Текст книги "Чарлз Дарвин"

Автор книги: Самуил Соболь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

* * *

Под учением Дарвина часто понимают общее учение об эволюции, об историческом развитии организмов, которое на протяжении гигантских по своей длительности геологических периодов шло путем образования из менее сложно организованных растений и животных все более и более сложно организованных, т. е. в целом шло путем прогрессивного развития растений, и животных от низших к высшим. Мы уже видели, что эта идея не была впервые провозглашена Дарвином: многие биологи XVIII и первой половины XIX века не раз высказывали ее – одни с меньшей, другие с большей ясностью и последовательностью. Если тем не менее эта идея до Дарвина не пользовалась признанием, не имела успеха, то причина этого заключалась в том, что надо было не только высказать идею и даже не только обосновать ее фактическими данными, но и показать, какие естественные силы природы обусловливают, порождают и направляют процесс эволюции и каким образом они действуют. Это было тем более необходимо, что эволюционному учению противостояло метафизическое мировоззрение, отстаивавшее ту мысль, что за многообразием органического мира и целесообразностью в строении и жизнедеятельности организмов стоит некая высшая, сверхъестественная разумная и планирующая сила.

Все это вполне понимал Дарвин, именно поэтому он не решался выступить на защиту эволюционного учения до тех пор, пока не уяснит себе самому и не докажет с величайшей убедительностью действие того естественного, природного механизма, который порождает и обусловливает эволюционный процесс независимо от какой бы то ни было сверхъестественной разумной силы. Вот почему и свою книгу «Происхождение видов путем естественного отбора» Дарвин начинает не с обоснования процесса эволюции в органическом мире, а с анализа тех естественных, материальных сил природы, которые лежат в основе эволюционного процесса. Иными словами, он в первую очередь пытается построить теорию эволюции, а уже затем переходит к рассмотрению фактов, доказывающих наличие в природе эволюционного процесса. Таким образом, по существу новым в учении Дарвина, тем вполне оригинальным, что было им создано впервые, была теория естественного отбора, и именно этой теории в первую очередь и надлежит присваивать имя Дарвина. Однако поскольку все учение о развитии органического мира окончательно восторжествовало благодаря победе, эволюционной теории Дарвина, в настоящее время часто называют дарвинизмом эволюционное учение в целом.

Свою теорию эволюционного процесса Дарвин изложил следующим образом. У домашних животных и культурных растений мы наблюдаем в самой различной степени изменчивость признаков, идущую в самых разнообразных направлениях. Эта изменчивость возникает под действием жизненных условий, влияющих на организм в целом, на те или иные его органы или, наконец, на его воспроизводительную систему. Существуют различные типы изменений, но, разумеется, только те изменения могут в ряде поколений привести к более или менее глубокой перестройке организма, которые передаются по наследству от родителей к детям. Во то время, когда Дарвин писал свой труд, явления изменчивости и наследственности у организмов были еще слабо изучены, и в «Происхождении видов» он не пытается дать сколько-нибудь глубокий и исчерпывающий анализ этих общеизвестных биологических явлений. Самым существенным для него в то время было просто признать их наличие у организмов и показать, как на основе этих процессов человек создает свои домашние породы животных и культурные сорта растений.

Обращаясь к рассмотрению домашних животных, Дарвин прежде всего устанавливает наличие чрезвычайно значительных различий между породами одного и того же вида. Хорошо известно, что чуть ли не каждая страна имеет свои породы собак, лошадей, крупного и мелкого рогатого скота и т. д. То же относится и к культурным растениям – хлебам, овощам, фруктовым деревьям и пр. Совершенно несомненно, что домашние животные и культурные растения произошли от диких видов животных и растений. И тут Дарвин ставит следующий вопрос: поскольку различия между породами какого-либо вида домашних животных, например между различными породами лошадей или собак или голубей, нередко достигают таких размеров, что если бы натуралист встретил эти породы в диком состоянии, он без всякого колебания признал бы их за совершенно самостоятельные виды, должны ли мы считать, что каждая из этих пород произошла от особого дикого вида? Или же надо думать, что все породы одного вида произошли не независимо одна от другой от стольких же диких видов, а все они или, по крайней мере, известная часть их были выведены от общего дикого предка?

Для примера Дарвин специально останавливается на рассмотрении пород домашних голубей, которых он сам разводил именно с целью исследования этого вопроса. Хорошо известны резкие различия между обыкновенным сизым голубем и такими породами домашних голубей, как короткоклювые и обыкновенные турманы, английские карьеры (гончие), дутыши, трубачи, пересмешники, опахальчатохвостые или трубастые и десятки других. Всесторонний анализ анатомических, биологических и исторических данных о голубях приводит Дарвина к выводу: «Как ни велики различия между породами голубей, я вполне убежден в правильности общепринятого среди натуралистов мнения, что все они происходят от [дикого] скалистого голубя…»[8]8
  Ч. Дарвин. Соч., т. 3, стр. 285. Изд-во АН СССР. 1939.


[Закрыть]. Если же мы допустим, что каждая из пород домашних голубей (это относится и ко всем другим видам домашних животных и культурных растений) имела своего особого дикого предка, то необходимо было бы прийти к выводу, что существовало некогда несколько различных видов диких голубей и что человек мог заставить их «свободно размножаться в условиях одомашнения… что эти предполагаемые виды остались совершенно неизвестными в диком состоянии и нигде к этому состоянию не вернулись»[9]9
  Там же, стр. 287.


[Закрыть]. Но это, разумеется, совершенно невероятно, так же как невероятно, что «существовало, по крайней мере, до двадцати [диких] видов рогатого скота, столько же видов овец, несколько видов козы в одной только Европе…»[10]10
  Там же, стр. 283.


[Закрыть]. Можно ли, спрашивает далее Дарвин, допустить, чтобы «животные, близко схожие с итальянской борзой, ищейкой, бульдогом, моськой, бленгеймским спаньелем и т. д., – столь непохожими на всех диких Canidae [представителей семейства собак],– существовали когда-либо в естественном состоянии?»[11]11
  Там же.


[Закрыть].

Но если все эти породы, образно говоря, созданы руками человека, то при помощи каких средств он мог достигнуть этого? Нередко полагали, говорит Дарвин, что это было осуществлено при помощи скрещивания, но этим методом можно получить только формы, промежуточные между исходными родителями, а где же в природе можно встретить такие крайние формы, как перечисленные выше породы собак или голубей? Дарвин соглашается с тем, что известная часть пород, и притом часть, наименее уклоняющаяся от исходных диких форм, могла возникнуть под непосредственным действием условий окружаю щей среды, под действием упражнения и неупражнения или в результате скрещивания и ряда других факторов, но, говорит он, «было бы слишком смело пытаться объяснять этими факторами различия между ломовой и скаковой лошадью, между борзою и ищейкой, карьером и турманом»[12]12
  Ч. Дарвин. Соч., т. 3, стр. 289.


[Закрыть].

Бросающейся в глаза особенностью домашних животных и культурных растений является наличие у них различных замечательных приспособлений, которые, правда, полезны не для самого животного или растения, а для человека, отвечая его потребностям или вкусам. Возможно, говорит Дарвин, что Некоторые из этих полезных для человека приспособлений и могли возникнуть путем внезапных изменений, скачкообразно, но думать, что все многочисленные, необычайно разнообразные и полезные для человека в самых различных направлениях особенности животных и растений могли возникнуть сразу столь «совершенными и полезными, какими мы видим их теперь», невозможно, это было бы равносильно вере в чудо. Одна только изменчивость сама по себе не могла бы создать столь целесообразные приспособления. Они созданы человеком единственно возможным путем – путем накопления наследственных изменений при помощи отбора. Человек, отбирая на племя особей с желательной для него особенностью, – пусть она первоначально будет даже слабо выражена, – накопляет, усиливает в ряде поколений эту особенность, доводя ее иногда до гипертрофированных размеров. Именно так, например, могли быть выведены «вечнонесущиеся куры, которые не хотят быть наседками», свиньи, еле волочащие ноги под тяжестью жира, скаковые лошади и тяжеловозы и. т. д. и т. п.

Указывая на то, что принцип отбора становится в руках животноводов и растениеводов «волшебным жезлом», при помощи которого они вызывают к жизни какие угодно формы, скрещивая особей с желательными для них особенностями и беспощадно уничтожая нежелательные, «неудачные», с их точки зрения, формы, Дарвин отмечает одну чрезвычайно важную особенность отбора. «Если бы, – говорит он, – отбор заключался только в отделении резко выраженной разновидности и разведении ее, то принцип этот был бы до того очевиден, что едва ли заслуживал бы внимания. Гораздо важнее то, что при помощи отбора удается накапливать «в одном направлении у следующих друг за другом поколений различия, совершенно незаметные для непривычного глаза»[13]13
  Там же, стр. 291.


[Закрыть], т. е., иными словами, буквально создавать, творить новые формы, руководить их изменением в желательном, определенном направлении.

Таким образом, «на основании изложенного воззрения на важность роли, которую играл производимый человеком отбор, становится вполне ясным, почему наши домашние породы в своем строении и привычках приспособлены к потребностям и Прихоти человека»[14]14
  Ч. Дарвин Соч., т. 3, стр. 295.


[Закрыть]. Забегая вперед, Дарвин тут же подготовляет читателя к проведению параллели между происхождением домашних пород и диких видов. Натуралисты обычно глумятся над идеей, что «естественные виды – только прямые потомки других видов». Между тем они вполне принимают происхождение домашних пород от общих предков, хотя знают гораздо меньше, чем животноводы, о законах наследственности и так же мало, как животноводы, «относительно связующих звеньев в длинном ряде предков [наших домашних пород]…»[15]15
  Там же, стр. 289.


[Закрыть].

От домашних животных и культурных растений Дарвин обращается к рассмотрению явлений изменчивости в естественных условиях. Индивидуальная изменчивость свойственна естественным видам, диким животным и растениям, точно так же, как и домашним породам. Любой признак может изменяться у них в самых различных направлениях, и в том случае, если эти измененные признаки передаются от одного поколения другому по наследству, они могут накапливаться, что в конечном счете должно вести к коренному изменению вида в определенном направлении. В условиях культуры, одомашнения это направление избирается человеком, который руководствуется своими хозяйственными или какими-либо иными интересами. Задача, вставшая перед Дарвином, заключалась, следовательно, в том, чтобы отыскать в природе ту материальную, естественную силу, которая может в отношении диких животных и растений играть роль, аналогичную отбирающей роли разумного, планирующего человека в отношении домашних пород. И гениальность Дарвина заключается в том, что он эту силу нашел.

Естествоиспытателям издавна было известно наличие в живой природе явления борьбы за существование. Древние натуралисты описывали только самые грубые формы ее, когда, как, например, в случае нападения хищника на сбою жертву, мы имеем дело с борьбой в буквальном смысле слова. Ко времени Дарвина были уже известны и описаны самые разнообразные формы борьбы за существование, сам же Дарвин пользовался этим термином в очень широком, «метафорическом», как он говорил, смысле, т. е. включал в это понятие самые разнообразные явления взаимоотношений и взаимосвязей между организмами, а также между организмами и окружающей их неживой средой. Борьба в прямом смысле слова в подавляющем большинстве случаев «борьбы за существование» вообще отсутствует. Дело скорее сводится к соревнованию, конкуренции, и притом по большей части косвенной. Даже уничтожение одними организмами других чаще всего протекает без всякой борьбы, например в случаях поедания птицами семян растений или мелких насекомых, или насекомыми – листьев растений и т. п. Мы привыкли, далее, говорить, что растения «борются» против засухи, влажности, засоленности почвы, против высокой или низкой температуры воздуха, против ветров и т. п. Во всех этих случаях Дарвин условно, удобства ради, пользовался термином «борьба за существование», который является, следовательно, термином условным, «образным», но не претендующим на то, чтобы коротко, в одном слове охарактеризовать явление или совокупность явлений, которые под ним понимаются. Точно так же мы пользуемся в биологии термином «клетка», хотя то, что мы понимаем под этим термином, отнюдь, как известно, ничего общего не имеет с клеткой в обычном понимании этого слова.

В «Автобиографии» и «Происхождении видов» Дарвин заявляет, что он понял, каким образом борьба за существование становится главным двигателем эволюционного процесса, после того как в октябре 1838 года прочитал сочинение Мальтуса «О народонаселении». В сочинении этом, впервые изданном в 1798 году, поп Мальтус выдвинул лженаучную реакционную теорию, утверждавшую, будто человек размножается в геометрической прогрессии, между тем как средства его существования (пища) возрастают только в арифметической прогрессии. В силу этого якобы «вечного закона» человеческого общества возникает, с одной стороны, перенаселение, с другой – нехватка продуктов, и единственным, по мнению Мальтуса, средством «борьбы» с этим «вечным законом» является ограничение рождаемости среди неимущих классов. «Теория» Мальтуса явно имела целью внушить трудящимся, что не эксплуататорские классы, а сами трудящиеся, численность которых неизменно возрастает, повинны в безработице, нищете и голоде.

Всего этого Дарвин, как и многие другие английские либеральные интеллигенты, не заметил и не понял. Разумеется, Дарвин ни в коем случае не был мальтузианцем и не разделял человеконенавистнические воззрения Мальтуса: мы видели уже, что он был проникнут благородными, подлинно гуманными чувствами в отношении трудящихся и угнетенных. В теории Мальтуса его заинтересовало положение о диспропорции между рос-* том численности населения и ростом количества пищи, и ему показалось, что именно этой диспропорцией обусловлена борьба за существование. Все это, однако, было жестокой и совершенно излишней ошибкой Дарвина, и надо сказать, что по существу он, сам того не замечая, выправил ее на последующих страницах «Происхождения видов».

Не подлежит сомнению, что очень многие животные и растения обладают тенденцией к размножению в огромных размерах. Хорошо известно, сколько миллионов семян порождают многие растения, сколько десятков и сотен тысяч икринок откладывают многие рыбы и т. п. Известно также, что подавляющая часть этих семян и икринок погибает и что такая же участь постигает большую часть молоди, развившейся из оставшихся в живых семян и икринок. К. Маркс в свое время совершенно правильно указал, что Дарвин, признав у животных и растений геометрическую прогрессию размножения, не заметил, что он тем самым опроверг Мальтуса, который именно животным и растениям (пища!) приписывал возрастание в арифметической прогрессии.

Хорошо известны также справедливые слова Энгельса о том, что нет никакой надобности в «мальтусовых очках» для того, чтобы увидеть в природе повсеместно и постоянно разыгрывающуюся борьбу за существование. И действительно, не трудно видеть, что борьба за существование возникает вовсе не в силу перенаселения. Это есть не что иное, как борьба за жизнь – за пищу, воздух, почву, борьба с холодом, жарой, сухостью, влажностью и т. д., идущая всегда в мире животных ц растений независимо от того, много или мало потомков порождает данный вид, и определяющаяся сложными взаимоотношениями, которые в ходе жизни неизбежно устанавливаются между организмами и условиями их обитания, т. е. окружающей их живой и неживой средой.

Как же все-таки связал Дарвин борьбу за существование с эволюционным процессом? Еще в своей «Записной книжке» 1837 года, до того, как он прочитал книгу Мальтуса, Дарвин сформулировал основное положение своей теории: организмы, плохо приспособленные или не приспособленные к изменяющимся условиям среды, вымирают, организмы же, находящиеся в благоприятных для них условиях среды, т. е. хорошо приспособленные к условиям обитания, выживают и успешно размножаются.

С течением времени для Дарвина стало ясно, что силой, уничтожающей неприспособленные организмы, является борьба за существование и что именно в борьбе за существование всегда будут выживать наиболее приспособленные к данным условиям организмы, которые, размножаясь, будут передавать по наследству своему потомству эти благоприятные для них особенности своего организма. Все это и назвал Дарвин естественным отбором в противоположность искусственному отбору, осуществляемому человеком.

Следовательно, естественный отбор – это процесс, возникающий в результате взаимодействия изменчивости, наследственности и борьбы за существование. Он действует совершенно аналогично искусственному отбору, накопляя полезные изменения в определенном направлении и создавая таким образом на протяжении десятков и сотен тысячелетий новые виды из старых. Однако в противоположность искусственному отбору, направляемому и планируемому человеком, естественный отбор, – эта слепая сила природы, действующая неизмеримо медленнее человека, – сохраняет жизнь тем организмам, которые обладают полезными для них, а не для человека изменениями, позволяющими им выжить и оставить потомство. Это и есть те изменения, которые делают организм приспособленным к условиям существования.

Так Дарвин строго материалистически, без помощи божественной воли или какой-либо другой мистической силы, объяснил происхождение самой загадочной, самой необычайной особенности животных и растений: целесообразности в их строении и жизнедеятельности. Великий ученый доказал, что эта целесообразность вовсе не изначальна, что она никем и ничем не предопределена, а возникла в результате эволюционного процесса, который всегда был и остается процессом непрерывно идущего приспособления к меняющимся условиям среды. То, что в одних условиях жизни было целесообразным, может оказаться нецелесообразным, вредным в иных, изменившихся условиях жизни. И тогда обладатели таких, ставших нецелесообразными черт строения или жизнедеятельности окажутся не приспособленными к новым условиям жизни и будут уничтожены в борьбе за существование, между тем как их более счастливые, т. е. более приспособленные, конкуренты будут продолжать жить и размножаться.

И многие другие явления, казавшиеся раньше непонятными, получили теперь строго научное объяснение в свете теории естественного отбора. Так, способность многих организмов приносить огромное потомство представляет собой не причину борьбы за существование, а результат естественного отбора: организмы, легко уничтожаемые живыми врагами и стихиями на разных, стадиях своего развития, приобрели путем естественного отбора способность приносить огромное потомство, из которого в конечном счете выживают только единицы, но этого достаточно, чтобы продолжить существование вида. В борьбе за существование строение многих организмов испытало упрощение как целесообразное приспособление к паразитическому образу жизни. Дарвин объяснил и то, как при помощи естественного отбора могли возникнуть такие сложные и тонкие органы, как глаз позвоночных, или такие сложные инстинкты, как строительные инстинкты муравьев и пчел.

Теория Дарвина благодаря своей простоте, ясности и убедительности оказалась неотразимой. Попытки опровергнуть ее или, тем более, высмеять, как это имело место в отношении теорий многих предшественников Дарвина, оказались безуспешными. Обосновав теорию естественного отбора, Дарвин мог перейти к рассмотрению вопроса о том, как шел и к чему привел эволюционный процесс. Он показал, что развитие жизни на Земле представляет собой исторический процесс, длящийся сотни миллионов лет, в течение которых из самых примитивных организмов последовательно развились все формы вымерших и ныне существующих животных и растений; что нынешнее распределение организмов на Земле может быть понято только как результат пережитой ими истории; что палеонтология – учение об ископаемых организмах – в конечном итоге должна давать нам исторически последовательный ряд форм, связывающий ныне существующие организмы с их предками; что научная классификация животных и растений должна раскрывать родственные отношения организмов; что сравнительная анатомия и эмбриология вскрывают единство строения организмов, объясняемое их происхождением от общих предков, и т. д. Иными словами, Дарвин преобразовал все биологические науки, вдохнул в них новую жизнь.

Издав свой великий труд, Дарвин немедленно приступил к подготовке сочинений, в которых детально должны были быть разработаны отдельные проблемы его теории. В первую очередь он подготовил и издал огромную монографию, посвященную явлениям изменчивости и наследственности у домашних животных и культурных растений, происхождению тех и других и анализу искусственного отбора. Эта работа имела громадное значение как для теоретической биологии, так и для сельскохозяйственной практики. Спустя несколько лет Дарвин опубликовал большую монографию о происхождении человека, в которой подробно обосновал его животную природу и рассмотрел вопрос о животных предках человека[16]16
  Необходимо, однако, отметить, что проблема качественного своеобразия человека ускользнула от внимания Дарвина и была методологически правильно разрешена лишь в трудах классиков марксизма.


[Закрыть]. В этой же монографии он обосновал учение о половом отборе как объяснении происхождения так называемых вторичных половых признаков животных (различия в окраске волосяного покрова или оперения у самцов и самок млекопитающих и птиц и т. д.). Помимо этих работ, Дарвин написал и издал ряд работ по физиологии и биологии растений, в которых разобрал с точки зрения теории естественного отбора явления движений и насекомоядности у растений, приспособления растений к перекрестному опылению и пр. Все эти труды Дарвина давали все более строгое обоснование теории естественного отбора и эволюционного учения в целом.

Материалистическое учение Дарвина уже при его жизни прочно вошло в науку. Под натиском дарвинизма рушились религиозно-метафизические, идеалистические представления об органическом мире. Материализма Дарвина, как уже было сказано выше, неизбежно вел его к атеизму. Еще в конце тридцатых годов, когда Дарвин приступил к систематической работе над проблемой происхождения видов растений и животных, он пришел к выводу, что Библия и Евангелие – это собрание мифов, народных сказок, легенд и суеверий. Позже он окончательно отказался от веры в бога и загробную жизнь, так как убедился, что религия представляет собой всего лишь пережиток древнейших наивных верований первобытного человека, находившегося на низших стадиях культуры. Он заявлял, что вера в «божественное откровение» бессмысленна. На вопрос, как он относится к христианскому вероучению, он отвечал: «Это учение, грозящее моему отцу, моему брату и всем моим лучшим друзьям возмездием за неверие в бога, отвратительно!» На вопрос о божественности Христа он отвечал: «Науке нечего делать с Христом!»

Почти во всех культурных странах Европы и Америки после провозглашения Дарвином его материалистического учения об эволюции органического мира разгорелась борьба между противниками и сторонниками дарвинизма. К первым принадлежали реакционные ученые и церковники, мировоззрению и религиозным догмам которых учением Дарвина был нанесен сокрушающий удар. В рядах сторонников Дарвина оказались все выдающиеся передовые биологи, все прогрессивные представители науки, все молодое и растущее. В Англии горячую защиту дарвинизма повели его друзья – зоолог Гёксли и ботаник Гукер, в Америке – ботаник Аза Грей, в Германии – зоолог Геккель, в России – наш знаменитый революционный демократ, талантливейший популяризатор естествознания Писарев и молодой тогда Климент Аркадьевич Тимирязев, который, начиная с 60-х годов прошлого века, никогда не складывал оружия в борьбе со всяческими противниками дарвинизма.

Дарвин позволил осмыслить все богатство фактов, накопленное до него в различных отраслях биологии, и поставил перед науками о живой природе новые большие задачи. Огромная армия ученых всего мира взялась за их разработку. Выдающуюся роль в этом деле сыграли и крупнейшие русские ученые – эмбриологи Александр Онуфриевич Ковалевский и Илья Ильич Мечников, палеонтолог Владимир Онуфриевич Ковалевский, физиолог растений Климент Аркадьевич Тимирязев, физиолог животных Иван Михайлович Сеченов, зоолог Николай Алексеевич Северцов и многие другие. В дальнейшем, в конце XIX и в XX веке разработку дарвинизма и борьбу за него продолжали вести, наряду с многочисленными биологами Западной Европы, Америки и ряда азиатских стран, выдающиеся русские ученые М. А. Мензбир и А. Н. Северцов, Д. Н. Анучин и П. П. Сушкин, В. В. Докучаев и И. В. Мичурин и многие Другие.

Россия стала второй родиной дарвинизма.