Текст книги "Солнечный ветер (СИ)"

Автор книги: Санди Зырянова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

  Колесики робота-уборщика «Чистота-3Д8» бесшумно катились по керамостальным плитам пола. Робот издавал негромкое мерное гудение, но, поскольку он работал в безлюдных помещениях, оно никому не мешало. Скопившаяся за рабочую смену пыль всасывалась в резервуары, а визуальные сенсоры в верхней части пристально ощупывали пространство.

  «Чистоту» умельцы на обычных пустотных верфях частенько отлавливали и «дорабатывали» так, что вместо голого функционального керамопластового цилиндра по цехам и коридорам катались гротескные утята, мишки, котики и фантастические существа, или же просто раскрашивали их во все цвета радуги и оклеивали переводными картинками. Но пустотная верфь-платформа «Солнечный ветер» не была обычной. Работники на ней не были обычными звездолетостроителями. И робот, приспособленный для работы в условиях специально рассчитанной силы тяжести, тоже не был обычным роботом-уборщиком. Огромный размер «Чистоты-3Д8» не объяснялся количеством мусора на верфи, ничтожным благодаря безотходному производству, корпус включал мощную защиту от радиоактивного излучения, а серворуки в верхней части предназначались отнюдь не для уборки.

  На верфи-платформе «Солнечный ветер» впервые в истории человечества строился сверхдальний звездолет «Солнечный ветер», в честь которого и назвали верфь.

  В прошлую смену «Чистота-3Д8» выдворил с верфи журналиста. Работа пустотных верфей для репортеров была чем-то вроде дежурного блюда: нет событий, которые тянут на сенсацию? Отправляемся на любую верфь и делаем эффектный репортаж! Каждый планетолет, не говоря уж о звездолетах, был по-своему уникален, даже если строился по типовому проекту, и вызывал неизменное любопытство у «наземников» и тем более – у тех, кто, возможно, будет его эксплуатировать и обслуживать. Но на «Чистоту-3Д8» была возложена задача не допускать на верфь посторонних.

  Никаких.

  Получить разрешение на посещение «Солнечного ветра» было невозможно. Сюда не устраивались экскурсии, сюда не брали стажеров из числа молодых специалистов, сюда не пускали претендентов на рабочее место, а их резюме удалялись из банка данных сразу же, как только поступали. Информация о работе верфи-платформы ограничивалась редкими и очень лаконичными коммюнике, составленными лично куратором работ на «Солнечном ветре». И если на остальных пустотных верфях то и дело оказывались любопытствующие школьники, специалисты, жаждущие строить пустотные суда, и другие пробравшиеся тайком посторонние, к которым относились благосклонно, то с «Солнечного ветра» они изгонялись немедленно.

  Да и попадали в разы реже.

  Специалистов отбирали по личному приглашению заведующих лабораториями и цехами. И даже продукты доставлялись с одной-единственной фабрики, работники которой дали подписку о неразглашении, хотя разглашать им было особо нечего.

  «Чистота-3Д8» застыл, тембр его гудения изменился. Какая-то тень промелькнула в дальнем углу коридора. Робот погудел немного и направился туда, ускорив темп движения.

  Однако в коридоре уже ничего не было. Цеха стояли пустыми: их закрывали на сорок минут после каждой смены для ионизации и насыщения воздуха кислородом. В радиологической лаборатории, располагавшейся в том же крыле верфи-платформы, имелся свой робот-уборщик «Чистота-3Д17мини», и он ничего не зафиксировал. В один из цехов, жужжа, проехал погрузчик с баллонами газированной воды для новой смены работников. На его сенсорах тоже ничего не отражалось.

  Будь «Чистота-3Д8» человеком, он бы удивился или решил, что ему показалось.

  Но он был роботом. Оснащенным искином, обладающим разветвленными реакциями, опасно близкими к человеческим эмоциям, но все же роботом. Поэтому «Чистота-3Д8» зафиксировал странную тень и передал ее изображение на когитаторы в кураторской.

  ***

  – О, Дуся не зря ест свой электрохлеб, – пошутил Коля Вострецов, садясь за рабочий стол, надевая информшлем и нажимая на кнопку потока информации.

  – Что? Опять какой-нибудь репортер в погоне за новостями? – равнодушно поинтересовалась Мита Марец. Она была маленького роста, и ей вечно приходилось подгонять рабочее кресло: в предыдущую смену на нем сидел долговязый Драйго, у которого ноги не помещались под столом. Наконец, она закончила возню с креслом и уселась за когитатор.

  – Нет. Тут вообще не пойми что, – Коля передал Мите изображение. – По-моему, это барахлит светильник, вот и все, а Дуся перестраховщик.

  – Не похоже, – Мита надела информшлем, просмотрела изображение, и какое-то беспокойство кольнуло ее. – Передам старшей.

  – Дуся, кажется, вообразил себя человеком и пытается нами руководить, – заметил Олег Войнович, контролер гравиметрических показателей в цеху Љ2. – Представляете, однажды он отчитал меня за то, что я недостаточно быстро реагирую на смену показателей!

  – Дусю специально программировали на это. Он не только уборщик, но и охранник, – возразила Мита. – Так что ему положено перестраховываться. Оставьте в покое бедного железного лося, давайте посмотрим, на чем остановились ребята с первой смены...

  И все-таки она на всякий случай запустила проверку освещения в секторе К, где «Чистота-3Д8» по прозвищу Дуся заметил злополучную тень. Подумав, запустила и проверку систем аэрации. Лишним не будет...

  После смены сегодня полагалось психологическое кондиционирование. Мита забеспокоилась, что ей назначат дополнительный сеанс из-за проверок. Сеансы ей не нравились, хотя ничего особенного на них не происходило. Час расслабления в уютной комнате с мягким освещением, с запахами цветов и просмотром специальных видеороликов... После этого «кондиционирования» на нее будто снова всей тяжестью наваливалась ответственность.

  Мита отвечала за подачу инертных газов в цех Љ8.

  Она пока что была всего лишь младшим научным сотрудником, но на «Солнечном ветре» никто не был «всего лишь». Помимо механической подачи инертных газов, ей приходилось постоянно проводить вычисления и анализ их расхода, выявлять зависимости количественных показателей от температуры, различных катализаторов и гравитации, искать другие факторы. По представлению Миты уже снизили расход на целых полтора процента, а это в масштабах «Солнечного ветра» немало!

  Но в последнее время что-то ее смущало. Может быть, работа с инертными газами могла оказаться ей вредной? У работников были превосходные средства защиты, но чисто субъективно Мите казалось, что в цеху Љ8 участились обращения в медпункт.

  Мита пошарила под клавиатурой, где что-то мешалось. Драйго оставил ей шоколадку. «Опять», – подумала Мита.

  Старший куратор, Анна Радж, нервно стукнула по клавиатуре. У сотрудников кураторской хватало своих забот, но что-то подсказывало Мите, что дело не в барахлящей клавиатуре – робот-техник «Наладка-9С14» свое дело знал. Да и вызвать его было делом буквально секунды.

  Анна еще до постройки верфи-платформы была в команде «Солнечного ветра», и, как подозревала Мита, стояла у истоков. Неудивительно, что она любую заминку, любую проволочку воспринимает как личную боль, подумала Мита.

  – Олег, – окликнула Анна. – Дайте мне сводную гравиметрических показателей за неделю. Что-то не сходится с балансом...

  – Увеличилась гравитация в секторе К? – ляпнула Мита и тут же выругала себя. «Ну кто меня за язык тянул!»

  – Буквально на несколько минут подскочила на пару сотых, – озадаченно сказала Анна.

  – Так ведь совсем же незначительно...

  – Олег, во-первых, даже очень небольшие изменения могут запороть работу нескольких лет, поймите это. А во-вторых, очень странно, что они вообще были. Генераторы гравитации работали без изменений, ни сотрудников, ни роботов, ни другой техники в секторе в тот момент не находилось. Мита, что у вас?

  Мита вздохнула и передала на ее информшлем то, что передал ей самой Коля.

  – Ах, наш бдительный Дуся, – Анна улыбнулась. – Ценный агрегат! Если бы он еще мог подробнее описать то, что зафиксировал... И что вы сделали?

  Коля смешался: он-то не сделал ничего.

  – Я назначила проверку систем освещения и аэрации, – смущенно сказала Мита. – На всякий случай...

  – Пожалуй, да, – произнесла Анна. – Вы верно поступили, Мита.

  Ее сухощавая фигурка сгорбилась в кресле. Профессор Анна Радж курировала работы по созданию двигателя будущего сверхдальнего звездолета – ответственность, которой Мита не могла себе даже вообразить, настолько она велика. На всем «Солнечном ветре» можно было найти всего несколько человек с таким же уровнем ответственности.

  Эльга Самсонова – доктор наук, специалист по сверхпрочным сплавам, куратор корпуса.

  Владимир Паль – ответственный за системы жизнеобеспечения.

  Гармодий Котов – за ракеты, выводящие за пределы Солнечной системы.

  Кэсси Джонс – за топливные системы.

  Колетт Мишель – доктор наук, академик, профессор. Именно благодаря разработкам Мишель проект «Солнечный ветер» все-таки дошел до стадии реализации.

  Звездолет «Солнечный ветер» был уникален не только новаторскими инженерными решениями, но и тем, что он первый в истории человечества выходил за рамки материальной вселенной. Об этом никто не говорил вслух: Вселенная полностью материальна, просто материя разная, объясняли ученые, не все можно пощупать, вот мы на «Солнечном ветре» будем переходить через совокупность полей. По предложению Анны Радж «океан», в который должен был войти «Солнечный ветер», чтобы совершить сверхдальний скачок в пространстве, назывался Тамас – что-то из Ефремова или, может быть, из индийской мифологии. Сложность полета через Тамас заключалась, помимо колоссального расхода энергии и повышенной опасности, в отсутствии понятных ориентиров. И именно академик Мишель изобрела особый маяк, вещающий на Тамас, и приборы, позволяющие уловить его сигнал в Тамасе.

  Чтобы управляться с этими приборами, приходилось обучать специалистов в течение десяти лет. И все-таки Координационный Совет дал «добро» на экспериментальную постройку с крайней неохотой.

  Слишком опасными казались перелеты через Тамас.

  Слишком сложным и непредсказуемым был сигнал маяка.

  Слишком дорого обходились работы по постройке звездолета.

  И тем не менее «Солнечный ветер» был необходим человечеству, а что до дороговизны – это был далеко не первый и далеко не самый масштабный из амбициозных проектов Земли.

  Жилые купола и научные институты на Луне.

  Гигантские магнитные установки, климатоформирование и заселение Марса.

  Исследования на Европе и Энцеладе.

  Добывающие станции на спутниках и астероидах. Строительство на Титане. Выход в пояс Койпера. Земляне уверенно осваивали Солнечную систему, чтобы шагнуть за ее пределы. Но освоение экзопланет тормозила не нехватка ресурсов и не отсутствие теоретических разработок – все это было, и рвануло бы с неудержимой скоростью, – а колоссальные межзвездные расстояния. Вот уже два столетия человечество билось над решением этой проблемы.

  Поначалу удачным решением казалось использование стазис-камер на кораблях, ведомых роботами. Однако потом выяснилось, что стазис-камеры могут нанести непоправимый вред здоровью тех, кто в них оказался. К тому же если для людей, путешествующих таким образом, время проходило быстро, то на Земле ценные руды с экзопланет приходилось ожидать чуть ли не столетиями.

  Потом в интернете как-то промелькнули сообщения об опытах с телепортацией. Как промелькнули, так и вымелькнули... больше о ней с тех пор не упоминали. Хуже того, почти на всех порталах, посвященных этой теме, все сообщения и статьи оказались убраны. Мита была немного в курсе проекта «Телепорт», так как еще студенткой участвовала в создании математических моделей, и понимала, почему дальнейшие разработки запретили.

  «Перестраховщики, как наш Дуся», – пренебрежительно подумала она. Научная комиссия при Координационном Совете, конечно, состояла из авторитетнейших людей и привлекала знающих экспертов. Но как же им не хватало научной смелости! Подумать только, какие горизонты открывала перед людьми нуль-транспортировка! А путешествия через Тамас? Как это у них хватило храбрости разрешить наш проект? И ведь закроют, закроют при малейшей заминке, при малейшей ошибке, они только и ждут, чтобы уничтожить ростки прогресса...

  А заминка-то уже вот она. Язык тела Анны Радж однозначно говорил о том, что происходит что-то тревожащее.

  – Анна, – неуверенно набила Мита сообщение, – а может, это какая-то разработка генетиков?

  – Вы о чем?

  – О показаниях Дуси. У нас есть генетическая лаборатория. Может, это они что-то такое создали, чего даже Дуся не может зафиксировать толком?

  Сгорбленные плечи Анны слегка расслабились. Мита не сомневалась, что она сейчас улыбается.

  – Нет, не думаю. Профессор Эрда занята повышением чувствительности навигаторов.

  – Навигаторов?

  – Да. Приборы, как вы знаете, не безупречны, и повысить их точность невозможно. Поэтому решили увеличить диапазон зрительного восприятия самих навигаторов, чтобы они не полагалась только на приборы.

  – Но ведь это же...

  – Прорыв, Мита. Это прорыв.

  – А Научная комиссия это одобрила?

  – Это епархия Организации Здравоохранения. Их вердикт – вреда здоровью не нанесет.

  – А почему генетики, а не офтальмологи?

  – Потому, что Эрда хочет, чтобы улучшенное зрение закреплялось и передавалось по наследству. Может быть, со временем все человечество станет лучше видеть. И не страдать от падения зрения.

  У самой Анны стояли контактные линзы, поэтому Мита ее понимала.

  Но только сейчас она задумалась о безмерной дерзости проекта «Солнечный ветер», о том, как он изменит и отдельных людей, и человечество. Задумалась – и почувствовала бесконечную гордость оттого, что тоже служит этому проекту.

  И никакого страха.

  ***

  В свободное время Мита решила навестить подругу по имени Летиция. Она как раз обучалась в Центре подготовки навигаторов, в секторе С.

  – Давненько не виделись, – улыбнулась Летиция. – Как дела?

  Мита с удовольствием рассказывала о работе, о несерьезном Олеге и Коле, который ухитряется не уставать на самой напряженной смене, о шоколадках от Драйго, а потом, сменив тему, поинтересовалась:

  – А как твое зрение? Говорят, вам расширяют диапазон чувствительности?

  – Точняк, – Летиция поколебалась, а потом показала пальцем на центр лба. – Нас еще обучают чувствительности вот здесь.

  – Здесь? Третий глаз, как в индийских легендах?

  – Фоточувствительный отросток шишковидной железы. Нас специально отбирали по возможности развития этого органа, – пояснила Летиция.

  – Ого! Да профессор Эрда, как я погляжу, вообще новую расу создает!

  – О да, амбиций у нее хватает, – засмеялась и Летиция. – Но ОЗ не запрещает, пока что у меня никаких неприятных ощущений не было – только интересно, знаешь, вообще по-другому мир видишь... Излучение звезд, излучение рентгеновское, тепловое, оно такое красивое! То есть мы пока не очень хорошо все это чувствуем, но Эрда говорит, что со временем будем видеть не хуже, чем материальные предметы.

  – Тепло и рентгеновские лучи – это тоже материальные явления, – машинально поправила Мита.

  Что-то мелькнуло мимо них. Недалеко, на самом краю зрения.

  – Что это?

  – Ты тоже это заметила? – Летиция поднялась. – Я уже не в первый раз чувствую что-то непонятное.

  – Дуся зафиксировал вчера.

  – Так оно существует! Я думала, это издержки новых чувств, вроде галлюцинаций.

  – Уж куда издержки-то... Оно даже вес имеет. Гравиметрические приборы его записали.

  Летиция забеспокоилась.

  – Доложу старшей по лаборатории, – сказала она. – Или сразу Эрде, как думаешь?

  – Давай сразу ей. Оно нас как будто подслушивало.

  Девушки заспешили к кабинету главного генетика.

  – Может, это какой-то робот из Научкома? – предположила Мита. – Собирает информацию о ходе работ. Они с такой неохотой их разрешили!

  – Или из самого Коорсовета, – поддержала Летиция. – Неохота больше с их стороны, Научкому-то лишь бы прогресс без границ, любой ценой, без цели и смысла.

  У Миты от деятельности Научной комиссии осталось противоположное впечатление, но она промолчала. В конце концов, двести виднейших ученых Солнечной системы плюс приглашенные эксперты не могли мыслить одинаково: были среди них и опасливые ретрограды, а были и сторонники того прогресса любой ценой, о которых говорила Летиция.

  Робота-проверяющего опасаться, конечно же, не стоило. Никакого вреда людям он причинить не мог по определению; даже выйдя из строя, робот просто терял подвижность – срабатывали блокирующие механизмы. Результаты его проверки тоже не пугали: на верфи-платформе все было штатно. Работы шли полным ходом, условия поддерживались комфортабельные, снабжение – отменное. Разве что в последнее время в цеху Љ8 несколько участились обращения к врачу, но это могло быть совпадение в порядке статпогрешности.

  Профессор Эрда была женщиной без возраста, с непримечательной, но приятной внешностью и живыми темными глазами. Про нее ходили странные истории вроде того, что она однажды погибла в результате серьезной аварии в одном из жилых куполов Луны, однако непонятным образом воскресла так, что у нее даже шрама не осталось, или того, что ей уже лет триста или четыреста, если не все шестьсот. Конечно, никто всерьез этим бредням не верил, однако что-то в профессоре иногда проглядывало такое... этакое.

  По крайней мере, академическую карьеру любого из сотрудников «Солнечного ветра» можно было легко отследить: дипломами, работами и степенями на Земле гордились и охотно вносили их в Планетарный коллектор информации. А Эрда – нет.

  Зато Коля Вострецов на своей страничке указал, что работает в одном коллективе с профессором Эрдой – может быть, поэтому она ничего о себе не рассказывала, справедливо полагая, что расскажут другие.

  – Робот-проверяющий? – переспросила она. – Вы серьезно?

  – А кто это может быть? – резонно отозвалась Летиция. – Тайно проник, шастает тут, то в цеха заглядывает, то разговоры подслушивает.

  – Журналиста на прошлой неделе выпроводили, – напомнила Эрда.

  – У журналиста вряд ли есть техническая возможность так зашифроваться, – возразила Мита. Ее охватил азарт. В ее жизни появился секрет, который можно раскрыть, помимо работы! – Я даже не представляю, с помощью каких приборов можно стать практически невидимым и почти невесомым!

  Она уставилась на Эрду.

  – Я тоже, – устало произнесла Эрда. – Теоретически, на уровне гипотез, а до этого – мифов и легенд, такая возможность существует. Но воплотить ее в жизнь современная технология не позволяет. Да и ради чего?

  – Но это же очень интересно, – сказала Летиция. – А что вы имеете в виду про мифы? Что это душа? Привидение?

  – Привидение – это только зрительные ощущения, – заметила Мита. – Это ты можешь видеть привидения, наверное. А робот-то не может! Но он его зафиксировал. Значит, не привидение. Эрда, а вы пробовали создать такое?

  – Я? Зачем? Я генетик, моя задача – избавить человечество от генетических поломок вроде болезни Дауна и улучшить его физическое и психическое здоровье. Понимаете, может быть, это действительно интересно – человек-невидимка, но практического применения такая разработка иметь не будет, а исследования потребуются обширные и дорогостоящие, поэтому сразу нет. А вот робот... Но я не думаю, что Научком может внедрить робота-невидимку, чтобы контролировать нашу работу, мы же регулярно отсылаем туда отчеты!

  – Как в старых книжках, – Мита невольно улыбнулась. – Шпионаж, проверки, хищения разработок...

  – Военных разработок, – уточнила Летиция, и обе прыснули.

  Эрда не разделяла их веселья.

  – Все это существовало в реальности, – сказала она. – И человечество избавилось от вражды и недоверия совсем недавно. Еще двести лет назад было бы понятно, что это за невидимка. Но теперь – не представляю!

  Прозвучал мелодичный сигнал отбоя; пора было прощаться, и Мита пожала руки Эрде и Летиции.

  Из Центра подготовки навигаторов в отсек младших научных сотрудников вело четыре перехода, но Мита успела пройти только один. Путь ей преградила груда искореженной керамостали и пластика, мигающая одиноким светодиодом. Из разбитого резервуара высыпалась небольшая кучка пыли.

  – Это же Дуся! – Мита подскочила от неожиданности. – Помогите! Дуся сломался! Активирую бригаду ремонтников! «Наладка», «Наладка», как слышите меня! – закричала она в вокс-бусину, которую каждый на верфи-платформе носил на случай непредвиденных обстоятельств.

  – Вас понял, назовите отсек, – пробубнил металлический голос.

  Мита хотела было дождаться роботов-ремонтников, несмотря на отбой, но внезапно поняла, что ничем они Дусе не помогут.

  Робот-уборщик «Чистота-3Д8» не подлежал восстановлению.

  И не было ни малейшего, даже самого абсурдного, объяснения его плачевному состоянию... кроме одного. Кто-то намеренно сломал робота, да не просто вывел из строя, а методично разбил его, исковеркав до неузнаваемости.

  ***

  Служебное расследование, за ходом которого кураторская двигателестроительных цехов следила с особым вниманием – Дуся был всеобщим любимцем, – выявило странные вещи.

  Во-первых, на камерах видеонаблюдения ничего не было. Кто-то их просто выключил, хотя не имел права этого делать.

  Во-вторых, звуковые сенсоры в переходе вышли из строя. Поэтому никто и не услышал, как разбивали робота.

  В-третьих, на обломках робота были обнаружены... следы. Неизвестный, очень легкий и прочный сплав, недостижимый ни в каких наличных в Солнечной системе условиях и не известный науке.

  Пришлось признать, что на верфи-платформе завелся злоумышленник.

  – Да это кто-то из мэтров, – уверенно вещал Олег перед сменой. – Ставит свои опыты, не санкционированные Научкомом, а робота поломал, чтобы тот его не заложил.

  – Ничего себе! Ты это серьезно? Это же подсудное дело!

  – Еще бы! А помнишь «Радугу»?

  Платформа «Радуга», где проводились опыты по анаэробным процессам в условиях невесомости (впоследствии заложившие целую отрасль промышленности, конечно, но дорого обошедшиеся Земле), печально прославилась именно тем, что ученые там грубейшим образом нарушали все, что только можно было нарушить. Не хватает энергии, и приходится ждать своей очереди для проведения эксперимента? Подключимся тайком, ночью, к генератору и израсходуем то, что предназначено соседней лаборатории! Не хватает материалов? Израсходуем чужие! Не хватает людей? Переманим лаборантов из других лабораторий, заманим добровольцев, вплоть до того, что используем членов собственных семей! В конце концов это закончилось так, как и должно было: масштабной аварией с человеческими жертвами.

  Для одних история «Радуги» была поучительным примером.

  Для других – символом научного дерзновения.

  Этих других на Земле не поощряли. Прошли те времена, когда наука требовала жертв. Крупицы знания, некогда оплаченные кровью и потом, сейчас методично добывались за счет упорного труда и таланта, и даже переутомление считалось результатом халатности. Но Олег, да и Коля, заговорили о «Радуге» с блестящими глазами.

  – Я этого не одобряю, – сказала Мита. – Дуся нам был как родной. И если надо ломать такого хорошего робота, чтобы ставить какие-то эксперименты, то ничего порядочного из них не выйдет, попомните мое слово.

  – Да самому его жалко, но спорим, что это кто-то из мэтров? Небось, какой-то прорыв готовится!

  Мита надела информшлем, чтобы приступить к работе, выбросила из него очередную шоколадку – и вздрогнула. Вместе с шоколадкой в информшлеме лежал «снек» – расходный носитель, дешевенький, зеленого цвета, а на обертке шоколадки было написано от руки: «Надо посоветоваться». Мита воткнула «снек» в разъем информшлема.

  Драйго прислал ей видео. Вернее, переслал то, что получил от «Чистоты-3Д8».

  Его смена заканчивалась, и он не успевал разобраться самостоятельно. А разбираться было в чем. По коридору шел человек. Изображение было нечетким, смазанным, время от времени вовсе пропадало, как в видеоигре на слабом когитаторе, когда не прогружаются некоторые полигоны. Коридор же выглядел четким и узнаваемым – переход Љ2 в седьмом отсеке. Именно в этом отсеке и нашлись обломки «Чистоты-3Д8». Мита, затаив дыхание, следила за фигурой и вдруг поняла, что робот не смог ее идентифицировать.

  Более того – он не маркировал фигуру как человека.

  А вот это уже было действительно странно.

  Коллектив «Солнечного ветра» насчитывал несколько тысяч человек. Понятно, что люди друг друга могли и не знать, но робот-то их всех знал и помнил! В обязанности бедняги Дуси входило обнаружение и выпроваживание незваных гостей, вроде того журналиста. Процедура была отработана – задержание, идентификация, сообщение кураторам и отправление восвояси с грузовым шаттлом. Ничем, кроме выдворения, такое событие никому не грозило...

  Но это не мог быть робот!

  При всех достижениях в области искина производство роботов в образе человека было запрещено. С большим трудом Этическая комиссия допустила производство роботов-животных. И то они выпускались под строгим контролем. Кустарное же производство робота, даже примитивного, было практически невозможно.

  Человек приблизился, и Мита поняла, что это действительно не человек.

  Но и не робот.

  В нем было что-то глубоко чуждое, и сходство с людьми только подчеркивало абсолютную нечеловечность бледного и, пожалуй, даже красивого лица. В руке существо держало какой-то агрегат, совершенно Мите не знакомый, хотя его изображение было достаточно четким.

  И все.

  Дрожащими руками Мита переправила изображение Анне, а подумав, еще Эрде и Колетт. Затем с припиской «внимание, непредвиденная ситуация», – Владимиру Палю. Все-таки системы жизнеобеспечения – не то место, где имеет право находиться странный незнакомец.

  Она попыталась сосредоточиться на работе, но голова шла кругом. Неужели ксеносы – не выдумка? Существование разумной жизни в теории никем не оспаривалось, но на практике до сих пор была обнаружена только самая примитивная жизнь в океанах Энцелада и Европы и не очень развитая, на уровне земного палеозоя, животная жизнь на трех экзопланетах из полутора тысяч обследованных – их сразу же закрыли от посещений, разместив там только небольшие миссии зоологов.

  Или это все же разработка кого-то из «мэтров»? Эрда говорит, что не занималась ничем подобным. Разумеется, так оно и есть, не может же она сказать неправду. Но та же Колетт Мишель вполне могла создать человекообразный искин хотя бы для работы со своим маяком – хрупким, чрезвычайно сложным в использовании устройством. Тогда и назначение прибора в серворуке робота понятно.

  Наконец ей удалось собрать мысли воедино и направить их на инертные газы. К счастью, в цехе Љ8 все шло штатно.

  Но зато Анну внезапно вызвала Эльга Самсонова.

  Ее царство было наиболее обширным – корпус «Солнечного ветра» отливали целиком с намеченными проймами для иллюминаторов и люков. И вот в этом царстве робот-уборщик, такая же «Чистота-3Д8», только по прозвищу «Дэниел» – кто-то из литейщиков любил старые классические романы Азимова – зафиксировал смутную человекообразную тень и небольшие гравитационные аномалии.

  А еще незначительное изменение состава воздуха.

  – Анник, ты не отправляла никого ко мне в цеха? Я подумала, может быть, тебе нужны данные для корректировки...

  – Что ты! Элечка, я бы просто отправила запрос!

  – Но что это за человек такой? Откуда? Сумасшедшие журналисты где-то раздобыли хамелеолин, что ли?

  – Хамелеолин?

  – Ну да, ткань, которая в театрах используется. Чтобы скрыть суфлера или актера до нужного момента.

  Хамелеолин. Вот как это называется, подумала Мита.

  Что-то заставляло ее тревожно похрустывать пальцами, выполняя рутинные расчеты. Ей было... страшно?

  Это не был страх бесконечности, страх не справиться со сложной работой или страх ненадежной конструкции, часто мучивший тех, кто работал в пустоте. Что-то подсказывало ей, что мирному созиданию пришел конец.

  И точно: под потолком зажегся оранжевый сигнал, означавший опасность. За все время работы Миты на верфи-платформе – несколько лет – он зажигался всего несколько раз. Тогда это обозначало незначительную утечку воздуха, или разгерметизацию какого-то отсека, или изменение режима обогрева вследствие неисправности системы... В этот раз, Мита знала точно, все по-другому.

  Ее подругу Летицию нашли в коридоре лежащей без чувств. И речь шла не о болезни.

  ***

  О том, что человек может причинить зло человеку, знал каждый. Знал по художественным книгам, по фильмам, по видеоиграм, по учебникам истории. Память столетий была летописью кровавых злодеяний.

  Но никто на памяти Миты даже в шутку, разве что во время исторических реконструкций, не допускал, что это может случиться прямо сейчас.

  Кто-то схватил Летицию сзади за шею и сдавливал ее горло руками, пока она не потеряла сознание. На шее остались жуткие синие пятна. Медицинские роботы в медпункте жужжали вокруг, обследуя, и один из них обнаружил на коже отпечатки пальцев.

  Очень странные отпечатки – папиллярные узоры на них были, но принадлежать человеку они не могли.

  Мита, как только освободилась, конечно же, побежала в медпункт, чтобы навестить Летицию. Она уже пришла в себя, но чувствовала себя прескверно. Горло у нее болело, дышать было трудно, разговаривать – тем более.

  – Шаги, – сказала она. – Очень легкие. И запах. Какой-то... машинный.

  Обняв подругу, Мита направилась к себе. Ей было о чем подумать. К Летиции заходили и другие – молодые курсанты-навигаторы, сама Эрда, товарищи из других подразделений. И с ужасом Мита подумала, что в их компанию может затесаться жуткое существо – нечеловек в хамелеолине...

  Мита достала личный планшет и написала в мессенджер Драйго. Раньше они никогда не переписывались, хотя Драйго проявлял к ней интерес и даже пытался искать встречи. Но он не нравился Мите, вернее, нравился не более, чем любой другой едва знакомый коллега. Да и не за этим она устраивалась на «Солнечный ветер», выдержав огромный конкурс и даже не имея возможности похвастаться ни в Планетарном коллекторе информации, ни на личной электронной странице, где работает. Обстановка строжайшей секретности порядком давила на Миту, и ей казалось, что, сблизившись с коллегой, она будто окончательно замкнет круг, отделявший ее от остальных людей.

  «Я просмотрела последнее сообщение Дуси. По-моему, это киборг. Материя, в которую он завернут, называется хамелеолин, из нее шьют невидимые костюмы в театре. Что скажешь?»

  Отправив сообщение, она запоздало подумала, что невидимые костюмы – это звучит нелепо. Невидимыми они делают тех, на кого надеты...