Текст книги "Рождество в Хайленде (ЛП)"

Автор книги: Саманта Янг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

ГЛАВА 6

ХЕЙДИН

Кенна, мягкая и теплая, лежала в моих объятиях. Я проснулся около получаса назад, но она все еще спала.

После того, как мы впервые напали друг на друга, как озабоченные подростки, настолько увлеченные похотью, что забыли о защите, я воспользовался презервативом, когда отнес Кенну в свою спальню, чтобы заняться с ней любовью. Когда я выносил ее из комнаты Майкла, она рассмешила меня своим беспокойством о том, чтобы отправить покрывала с его кровати в стирку, и в то же время уверяла, что, по ее мнению, у нее совсем не тот период цикла и что с нами все будет в порядке.

Несмотря на мое признание, часть меня все еще беспокоилась, что разобьется именно мое сердце. Что Кенна все еще горевала и искала того, с кем можно разделить свое горе. Что, наконец, начав оправляться от утраты, она поймет это и покинет нас.

Но, увидев горечь ее обиды из-за мысли, что от нее мне нужно лишь ее тело, я не мог вот так все оставить. Не мог видеть, как ей больно.

И я так сильно ее хотел.

Поэтому сдался.

Даже несмотря на то, что в моей голове крутились опасения того, как это скажется на Майкле, я не мог отрицать, насколько прекрасно чувствовать ее в своих объятиях.

Убрав волосы с ее шеи, я осыпал легкими поцелуями нежную кожу. Она покрутилась во сне, прижавшись своей идеальной задницей к моему члену.

Господи, она превращала меня в подростка.

Потянувшись к тумбочке, я схватил презерватив и надел его. Затем принялся будить Кенну пальцами. Прилив крови от ощущения ее тепла мгновенно увеличил мой член от полустояка до полной эрекции. Коснувшись ее клитора, я закружил по нему пальцем.

Кенна застонала и открыла глаза. Ей потребовалась секунда, чтобы прийти в себя. Она оглянулась через плечо, и черты ее лица смягчились, в то же время ее губы приоткрылись в возбужденном вздохе.

– Хейдин?

– Счастливого Рождества, дорогая.

– Счастливого, – она застонала, впиваясь пальцами в подушку под головой. – Р-Рождества. Ах, Хейдин.

Почувствовав, как она промокла, я больше не мог ждать. Схватив ее за бедра, раздвинул ей ноги. Оказавшись у ее входа, я нырнул внутрь, зажмурившись от идеального ощущения уютного тепла вокруг моего члена.

Наши стоны и крики наполнили спальню, пока я нежно занимался с ней любовью.

К финишу мы пришли одновременно.

– Кенна, – простонал я, с дрожью прижимаясь к ней, и провел губами по ее плечу. – Ты такая идеальная.

– Это, безусловно, идеальный способ проснуться. – Она хихикнула, и этот звук наполнил меня странной смесью счастья и отчаяния.

Я не хотел ее терять.

Еще нет.

Поэтому не собирался развивать эту тему. Сегодня мы просто наслаждались друг другом. Помогали друг другу забыть о тех, кого нам не хватало.

Когда я вернулся из ванной, на тумбочке зазвонил мой сотовый.

– Это Майкл, – сказал я Кенне, когда она села на кровати.

Она улыбнулась, но застенчиво закусила губу, и мне захотелось ее поцеловать. Вместо этого я взял телефон, желая услышать голос сына.

– Счастливого Рождества, Майкл, – поприветствовал я.

– Папа! Счастливого Рождества! – Его голос звучал взволнованно, и меня пронзила боль тоски. – Не могу дождаться, когда вернусь домой и открою подарки!

Я сказал ему, что Санта передаст подарки мне домой, чтобы я мог еще немного продлить Рождество с сыном, когда Дина привезет его завтра.

– Санта принес тебе к маме классные подарки?

– Можешь перестать говорить про Санту. Джим сказал, что его не существует.

От сдавившего горло гнева я чуть не задохнулся.

– Джим сказал тебе, что Санты не существует?

Я услышала, как Кенна охнула, и посмотрел на нее. Она нахмурилась и яростно прошептала: «Чертов засранец», и мне показалось, что в этот момент я влюбился в нее чуть сильнее.

– Мне десять, папа, почти одиннадцать. Я, вроде как, уже это знал.

– Ну, Санта не посещает тех, кто в него не верит, поэтому Джим и считает, что его не существует.

– Папа, – рассмеялся Майкл. – Не нужно притворяться. Ладно?

Мне, черт возьми, хотелось убить Джима. Достаточно плохо, что Майкл так быстро взрослел… неужели нам, взрослым, нужно выгонять детей из детства? Когда я был ребенком, не было ничего более волшебного, чем вера в Санту. Да, было душераздирающе узнать, что он ненастоящий, но я бы не променял ни на что другое те чертовски волшебные одиннадцать лет моей жизни, когда я все еще верил в него.

Сменив тему, я спросил, как у него дела. Майкл болтал о новом телефоне, который купила ему Дина, и играх для его игровой консоли. Затем он замолчал и спросил:

– Можно на следующее Рождество я останусь дома?

Мое сердце дрогнуло.

– Почему? Ты в порядке?

– Да-да, все в порядке. Мне просто… мне больше нравятся наши традиции. И я подумал, может, я мог бы остаться у мамы только на одни выходные в месяц, а не на Рождество.

Я с улыбкой сел на кровать.

– Мы подумаем об этом. Но если теперь тебе хочется проводить Рождество дома, ты можешь это сделать.

Нежное касание ладони к моей спине заставило меня повернуться к улыбающейся Кенне. Она обняла меня за плечи и поцеловала в затылок. При этом ее обнаженная грудь прижалась к моей спине, и во мне снова начало расти возбуждение.

Ужасно неподходящее время.

– Как думаешь, ничего, если я позвоню Кенне? – внезапно спросил Майкл.

Я напрягся, и Кенна почувствовала это.

– Эм, конечно, тебе следует позвонить Кенне. Уверен, ей будет приятно услышать тебя.

Кенна отстранилась, широко раскрыв глаза. А потом пулей слетела с кровати. Если бы она не была такой чертовски красивой, было бы забавно наблюдать, как она обнаженная спешит из комнаты, предположительно, чтобы одеться и найти свой телефон.

– Хорошо, я позвоню ей следующей.

– Позвони. Я люблю тебя, сын. Не могу дождаться встречи с тобой завтра.

– Люблю тебя, папа. Пока!

Меньше чем через минуту после того, как мы закончили разговор, я услышал звонок телефона Кенны, а затем ее сладкий голосок произнес:

– Счастливого Рождества, Майкл!

Мое сердце забилось немного быстрее. Потому что я хотел, чтобы она сказала это моему мальчику. Хотел слышать это каждый год. Но могу ли я верить, что она хочет того же?

***

Я отложил все дела на этот день. Вместо этого наслаждался Рождеством с Кенной. Она отговорила меня звонить Дине, чтобы высказать свое недовольство тем, что она позволила Джиму сказать нашему сыну, что Санты не существует. Мы вместе приготовили завтрак, и я попытался не обращать внимания на свое раздражение. На кухне Кенна вела себя игриво и кокетливо, помогая мне отвлечься.

После завтрака мы сели у елки и открыли подарки друг друга. Перед отъездом Майкла к матери Кенна оставила подарки для нас под елкой, и, к счастью, забыла забрать те, что мы ей купили.

Она явно украдкой изучила мои туалетные принадлежности, потому что подарила мне бутылочку моего любимого средства после бритья, а также бутылку моего любимого (и слишком дорогого) вина.

– Тебе не следовало, – пробормотал я ей в губы. – Спасибо.

Кенна ответила долгим и глубоким поцелуем. Отстранившись, она прошептала:

– Кто-то должен тебя баловать.

Мольба не покидать нас вертелась у меня на языке. Я прочистил горло и вручил ей подарок от себя.

Я подумал, что этот дизайнерский кашемировый шарф подойдет ей по цвету. Охая и ахая, она водила по нему ладонями, будто я подарил ей целый мир.

Затем я вручил ей подарок от Майкла.

Ее губы приоткрылись, когда она развернула упаковку и обнаружила синюю коробочку с логотипом «Tiffany&Co». Подарок был экстравагантным, и я подумал, что он будет лучше смотреться от лица Майкла.

– Хейдин, – прошептала она, и ее глаза наполнились слезами, когда она открыла коробочку, обнажая черную бархатную подложку. На бархате лежала изящная подвеска из восемнадцатикратного розового золота с двумя переплетающимися кругами, украшенными резными римскими цифрами.

– Девушка в магазине сказала, что подвеска – часть коллекции, символизирующей способ взять время в свои руки и ценить самое важное. Круги напомнили мне о твоих родителей. Я подумал… Майкл подумал, что ее можно носить в качестве воспоминания о них.

Кенна со слезами на щеках смотрела на меня так, будто разделяла мои чувства к ней.

– Этот подарок от тебя, не так ли?

Я пожал плечами.

– От нас обоих.

– Это самый прекрасный подарок, который мне когда-либо делали. Спасибо. – Дрожащими пальцами она достала подвеску из коробочки. – Поможешь мне надеть?

Я кивнул и взял подвеску. Кенна повернулась, отводя волосы с шеи, и я осторожно застегнул замочек.

Она повернулась обратно и накрыла ладонью круги.

– Ты самый заботливый человек, которого я когда-либо знала, Хейдин Барр.

Мое сердце сильно колотилось в груди.

– Это ты пробуждаешь во мне это.

Ответом Кенны были объятия и поцелуй настолько сильный, словно завтра не наступит. Поэтому я опустил ее на пол и занялся с ней любовью так, будто другого шанса мне больше никогда не представится.

ГЛАВА 7

ХЕЙДИН

На следующий день, зная, что сегодня годовщина смерти родителей Кенны, я держался настороже и, возможно, даже слишком.

Мы провели вместе чудесное Рождество, которое могло бы быть лучше, только если бы Майкл был с нами. Однако ночью мы развлекались в моей постели так громко, как нам хотелось, и это было феноменально.

Однако в День подарков я думал лишь о Кенне и пришел в смятение, осознав, не обнаружив ее рядом со мной в постели. Она уже встала, оделась и приготовила нам завтрак. Заверила меня, что с ней все в порядке, но в ее глазах таилась глубокая печаль, которую мне чертовски хотелось изгнать.

О, это ужасное чувство беспомощности – осознавать, что мне это не по силам.

За ночь снегопад прекратился и, как это обычно бывает в Шотландии, температура поднялась до такой степени, что снег уже начал таять. Только я предложил покататься, чтобы ненадолго выйти из дома, как у меня зазвонил телефон.

Это была Дина.

Она хотела, чтобы я забрал Майкла.

– Думал, ты сама его привезешь, – сказал я, раздраженный по ряду причин.

– Я не могу. Извини.

Отключившись, я все объяснил Кенне. Я чувствовал себя дерьмово из-за того, что бросаю ее.

– Почему бы тебе не поехать со мной?

– Нет. – Она покачала головой. – У меня нет настроения встречаться с Диной, прости.

– Конечно. Я понимаю.

– Я… я должна уйти. Майкл не поймет, почему я здесь.

– Нет! – сказал я громче, чем хотел. Кенна подняла бровь. Я виновато улыбнулся. – Пожалуйста, останься. Я скажу Майклу, что пригласил тебя на День подарков.

– О. Но… не смутит ли его это?

Изучая ее, я понял, что она спрашивала о нечто большем. Ей хотелось понять мое отношение к ней, кто мы друг для друга и куда будем двигаться.

Верил ли я, что Кенна знает, чего хочет, когда она все еще скорбела о своей семье?

Когда я держал ее в объятиях… то, как она смотрела на меня… я не хотел в этом сомневаться. Но мне нужно было думать не только о себе.

– Мы, э-э… мы поговорим об этом позже, хорошо?

Ее лицо сникло, и я ненавидел то, что мне приходилось покинуть ее. Я крепко поцеловал ее в губы.

– Я скоро вернусь.

Кенна кивнула, но в ее взгляде я увидел проблеск неуверенности.

Проклятье.

Мне нужно принять решение и сделать это как можно скорее. Я не буду еще одним человеком, причинившим боль этой женщине. Трудная задача, когда приходилось думать о сыне.

***

Майкл побежал к дому, выкрикивая имя Кенны.

Услышав в его возгласе надрыв, я крепко зажмурился, вцепившись руками в руль. Мне нужно было справиться со своим гневом. Я не мог позволить сыну увидеть его.

Два часа назад он был так взволнован временем, проводимым со своей мамой, совсем недавно вернувшейся в его жизнь, и вел себя так мило и всепрощающе.

А теперь…

В моей голове крутился разговор, состоявшийся у нас с Диной чуть больше часа назад.

– Нам нужно поговорить, – сказала моя бывшая, как только я вошел в ее таунхаус. Он располагался в красивом районе Инвернесса, и хотя был узким, но имел три этажа и роскошную обстановку.

– Где Майкл? – Я уже был обеспокоен необходимостью покинуть Кенну, когда именно Дина должна была отвезти моего сына домой, а теперь еще и это.

– Он наверху. Пойдем.

Я последовал за Диной в кабинет.

– Что происходит? С Майклом что-то случилось?

– Нет. – Прислонившись к столу, она нервно покусывала губу. Глаз на меня не поднимала. – Джиму предложили новую работу, и мы не можем от нее отказаться.

– Хорошо, и? – Я нахмурился.

– Работа в Лондоне.

Меня пронзил страх. Если она хоть на секунду подумала, что я разрешу Майклу жить с ней так далеко… я уже представил предстоящую ужасную битву за опеку, и как она повлияет на сына.

– Дина…

– Слушай. – Она подняла руку, все еще не встречаясь со мной взглядом. – Прежде чем ты начнешь переживать, что я попытаюсь взять Майкла с собой, скажу, что этого не будет.

Почему от этого мне стало еще хуже?

– Значит… ты вот так просто его бросишь?

Покраснев, она, наконец, посмотрела на меня, а затем стыдливо отвела взгляд.

– Для Джима это большая возможность, обсудив все, мы поняли, что у нас не будет времени на то, чтобы уделять Майклу должного внимания.

Как же я ненавидел эту женщину. В этот момент я ненавидел ее всем сердцем.

– Итак, чтобы внести ясность: после твоей мольбы вернуть Майкла в твою жизнь, ты снова уходишь?

Она оттолкнулась от стола и умоляющим голосом сказала:

– Мы бы хотели видеть его на Рождество раз в два года.

– Нет.

Дина вздрогнула, как от удара.

– Что значит «нет»?

Кипя, я прошипел:

– Ты не можешь играть с моим сыном, как с чертовой игрушкой. Либо ты в игре, либо вне ее. Если уедешь в Лондон, больше ты Майкла не увидишь. Если, по достижении восемнадцати лет, он решит, что хочет, чтобы ты вернулась в его жизнь, это будет его выбор. Но сейчас мой выбор – защитить сына от эгоистичной матери.

В ее глазах блестели слезы.

– Я знала, что ты не поймешь.

– О, я понимаю, Дина. Я понимаю, что ты хочешь Майкла только на своих условиях, а детей так не воспитывают. Ты ужасная мать, и теперь я всегда буду напоминать себе об этом.

По ее щекам полились слезы.

– А если я скажу, что все-таки буду бороться за опеку?

Я фыркнул, больше не боясь этой угрозы.

– Если бы ты попыталась, я бы действительно проникся к тебе некоторой толикой уважения, но, во-первых, у меня такое ощущение, что твой муж не желает ребенка на постоянной основе. Во-вторых, я не думаю, что ты бы выдержала, сидя в зале суда, напоминаний о том, как бросила своего ребенка. И, в-третьих, благодаря моему отцу, у меня теперь больше денег, чем у Бога, и можешь поспорить на свою эгоистичную задницу, что я воспользуюсь каждым чертовым пенни, чтобы не допустить тебя в жизнь Майкла.

Дина вытерла слезы, в ее взгляде горела гневная защита.

– Я думала, что какое-то время со мной лучше, чем совсем ничего.

Она не понимала.

– Дина, ты бросила его младенцем, и он дал тебе второй шанс, даже не моргнув. Потому что он так отчаянно хочет, чтобы мама любила его. А теперь ты собираешься сказать ему, что снова от него уходишь и можешь выкроить для него время только на каждое второе Рождество? Разве ты не понимаешь, насколько это ему повредит? Или тебе просто плевать?

Она снова вздрогнула.

– Я… я не хочу причинять ему боль, но… я не осознавала, что Джим будет настолько против ребенка, когда писала тебе то письмо в прошлом году.

– И Джим важнее Майкла?

Ответом Дины была тишина.

Что еще хуже, она отказалась рассказать об этом Майклу сама, и мне пришлось объясняться с ним по дороге домой. Он позвонил Дине, потому что не поверил мне, и она неохотно подтвердила, что уезжает в Лондон. И они какое-то время не увидятся.

Майкл, рыдая в телефон, прокричал, что ненавидит ее, после чего бросил трубку. Потом он плакал и злился, возлагая вину на Джима. Этот Джим не любил его. Мне невыносимо было наблюдать за страданиями сына из-за этого ублюдка. Горе сдавило мое горло, и мне пришлось остановить машину на обочине, чтобы утешить сына. Он сопротивлялся, злясь на всех, но, в итоге, в слезах рухнул в мои объятия.

Я и сам не скрывал слез, вся прежняя обида и гнев по отношению к моей бывшей всплыли на поверхность. И все же я злился и на себя за то, что позволил ей вернуться в жизнь Майкла и сотворить с ним такое.

Оставшуюся часть пути я пытался поговорить с сыном, но он не был готов к разговору. Я сказал ему, что Кенна у нас дома, и как только мы приехали, он бросился к ней за утешением.

Контролируя свои эмоции, я вышел из машины и зашагал к дому. Услышав голоса в спальне Майкла, я двинулся на звук и остановился в дверном проеме.

Кенна лежала на кровати Майкла, а он прижимался к ее боку. Она гладила его по волосам и шептала успокаивающие слова. Наши глаза встретились, и в ее я увидел вспышку ярости, прежде чем они наполнились печальным беспокойством.

– Я в порядке, – пробормотал я.

– Ты никогда нас не бросишь, Кенна, ведь правда? – воскликнул Майкл голосом намного моложе своих лет. – Никогда не покидай нас.

Было ли неправильно хотеть, чтобы она уверила его, что не уйдет? Что я хотел привязать ее к нам?

Она всмотрелась в мое лицо, и что бы она там ни увидела, ее черты смягчились от беспокойства. Затем она пообещала:

– Я останусь настолько, насколько ты захочешь.

И тогда я понял, что доверяю ей. Если не свое сердце, то сердце Майкла точно. Она никогда бы не дала такого обещания, имейся у нее хоть малейшее сомнение.

Облегчение и радость заглушили мой гнев, и я привалился к дверному косяку.

– Тогда, навсегда.

Кенна глубоко вздохнула.

– Правда?

Майкл прижался к ней ближе.

– Правда, – сказали мы с ним в унисон.

В этом заключалась магия Кенны Смит. Одним своим присутствием она поднимала настроение и, как солнышко, озаряла травмирующий, грустный день. Даже тогда, когда сама испытывала боль потери.

Чем мы заслужили такую девушку, как она? Что бы это ни было, я не собирался смотреть дареному коню в зубы.

– Навсегда, – повторил я.

Кенна ухмыльнулась.

– Навсегда – это долго.

Я усмехнулся, более чем счастливый от мысли, что каждый день до конца своей жизни буду возвращаться домой к этой женщине.

– В особенной компании время летит незаметно.

ЭПИЛОГ

КЕННА

Четыре года спустя

– Мамочка, а можно нам завести кису? – спросила Уиллоу, сидя за детским столиком в углу гостиной. Я увидела, как она рисует одного из поющих котят из мультфильма.

– Возможно, когда станешь постарше, – уклончиво ответила я.

Хейдин страдал сильной аллергией на шерсть домашних животных, так что появление у нас питомца вызывало сомнение, но я как раз готовила ужин и не хотела иметь дело с нервным срывом у моего не по годам развитого трехлетнего ребенка.

– Спроси Санту, – настаивала она.

– Я спрашивала. Он сказал: возможно, когда ты подрастешь.

Уиллоу подозрительно прищурилась, и я чуть не прокляла нас за то, что мы произвели на свет такого умного ребенка.

К счастью, идеальным отвлечением стал звук движущегося по подъездной дорожке велосипеда. В этом году Хейдин наконец позволил Майклу ездить на велосипеде в школу и обратно. Я переживала по этому поводу, но мы согласились предоставить ему эту независимость. В зимние месяцы я беспокоилась больше всего, поэтому мы договорились, что он не будет кататься на велосипеде в короткие зимние дни, и в школу его возила я.

Однако вчера начались рождественские каникулы, и я разрешила Майклу поехать в деревню, чтобы повидаться с друзьями, при условии, что он вернется домой до того, как начнет темнеть.

Он ушел всего час назад, поэтому я удивилась, увидев его так скоро.

– Смотри, твой брат вернулся.

Радость осветила личико Уиллоу, и она отодвинулась от стола с резвостью веселого щеночка и бросилась через всю комнату, ее каштановые кудри подпрыгивали вокруг пухлых щечек. Мое сердце сжалось от того, как мило она скакала на цыпочках, хлопая в ладошки, в ожидании старшего брата.

Уиллоу обожала Майкла больше всех на свете.

Однако при виде Майкла, соскочившего со своего велосипеда и швырнувшего его на газон возле дома, во мне промелькнуло беспокойство. Он прошел по подъездной дорожке, исчезая из поля зрения, но не раньше, чем я заметила на его лице сердитое выражение.

Парадная дверь резко распахнулась.

– Майки! – Уиллоу бросилась к нему.

– Не сейчас, Уиллс, – нетерпеливо огрызнулся он и практически промчался по дому, не глядя на меня.

Дверь его спальни хлопнула.

А его младшая сестра разрыдалась.

Выключив плиту, я едва обогнула островок, собираясь утешить дочь, как услышала шаги пасынка. Он спешил обратно в гостиную и с выражением сожаления на лице подхватил Уиллоу на руки.

– Прости, Уиллс. – Она крепко обняла старшего брата, нуждаясь в его утешении. – Просто плохое настроение. Не обращай на меня внимания, ладно. Ш-ш-ш, Уиллс. Прости. Позволь мне загладить вину. Хочешь, посмотрим «Хранителей снов»?

Уиллоу всхлипнула и подняла голову с его плеча. Вытерла пухлой ручкой сопливый носик.

– Да, пожалуйста.

За последние три месяца Майкл очень вырос, теперь ему не хватало всего несколько дюймов до шести футов. Уиллоу казалась крошкой в его руках, когда он крепко обнял ее и понес к дивану.

Меня наполнила гордость. Я не знала, что случилось, в чем причина его плохого настроения, но понимала, что значит быть подростком. Эти постоянные гормональные всплески и плохо контролируемые эмоции. Тот факт, что Майкл ставил свою младшую сестру выше своего настроения, многое говорил о том, каким мужчиной он рос.

Таким же, как и его отец.

Я позволила Майклу успокоить сестру и вместе с ней посмотреть фильм, не настаивая на расспросах о его плохом дне. Я подожду, пока Уиллоу уснет.

***

Хейдин вернулся домой к ужину, и Майкл, хоть и вел себя тихо, все же разговаривал с нами. Однако мой муж, вечно наблюдательный отец, заметил, что что-то не так, и, пока мы прибирались на кухне, мне удалось быстро передать ему историю бурного возвращения Майкла.

– Я поговорю с ним, – заверил Хейдин.

Позже, после того как я прочитала Уиллоу ее любимую книгу два с половиной раза (на третьем она заснула), я заглянула в гостиную и обнаружила Хейдина на диване.

– Я приготовил тебе чай.

Поблагодарив его, я взяла кружку и прижалась к мужу. Он погасил верхний свет, оставив включенными только рождественскую елку и гирлянду. Выглядело уютно.

Когда я поднесла кружку к губам, обручальное кольцо мигнуло в свете огней поверх помолвочного.

– Ты поговорил с ним?

Хейдин кивнул с кривой ухмылкой.

– Проблемы с дамами.

– Ой. – Конечно. У Майкла и раньше были «подружки», но сейчас ему было четырнадцать. Подружки начали означать нечто более серьезное. – Он вдавался в подробности?

Хейдин кивнул.

– Сегодня он встречался с друзьями. И там была Келли Айронсайд.

Думаю, я знала, что грядет, и мое сердце чуть треснуло из-за Майкла.

– Он, наконец, пригласил ее на свидание?

– Да. И она сказала ему, что он ей приятен, но ей нравится кое-кто другой.

– Дай угадаю: Льюис Адэр.

– Этого она не сказала, но Майкла предположил то же самое.

– Она ему очень нравится, да?

Я вздохнула, желая, чтобы у мальчика было все, чего бы он ни захотел. После того как Дина вновь ушла из его жизни четыре Рождества назад, она время от времени звонила ему, но Майкл все еще злился. Вместо того чтобы продолжить сопротивляться его гневу, показывая, что он достаточно для нее важен, Дина сдалась. С тех пор Майкл ничего о ней не слышал.

Но у моего сына от природы было открытое сердце, и теперь он называл мамой меня, оказывая мне большую честь.

Хейдин рассказал Майклу о том, что хочет сделать мне предложение, через шесть недель после того, как мы начали встречаться. Всем остальным это казалось быстрым, но мы знали, что нам суждено стать семьей. И мне даже понравился тот факт, что Хейдин сделал мне предложение прежде, чем я успела сказать ему, что беременна Уиллоу. Едва я поселилась в своем новом бунгало, как мы решили, что я сдам его в аренду и перееду к ним.

Многие, вероятно, считали, что Хейдин женился на мне по залету, но я решила не обращать внимания на мнения других. Мы любили друг друга, и только это имело значение. Когда я была на шестом месяце, мы поженились на частной церемонии, свидетелем которой был только Майкл.

Идеально.

– Полагаю, настолько, насколько мальчику-подростку может нравиться девочка, – ответил Хейдин.

– Ты не считаешь, что подростки могут влюбляться?

Он ухмыльнулся мне.

– Я думаю, это другой вид любви. Я думаю… подходящая девушка придет к Майклу, когда настанет время. Свою мне пришлось ждать тридцать семь лет, но я бы подождал еще тридцать семь. Тоже касается и Майкла. Просто… когда ты подросток, все кажется серьезнее, чем есть на самом деле. Как вопрос жизни и смерти. Я бы не стал проходить через это еще раз, даже если бы мне заплатили.

Я все еще сияла от его слов: «Свою мне пришлось ждать тридцать семь лет». Прижавшись глубже к его боку, я пожала плечами.

– Как бы это ни было прекрасно, я не хочу, чтобы ему пришлось чего-то ждать. Я хочу, чтобы у него было то, чего он хочет. Он навсегда был влюблен в Келли.

– Возможно, она одумается. – Хейдин пожал плечами. – Однако о семье Адэр ходит легенда.

Я слышала о ней.

– Что, раз влюбиться в Адэра – это навсегда?

– Именно.

– Ну, я не верю в нее. На мой взгляд, мужчины Барр могут составить конкуренцию Адэрам.

Хейдин ухмыльнулся.

– Мне кажется, нам нужно просто подождать и посмотреть.

Потом он поцеловал меня. Обстановка быстро накалилась, и Хейдин потянулся за моей кружкой и поставил ее на столик, чтобы теснее притянуть меня к себе.

Мы так увлеклись, как подростки, что не услышали вошедшего Майкла.

– Фу, гадость, – разнесся его голос по комнате. – Разве вы не слишком стары для такого?

Мы с Хейдином оторвались друг на друга, и я бросила на нашего сына обиженный взгляд.

– Как ты смеешь? Как, по-твоему, сколько мне лет?

Он ухмыльнулся, став гораздо больше походить на самого себя после разговора с отцом.

– Много.

– Тридцать один – не старость.

Майкл налил себе стакан воды.

– Мне не нравится говорить тебе это, мам, но так и есть.

– Подожди, пока тебе исполнится тридцать один. Думаю, тогда ты изменишь свое мнение.

– Да-да, но до этого еще очень далеко. – Он отпил воды. – Продолжайте, если это помогает вам чувствовать себя молодыми.

– Санта заберет все твои подарки! – тихо пригрозила я ему вслед.

Я услышала его приглушенный смешок, прежде чем он ушел, и повернулась к Хейдину.

– Ты такой хороший отец.

Он вскинул бровь.

– Почему ты так говоришь?

– Потому что после того, как ты с ним поговорил, ему стало лучше. Я очень сильно тебя люблю. Ты ведь знаешь это, да?

– Я тоже тебя люблю, – ответил он хрипло. – Возможно, даже больше, чем думал.

– Спасибо, что позволил Майклу нанять меня тогда.

При этом напоминании муж ухмыльнулся. Позже он признался, что с того момента, как открыл дверь тем утром, планировал вообще не нанимать меня, потому что я его слишком привлекала.

– Мой сын всегда был умнее меня. Но не говори ему этого.

С моих губ сорвался смешок, и Хейдин наклонился ко мне, заглушая звук поцелуем.

После очередного восхитительного поцелуя я положила голову ему на плечо, и мы стали любоваться огнями рождественской ели. Пальцами я гладила подвеску, которую они с Майклом подарили мне в наше первое совместное Рождество, и подумала о родителях. Моя печаль теперь не причиняла такой боли. Я знала: где бы они ни находились, они видели, что со мной все в порядке. Что Хейдин, Майкл и Уиллоу снова подарили мне семью. Что они любят меня так же, как любили меня родители.

И знание этого давало мне покой, необходимости в котором я даже не осознавала.

– Счастливого Рождества, Хейдин, – прошептала я.

Он поцеловал меня в макушку и также тихо ответил:

– Счастливого Рождества, любовь моя.