Текст книги "Тот первый поцелуй"

Автор книги: Саманта Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 8

Он еще имел наглость ей улыбаться! Как она не догадалась, что он что-то замышляет!

На мгновение Элизабет потеряла дар речи, затем схватила со стола газету и быстро пробежала глазами объявление:

«Владелец бостонских корабельных верфей мистер Морган О'Коннор имеет честь объявить о своем предстоящем бракосочетании с леди Элизабет Стентон, дочерью покойного графа Честера. Свадьба состоится в течение ближайшего месяца».

Элизабет подняла голову и в полном ужасе уставилась на Моргана.

– Кто это сделал? Кто посмел дать такое сообщение'?

– Его поместил я, – спокойно отозвался Морган.

– Почему? – воскликнула Элизабет. – Может быть, это всего-навсего дикая шутка?

– Нет, Элизабет, это далеко не шутка. Я действительно собираюсь сделать вас своей женой.

Выражение его лица было не просто серьезным, а даже торжественным. Не оставалось никакого сомнения в правдивости его слов.

Комната вокруг Элизабет закачалась и поплыла.

– Нет… Не может быть, – сказала она слабым голосом. – Не может быть, чтобы вы собирались на мне жениться.

Последние слова она выговорила с трудом, как бы не веря себе.

– Но именно это я и собираюсь сделать. Элизабет пришла в отчаяние; она зашаталась и еле удержалась на ногах. Обхватив девушку за талию, Морган подвел ее к креслу и осторожно усадил.

– Успокойтесь, прошу вас, не так уж все трагично. В его голосе прозвучала чуть заметная насмешливая нотка.

Элизабет прижала прохладные ладони к горящим щекам; закрыв глаза, попыталась сосредоточиться. Повелительный голос раздался над ее головой:

– Говорю вам, не так уж все плохо. А теперь сделайте глубокий вдох и успокойтесь.

Она выполнила приказание. Но когда положила руки на колени, вдруг заметила, как они дрожат, и, чтобы унять дрожь, сцепила пальцы. Наконец она заговорила, произнеся первые пришедшие ей в голову слова:

– Да вы безумец!

– Уверяю вас, что нет.

– Но, Боже мой, зачем? Я не понимаю, зачем вы хотите на мне жениться!

Морган усмехнулся.

– Есть ли необходимость напоминать, что вы приехали сюда с целью выйти замуж?

– Но не за вас! – выкрикнула она.

Его лицо застыло. Слишком поздно Элизабет поняла, как глубоко она его оскорбила.

– Дело в том, что я не могу найти объяснение вашим поступкам. – Ее голос дрожал, как и руки. – Все произошло так внезапно, – она искала подходящее слово, – так неожиданно.

Дрожали не только руки, а, казалось, само ее сердце. Выйти за него замуж, да это немыслимо! Как может она выйти замуж за этого незнакомого, вечно насупленного человека, так непохожего на своего брата? Элизабет чувствовала себя неловко и как-то странно в его обществе. Она превращалась в другую женщину, особенно когда он ее целовал.

Воспоминания нахлынули, сметая все остальное: его настойчивые теплые губы на ее губах… Элизабет осторожно прикоснулась к своим губам.

Внезапно Морган заговорил. Холодно, спокойно:

– Вы помните, Элизабет, тот вечер и наш с вами поцелуй? Надеюсь, вы сознаете, что это не более чем мимолетная прихоть? – Его далекий холодный взгляд встретился с ее взглядом. – У меня было немало романов и немало женщин. Хочу, чтобы вы поняли, что я не питаю к вам особых чувств.

Элизабет растерялась. Никогда еще не вызывал он в ней столь сильного негодования!

– Тогда объясните, откуда такое великодушие ко мне? – не выдержала она.

– Вы сказали – великодушие? Я куда более великодушен, чем вы это себе представляете. К тому же нет оснований скрывать от вас правду. Печально, но в тот вечер в саду у нас с вами был свидетель. Да, свидетель, который видел наш злополучный поцелуй.

Элизабет широко раскрыла глаза.

– Кто это был?

– Некая беспринципная личность по имени Томас Портер.

– Я не припоминаю такого человека, – задумалась Элизабет.

– Не старайтесь, его не было среди гостей. Он репортер газеты «Кроникл», который зарабатывает на жизнь, раскапывая грязные сплетни. Во всяком случае, он нанес мне визит вчера утром и с восторгом рассказал о том, что ему удалось выведать. К сожалению, он не поверил в сказку, что вы английская кузина Стивена, и проследил вас до самых дверей этого дома. Утром он побеседовал с помощником садовника и выяснил, что вы находитесь в моем доме уже достаточно продолжительное время. – Морган привычно поднял бровь. – Что тут еще можно добавить, Элизабет? Он намекнул, каковы могут быть последствия, если другим станут известны факты. Короче говоря, он требовал денег, и я уступил, поскольку у меня не было выбора. Должен заметить, что это обошлось мне в весьма кругленькую сумму.

– И вы ему заплатили? – воскликнула Элизабет. – Но вы же знаете, что у меня нет денег, и я не могу отдать вам долг.

– Конечно, и я не желаю оказаться объектом скандала, – продолжал развивать свою мысль Морган, – но мне придется легче, чем вам, Элизабет. Если вы будете упорствовать и останетесь в Бостоне, вашей репутации придет конец при всем том, что вы дочь графа. И даже именно поэтому. У здешних людей долгая память, и ваша нравственность всегда будет под вопросом. А если вам повезет и вы найдете место гувернантки, то может случиться, что хозяин дома сочтет себя вправе тискать вас на любом диване или в темном чулане, или…

– Остановитесь, довольно! – повысила голос Элизабет; его прямолинейность напугала ее.

«Тискать на любом диване»… Разве такое возможно для приличных людей? Но Морган прав, на нее будут смотреть, как на шлюху. Тем не менее у нее оставалось еще множество вопросов.

– Но объявление… Когда вы…

– Я заказал его вчера вечером. Она все еще не понимала.

– Но почему? Почему объявлять, что мы… Мы с вами…

Она окончательно запуталась.

– Потому что я не желаю, чтобы этот негодяй Портер доил меня всю жизнь. А именно это и произойдет, если мы не станем действовать. Когда же мы обвенчаемся, он уже не сможет нам вредить.

Элизабет задумалась. Похоже, Морган предусмотрел абсолютно все. Значит, теперь они оба должны принести себя в жертву. Нет, она не столь глупа и не поверит, что этот человек заботится о ее репутации, когда он в первую очередь думает о собственной. Она смотрела на свои руки, аккуратно сложенные на коленях.

– Я вас совсем не знаю, – наконец тихо сказала Элизабет.

«А что знаю, то мне совсем не нравится», – добавила она про себя. Его смех ранил.

– Да вы знаете меня лучше, чем Натаниеля.

Натаниель. На миг безумная надежда загорелась у нее в груди. А что, если она подождет возвращения Натаниеля… Нет, Морган прав, мужчине легче, чем женщине, вынести позор.

И снова Морган прочитал ее мысли, как свои собственные.

– Боже правый, – возмутился он. – Ни одна душа не знает, где Натаниель или когда он появится. Я думал, вы это поняли. Пусть даже он завтра вернется, и вы поженитесь, что дальше? Вы не хотите верить, что Натаниель совсем не тот, каким вы его представляете. Вполне может случиться, что в одно прекрасное утро вы проснетесь одна, без Натаниеля. Как тогда? А что, если у вас будет ребенок?

Элизабет побледнела. Ребенок. Она совсем забыла о такой возможности.

– Поверьте мне, я… Я все хорошо понимаю. Только я… – Слова вырвались сами собой. – Я вас не люблю!

– Любовь только усложняет брак.

Элизабет смотрела на Моргана во все глаза, пораженная его расчетливостью. Он казался бездушным, толстокожим и при этом совершенно уверенным в себе. Она же мечтала о взаимной безумной любви с мужем, хотя и знала, что такое случается редко.

– Если таковы ваши чувства, значит, вы, как и я, равнодушны к нашему браку.

– Напротив, Элизабет, мне все больше нравится эта идея.

Элизабет открыла, затем, так же молча, закрыла рот. Что он за человек? Ей уже казалось, что она наконец постигла ход его аргументации, и вот опять неудача.

– Вы, конечно, шутите, – заговорила она, непонятно огорченная тем, что он, возможно, искренне хочет на ней жениться.

– Никоим образом, Элизабет.

Теперь он стоял у окна, и холодный солнечный свет подчеркивал резкость его черт, будто высеченных из камня. Его лицо не выражало ни чувств, ни мыслей. И все же Элизабет показалось, что много чего сокровенного он прячет глубоко в тайниках своей души.

– Я богат, Элизабет, – обратился он к ней, – богатый, процветающий и вполне достойный человек. У меня внешность джентльмена и соответствующие манеры, которым я научился. У меня дом, которому могут позавидовать многие, и я умею принимать гостей. Тем не менее бостонское общество не склонно допустить в свои ряды человека низкого происхождения. В противоположность большинству здешних аристократов я заработал состояние своим трудом, а не получил его по наследству. Одним словом, хотя я и вхож в высшие круги, мое положение там непрочно.

– Вы считаете, брак изменит положение?

– Несомненно.

– Но разъясните, каким образом?

– Будем откровенны, – начал он с ироничной усмешкой, – у меня нет хороших родственных связей. И в Англии, и в Бостоне хорошее происхождение всегда стояло на первом месте, а деньги уже потом. Но мое прошлое, мое воспитание или скорее его отсутствие, моя среда – это обстоятельства, которые я не в силах изменить. Значит, мне остается одно: заключить выгодный брак, такой, как с вами, английской аристократкой. Тогда никто не посмеет смотреть на меня свысока.

Элизабет выглядела озадаченной.

– Разве это так уж важно? – спросила она удивленно. – Вы справедливо сказали, что вы богатый и достойный человек, не хуже других. Какая вам разница, что о вас думают?

Теперь горечь читалась на лице Моргана.

– Позвольте задать вам тот же вопрос, Элизабет, – с вызовом произнес он. – Что, если вы приехали в театр и слышите за спиной шепот? Как вы будете себя чувствовать? Жить в этом мире, но не быть его частью? Что, если сейчас кто-то в лицо назовет вас шлюхой?

У нее перехватило дыхание. Боже мой, какой он жестокий! Но он прав: подобная жизнь будет совершенно невыносимой.

Она молчала, подтверждая правоту его слов.

– Так я и думал, что вы со мной согласитесь. Вы задали вопрос, и я вам ответил: можете считать, что тут задета моя гордость. И это главное. Так как же, Элизабет, что вы мне скажете? Вы согласны выйти за меня замуж?

Их взгляды встретились, и мысли роем закружились у нее в голове. Что она о нем на самом деле знает? Почти ничего. Морган не был близок с Натаниелем. Она даже подозревала, что он не любит брата. Но он заботился о ней во время болезни. Он ее лечил и кормил, пока она не встала на ноги. Он проявил себя более чем щедрым, неохотно признала Элизабет.

Но выйти за него замуж…

– Вы приехали сюда, чтобы начать новую жизнь. Я даю вам такой шанс, Элизабет, – настаивал он.

Она опустила голову: несмотря на все старания, горячие слезы жгли ей глаза. Ее сердце рыдало. Разве о таком муже она мечтала…

Элизабет кусала губы, чтобы окончательно не расплакаться. Она пыталась заговорить, но ее поза красноречиво свидетельствовала о поражении.

– Хорошо, – сказала она наконец прерывающимся тихим голосом. – Я выйду за вас замуж.

Свадьба должна была состояться две недели спустя. На следующий день после объявления в «Кроникл» Морган сообщил Элизабет, что по договоренности со Стивеном она до свадьбы будет жить у тетки Стивена Клары Флеминг, которая накануне возвратилась из Парижа.

Элизабет не была расположена гостить у совершенно незнакомой женщины, но подчинилась необходимости. Вот если бы Клара оставалась в Бостоне, а не путешествовала по Европе, Элизабет могла бы раньше поселиться у нее, и Томас Портер не выследил бы ее. И тогда не было бы этого странного брака…

Но вопреки мечтаниям день свадьбы приближался с ужасающей быстротой.

Клара любезно предоставила в распоряжение Элизабет и свой дом, и свой экипаж, сама же, несмотря на преклонный возраст, все дни посвящала визитам, так что Элизабет почти не видела приютившую ее хозяйку.

И вот до свадьбы остался всего один день. Почти весь он прошел в последних примерках подвенечного платья. Когда Морган сообщил Элизабет, что платье для нее заказано у лучшей портнихи в городе, она объявила, что обойдется теми нарядами, какие у нее есть.

– Вы как-то подметили, – напомнила она ему, – что мои платья мало походят на нищенские лохмотья.

Его ответная улыбка была раздражающе высокомерной.

– Тем не менее, – объявил он, – свадебное платье должно соответствовать вашему высокому положению.

Морган чуть заметно подчеркнул слова «высокое положение», и взгляд Элизабет метнулся к нему. Уж не смеется ли он над ней? Ей показалось, что смеется. Но в его ответном вопросительном взгляде она обнаружила лишь одну холодную учтивость. '

Платье было на самом деле прелестным, Элизабет не могла этого отрицать. Она с трудом узнала себя в отражении в зеркале. В пышных оборках кремового атласа она выглядела хрупкой и воздушной. Портниха расправила шлейф, и ее помощница в восхищении сложила руки:

– О, мисс, я никогда не видела ничего подобного! Мистер О'Коннор наверняка будет в восторге!

«Мистер О'Коннор будет в восторге»! А способен ли он вообще на подобное чувство? Элизабет очень в этом сомневалась.

Когда обе портнихи наконец ушли, Элизабет отбросила в сторону платье и задумалась; с каждым мгновением она все глубже погружалась в пучину отчаяния. Когда же горничная объявила, что в гостиной ее ждет Стивен, она чуть было не поддалась слабости и не попросила сказать, что не может выйти к нему. Но вовремя спохватилась, что это может его обеспокоить.

Кое-как она постаралась' скрыть плохое настроение и напоила Стивена чаем. Наконец, он поставил на блюдце пустую чашку и весело спросил:

– Ну как, невеста готова к торжественному дню?

Эти слова оказались последней каплей, переполнившей чашу. В глазах у Элизабет защипало, и вновь вернулась прежняя неотвязная мысль. Почему Натаниель не стал ее ждать и нарушил клятву? Почему он ее оставил? Отчего разлюбил? В последнем она уже не сомневалась.

Девушка опустила голову, но недостаточно быстро.

– Послушайте, Элизабет, да у вас глаза на мокром месте! – вглядываясь в нее, воскликнул Стивен.

«Вы не ошиблись», – чуть не вырвалось у нее. Он ласково положил ей руку на плечо.

– Скажите, Элизабет, в чем дело? – уговаривал он. – Может быть, я чем-то могу помочь?

Она отрицательно покачала головой.

– Не стоит тревожиться, Стивен, – пробормотала она.

Его лицо по-прежнему выражало беспокойство.

– Все так переменилось с тех пор, как я покинула Лондон. – Она с трудом, почти шепотом, выговаривала слова. – Я приехала сюда, чтобы выйти за Натаниеля. Я совсем не думала стать женой его брата, который для меня чужой человек!

Рука Стивена сильнее сжала ее плечо. – Послушайте, Элизабет…

Звук шагов заставил их одновременно поднять головы. Это был он, Морган. Стивен вскочил на ноги.

– Здравствуй, Морган, – приветливо сказал он, – а мы тут как раз говорили о тебе.

Морган не спускал глаз с Элизабет; наконец он перевел взгляд на Стивена.

– Вижу. Извини нас, Стивен, но нам с Элизабет надо кое-что обсудить.

Стивен был само понимание.

– Ну конечно же. – Он вытащил(из кармана часы. – Мне и так пора вас покинуть. Я еще должен навестить нескольких пациентов.

Элизабет проводила его до дверей, чувствуя спиной неотступный взгляд Моргана.

Не успела она войти в гостиную, как он обрушился на нее:

– Надеюсь, у вас хватило благоразумия не показываться с ним в городе.

– А что если я нарушила заповедь? – взбунтовалась Элизабет.

Взгляд Моргана испепелял.

– Мне кажется, Элизабет, вам не следует вызывать дальнейшие кривотолки. Мне незачем напоминать вам эту истину.

Упрек был оскорбительным и несправедливым, и она встала на свою защиту.

– Стивен – мой друг, – твердо объявила она.

– А я человек, который скоро будет вашим мужем. Я не собираюсь лишать вас друзей, Элизабет, так как хорошо понимаю ваше одиночество вдали от родины. Но я не допущу никакого двусмысленного поведения, поэтому давайте договоримся, что Стивен останется вашим другом, но не более.

– Двусмысленное поведение, – повторила она, закипая гневом. – А может быть, мне следует напомнить, что именно ваше, а не мое поведение стало причиной этого брака? Томас Портер никогда бы не последовал за мной, если бы вы меня не поцеловали.

– Но я вас поцеловал, и теперь мы оба должны расплачиваться за последствия.

Каким же он был спокойным и сдержанным, никогда никаких эмоций. Внезапно она поняла, что не может больше сдерживать своего раздражения.

– Вы за этим сюда явились? Чтобы обвинить меня в кокетстве со Стивеном? – взорвалась она.

– Я вас ни в чем не обвиняю. И я доверяю Стивену, а вам пока нет.

Элизабет онемела от негодования, но это было еще только начало.

– Наш брак будет своего рода сделкой, – продолжал Морган, – соглашением, выгодным обеим сторонам. Вы откроете мне двери, которые я считал навеки закрытыми для себя. А я в обмен предоставлю вам кров и содержание. Но предупреждаю: я не потерплю, чтобы меня дурачили.

– Дурачили? – подхватила Элизабет. – Поясните, что вы имеете в виду, так как вы, несомненно, считаете меня слабоумной.

– С удовольствием. Я не потерплю других мужчин в вашей жизни. Скажу ясней: я не потерплю никаких любовников.

Элизабет задохнулась от ярости. Как смеет он сомневаться в ее нравственности, да еще в такой непочтительной форме! Как смеет указывать ей, будто она была его раба!

– Теперь займемся другими делами. В общем-то я пришел, чтобы передать вам вот это. – Он вытащил из кармана сюртука продолговатый узкий футляр и открыл крышку. – Я подумал, что вы могли бы надеть это завтра.

На бархатной подкладке лежала сияющая перламутровая нить жемчуга. При других обстоятельствах Элизабет, не сдерживаясь, сразу бы выразила свое восхищение, потому что она в жизни не видела жемчуга красивее, чем этот. Но она все еще кипела от возмущения. Как смеет он делать ей выговор, а потом заглаживать вину подарком!

Но прежде чем девушка успела выразить свои чувства, Морган уже надел ожерелье ей на шею и застегнул замочек. Подхватив ее под локоть, он повлек Элизабет к зеркалу на стене и, остановившись за ее спиной, вопросительно склонил голову набок.

– Ну как? – спросил он. – Нравится?

Их глаза встретились в зеркале, одни горящие возмущением, другие спокойно вопрошающие.

– Прелестно, – процедила она сквозь зубы.

– И это все, что вы можете сказать, Элизабет? Его взгляд задержался на ожерелье и спустился ниже. Затем еще ниже.

Элизабет застыла на месте. И хотя вырез ее платья был достаточно скромным, ей почудилось, что его взгляд проникает сквозь одежду. И потом Морган стоял пугающе близко, так что запах его одеколона, казалось, обволакивал ее. Она чувствовала жар его тела, проникающий сквозь шерстяную материю сюртука.

– Прелестно, – повторила она, на этот раз более искренне.

Элизабет уже готова была поспешно удалиться, но Морган схватил ее за плечи и повернул к себе лицом.

– Как, Элизабет, вы забыли о своих манерах? Такой великолепный подарок, несомненно, заслуживает благодарности.

– Ну конечно же, вы правы! Я не хотела быть неучтивой. – Маленькая рука нервно потрогала ожерелье. – Благодарю вас. Благодарю вас от всей души.

На лице Моргана появилась красноречивая улыбка.

– Я подразумевал более ощутимое проявление благодарности. Ну, к примеру, поцелуй. Пожалуй, именно один короткий поцелуй.

Морган повернул голову и подставил щеку.

Он намеренно играл с ней, как с игрушкой! Но она жаждала избавиться от него и готова была на любую жертву. Глубоко вздохнув и набравшись мужества, Элизабет закрыла глаза и приподнялась на цыпочки.

Но ее губы не нашли твердой поверхности его щеки. Вместо этого она очутилась в плену сильных рук, крепко прижавших ее к широкой груди, а его рот заглушил всякий звук протеста.

Сопротивление было бесполезным. Его губы властно и настойчиво завладели ее губами и вызвали ответный отклик, то самое уже знакомое ей чувство. Голова пошла кругом, и неизвестно куда исчез страх. Она пыталась перебороть себя и Моргана тоже, но у нее не было ни сил, ни воли. Она хотела было оттолкнуть Моргана зажатыми между их телами ладонями, но ее рот не выдержал товарной атаки, и губы открылись навстречу его губам, а сама она плотно прижалась к его груди, будто желая стать с ним единым целым.

Внезапно его руки разомкнулись, и он отпустил ее. Напряжение достигло предела, они смотрели друг другу в глаза, и Элизабет угадала, что они охвачены одной и той же растерянностью. Он сжал ее руку, лежавшую у него на плече, затем отпустил ее пальцы и отступил назад. А может быть, он оттолкнул ее? В недоумении Элизабет смотрела, как Морган идет к двери. Там он остановился.

– Завтра вы будете принадлежать мне, Элизабет. Помните, я не потерплю, чтобы мне наставляли рога.

Его ледяной тон охладил вспыхнувший жар. Невольное рыдание, смесь ярости и обиды, вырвалось у нее из груди, когда за Морганом закрылась дверь. Как могла она позволить этому холодному, бездушному человеку, обвинившему ее во всех грехах, обнимать и целовать себя, словно она была его полной собственностью! Нет, она его не понимала.

Как не могла разобраться в этот миг и в себе самой, и в своих чувствах.