Текст книги "На пределе"
Автор книги: Сандра Браун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
11
На следующее утро Шанталь разбудил гул извергавшегося вулкана. Воздух был неподвижен, горяч и сух. Она с беспокойством подумала, что сулит ей предстоящий день.
Шанталь встала, умылась и оделась. Кроме нее, в доме никого не было. Обычно в это время Скаут уже сидел на кухне и чашку за чашкой поглощал черный кофе. Когда она вчера вечером вернулась с купания, его уже не было. Очевидно, ночью он так и не возвращался. Неудивительно, если припомнить его настроение.
Она позавтракала фруктами и кофе и вышла из дома. Солнце только поднималось над горизонтом, но она уже слышала металлические звуки, скрежет и шум стройки. Проходя по деревне по направлению к стройплощадке, она заметила, что даже для такого раннего часа в самой деревне было на редкость тихо. Остановившись на скальном выступе, она увидела далеко внизу Скаута. Его рабочая рубашка защитного цвета уже успела промокнуть от пота.
Она достаточно долго занималась психологией в колледже, чтобы распознать в нем личность типа А, то есть человека, стремящегося делать все по высшему классу. Он всегда работал на пределе своих возможностей. Так было и сейчас. Еще никто из местных не подошел, а он уже вовсю работает, взваливая все на себя. Неудивительно, что его так раздражает медленный темп жизни на острове.
Он остановился, чтобы вытереть потное лицо платком. И заметил ее. Выражение лица явно враждебное. Она поморщилась, словно от боли, потому что его ярко окрашенная недоброжелательность обижала ее. Хотя после вчерашней ночи трудно было ожидать чего-то другого. Такой необъяснимый отказ оскорбил бы самолюбие любого мужчины.
Разумеется, она была в своем праве, сказав «нет». Но она не испытывала удовлетворения от этого. Ей куда больше хотелось бы, чтобы Скаут, как и прежде, смотрел на нее с неотступным желанием во взоре…
– Mademoiselle?
Услышав обращение, Шанталь вздрогнула и повернулась, будто застигнутая врасплох. Ее окружили члены совета деревни. Выражение на их лицах было серьезным. Многие старались не встречаться с ней взглядами.
– В чем дело? – Она сообразила вдруг, что они пришли с чем-то крайне серьезным, но, когда выслушала их, была потрясена: такого не ожидала. Услышанное подействовало на нее, как удар под дых.
– Вы уверены?
Все дружно закивали.
– Эй, вы, послушайте, что происходит? – Скаут взобрался по последнему маршу ступенек, вырубленных в скале всего несколько дней назад. Он задыхался от подъема. – Где все?
Шанталь посмотрела на него, пытаясь заглянуть прямо в глаза и надеясь увидеть там прямоту, порядочность и готовность следовать принципам.
– Они сегодня не выйдут на работу.
– Что?! Только не говори мне, что они устроили себе еще один выходной.
– Они не выйдут на работу ни сегодня, ни завтра, никогда!
Он пошевелился, чтобы переступить с левой ноги. Несколько секунд он с изумлением смотрел на нее, а затем повернулся к старикам:
– Кто-то же должен просветить меня насчет происходящего, черт побери! Мы могли бы все закончить за два-три дня, если хорошенько потрудиться всем вместе. В чем дело?
Кроме Шанталь, никто не понял его слов. Ей выпало на долю все ему объяснить.
– В вас, мистер Ритленд, дело в вас!
– Во мне? – воскликнул он, прижав ладонь к груди. – Я из кожи вон лезу, чтобы потрафить им, чту их традиции и дал им вчера выходной. Я…
– Вы соблазнили одну из деревенских девушек и лишили ее невинности. – Слова упали как камни.
У Скаута рот сам собой открылся. Он смотрел на Шанталь с явным недоверием. Затем попробовал улыбнуться.
– Это шутка, верно?
– Они что, похожи на шутников? – еле сдерживая слезы, она, злясь, жестом показала на членов высшего совета деревни. – Коварство и соблазн они не считают шуточными делами, мистер Ритленд.
– Равно как и я не считаю ложное обвинение шуткой, – огрызнулся он.
– Значит, вы отрицаете?
– Вы необычайно догадливы, черт побери! Когда это предполагаемое совращение имело место?
– Прошлой ночью. – В груди Шанталь что-то сжалось. У нее едва хватало воздуха, чтобы выговаривать слова, но она с трудом выталкивала их, ибо живо помнила, что сказал ей Скаут напоследок перед своим уходом. – Я отказалась спать с вами, и тогда вы нашли Марго и соблазнили ее. Ну как, вам легче стало? Удовлетворили свою похоть?
– Если я и похотлив, то тому виной ты, принцесса.
Она не сумела сдержать рыдания.
– Я же предложила вам себя в обмен на мост. Почему вы просто не напомнили мне об этом, чтобы не трогать Марго?
Руки Скаута сжались в кулаки.
– Да она же еще ребенок, черт побери!
– Была до прошлой ночи.
– Но я даже ни разу не оставался с ней наедине.
– Тогда на празднике вы нашли ее хорошенькой.
– Так оно и есть! Надо быть слепым, чтобы не заметить этого. Но от этого признания далеко до того, чтобы навязывать ей себя.
– Она говорит иначе.
– Значит, она лжет.
– Она не станет лгать.
– Ну и я не стану! Среди нас только ты заведомая лгунья!
Она испытывала такую боль от его предательства, что почти не обратила внимания на его оскорбление. Ей хотелось, чтобы он защищался, яростно отрицал все, но только, разумеется, если это в самом деле неправда. Однако зачем бы Марго врать? Шанталь задала этот вопрос Скауту.
– Не знаю, но она лжет.
– Прошлой ночью вы сказали…
– Забудь о том, что я сказал. – Он рубанул рукой воздух. – Верно, я был зол, как черт. Я вышел из себя и наговорил такого, что, скорее всего, не следовало говорить, но ночь я провел на пляже. Один. Поверь мне, Шанталь.
– Чему верю я, значения не имеет. Имеет значение лишь их мнение.
– Только не для меня.
Она долго смотрела ему в лицо, отчаянно желая поверить ему. Он не отводил взгляда, и в его глазах не было фальши. Чутье редко обманывало Шанталь – она разбиралась в людях. У Скаута имелись свои недостатки, но она не верила, что один из них – это совращение юных девушек.
Наконец она повернулась к членам совета и сообщила, что Скаут отвергает обвинения Марго. Они начали переговариваться о чем-то, временами бросая на него подозрительные взгляды.
– О чем они говорят?
– Вон тот – отец Марго. – Она показала на особенно горячо спорившего человека. – Он говорит, что они этим утром застали Марго в слезах. Когда они вынудили ее рассказать, в чем дело, она призналась, что стыдится того, что отдала свою девственность американцу, то есть вам. Теперь они должны принять решение, как проверить вашу честность.
– Проверить? Какие еще проверки? Я…
Она подняла руку, чтобы остановить его протесты, и внимательно слушала, пока один из членов совета излагал ей их решение. В ответ Шанталь склонила голову, соглашаясь.
– Ну? – требовательно произнес Скаут. – Они хотят высушить мою голову или что-нибудь еще замыслили?
Она выпрямилась и повернулась к нему.
– Нет. Они твердят о том, что следует послать вас к вулкану.
– Чушь собачья! – Скаут сбил костылем гигантский лист папоротника, который угораздило оказаться в неподходящий момент в неподходящем месте, то есть на его пути. – Поверить не могу, что мою судьбу решают какие-то несколько колдунов в набедренных повязках. – Он яростно прихлопнул насекомое, осмелившееся подлететь вплотную к его лицу. – Как только вернусь в Штаты, продам свою историю голливудскому продюсеру. Хотя, если подумать, никто и не купит, потому что поверить в это невозможно.
– Вы бы поменьше говорили, только сбиваете дыхание. Лучше помолчите.
Он обернулся к Шанталь, шедшей за ним вверх по заросшей тропинке.
– Но ты-то понимаешь, что это все чушь дерьмовая, верно? Пустая трата времени и сил. Почему ты позволила им уговорить себя?
– Ради того, из-за чего я все и делаю: ради моста. Одному вам его не достроить. А люди не станут вам помогать, пока вы не докажете свою невиновность и вулкан не примет вас благосклонно.
Он шепотом выругался, высказав свое мнение об их намерениях. Еще недавно его боготворили и уважали, считая посланцем богов. Обвинение Марго поставило под сомнение его божественную сущность. Совет постановил, что он должен отправиться к вулкану и принести ему подношение. Если ему удастся сделать это и затем вернуться целым и невредимым, люди снова поверят в него. Благоволение вулкана будет знаком того, что боги одобряют его присутствие в деревне.
Он уставился на нее.
– Я мог бы подумать, что все эти обвинения против меня изобрела ты, причем ради того, чтобы поближе подойти к вулкану и сделать свои проклятые снимки крупным планом. – Он показал на тяжелую сумку с камерой, висевшую у нее на плече.
– Кто-то же должен дойти с вами и подтвердить, что вы не выбросили подношение по дороге. Так вышло, что после моего отца именно я лучше всех знаю этот вулкан. – Она поправила ремень от сумки. – Вы можете экономить свои силы, мистер Ритленд, но только не мои. Шевелитесь, пожалуйста.
Тихо выругавшись, он подчинился.
Им пришлось продираться через густые джунгли предгорья много часов, прежде чем начать взбираться на гору, ближайшую к кратеру вулкана. От веса камеры и прочего снаряжения шея, плечи и спина у Шанталь нестерпимо болели.
Скаут нес съестные припасы и рюкзак с неким подношением от каждого жителя деревни. Его груз тоже начинал напоминать о себе. Скаут неосознанно щадил больную ногу, идя осторожно. Они остановились лишь однажды, но ненадолго, просто чтобы выпить воды, которую тащили с собой, но не успели они проглотить ее, как она тут же вышла потом.
Наконец джунгли остались позади. Пологая местность перешла в крутой подъем, почва стала более каменистой, а растительность – скудной. Дул незначительный ветерок, но воздух становился все более разреженным и теплым. Когда стало уже казаться, что пути их не будет конца, они вышли на гладкую площадку утеса, выступавшего из плато. Со скалы в маленькое озерцо низвергался водопад. Шанталь бросила свою сумку с камерой и снаряжением, скинула ботинки и нырнула в воду. Скаут прямо в одежде немедленно последовал за ней. Они вылезли мокрые до нитки.
Шанталь уселась на камень и вдоволь напилась из своей фляжки. Затем отжала воду из длинной косы и надела соломенную шляпу, чтобы прикрыть обветренное лицо. Тут она заметила, что Скаут внимательно наблюдает за ней.
– Это твоего отца?
– Что? – Затем, сообразив, что он имеет в виду соломенную шляпу, утвердительно кивнула. – Я знаю, что мне до него далеко, – сказала она с печальной улыбкой, – так я решила, хоть шляпу его поношу…
– Я так и понял. А что ты пишешь каждый вечер?
– Последнюю главу учебника, над которым он работал.
– Ты хочешь закончить учебник за него?
Она не видела причины, чтобы лгать.
– Именно поэтому я и не хотела заявлять о дате его смерти. Издателям вовсе не следует знать, что он не сам собрал все данные до последнего и закончил книгу.
– Но это не станет твоей заслугой, вернее, ты не получишь признания.
– И не надо, – ответила она, удивленная таким предостережением. – Что бы я ни изучала, даже в высшей школе, отец всегда был моим лучшим учителем. В нем жила душа вулкана. Он чувствовал кратер, как сердцебиение. Он знал его лично. Единственная моя заслуга в том, что я – самая верная его ученица.
Скаут продолжал внимательно смотреть на нее.
– Я никогда не касался этой девушки, Шанталь! Ты ведь не веришь, что я мог так поступить.
Она с сомнением сдвинула брови.
– В твоем состоянии…
– В моем состоянии я мог бы переспать с сотней женщин, но ничего путного из этого не вышло бы. Я хочу лишь одну. Тебя!
Ее сердце бешено заколотилось – она прерывисто вздохнула. Ей не хотелось признаваться себе в этом ощущении буйной радости, но ликование оказалось сильнее ее. Да, она расстроилась, узнав, что Скаут изменил ей с молодой девушкой, ибо в основе ее реакции лежала ревность. Ей и в голову не приходило, что он может пожелать другую женщину. Она с ума сходила, пытаясь представить, как он занимается любовью с другой. Эта ее болезненная реакция на услышанное пугала ее. Насколько же глубоки ее чувства к Скауту? Она боялась ответа на этот вопрос и решила пока не думать об этом.
– Нам лучше тронуться в путь.
Она зашнуровала ботинки и приготовилась следовать дальше. Когда она подняла сумку с камерой, чтобы повесить ее на плечо, Скаут отнял у нее эту ношу.
– Лучше я понесу.
– Она слишком тяжелая.
– Именно поэтому ее лучше взять мне. Ну вот, теперь я уравновесился, имея груз в обеих руках. Далеко еще?
– Метров пятьдесят, может, чуть больше. Но местность труднодоступная.
– Хуже, чем раньше?
– Боюсь, что да. Почти вертикально вверх.
– Тогда показывай дорогу, – устало сказал он. – Я – за тобой.
Никаких тропинок не было. Они оскальзывались на каменистой почве, но шли, чтобы добраться до ближайшей к вулкану вершины, с которой открывался прекрасный вид. Было очень жарко – воздух словно обжигал легкие. И все же от восхождения кружило голову и в переносном смысле.
Пульс Шанталь начал стучать лихорадочно, но не только от физической нагрузки, а еще и от восторга, который она всегда испытывала, приближаясь к вулкану. Оглянувшись через плечо на Скаута, она поняла, что он разделяет ее чувства: с благоговением и восторгом смотрел он на могущественное чудо природы, у которого, казалось, имелся собственный характер.
Из кратера извергалась лава. Красными ручейками она сбегала по склонам конусовидной горы. Воздух дрожал при каждом огненном выбросе. Земля под ногами вибрировала.
– Милостивый Боже! – с трепетом произнес Скаут. – Это же уму непостижимо, правда?
– Я его обожаю.
– Только подумать, то, что он отрыгивает, останется здесь на миллионы лет. Мы присутствуем при зарождении нового.
Шанталь, обрадованная реакцией Скаута, стояла на скале. Силуэт ее четко выделялся на фоне красного неба. Дул ветер. Она сняла отцовскую шляпу и расплела косу, позволив волосам затеять дикую пляску вокруг ее головы. Зарево придавало ее коже оттенок полированной бронзы. Сейчас Шанталь была похожа на верховную жрицу, поклоняющуюся своему языческому богу.
Скаут подошел к ней.
– Спасибо, что поделилась этим со мной.
Она перевела взгляд на него. Так они, не отрываясь, смотрели друг на друга, пока земля не вздрогнула от более сильного толчка. Оторвавшиеся от скал камни с грохотом посыпались вниз.
Шанталь улыбнулась, заметив тревогу на лице Скаута.
– Если вы невиновны и не совращали Марго, вам нечего бояться.
– Я невиновен, но я буду куда спокойнее, если мы оставим этот мешок с мусором, быстренько сделаем снимки и уберемся отсюда ко всем чертям.
Поскольку они начали испытывать волнение, оба прибегли к шуткам, чтобы заглушить подступивший страх.
– Не думаю, чтобы ваше отношение к вулкану было достаточно трепетным, мистер Ритленд, – шутливо упрекнула она его.
– Я в этом деле новичок, знаешь ли. Что я должен делать? Плюнуть на ладони, обернуться вокруг себя три раза и поклясться, что отныне я буду паинькой?
– Вы насмехаетесь над нами, над нашими ценностями.
– Их ценностями. Ты ведь веришь во все эти бредни еще меньше, чем я. Ты только вид делаешь, чтобы поддразнить меня. – Он высыпал на землю все приношения из мешка и принялся разбрасывать их вокруг. – Пока я этим занимаюсь, приступай к фотографированию. Я с большим почтением отношусь к Voix de Tonnerre, но вовсе не уверен в его почтении к нам.
Шанталь установила треножник и привинтила камеру. Она работала методично, делая снимки, которые должны были получиться еще более фантастическими, чем предыдущие. Отсняла одну пленку, затем другую. Солнце клонилось к закату, и вокруг быстро темнело, хотя догадаться об этом было трудно, поскольку вулкан освещал все вокруг розоватым светом.
– Время двигаться, как ты считаешь? – осторожно поинтересовался Скаут.
– Да. Хотя ужасно не хочется. Пройдут годы до следующего извержения такой силы. – В ее голосе слышалась печаль.
Скаут поспешил уложить камеру, пока Шанталь со смешанным чувством сожаления и благоговения наблюдала за плевавшимся вулканом.
– Au revoir, – прошептала она. Затем повернулась и покорно вложила свою ладонь в протянутую руку Скаута.
Груза стало меньше, к тому же им теперь предстояло спускаться, и продвигались они значительно быстрее. Шанталь знала, что у него болит нога, но он ничем не показывал этого. Казалось, он больше заботится о ее безопасности, чем о своей собственной. Несколько раз она оступалась и могла бы скатиться вниз по крутому склону, не окажись рядом Скаута.
– А вулкан поймет, что эти подношения от нас? – спросил он, с беспокойством оглянувшись через плечо на Голос Грома, который выпустил огненный гейзер и фейерверк расплавленных камней в ночное небо. Извержения следовали одно за другим, и промежутки между ними все сокращались.
– Я не боюсь. А вы?
– Черт, да вроде нет, – храбро возвестил он.
Оба рассмеялись и ускорили спуск, перестав делать вид, что они не спасаются бегством. Вулкан разбушевался всерьез. На них посыпались пепел и мелкие головешки, напоминавшие снег в преисподней.
– Немедленно в воду! – крикнул Скаут, когда они добрались до озерка, в котором купались по пути к вулкану.
– Подождите. Просто фантастика. – Она выхватила камеру из сумки и принялась щелкать с такой скоростью, с какой позволял затвор. – Нет, вы только взгляните!
– Шанталь!
– Если бы отец мог видеть…
– Шанталь!
Он вырвал у нее камеру, швырнул ее на землю и бросился в озерко, увлекая ее за собой. Вода сомкнулась над их головами. Скаут первым коснулся дна и, оттолкнувшись, вытащил себя и Шанталь на поверхность. В тот момент, когда они вынырнули, Voix de Tonnerre взорвался.
Ничто из увиденного ими раньше не могло с этим сравниться. Огонь столбом взметнулся к небесам и тут же полился потоком вниз. Раскаленные камни с шипением падали вокруг них в воду. Они ничего не могли предпринять, им оставалось лишь наблюдать с открытыми ртами, причем благоговение пересиливало страх.
Скаут сравнил извержение с рождением – так же захватывающе, так же болезненно и так же прекрасно. Казалось, извержение будет продолжаться вечно. Но неожиданно все прекратилось и смолкло.
Наступившая тишина казалась оглушительной.
Они долго стояли по подбородок в воде. Наконец Скаут взял Шанталь за руку и вывел из озерка. Теперь вулкан выстреливал лишь безобидные облачка пара. Похоже, Голос Грома был настроен благосклонно.
Шанталь в изнеможении рухнула на колени. Говорить не хотелось, так что оба молчали. Наконец Скаут прилег рядом с ней и привлек ее к себе, закрыв своим телом.
Прохладный ветер над их головами уносил тучи пепла в море.
12
Шанталь проснулась и высвободилась из объятий Скаута. Вернее сказать, попыталась. Он схватил ее за руки, когда она села. Его глаза распахнулись. Удерживая ее, он неотрывно смотрел ей в лицо. Затем коснулся ее волос, щеки.
Выражение его лица было вопрошающим и молящим одновременно. Он словно спрашивал, понравилось ли ей спать рядом с ним всю ночь. Способен ли он прочесть утвердительный ответ в ее взгляде?
Ей хотелось наклониться к нему и поцеловать мягко и нежно, желая доброго утра. Но если она это сделает, то не сможет остановиться, а она знала, что должна держать себя в руках. Если она пролежит рядом со Скаутом секундой дольше, ей никогда не захочется уходить от него.
Она призвала на помощь всю свою волю, которая наверняка сделала бы честь монаху, высвободилась из его рук и встала. Осмотрела камеру и обнаружила, что аппаратура перенесла прошедшую ночь достойно. Пленки, снятые вчера, оказались целы и не засвечены.
Скаут вставал с большим трудом и, поднимаясь, долго возился. Его конечности словно одеревенели, поскольку спать пришлось в мокрой одежде, а раненая нога разболелась снова. Шанталь заметила, как он бессознательным движением потер ее, нагнувшись над озером, чтобы наполнить водой их фляги.
– Ты сегодня без шляпы, – заметил он, когда они двинулись в путь.
– Я потеряла ее ночью, когда мы бежали с горы.
– Надо было сказать… Мне очень жаль.
– А мне – нет. Отцу приятно было бы знать, что она осталась где-то там, у подножия вулкана.
Они говорили мало, но странно, общение их стало более раскованным. Оба остро ощущали присутствие друг друга. Бесчисленное количество раз они одновременно останавливались, будто обездвиженные все возраставшим взаимным влечением, и смотрели друг другу в глаза. Они вместе пережили нечто необыкновенное, и это, похоже, связало их прочными узами. А может, это новое ощущение близости явилось результатом ночи, проведенной в теплых объятиях друг друга?
Словом, случилось что-то значительное, перешагнувшее границы сексуального влечения и приблизившее их обоих к духовному единству. Они ощущали в себе эту перемену. Правда, пока еще не могли понять, в чем дело. Но в настоящий момент для них достаточно было наслаждаться этим сознанием, не давая ему определения.
В деревне им устроили торжественную встречу. Не успели они достигнуть ущелья, как заслышали бой барабанов. Когда они вынырнули из зарослей, люди, собравшиеся на другой стороне ущелья, приветствовали их радостными криками.
Шанталь улыбнулась Скауту:
– Вы вроде бы герой дня нынче.
Они спустились по новым ступенькам к незаконченному мосту, осторожно перешли через него и взобрались на другую сторону. На середине восхождения их встретили те, кому не терпелось приветствовать Скаута.
– Что они говорят? – спросил он.
Джонни отпихивал других детей, стремясь завладеть рукой Скаута. Ему уступили, предоставив такую возможность, и он гордо пошел рядом с героем.
– Вчерашнее извержение послужило свидетельством благорасположения вулкана. Теперь они уверены, что не зря доверились вам.
– Слава Богу! Мне бы очень не хотелось взрывать эти ступени динамитом. – Он глупо улыбался, купаясь в лучах славы, с благодарностью принимал букеты и гирлянды из цветов, не отвергая никаких знаков внимания, оказанного ему.
Но внезапно галдевшая толпа смолкла. Люди аккуратно расступились, пропустив вперед невысокую фигурку. Шанталь и Скаут с любопытством наблюдали, как Марго шла к ним. Голова ее была опущена так низко, что свесившаяся копна волос полностью скрывала лицо.
Она заговорила едва слышным шепотом. Когда она закончила свое душещипательное повествование, Шанталь взглянула на Скаута.
– Ну и что?
– Она говорит, что наврала про вас. – Шанталь откашлялась, поскольку ее голос сел от волнения. – Похоже, ее любовник велел ей обвинить вас в том, что сделал сам. Она испугалась. Она любит этого человека и не смогла его ослушаться. Но она не может дальше так жить. Прошлой ночью, убоявшись гнева вулкана, она рассказала родителям всю правду.
Скаут взглянул на смущенную девушку. Его взгляд был полон сочувствия, а не укора.
– Скажи ей, что я принимаю ее извинения и хочу, чтобы все было забыто.
– Все не так просто, Скаут.
– Почему?
– Их следует наказать.
Он забеспокоился:
– Что с ней станет?
– Совет решил, что ее наказанием будет позор, с которым ей придется теперь жить.
– А как насчет парня?
– Его наказание зависит от вас, поскольку это он виноват в содеянном против вас.
– Кто это?
Шанталь перевела вопрос Марго. Из глаз девушки полились слезы. Дрожащими губами она прошептала:
– Андре.
Не успела она произнести это имя, как в толпе снова возникло какое-то движение. Андре вытолкнули вперед, заставив предстать перед человеком, которого он облыжно обвинил.
Надо отдать ему должное, он вел себя достойно и стоял, гордо подняв подбородок. Его руки были связаны спереди, но он смотрел на Скаута с откровенным вызовом.
– Как вы с ним поступите?
Скаут обменялся враждебными взглядами с Андре, но, когда Шанталь задала ему этот вопрос, он взглянул на нее с испугом. Она повторила свой вопрос.
– Вы стали жертвой его обмана. Вам и решать, какое он понесет наказание.
Скаут взлохматил руками волосы.
– Если бы я хотел стать судьей, я пошел бы в школу юристов. Нельзя ли нам просто пожать друг другу руки и забыть об этом?
– Нет, – решительно отрезала она, покачав головой. – Они ждут, что вы накажете его. Он и сам ждет наказания. Ему будет хуже, если вы этого не сделаете. Он лучше умрет, чем потеряет лицо.
Андре продолжал молчать, но глаза его подтверждали сказанное Шанталь.
– Ладно, – мрачно сказал Скаут. – Пусть кто-нибудь даст мне нож.
Шанталь испуганно вздрогнула, но нож уже передавали в толпе из рук в руки. Наконец он оказался у нее в руках. Она отдала орудие казни Скауту.
– Помни, ты меня в это втравила! – вполголоса проговорил он, а затем повернулся к противнику.
Он приставил кончик ножа к животу Андре так, как это сделал Андре несколько дней назад.
– В наказание за то, что ты лишил Марго невинности, ты женишься на ней и подаришь ей кучу детей.
Андре даже не поморщился, когда Скаут поднес нож к его животу, но, заслышав слова противника, он вздрогнул. Моргая, он нерешительно смотрел на Шанталь, как будто был не уверен, что правильно расслышал приказание Скаута.
Жители деревни загомонили, торопя Шанталь. Им не терпелось поскорее услышать перевод сказанного белым человеком. Когда они поняли, в чем состоит наказание для Андре, поднялся невообразимый шум. Марго резко подняла голову. Внезапно она перестала молиться, и четки обвисли на ее застывшей руке.
– Спроси ее, любит ли она его, – приказал Скаут. Шанталь перевела вопрос Марго.
Слезы на ее щеках сверкали подобно каплям росы, пока она, затаив дыхание в ожидании приговора, слушала Шанталь.
– Oui, oui, – искренне засвидетельствовала она, энергично кивая головой.
Она произнесла еще что-то, и Шанталь перевела:
– Она говорит, что если бы она не любила его, то никогда не стала бы с ним спать. Напротив, она его так любит, что хотела продемонстрировать это любой ценой. Даже ценой позора. И даже ценой смерти.
Взгляд Скаута переместился на затуманенные синие глаза Шанталь, потом снова остановился на Андре.
– Ты слышал ее. Она тебя любит. Женись на ней. И нарожайте детей. – Он ближе подступил к Андре и чуть вдавил кончик ножа в его живот, едва не распоров кожу. – Если ты будешь плохо с ней обращаться или если она будет несчастлива с тобой, я вернусь и сделаю из тебя незадачливого евнуха. – Отойдя на шаг, он спросил: – Ты принимаешь это наказание?
Потрясенный Андре кивнул.
– Прекрасно. – Быстрым движением, вызвавшим одновременный вздох всей толпы, Скаут разрезал веревки на руках Андре. Затем он развернул нож концом к себе и протянул рукоять Андре, который в смятении принял его. – Теперь, когда мы разобрались со всем этим, давайте вернемся к работе и закончим этот проклятый мост.
– Вы окончательно завоевали их, когда отдали нож Андре и повернулись к нему спиной. Теперь они пойдут за вами, куда угодно. До этого вы им просто нравились. Теперь они боготворят вас.
Шанталь и Скаут сидели рядом на плетеной циновке, которая вполне могла бы служить тронным местом. Торжества в честь окончания строительства начались в сумерках. Начиная с момента объявления праздника, жители деревни несли Скауту подарки.
Даже в тот момент, когда Шанталь говорила ему что-то, хихикавшая девчушка надела ему на шею цветочную гирлянду, расцеловала в обе щеки и убежала, спрятавшись среди подруг.
– Просто сплошное везение, – лаконично ответил он на искреннее высказывание Шанталь. – Назначенное мною наказание, похоже, вступило в силу. – Он кивнул в сторону молодоженов, целовавшихся под одобрительные взгляды родителей. – Мне кажется, Андре наконец смирился с мыслью, что ему не заполучить тебя, и согласился на вторую по красоте девушку деревни.
Шанталь не стала развивать эту щекотливую тему.
– Марго будет верной женой. Он уже обучает ее английскому, что для меня означает, что он не только очень ее любит, но и считает ровней. – Она взглянула на Скаута. – Царь Соломон не мог бы принять более мудрого решения.
– Ты знаешь про царя Соломона?
Она неодобрительно фыркнула.
– Я же не язычница.
– Иногда я сомневаюсь. – Он заговорил вдруг тихо и с нежностью в голосе: – Я вспоминаю, как ты выглядела, стоя на фоне разрывавшегося неба. Я испугался до потери пульса, но ты приветствовала ярость вулкана.
– Зрелище было потрясающее, – просто сказала она. Затем, чтобы вернуться к начатому разговору, добавила: – Мужчины в деревне с уважением относятся к вашей храбрости. Женщины восхищаются вашей красотой. Они все влюблены в вас.
– Все?
Группа молодых людей, уже прошедших инициацию, исполняла ритуальный танец. Сверкали лезвия ножей, сталь ударялась о сталь. Они вращали длинными копьями, как игрушечными булавами. Один из танцоров жонглировал горящими факелами, ловко подбрасывая их в воздух так, чтобы они переворачивались, и ловил их над самой землей.
Но мастерство и мужественность танцоров остались без внимания – Шанталь и Скаут смотрели только друг на друга. С момента возвращения в деревню их тяга друг к другу стала столь же сильной и постоянной, как прилив.
Она любила его и наконец могла себе в этом признаться.
Она любила его за то, что он стремился закончить постройку моста. Он работал вдохновенно и много, не довольствуясь малым и все доводя до совершенства. Он был строгим начальником, но никогда не требовал с рабочих того, чего не желал делать сам. Он ко всем относился ровно. Он не критиковал людей за ошибки и лень, но зато поощрял инициативу и удачно выполненную работу. Он был честен и умел сопереживать, что и доказал своим отношением к случившемуся с Марго и Андре.
Она любила его страстно.
Но он оставит ее, и она не знала, как она с этим справится.
– Выпей еще. – Ей хотелось разрушить странное наваждение, вынуждавшее их обоих так долго не сводить друг с друга глаз. – Если тебе не понравится праздник, их чувства будут глубоко задеты.
– Если я выпью еще, я вообще лишусь чувств. Мои конечности и так онемели. – Но он послушно поднес скорлупу кокосового ореха к губам и основательно приложился к напитку, который, как он уже знал по опыту, был далеко не так безобиден, как можно было предположить по его вкусу.
– Monsieur? – Перед ним вдруг появилась целая семья. Они поставили у его ног корзину с фруктами.
– Merci.
Когда муж, жена и дети удалились, Шанталь пошутила над явным смущением Скаута:.
– Ты все еще испытываешь неловкость, беседуя с женщиной с обнаженной грудью.
– Слишком много во мне от «Янки Дудл Дэнди», я так думаю.
– Откуда у тебя такое имя? – Она выбрала спелый плод папайи и принялась чистить его.
– Скаут? – Он по-мальчишески усмехнулся. – Когда я был ребенком, мы часто играли в переселенцев. Я не хотел быть одним из пионеров, ушедших на Запад, чтобы заниматься сельским хозяйством, понимаешь? Напротив, мне хотелось быть крутым парнем с темным прошлым, поэтому я всегда выбирал себе роль скаута. Соседские дети привыкли меня так называть, оттуда и пошло… – Он пожал плечами. – К тому же это звучит лучше, чем Уинстон Рэндольф, то есть мое настоящее имя.
– А вот и нет! – воскликнула она, вонзив нож в сочную мякоть плода.
– Да. Ничего себе имечко подобрали двое взрослых невинному младенцу, правда?
