Текст книги "Тот первый поцелуй"
Автор книги: Саманта Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 9
Утро пришло слишком быстро, а вместе с ним и день свадьбы.
Поднявшись с кровати, Элизабет босиком подошла к окну, придерживая рукой тяжелую массу еще нерасчесанных волос. Сон ускользал от нее в эту ночь, и она испытывала ту же усталость, что и накануне, когда ложилась спать. Через кружевные занавески она увидела пасмурное, покрытое серыми облаками небо, а где-то вдали уже слышались раскаты грома.
Печальный день для печальной невесты.
Кто-то постучал в дверь, и в спальню заглянула горничная Мэри, веселая и услужливая девушка, которая уже две недели находилась в распоряжении Элизабет.
– Ванна готова, мадам.
И хотя ванна освежила ее усталое тело, ничто не могло поднять ее дух. Лишь одна беззаботная болтовня Мэри, помогавшей Элизабет одеться и причесаться, нарушала тишину мрачной, как гробница, комнаты.
Наконец Элизабет была готова. По настоянию Мэри она подошла к большому трюмо, и девушка замерла от восторга:
– Взгляните, мадам, да вы прямо ангел небесный! Элизабет смотрела на свое отражение в зеркале.
Ее волосы были убраны в высокую прическу, и только несколько мягких локонов обрамляли нежный овал лица. Щеки ярко горели, но не от радостного возбуждения, как определенно думала Мэри, а от нервного ожидания. Два испуганных, полных тоски глаза взирали на нее из хрустальной глубины.
– Боже мой, мадам, ваше ожерелье. Я чуть не забыла. – Мэри застегнула замочек и мечтательно вздохнула:
– Мистер О'Коннор, как он вас любит, если купил вам такое красивое ожерелье.
Любовь, какая там любовь. Не было ни любви, ни даже преданности или долга. Элизабет подавила горький смешок. Что бы сказала Мэри, знай она, что их брак – это лишь ответ на шантаж и попытка Моргана укрепиться в высшем бостонском обществе?
Элизабет захотелось сорвать с шеи жемчужное ожерелье и швырнуть его в сторону.
Но она не нашла в себе смелости сделать это.
И вот Элизабет уже в гостиной, где ее дожидался Стивен, чтобы повезти в церковь. Морган также попросил Стивена быть свидетелем на свадьбе. Стивен взял ее руки в свои и, не скрывая восхищения, оглядел с головы до ног.
– У меня нет слов, – заметил он с улыбкой. Элизабет еще сильнее покраснела. Ее мысли мгновенно вернулись к Моргану. Будет ли он тоже восхищен? Какой пустой вопрос, обычно он смотрел сквозь нее, будто и не видел. Она изумилась, почувствовав укол обиды. Какое ей дело до того, нравится ли Моргану ее наружность? Их брак – это не более чем сделка, соглашение, как он его назвал.
Вот и ответ на все вопросы. Хотя в последнее время у нее появились некоторые сомнения.
– Прошу вас.
Стивен предложил ей руку. Элизабет стоило неимоверных усилий принять его руку и еще больших – направиться к двери.
Всю дорогу в экипаже она молчала, унылая, как погода снаружи; время от времени Стивен поглядывал на нее.
– Мне показалось, что вчера Морган был недоволен, когда нашел нас вместе. Я счел за лучшее удалиться. – Стивен сделал паузу. – Надеюсь, у вас не было неприятностей.
Элизабет вспомнила о последовавшем за этим их с Морганом поцелуе.
– Он не скрывал, что доверяет вам, Стивен, – вырвалось у нее, прежде чем она успела подумать. – Но у него хватило дерзости намекать, что я способна…
Элизабет смолкла, почувствовав, что наговорила лишнего.
– На измену? – докончил Стивен.
– Вы угадали, – смущенно подтвердила Элизабет. Стивен рассмеялся, но тут же снова стал серьезным.
– Морган временами бывает трудным, но он человек, на которого можно положиться. Он не похож… – Стивен замолчал.
– Не похож на Натаниеля? – на этот раз завершила Элизабет.
– Теперь пришла моя очередь оправдываться, – признался Стивен. – Я не хочу вам делать больно, Элизабет, но если бы я тонул и оба. Морган и Натаниель, протянули мне руки, я бы, не сомневаясь, принял помощь Моргана. Вам не найти лучшего человека, Элизабет.
Он запнулся, словно хотел добавить еще что-то, но экипаж уже остановился у церкви.
Элизабет с трудом вышла из экипажа, ноги не хотели ей подчиняться, и если бы не Стивен, поддерживавший ее под локоть, она что было сил побежала бы прочь.
И вот уже началась сама церемония, и они со Стивеном двинулись вперед по проходу.
Путь до алтаря показался ей бесконечным. Как в тумане, она отметила, что, хотя церковь и не была переполнена людьми, присутствовало вполне достаточно гостей. Вдруг она увидела Моргана…
Высокий, красивый своей особенной красотой, он ждал неподалеку от алтаря. Элизабет не могла отвести от него взгляда, он заполнил собой все вокруг.
Как обычно, он был серьезен, его лицо – неподвижная маска – не выразило при ее появления никаких чувств – ни радости, ни досады/
Элизабет почувствовала, что у нее дрожат колени, а мысли спутались и потеряли ясность. Нет, она не сделает рокового шага. У нее подогнулись ноги, и как раз в этот момент сильная твердая рука обхватила ее талию и притянула близко к себе, а крепкая темная ладонь завладела ее ладонью, его – пылающая жаром, ее – холоднее льда. Если бы не Морган, Элизабет не устояла бы на ногах.
Когда же пришло время дать брачный обет, который свяжет их навеки, Морган произнес слова с твердой решимостью.
Элизабет еле прошептала свои.
Все кончилось. Священник объявил их мужем и женой.
– Жених может поцеловать невесту, – сказал он Моргану.
Слезы слепили ей глаза, Элизабет с трудом их сдерживала. День ее свадьбы, предмет счастливых мечтаний, стал днем мучений и тоски. Она вышла замуж не по любви, а по необходимости.
Чтобы не дать слезам пролиться, Элизабет выше подняла голову, надеясь скрыть от Моргана свое волнение, но напрасно: мрачно сдвинутые брови говорили о тщетности ее усилий.
И поцелуй не был целомудренным и невинным прикосновением, как она того ожидала, а столь продолжительным и страстным, что священник прервал его легким покашливанием.
Морган поднял голову, и Элизабет поразил странный блеск его глаз. Что он выражал? Торжество или другое чувство? Взяв жену за руку, Морган повернулся и повел ее из церкви. Элизабет покорно подчинилась, словно это происходило не с ней, а с кем-то другим.
Маленькая кучка людей ждала новобрачных у подножия каменной лестницы. Элизабет не разбирала их лиц. Морган на секунду остановился.
Человек отделился от толпы и крикнул:
– Поберегись, леди, а то кончишь жизнь, как та, другая!
Элизабет почувствовала, как рядом напряглось тело Моргана и он выпустил ее руку, готовый броситься на обидчика. Дело принимало непонятный оборот, но тут появился Стивен. Он удержал Моргана и, уже спускаясь по лестнице, объявил:
– Я беру это на себя.
– Объясните мне… – начала было Элизабет. Но Морган уже очнулся.
– Не беспокоитесь, – сказал он отрывисто на пути к экипажу. – Не стоит обращать внимания на пустяки.
К их приезду дом был полон гостей и слуг, и следующие часы прошли, как в тумане. Морган ни на миг не отпускал Элизабет от себя, представляя ее приглашенным, и скоро она запуталась в именах и лицах. Там были и банкир Моргана Вильсон Рид, и адвокат Джастин Пауэлл, и еще много, много других.
Стол был уставлен закусками и горячими блюдами, сладостями и фруктами. Но Элизабет не притронулась к еде и лишь согласилась выпить немного вина, которое налил ей в бокал Стивен. Воспользовавшись передышкой, она через раскрытую дверь выскользнула в сад. У нее разболелась голова, и мешала дышать непонятная тяжесть в груди. Опустив глаза, она бездумно крутила новое золотое кольцо на пальце, и оно казалось ей тяжелее оков.
Внезапно холодок пробежал у нее по спине; еще не поднимая головы, она уже почувствовала присутствие Моргана.
Он стоял неподалеку, скрестив руки на груди, и невозмутимо взирал на нее.
– Как, уже сожаления? – язвительно спросил он.
Колкость в его тоне заставила ее вспыхнуть, и она с вызовом посмотрела на него.
– Так-то будет лучше, Элизабет, – сдержанно усмехнулся Морган. – Я уж подумал, что взял в жены застенчивую скромницу.
Разящий ответ невольно сорвался с ее уст:
– Смотрите, как бы я не оказалась для вас большим сюрпризом!
Его брови взлетели вверх, а взгляд скользнул вниз и остановился на округлостях ее груди, где и пребывал долгое время. Наконец он со значением спросил:
– Это что, Элизабет, пророчество или обещание?
– Ни то и ни другое!
– Очень жаль, оно мне кажется весьма соблазнительным, и я было подумал…
– Вот вы где, Морган. Возвращайтесь, Джастин хочет произнести тост в вашу честь.
Это был Стивен, и Элизабет с готовностью подчинилась его приказу. Подобрав юбки, она впереди мужчин поспешила в дом.
Им немедленно вручили бокалы с шампанским, и адвокат Джастин Пауэлл, похлопав Моргана по плечу, начал тост с упрека:
– Что же вы прячете от нас невесту, Морган? Нельзя быть таким эгоистом, у вас еще будет достаточно времени!
Джастин громоподобно захохотал. Элизабет ответила вымученной улыбкой. Джастин явно наслаждался празднеством и уже немало выпил, о чем свидетельствовали его багровые нос и щеки. Он высоко поднял свой бокал.
– А теперь мой тост, – подмигнув, объявил он. – Много вам лет жизни и много, много детей.
Улыбка исчезла с лица Элизабет. Горячая волна смущения захлестнула ее, потому что именно об этой стороне брака с Морганом она старалась не вспоминать. К своему ужасу, она почувствовала на себе его изучающий взгляд. Элизабет не смела посмотреть в его сторону. Она не решилась бы взглянуть на него ни за что на свете! В растерянности, не зная, как поступить и что сказать, она опустила глаза и сделала попытку улыбнуться.
С этого момента Морган не расставался с Элизабет. Временами его рука случайно касалась ее руки или плеча, шутливо ложилась на талию. И всякий раз его ладонь обжигала, как пламя.
Вновь и вновь ее взгляд останавливался на той его руке, в которой он держал бокал: его был полон, а ее давно пуст. Его пальцы были сильными, длинными и загорелыми, но с какой удивительной бережностью они сжимали тонкую хрупкую ножку бокала. У Элизабет пересохло во рту, а ее вырвавшиеся из узды мысли пустились вскачь.
Конечно, Элизабет представляла, в чем состоит процесс, целью которого было продолжение рода. Но так как у нее не было матери, которая все бы ей растолковала, знания Элизабет почти равнялись нулю. Она слышала кое-какие разговоры в частной школе в Лондоне, но им невозможно было поверить. И еще рассказы о поцелуях, о смелых прикосновениях…
Она не могла оторвать взгляда от рук Моргана. Каково будет ощущать их на своем теле? А его тело… Какое оно? Такое же твердое и непреклонное, как он сам?
Воображение заводило ее еще дальше. Будет ли она обнаженной? Господи, а он, Морган?
– Элизабет!
Звук ее имени привел девушку в чувство. Она посмотрела на Моргана.
– В чем дело? – спросила она неестественно высоким голосом, совсем непохожим на ее настоящий.
Морган взял у нее из рук пустой бокал и поставил его на поднос проходящей горничной, как и свой собственный, по-прежнему нетронутый. Он склонился так низко, что его губы касались ее уха.
– На сегодня хватит, дорогая, – прошептал он. – Мне не хотелось бы, чтобы в первую брачную ночь вы были навеселе.
Элизабет побледнела. Только» что ей казалось, что вечеру не будет конца, а теперь она сожалела, что гости разъезжаются.
– Вы устали, – заметил Морган. – Гости уже ушли, так что я попрошу Анни проводить вас наверх.
От страха голос Элизабет упал до шепота:
– Как вам будет угодно…
– Элизабет, – вдруг опять позвал Морган, и она остановилась на полпути.
– Вы можете ложиться спать. Я задержусь, чтобы обсудить несколько вопросов с Джастином.
Элизабет чуть не вскрикнула от радости. «Сидите с ним хоть до утра!»– почти вырвалось у нее.
Сияющая Анни поджидала Элизабет внизу лестницы. Она была в восторге от романтичной свадьбы хозяина, и Элизабет почувствовала укол в сердце. Опережая хозяйку, Анни взлетела по ступеням, но на площадке Элизабет повернула направо, туда, где прежде находилась ее спальня. Горничная остановила Элизабет:
– Нет, не туда, Мадам.
– Но моя комната в этом крыле, – удивилась Элизабет.
– Теперь все переменилось. – Анни покраснела, но ее улыбка была полна благожелательности, что Элизабет обязательно оценила бы при иных обстоятельствах, но не сейчас.
– Ваша комната теперь рядом с комнатой мистера О'Коннора. Я уже распаковала ваши вещи и разложила все по местам. – Анни снова заулыбалась. – Пойдемте, мадам, это сюда.
Элизабет неохотно последовала за ней, всем своим видом выражая подавленность духа.
Комната оказалась просторной и уютной. Пол был устлан светлым ковром, портьеры на окнах и покрывало на кровати были из одинаковой узорчатой голубой ткани, как и драпировка на туалетном столике. В любое другое время Элизабет замерла бы в восхищении при виде такой красоты.
Сейчас одна-единственная вещь привлекла ее внимание: дверь, которая, как она сразу догадалась, вела в комнату Моргана. На двери не было задвижки.
– Не хотите ли принять ванну, мадам, – с готовностью предложила Анни. – Вода еще просто кипяток.
С помощью Анни Элизабет быстро освободилась от подвенечного платья. Вода была действительно обжигающе горячей, но она не согрела Элизабет. Не замечая тревоги своей госпожи, Анни терла ей спину и продолжала неумолчно болтать, а в конце закутала Элизабет в пушистое полотенце.
– Простите, но я сама выложила для вас ночную рубашку. Я ее выбрала на свой вкус, – гордо объявила Анни.
Тонкая шелковая ночная рубашка уже ждала ее на кровати, и Элизабет снова почувствовала страх.
– Не кажется ли тебе, Анни, что такая легкая рубашка сейчас не по погоде?
Лицо Анни выразило огорчение.
– Но она очень красивая, правда? – поспешно добавила Элизабет.
На лице Анни снова расцвела улыбка.
– К тому же есть кому вас согревать до самого утра, – заключила она.
Элизабет надела рубашку, и воздушный шелк облаком окружил фигуру. Она вздрогнула при виде своего отражения в зеркале: сквозь прозрачную ткань просвечивало тело, и она, прячась, обняла себя руками.
– Боже мой, мне холодно после горячей ванны. Пожалуй, я надену пеньюар, Анни.
Красноречиво вздохнув, Анни извлекла из шкафа пеньюар и накинула ей на плечи; потом добавила дров в пылающий камин.
Наконец Элизабет осталась одна в тишине, нарушаемой лишь тиканьем маленьких позолоченных часов на ночном столике и громким биением ее сердца.
Она ходила по комнате, терзаемая единственной мыслью. Муж имел право ложиться со своей женой. Это подразумевалось и даже считалось обязанностью. Если Морган пожелает, ей придется вновь и вновь терпеть пытку… Где же выход, может, лучше забеременеть? Тогда Морган, наверное, надолго оставит ее в покое.
Днем Элизабет старалась думать о предстоящей ночи, как о чем-то отдаленном и нереальном, но теперь ночь наступила и час пробил.
Она легла, но сон не шел к ней. Медленно и равномерно тикали часы, звук казался таким громким, что заглушал все остальные и мешал ей разобрать шаги Моргана на лестнице.
Он все еще не вернулся.
Наконец, не выдержав, Элизабет поднялась, набросила на ночную рубашку пеньюар и в мгновение ока очутилась у двери в комнату Моргана. Затаив дыхание, она медленно повернула ручку и осторожно толкнула дверь.
Неяркий свет лампы освещал комнату. Слава Богу, она была пуста. Влекомая непреодолимым любопытством, Элизабет вступила во владения мужа.
Спальня была обставлена со спартанской простотой. Массивная кровать с четырьмя столбиками занимала противоположную стену, и именно на ней долее всего задержался взгляд Элизабет.
– Кто бы мог ожидать, Элизабет, какой сюрприз!
Глава 10
Это был Морган.
Элизабет будто приросла к полу, и ее ноги налились свинцом. Наконец она сделала движение и поднесла руку к горлу, от страха у нее стеснило грудь.
Она медленно повернулась к нему, чувствуя, как у нее пылают щеки. Он был столь же спокоен, как она встревожена. Под ее взглядом он снял с себя сюртук и жилет и небрежно бросил их на стул у двери.
– Простите, я…
Она искала объяснения, которое могло бы спасти ее достоинство, но как оправдаться, если тебя застали там, где тебе вообще не следовало быть. В его спальне!
– Я не хотела вас беспокоить, – пробормотала Элизабет.
– Какое это беспокойство.
Отвечая, он закатал рукава рубашки, обнажив сильные руки, покрытые густыми, мягкими на вид, темными волосами. Он выглядит необычайно мужественным, невольно отметила Элизабет, и потом, это исходящее от него ощущение силы… Внезапно ею овладела слабость.
Он поднял голову и перехватил ее взгляд. Элизабет устыдилась своего любопытства и того, что была поймана на месте преступления.
– А где же еще быть жене в свадебную ночь, как не с мужем? – Он улыбнулся своей дьявольской улыбкой. – Если бы я знал, что вы меня ждете, я бы давно был здесь!
Она задохнулась, подумать только, он решил!..
– Вы ошибаетесь.
– Неужели? В чем?
Чтоб ему пусто было! Как он смеет с нею шутить? Элизабет не знала что и подумать.
– Мне следует извиниться перед вами, – наконец нашлась она. – Боюсь, я проявила чрезмерное любопытство.
– Видимо, так. А ваша комната – она вам нравится?
Элизабет молча кивнула.
– Если что не так, вы можете ее переделать по своему вкусу.
– Ни в коем случае! Она очень хороша.
Его лицо выразило изумление, словно он не ожидал такого ответа.
Воцарилось молчание, а вместе с ним возникло напряжение. Элизабет взглянула на дверь, соединяющую их комнаты. Морган поймал ее взгляд; он стоял как раз посередине между нею и дверью, преграждая ей путь к спасению. Его губы изогнулись в чуть заметной усмешке.
– Вы торопитесь уйти, Элизабет?
– Да… Я очень устала, – запинаясь, ответила она.
– Ну что вы, Элизабет, теперь мы с вами муж и жена и наконец остались одни.
Он уже не улыбался, а смеялся над ней, и в Элизабет проснулась гордость.
– Вы прекрасно знаете, что я не за тем пришла к вам в комнату, чтобы предлагать себя!
Морган сделал шаг вперед.
– Тем не менее мы с вами сегодня приняли на себя брачный обет. И хочу вам напомнить, Элизабет, что, как муж, я могу без вашего разрешения воспользоваться своими законными супружескими правами.
Чудовище! Как он смеет ей напоминать? Его прозаичные слова были для нее хуже пощечины.
– И вы готовы на это пойти? – спросила она презрительно и гордо, подняв подбородок.
– А вы согласны? – тут же отпарировал он.
– Ни в коем случае.
Только сейчас Элизабет осознала, каким резким был ее тон. Она допустила серьезную ошибку, и подтверждением тому было напряженное выражение на его лице.
– А если я буду настаивать?
– Я очень надеюсь, что вы не пойдете на такой шаг.
На этот раз ее голос был умоляющим, как и ее лицо.
Морган не слушал ее и подступил еще ближе; его взгляд блуждал по ее фигуре и остановился на груди. Только тут Элизабет заметила, что ее пеньюар распахнулся.
Она стянула края пеньюара, ее сердце билось так стремительно, что, казалось, вот-вот разорвется.
– Вы говорили, что наш брак будет соглашением. – Она задыхалась. – Деловой сделкой. Я не вижу причин ее нарушать.
– Значит, фиктивный брак? – Да…
– Понятно. Тогда ответьте, почему вам нравятся мои поцелуи?
– Не правда! – мгновенно опровергла она.
– Нет правда!
Он мигом очутился рядом и, схватив ее за руки, крепко прижал к себе; его рот оказался в опасной близости от ее губ.
– И я готов это снова доказать. И он доказал.
Сначала Элизабет держала губы плотно сжатыми, но его рот был таким настойчивым и ласковым, таким умелым и терпеливым, что от ее сопротивления не осталось и следа, как будто его никогда и не было.
Он был прав: ей нравились его поцелуи.
Ее разум протестовал, а чувства просыпались и расцветали вопреки запретам. Морган не требовал, он убеждал искусным прикосновением теплых губ. Элизабет уже не сопротивлялась неге, охватившей ее тело, и желала только одного: чтобы поцелуй длился бесконечно.
Но почему? Почему ее сердце билось так сильно, что готово было выскочить из груди? Мучительное, непонятное чувство искало и не находило выхода. Никогда она не испытывала ничего подобного с Натаниелем. Никогда! В глубине души она ужасалась своей беспомощности в объятиях этого человека.
«Человека, который теперь стал твоим мужем», – подсказал ей внутренний голос. И все равно ей было стыдно, она терзалась угрызениями совести, что брат Натаниеля пробуждал в ней такие чувства.
Тем временем проворные пальцы проникли под пеньюар, действуя с упорной настойчивостью. Их прикосновение было таким же смелым и дерзким, как их хозяин, и ее грудь, не знавшая прежде мужских рук, легла на его ладонь.
Элизабет встрепенулась и открыла глаза, ее охватила паника. Если она его не остановит, он сам не остановится, она это знала, несмотря на свою неопытность. Она оторвалась от его губ, изо всех сил толкая его руками в грудь.
– Нет. Нет, ни за что на свете!
Это было все равно что колотить в каменную стену. Он медленно поднял голову.
– Я не могу этого сделать! Вы меня слышите? Не могу!
Он впился в нее взглядом.
– Не можете что? – спросил он, и в его тоне послышалось раздражение.
– Не могу с вами лечь! – в отчаянии выкрикнула она.
– Вы не можете со мной лечь, – повторил он за ней.
– Не могу! – крикнула она уже во весь голос. – Я не могу с вами лечь. И ни за что не лягу! Ни сейчас, ни завтра, ни…
Она смолкла. Последовавшая пауза была ужасной.
– Никогда? – без всякого выражения договорил он за нее слово, которое она не посмела произнести.
Элизабет кивнула. Только теперь она заметила, как изменилось его лицо, и не могла оторвать от него взгляда: желваки на скулах и губы, сжатые в непримиримую жесткую линию.
Он неожиданно отпустил ее:
– Я что-то не помню, чтобы я приглашал вас к себе в постель, моя дорогая.
Его тон был презрительным, как и выражение его лица. Элизабет растерялась.
– Но раньше вы говорили…
– Я говорил, что не хотел бы, чтобы в первую брачную ночь вы были навеселе.
– Вы хотите сказать, что не станете… – Она замолчала, не решаясь продолжать.
– Нет, не стану. Но я должен знать правду, Элизабет.
Прежде чем она успела что-либо понять, сильные руки привлекли ее к себе, так что они стояли лицом к лицу.
– А теперь признайтесь мне честно и без обмана: если бы вместо меня был Натаниель, вы бы ему тоже отказали?
Элизабет отвела глаза, ощутив внезапную жалость. Она не была жестокой, но сочувствие к нему было необъяснимо. Неужели она действительно его обидела? Но это нелепо. Невозможно.
– Отвечайте мне, Элизабет, – настаивал он, приподняв ее подбородок. – Если бы вместо меня был Натаниель, вы бы ему отказали в том, в чем отказываете мне?
– Нет! – выкрикнула она, хотя даже в мыслях не заходила так далеко; гнев и безысходность вышли наружу, глаза метали молнии. – Мне не нужен этот брак, да и вы тоже! – нанесла она еще один удар. – Вы решили, что мне нравятся ваши поцелуи, и вы не ошиблись. Но знаете почему? Да только потому, что я представляла, будто вы – Натаниель. Поняли? Я воображала , Себе, что вы Натаниель!
– Я понял, – сказал он глухо. – Значит, раз вы мне отказываете в плотских радостях, вы не будете против, если я стану их искать в другом месте?
– Я буду только рада!
Ее грудь вздымалась от возмущения. Он так внезапно убрал руки, что Элизабет чуть не упала назад.
– Тогда вам не о чем больше волноваться, – сообщил он уже спокойным тоном. – У меня есть любовница, и вы ясно сказали, что я должен довольствоваться ею, а не вашими ласками. У вас нет больше причин для беспокойства, Элизабет. Вы проведете вашу первую брачную ночь в одиночестве, а я в обществе более снисходительной особы.
Морган схватил со стула сюртук и стремительно вышел из комнаты.
Элизабет в оцепенении смотрела на дверь, за которой он только что скрылся. Ее страшил гнев, тлевший в нем под внешней сдержанностью и временами вырывавшийся наружу. Множество вопросов мелькало у нее в голове. Ее пощадили… Но надолго ли? Элизабет мучило ужасное предчувствие, что это еще не конец.
Ей оставалось только молиться. Молиться о том, чтобы Морган не изменил своего решения.
Эту ночь Морган не ночевал дома.
Но к Изабель он тоже не пошел.
Вместо этого он бродил по городу: в такой поздний час улицы, полные тумана, были пустынны, и только его звонкие шаги нарушали тишину. Скоро он очутился в гавани.
С моря дул сильный соленый ветер, но Морган не замечал сырости и холода. Все ныло у него внутри от ее обидных слов.
«Мне не нужен этот брак, да и вы тоже!»
На краткое мгновение, когда он застал ее у себя в комнате, он подумал… И просчитался. Какой же он глупец, корил он себя. Она явилась в Бостон к Натаниелю, она хотела Натаниеля.
«Вы решили, что мне нравятся ваши поцелуи, и вы не ошиблись. Но знаете почему? Да только потому, что я представляла, будто вы – Натаниель…»
Мысль о ее обмане непонятно почему вновь заставила его закипеть от гнева. Если говорить правду, то это он обманывал ее. Как обманывал и самого себя.
Он хотел заполучить Элизабет.
Хотел с той самой минуты, когда впервые увидел ее у себя в доме. Он жаждал объявить своей собственностью эту девушку с огромными, полными тревоги глазами. Где-то глубоко в нем жила уверенность, что попытайся он, и Элизабет не устоит под напором его страстных поцелуев и нежных ласк. Она бы наверняка сдалась. Пусть даже не сразу.
Но завладеть ею, когда она жаждала Натаниеля… Одно это охлаждало самые страстные его порывы и наполняло горечью душу. За всю свою жизнь он ни разу не держал в объятиях женщину против ее воли. И не собирался нарушать это правило со своей женой.
Но под напускным безразличием пряталась злость. Злость против нее за то, что она его дразнила. Злость против Натаниеля за то, что он так поступил с Элизабет и с ним, Морганом! Злость на себя за свою слабость, когда он точно знал, что ей нужен Натаниель.
Он хотел, чтобы она сама сдалась на его милость. Он заставит ее уступить, чего бы это ему ни стоило. Даже сейчас одна мысль о ней, о погружении в теплые глубины ее тела заставляла кровь приливать к его чреслам. Он вспомнил Изабель и тут же отверг эту возможность. Не по соображениям морали – многие женатые мужчины имели любовниц, но потому, что сама идея замены Элизабет на Изабель казалась ему противоестественной.
Нет, он не был абсолютно честен даже с самим собой. Особенно с самим собой. Он женился на Элизабет не ради нее, не для спасения ее репутации, а для самого себя. Да, была еще одна причина, в которой он не смел признаться: возможно,
Он хотел отнять у брата то, что тот когда-то отнял у него.
Ветер крепчал, и в гавани поднялись волны. Морган смотрел в темноту невидящим взором.
Конец мечтам о счастливом браке, конец мечтам о любви.
В следующие дни Элизабет плохо спала. Она проводила ночи, бодрствуя и прислушиваясь к любому звуку, ожидая, что вот-вот отворится дверь и в спальню войдет Морган.
Ее нервы были натянуты до предела, и она вздрагивала от любого шороха или шагов в коридоре.
Однако скоро стало ясно, что ее страхи напрасны, новобрачный вообще не искал ее общества. Каждый вечер он поздно возвращался домой, часто после полуночи. Случалось, он вообще не ночевал дома.
Так оно было и прошлой ночью.
Где же он проводил время? Может быть, у любовницы?
Упорная мысль не давала Элизабет покоя, хотя она убеждала себя, что ей безразлично, с кем спит развратник, самое главное, что не с ней.
Но именно в этом и крылась загвоздка. С одной стороны, ее радовало, что он оставил ее в покое, с другой – мысль о любовнице рождала ощущение обиды, корни которой Элизабет тщетно искала.
Вообще идея, что мужчина может искать удовольствия вне брака, претила Элизабет и вызывала у нее самое отрицательное отношение. Она была совершенно уверена, что отец никогда не позволял себе обманывать ее мать или Клариссу, так как он слишком высоко ценил преданность и верность, чтобы делать из них посмешище.
Как-то утром она нашла на подносе с завтраком записку, написанную твердым мужским почерком:
«Сегодня вечером мы идем в оперу. Будьте готовы к семи часам».
В гневе Элизабет смяла записку и швырнула ее на пол.
– Мы еще посмотрим, мой милый, – прошептала она, – может, ты будешь наслаждаться оперой в одиночестве.
Он даже не удосужился сообщить ей об этом лично! К тому же он не просил, а приказывал.
К шести часам Элизабет несколько смягчилась. Возможно, приятный вечер, проведенный вместе, позволит рассеять тучи.
Желая выглядеть как можно лучше, она особо позаботилась о своей внешности и наряде. Анни собрала волосы высоко на затылке, открыв ее длинную стройную шею. Синее атласное платье было не новым, но одним из любимых. Низкое декольте обнажало белизну плеч. Шею украшала подаренная Морганом нить жемчуга.
Наконец Элизабет была готова. Уже дважды горничная сообщала, что Морган ждет ее внизу. Спускаясь по лестнице, она увидела, что он меряет комнату нетерпеливыми шагами. Он был в вечернем костюме.
Морган повернулся и увидел ее, когда она уже достигла последней ступеньки. Он внимательно осмотрел ее всю с головы до ног, от прически до кончиков туфель, затем совершил обратное путешествие. Элизабет ждала, затаив дыхание.
Их глаза встретились. Его не выражали ничего: ни удовольствия, ни одобрения, ни осуждения. Одно только холодное равнодушие. Как если бы она была неодушевленным предметом. Слабый огонек надежды погас, но Морган никогда не узнает об этом. Один шаг, и он уже рядом с ней и предлагает ей руку.
С полным безразличием Элизабет положила свою руку в белой перчатке на черный рукав его сюртука. По дороге в театр они не обменялись ни единым словом.
Тем не менее Элизабет намеревалась получить удовольствие от вечера и даже улыбалась, когда они выходили из экипажа у подъезда театра. Театр был полон, а их места в центре балкона оказались очень удачными: сцена была перед ними как на ладони.
Поднялся занавес, и с этой минуты Элизабет забыла обо всем на свете, в том числе и о своем непреклонном муже. Для нее не существовало ничего, кроме действия на сцене. Затаив дыхание, она следила за развитием событий и наслаждалась пением героини, обладательницы прозрачного серебристого сопрано.
Антракт наступил неожиданно скоро, и вместе с остальной публикой они вышли в фойе, где находился буфет с прохладительными напитками. Морган принес бокал вина, но только для нее и ничего для себя; Элизабет уже заметила, что он не пьет вина или крепких напитков.
Морган подал ей бокал, не коснувшись ее пальцев.
– Кто бы мог подумать, что вы настоящая ценительница оперы, – заметил он.
И вновь она еле сдержалась. «Как вы можете?»– чуть не вырвалось у нее. Но вместо этого она с преувеличенной скромностью объяснила:
– Отец очень любил оперу. Когда мы бывали в Лондоне, то не пропускали почти ни одного спектакля.
– Вы были очень близки с вашим отцом?
– Очень, – ответила Элизабет, и улыбка исчезла с ее лица.
Несколько супружеских пар подошли поздороваться с ними. Ярко блестели драгоценности, в воздухе мешались ароматы духов и одеколона, стоял гул голосов. От Элизабет не ускользнули открыто восхищенные взгляды, которые на нее бросали мужчины. Морган словно ничего не замечал. Что же касалось дам, то они были преувеличенно любезны и щебетали о новых модах и предстоящих балах и спектаклях, которые ей обязательно понравятся.
