Текст книги "Невидимая связь (Шелковые слова) (др. перевод)"
Автор книги: Сандра Браун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
4
Слова показались ведром ледяной воды, выплеснутой в лицо и мгновенно ее отрезвившей. Лейни мгновенно отскочила и ушла в гостиную. Больше всего ее оскорбила ракетка для рэкетбола, намекавшая на постоянные отношения куда больше пижамы и зубной щетки.
Она схватила ракетку и яростно размахнулась:
– Ты не имеешь права вторгаться в мой дом и мою жизнь! Убирайся!
Но он уже надевал пальто.
– Ты играешь в рэкетбол? После рождения малыша будет приятно поиграть вместе.
В его глазах плясали веселые искорки.
– Ты меня слышишь?
– Слышу, Лейни, – нетерпеливо вздохнул он, направляясь к двери. – Думаю, при таком дурном настроении тебе лучше выспаться, чем ехать в магазин. Я отправлюсь в мебельный, а потом – в супермаркет. Приляг и отдохни.
Он позвенел ключами:
– Мне даже не придется будить тебя, когда вернусь. У меня свой ключ. Кстати, у тебя очень чувственный рот. Ты помнишь все, что было между нами в ту ночь?
– Нет, – выпалила она, но жаркая краска, залившая щеки, выдала ее с головой.
– Помнишь, – лениво улыбнулся он. – И я тоже никогда не забуду.
Он открыл дверь, послал ей воздушный поцелуй и быстро вышел в вихре холодного воздуха.
Лейни, глупо глядя на ракетку, все еще стояла посреди гостиной. Потом уронила руки, словно ракетка весила тысячу фунтов. Поражение было сокрушительным. Что же теперь делать?
Закрыв глаза руками, она слепо побрела в спальню. Ударилась коленкой о чемодан, стоявший посреди комнаты, и яростно пнула его, отшвырнув к камину.
– Будь он проклят! – прошипела она. Слезы туманили глаза. Тело казалось отяжелевшим, неуклюжим, скованным. Одежда давила. Она никогда еще не была такой уставшей, физически и эмоционально. Словно ее целый день пытали на дыбе, а кости и дух вот-вот сломаются с последним поворотом колеса.
Но ему не сломить ее волю! Если уступит ему хотя бы дюйм, он захватит милю. Две. Как только он вернется, она немедленно прогонит его. Каким образом? Сейчас она слишком измучена, чтобы придумать конкретный план.
Собрав последние силы, она разделась, бросая одежду как попало, и потащилась к кровати. Упала на постель и едва сумела снять колготки, прежде чем опустить голову на подушки и натянуть на себя одеяло.
Она немного отдохнет. А потом вынесет его вещи на крыльцо и, если будет нужно, позвонит в полицию, чтобы убрали его отсюда.
Конечно, перспектива довольно утомительная. Но она выспится и почувствует новый прилив энергии.
– Как ты можешь спать под такую бурную деятельность?
Негромкий голос пробудил ее от глубокого сна.
– Что? – пробормотала она, широко зевая, но так и не открыв глаза.
– Он поднял настоящий ураган. По-моему, он ужасно голоден, даже если ты не хочешь есть.
– Есть? – сонно повторила она, потягиваясь и переворачиваясь на спину. Но тут же что-то сообразила и открыла глаза.
Дик сидел на корточках у постели. Хотя она была накрыта одеялом, его руки проникли внутрь и лежали на голом животе: Лейни разделась до лифчика и трусиков. Она все еще могла носить бикини. Эластичная лента шла под бугром живота.
– Что ты делаешь? – хрипло спросила она. Хотелось пить, в голове жужжало, и она так и не проснулась до конца.
– Поражаюсь чуду, – шепнул он, поглаживая натянутую кожу. Чуть надавил и рассмеялся, когда ребенок, похоже, сделал сальто.
На секунду Лейни тронула его неподдельная радость. Но она тут же вспомнила решение, принятое перед сном, и попыталась приподняться на локтях. Одеяло соскользнуло, и она осталась только в трусиках и лифчике. Правда, ее прикрывали руки Дика.
Раздосадованная, она глянула вниз и увидела, что груди почти вываливаются из лифчика. Она попыталась схватить одеяло, но Дик оказался проворнее и убрал его.
– Позволь посмотреть на тебя. Пожалуйста. Ты прелестна, – бормотал он, обводя указательным пальцем изгибы, грозившие вырваться из тесных границ лифчика. Его легкое прикосновение почти не чувствовалось и все же обжигало каждое нервное окончание. Она едва сдержала вздох наслаждения. Шок лишил силы ее мышцы. Она лишь молча наблюдала, как он выпрямился, подался вперед и нежно поцеловал пухлые теплые груди. А когда поднял на нее счастливый взгляд глаз цвета морской волны, казалось, что в них переливается влага.
– Пойдешь обедать? Все готово.
Она молча кивнула, гадая, как может, находясь в здравом уме, лежать почти голая, под ласками его рук и губ, под взглядом зеленых глаз, и при этом ничего не стыдиться? Что сталось с ее планами выгнать его вон? На каком-то этапе между ее гневом, и усталостью, и пробуждением под нежными ласками ее чувства значительно смягчились.
– Почему бы тебе не накинуть это, вместо того чтобы снова одеваться? – предложил он, протягивая халат. Она заметила, что он успел поднять и развесить вещи и выбрал старый и самый удобный халат.
– О… оставь. Я сейчас приду.
– Ладно.
После его ухода Лейни надела халат и поспешила в ванную. Судя по широкой улыбке, он понял, что ей понадобилось.
Закончив свои дела, она долго смотрела на себя в зеркало. Волосы спутались и торчали в разные стороны, но в сочетании с розовыми щеками и сонными глазами вид был довольно привлекательным и… соблазнительным.
Но она тут же прогнала глупые мысли и стала безжалостно драть щеткой волосы. Горсти теплой воды прогнали сон из глаз. Она прополоскала рот. Посчитав, что вполне презентабельна и одета достаточно прилично, чтобы сидеть за одним столом с джентльменом, она сунула ноги в махровые шлепанцы и вышла на кухню. В камине горел огонь. Несмотря на данные себе клятвы, она улыбнулась от удовольствия при виде уютной кухни.
– Вот и ты! Я думал, ты опять заснула.
Лейни иронически усмехнулась. Теперь ей не до сна. После того как его теплые губы целовали ложбинку между грудями? Должно быть, он шутит.
Пока она спала, он переоделся в домашнюю одежду. Куда девались его модные слаксы и итальянские мокасины? Их место заняли поношенные джинсы и кроссовки и толстовка с логотипом Гарварда и засученными рукавами. Талия повязана передником. Щипцами он выуживал из кипящей воды спагетти и выкладывал на блюдо.
Маленький столик был накрыт по всем правилам. В центре стояла и «дышала» бутылка красного вина. А вот Лейни дышала с трудом. От потрясения. До сих пор никто не брал на себя столько трудов ради нее.
– Мистер Сарджент, я…
– О, ради всего святого, Лейни, не начинай снова.
Он вытащил все спагетти и принялся поливать густым, чудесно пахнувшим томатным соусом. Поставил блюдо и, подбоченившись, обратился к ней.
– Я не могу спорить на пустой желудок. А у тебя урчат сразу два пустых желудка. Твой и Скутера. Нет ничего хуже…
– Скутера?
– … холодных спагетти. А теперь садись.
– Мне только спагетти не хватало. От них толстеют.
– Тебе нужно есть. Садись.
– Мне нельзя толстеть.
Она опустила голову. И с трудом смогла увидеть кончики туфель.
– Лейни, я устал повторяться.
Он повелительно ткнул пальцем на ближайший стул.
– Садись, черт возьми!
Она невольно хихикнула. Смешок перешел в хохот.
– Над чем ты смеешься? – удивился он.
– Сложно подчиняться приказам человека в желтом переднике с ромашками и оборками.
У него хватило хитрости виновато потупиться.
– Снимаю передник, – угрожающе объявил он и, развязав пояс, бросил передник на стойку. – А потом…
Он шагнул к ней.
– Ладно, так и быть, – пробормотала она, плюхнувшись на стул. От аромата спагетти потекли слюнки.
– Чесночный хлеб только из духовки.
Он вынул завернутый в фольгу хлеб, обжег руку и выругался.
– Я тут же наберу пять фунтов.
– Тебе вполне по силам это вынести, – отмахнулся Дик, перекидывая ногу через сиденье стула и садясь. Налил немного вина в стакан Лейни и побольше – себе.
– Доктор Тейлор сказал, что ты стараешься не набрать лишних килограммов. Но он не хочет, чтобы ты морила голодом себя и малыша.
Лейни увлеченно накладывала салат, но, услышав его, замерла. Большие деревянные ложка и вилка застыли в воздухе. Когда он замолчал, она медленно опустила их на тарелку и стиснула руки на коленях.
– Ты говорил с доктором Тейлором? Обо мне?
Дик пригубил вина и поставил стакан. Пар от спагетти поднимался от блюда, мешая им видеть друг друга.
– Да.
– Черт бы тебя побрал! – прошипела Лейни. Все тепло, собравшееся в ней после пробуждения, исчезло. Осталось только холодное ощущение того, что ее изнасиловали.
– С чего это ему обсуждать пациентку с совершенно незнакомым человеком? – выдавила она, чувствуя, как в глазах собираются слезы, и презирая себя за это.
– Я только повторил ему то, что ты сказала остальным. Что я твой муж, с которым ты решила разъехаться, но поспешил сюда, узнав, что ты носишь моего ребенка. Хочу знать, как обстоят дела. Я признался также, что бросил тебя, но лишь потому, что не знал о беременности, и теперь намерен немедленно исправить свои ошибки.
– Доктор Тейлор ничего не скажет тебе, пока не посоветуется со мной.
Он раздраженно хмыкнул.
– Ты слишком умна, на свою же беду.
– Так где ты раздобыл информацию? – не отставала она.
– У медсестры, – покаянно признался он.
А вот этому поверить можно. Он сумел бы выведать у любой женщины комбинацию цифр от замка в хранилище Форта Нокс.
И тут ее осенило.
– Это ты оплатил мой счет!
– Как сделал бы любой приличный муж.
– Но ты не мой муж, живущий отдельно! У меня никогда не было мужа, да я и не стремилась выйти замуж! Я придумала мужа, чтобы сохранить работу. Только и всего. Я прекрасно заботилась о себе и ребенке и без твоего вмешательства. Почему бы просто не оставить меня в покое?
Опершись локтями о стол, она закрыла лицо руками и заплакала.
Дик обошел стол, бросился на колени и обнял ее:
– Лейни, не плачь, пожалуйста!
Она попробовала оттолкнуть его, но не смогла сдвинуть с места.
– Чего ты хочешь от меня? Я не желаю тебя видеть. Можешь это понять? Ты должен уйти.
– Неужели мое общество так тебе противно? В вечер аварии ты так не думала.
– У меня не было выхода, – свирепо выпалила она.
– Был, Лейни, – тихо, но твердо возразил он. Она против воли взглянула ему в глаза и была вынуждена признать правду. И поэтому первой отвела взгляд.
– Я не принуждал тебя. Старался не прикасаться, но, господи, я всего лишь мужчина. И у меня было множество оснований считать, что тебе не терпится принять мои ласки.
– Я выпила два коктейля с Салли и Джеффом. А потом еще и бренди. В жизни так много не пила!
– Но я-то не знал этого. И не догадывался, что ты девственница.
Она яростно уставилась на него.
– Бьюсь об заклад, потом ты немало над этим смеялся. А может, и поделился пикантными подробностями со своими дружками в рэкетбольной раздевалке? Как по-твоему, что со мной не так? И почему я до таких лет ухитрилась не потерять девственности?
– Продолжай в том же духе, Лейни, пока не доведешь меня до белого каления. Я нашел твою девственность очень трогательной, – сухо сообщил он.
– И странной. Во всяком случае, необычной. Какой контраст с элегантными дамами, которые раньше делили с тобой постель!
– Да.
Лучше бы он ударил ее по лицу! Лейни задохнулась. Неужели каким-то извращенным уголком сознания она хотела, чтобы он отрицал существование других женщин?
– Я много раз предлагал остановиться. Но ты и слушать ничего не хотела. Или говорила одно, а думала другое.
– Прекрати! – простонала она, снова пряча лицо в ладонях. – Я не желаю вспоминать!
– Почему ты убежала утром до того, как мы смогли поговорить?
– Мне было не до разговоров. Я не хотела знать ни тебя, ни твое имя. Вообще ничего. Мне в голову не приходила возможность забеременеть, поскольку доктора считали, что я бесплодна. Я мечтала об одном: поскорее уйти и забыть о случившемся. Мне следовало бы знать, что за ошибки нужно платить.
– Ты считаешь наши отношения ошибкой?
– Да! – яростно бросила она, поднимая голову. – Я вела упорядоченную жизнь. Ни о чем не просила, ничего не требовала. Ни от кого. И посмотри, в каком я состоянии!
Он улыбался, действительно улыбался. И даже успел присесть на корточки рядом со стулом. Пригладил ее волосы и смахнул слезы со щек.
– Оставь меня в покое, – сердито потребовала она. – Я не могу с тобой сражаться. Ни физически, ни словесно. Я так устала. О, нет, мне нужен этот ребенок, но так надоело ходить с животом. Выглядеть как гора жира. И бегать в ванную каждые десять секунд. Противно ныть и выкладывать тебе все это. О господи, что мне делать?
– Прямо сейчас тебе следует поесть, – рассудительно заметил он и, вскочив, стал накладывать спагетти ей на тарелку.
– Я не голодна, – закапризничала она.
– Голодна. И доктор Тейлор, вернее, его сестра, сказала, что пара глотков вина за обедом не повредит ребенку. А может, и улучшит настроение, – добавил он себе под нос. Но Лейни услышала его.
– Как когда-то бренди? – злобно осведомилась она.
– Ты не слышала, чтобы я жаловался.
Он поцеловал ее в шею и осторожно коснулся груди, прежде чем вернуться на место.
– Ешь. Пей.
– И веселись?
– Это потребует некоторого труда, – усмехнулся он.
Она свернулась калачиком в углу дивна, глядя в огонь и прихлебывая травяной чай. Дик погасил свет в кухне и пришел к ней. Развалился на диване, вытянул длинные ноги и как ни в чем не бывало сжал ее пальцы.
– Испортишь руки мытьем посуды, – мрачно заметила она. Он настоял на том, чтобы убрать со стола после обеда. Она была слишком утомлена и раздражена, чтобы спорить.
– Да. Я думал, что в наши дни цивилизованные люди покупают посудомоечные машины.
– В доме таковой не было, а я просто в него влюбилась. К тому же ты появился в неудачный день. У горничной выходной.
– Так у тебя есть прислуга?
Лейни неверяще покачала головой.
– Ты, кажется, говоришь вполне серьезно? – усмехнулась она, отнимая руку.
Этим простым вопросом он как нельзя яснее показал, насколько различается их образ жизни. У них так мало общего, словно они пришли с разных планет.
– Я живу на жалованье учительницы начальной школы, мистер Сарджент. Мне хватит денег на себя и ребенка. Но прислуга в бюджет не заложена.
– В свете камина ты выглядишь особенно прекрасной.
Она досадливо вздохнула и откинула голову на спинку дивана. Но тут же подняла: слишком хорошо эта поза напоминала о ночи в его квартире.
Дрова в камине весело трещали, словно издеваясь над ее меланхолией.
– Мне нравится разводить огонь в холодные ночи. Спасибо.
Он сжал ее руку.
– Пожалуйста.
– Но мне трудно вносить дрова в дом. Так что…
– Пожалуй, присмотрю-ка я за тем, чтобы ты не поднимала ничего тяжелее ватной палочки.
Теперь она посмотрела на него не рассерженно, а задумчиво.
– Ты действительно намерен перебраться сюда?
– Разумеется.
– Почему?
Он внимательно изучал форму ее пальцев и ногтей, при этом тихо объясняя:
– Я хочу быть с тобой, пока ты носишь ребенка. Роды – событие, которое касается обоих родителей. Мне нужно видеть, как появится на свет мой ребенок.
Она нервно сглотнула. Прикосновения пальцев, гладивших ее ладонь, посылали крохотные удары электрического тока по всему телу. Она вспомнила, как он ласкал ее руку языком.
Воспоминания об этих и других ласках все еще тревожили ее, но она не отняла руку, отчаянно пытаясь понять, чем привлекла его внимание. Нет смысла отрицать, что это его ребенок. Какой в этом смысл? Они оба знали правду.
– Даже если я соглашусь, как ты можешь оставаться здесь до родов? У тебя в Нью-Йорке столько дел! Адвокатская практика…
– Обо всем позаботятся помощники. Если хочешь, я могу подробно рассказать, но…
– Нет, – затрясла она головой. Потому что хотела знать совершенно другое. Детали, задевшие ее любопытство. – У тебя, должно быть, есть семья, друзья, которые захотят знать, почему ты бросил все, чтобы поехать в такую глушь, как Арканзас! Ведь ты наверняка не сказал им обо мне.
– У меня довольно большая семья, – с нежностью улыбнулся он. – Как только настанет время, ты со всеми познакомишься.
Лейни побледнела при мысли о множестве нью-йоркских снобов, презрительно ее рассматривающих.
– Но пока я сказал им, что беру отпуск по личному делу. Они сгорали от любопытства, но молчали, уважая мою скрытность.
Он поцеловал ее руку и осторожно провел пальцем до самого плеча, скользнув внутрь широкого рукава халата.
– Что же до друзей, у меня очень немного таких, которым я рассказал бы о тебе.
– А… э…
– Женщины?
Она уклончиво пожала плечами.
– Я никогда не был женат. Было несколько полусерьезных романов и множество несерьезных связей.
– Понятно, – пробормотала она, снова сглотнув. Жаль, что он не был более откровенен, но в то же время она рада, что не узнала больше.
– А твои родственники? – спросил он.
– У меня никого нет.
– Нет?
– Ни единой души.
– И ни одного поклонника?
Лгать бесполезно.
– Ни одного.
– Я не спал с женщинами с той самой нашей ночи.
Она была потрясена. Это видно по лицу!
– Я тебе не верю, – прошептала она.
Такой мужчина? Красив, богат, мужественный, зрелый…
Она сама может засвидетельствовать его потенцию.
– О, ты достаточно скоро мне поверишь. Свидетельством тому моя вспыльчивость в последнее время, – тихо рассмеялся он, но выражение лица тут же изменилось: – Лейни, я хочу тебя. И хочу растить своего ребенка. Я слишком стар, чтобы играть в эти игры. И не хочу испортить все еще больше, чем уже испортил в то утро, когда ты проснулась в одной постели со мной. Для меня все это слишком много значит.
Он встал, подошел к камину и стал лениво ворошить угли кочергой, пока пламя снова не взметнулось вверх.
– Я мог бы не торопиться, умасливать тебя, ухаживать, уговаривать. Но, скорее всего, выставил бы себя полным идиотом. Не говоря уже о том, что весь город стал бы сплетничать о тебе.
Он повернулся к ней и показал в улыбке ровные белые зубы.
– Большинство людей, особенно в этой части страны, не посчитали бы возможным ухаживать за беременной, уехавшей от мужа леди. Кроме того, терпение не входит в число моих добродетелей. Я хочу быстрых результатов. Но, судя по твоему лицу, могу сказать, что мое присутствие в этом доме все еще тебя беспокоит. Это я вызываю в тебе такое отвращение? Или мысль о том, чтобы лечь со мной в постель?
– Нет, – честно ответила она.
На его лице промелькнула улыбка облегчения.
– Вот и прекрасно. Значит, возраст? Сколько тебе лет?
– Двадцать семь.
– Я счастлив. Думал, ты моложе – между нами шестнадцать лет разницы. Может, это тебе не нравится?
– Нет, Дик!
Услышав свой голос, произносивший его имя, она вскинула голову, проверить, заметил ли он. Заметил. И сел рядом с ней.
– Тогда в чем дело, Лейни?
– Во всем! – воскликнула она, разводя руками. – В тебе. Во мне. Возраст – наименьшее из наших различий. Мы даже не знаем друг друга, если не считать…
Она постаралась стряхнуть настойчивое воспоминание об их ночи вместе.
«Ах, Лейни, какая ты милая», – подумал он.
– Я знаю каждый дюйм твоего тела!
Он сунул руку под халат и стал массировать треугольник у основания ее горла.
– Ты тоже меня знаешь. Мы касались друг друга повсюду. Исследовали. Целовали.
На щеках вспыхнули красные пятна.
– Мы не знаем друг друга в жизни.
Он обнял ее и прижал голову к своей груди.
– Поэтому я здесь. Хочу, чтобы мы получше узнали друг друга, прежде чем на свет появится маленькое существо.
Он положил ладонь под ее грудями. На изгиб набухшего живота.
– И это первое, что я хочу узнать.
– Что именно? – растерялась она.
– Почему ты, Лейни Маклауд, прекрасная молодая женщина, теплая и способная любить, каждый раз сжимаешься, когда я тебя касаюсь?
В голове взвыли тревожные сирены. Он подбирается слишком близко! Не физически. Физически он не может подобраться ближе, чем они уже были. Но он слишком близко подбирается к ее страхам, к внутреннему «я».
– Я не сжимаюсь.
– Сжимаешься. Каждый раз, стоит мне до тебя дотронуться, ты напрягаешься. Я чувствую в тебе колебания. Почти страх. Только когда тебя касаются ученики, ты позволяешь себе снять невидимую оборону. Чего ты боишься, Лейни? Почему сжимаешься, когда я тебя ласкаю?
Она прикусила губу. А когда заговорила, голос был едва слышен. Но ведь она хотела обрушить на него завладевший ей гнев! Только вряд ли это получилось.
– Стоит ли меня осуждать? Я едва привыкла к незнакомому человеку, ворвавшемуся в мой дом и смеющему меня ласкать. Поставь себя на мое место и спроси, что бы ты сделал? Что бы чувствовал?
Он сжал ее лицо руками и смотрел в глаза целую неловкую вечность.
– Но все не совсем так. В ту ночь, в моей квартире, я видел, что ты изголодалась по прикосновению другого человека. Что ты жаждала любви. Ты очень грустна, Лейни Маклауд, и я намерен выяснить почему. Все это часть плана развеселить тебя, – сообщил он, легонько ее целуя. – Кстати, к твоему сведению: если бы ты перебралась ко мне и захотела коснуться, я обезумел бы от счастья.
Дик снова припал к ее губам.
– А теперь – спать. У тебя был трудный день, – велел он, поднимая ее с дивана и мягко подталкивая к спальне. Она и не подумала спорить. Вынула одежду, которую собиралась завтра надеть на работу, и уже хотела откинуть одеяла, когда вошел Дик.
– Распакую вещи утром, – заявил он, зевая. – У нас почти не осталось молока. Приносит молочник или покупаешь в магазине?
– Покупаю. Что ты делаешь? – ахнула она, когда он стал снимать толстовку.
– Раздеваюсь.
Отшвырнув толстовку, он сел на кровать и стал стягивать туфли.
– А теперь сброшу джинсы.
Он встал, расстегнул молнию, выступил из вылинявших потрепанных джинсов, нагнулся, поднял их и стал складывать. Оставшись в белых плавках, аккуратно повесил на спинку стула и повернулся к ней лицом, совершенно не стыдясь своей наготы.
– Ты не замерзла? Скорей под одеяла!
Но Лейни стояла, словно примерзнув к месту, и тупо наблюдала, как он идет к ней. Ее рука так и застыла на одеяле. Другая была прижата к сердцу.
– Ты выглядишь соблазнительным кремовым десертом, – прошептал он, сжимая ее плечи и пожирая зелеными глазами.
Желтая ночнушка была старой, но Лейни любила ее и считала самой уютной: в стиле ампир, без рукавов, с круглым вырезом, открывавшим ложбинку между грудями, и продернутой под ними ленточкой. Сорочка доходила до пола и была достаточно широка, чтобы вместить живот. До этого момента Лейни и не подозревала, насколько прозрачна сорочка, и теперь под взглядом Дика в ужасе ощутила свою наготу.
– Твои соски тоже изменили цвет. Стали темнее, верно? Но мне нравится.
Его палец коснулся сначала одной, потом другой чувствительной вершинки. Ночнушки с таким же успехом вообще могло не быть, потому что его пальцы обожгли ее плоть.
– Ложись!
Он хотел подвести ее к кровати, но она сопротивлялась, как неваляшка, которую нельзя уложить. С трудом обретя дар речи, она выдохнула:
– Не собираешься же ты спать здесь, со мной?
– Именно!
– Ты не можешь!
– Почему?
– Почему? Потому что не хочу! Можешь остаться на ночь, поскольку уже поздно. Но утром тебе придется уйти. Я придумаю, как решить нашу… э…
– Проблему?
– Именно проблему! – завопила она, взбешенная его спокойствием.
Он отвернулся и стал мерить шагами комнату, старательно изучая пол, после чего резко повернулся и коротко спросил:
– Где же ты предлагаешь мне спать?
Она почти увидела его в зале суда, допрашивающего очередного беднягу, где тот был в ночь убийства. Его глаза впивались в нее, да и манеры и осанка были уничтожающими, даже при отсутствии костюма-тройки, который он, возможно, надевал на заседания.
– Во второй спальне нету кровати, и будь я проклят, если собираюсь втискивать свои семьдесят пять дюймов в шестидесятидюймовый диван!
– Тебе следовало бы подумать об этом, прежде чем врываться… ой!
Она схватилась за бок.
– Что это?! О господи! Черт, Лейни! Что случилось?!
– Ничего, ничего, – поспешно ответила она, так и не разогнувшись. Потом медленно выпрямилась, нетерпеливо отстраняя его руки.
– Просто колика, – выдавила она между стонами. – Иногда случается.
– Ты говорила доктору? Что он сказал? Прошло? Как часто это бывает? Господи, больше не смей так меня пугать!
К этому времени оба лежали в постели под одеялами, и он озабоченно ощупывал ее, выискивая возможные увечья.
– Все прошло. Я в порядке.
– Уверена?
– Да. Дик…
– Мне нравится, как ты произносишь мое имя.
– Дик, перестань…
Но он не позволил ей договорить. Закрыл рот губами, успев пробормотать:
– Всего лишь поцелуй, Лейни. Всего лишь поцелуй.
Он долго терзал ее губы, пока не устал от игр и проник в ее рот языком. Вовлек ее язык в изысканный танец, пока всякое сопротивление не растаяло. Они жадно упивались друг другом.
Он обволакивал ее. Его запах, вкус, ощущение поросшей грубыми волосками кожи стали такими же необходимыми. Как и в ту ночь. И в ней снова возродилась глубинная потребность в нем. Если он не дотронется до нее, если не поцелует, она точно умрет!
Его мужское достоинство, горячее и твердое, прижималось к ее бедру. Она хотела снова почувствовать его в себе, глубоко, до конца. Пульсирующее, заполняющее унылую пустоту, бывшую ее жизнью. Но она не могла позволить ему узнать это. Не могла.
– Лейни, – пробормотал он, чуть отстраняясь и обводя ее губы кончиком языка. – Ты восхитительна. Лучше любого десерта. Я не смогу насытиться тобой. Никогда.
Его губы скользнули к ее шее, легонько прикусили.
– Боже, я мечтал об этом столько месяцев! Тосковал о тебе с того момента, как понял, что ты исчезла. Жаждал снова обнять тебя. Прижать к себе твое сладкое тело. Ощутить твой вкус.
Его рука нашла ее груди, теплые и полные, и стала осторожно массировать, пока ее соски не затвердели. Дик опустил голову и стал целовать их сквозь прозрачную ткань, увлажняя ее. Лейни тихо вскрикнула, и он мгновенно вскинул голову.
– Черт, – выдохнул он, явно недовольный собой, и положил голову на ее груди, пока дыхание не стало ровным.
Когда наконец он взглянул на нее, его глаза горели внутренним огнем, временно утихшим, но не погашенным. Все еще тлеющим.
– Я целый день запугивал тебя. Но и торопить не хочу. Когда я пришел в спальню, пообещал себе, что мы будем спать рядом и ничего больше.
Он протянул руку и погасил свет:
– Как ты обычно спишь?
Лейни была охвачена жарким желанием. Приходилось сосредоточиться, чтобы дышать ровно. Она не позволит ему узнать, что под маской равнодушия сердце норовит вырваться из груди. Она знала: стоит коснуться его, положить руку на плечо в безмолвной мольбе, и он забудет об угрызениях совести и займется с ней любовью. Но как бы сильно она ни хотела Дика, не может этого допустить. Пусть лучше он оставит ее в покое, чем потом жалеть о своем слишком импульсивном поведении.
Она повернулась лицом к стене.
– Вот так.
– Прекрасно. Я не буду толкать тебя. Спокойной ночи.
Он поднял волосы с ее шеи и нежно поцеловал. А потом нащупал ее ноги своими и стал греть. Слегка сжал плечо.
Лейни поверить не могла, что позволяет ему все это. Страсть – одно, она не требует эмоций. Всякий может ее испытывать. Но спать с кем-то, просто спать – это почти обет. Клятва верности. Эмоциональные обеты означают риск, который она не может себе позволить. А давать мужчине даже самые незначительные обеты – немыслимо. У него есть власть над ней. Он сильнее. И остается чужим человеком. Но, боже, каким знакомым чужаком!
Она наслаждалась дуновением его дыхания. Тепло, исходившее от него, пронизывало ее тело. Ночь была не такой темной и одинокой, потому что он рядом. Кто-то вместе с ней слушал ночные шумы, не казавшиеся такими пугающими. Еще одна ночь с ним ей не повредит.
Она с чистой совестью заснула.
