Текст книги "Голосов овраг (СИ)"

Автор книги: Санди Зырянова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

  – Что на этот раз? Брошка? – устало отозвалась Марина.

  – Брошка, – подтвердила хозяйка. – Видать, отцепилась, когда я гуляла со старшей сестрицей. Поди к ней, пусть поможет найти брошку – тогда и отпущу.

  Марина прошла мимо окна избы, прихлебывая квас, и бросила взгляд в слюдяную пластину, заменявшую оконное стекло.

  Волосы ее густо побила седина.

  Тьма сгустилась над лощиной, где стояла изба хозяйки – Марина так и не пришла к выводу, кто же она. Баба-Яга? Не похоже.

  В этот раз ей не на что было рассчитывать.

  Волчий Пастырь уже помог ей, второй раз на помощь не придет. И колток тоже. Остальные духи леса, насколько знала Марина, особым дружелюбием не отличались в принципе.

  У нее еще оставалось обручальное кольцо, но выдать его за Единое, чтоб всеми править в Мордоре, где залегает мрак, скорее всего не удалось бы. К тому же не факт, что третьей сестре хозяйки понадобится именно кольцо.

  – Кар! Кар! – крикнула, пролетая, запоздалая ворона.

  Вокруг Марины заплясали светлячки – раньше она восхищалась их красотой, но сейчас мертвенно-зеленоватое свечение вызвало у нее приступ ужаса. Вокруг нее, описав торжественный круг, облетела и села птица странного вида, с огромными глазами навыкате. «Козодой», – догадалась Марина.

  Ночные бабочки вились над головой.

  Марина подняла глаза и замерла. Над ней парили летучие мыши, образовывая правильный круг. Перепончатые крылья мерно покачивались.

  – Вижу, ты моим друзьям по сердцу, – произнес женский голос.

  Марина обернулась, но с другой стороны кто-то дробно рассмеялся. Она обернулась туда – смех раздался уже с третьей стороны.

  – Аука, прекрати, – весело потребовал тот же женский голос.

  Прямо перед Мариной высилась женщина чуть моложе нее самой, но очень стройная. Длинные темные волосы струились, ниспадая почти до колен, голубые глаза иронически щурились. Белая туника поверх черных штанов только подчеркивала ее изящество.

  Марина вжалась спиной в ствол ближайшего дерева. Если дети, сопровождавшие Красное Солнышко, пугали только при ближайшем рассмотрении, а чудь белоглазая из свиты Белого Дня ей даже понравилась, то старшая сестра хозяйки окружила себя чем-то совершенно жутким. Создания с почти человечьими лицами, но с козлиными ногами и тушами, на которых красовались небрежно наброшенными тулупами; неуклюже переваливающаяся на кривых отростках бесформенная масса, из которой торчали веточки; веселая и очень красивая девушка с коровьим хвостом из-под юбки, которая почему-то напугала Марину больше всего; мелкие черные существа с рожками...

  Черти, поняла Марина. А девушка эта – Темная Ночь.

  – Придите ко мне, слуги мои, облаченные в полночь! – крикнула Темная Ночь, и голос ее, полный, как колокол, разнесся по лесу. – Придите! Наше время настало!

  – Царица, – обморочным голосом протянула бесформенная тварь, – смотри!

  – Смотри!

  – Смотри!

  Марина сжалась, зажмурившись, и отчаянно повторяла про себя «Отче наш», понимая, что дети Ночи – это не безвредные (сравнительно) Навки и даже не звери Волчьего Пастыря, это воплощенное зло, готовое схватить любого неосторожного и унести в ад...

  – Чего смотреть? Ночь настала! Этот мир – наш! – выкрикнула хозяйка ночи.

  – Живая, – прошептала девушка с коровьим хвостом.

  Над Мариной затрепетали крылышками какие-то не то букашки, не то крохотные люди, но в темноте их было невозможно разглядеть.

  – Живая, – и Темная Ночь расхохоталась.

  Веселые они тут, зло подумала Марина. Еще бы! Их дома голодный ребенок не ждет!

  – Чего тебе надобно? А, живая?

  Как же ей надоело отвечать на этот вопрос...

  – Старшая сестра ваша просит вернуть ей брошку!

  – Так верни!

  – Э, нет. Брошка-то у вас.

  Темная Ночь задумалась.

  – Никак, ты о камне жизни баешь, – сказала она. – Сестрица-то у меня разиня, каких свет не видывал. Сперва она кольцо, что мир скрепляет, потеряла. Затем – камни душ людских, что на шее носила, обронила да рассыпала. А вот вижу, что вернула она и то, и другое, и теперь ей только камень жизни и нужен. Что ж, мое дело – проследить, чтобы все на местах оставалось. Коли другие мои сестры помогли, то и я помогу. Идем!

  Огромная летучая мышь подхватила Марину задними лапками, взмахнула крыльями, и бешеная кавалькада летунов рванула в небо. Марине подумалось, что они собираются достать звезду с неба, но нет – их путь лежал к огромным, больше Гималаев, горным вершинам.

  В обычной жизни Марина до ужаса боялась высоты. Но сейчас она лишь безвольно болталась в воздухе, про себя молясь, чтобы придворный Темной Ночи не выпустил ее из лап.

  Темная Ночь тем временем разразилась звонким криком:

  – Вижу! Вижу! Хватай их, моя Дикая Охота!

  Далеко внизу виднелись облака, а в них – какие-то существа, и безумная свита Темной Ночи с хохотом, гиканьем и завываниями ринулась на них. Впрочем, судя по всему, существа в облаках были отнюдь не беззащитны.

  – Пусть идет сражение! Пусть победят сильнейшие во славу небес! – кричала Темная Ночь.

  Внезапно она резко обернулась к Марине.

  – Ты еще дышишь! Надо же! Ну, это поправимо... Видишь, вон там, в лощине?

  Между острыми черными пиками, совершенно безжизненными и пугающими, разверзлась долина. Назвать ее «лощиной» у Марины бы язык не повернулся. Долина была обширной и почти плоской, но на дне ее торчали острые высокие скалы, а между ними виделись темные дюны. Мрачное красноватое сияние озаряло их. «Страна Багровых туч», – про себя подумала Марина.

  Внезапно до нее дошло, что это сияние испускают огромные круглые скалы, и что это, собственно, не скалы, а гигантские рукотворные печи. Зря она вспоминала Мордор!

  – Что это за место? – проговорила она, сама испугавшись своего писклявого и осипшего голоса.

  – Дядюшки нашего вотчина, – с диким весельем проговорила Темная Ночь. – Отправляйся туда! Там ты брошку-то и найдешь!

  Летучая мышь опустила Марину на плоскую каменную площадку, хлопнула крыльями и улетела, явно стремясь поскорее присоединиться к Дикой Охоте. Марина испуганно посмотрела ей вслед.

  Надо было что-то делать, но что?

  Она рассеянно сняла обручальное кольцо, покатала его на ладони, потом посмотрела через него на окружающую среду. И странное дело! – черные скалы, домны, терриконы и горы пепла исчезли. Марина увидела себя стоящей на склоне вулкана. Видимо, извержение было давно и не собиралось повторяться, но вулкан оказался действующим; вершина его курилась, в озерке неподалеку булькала ядовито-зеленая вода, а из расщелин вился фумарольный дымок. Ни растений, ни животных, ни птиц в небесах – ничего живого не было здесь, кроме самой Марины. Она сделала несколько шагов к ядовитому озеру – и заметила.

  У кромки воды лежало что-то синее.

  Брошь с синим камнем.

  Марина подбежала к ней и протянула руку... схватила...

  Склон разверзся.

  Она снова увидела мрачную лощину с промышленными зданиями, снова увидела каменную отполированную черную площадку, а на площадке – железный кованый трон, щедро украшенный черепами, и каменными, и железными, и... настоящими? На троне восседал высокий тощий старик с правильным желчным лицом, одетый в черное с серебром.

  Темная корона венчала его седые волосы. Холодные серые глаза не мигая смотрели на Марину. В руке вместо скипетра или других знаков царской власти темнело тяжелое копье. Рот старика приоткрылся, и металлические зубы блеснули.

  – Вона кто к нам пришел, – проскрипел он. – Живая!

  – Да, живая, – Марина неловко сделала реверанс. – Здравствуйте, ваше величество. Я не к вам, правда, просто тут хозяйка потеряла брошку и попросила меня ее найти...

  – Попросила! Ой, умора! Попросила!

  Старый король залился дребезжащим хохотом.

  – Ну что же, – сказал он, отсмеявшись, – ты живая, я бессмертный... Как брошку делить будем?

  – Ой, не знаю. Мне ее целой надо вернуть.

  – А коли я тебе ее не отдам?

  – Хозяйка рассердится...

  – Она ж на тебя осерчает, не на меня.

  – А я скажу, что вы не дали! – Марина уже поняла, что с обитателями этой страны нельзя скромничать. Она схватила кольцо и взглянула через него на старика.

  Перед ней на обшарпанном металлическом стуле сидел мумифицированный труп, с одной оторванной рукой, с ободранным пергаментом вместо лица, с щербатым оскалом зубов. Рваная черная одежда кое-как висела на его тощем корпусе.

  – Да вы мертвый, а не бессмертный! – закричала она.

  – Не-мертвый я, – сурово осадил ее старик.

  – И не живой! А я живая, и дочь моя живая, и мне к ней надо! Понятно? Не дам я вам брошку!

  – А и не давай, – подумав, произнес старый король. – Отдай то кольцо, что тебя с миром живых соединяет еще. Хоть и не нужно тебе то соединение, и вред от него один, а все ж сюда тебе еще рано. Отдай мне – с ним я сильнее стану.

  – И будете вредить людям?

  – Да пошто мне твои людишки! Пока вы живые да сюда не лезете – я о вас и не вспоминаю. Здешняя у меня сила, отмирная.

  Что-то подсказывало Марине, что с помощью ее кольца этот страшный король может много наворотить, хуже того – навредить ее мужу. Но... Перед ее глазами встало личико Поленьки.

  Муж или дочь?

  «Конечно, дочь», – решила Марина, протягивая кольцо королю.

  Она выбралась из лощины. Ноги у нее гудели, голова кружилась от грохота, запаха дыма, кокса и шлака. Темная Ночь со своей лихой свитой приземлилась на краю лощины.

  – Он ее отпустил, – сказала она. – Видели? Он ее отпустил! Ха!

  Черти, ведьмы, прочая нечисть залилась визгливым хохотом и рычанием. Марина заподозрила, что эти ее так просто не отпустят, но Темная Ночь покачала головой.

  – Мы не то, что вы, баба. Получай и ты от меня...

  ***

  Аллочка.

  Красавица, пышногрудая моя, золотце мое, Аллочка.

  Если бы ты, Аллочка, еще не ныла, не кривила свои нежные губки – женись да женись, брось да брось эту мымру... Не одна ты на этом погорела, Аллочка, не одной любовнице пришлось пожалеть о своих претензиях.

  Да и лапшу на уши всем вешают одинаково: жена – стерва, давно вместе не живем, нет между нами никакой любви, отравила она мне жизнь, вот только ради дочери не развожусь, да еще из жалости, а то ведь помрет.

  Аллочка и рада слышать, что помрет. В доме полно медицинской литературы, по большей части психиатрической, но и другой хватает; убедительно нарассказывать про четвертую стадию рака – раз плюнуть. Беда в том, что нет ее, этой стадии рака, ни четвертой, никакой.

  А бросить суку – так ведь квартира, что сдается, ее, не дала переписать на себя. И эта квартира, в которой они сейчас живут, – она сукиной бабки, давно ей завещана. Отравила сука всю жизнь. Квартира ее, зарплата большая – но нет же, заставила уйти с непыльной работы и устроиться на высокооплачиваемую, по дому ни черта не делает, что это за жена, которая не готовит? Дочку тому же учит. Да и черт бы с ней, с дочкой, девка – кому она нужна, она фамилию не сбережет, вот был бы сын!

  Но эта дрянь даже на второго ребенка не согласилась...

  К счастью, ее бабка собрала много медицинской литературы.

  И про яды там тоже есть...

  Сначала – бабку. Пусть квартирка перейдет любимой женушке.

  Потом – женушку.

  Что с девкой делать, подумаем. Если с Аллочкой уживутся, тогда еще ничего, но если Аллочка будет настаивать...

  Так, кажется, оно уже начинает действовать...

  ***

  Сегодня Марина узнала уже немало того, чего знать не хотела, но одно дело – обнаружить, что темные пятна есть в прошлом твоей семьи, а другое – узнать, что тьма клубится прямо сейчас. Она сжала кулаки и крепко выругалась.

  Закурила.

  – Ну что ж, – произнесла вслух. – А как дышал, как дышал...

  Она припомнила, как Дима уговаривал ее записать квартиру на него. Якобы у него были какие-то льготы. И как он злился в ответ на ее отказ.

  Как холодно и пытливо он посматривал на нее в последнее время.

  Как задерживался после работы – она никогда не спрашивала. Доверяла. Считала, что не имеет права приставать с расспросами – сама она тоже задерживалась.

  Как бросал уничтожающие комментарии по части ее внешности, сексуальности, воспитания Поленьки, умения хозяйствовать. Марина видела, что ему не нравятся совместные работы в быту – и считала это несправедливым, потому что мыть унитаз или пылесосить не нравится никому, но почему все должно ложиться на нее, если она тоже работает? – однако не догадывалась, насколько не нравится.

  Настолько, что отыскать в бабушкиных книгах информацию о ядах, а потом раздобыть один из ядов оказалось приятнее...

  Оставалось прикинуть, как вышвырнуть возлюбленного муженька из дома на мороз, пока он действительно ее не отравил.

  – Поздно, – сказала хозяйка, подойдя к ней.

  – Как поздно? Я ведь еще жива, значит, не поздно...

  – Пожалуй, – согласилась хозяйка. – Я тебя отпускаю. Добрую службу ты мне сослужила. Ступай да не оглядывайся!

  Усталая Марина побрела по тропинке, разворачивающейся под ногами. Шум, хлопанье крыльев и окрики слышались за спиной – Марина не оглядывалась. Тропка вывела ее на вершину холма и свернула, и тогда Марина заметила, что ей отлично видно и лощину, где стояла изба хозяйки, и стаю птиц, похожих на лебедей, но с окровавленным оперением, мчащихся ей наперерез.

  Почему-то она не испугалась. Может быть, потому что верила, что ее уже отпустили...

  Хозяйка вышла из избы. Марина видела, как она вскинула руки.

  Стая других птиц ринулась наперерез первой. Десятки сов ринулись на кровавых лебедей, сбивая их на землю. Марина замерла, и вдруг поняла: ее никто не отпускал, кроме хозяйки. Ее сестры, ее так и не увиденная бабуля, Болотница, мертвый король, чудь белоглазая и навки, и даже маленький колток – все они считали, что место Марины здесь, в этом лесу. Возможно, только Волчий Пастырь уважил бы ее стремление вернуться к живым...

  И она бросилась бежать, не чуя ног под собой и только видя, как разворачивается поверх одного слоя реальности на другой маленькая тропка.

  ***

  Ее овеял запах медикаментов. Она лежала на чем-то твердом, укрытая белым, рука болела – Марина приоткрыла глаза и увидела, что находится под капельницей. Женщина в белом халате подошла к ней.

  – Ну, как мы себя чувствуем? Вы не должны были ходить по вечерам в таком состоянии, – начала она. – Вам стало плохо в парке, когда там уже и посетителей-то не осталось, если бы какая-то собака над вами не завыла – дворник бы вас и не нашел. Или нашел, когда уже поздно...

  – Моя дочь, – прошептала Марина. Медсестра наклонилась, Марина повторила – на этот раз чуть громче, продиктовала номер Поли.

  – Сейчас мы ей позвоним, – заверила медсестра. – Теперь все будет хорошо, ваша жизнь вне опасности. Зачем вы принимали этот препарат?

  Марина закрыла глаза и уронила голову на подушку. Лежать было упоительно приятно.

  Она выставит мужа к его Аллочке. Может быть, даже подаст в суд.

  Нет, сначала она займется здоровьем бабушки.

  Она заберет собаку, которая спасла ее своим воем.

  Отблагодарит дворника за то, что вызвал «скорую».

  Жизнь продолжалась...

  А то, что серьги, лунница и кольцо остались в том мире, – это, право, пустяки. Конечно, теперь хозяйки того мира могут выдернуть ее в любой момент. Но, если вдуматься...

   Все там будем.