Текст книги "Чужое сердце"
Автор книги: Сандра Браун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Глава 20
– Хочешь пойти со мной?
– А что я должен надеть?
– Для начала ботинки и носки.
В трубке, щекоча ей ухо, раздался его смешок. Руки тотчас покрылись гусиной кожей. Нет, это курам на смех, подумала Кэт. Она ведет себя как влюбленная старшеклассница.
Алекс постоянно был в ее мыслях, отвлекая ее от работы. При звуке его голоса у нее начиналась кружиться голова. Смех, да и только!
– Надо проверить, найдется ли у меня пара одинаковых носков, – сказал Алекс.
– Дресс-кода нет, но не хотелось бы краснеть за своего кавалера. Все-таки там будет несколько очень важных персон, – сказала она, имитируя аристократический акцент. – Нэнси Вебстер проводит сбор средств для детей, и предупреждаю, я больше не заговорю с тобой, если ты позволишь себе дурацкие выходки.
– Обещаю тебе, что не поцарапаю, не уроню и не разобью ничего, чего нельзя царапать, ронять и бить на виду у всех.
– И на том спасибо, – простонала она. – Зато тебе ничего не стоит меня унизить. Или же ты вообще забудешь прийти.
– Я отмечу дату в календаре.
– Ты забудешь посмотреть на календарь. Лучше вспомни, как мы с тобой познакомились.
– Лучшая ошибка всей моей жизни.
Кэт зарделась от удовольствия. Как хорошо, однако, что ему не видна ее глупая улыбка.
– Давай, я на всякий случай позвоню тебе за пару часов до начала и заеду за тобой на машине.
– Отличная идея.
– Ты сегодня работаешь?
– Да, но в последнее время мне все труднее сосредоточиться. Интересно, что же отвлекает меня от работы?
Ее вновь обдало приятной теплой волной. Что ни говори, а приятно, когда о тебе думают. После первой их встречи они виделись дважды. Однажды встретились в ресторане за ужином, после чего разошлись каждый своей дорогой, второй раз он заехал за ней на машине.
Тогда они отправились на «Променад», где в открытой кафешке ели отвратительную мексиканскую еду, после чего прогулялись по знаменитой набережной, что протянулась вдоль реки через центр Сан-Антонио. В конце концов, устав от магазинов, они оставили их в распоряжение туристов, а сами перешли уровнем выше, где было прохладней, тише и не столь многолюдно.
Они перешли улицу, купили у сонного продавца ананасовое мороженое и расположились на уединенной скамье на площади Аламо-Плаза. Солнце тем временем село, автобусы с туристами уехали, и лишь подсвеченная огнями крепость гордо высилась над городом – памятник событиям, что произошли здесь полтора века назад.
– Да, нелегкий они сделали выбор, – заметил Алекс, хрустя льдинками мороженого. – Ты бы осталась, чтобы сражаться до конца?
– Трудный вопрос. Наверно, да, если бы знала, что мне нечего терять, кроме собственной жизни, – ответила Кэт, лизнув кончиком языка мороженое. – Но в принципе я их понимаю.
Он вопросительно посмотрел на нее.
– Прямо перед операцией до меня внезапно дошло, что мне вырежут сердце. Пойми меня правильно, – поспешила добавить она, – я отчаянно желала получить новое.
Но какой-то миг – всего на одно биение сердца – меня вдруг охватили сомнения. В каком-то смысле, чтобы жить дальше, мне предстояло умереть. Это такой отрезвляющий момент. – Кэт посмотрела на него и улыбнулась. – Но он миновал. И я получила новое сердце, а с ним и новую жизнь.
Какое-то время они молча ели мороженое. Мимо них, цокая копытами, прошла запряженная в карету лошадь. Карета была пуста. Лишь кучер одиноко сидел на сиденье, ссутулившись и уткнувшись подбородком в грудь – такой же усталый, как и лошадь.
– Кэт?
– Мм-м?
– Ты знаешь, кто твой донор?
– Нет.
– Но ты хотя бы что-то знаешь о нем?..
– Не знаю и знать не хочу.
Алекс кивнул, но было видно, что ее односложные ответы его не удовлетворили.
– Но почему? Скажи, это только ты такая или так принято?
– Бывает по-всякому. Некоторые хотят познакомиться с семьей донора и лично поблагодарить их. Чтобы люди знали, что тот, кто получил сердце их близкого человека, понимает, на какую жертву они пошли. Другим хочется узнать о доноре буквально все. – Кэт решительно тряхнула головой. – Но только не я. Это не для меня.
– В каком смысле?
– Что, если я их разочарую?
– Ну, такое вряд ли возможно.
– Э-э-э… нет, тут слишком много деликатных моментов. Вместо того чтобы постоянно думать о том, кому я обязана жизнью, не лучше ли самой сделать в этой жизни что-то хорошее? Чтобы их жертва не была напрасной?
На этом их разговор иссяк. Алекс не стал дальше развивать эту тему, чему Кэт была только рада. Уж слишком она болезненная. Но с Алексом ей было легче говорить о таких вещах, чем с другими людьми. Исключение составлял лишь Дин.
Сейчас, посмотрев на ящик прикроватной тумбочки, она решилась было затронуть другую малоприятную тему – недавно полученные письма. Например, что он скажет о заметке из мемфисской газеты? Имеет ли эта публикация какое-то отношение к ней самой? Если нет, то зачем тогда ее прислали? Интересно было бы узнать его мнение. Нет, лучше не стоит. По крайней мере, не сегодня. Она и так оторвала его от работы.
– Ну, все, не буду больше тебя отвлекать.
– Ничего страшного. Я сижу за столом уже несколько часов. Пора сделать перерыв. Спасибо, что пригласила меня к Вебстерам.
– Это тебе спасибо за то, что ты принял мое приглашение.
– Постараюсь вести себя примерно.
– Это была лишь шутка.
– Я так и понял.
Она по голосу поняла, что он улыбается – как и она сама.
– Спокойной ночи, Алекс. Увидимся в субботу вечером.
Глуповатая улыбка оставалась на ее лице даже после того, как она повесила трубку. Похоже, она больше не хозяйка своим чувствам. Это ведь совсем не в ее духе. Детство наложило на нее отпечаток: слишком часто приходилось ей менять приемные семьи, рвать ниточки взаимных симпатий. Неудивительно, что она остерегалась завязывать долгие, серьезные отношения. Ведь, как известно, все они однажды рвутся, оставляя после себя боль и разочарование.
И все же она с головокружительной скоростью влюблялась в Алекса Пирса. Интересно, а что он чувствует по отношению к ней?
Конечно, он не прочь с ней переспать. В этом не было ни малейших сомнений. Для этого было достаточно прочесть эротические сцены в его книгах. Кэт их читала, и не один раз.
Нет, ей не слишком нравились мужские персонажи его книг, особенно их отношение к женщинам. Назвать их сексистами значило бы оскорбить сексистов. За редким исключением, женщины были для них чем-то вроде одноразовых носовых платков.
Впрочем, Алекс не слишком похож на своих героев. По крайней мере, он высоко отзывался о ней и ее работе, причем не один раз.
А еще с ним было весело, он то и дело сыпал шутками, хотя Кэт подозревала, что под маской весельчака скрывается другой, серьезный, если не сказать, немного мрачный, Алекс. Он раздражался из-за мелочей. Почти ничего не рассказывал о своей работе в полиции, а в те редкие моменты, когда в разговоре вдруг всплывала эта тема, в его голосе звучала горечь. Похоже, из полиции он ушел не по своей воле, и его отставка была связана с какой-то темной историей.
Он был персонажем ее любовных фантазий, хотя она ценила его и как друга. Дин тоже ей друг, но он сейчас далеко. Ей же сейчас нужен кто-то, кому можно излить душу, здесь, рядом, а не на расстоянии.
Ее взгляд упал на тумбочку, на которой лежали загадочные вырезки, в том числе и та, что получена сегодня.
Новая вырезка прибыла точно в таком же конверте, что и первая. И как и в случае с первой, внутри оказалась лишь вырезка – на этот раз из газеты городка Бока Ратон, штат Флорида.
Женщина шестидесяти двух лет была найдена мертвой. Причина смерти – случайное падение. Будучи одна дома, она решила полить растение, свисавшее с крюка в потолке. Стремянка, на которой она стояла, качнулась под ней, и она, потеряв равновесие, рухнула на дверь, что вела во внутренний дворик, при падении проткнув себе осколком стекла легкое.
Как и парень из Мемфиса, эта женщина перенесла операцию по пересадке сердца.
Как же ей отнестись к этим загадочным посланиям? Интересно было бы узнать мнение Алекса, все-таки он бывший коп. Увидел бы он в них повод для опасений или же отмахнулся бы как от дурацкого розыгрыша?
Кстати, когда пришла первая вырезка, она так и подумала. Но теперь, когда пришла вторая, в ее душу закрались сомнения. Какое, однако, странное совпадение: два человека с пересаженным сердцем погибли в результате совершенно несуразного несчастного случая. Но еще более странным было то, что кто-то счел своим долгом довести это до ее сведения.
– Какой-то чокнутый, – сказала Кэт, засовывая вырезки обратно в конверты, и со стуком задвинула ящик стола. Похоже, кто-то решил сыграть с ней жестокую шутку – озадачить, испортить ей настроение.
Ничего у него не получится. Она выбросит их из головы. Думать о них – означало бы дать какому-то психу власть над собой. Письма от этой категории зрителей были частью издержек ее профессии. К ним следует относиться спокойно. До тех пор, пока в них не содержится открытых угроз, ей нет резона переживать из-за них. Кроме того, у нее есть дела поважнее – например, что надеть на ужин в доме Вебстеров.
* * *
– Ух, ты!
Кэт приехала к Алексу на пять минут раньше условленного времени. Он встретил ее в темных брюках и серой рубашке, которую еще не успел заправить. Незастегнутые рукава болтались вокруг запястий. Да и сама рубашка была застегнута лишь на две пуговицы. В довершение ко всему он был босиком.
Его комплимент в ее адрес прозвучал скорее как выдох. Ее колени сделались как будто ватными.
– Спасибо.
– Ты потрясающе выглядишь.
– Еще раз спасибо. Извини, наверно, я слишком рано. Не предполагала даже, что пробок на дороге не будет. Я не стала ждать тебя в машине. Вместо этого решила проверить, готов ли ты. Вижу, что не готов. Но ничего страшного. Никакой спешки нет. У нас еще масса…
– Отчего ты так нервничаешь? Я ведь, кажется, пообещал надеть ботинки и носки.
А он наблюдательный!
Кэт действительно трещала без умолку лишь затем, чтобы побороть нервную дрожь. Увы, поняв, что он видит ее насквозь, она разнервничалась еще больше. Писателям свойственна наблюдательность. Описывай он сейчас эту сцену, слабонервная героиня наверняка трещала бы, не закрывая рта.
Увы, его писательское умение заглянуть в человеческую душу поставило ее в невыгодное положение. В будущем нужно будет следить за собой, делая хорошую мину даже при плохой игре, чтобы не выдать свою слабость.
– Входи, – сказал Алекс, отступая в сторону.
– Сказал паук мухе…
– Я не кусаюсь, – он закрыл дверь и повернул в замке ключ. – По крайней мере, не сильно.
Кэт рассмеялась, чувствуя себя гораздо увереннее, и обвела взглядом гостиную. Пахло свежей краской. Куполообразный потолок и высокие окна напомнили ей ее собственный дом в Малибу. Над ее головой две стены опоясывала галерея второго этажа.
– Спальня наверху, – пояснил Алекс. – Кухня вон там. Двойные двери ведут на террасу.
– Мне нравится.
– Меня устраивает, – сказал он. – Как ты понимаешь, домохозяин из меня никакой.
Вообще-то она уже с порога поразилась царившему здесь порядку. Хотя нет. Что там выглядывает из-под подушек? Неужели его рубашка? Да и журналы на столике сложены в стопку наспех. К обложке одного даже налипла конфетная обертка. На кофейном столике, сцепленные на манер олимпийских колец, блестели влажные следы, оставленные кофейной кружкой.
– Без дураков, Кэт Делани. Ты сегодня потрясающе выглядишь.
Его комплимент тотчас привел ее в чувство. Он в упор, без всякого стеснения рассматривал ее. От его взгляда Кэт сделалось не по себе.
– Спасибо.
– Я думал, рыжие девушки не носят оранжевое.
– Где ты видишь оранжевый цвет? Это медный.
– Неправда, он оранжевый.
Короткое облегающее платье держалась на узких бретельках и было все в крошечных металлических дисках, блестевших и позвякивавших как монетки. Платьев с низким вырезом после операции она не носила. Вернее, не носила до недавнего времени. Алекс избавил ее от комплекса по поводу шрама на груди.
– Ладно, не будем спорить, – примирительным тоном ответил он. – В любом случае это тот же цвет, что и у твоих волос, отчего кажется, будто ты вся объята пламенем.
– Фраза, достойная писателя. Ты еще и поэт, только сам про это не знаешь.
– Это видно уже по моим босым ногам, – пошутил он, глядя на них. – Ладно, чувствуй себя как дома. Я сейчас буду готов.
Перепрыгивая через ступеньки, он взбежал наверх, на ходу засовывая полы рубашки за пояс брюк.
– В холодильнике наверняка есть что-нибудь выпить. Не уверен, что именно. Но в любом случае угощайся.
– Поняла, спасибо. А где твой мотоцикл? Я не видела его на улице.
– Отправил в мастерскую на ремонт.
– Ого! Хотела бы я снова на нем прокатиться.
– Это да. Как только почувствуешь его мощь у себя между ног, как сразу войдешь во вкус.
– Как смешно.
– Боюсь, мне будет его не хватать. Чувак в мастерской сказал, что на ремонт моего железного коня потребуется несколько месяцев.
– Как продвигается роман?
– Никак.
– Верится с трудом.
Ее опыт общения с писателями убедил ее в том, что они, как правило, бывают низкого мнения о своих текущих проектах.
Кэт прошла через гостиную, глазами выискивая нечто такое, что помогло бы ей разгадать суть этого человека. И ничего не нашла. Единственное, что выдавало привычки обитателя дома, так это попытка к ее приходу кое-как привести в порядок жилище. В остальном же эта квартира могла принадлежать кому угодно. Ни фамильных фотоснимков, ни сувениров, ни писем, ни магазинных чеков. Мебель тоже была какая-то безликая, словно взятая напрокат.
Сказать по правде, Кэт даже слегка расстроилась.
Под лестницей она обнаружила две картонные коробки, на которых были написаны заглавия его двух предыдущих романов. Они так и не были вскрыты. Почему он не раздарил авторские экземпляры родным и друзьям? Впрочем, может, и раздарил, а это те, что остались? Может, у него просто нет ни родных, ни друзей.
Или же это у нее разыгралось воображение.
Она бросила взгляд на дверь, что вела на террасу. В самой террасе не было ничего примечательного. Похоже, ею вообще не пользовались.
Тогда она направилась по короткому коридору в кухню и по пути туда увидела закрытую дверь, о которой он почему-то не упомянул. Кладовка? Туалет? Она отступила к стене, пытаясь представить размеры закрытой комнаты. Пожалуй, больше, чем кладовка или тесная ванная комната.
Ее рука легла на дверную ручку, прежде чем она сама осознала, что делает. Кэт задумалась. Почему он обошел молчанием эту комнату? Случайно так получилось или он сделал это нарочно?
Кэт осторожно повернула дверную ручку. Дверь бесшумно приоткрылась. Внутри оказалось темно. Тогда она приоткрыла дверь чуть шире и просунула внутрь голову.
Сквозь закрытые жалюзи проникал слабый свет. Она с трудом различала очертания предметов. Но один точно был похож на письменный стол…
На ее плечо легла его рука.
– Какого дьявола ты здесь забыла?
Глава 21
– Черт тебя возьми, Алекс! – Она вырвала руку и обернулась лицом к нему. – Я едва не обделалась от страха. Какая муха тебя укусила?
Он резко захлопнул дверь.
– Эта комната – моя личная территория. Посторонним сюда нельзя.
– Ну, так повесь объявление «Не входить». Кстати, а что ты в ней делаешь? Печатаешь фальшивые деньги?
Он взял ее за запястье – впрочем, не слишком крепко.
– Извини, если я тебя напугал. Я не нарочно, честное слово. Просто не люблю, когда кто-то без разрешения входит в мой кабинет.
– Не люблю – это слишком мягко сказано, – сердито ответила Кэт.
– Пойми меня правильно. То, чем я здесь занимаюсь, это сугубо личное дело. – Он посмотрел на закрытую дверь так, словно та была прозрачной. – В этой комнате обнажается самое лучшее, что есть во мне, и самое дурное. Здесь я рожаю каждое слово моих книг, а рожать всегда больно. Здесь я создаю свои произведения. И матерю их на чем свет стоит. Это моя личная мазохистская пыточная камера.
Он криво улыбнулся.
– Понимаю, человеку, далекому от писательского труда, это покажется абсурдом. Но впустить сюда постороннего человека – все равно, что позволить ему изнасиловать мое подсознание. Это вторжение в мой внутренний мир. Он перестанет принадлежать только мне и моим мыслям.
Что ж, наверно, он прав. Ей не следовало совать нос за закрытую дверь. Художники и скульпторы до самой последней минуты закрывают от посторонних глаз свои творения. Никто еще не слышал музыкальное произведение до того, как композитор был удовлетворен своим трудом. Ей следовало догадаться, что Алекс вряд ли обрадуется вторжению в его личное пространство.
– Я не знала, извини, – виновато произнесла она.
– Кроме этой комнаты ты можешь входить здесь куда угодно. Если хочешь, можешь сунуть нос в холодильник или в кладовую, в корзину с грязным бельем или в мою коллекцию эротического искусства. Но только не сюда. Поняла?
– Всему виной мое любопытство, – призналась Кэт, покачав головой. – Кто-то из социальных работников так и сказал, мол, оно меня погубит. Впрочем, он также считал, что шоколад – это яд, и настоятельно рекомендовал мне никогда не брать его в рот. – Она посмотрела ему в глаза. Выражение ее лица можно было назвать раскаявшимся лишь отчасти. – Боюсь, я не вняла ни одному из его предостережений.
Алекс приставил один локоть к стене, и Кэт угодила в ловушку.
– Хорошо, я прощаю тебе твое любопытство. А ты прости меня за резкость. Идет?
Он успел повесить на шею галстук, но еще не успел завязать его. И еще от него пахло мылом – чистой, влажной, мужской кожей. Этот запах Кэт предпочитала даже запаху дорогих духов. Однако его волосы оставались непричесанными. Похоже, он лишь вытер их полотенцем. В целом же перед ней был роскошный, соблазнительный представитель сильного пола.
– У тебя частная коллекция эротического искусства? – едва ли не шепотом спросила она.
– Угу.
– И давно ты ее собирал?
– С тех пор, как понял, что это нехорошая вещь.
– Так давно? Хм, интересно было бы посмотреть.
Он лениво улыбнулся.
– По-моему, Кэт Делани, в тебе есть пакостная жилка.
– Знаешь, социальные работники в один голос говорили точно так же.
Он пристально посмотрел ей в лицо, затем скользнул глазами ниже, от шеи к груди. Он стоял к ней так близко, что для того, чтобы окинуть ее взглядом с головы до ног, был сам вынужден наклонить голову. Его макушка оказалась на уровне ее скул. Она ощутила у себя на груди его дыхание.
Он по-прежнему держал в руке ее запястье, тыльной стороной прижав его к стене чуть выше ее головы. Внезапно его губы коснулись тонкой, полупрозрачной кожи там, где под ней бился пульс. Он погладил его языком.
Затем его губы нашли ее губы.
– Кстати, когда начало твоей вечеринки?
– Десять минут назад.
– Черт! – Его голова опустилась ниже, губы коснулись ее шеи в том месте, где та переходила в плечо.
– Но я решила, что мы, как знаменитости, явимся на нее с опозданием.
– Это почему же? Ты знала, что я буду не готов?
– Нет, просто на всякий случай. – Было трудно собрать мысли, когда его губы ласкали мочку ее уха. – Ну, на тот случай, если мы застрянем.
– И ты хочешь, чтобы мы застряли?
Ее как будто пронзило электрическим разрядом. В горле пересохло.
– Я имела в виду, если мы застрянем в автомобильной пробке.
– Ах, в автомобильной пробке! Понял.
Он отстранился было от нее, но Кэт схватила его за галстук.
– Мы ничего не пропустили, – шепнула она. – Коктейли будут подавать весь вечер.
– К тому же никто из нас двоих не пьет. – Он подложил ладони ей под груди, подталкивая их навстречу себе, и сам наклонился к соблазнительным выпуклостям. Его губы приятно щекотали ей кожу.
Простонав от удовольствия, Кэт выгнулась дугой.
Он поднял голову и поцеловал ее в губы. Его язык, дразня, проник ей в рот. Даже, когда поцелуй наконец завершился, его губы продолжали касаться ее губ.
– И?
– Что и?
– Трахнемся?
Кэт как будто окатили холодной водой. Желание мгновенно улетучилось. Она оттолкнула от себя Алекса.
Он с невинным видом поднял руки – мол, сдаюсь.
– Ты обвинила героев моих книг, что они никогда не спрашивают разрешения. Вот я и решил спросить. Вот и все.
– Мог бы выразиться и повежливей.
– Ну, хорошо. – Он сделал задумчивое лицо и сложил под подбородком руки. – Не желаете ли трахнуться, мадам?
– Как мило.
Кэт попробовала выскользнуть, но он обхватил ее за талию, и она вновь оказалась зажата между ним и стеной. Когда же Алекс снова поцеловал ее, у нее не осталось сомнений в его намерениях. Он скорее утверждал свою власть над ней, нежели соблазнял. Он целовал ее до тех пор, пока она с не меньшим пылом начала отвечать на его поцелуй. И куда только подевалась ее злость?
Когда он наконец отпустил ее, губы ее пылали, а тело вибрировало и пело, словно натянутая струна.
– Я хочу тебя, – сказал он. – Но только не тогда, когда я рискую размазать твою косметику. – Он провел большим пальцем по ее нижней губе. – И не тогда, когда меня поджимает время. Не тогда, когда нас ждут на вечеринке, на которой ты можешь собрать деньги для своих подопечных. Потому что я искренне сомневаюсь, что одного раза нам хватит. Поняла?
От его слов Кэт лишилась дара речи и лишь кивнула в ответ.
– Я при желании мог бы взять тебя прямо сейчас, что было бы чертовски приятно. Тем не менее мое приглашение остается в силе. И в той же самой формулировке. – Алекс буквально жег ее глазами. – Тебе остается лишь выбрать место и время. Поняла?
И вновь кивок.
Он несколько мгновений сверлил ее взглядом, затем отвернулся.
– Дай мне еще пару минут.
* * *
– Кэт, наконец-то! – Нэнси Вебстер радушно обняла ее. – Тебя ждут не дождутся желающие познакомиться с тобой!
Горничная в униформе провела Кэт и Алекса в гостиную внушительного особняка Вебстеров. Сегодня здесь собрались сливки городского общества. Царивший в гостиной гул голосов однозначно свидетельствовал о том, что хозяйка умеет сделать все для того, чтобы гости чувствовали себя как дома.
– Извини, что мы опоздали, – сказала Кэт. – Мы…
– Это моя вина, – перебил Алекс. – Помешали кое-какие дела.
Кэт укоризненно посмотрел на него, однако Нэнси была так рада познакомиться с ним, что даже не заметила ни его пошловатый намек, ни молчаливый укор Кэт.
– Добро пожаловать, мистер Пирс, – сказала она, пожимая ему руку.
– Для вас я просто Алекс.
– Я так обрадовалась, когда Билл сказал мне, что Кэт приведет вас с собой. Для меня великая честь видеть вас в моем доме.
– А для меня – побывать здесь.
– Давайте я познакомлю вас с моим мужем. Кстати, что бы вы хотели выпить?
Нэнси была безукоризненной хозяйкой. Не успел Алекс и глазом моргнуть, как у него в руке уже был стакан минералки с лимонным соком, а сам он на дружеской ноге общался с Биллом.
– Я прочел ваш первый роман. Думаю, что для пробы пера он и впрямь очень даже неплох, – признался хозяин телеканала.
Это признание было из разряда тех комплиментов, на которые не знаешь, как ответить. Интересно, он сам это понимает, задумался Алекс, и решил, что наверно, да. Билл Вебстер в завуалированной форме выразил свое нелестное мнение о нем.
– Спасибо за ваши теплые слова, – ответил Алекс, не подавая вида.
– Вы сейчас работаете над новой книгой?
– Да, хотя она и продвигается с трудом.
– Действие происходит в Сан-Антонио?
– Частично.
Кэт взяла Алекса под руку.
– Билл, даже не пытайся из него что-нибудь вытянуть. Он все равно ничего тебе не скажет. Когда дело касается его работы, Алекс становится нем, как рыба.
– Это почему же? – Вебстер вопросительно посмотрел на своего собеседника.
– Раскрывать тайну прежде, чем книга написана, значит лишить удовольствия даже не читателя, а себя самого.
– Когда вы пишете книгу, вы всегда знаете, что произойдет в следующей главе?
– Как правило, нет.
Вебстер недоверчиво нахмурился.
– Боюсь, это не мой стиль работы. Я привык ставить перед собой четкие задачи.
Как будто это кого-то колышет, подумал Алекс.
Воцарилось неловкое молчание. Первой заговорила Кэт.
– Не хочу хвастаться, но Алекс попросил меня помочь ему с поиском материала для книги.
– Вот как? – удивился Вебстер.
– Ему с трудом давались постельные сцены, и я рассказала ему несколько грязных историй из моего голливудского прошлого, и даже разрешила ему… – Кэт запнулась в поисках подходящего слова.
– Добавить что-то от себя? – подсказала ей Нэнси.
– Наоборот, сделать их поприличнее.
Все, кто слышал ее шутку, рассмеялись.
– К сожалению, Билл, нам не следует монополизировать Кэт и Алекса, – сказала Нэнси. – Другие гости ни за что нам этого не простят. – Встав между ними, она взяла их за руки. – Во-первых, я хотела бы представить вас нашему новому мэру и ее супруге.
С этими словами она провела их по гостиной, представляя гостям. Алекс был польщен, что многие их них, пусть даже всего лишь на словах, оказались почитателями его творчества. Впрочем, поклонников Кэт было еще больше. И у каждого нашлись добрые слова о ее передаче. Однако она тотчас поспешила уточнить, что это не ее личная заслуга, а всей их съемочной группы.
– Это наш совместный успех, начиная с Билла и кончая ассистентом оператора, – заявила она.
Один из гостей упомянул историю, которая появилась в воскресном выпуске местной газеты «Сан-Антонио Лайт». Речь шла о маленькой девочке, недавно удочеренной, которая перенесла операцию по пересадке почки.
– Да, история Шанталь вдохновляет, – заметила Кэт, обращаясь к женщине, которая подняла эту тему. После чего посмотрела на Вебстера и вполголоса добавила: – Интересно, Трюитт написал хотя бы что-то хорошее?
В течение нескольких дней репортер колонки развлечений пытался развивать и дальше тему О’Конноров – впрочем, без особых успехов. После того как отдел по связям с общественностью их телеканала выступил с официальным заявлением, новых комментариев не последовало. По рекомендации адвоката О’Конноры отказались от любых интервью. Затем, после того как психологи разъяснили им, как ловко удочеренная ими девочка прятала свои эмоциональные проблемы, несчастные супруги решили все же оставить ее у себя.
И служба опеки, и передача «Дети Кэт» лишь чудом избежали скандала. Кэт надеялась, что последняя газетная публикация рассеет какие-либо сомнения в правомерности ее программы.
– То, что случилось с Шанталь, можно назвать чудом, – сказала она. – К сожалению, есть много других детей с не менее серьезными проблемами, которые заслужили свои собственные чудеса.
Никому не нужные, они кочуют из семьи в семью. Нет, конечно, некоторые временные родители окружают их любовью и заботой. Но этим детям нужен постоянный дом.
Ужин состоял из семи блюд и растянулся более чем на два часа. Алекс подумал, что наверняка умер бы со скуки, если бы не Кэт. По просьбе гостей она развлекала их рассказами о детях, которым повезло стать участниками ее передачи. Присутствующие за столом слушали ее, затаив дыхание. Кто-то смеялся, кто-то вытирал слезы. Их трогало все – и то, как Кэт рассказывала о своих юных подопечных и сами их истории. Уже по ее голосу можно было понять, как важна для нее эта передача.
К тому моменту, когда подали шоколадный мусс, она успела заразить своим энтузиазмом буквально всех. Вопросы и предложения сыпались со всех сторон.
Когда ужин наконец завершился, Алекс наклонился и шепнул ей на ухо:
– Они у тебя в кармане.
Гости разошлись, однако Вебстеры уговорили Кэт и Алекса побыть у них еще часок – выпить кофе и слегка расслабиться после удачно проведенного мероприятия.
– Пойдемте в кабинет Билла. Там очень уютно, – предложила Нэнси и повела их за собой.
Горничная внесла серебряный сервиз, но кофе по чашкам разлила сама Нэнси.
– Алекс, не хотите бренди?
– Спасибо. Только кофе.
– Я заметил, что во время ужина вы даже не прикоснулись к вину, – заметил Билл, беря чашку кофе, в которую Нэнси плеснула ему бренди. – Вы не употребляете алкоголь?
– Нет.
Алекс не стал вдаваться в подробности. В конце концов, он не обязан отчитываться перед Вебстером. Возникло неловкое молчание. Кэт в очередной раз была вынуждена взять инициативу в свои руки.
– Это альбом с семейными фотографиями? – спросила она, беря с кофейного столика толстый, переплетенный в кожу альбом. Она устроилась на полу, подобрав под себя ноги. – Вы не против, если я его посмотрю?
– Конечно же нет, – ответила Нэнси. – Мы могли бы мучить вас часами, показывая фото наших детей.
– И сколько их у вас? – поинтересовался Алекс.
– Шестеро, – ответила Нэнси.
– Шестеро! – Он приподнял чашку кофе, как будто поздравляя ее. – Глядя на их мать, этого не скажешь.
– Спасибо.
– Нэнси держит себя в прекрасной форме, – с гордостью произнес Билл.
– И все ваши дети по-прежнему живут с вами?
Пока Нэнси рассказывала Алексу, где сейчас обитают их с Биллом отпрыски и что они делают, Кэт продолжила листать страницы альбома. Время от времени Алекс заглядывал ей через плечо. Насколько он мог судить по фотографиям, дети Вебстеров пошли в своих родителей. Это были типично американские дети – красивые, сияющие улыбками и, похоже, все как один амбициозные. На многих снимках они были запечатлены с трофеем в руках или с наградной лентой.
– С нами сейчас живет только наш младший сын, – пояснила Нэнси. – Но дома его почти не увидишь. Он редактор школьной газеты и…
– О боже!
Испуганный крик Кэт заставил всех повернуться в ее сторону.
