждый раз при этом она блаженно мурлыкала, теснее прижимаясь к Уорту. Очень невежливо было с его стороны напоминать ей, с какой радостью она воспринимала его ласки.

– Но с наступлением утра я осознала, как безрассудно вела себя, – ответила Син резким тоном. – Я не перекладываю всю вину на тебя. Хотя у тебя гораздо больше опыта в… в…

– В плотских удовольствиях?

Слово «удовольствие» даже отдаленно не могло передать те чувства, которые испытала ее плоть. Испугавшись собственных крамольных мыслей, Син упрямо продолжила:

– Мы пали жертвами обстоятельств, климата и романтического очарования места. Вот и все. – И назидательным тоном добавила: – Я хочу просто забыть об этом.

– Хорошо.

– Вот и прекрасно.

– Мы забудем об этом.

– Отлично. Об этом я и хотела тебе сказать.

Син раскрыла американский журнал, который купила в аэропорту перед вылетом. К ее радости, Уорт откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза. Так прошло несколько минут, Син делала вид, что поглощена чтением, а Уорт притворялся, что спит.

Наконец он повернул голову к Син.

– Син?

– Гм?

– Не думаю, что я смогу забыть.

Расстроенная его словами, Син вскинула ладонь ко лбу.

Уорт тихонько тронул ее за коленку.

– Это было чертовски здорово.

– Правда?

Этот вопрос вырвался у Син совершенно непроизвольно. Если бы она была откровенна сама с собой, то вынуждена была бы признать: злость ее обусловлена главным образом неуверенностью. Ведь Уорт переспал с десятками женщин, более молодыми, привлекательными и сексуальными, чем она. И теперь Син преследовала мысль о том, выдержала ли она сравнение с ними.

– Да, черт побери, все было просто великолепно. Потрясающе. – Умерив свой пыл, Уорт безучастно пожал плечами. – Во всяком случае, я так считаю. А, гм, а ты?

Не в силах смотреть на него, Син закрыла глаза и кивнула.

Если бы ее мысли не были так сильно заняты собственной персоной, то она обратила бы внимание и на неуверенность, прозвучавшую в голосе Уорта.

– Я понимаю, что ты можешь сравнить меня только с Тимом.

Закусив нижнюю губу, Син решительно покачала головой.

– Не вспоминай Тима.

– Мне понятны твои чувства, Син. – Уорт тяжело вздохнул. – Ты думаешь я такой бессердечный и не испытываю угрызений совести от того, что переспал с его женой?

– Вдовой.

– Вот именно! – воскликнул Уорт. – С его вдовой. Ты уже два года вдова. Но все то время, пока вы были женаты, у меня не появлялось ни единой похотливой мысли в отношении тебя. Я клянусь.

– Я это знаю.

– Так почему мне должно быть стыдно за прошлую ночь? – задал он риторический вопрос. – Я не думал о Тиме, когда сидел напротив тебя за столом, наблюдал, как меняется выражение твоего лица в свете свечей, страстно желал ощутить прикосновение твоих волос, хотел поцеловать твой рот, испачканный кремом десерта.

– Не надо, Уорт.

Не задумываясь над тем, что его слова причиняют страдания Син, Уорт понизил голос и продолжил:

– Син, когда твои губы разомкнулись под моими, когда я коснулся твоей груди, я думал только о тебе. Ни о Тиме, ни о ком-то еще. Ты была такой теплой и сладкой, что…

– Замолчи, прошу тебя.

– Я не смог остановиться и овладел бы тобой, даже если бы в этот момент в комнату вошел Тим.

Син зажала уши ладонями, но Уорт убрал ее руки, чтобы она могла слышать его слова.

– Нам следует изменить наше отношение к некоторым вещам, но стыдиться нам нечего.

– Нечего? – прошептала Син. – Уорт, меня пугает, что я с такой легкостью отдалась тебе. Я никогда раньше не делала ничего подобного.

– Я знаю.

– Я была совершенно далека…

И тут Син показалось: она врезалась в бетонную стену на скорости сто миль в час. Фраза внезапно оборвалась, и вся эмоциональность исчезла. Несколько секунд Син не могла даже дышать, а только тупо смотрела на Уорта.

– Что ты сказал?

– Когда?

– Сейчас. Ты произнес «я знаю» в ответ на мои слова о том, что я раньше не делала ничего подобного.

– Ах, ты об этом. – Уорт заерзал в кресле и смущенно откашлялся. – Я просто имел в виду, ну… понимаешь, что ты не спала с мужчинами.

Син продолжала смотреть на него со все возрастающим недоверием.

– Тим когда-нибудь посвящал тебя в нашу сексуальную жизнь?

– Нет. Послушай, ты не хочешь чего-нибудь выпить? Я позову…

Син вцепилась пальцами ему в предплечье.

– Тим рассказывал тебе о нашей интимной жизни?

– Мы же были лучшими друзьями, Син, – печальным тоном произнес Уорт. – Тебе известно, как мужчины откровенничают. Встречаются, берут несколько бутылок пива, потом разговор переходит на женщин, и они начинают трепаться.

В глазах Син появились слезы, но вызваны они были злостью, а не жалостью к себе.

– Я не удовлетворяла Тима как женщина? Он говорил тебе об этом?

– Нет.

– Уорт!

Он закусил губу.

– Ладно, может, он и обронил несколько намеков по этому поводу. А какой муж время от времени не желает, чтобы его жена была более изобретательна в постели?

Син несколько раз сглотнула слюну и таким образом отогнала рвотные позывы. Ей показалось, будто грудь у нее разрывается.

– Тим был недоволен нашей сексуальной жизнью?

Уорт разразился про себя тирадой проклятий.

– Разве я это говорил? Нет. Я только признался, что Тим как-то – мне кажется, это было сразу после рождения Брэндона – обронил фразу о том, будто его любимая жена не слишком ласкова с ним…

– Он сказал, что я стала холодна?

– Не холодна, – раздраженно произнес Уорт. – Не передергивай, Син. Его просто слегка беспокоило, что ваши отношения утратили новизну. «Рутина» – вот, по-моему, какое слово он употребил. Я тогда возразил ему: отчасти ты и сам виноват. Ведь после рождения детей редко мужчины начинают видеть в своих женах матерей, а не сексуальных партнерш. Вот я и посоветовал Тиму относиться к тебе как к любовнице, тогда и твое отношение к нему изменится.

Син трясло от ярости.

– Ты знаешь ответы на все вопросы, если дело касается женщин, да, Уорт?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты захотел проверить, насколько я сексуальна. И затащил меня в постель, чтобы лично убедиться в моей неопытности.

Проклятия, которые Уорт произнес про себя раньше, не шли ни в какое сравнение с теми, которые просились на язык сейчас. Тяжело дыша, сжимая кулаки и яростно сверкая глазами, он произнес:

– Ты же знаешь: это чушь, Син. Черт побери, ты прекрасно это знаешь.

– Извини. Мне надо в туалет.

Она перебралась через его ноги и нетвердой походкой направилась в хвост салона. В туалете Син почувствовала себя плохо. Ее вырвало, но она еще долго после этого оставалась в кабинке, а шум, стоявший в ее ушах, казался сильнее рева реактивного двигателя.

Пока Син умывала лицо холодной водой, ей очень захотелось хотя бы на пять минут увидеть Тима, чтобы выплеснуть на него всю свою злость. Да как он посмел обсуждать их сексуальную жизнь с Уортом? С Уортом, ради Бога. С этим ловеласом. С этим повесой. С этим плейбоем.

И какой совет Тим ожидал услышать от распутного холостяка? Если ему надо было поговорить с кем-то на эту тему, то почему он не обратился к ней? Ее вполне удовлетворяла их интимная жизнь, и для нее не было бы большего предательства, узнай она, что Тим завел любовницу.

Но грех Тима не шел ни в какое сравнение с подлым поступком Уорта, который воспользовался информацией, доверенной ему покойным другом. Син не предполагала, что мужчина, любой мужчина может опуститься так низко. И не могла она понять только одно: почему Уорт так долго тянул, чтобы удовлетворить свое любопытство.

Вернувшись в кресло, Син отказалась разговаривать с ним. Ей показалось, что полет до Далласа тянется в три раза дольше, чем до Акапулько, но самолет в конце концов приземлился, и пассажиры начали покидать его.

Син прошмыгнула мимо остальных туристов в ярких сомбреро и разноцветных нарядах, и, поскольку ей не надо было ждать багаж, она оказалась одной из первых в очереди к таможенной стойке. К несчастью, Уорт, тоже не имевший багажа, пристроился в очереди следом за ней.

– Ты сделала совершенно неправильный вывод, Син. Тим всего один раз упомянул об этом, я клянусь тебе. Вы, наверное, в тот момент слегка поссорились. Подумаешь, ничего страшного. Я даже и не вспоминал об этом разговоре, пока ты не заставила меня.

– Можно подумать, – бросила Син через плечо, не поворачиваясь к Уорту.

– Но это правда. Я же точно знаю, что не думал об этом прошлой ночью.

Син резко обернулась к нему.

– Ты соблазнил меня отправиться в Акапулько…

– Я ни на что тебя не соблазнял.

– Так как я была одной из немногих женщин, с которыми ты еще не переспал. Не правда ли?

– Ошибаешься.

– Воспользовался моим плохим настроением и уговорил поехать с тобой, потому что хотел лично убедиться, так ли холодна и неизобретательна в постели вдова Тима, как он говорил.

Распаляясь от этих необоснованных обвинений, Уорт заявил:

– Но теперь я могу сказать: ему не на что было жаловаться. Абсолютно не на что, если ты выматывала его так же, как меня.

Син раскрыла рот и вздрогнула, но скорее от возбуждающих воспоминаний, чем от стыда. Дрожащим голосом она вымолвила:

– Если ты и почувствовал с моей стороны теплоту…

– Теплоту! Да ты была как огонь.

– Если ты встретил какой-то отклик с моей стороны, то можешь в душе радоваться этому. Ты превзошел своего лучшего друга в том, что только и ценится у мужчин.

– Следующий! – объявил таможенник, и Син прошла к стойке.

– Син, подожди. – Уорт шагнул за желтую линию.

Служащий остановил его.

– Сейчас не ваша очередь, сэр.

– Но я вместе с этой леди.

– Это ваша жена?

– Нет.

– Тогда ждите своей очереди.

– Проклятие.

– Какова была цель вашей поездки в Мексику, миссис Маккол? – поинтересовался таможенник, листая паспорт Син.

– Отдых.

– Что-нибудь везете с собой?

– Син! – закричал Уорт.

– Два серебряных браслета и плетку.

Служащий поставил штамп в документах.

– Спасибо.

Взяв вещи, Син направилась к эскалатору.

Уорт торопливо занял ее место у стойки.

– Я ездил в Мексику на отдых и ничего не покупал.

Таможенник посмотрел его паспорт.

– Позвольте проверить содержимое вашей сумки.

– Но… – Уорт оглянулся. Эскалатор увез Син, и она скрылась из вида.

– Откройте, пожалуйста, ваш багаж, мистер Лансинг.

Проклиная в душе такое завершение уик-энда, Уорт расстегнул «молнию» на сумке.

Син расплатилась с водителем, когда такси остановилось у тротуара возле ее дома. Воскресные газеты все еще лежали на дорожке, хотя обычно Ладония всегда читала их за утренним кофе.

Удивившись этому обстоятельству, Син забрала газеты и, обогнув дом, подошла к двери кухни. Она оказалась запертой, но сквозь стекло Син увидела мать, жарившую на сковородке ветчину. Она постучала в окошка Ладония бросила взгляд через плечо и, увидев дочь, стоявшую на крыльце, удивленно вскинула брови. Сняв сковородку с плиты, Ладония поспешила открыть дверь.

– Син, ради Бога…

– Это долгая история, мама. – Син устало плюхнула все вещи в одно из кухонных кресел.

– Я ожидала тебя сегодня вечером.

– А мы решили вернуться раньше.

– Но где Уорт? Как ты добралась до дома? Из-за чего вы прервали уик-энд?

По дороге из аэропорта у Син разболелась голова, и сейчас вопросы матери отдавались в мозгу, как удары шаров при игре в кегли. Потирая виски, она спросила:

– А почему вы завтракаете в столовой?

Сквозь арку, ведущую туда, Син заметила на столе свежие цветы, льняные салфетки и фарфоровую посуду. От плиты шел аппетитный запах, но при мысли о еде она вновь ощутила рвотные позывы.

– Синтия, ты не заболела? Почему вы вернулись так рано?

– Это было спонтанное решение.

– Может, тебе не понравился отель?

– Он превзошел все мои ожидания.

– Перегрелись на солнце?

– Я пользовалась зонтиком.

– Расстройство желудка?

– Нет.

– Тогда я ничего не понимаю.

– Мы просто устали, вот и все.

– Почему?

– Где Брэндон?

– А где Уорт?

Эта игра в вопросы и ответы начала уже утомлять Син.

– Мы с ним расстались в аэропорту. Я приехала на такси. – Она направилась к двери, ведущей в глубь дома. – Сейчас посмотрю, как там Брэндон, потом приму душ и лягу спать. Нам пришлось рано встать, чтобы успеть на рейс. Я тебе все объясню позже.

Син оставалось пройти всего несколько шагов до двери, когда на пути у нее внезапно возник радостно улыбающийся мужчина в полосатом банном халате. Они смотрели друг на друга, и трудно было сказать, кто из них шокирован сильнее.

– Син, – ласковым тоном начала Ладония, – думаю, ты знакома с мистером Тантоном.

8

Разумеется, Син была знакома с ним. Он жил через два дома по соседству. Его лужайки стали предметом зависти всех жителей квартала, домовладельцы которого славились тщательно ухоженными газонами и клумбами. Будучи пенсионером, Чарли Тантон по многу часов в день облагораживал клумбы, аккуратно подстригал траву, деревья и кусты.

С соседями он поддерживал дружеские отношения, не гонял школьников, торгующих сладостями или лотерейными билетами в благотворительных целях. Говорил вкрадчиво, был добрым, скромным… и уж его Син меньше всего ожидала увидеть у себя на кухне в банном халате поздним воскресным утром.

– Чарли, ты уже готов завтракать? – Ладония, остававшаяся все это время невозмутимой, налила чашку кофе, отодвинула в сторону изумленную дочь и протянула чашку Чарли, одобрительно похлопав его при этом по плечу. – Завтрак уже на столе. Не возражаешь, если Син присоединится к нам? Она пораньше вернулась из…

– Извините. – Син прошмыгнула мимо соседа, который, похоже, был обескуражен не менее ее. Первым делом она направилась в спальню сына. Постель была заправлена, но Брэндон отсутствовал.

Тогда Син пошла в комнату, где когда-то они спали с Тимом и которую, послушавшись совета матери, она заново обставила вскоре после его смерти. Спустя несколько секунд в спальне появилась Ладония.

Как только она закрыла за собой дверь, Син набросилась на нее.

– Где Брэндон?

– Его вчера пригласили переночевать у Шэйна Латимора. А сегодня после воскресной школы они пойдут в зоопарк.

– И поэтому ты спокойно пригласила своего дружка провести ночь в нашем доме.

– Совершенно верно, – ответила Ладония с невозмутимостью, достойной восхищения.

В свои пятьдесят один год она была очень привлекательной женщиной. Волосы того же золотисто-каштанового цвета, что и у дочери, но на протяжении уже нескольких лет Ладония придавала им искусственный серебристый оттенок, чтобы скрыть естественную седину. Глаза цвета спелой вишни, стройная, на вид ей вполне можно было дать лет сорок.

Будучи прагматиком, Ладония всегда говорила прямо, без обиняков.

– Мы с Чарли уже несколько месяцев ждали момента, чтобы провести ночь вместе. И вот вчера нам представилась такая возможность.

У Син подкосились колени, и она плюхнулась на край кровати, пораженная беззастенчивым признанием матери.

– Я не понимаю, Синтия, почему ты так расстроена. Расстраиваться надо мне: ты нарушила мои планы своим неожиданным приездом.

– Как… как долго у вас это продолжается?

– Давай посчитаем. – Ладония вскинула голову, на лице ее появилось сосредоточенное выражение – С прошлой весны, когда Чарли принес мне прекрасный букет тюльпанов со своих клумб. Я пригласила его выпить кофе, и он задержался на часок.

Она дотронулась до щеки, зардевшейся ярко-розовым румянцем.

– Мы вели себя довольно глупо, придумывали различные причины, чтобы пройти мимо домов друг друга. Даже за почтой выходили в одно и то же время. Чарли взял у меня взаймы столько чашек с сахарным песком, что я была вынуждена напомнить ему об этом. На следующий день после того как он принес цветы, Чарли пригласил меня на ленч. Это было наше первое официальное свидание.

– А где была я? Где был Брэндон?

– Ты была на работе, а его мы взяли с собой.

Ладония нахмурилась, заметив недоверчивое выражение на лице дочери.

– Ради Бога, Синтия, мы вели себя очень пристойно. Не будь такой ханжой. До сегодняшней ночи мы с Чарли не занимались любовью и вообще ничего не позволяем себе, когда в доме находится ребенок.

– Значит, у тебя роман с Чарли Тантоном?

– Это неудачное слово для определения наших отношений и чувств. И еще мне не нравится твой осуждающий тон. Я одинока. Чарли тоже. Его жена умерла семь лет назад. У нас много общих интересов, мы прекрасно проводим время вдвоем. – В глазах Ладонии появился блеск. – Он очень сексуален, ты не находишь?

Син едва не лишилась дара речи.

– А прошлая ночь подтвердила: мы подходим друг другу буквально во всем. Поэтому мы решили оформить наши отношения официально.

– Вы хотите снять квартиру?

– Разумеется, нет, – возразила Ладония с оскорбленным видом. – Мы собираемся пожениться.

– Пожениться?

– Да! Ну разве это не чудесно?

– Пожениться? Когда?

– Как только управимся со всеми приготовлениями.

Син встала с кровати и подошла к окну. Раздвинув шторы, она устремила на улицу отсутствующий взгляд.

– Вот как, значит, все вышло? – спросила Син, снова поворачиваясь лицом к матери.

– Ох, дорогая. Чарли очень переживал, как ты воспримешь эту новость, но я его успокаивала. А теперь ты меня разочаровала. Никогда не думала, что ты из тех детей, кто с трудом воспринимает отчима.

– Не смеши меня.

– Так в чем тогда дело? Почему ты не радуешься за меня?

Син беспомощно всплеснула руками.

– Все это так неожиданно, мама. Так внезапно.

– Мы с Чарли встречаемся уже несколько месяцев.

– Тайком. Пока я на работе. Чем ты задобрила Брэндона, чтобы он молчал о ваших свиданиях? Почему ты ничего не сказала мне? Зачем надо было делать секрет из ваших отношений? – Син саркастически хмыкнула. – Или ты хотела, чтобы я увидела Тантона у нас на кухне в халате и восприняла это как должное?

– Я не намерена обсуждать с тобой эту тему, так как у тебя сейчас не то настроение. Более того, я не позволю испортить мне сегодняшний день. – Ладония направилась к выходу.

– Мама! Почему я последней узнаю обо всем?

Ладония обернулась и высокомерно вскинула подбородок.

– Хорошо, Синтия, раз уж ты настаиваешь, я скажу, по какой причине скрыла от тебя наши отношения. Я чувствовала себя очень неловко от того, что у меня началась новая жизнь, а у тебя нет.

– Что?

– Послушай, я овдовела на шесть месяцев позднее тебя, но вернулась к жизни гораздо быстрее. Я пыталась заставить тебя встряхнуться. Пытался это сделать и Уорт. Да и все, кому была не безразлична твоя судьба. Но ты, однако, не предпринимала никаких шагов в этом направлении. Только сидела дома и жаловалась на скуку и рутину. Тебе, похоже, нравилось жалеть себя.

Ладония выпрямилась, приняв еще более величавую позу.

– Я вела себя иначе. Чарли вошел в мою жизнь, словно дуновение свежего воздуха. Я всем сердцем любила твоего отца, и ты знаешь это. И Чарли знает, как знаю и я, что он очень любил свою Кейт. И поскольку до знакомства каждый из нас жил счастливой, полнокровной жизнью, то сейчас мы можем одарить друг друга еще большей любовью и счастьем. Многие женщины моего возраста и даже гораздо моложе были бы рады заполучить Чарли в мужья.

Глаза Ладонии сверкали, и в этом блеске безошибочно угадывались любовь и радость. Син удивилась тому, что не заметила раньше у матери такой жизненной энергии.

– Чарли считает меня симпатичной и привлекательной, а после сегодняшней ночи еще и просто превосходной в постели. Так что когда около четырех утра он сделал мне предложение, я согласилась. И скажу тебе честно, Синтия, я даже не думала о тебе в тот момент. Если тебе это не нравится, что ж, очень плохо.

Повернувшись, Ладония вышла из комнаты с таким видом, с каким актрисы, играющие знатных дам, удаляются со сцены.

Синтия стояла, уставившись на закрытую дверь, пока пульсирующая головная боль не заставила ее пойти в ванную комнату, где она приняла две таблетки и наполнила ванну горячей водой. Полежав там полчаса, которых хватило для того, чтобы аспирин снял головную боль, Син прошла в спальню и переоделась.

Когда она вошла в кухню, Ладония и Чарли мыли посуду. Точнее: Ладония мыла, а Чарли вытирал. Они рассмеялись какой-то шутке, и Син ощутила острый приступ зависти, одновременно проклиная себя в душе за это чувство.

– Мама, мистер Тантои. – Удивленные, они обернулись на звук ее голоса. Син нервно сцепила руки. – Я – я хочу… поздравить вас, – запинаясь, закончила ока.

– Спасибо, дорогая, – ласково поблагодарила Ладония, как будто и не было их недавней ссоры.

– И примите, пожалуйста, извинения за мое поведение. – Син робко улыбнулась. – Просто для меня это было полной неожиданностью.

– Извинения приняты, – быстро успокоила Ладония, заметив, что на глаза дочери навернулись слезы. – Может, выпьешь кофе? Он еще горячий. Или тебе лучше выпить чай. Ты очень бледна, несмотря на загар.

– Да, лучше чай.

Чарли отложил в сторону кухонное полотенце и подошел к Син. Хотя сейчас он был полностью одет, не отважился встретиться взглядом с ней и смущенно уставился на мочку ее уха.

– Наверное, в первый момент вы плохо подумали о нас, и я не смею винить вас за это. – Чарли поднял глаза и, набравшись смелости, посмотрел в глаза Син, но на лице его все еще было написано смущение. – Миссис Мак-кол, я хочу, чтобы вы знали: я уважаю вашу мать. Я никогда не сделаю того, что могло бы огорчить или обидеть ее.

Син положила ладонь ему на плечо.

– Я вспылила, со мной такое иногда случается. Но сейчас я уже успела обдумать эту новость, и очень рада. Мама заслуживает счастья. И я верю: вы сделаете ее счастливой.

Чарли улыбнулся, огромное напряжение спало.

– Вот и хорошо. Это очень хорошо, – обрадовался он. – И прошу вас, называйте меня с этого момента Чарли.

– А я Синтия, или Син.

Взявшись за руки, они тепло улыбнулись друг другу.

В знак окончательного примирения Син подарила матери серебряный браслет, который купила для нее в Мексике. Как она и предполагала, браслет Ладонии очень понравился. Пока Син пила чай и доедала остатки пирога с черникой, Ладония и Чарли обсуждали свадебные планы. Они намеревались устроить небольшое торжество в этом доме, пригласив только ближайших родственников и священника.

Будущие жених и невеста вскоре удалились, заявив, что идут домой к Чарли смотреть по телевизору футбол. Наблюдая, как они шли по дорожке, держась за руки и не сводя глаз друг с друга, Син предположила: перед телевизором они будут обниматься и целоваться, а не следить за матчем.

И вновь на нее нахлынули эмоции, но на этот раз скорее тоска, чем зависть. Син ничего не имела против их счастья, ведь вдвоем всегда лучше, чем одному.

После обеда Брэндона привезли домой родители его друга. Он обрадовался, увидев маму, но не меньше этого его радовало и недавнее посещение зоопарка. Плетка, купленная в Мексике, ему тоже понравилась.

– Мне она нравится почти так же сильно, как пистолет, подаренный Уортом, – воскликнул Брэндон, выбегая во двор, чтобы испытать плетку.

При одном только упоминании имени Уорта Син охватило смешанное чувство желания и разочарования.

Ладония вернулась домой к ужину. Они ели в гостиной перед телевизором, чтобы Брэндон смог смотреть мультфильмы. Зазвонил телефон, и Ладония направилась к нему.

– Это, наверное, Чарли. Он пообещал позвонить после того, как расскажет своим детям о наших планах.

Она отсутствовала несколько минут, Син слышала ее смех. Снова появившись в гостиной, мать сообщила:

– Это тебя.

– Меня? Кто?

– Уорт. Он явно рехнулся. Когда я сообщила ему, что выхожу замуж, притворился ужасно расстроенным и заплакал.

– Я не хочу с ним разговаривать.

Веселое настроение Ладонии моментально улетучилось.

– Почему?

– У меня все еще побаливает голова и просто нет настроения. – Син старалась выдержать небрежный тон, но обмануть свою проницательную мать ей не удалось.

– Это не очень вежливо с твоей стороны, Синтия.

– Извини, но я не хочу сейчас разговаривать по телефону. Я несколько дней не видела сына.

Хотя Брэндона это абсолютно не заботило. Он был полностью поглощен приключениями семьи, отправившейся в путешествие на плоту.

Ладония скрестила руки на груди, приняв позу строгой родительницы, требующей правдивого ответа.

– Что произошло между вами в Акапулько?

– Ничего! – воскликнула Син. – Я просто не хочу сейчас с ним разговаривать.

– А что мне ему сказать?

– Что я себя неважно чувствую. Нет, подожди, скажи: я устала, так как плохо спала прошлой ночью. Нет, нет, не то. Скажи, я вышла из дома.

– Так что все-таки ему ответить?

– Что я вышла.

– Я не собираюсь врать.

– Тогда передай ему: я занята и не могу подойти к телефону. Если он не растерял хорошие манеры, то не потребует от тебя никаких объяснений.

Ладония бросила на Син укоризненный взгляд, но сделала так, как попросила дочь. Вскоре после этого позвонил Чарли, и Ладония ворковала с ним целый час. Они явно наверстывали упущенное время.

Уложив Брэндона в постель, Син поцеловала его, пожелала спокойной ночи и с радостью уединилась в своей комнате. Ей предстояло распаковать чемодан. Каждая вещь, которую она вынимала из него, напоминала об Уорте и уик-энде, проведенном вместе.

Он сделал ей комплимент, когда Син надела эту блузку. Сказав, будто этот цвет придает блеск ее коже. И погладил по щеке.

И еще заметил, что в этих шортах ее ноги смотрятся особенно красивыми. И ухватил за лодыжку.

А вот в этих сандалиях ее пятки выглядели сексуально и «чертовски аппетитно». Уорт пощекотал их кончиками пальцев.

– Все это иллюзии, – пробормотала Син, раздувая внутри себя тлеющий костер злости. И резко добавила: – Но с их помощью он добился того, чего хотел, не так ли?

Однако сердечная боль была сильнее ее негодования. Глаза Син наполнились горькими слезами, когда она достала платье, на покупке которого настоял Уорт. Он хвалил это платье, а потом, сжигаемый страстью, снял его с ее тела.