Текст книги "Водоворот страсти"

Автор книги: Саманта Сноу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

6

Мать и Кристи уже сидели в автомобиле. Отец, уложив последнюю сумку, закрывал багажник.

Джесси, скрестив руки на груди, подпирала столб с почтовым ящиком.

– А может, все-таки поедешь с нами? – Мать опустила стекло и высунула голову. – Выходные в такую жару в городе – это ужасно.

– Нет, мама, – помотала головой Джесси. – У меня еще столько дел. Да и бабушку я обещала навестить. Так что никак.

– Ну как знаешь, – проговорила мать и откинулась на спинку сиденья.

Отец, крякнув от усилия, наконец-то закрыл неподдающуюся крышку багажника и, проходя мимо, чмокнул дочь в щеку.

– Передавай привет бабушке.

– Обязательно передам, – заверила Джесси.

Машина тронулась. Джесси помахала вслед рукой, облегченно вздохнула и направилась в сторону дома.

Долгие проводы – лишние переживания. Родители отправились на озера на два дня, их на уик-энд пригласили друзья, а собирались так, будто покидают дом самое малое на полгода. И сами измучились, и Джесси задергали.

Она имела неосторожность предложить свою помощь. Исключительно для того, чтобы родители с Кристи побыстрее убрались из дома. И это предложение вышло ей же боком. Несколько раз приходилось бегать на второй этаж за забытыми матерью вещами. Потом в срочном порядке переупаковывать сумку Кристи. Оказалось, что девчонка наложила целую сумку игрушек вместо нужных вещей.

Наконец-то они уехали, и Джесси целых два дня может заниматься чем заблагорассудится. Свобода! От одной мысли о ней захотелось подпрыгнуть высоко-высоко.

Проходя мимо охранника, который неподвижным памятником стоял у дверей дома, Джесси притормозила.

– А знаешь что, Вилли, – сказала девушка, глядя ему в глаза. – Я тут подумала, сделаю я и тебе праздник, отпущу на день. Ты мне до вечера не нужен, так что можешь погулять.

– Да, мисс? О, мисс… – в восторге пролепетал охранник. – Благодарю вас.

Охранник заулыбался. Еще бы… Джесси знала, что у Вилли есть подружка, официантка в кафе. Джесси однажды стала свидетелем нагоняя, что устроила мать влюбленному охраннику. Тот без разрешения отлучился на полчаса. Приспичило ему взглянуть на свою пассию.

Сегодня Джесси захотелось побыть доброй феей. Ей было самой хорошо, и она хотела сделать хорошее для кого-нибудь другого.

А еще ей хотелось одиночества. Няню Кристи в связи с отъездом девочки на отдых отпустили еще вчера. У горничной Сьюзан по графику сегодня выходной. Садовник, старый Билл, который работал в их доме столько, сколько Джесси себя помнит, еще пару дней назад уехал к заболевшей сестре.

Джесси радовалась одиночеству. Какое счастье находиться в доме, в котором не слышно никаких лишних звуков, никто не путается под ногами, ни от кого не слышишь ненужных советов.

Она давно решила, что в ее собственном доме уж точно никого постороннего не будет. Прислуга только приходящая. Сделала свое дело и ушла, а не жила постоянно, как в родительском доме. Луизу же это устраивало. Она любила, чтобы вокруг нее был народ. Любила давать указания, любила руководить. Если бы мать Джесси работала, то обязательно стала бы хорошим руководителем. Она умела заставить слушаться ее.

Джесси была не такая. Она пыталась до минимума свести свой круг общения. А чтобы вступать в разговоры с прислугой, обсуждать с ними проблемы, такое ей и в голову прийти не могло.

Она выглянула в окно и увидела, как охранник Вилли быстрым шагом направился по дорожке к воротам.

– Я одна! – Джесси закружилась по комнате. – Я одна!

Она включила стереосистему. Тишину дома нарушил мощный голос джазовой дивы Аниты о'Дэй. Джесси обожала эту певицу. Бетти всегда подшучивала над ее пристрастием.

– Нашла кого слушать, – удивлялась подруга. – Ей же сто лет в обед будет. И как можно на такое старье время тратить?

Джесси не спорила, лишь плечами пожимала.

Но в последнее время она предпочитала ставить любимые диски, когда была в одиночестве.

Кроме Аниты о'Дэй у Джесси была еще одна страсть. Ванна. В ней она могла сидеть часами. Просто так, полностью расслабившись и ни о чем не думая, получая наслаждение от обволакивающей тело теплой воды и ароматов, испускаемых воздушной пеной. За это она частенько получала нагоняи от матери, не понимающей, как можно тратить жизнь на бездумное просиживание в воде.

И опять Джесси не спорила. Хотя не понимала мать, тратящую жизнь на бессмысленные разговоры по телефону.

Сегодня же, когда она сама себе хозяйка, Джесси не могла лишить себя радости погрузиться в ванну.

Наполнив ее горячей водой и вылив туда половину флакона пены, пахнущей сладкой земляникой, Джесси скинула одежду и села в воду. Блаженство разлилось по ее молодому телу.

Девушка откинула голову на подставку и прикрыла глаза. Несколько минут она наслаждалась ощущением счастья. Джесси представила, что она одна во Вселенной. Она царица этого мира, и никто не смеет ей мешать.

Она увидела себя на необитаемом острове, одну. На ровный, покрытый желтым песком берег лениво накатывались голубые волны. То тут, то там виднелись выброшенные морем ракушки. Но ей стало от этого грустно. Быть единственной владелицей рая оказалось скучно. Лучше бы с ней там оказался любимый, единственный, понимающий ее человек. Но, к своему удивлению, она никак не могла представить рядом с собой Дэниела. Не вписывался он в идеалистическую картинку. Джесси усилием воли вызывала его образ, но он исчезал, таял. Возникал кто-то другой. Но вот этого другого Джесси никак не могла рассмотреть. Зыбкий, подернутый дымкой тумана силуэт никак не хотел приобрести очертания. Но он был рядом с ней, волновал.

Джесси медленно провела языком по губам. Они требовали поцелуя. Яростного, страстного поцелуя. Такого, какой мог подарить настоящий мужчина.

И вдруг пелена с зыбкого образа спала, и Джесси явственно увидела его перед глазами. От неожиданности она даже вздрогнула, но сразу же, поняв, что это лишь в воображении, вновь расслабилась. Но как же ясно она его представила! Белокурые волосы растрепал ветер, клетчатая рубашка обнажает мускулистую грудь, узкие джинсы закатаны до колена.

– Нет, только не это… – выдохнула Джесси. – Только не он.

И, чтобы прогнать наваждение, ушла с головой под воду.

Когда Джесси вышла из ванной, раскрасневшаяся и обмотанная полотенцем, что-то заставило ее застыть на пороге.

Джесси прислушалась. В доме стояла тишина. И этой тишины она ужасно испугалась, Испугалась так, что мурашки по коже побежали. Вся истома быстро улетучилась.

Она прекрасно помнила, что стереосистему не выключила. Включая воду в ванной, она еще подумала об этом. Потом решила: пусть Анита о'Дэй поет. Да и спускаться голышом со второго этажа в гостиную не хотелось. Сама стереосистема остановиться не могла. Воспроизведение было включено на круговой повтор.

А сейчас голоса любимой певицы не слышно.

Джесси затаила дыхание, ей послышался какой-то звук внизу. Несколько секунд стояла неподвижно, но больше ничего не услышала.

Глупо стоять, приклеившись к косяку двери. Осторожно, на цыпочках, Джесси подошла к лестнице и начала спускаться. Мягкий ковер заглушал шаги. Джесси ужасно боялась, что лестница под ее ногами заскрипит, поэтому спускалась медленно и осторожно. От лестницы до дверей гостиной всего лишь несколько шагов, но это расстояние Джесси преодолела с большим трудом. От волнения ладони вспотели, колени предательски дрожали.

Она прислонилась спиной к холодной стене. Вот они и вернулись, ее детские страхи. Маленькая Джесси ужасно боялась пустых комнат. Ей казалось, что в каждом углу притаилось чудовище и только и ждет, когда девочка останется одна. Она ни на минуту не отпускала от себя няню, чем доводила обычно сдержанную и добрую женщину до истерик. Джесси уговаривали, угрожали, даже водили на прием к психиатру. Ничто не помогало.

С годами детские комплексы ушли. Но вот сейчас на Джесси напал тот панический страх, который, как ей казалось, она оставила в детстве. От бешеного рывка из дома на улицу ее останавливал еще больший ужас. Только не шевелиться, только не шуметь. А лучше всего раствориться в стене.

Нет, Джесси уже взрослая, она не даст страху взять над ней верх. Досчитав до десяти, она оторвалась от стены и, нажав на ручку двери, толкнула ее.

– Ну что ты там топчешься, принцесса? Я уже заждался тебя. Извини, я выключил музыку. Не терплю джаз.

На диване, вальяжно развалившись, сидел красавчик Питер. О, как ненавидела его в этот момент Джесси! Именно из-за него она сейчас испытала небывалый ужас, именно он чуть не довел ее до нервного срыва!

Джесси уже взяла себя в руки, она не намерена терпеть наглость этого типа.

– Немедленно покиньте мой дом, – четко произнося каждое слово, сказала Джесси. – Иначе я вызову полицию.

– О, умоляю тебя, принцесса, – с ухмылкой произнес Питер. – Зачем лишние слова? Ты же рада меня видеть.

– Я? Тебя?! – взорвалась девушка. – Что за бред? Сейчас же выматывайся отсюда. Быстро!

Питер встал с дивана и не спеша подошел к ней. Он был высоким, и, чтобы посмотреть в его лицо, Джесси пришлось запрокинуть голову. Глаза их встретились. Как ненавидела она его в эту минуту и как тянулась к нему… Как будто две разные Джесси жили в ней. Одна кричала: «Остановись! Ты любишь Дэниела и собираешься за него замуж!» Другая возражала: «Плевать! О таком мужчине я мечтала всю жизнь».

Питер взял Джесси за плечи:

– Ты вся дрожишь, принцесса. Не бойся, я ничего плохого тебе не сделаю. Иди ко мне.

Джесси срывающимся голосом прошептала:

– Не называй меня принцессой. Слышишь? Не называй никогда.

Питер притянул девушку к себе. Сопротивляться не было сил, и она уступила ему, прижалась к груди Питера, услышала сильные толчки его сердца. Стало удивительно спокойно. Джесси готова была стоять так всю жизнь, забыв о долге, приличиях, злости на этого невыносимого мужчину. Просто стоять и прижиматься к нему.

Его руки, скользя, опустились с плеч, мягко прошли по спине и сомкнулись у нее на талии, резко притянули к себе. Животом Джесси ощутила его набухшую плоть и задрожала.

– Не бойся, – прошептал Питер. – Все будет хорошо.

Горячие губы дотронулись до ее шеи. Питер чуть оттолкнул Джесси от себя, развязал узел на полотенце. Оно с легким шорохом соскользнуло на пол, раскрывая то, что прятало до сих пор.

Джесси инстинктивно попыталась прикрыться руками.

– Не нужно, – помотал головой Питер. – Ты прекрасна.

Несколько мгновений он не сводил с нее взгляда. Потом сделал шаг вперед, подхватил Джесси под ягодицы и приподнял. Ее стройные ноги обвились вокруг бедер Питера. Сейчас их лица оказались на одном уровне, и Питер прильнул к губам Джесси. Она страстно ответила на его поцелуй.

Когда они оторвались друг от друга, из груди Джесси вырвался стон:

– Питер! Я не могу…

Она еще могла соображать, она пыталась остановить неизбежное, понимая, что с каждым мгновением ей все сложнее контролировать свои чувства. Они раздирали ее, рвались наружу. Внутри нее разгоралось пламя, готовилось к взрыву, и Джесси знала, что вскоре она будет не властна над собой.

– Молчи, – прошептал он. – Просто молчи.

Питер бережно поставил Джесси на пол. Она в изнеможении прижалась к стене. Холод обжег разгоряченную спину, и Джесси вздрогнула. Питер опустился перед ней на колени, обхватил руками ее бедра и притянул к себе, уткнулся носом в ее живот. Потом осторожно дотронулся до него языком, лизнул, словно пробуя на вкус ее тело. Джесси застонала и выгнулась к нему навстречу.

Медленно, чуть дотрагиваясь губами до ее кожи, Питер начал поцелуями прокладывать дорожку к низу живота. И чем ниже он опускался, тем больше изгибалась Джесси, тем чаще становилось ее дыхание. Она так крепко вцепилась руками в его светлые жесткие волосы, что костяшки пальцев побелели. Комната, знакомая с детства комната, расплывалась перед глазами, погружаясь в липкую пелену.

Когда же его губы, властные и одновременно нежные, добрались до самого низа, Джесси не выдержала. В глазах потемнело, ноги подкосились, и она почти без чувств сползла по стенке на пол.

А ее руки судорожно расстегивали пуговицы на клетчатой рубашке, молнию на узких джинсах. Они существовали уже вне ее сознания, жили сами по себе и совершали такие действия, какие Джесси, будь она в нормальном состоянии, никогда бы себе не позволила.

7

Джесси проснулась в ужасном состоянии. Она чувствовала себя полностью разбитой и раздавленной.

Казалось, болела каждая косточка, каждая мышца. Вчерашние кувыркания на полу не прошли даром. Тогда, охваченная страстью, Джесси не замечала, что пол твердый. А зря, сегодня приходится за это расплачиваться. Ощущения были такими, словно по ее телу целенаправленно и усиленно прошлись дубинкой, не оставив в покое ни один участок. Точно так же Джесси чувствовала себя во время гриппа. Тогда тоже все ныло и болело.

Джесси, еще лежа в кровати, внимательно осмотрела себя: не покрылась ли она синяками? Замечательная картинка могла получиться: невеста, вся такая из себя воздушная и красивая – и в сине-желтых пятнах.

Внимательно изучила свои руки, ноги, грудь, живот. Даже, изогнувшись, попыталась рассмотреть заднюю часть тела. Вроде бы все было в порядке. Явных видимых повреждений не обнаружилось.

А про то, что творилось у Джесси в душе, лучше не задумываться. Во всяком случае, она не хотела задумываться. Но все равно чувствовала себя гадко до тошноты. Прекрасно ведь понимала, что поступила подло и низко. Измена – всегда подлость. А измена, совершенная себе в удовольствие, – подлость двойная. А удовольствия вчера она получила выше головы.

Питер оказался умелым любовником. Своими ласками он доводил ее до такого блаженства, о существовании которого Джесси даже и не догадывалась. Да и она сама постаралась. Вытворяла такое, что даже стыдно вспомнить.

Больше всего на свете Джесси хотела провести все оставшееся до свадьбы время в своей кровати. И она осознавала почему. Она знала, что, выберись она из-под одеяла, ноги сами, независимо от ее желания, побегут в парк.

Вот и лежала Джесси, натянув одеяло до самого носа. Словно прижимала им себя, не давала подняться. Под этим пуховым, почти невесомым одеялом девушка чувствовала себя защищенной. Оно словно отгораживало ее от внешнего мира.

Но ее планам не суждено было сбыться – зазвонил телефон. Вначале Джесси решила проигнорировать звонок, не отвечать, но аппарат не собирался умолкать, разрывая своей трелью тишину дома.

Джесси горестно вздохнула, откинула одеяло и спустила ноги с кровати. Прохладный пол освежил разгоряченные ступни.

– Здравствуй, дорогая! – услышала она голос Дэниела. – Ну как ты?

– Нормально, милый, – хриплым голосом промолвила Джесси.

– Не скучаешь без меня?

Джесси усмехнулась. Вот бы взять и сказать Дэниелу правду: «Нет, дорогой, я без тебя не скучаю. Потому что у меня нет сил даже вспоминать о тебе. Ведь я вчера имела бешенный, сумасшедший секс, и от этого секса ноет все мое тело и сердце бухает вниз от одного воспоминания о нем. Где уж мне в таком состоянии думать о тебе?»

Интересно, как бы он отреагировал на такое признание?

Но губы произнесли совсем другие слова:

– Конечно, скучаю. Ты же знаешь.

На том конце провода Дэниел довольно крякнул:

– Я тоже, дорогая, жду не дождусь нашей свадьбы.

– И я, – прошептала Джесси.

На этот раз она не солгала. Она и вправду ждала свадьбы. Только она, так думала Джесси, могла спасти ее от окончательного падения в пропасть.

– Может мне приехать? – спросил Дэниел, и в голосе его звучало столько нежности, что Джесси вздрогнула.

– Нет-нет. У меня много дел.

Джесси даже не представляла, как сможет взглянуть в глаза мужчине, который верит ей, собирается ввести в свой дом, назвать своей женой. Не сейчас, не сегодня. Как будто грех от содеянного завтра уменьшится. Но пусть это будет завтра. Не сегодня.

Джесси услышала, как Дэниел вздохнул. Чтобы смягчить свой отказ, она добавила:

– Я собираюсь навестить Мадлен. Я уже пообещала ей, что приеду.

– Хорошо, дорогая. Целую тебя крепко-крепко. Передай привет Мадлен.

– Передам, – сказала на прощание Джесси и опустила трубку.

Хоть в этом не обманула Дэниела – Джесси действительно собиралась навестить бабушку.

Мадлен Корн в прошлом году отметила шестидесятилетие. Но никто, взглянув на эту цветущую, стройную женщину, не сказал бы, что ей столько лет.

Выглядела Мадлен прекрасно. Она никогда и никому не рассказывала, каких трудов ей стоит поддерживать себя в хорошей форме.

Мадлен обожает сладкое, но полностью исключила его из своего рациона. Мадлен любила долго спать по утрам, но теперь ежедневно встает в половине восьмого, чтобы совершить утреннюю пробежку по пустынному в это время парку. Мадлен до дрожи в коленях боится операций, но раз в пять лет отправляется на круговую подтяжку лица.

Джесси обожала бабушку, считала ее настоящим идеалом женщины. И, конечно, при удобном случае старалась навестить Мадлен. Именно Мадлен. Называть ее бабушкой Мадлен категорически запрещала.

– Бабушка… Звучит как-то унизительно, – говорила она. – Абсолютно не чувствую себя старой.

– Какая же ты старая? – поддерживала ее Джесси. – Ты у меня еще ой-ой какая женщина. Выглядишь просто шикарно.

От похвалы Мадлен еще больше расцветала.

Жила Мадлен в двухэтажном особняке, доставшемся ей в подарок от мужа, деда Джесси. Самого деда Джесси не видела, но по рассказам Мадлен знала отлично.

Дедушку звали Эндрю Корн, и был он самым красивым, по словам Мадлен, мужчиной Биттауна.

– О, Джесси, – чуть ли не при каждой встрече, закатывая глаза, говорила Мадлен. – Если бы ты знала, что это был за мужчина! Такие встречаются раз в жизни. Мне повезло, я его встретила.

Когда Джесси была маленькая, она сочиняла разные удивительные истории про огромную любовь Эндрю и Мадлен. Однажды она рассказала одну из них матери.

Луиза, усмехнувшись, сказала:

– Если бы все так было на самом деле. Запомни, девочка, в жизни все происходит совсем не так, как в сказках.

– Почему не так? – удивилась Джесси. – Мне Мадлен рассказывала, какая любовь у них с дедушкой была.

– Любовь-то, может, и была. Только не мешала она бегать проказнику Эндрю на сторону. Да и Мадлен почти ни в чем не уступала мужу.

У Джесси от удивления глаза на лоб полезли. Мать, заметив реакцию девочки на ее слова, сразу же прекратила разговор и отправила Джесси к няне.

С тех пор Джесси стала настороженно относиться к рассказам бабушки. Но слушала их все равно с интересом. Кто же не любит истории про большую любовь? Пусть даже и придуманные.

– Мадлен! Это я, – прокричала Джесси.

Девушка стояла посреди холла и с удивлением оглядывалась.

В доме стояла тишина, непривычная и тем самым удивительная. Обычно у Мадлен шумно и суетно. Бегают горничные, стараясь выказать свое усердие. Мадлен – хозяйка строгая, но щедрая. Джесси много раз слышала, как мать жаловалась отцу на расточительность свекрови. А сегодня ни одна мимо не пробежала. Да и звука работающего пылесоса не слышно.

Джесси даже на часы, что висели на стене, посмотрела. Самое время уборки. Но нет, кругом тишина.

Но еще более удивительным было то, что из кухни, расположенной как раз слева от входной двери, не слышно так любимых кухаркой Габриеллой маршей.

– Под марши веселее морковочка нарезается, – ответила как-то Габриелла на вопрос Джесси.

Может, и так, кто ее, морковь, знает. Но Джесси уже привыкла, что при входе в дом Мадлен ее всегда встречают маршами. Ведь Габриелла – неотъемлемая часть дома Мадлен. Она работает в нем с Сотворения мира. Вернее, построения дома. И обожает марши.

А сегодня тишина. Обеспокоенная Джесси еще раз крикнула:

– Дома-то кто-нибудь есть?!

Из дверей библиотеки выглянула Мадлен.

– Что ты так кричишь? – спросила она недовольно. – Проходи, нечего топтаться у дверей.

Сегодня Мадлен в розовом брючном костюме, идеально обтягивающем ее по-юношески стройную фигуру. Гладко причесанные волосы стянуты в тугой хвост, на лице макияж.

– Мадлен, ты выглядишь прекрасно! – воскликнула Джесси, подбегая к бабушке и целуя ее в щечку.

– Как всегда, детка, как всегда, – скромно ответила Мадлен, награждая Джесси ответным поцелуем. – А вот у тебя, дорогая, вид никуда не годится. Бледная, и тени под глазами.

– Я устала за последние дни, – опустила глаза Джесси.

Она боялась, что если Мадлен заглянет в них, то поймет причину ее отвратительного вида, прочитает, что творится в ее душе.

– А вот это напрасно. Конечно, подготовка к свадьбе – дело хлопотное. Но совершенно необязательно доводить себя до измождения. – Мадлен отступила на шаг от Джесси и еще раз внимательно оглядела ее с головы до ног. – Да, детка, ты выглядишь отвратительно.

Мадлен гордилась тем, что всегда говорит людям правду в глаза. Она даже не задумывалась, в какое замешательство может привести человека.

Вот и Джесси сейчас почувствовала недовольство. Неужели действительно она так плохо выглядит, что об этом следует говорить вслух?

Мадлен заметила перемену в настроении внучки и, взяв ее за руку, потянула в сторону библиотеки.

– Я пью чай. Составишь мне компанию?

Обычную фразу Мадлен произнесла с таким пафосом, словно сообщала не о том, что пьет чай, а по крайней мере, принимает божественный нектар.

– Конечно, – согласилась Джесси.

Они прошли в библиотеку. Джесси с детства любила пить чай в библиотеке. Здесь, в этой комнате, заполненной книгами, картинами в громоздких позолоченных рамах и кожаными креслами, на нее всегда нисходила какая-то умиротворенность. Отгороженная от внешнего мира тяжелыми гардинами на окнах, библиотека представлялась Джесси необитаемым островом в бушующем океане жизни. Здесь все было спокойно, надежно и основательно. В библиотеке не хотелось говорить громко, ибо не было в ней места страстям.

Библиотека – единственное место в доме Мадлен, сохранившее свой первоначальный вид еще со времен Эндрю Корна. В память о муже, который обставлял эту комнату по своему вкусу, Мадлен ничего здесь не изменила. После смерти Эндрю в библиотеке не появилось ни одной новой книги. Поставить на полку томик любовного романа, которые Мадлен просто обожала, она считала чуть ли не кощунством. Книжки в ярких обложках с изображенными на них томными красавицами и пылкими мужчинами валялись по всему дому. Но в библиотеке не было ни одной.

– А почему в доме так тихо? – поинтересовалась Джесси, принимая от Мадлен чашку с дымящимся чаем.

– Потому что в доме никого нет.

– А где же все?

Нельзя сказать, что этот вопрос слишком уж интересовал Джесси, но для поддержания разговора почему бы и не спросить. Пить чай молча Мадлен не любила, от гостей она требовала, чтобы во время чаепития велись разговоры.

– Я всех уволила, – отпив чай, ответила Мадлен.

– Бабушка… – Джесси даже задохнулась от удивления.

– Я же просила не называй меня бабушкой, – резко сказала Мадлен.

– Прости, я нечаянно. – Джесси и вправду не нарочно так сказала, просто от удивления потеряла способность соображать.

Мадлен снисходительно махнула рукой, показывая, что не обижается.

– Но почему ты всех уволила? – Джесси уже по-настоящему заинтересовал этот вопрос. – И Габриеллу?

Конечно, Мадлен – женщина эксцентричная. Но уволить в одночасье всю прислугу – это слишком даже для нее. Тем более кухарку, которую Мадлен любила, уважала и считала чуть ли не компаньонкой.

– Габриеллу в первую очередь, – как ни в чем не бывало подтвердила Мадлен. Она поставила на стол чашку и откинулась на высокую спинку кресла. – Представляешь, – прикрыв глаза, произнесла Мадлен, – я попросила Габриеллу приготовить мне чай. И ничего больше. Просто чай. А она…

– Габриелла не приготовила тебе чай, и за это ты ее уволила? – У Джесси глаза на лоб полезли.

– Нет, Габриелла приготовила чай, – спокойно проговорила Мадлен, а потом вдруг резко вскочила на ноги и подошла к креслу Джесси. – Она приготовила мне чай. Но какой? Чай с жасмином. Она, видите ли, забыла, что я никогда не пью по утрам чай с жасмином! – Последнюю фразу Мадлен почти прокричала.

– Мадлен, успокойся. – Джесси встала и, обняв бабушку за плечи, усадила ее обратно в кресло. – Не нужно так нервничать. Да, Габриелла поступила плохо. Но я не понимаю, зачем ее было увольнять.

– А затем, – уже спокойным и довольным голосом сказала Мадлен. – Мне не нужна прислуга, которая забывает о привычках хозяйки.

– А остальные?

– Что остальные?

– Остальных ты за что уволила?

– Я не хочу об этом говорить, – насупилась Мадлен.

– Но все-таки? – не отставала Джесси.

Мадлен поерзала в кресле, потерла руками виски, кашлянула и наконец произнесла:

– Остальных я уволила за компанию. Попались под горячую руку.

– Ох, Мадлен, Мадлен, – только и смогла произнести Джесси.

Ничего страшного, конечно, не произошло. Мадлен успокоится, отойдет и попросит уволенных вернуться. И они вернутся. Такое случалось уже не раз.

Мадлен будет очень переживать, что обидела прислугу. И, чтобы загладить свою вину, каждому подарит небольшой подарок. Этот сценарий Джесси знала отлично.

– Ладно, не будем об этом. – Мадлен улыбнулась. – Поговорим лучше об интересном. О твоей свадьбе.

– Да, о свадьбе, – со вздохом проговорила Джесси.

Мадлен внимательно посмотрела на внучку, покачала головой.

– Мне не нравится твое настроение, – не спуская с нее глаз, сказала Мадлен. – В твоем голосе не слышно радости. Что случилось, милая?

Джесси недолго помолчала, собираясь с силами, а потом произнесла:

– Я не знаю, что мне делать.

– А вот тут поподробнее, пожалуйста.

В глазах Мадлен загорелся интерес, тело напряглось. Она любила внучку и волновалась за ее судьбу.

– Понимаешь, Мадлен… – медленно, с расстановкой, словно боясь произнести лишнюю фразу, начала Джесси. – Я люблю Дэниела. Очень люблю. Я не представляю никого другого на месте моего мужа. Только Дэниел. Надежный, положительный, верный. Я знаю, что с ним я буду счастлива. – Джесси замолчала, не зная, что сказать дальше.

– Так в чем же дело, девочка? – заботливо спросила Мадлен.

– Не знаю, Мадлен, не знаю.

Джесси дотронулась ладонями до щек, от волнения они стали разгораться ярким огнем.

– Зато я знаю, – нетерпеливо бросила Мадлен. – У тебя, дорогая, предсвадебный синдром. Я сама его переживала. Ты не думай, что я уже не помню свое состояние перед свадьбой. Прекрасно помню. Тоже бесилась, тоже кидалась в крайности. Это нужно просто пережить. Наденешь свадебное платье, возьмешь в руки свадебный букет – и все вылетит из твоей прелестной головки.

Джесси вздохнула. Как бы она хотела, чтобы все так и было. Так бы оно и было, она уверена, если бы не случилось то, что случилось вчера.

– Да, Мадлен. Ты, наверное, права. Это все предсвадебный синдром. Спасибо тебе.

Джесси отставила чашку с чаем. Обычно чай у Мадлен ей казался вкусным и ароматным, а сегодня просто не лез в горло.

– Ты себя плохо чувствуешь? – поинтересовалась Мадлен. – Чай не допила, и вид у тебя изможденный.

– Нет-нет, все в порядке, – торопливо проговорила Джесси. – Я пойду, Мадлен. У меня столько дел.