Текст книги "Как две капли воды"
Автор книги: Сандра Браун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
12
В одних носках Айриш Маккейб прошлепал на кухню за очередной банкой пива. Открыв ее и отхлебнув хмельной пены, он стал изучать содержимое холодильника. Однако, не обнаружив ничего существенного, решил ограничиться на ужин пивом.
Возвращаясь в гостиную, он взял со стола почту, которую бросил туда, когда вернулся с работы. Одним глазом наблюдая за телевизионным шоу, он принялся разбирать корреспонденцию, не глядя выбрасывая рекламные проспекты и откладывая в сторону счета.
– Гмм. – Он нахмурил брови. На плотном конверте не было обратного адреса, но марка была местная. Он вскрыл его и высыпал содержимое на колени.
У него перехватило дыхание, и он отпрянул, как будто на него свалилась какая-то пакость. Он уставился на покореженные украшения, хватая ртом воздух. Сердце бешено колотилось.
Прошло нисколько минут, прежде чем он успокоился и протянул руку к разбитым часикам. Он сразу узнал часы Эйвери. Осторожно взяв их в руку, он стал осматривать сережку, которая была на Эйвери, когда они виделись в последний раз.
Он стремительно поднялся и бросился в другой конец комнаты к письменному столу, которым редко пользовался по назначению, но зато складывал туда всякую всячину. Выдвинув средний ящик, он достал конверт, который ему вручили в морге в тот день, когда он ходил на опознание. «Здесь ее вещи», – сказал ему сочувственно судмедэксперт.
Он вспомнил, что тогда сунул в конверт медальон, даже не заглянув внутрь. До сих пор он не нашел в себе сил открыть этот сверток и прикоснуться к ее вещам. Он был довольно суеверен. Для него трогать руками то, к чему прикасалась Эйвери перед самой смертью, было все равно что копаться в ее могиле.
Ему пришлось все вывезти из ее квартиры, потому что на этом настаивала хозяйка. Он не оставил себе ничего, за исключением нескольких фотографий. Всю одежду и другое имущество он раздал на благотворительные цели.
Единственное, что он считал необходимым хранить, был ее медальон, по которому она и была опознана. Она получила его в подарок от отца, еще когда была ребенком, и с тех пор никогда не снимала.
Он открыл конверт, который столько времени пролежал в столе, и высыпал то, что в нем было, на стол. Помимо медальона, там лежали бриллиантовые серьги, часы с золотым браслетом, два узких браслета изящной работы и три кольца, причем два были стандартным свадебным комплектом. Третье кольцо было с бриллиантами и сапфирами. Цена этих вещей во много раз превышала цены всех драгоценностей Эйвери, но для Айриша Маккейба они не стоили ровным счетом ничего.
Было ясно, что эти вещи принадлежали другой женщине, погибшей в катастрофе, а может быть, и оставшейся в живых. Может, кто-то оплакивает их пропажу?
Ему надо будет навести справки и переслать украшения законной владелице. Сейчас же он думал только о вещах Эйвери – часиках и сережке, которые получил сегодня по почте. Кто их послал? Почему именно сейчас? И где они пролежали столько времени?
Он внимательно рассмотрел конверт, надеясь обнаружить хоть какой-то намек на отправителя. Ничего. Не похоже, чтобы его прислали из какой-нибудь конторы. Печатные буквы на конверте написаны неумелой, почти детской рукой.
– Что за черт? – спросил он вслух.
Казалось, к этому моменту боль утраты должна была уже понемногу утихнуть, но он этого не чувствовал. Он грузно опустился в кресло и затуманенным взором стал смотреть на медальон. Он потер его между указательным и большим пальцем, словно это был талисман, который мог чудесным образом ее воскресить.
Потом, попозже, он попытается разобраться, как получилось, что вещи Эйвери оказались перепутаны с вещами другой женщины. А пока он только хочет погрузиться в трясину своего горя и забыться.
– Не понимаю, почему нет.
– Я уже говорил тебе, почему.
– Что такого, если я поеду с тобой в Корпус-Кристи?
– Это деловая поездка. Я буду все время занят. Надо организовать для Тейта массу мероприятий.
Фэнси надула губы:
– Если бы ты действительно хотел, ты взял бы меня с собой.
Эдди Пэскел искоса бросил на нее взгляд:
– Вот видишь, ты сама себе и ответила.
Он погасил свет в штабе кампании. Штаб располагался в торговом центре на месте бывшего зоомагазина. Арендная плата была совсем небольшой, и помещение находилось в центре города, куда можно было легко добраться из любого района. Пожалуй, единственным существенным недостатком был неистребимый запах животных, содержавшихся в клетках.
– Почему ты так со мной обращаешься, Эдди? – заныла Фэнси, наблюдая, как он запирает дверь на засов.
– А почему ты мне надоедаешь?
Они прошли к его автомобилю, припаркованному на стоянке. Это был надежный в эксплуатации «форд»-седан, который она втайне ненавидела. Эдди отпер правую дверцу и помог ей сесть. Пролезая в машину, она нарочно прижалась к нему телом.
Он обогнул капот, и Фэнси заметила, что у него новая стрижка. Сзади волосы были сняты чересчур коротко. В списке того, что ей надлежало исправить в Эдди, первую строчку занимал его автомобиль. На второе место следует поставить его парикмахера.
Он включил зажигание. Автоматически заработал кондиционер, нагнетая в салон теплый и влажный воздух. Эдди наконец позволил себе изменить своей безукоризненной опрятности, ослабил галстук и расстегнул ворот рубашки.
В представлении Фэнси, чтобы чувствовать себя удобно, этого было явно недостаточно. Свою блузку она расстегнула сверху донизу, после чего распахнула и вновь запахнула ее, так чтобы Эдди имел возможность увидеть ее грудь, если бы захотел. Пока, увы, этого за ним не наблюдалось. Он сосредоточенно проехал перекресток и направил машину к выезду на шоссе.
– Ты что, «голубой» или что? – спросила она грубо.
Он рассмеялся:
– Почему ты спрашиваешь?
– Потому что, если бы я позволяла другим парням хотя бы половину того, что позволяю тебе, я бы всю свою жизнь провела на спине.
– Если тебя послушать, ты все равно именно так ее и проводишь. – Он посмотрел на нее. – Или это треп?
Глаза Фэнси вспыхнули гневом, но она взяла себя в руки. Мягкими кошачьими движениями она свернулась на сиденье и коварно спросила:
– Почему бы вам не проверить это на собственном опыте, мистер Пэскел?
Он покачал головой:
– Фэнси, ты неисправима, ты знаешь об этом?
– Конечно, – сказала она беспечно, запуская пальцы в густые белокурые локоны. – Мне все это говорят. – Она нагнулась к отдушине кондиционера, откуда теперь шел прохладный воздух. Подняв волосы с шеи, она подставила ее под струю. – Ну, так что ты?
– Что – я?
– «Голубой»?
– Нет.
Она выпрямилась и придвинулась к нему. Руки она по-прежнему держала на шее, отчего груди сильнее выдавались вперед. От холодного воздуха соски затвердели и уперлись в ткань рубашки.
– Тогда как тебе удается устоять передо мной?
Они миновали оживленный участок шоссе и теперь ехали свободно, направляясь в сторону ранчо. Эдди медленно обвел ее взглядом, не упустив ни одной соблазнительной детали. Она с удовлетворением смотрела, как ходит вверх-вниз его кадык.
– Ты красивая девочка, Фэнси. – Его глаза ненадолго задержались на ее груди, особенно на темных пятнах сосков, просвечивающих сквозь блузку. – Красивая женщина.
Она медленно опустила руки, и волосы рассыпались по плечам.
– Ну, и что дальше?
– А дальше то, что ты племянница моего лучшего друга.
– И что?
– Следовательно, ты неприкосновенна.
– Ах-ах, какая чистота! Какая порядочность! – воскликнула она. – Я знаю, кто ты, Эдди, ты – викторианец. Это атавизм. Ханжество. Просто смешно.
– Боюсь, что твоему дяде Тейту было бы не до смеха. Не говоря уже о дедушке и отце. Стоит мне тронуть тебя пальцем, как кто-нибудь из них, а скорее все трое явятся по мою душу с охотничьим ружьем.
Перегнувшись, она провела пальцем по его бедру и прошептала:
– А ты не думаешь, что это было бы интересно?
Он убрал ее руку.
– Когда мишенью служишь ты, это уже не так занятно.
Она откинулась на спинку сиденья в явном раздражении и стала смотреть в окно. Сегодня утром она намеренно оставила машину дома и поехала в Сан-Антонио с отцом, чтобы вечером возвращаться вместе с Эдди. Она уже несколько месяцев делала ему прозрачные намеки, но все впустую. А поскольку она никогда не отличалась долготерпением, то решила утроить натиск.
Бак, коридорный в мотеле, продержался не больше месяца. Он быстро начал проявлять собственнические замашки и ревновать. Тогда в ее постели оказался парень, приходивший опрыскивать дом от тараканов. Роман продолжался до тех пор, пока она не узнала, что он женат. Ее не так волновало его семейное положение, как неистребимое самобичевание, которому он предавался после близости. Его раскаяние все портило. Она перестала получать удовольствие от секса.
После дезинсектора у нее сменилось несколько партнеров, но таким образом она только занимала время, дожидаясь, пока Эдди сдастся. Теперь она чувствовала, что ожидание начинает ее утомлять.
На самом деле ей все надоело. За последние три месяца она стала раздражительной и сварливой. Временами она даже завидовала тете Кэрол, которой уделялось сейчас столько внимания.
В самом деле: пока она просиживает бесконечные часы в шуме и вони в штабе кампании, начиняя конверты разными бумажками и отвечая на бесчисленные телефонные звонки, вынужденная изо дня в день общаться с людьми, которые готовы работать за десять долларов в неделю, перед Кэрол стелется персонал целой шикарной частной клиники.
Еще один источник раздражения крылся в Мэнди. И без того избалованная донельзя девчонка теперь стала просто невыносима. Не далее как на прошлой неделе Фэнси крепко досталось от бабушки за то, что она позволила себе отчитать девчонку, съевшую все шоколадное печенье.
С точки зрения Фэнси, девчонка была не в себе. Глаза у нее стали пустые и безжизненные, как у привидения. Она превратилась в лунатика, а все только и делают, что облизывают ее со всех сторон.
В последний раз, когда Фэнси оштрафовали за превышение скорости, отец пришел в такую ярость, что пригрозил отобрать у нее машину. И еще предупредил, что штраф ей придется заплатать самой – из тех денег, что она зарабатывает. Конечно, это все пустые угрозы, но его вопли действуют на нервы.
Больше всего ее удивляла вся эта шумиха вокруг предварительных выборов. Можно подумать, что дядя Тейт собирается баллотироваться в президенты, так все кудахчут. На предварительных выборах он победил с большим отрывом, что ее совершенно не удивило. Она не понимала, зачем надо было платить такие деньги какому-то политологу за прогноз, тогда как она давно могла сказать ему то же самое, и притом бесплатно. Улыбка ее дядюшки сводит женщин с ума. И неважно, о чем он говорит в публичных выступлениях; женщины пойдут голосовать за него только за его внешность. Но кого интересует ее мнение? Никого. Никого и никогда.
Ну, ничего, сейчас, кажется, дело пойдет. Теперь, когда первый этап голосования позади, Эдди будет не так занят. У него будет время подумать и о ней. Когда она замыслила его охмурить, то рассчитывала на быстрое обольщение. Теперь у нее появились сомнения. Уж больно тонко он увиливал от всех посягательств. Насколько она могла судить, он пока вовсе и не думал сдаваться.
Она повернулась к нему. Внешне, по крайней мере, он спокоен как слон. Она для него представляет не больше интереса, чем какая-нибудь дурнушка. Может быть, пора забыть осторожность и перестать ходить вокруг да около?
– Как насчет потрахаться?
Нарочито небрежным движением Эдди положил руку на спинку сиденья.
– Ну, если хорошенько подумать, то сейчас самое время.
Ее обдало жаром, и она стиснула зубы.
– Не смей со мной разговаривать таким тоном, сукин ты сын!
– А ты перестань кидаться на меня, как уличная девка. Твои похабные выражения на меня не действуют, как и вид твоей голой груда. Мне это не интересно, Фэнси, и твои детские штучки начинают мне надоедать.
– Все-таки ты гомик!
Он фыркнул:
– Можешь думать что угодно, если тебе от этого легче.
– Тогда, значит, у тебя кто-то есть, потому что мужчина без этого не может. – Она придвинулась к нему и вцепилась в рукав. – С кем ты спишь, Эдди, с кем-нибудь из штаба?
– Фэнси…
– С этой рыжей с тощим задом? Бьюсь об заклад! Я слышала, она разведена и, наверное, всегда готова. – Она крепче схватила его за рукав. – Зачем тебе трахаться с какой-то старухой, когда ты можешь это делать со мной?
Эдди остановил машину перед домом. Взяв за плечи, он как следует ее встряхнул:
– Затем, что я не сплю с малолетками, в особенности с такими, кто раздвигает ножки при виде каждого твердого члена.
Его гнев только усугубил ее желание. Ее возбуждала страсть в любом проявлении. С горящими глазами она опустила руку и нащупала то, что хотела. Губы растянулись в самодовольной улыбке.
– Эдди, дорогой! – прошептала она похотливо. – С твоим все в порядке.
Выругавшись, он оттолкнул ее и вылез из машины:
– Тебя это не касается, так и запомни.
Фэнси немного задержалась, дабы застегнуть блузку и привести себя в порядок, а потом проследовала за ним в дом. Пока что ничья. В постель она его, правда, не затащила, но ему этого явно хотелось. На какое-то время она может удовольствоваться и этим. Только не навсегда.
Когда она подошла к двери, ведущей в их крыло дома, показалась мать. Дороти-Рей шла прямо, но ее выдавали глаза. Она уже заглотнула несколько коктейлей.
– Привет, Фэнси.
– На несколько дней уезжаю в Корпус-Кристи, – объявила дочь. Если Эдди откажется ее взять, она поедет сама. Пусть это будет для него сюрприз. – Завтра утром. Дай мне немного денег.
– Ты не можешь сейчас уехать.
Фэнси подбоченилась и сузила глаза. Это означало, что подчиняться она не намерена:
– Это еще почему?
– Нельсон велел всем быть здесь, – объяснила мать. – Завтра выписывают Кэрол.
– О черт! – ругнулась Фэнси. – Только этого мне не хватало.
13
Она увидела его отражение в зеркале. Эйвери сидела за туалетным столиком в своей комнате в клинике и, когда Тейт вошел, сначала заметила его в зеркало. Он тоже смотрел на нее. Так они продолжали смотреть друг на друга, пока она медленно не опустила пуховку на зеркальную поверхность стола, после чего повернулась на табурете и посмотрела ему в лицо.
Не сводя с нее глаз, он бросил на постель пальто и свертки с покупками. Эйвери сцепила руки и нервно засмеялась:
– Умираю от нетерпения.
– Ты сегодня очень красивая.
Она облизнула губы, уже подведенные помадой.
– Сегодня приходил местный косметолог и дал мне урок макияжа. Я, правда, не новичок в этом деле, но я подумала, что что-то новенькое мне не повредит. К тому же консультация бесплатная. – Она опять неловко улыбнулась. На самом деле ей нужен был предлог, чтобы изменить манеру Кэрол краситься. С точки зрения Эйвери, она слишком увлекалась косметикой. – Я подкрасилась по-новому. Тебе нравится?
Она подняла лицо, давая ему возможность как следует его разглядеть. Хотя ему не хотелось подходить ближе, он не удержался. Слегка нагнувшись, он внимательно изучил ее поднятое лицо.
– Шрамов совсем не видно. Ни одного. Фантастика.
– Спасибо. – Она улыбнулась ему, как жена улыбается любящему мужу. С той только разницей, что Тейт не был ей мужем, тем более любящим.
Он выпрямился и отвернулся. Эйвери закрыла глаза, пытаясь скрыть досаду. Он не забывает старых обид, это она уже поняла. Кэрол сумела навсегда подорвать его доверие. Завоевать его снова будет непростой задачей.
– Ты уже привык к моему новому облику?
– Постепенно привыкаю.
– Ведь есть кое-какие перемены, – заметила она неуверенным тоном.
– Да, ты выглядишь моложе, – Он бросил на нее взгляд через плечо и тихо добавил: – И красивее.
Встав из-за столика, Эйвери подошла к нему. Она взяла его за руку и развернула лицом к себе.
– Правда? Красивее?
– Да.
– В каком смысле красивее? В чем именно?
Она не только усвоила, что он не умеет прощать, она хорошо знала, что он, как никто, умеет владеть собой. Она решила его раздразнить. В его глазах сверкнули молнии, но она не отступила. Ей надо было знать, какие он заметил различия между нынешней Кэрол Ратледж и той, которая была его женой на протяжении четырех лет. Что ж, проведи исследование, мысленно сказала она.
Он раздраженно что-то пробурчал и взъерошил волосы.
– Не знаю. Просто ты стала другая. Может быть, дело в макияже… Или в волосах – не могу понять. Ты отлично выглядишь, этого тебе довольно? Давай кончим на этом. Ты выглядишь… – Он пристально смотрел на нее. Его глаза скользнули вниз, охватили все ее тело, после чего вернулись наверх и ушли в сторону. – Ты выглядишь прекрасно. – Порывшись в кармане рубашки, он извлек исписанный от руки листок. – Мы с мамой купили все, что ты просила. – Кивнув в сторону пакетов с покупками, он стал зачитывать список: – «Духи „Исатис“ в аэрозоле».
– Ага.
– «Колготки». Ты этот цвет имела в виду? Ты сказала – «светло-бежевый».
– Отлично. – Он читал, а она по очереди извлекала вещи из пакетов. Достав флакончик с духами, она брызнула себе на запястье. – Понюхай.
Она поднесла руку к его щеке так, что ему, чтобы понюхать, пришлось повернуть голову и коснуться губами ее запястья. На мгновение их глаза встретились.
– Приятные, – сказал он и тут же отвернулся. Эйвери даже не успела опустить руку. – Идем дальше. «Ночная рубашка с длинным рукавом». – Он опять удивленно посмотрел на нее. – С каких это пор ты стала спать в рубашке, тем более с длинными рукавами?
Эйвери, устав от необходимости постоянно держать оборону, выпалила:
– С тех самых пор, как я попала в авиакатастрофу и получила ожоги второй степени.
Еще секунду назад готовый к ответной реплике, он прикусил язык. Возвращаясь к списку, он прочитал последнюю строчку:
– «Бюстгальтер, размер 34-В».
– Не сердись. – Она достала лифчик из пакета, развернула его, оторвала этикетку и снова сложила. Бюстгальтеры Кэрол, которые ей принесли раньше, все оказались велики.
– Не понял.
– Не сердись, что я похудела на целый размер.
– Какое это имеет ко мне отношение?
Его нескрываемое пренебрежение заставило ее отвести глаза.
– По-видимому, никакого.
Разгрузив сумки, она положила покупки рядом с одеждой, в которой собиралась на следующий день ехать домой. Все, что ей привезли Зи и Тейт из гардероба Кэрол, ей подошло. Одежда была великовата, но самую малость. У Кэрол, судя по всему, была более полная грудь и крутые бедра, но Эйвери придумала для себя оправдание – жидкая диета. Ей повезло, что туфли Кэрол оказались впору.
Когда было возможно, она прикрывала руки и ноги, предпочитая юбкам брюки. Она боялась, что ее могут выдать лодыжки и икры. Пока что никто не заметил разницы. Для Ратледжей она оставалась их невесткой. Они ни в чем не сомневались.
Или сомневались?
Почему тот, кто планировал покушение вместе с Кэрол, больше не появлялся?
Этот вопрос беспокоил Эйвери с назойливостью постоянно жужжащего где-то у нее в мозгу комара. Вспоминая об этом, она холодела от страха, поэтому решила пока сосредоточиться на личности Кэрол и постараться не делать ошибок, которые могли бы ее выдать.
До сих пор ей везло. Она сумела избежать серьезных промахов.
Теперь, когда возвращение домой стало реальностью, она начала волноваться с новой силой. Жизнь под одной крышей с Ратледжами, особенно с Тейтом, увеличит риск разоблачения.
Вдобавок ей предстоит играть роль жены кандидата в Сенат, что опять-таки сопряжено с массой проблем.
– Что завтра утром, Тейт?
– Эдди велел мне тебя подготовитъ. Сядь.
– Звучит-то как серьезно, – поддразнила она, усаживаясь напротив.
– Это действительно серьезно.
– Ты боишься, что я оплошаю перед прессой?
– Нет, – ответил он, – но я уверен, что они пустят в ход запрещенные приемчики.
От выпада против ее собратий-журналистов она почувствовала себя оскорбленной.
– Что ты имеешь в виду?
– Начнут задавать личные вопросы. Станут пялиться на твое лицо, выискивая шрамы, и всякое такое. Наверное, завтра тебя столько рад сфотографируют, сколько за всю последующую кампанию не снимут.
– Я не боюсь камеры.
Он сухо рассмеялся.
– Это я знаю. Но завтра, стоит тебе отсюда выйти, и ты окажешься в толпе журналистов. Эдди намерен приложить все усилия, чтобы как-то упорядочить этот процесс, но ты ведь знаешь, что многие вещи часто происходят спонтанно. – Он снова полез в нагрудный карман и, достав какой-то листок, протянул ей. – Вот, ознакомься. Эдди сочинил тут для тебя короткое заявление. Будет установлен микрофон… В чем дело?
– Это? – сказала она, потрясая бумагой перед его носом. – Если я это зачитаю, все примут меня за идиотку.
Вздохнув, он потер виски.
– Эдди этого и боялся.
– Если я выступлю с таким заявлением, да еще по бумажке, все решат, что в катастрофе пострадало не мое лицо, а мозги. И будут думать, что вы нарочно упрятали меня в эту частную клинику, чтобы я немного очухалась, – как в «Джейн Эйр». Держать помешанную жену подальше от людских глаз…
– «Джейн Эйр»? Ты, кажется, книжек начиталась?
На мгновение она опешила, но быстро справилась с собой:
– Я смотрела фильм. Как бы то ни было, я не хочу, чтобы меня считали слабоумной настолько, что я не могу связать двух слов без шпаргалки.
– Только, пожалуйста, следи за своей речью, не слишком увлекайся, хорошо?
– Я умею изъясняться по-английски, Тейт, – отрезала она. – Я в состоянии связать несколько слов и умею себя вести на людях. – Она разорвала текст пополам и швырнула на пол.
– Ты, видимо, забыла, что было в Остине. Такого нам больше не нужно, Кэрол.
Поскольку она не знала, какую ошибку допустила Кэрол в Остине, она ничего не могла сказать в порядке оправдания или защиты. Одно ей, впрочем, следовало помнить: Эйвери Дэниелз имела опыт выступления перед камерой, она была искушенной в плане общения с прессой, чего явно нельзя сказать о Кэрол Ратледж.
Она ответила спокойным голосом:
– Я знаю, что каждое мое появление на публике вплоть до ноября очень для тебя важно. Я постараюсь следить за тем, что я говорю, и вести себя соответственно, – Она горько улыбнулась и, нагнувшись, подняла бумаги с пола. – Я даже готова заучить наизусть этот пошлый маленький спич. Я для тебя на все готова.
– Только не переусердствуй в своем желании мне угодить. Если бы это зависело от меня, ты бы вообще не делала никакого заявления. Но Эдди считает, что это надо сделать, чтобы удовлетворить всеобщее любопытство. Джек и папа с ним тоже согласны. Так что угодить ты должна им, а не мне.
Он поднялся уходить. Эйвери быстро встала.
– Как дела у Мэнди?
– Так же.
– Ты сказал ей, что завтра я выписываюсь?
– Да, она это знает, но по ее лицу не поймешь, что она думает.
Эйвери огорчилась, что в состоянии девочки не происходит перемен к лучшему, и, подняв руку, бесцельно потерла подбородок.
Тейт тронул ее за руку.
– Ты мне напомнила. – Он взял с кровати куртку и достал что-то из кармана. – Поскольку в госпитале умудрились-таки перепутать и растерять твои кольца, Эдди посоветовал купить тебе новое обручальное кольцо. Он считает, что для избирателей это имеет значение.
Она не солгала ему насчет драгоценностей. Когда он поинтересовался, она сказала, что в конверте оказались чужие вещи.
– Я передала их медсестре, чтобы там разобрались.
– Где же тогда твои?
– Бог его знает! Иногда случаются такие необъяснимые недоразумения. Пусть разбирается страховая компания.
Сейчас Тейт достал из серой бархатной коробочки простое обручальное кольцо.
– Оно не такое изысканное, как то, но, я думаю, сойдет.
– Мне оно нравится, – сказала она, надевая кольцо.
Когда он попытался убрать руку, она заметила у него на пальце парное кольцо. Схватив его руку, она понесла ее к губам и, прошептав его имя, поцеловала его в сжатые пальцы.
– Кэрол, – сказал он, отнимая руку, – не надо.
– Ну, пожалуйста, Тейт, Я хочу поблагодарить тебя за все, что ты для меня сделал. Позволь мне. – Она умоляла его принять ее благодарность. – Мне столько раз хотелось умереть. И если бы ты меня все время не поддерживал, так бы, наверное, и случилось. Ты все время был такой… – У нее перехватило горло, она больше не скрывала слез. – Ты давал мне силы жить. С самого начала. Спасибо тебе.
Она говорила от чистого сердца. Каждое слово было правдой. Поддавшись охватившему ее чувству, она приподнялась на цыпочки и поцеловала его.
Он дернул головой. До нее донесся удивленный резкий вдох. В его глазах она прочла сомнение. Потом он нагнул голову и легко поцеловал ее в губы.
Она теснее прижалась к нему, потянулась к нему губами и прошептала:
– Поцелуй меня, Тейт, пожалуйста.
С легким стоном он прижался к ней губами. Обхватив рукой за талию, он привлек ее к себе. Другую руку поднес к ее затылку и стал нежно гладить шею. Тем временем язык его, раздвинув губы, проник во влажную глубину ее рта. Поцелуй был долгий и страстный.
Вдруг он резко оторвался от нее и поднял голову.
– Какого черта…
Грудь, к которой она все еще была прижата, вздымалась. Помимо его воли, глаза опять отыскали ее рот. Он зажмурился и отрицательно помотал головой, как бы стряхивая с себя наваждение, но потом опять впился в нее губами.
Эйвери ответила на поцелуй, вложив в него все, что в ней накопилось за эти месяцы. Их губы сплелись в жарком, голодном порыве. Чем больше он получал, тем больше ему хотелось – и тем больше она хотела ему дать. Положив руку на бедро, он привлек ее к себе. Она с силой приникла к нему, ощущая его мгновенное напряжение, и, подняв руку, притянула его голову вниз, с наслаждением пробегая пальцами по волосам, рубашке, по его коже.
Внезапно все кончилось.
Он оттолкнул ее и сам отступил на несколько шагов. Она с болью увидела, как он провел по губам кулаком, стирая ее поцелуй. Она издала тихий страдальческий стон.
– Не получится, Кэрол, – сказал он резко. – Я еще не понимаю, что за игру ты затеяла, и, пока не знаю правил, отказываюсь в ней участвовать. Мне очень жаль, что с тобой такое случилось. И поскольку ты пока моя законная жена, я исполнял свой долг. Но это ничего не меняет в наших отношениях. Ничто не изменилось. Слышишь? Все остается по-прежнему.
Он накинул на плечи куртку и, не оборачиваясь, покинул комнату.
Эдди вышел в сад. Под майским солнцем цветы в саду уже распустились. В глиняных вазонах, украшающих бортик бассейна, цвели олеандры. Клумбы пестрели ампельными розами.
Но сейчас было уже темно, и цветки закрылись на ночь. Сад освещался расставленными среди растений фонарями. Они бросали длинные тени на белые оштукатуренные стены дома.
– Ты что здесь делаешь? – спросил Эдди.
От шезлонга раздался вежливый голос:
– Думаю.
Думал он о Кэрол – о том, как он вошел и увидел в зеркале ее отражение. Она сияла. Темные глаза светились такой радостью, как будто его появление было для нее событием особенным. Несомненно, это была игра, но какая талантливая! Он даже потерял голову и едва не клюнул на эту удочку. Вот идиот.
Если бы он просто вышел из комнаты, не дотрагиваясь до нее, если бы он в душе не пожалел, что у них все так сложилось, то сейчас все было бы иначе. Ему не пришлось бы злиться на друга и накачиваться виски, безуспешно борясь со своим взбунтовавшимся против воздержания мужским естеством. Недовольный собой, он протянул руку к бутылке и плеснул в стакан, где на дне еще оставались кусочки льда.
Эдди устроился в соседнем шезлонге и озабоченно посмотрел на приятеля. Перехватив его откровению критический взгляд, Тейт сказал:
– Если я тебе не нравлюсь, смотри на что-нибудь другое.
– Ох-ох-ох. Мы что-то не в духе.
Он был возбужден и хотел свою неверную жену. Ее неверность он, может, и мог простить, но не все остальное. Никогда.
– Ты виделся с Кэрол? – спросил Эдди, догадываясь о причине плохого настроения Тейта.
– Да.
– И передал ей текст завтрашнего выступления?
– Да. Знаешь, что она с ним сделала?
– Велела выбросить?
– Почти. Она разорвала его пополам.
– Я сочинил это для ее же блага.
– Скажи ей об этом сам.
– В последний раз, когда я говорил ей нечто в том же духе, она обозвала меня задницей.
– Сегодня она тоже была близка к этому.
– Понимает она или нет, но первая ее встреча с прессой после болезни будет испытанием не для слабонервных. Все сходят с ума от любопытства.
– Я объяснял ей, но она отвергла все советы и просила ей ничего не диктовать.
– Ну, что ж, – Эдди устало потер затылок, – не стоит волноваться раньше времени. Может быть, она справится.
– Да она как будто в этом не сомневается. – Тейт сделал глоток и стал крутить бокал в руке, наблюдая за мотыльком, вьющимся в кустах вокруг фонаря. – Она…
Эдди подался вперед.
– Что – она?
– Черт, даже не знаю. – Тейт вздохнул. – Изменилась, что ли.
– В каком смысле?
В том смысле, что целуется по-другому, подумал он, а вслух сказал:
– Стала как будто мягче. Приятнее в общении.
– Приятнее? Но ведь ты говоришь, что сегодня она устроила скандал.
– Да, но это в первый раз. Мне кажется, несчастье и все, что было потом, отрезвили ее. Выглядит она моложе, но ведет себя как более зрелый человек.
– Я тоже это заметил. Да это и понятно, правда? Кэрол вдруг осознала, что она смертна. – Эдди уткнулся взглядом в плитки под ногами. – А как… там… как у тебя с ней? (Тейт бросил на него гневный взгляд.) Если это не мое дело, можешь мне так и сказать.
– Это не твое дело.
– Мне известно о том, что было на прошлой неделе в Форт-Уорте.
– О чем ты? Не понимаю.
– О женщине, Тейт.
– Там было много женщин.
– Да, но только одна из них пригласила тебя после митинга к себе. По крайней мере, я знаю только об одной.
Тейт почесал лоб.
– Господи, от тебя хоть что-нибудь может ускользнуть?
– Только не в твоих делах. По крайней мере, пока ты не стал сенатором Соединенных Штатов.
– Ну, можешь не волноваться. Я не поехал к ней.
– Я это знаю.
– Тогда зачем вспомнил?
– Может быть, тебе стоило поехать?
Тейт удивленно рассмеялся.
– Тебе ведь хотелось?
– Возможно.
– Хотелось, – ответил за него Эдди. – Ничто человеческое тебе не чуждо. Твоя жена на несколько месяцев выбыла из строя, да и до того…
– Эдди, замолчи.
– Ни для кого в семье не секрет, что вы в последнее время жили врозь. Я только констатирую факт. Давай не будем хитрить.
– Ты можешь не хитрить. А я пошел спать.
Эдди перехватил его за локоть.
– Ради Бога, Тейт, не злись и не делай обиженный вид. Я здесь для того, чтобы тебе помочь. – Он выдержал небольшую паузу, давая Тейту возможность умерить пыл. – Я только хотел сказать, слишком длительное воздержание никому не идет на пользу. Если ты почувствуешь, что для полного счастья тебе не хватает пылкой красотки, скажи мне.
– И что ты сделаешь? – спросил Тейт угрожающе. – Займешься сводничеством?
Эдди взглянул на него с упреком:
– Зачем ты так? Все можно сделать так, что никто об этом не узнает.
– Скажи об этом сенатору Гэри Харту.
– Он всегда был туповат.
