Текст книги "Маша выбирает яркие цвета (СИ)"
Автор книги: Салма Кальк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
1.
Была весна, чесались псы, дымился мусорный бак…
Маша выскочила из автобуса, поскользнулась на вечернем ледке, чуть не ухнула под колёса, устояла, ругнулась про себя. Потом подумала – а ведь могла и упасть, и джинсы порвать об асфальт и об лёд, и колготки, и как бы не колено, так что – иди-ка ты, Мари, в магазин, и домой. И не чирикай. Жива, здорова, работа есть, ночевать есть, где – и хорошо.
В магазин – продуктовый дискаунтер – она успела еле-еле. Схватила булку хлеба, пачку пельменей, десяток яиц, майонез и шоколад, без шоколада мозги совсем не работают. Молоко вроде дома есть, корм кошкам тоже есть, да честно говоря, кроме кошачьего корма там мало что съедобного осталось. И можно домой.
Домой, то есть в съёмную квартиру, нужно было попадать в обход мощного частного сектора – он сохранился в этом районе чуть ли не с начала прошлого века, его давили со всех сторон новостройки, но он был неистребим. Среди деревяшек-развалюшек возвышались двух– и трехэтажные домищи за высоченными заборами, построенные по каким-то навороченным проектам, у одного из крыши даже башня торчала типа замковой, правда, только для красоты, никто в той башне не жил – судя по незастеклённому окну. А что, Маша не отказалась бы от комнаты в такой башне – с горки, наверное, неплохой вид на город открывается.
На перекрёстке двух улочек частного сектора стояла компания мужиков – подвыпившая, а то и вовсе пьяная. Вот ведь, их бы обойти как-нибудь подальше, а то мало ли. Маша загодя перешла на другую сторону улицы, и правильно – вслед ей крикнули что-то вроде «девушка, подождите, нам с вами по пути». Ну их в пень, по пути им, видите ли. Никому с ней не по пути, тем более – вот этим, среднего возраста, пусть обломятся.
Днём на родной улице Алябьева было ног не вытащить – потому что весна, потому что снег, как то и заведено, тает вместе с асфальтом, а где не тает – там тот асфальт кто-то жрёт, не иначе, какие-то вредители-асфальтожорки, потому что прямо посреди проезжей части – огромные дыры. А ремонтировать дороги в этом богом забытом углу никто не соберётся, наверное, никогда. Поэтому пока тепло – то под ногами снежная каша вперемешку с лужами и грязью. И хочется снять зимние ботинки с шипами, и колется – как по такому в приличной обуви ходить?
Впрочем, приличной обуви у Маши не было. Потому что по осени развалилась, а на новую Маша пока не заработала. Вроде зимой и не нужно было, но зима-то взяла да и кончилась! Ну ничего, побегает пока в ботинках, а потом – достать старые кроссовки, до зарплаты продержится. А там видно будет. Тут вскоре придётся переезжать на новую квартиру, и неизвестно ещё, во что встанет тот переезд. И вообще, удастся ли ей найти что-нибудь за похожую цену – потому что нынешняя стоила совсем дёшево. Правда, была она – не дворец, как бы вот совсем, но – всё же крыша над головой. И если бы гад Артём заплатил за полгода, как положено, а не спустил её деньги хрен знает куда – то и проблем бы не было. А он взять взял, а потом сказал, что отдал за какой-то свой большой долг – мол, по работе у него образовался, какая-то у него там была не то недостача, не то давняя просрочка, не то ещё какая жизненная неурядица. Но дело-то было в том, что платить за квартиру оказалось нечем, а когда Маша попросила его решить вопрос, он по тихой слился в неизвестном направлении, и телефон его уже три дня был недоступен.
Оно конечно, баба с возу, и кобыле, говорят, становится легче, но – Маше легче не стало. Нет, она не тосковала по Артёму – чувства у них если и были, то давно кончились, а последние месяца три они и вовсе жили, как соседи, он однажды даже бабу какую-то попробовал привести, но она обломила – вот ещё, только не хватало за чужими бабами потом грязь грести. Однако, он до последнего делил с ней расходы по дому, и говорил, что его всё устраивает, и что он свою половину за квартиру ей отдаст сразу же, как ему аванс дадут, а аванс дадут непременно двадцать пятого марта, никак иначе.
Сегодня шестнадцатое, до двадцатого нужно заплатить хозяину. Свалил Артём три дня назад, тринадцатого, и где занять денег, Маша пока не придумала. Ей, конечно, тоже заплатят, но уже в апреле – мартовскую-то сумму она отдала этому гаду ползучему, черноглазому, скотине паршивой.
Громкий гавк выдернул Машу из раздумий – ну да, здесь у них бродит недурная такая стая собак. Если не знать, можно со страху в штаны наложить, когда мимо идёшь, а они тебя окружают. Но Маша привыкла. Шикнула-рыкнула на большого рыжего пса и побежала себе наверх.
Возле родимого барака тысяча девятьсот пятидесятых годов постройки снова не горели фонари. Чтоб те люди, которые отвечают за освещение, голову себе разбили тут в темноте! Рядом колонка, из которой питьевую воду брать, потому что в трубах ржавая, вокруг неё ледяные поля – за зиму намёрзли, и эти поля хорошо бы видеть, пока идёшь. У Маши уже был опыт прошлой зимой – набирала воду, забравшись на верхушку ледяной горы, и съехала, и долбанулась головой о рычаг колонки – потом две недели ходила с фиолетовым глазом, даже без всякого макияжа. Смешно было – вечером умывается, с одного глаза краска смывалась, а второй так и оставался фиолетовым. А на работе её всё время тётки спрашивали – Маша, тебя что, твой Артём бьёт? Дуры, мать их.
Впрочем, Маша снова задумалась и совсем не заметила, как дошла до той самой колонки. В темноте было ничего не разглядеть, она понадеялась, что до крыльца – три шага, шагнула, нога поехала, за ней вторая, и вот уже вся Маша катится прямо к крыльцу и думает одну единственную мысль – прощайте, отборные яйца, а я-то собиралась сделать на завтрак омлет. И на полном скаку въезжает во что-то – большое и тёплое.
Да блин же вашу мать, что такое тут лежит?
Маша пошевелилась, осторожно положила на лёд пакет с продуктами, который до этого изо всех сил держала на весу, достала из кармана куртки телефон, посветила… Ой, б…!
Прямо возле её крыльца на снегу лежал мужик. Парень. Вряд ли старше неё, а ей уже целых двадцать два. И по ходу, ролевик или реконструктор, наверное – второе, очень уж нехреновый был на нём костюм. Прямо вот облизнуться можно – и ботфорты, и дублет, и штаны с гульфиком, и перевязь с тяжёлой шпагой, и дага – кинжал в левую руку, и сумка поясная, и шляпа – рядом валяется. Интересно, это чей – из Братства или из Универсума, или ещё из какой компании, и Маша не слышала, чтоб кто-то сейчас устраивал какую-то городскую игру, тем более, по шестнахе – сама бы поучаствовала, чисто чтоб голову переключить от всех проблем.
И главное – какого чёрта он валяется возле её крыльца?
А он вообще жив? – запоздало подумала Маша. Тронула его за щёку – вроде тёплый.
И тут он открыл глаза. И пробормотал что-то, Маше вовсе непонятное, а Маша так-то могла некоторые иностранные языки на слух отличить. Не прокатило.
– Ты кто? – спросила она. – И чего тут забыл?
Парень сделал пару вздохов, моргнул и проговорил отчётливо:
– Фея… Воистину фея… Спасибо тебе, господи, что послал мне фею…
И отрубился снова.
2.
Поскольку сам ещё не знал, что живой
Жиль де Роган пришёл в себя – неизвестно где. Опять. Не то, чтобы ему уже надоело, но – именно сейчас он бы предпочёл прийти в себя в знакомом месте – ну, ради разнообразия. И ещё ради торжества знания и справедливости – потому что это бы означало, что эксперимент прошёл, как надо, и они с Эмилем добились нужного результата. Но – судя по всему, они опять сотворили какую-то ерунду.
Темно и холодно, чертовски холодно! Холодов Жиль не любил, да что там – терпеть не мог, и всегда недоумевал – для чего господу понадобилось творить не только края тёплые и благодатные, а ещё и вот такое недоразумение, где вечная тьма и вечный холод.
Мысль пронзила – а вдруг он попал в такое место, о котором и поминать-то не нужно, потому что где тьма и вечные льды? Правильно, в последнем кругу ада. Правда, его, Жиля, туда вроде бы не за что, он никого не предавал и даже почти никогда не обманывал – ну, разве что по мелочи. Ревнивых мужей, жёны которых им очень увлекались. И он сам – тоже увлекался, куда ж без этого? Но если всех счастливых любовников помещать в то самое место, то там всё треснет, потому что… в общем, потому что. И начинать нужно с самого кузена Генриха, божию милостью его величества короля Франкии, потому что он без зазрения совести обманывает свою супругу Катрин – то с прелестными придворными дамами, то с фавориткой своего отца, дядюшки Франсуа. Спать с отцовской фавориткой казалось Жилю редкостным извращением, впрочем, у его отца, принца Луи, фавориток не было – он для того был слишком серьёзен.
Господи, ну о чём он думает, когда оказался незнамо где и не имеет сил даже для того, чтобы просто пошевелить рукой или ногой? Или поморгать глазами?
Ой, моргать получается. Но только моргать. И не помогает это совсем – потому что или он так лежит, что ничего не видно, или тут просто ничего не видно. И в бок упирается какое-то ребро. Кривое. Но даже дотянуться и потрогать невозможно – потому что руки не шевелятся, даже пальцы. Эх, чем же он прогневал господа, что ему выпало такое наказание?
И сможет ли Эмиль найти его и отсюда вытащить? Он отлично наводит порталы по человеку, но и для него есть предел – по расстоянию. И это снова возвращает нас к вопросу – где мы, спаси господи?
Начинали-то в лаборатории, и Эмиль показывал свои чертежи – как нужно нарисовать схему, куда расставить свечи, где зажечь магические огни и как напитать контуры силой. Сила Жиля годилась – он хороший воздушник, в свои двадцать два уже может многое, и мэтры магии это признают. И уж конечно, он сам захотел испробовать, что такое придумал Эмиль – потому что если освоить такой способ перемещения на дальние расстояния, то это же прекрасно!
Жиль до того только читал, что можно перемещаться без артефакта портала, но как будто бы с ним, и вроде это знание было утеряно, а вроде – и нет, и какие-то выкладки были – но как будто не до конца, и многое нужно было додумывать. Они с Эмилем и додумали.
Но куда же он попал? Под спиной был лёд, чистый лёд, от него становилось даже не просто холодно, а очень холодно. И не пошевелиться, чтоб сдвинуться куда-нибудь. А вдруг здесь только лёд, и больше ничего? У него хороший толстый плащ, но он не для зимы, в нём только и путешествовать, что по родной Франкии, а на севере Полуночных островов уже холодно. Жиль встречал при дворе кузена человека оттуда, тот был одет тепло и просто, без вычурности, и рассказывал, что зимой у них снег лежит.
Так может быть, Жиль попал на Полуночные острова? Или куда-то ещё севернее? Где посреди океана кочуют огромные глыбы льда?
Но здесь суша, это точно, Жиль ещё не до такой степени допутешествовался, чтоб перепутать сушу с морем. Эх, наверное, нужно просто отдаться на господню волю и поспать. Раньше всегда сон неплохо восстанавливал силы, обычные и магические. Ну и подумаешь, что на льду, живут же люди и во льдах… и маги живут…
Послышались шаги – лёгкие, но точные и верные. Потом вскрик – и прямо на него сверху напало что-то, а он и защититься-то не может!
Или не напало? Горячее дыхание, тёплое тело. Здесь есть живое существо, здесь есть жизнь! Спасибо тебе, господи, за этот знак, даже если это дикий зверь или людоед!
Дикий зверь или людоед откатился в сторону и засветил магический огонь. Здесь есть магия, это тоже добрый знак! Жиль принялся молиться – вдруг поможет?
– Ой, б…! – произнёс над ухом звонкий девичий голос.
Жиль исхитрился напрячься – и открыл глаза. И ему удалось!
А увидел он самое диковинное лицо в своей жизни. Глаза – как огромные провалы. Волосы – как лепестки розовых роз, что растут в королевском саду. Дублет – ярко-синий, и ярко-красная сума в руках. И невероятно алые губы.
Это же не человек, правда? Такая… удивительная. И магией владеет, судя по свету, исходящему из одной её руки. Наверное, фея.
– Спасибо тебе, господи, что послал мне фею, – проговорил Жиль, и провалился в темноту.
3.
Маше говорят, что у неё не все дома,
Но у неё все дома, если дома она
Маша затащила парня в прихожую – с трудом, честное слово, парень был немаленький, хоть и стройный. Тут же явились Маська и Баська, офигели от увиденного и спросили – хозяйка, ты с дуба рухнула, что ли, нам самим жрать нечего, а ты вон какого котяру припёрла!
– Ну вы чего, девки, он тут прямо у крыльца лежал, не бросать же! Если не прибьют по тихой, то обнесут-то как нефиг делать, понимаете?
Маська посмотрела жёлтыми глазищами на Машу, потом на парня, пошевелила усами – и пошла обнюхать. Баська осторожничала и тоже принюхивалась, но со стороны, и недовольно мотала хвостом. Не дай бог, мол, будет конкурент на наш корм премиум-класса, другой-то еды в доме, считай, что и нет!
– Девки, цыц. С голоду не помрём, на еду я на кафедре стрельнула немного. А завтра пятница, в салоне заплатят.
Маша работала лаборантом на кафедре дизайна – будучи выпускницей этой кафедры, смогла договориться о работе. А после универа шла в салон красоты, где делала клиенткам маникюр и макияж. На кафедре платили мало и раз в месяц, но это ж официальная работа, все дела. А в салоне – по устному договору с хозяйкой, там работа была, если были клиенты. Обычно, конечно, были – вот как сегодня, например, двум девочкам ногти рисовала, засиделась допоздна и едва успела в магазин. Так что, кисы мои, не пропадём.
Баська подошла и милостиво потёрлась о ногу – правильно, мол, хозяйка, говоришь, питаться надо, иначе протянем ноги всем коллективом. Вообще согласно ритуалу следовало войти в квартиру, повесть ключи на гвоздик, снять куртку, шапку и ботинки, сесть на табуретку, взять на колени обеих кошек и поздороваться. Но какой тут ритуал, когда такое диво к порогу подбросили!
– Ты, Бася, не возникай сверх меры, когда тебя, помнится, к тому же крыльцу подбросили позапрошлой зимой, я тебя тоже домой притащила, и не спрашивала, кто ты такова и что будешь есть. Так что – выгребем как-нибудь.
Тем временем Маська закончила осмотр и подошла за своей долей приветствий, была поглажена и отпущена.
И блин, что с парнем делать?
Маша пригляделась – дышит, ура, дышит. Может, его хоть по щекам похлопать? Попробовать на диван затащить? Пол-то холодный, вообще в доме теплоизоляция более чем сомнительная, а в прихожей и вовсе.
– Девки, если не можете помочь – так хоть не мешайте, – сказала Маша кошкам, взяла парня под мышки и потащила в комнату.
Сапоги снять можно будет и потом, вроде они не сильно грязные – будто и не по здешним гребеням шёл.
Тащила Маша не сказать, чтобы аккуратно, и от тряски подобранец пришёл в себя.
– На каком я свете-то, господи, – пробормотал он вполне отчётливо.
– На нормальном, на этом, – ответила Маша. – Ты кто вообще? И как у меня под порогом оказался?
– Эксперимент, – выдохнул гость, не открывая глаз. – Эмиль… найдёт меня. Наверное.
– Кто это – Эмиль? Как его по жизни зовут? – Маша не могла сказать, что знает всю ролевую и околоролевую тусовку города, и ни о каком Эмиле она не слышала.
Впрочем, мало ли новеньких, которых она не знает?
– Так и зовут – Эмиль… Эмиль дю Лак.
Божечки мои, ещё и дю Лак. По ходу, парень головой-то хорошо ударился.
– Ладно, номер его ты, конечно, на память не знаешь, – вздохнула Маша.
– Какой ещё номер? – взгляд парня сфокусировался на её лице. – Фея, как есть фея!
– Рейса, блин, на Мальдивы. Телефонный, ясен пень!
– Ты о чём, фея? – очевидно, парень силился её понять, но не мог.
– О делах наших скорбных, – вздохнула Маша. – Ладно, лежи, может, вспомнишь ещё.
Только вот ещё клиента с амнезией ей не хватало! Может, конечно, проспится, а вдруг нет?
– Как зовут-то тебя, помнишь? И где живёшь?
– Жиль, меня зовут Жиль. Живу я… далеко. Видимо, очень далеко. Как к тебе обращаться, прекрасная фея?
Вот заладил!
– Мари, – пробурчала Маша.
Раз уж Жиль, то пусть так – для гармонии.
– Благодарю тебя, прекрасная фея Мари, за спасение моей жизни, – торжественно сказал парень.
Попытался взять её ладошку, но – очевидно, не хватило сил.
– Ты лежи, болезный, – пробурчала Маша и пошла на кухню – ставить чайник.
В их с кошками распоряжении были две комнаты – маленькая и очень маленькая – в первом этаже двухэтажного деревянного дома, по сути – барака. И ещё – крошечная кухня, и такая же ванная. К счастью, в доме была канализация, и вода тоже была, правда, только холодная, а горячая получалась через водонагреватель. Хреново, но уж как есть. Центральное отопление тоже было, но – чисто символическое, батареи грели еле-еле, а в деревянные рамы свистело бы только в путь – если бы Маша их осенью тщательно не заклеила. Ещё была печь – нормальная печь с дровами – в стене между кухней и маленькой комнатой, но Маша ей не доверяла и сама никогда не топила, хотя небольшой запас дров на экстренный случай типа отключения электроэнергии был. А основным источником тепла был обогреватель – хороший масляный радиатор, купленный Машей ещё в прошлую зиму.
Маша насыпала кошкам еды и обновила воду, включила чайник, укатила в комнату обогреватель, включила его, глянула на парня – тот, кажется, дремал, или снова отключился – и пошла за шкаф, где была отгорожена как бы спальня, переодеваться из приличного в домашнее. Попутно включила комп и смотрела – не накидали ли заказов на картинки, ночами она делала людям арты и коллажи для оформления их страниц в соцсетях.
Заказов подбросили, вода в чайнике вскипела, можно было заварить чай и ставить жариться пельмени. Попутно Маша сняла-таки с парня сапоги, отстегнула ремень с оружием, рассмотрела. Клёвое всё, прям как настоящее! Сложила рядом на вытертый ковёр – ничего другого всё равно не было. Принесла из маленькой комнаты одеяло и подушку, одну подсунула гостю под голову, вторым укрыла. А сама положила в тарелку еды, налила чаю, притащила всё это к компу и села работать.
Работы было на пару часов, и к двум она даже уже собралась спать. Так-то завтра ещё не суббота, а только пятница, утром подниматься по будильнику.
О том, что делать с незваным гостем, она решила подумать утром.
Впрочем, утро настало, едва она донесла голову до подушки и закрыла глаза – так ей показалось. Будильник заверещал громко и пронзительно, пришлось вставать.
Не приходя в сознание, умыться, одеться, глянуть на незваного гостя. Спит, посапывает, болезный. И по ходу, кошек к себе сманил каким-то хитрым образом – Баська лежала у него на груди, а Маська на подушке рядом с головой. Впрочем, обе они увидели, что хозяйка встала, и пошли требовать свою законную долю еды. Получили, употребили и ушли обратно – греть подобранца своими мохнатыми боками.
Маша глянула на часы – тьфу, почти девять уже. Быстро накрасилась, залила в себя чашку кофе, проверила сумку – всё вроде ок. Не придумала ничего лучше, как написать записку и оставить поверх вещей гостя на полу.
И бежать уже на работу.
4.
Валился навзничь на кровать – и адью
Жиль проснулся засветло и ничего не понял. Где это он? Куда его занесло милостью господа, Эмиля и собственной дурной головы, которая ногам покою не даёт, как говорит сестрица Катрин?
Он попытался сесть – удалось. Выдохнул, сказал – спасибо тебе, господи, что живой – и принялся осматриваться.
Странная постель в странном доме – бедном, тёмном, построенном, судя по всему, из дерева. В одеяле завозилось что-то живое, Жиль насторожился – но это оказалась кошка. Мохнатая кошка в полоску, самая обычная. Она подошла, обнюхала его мокрым холодным носом, потом с мурканьем спрыгнула на пол и убежала в приоткрытую дверь.
Впрочем, почти сразу же в ту дверь просунулась ещё одна кошачья мордочка – на этот раз трёхцветная. Подошла, села напротив на пол и уставилась жёлтыми глазами.
Кошки чуют магию, за этим и пришли. Наверное. Интересно, а его сила – при нём?
Жиль зажмурился, потянулся к потокам воздуха – ветер всегда слышал его лучше других сил, приходил первым и покинет его последним. И ветер отозвался – загудел где-то в каминной трубе, захлопал неплотно прикрытой рамой в окне. Вот и славно. Значит – всё в порядке.
Он поднялся на ноги и обнаружил, что все его пожитки лежат рядом, на коврике, всё в целости и сохранности. Интересно, если он попробует позвать Эмиля, тот услышит?
Зеркало отразило его, Жиля, помятое лицо. Послушно приняло чары вызова, но Эмиль не отзывался. Увы.
Поверх вещей лежал лист бумаги, на нём что-то было написано – аккуратно, тонким пером и красивым почерком. Но – Жиль не понял из того ни слова. Смотрел, смотрел… а потом вдруг понял. Будто всю жизнь эти странные закорючки читал. И написано было тоже странное: «Проснёшься – позвони. На кухне в холодильнике можно взять и сварить пельмени. Чай, кофе, и что найдёшь, только кошачий корм не ешь, он невкусный». Дальше стоял странный значок в виде двух точек и скобочки под ними, и всё это обведено кружком. Похоже на улыбающееся лицо. Ещё – одиннадцать значков… цифр. Какой-то шифр. И внизу подпись – «М.» Точно, здесь была фея, она вчера спасла его от смерти неминуемой. И сказала, что её зовут Мари.
Жиль надел сапоги и пошёл осмотреться – куда ж его занесло.
А занесло его в место престранное.
Доски пола скрипели от его шагов, а трехцветная кошка шла за ним – будто смотрела, не сделает ли он чего лишнего. А вдруг это ипостась хозяйки? Нужно быть осторожнее. Из небольшой комнаты он попал в коридор, из него можно было выйти куда? – кажется, наружу. Жиль прислушался к шорохам за дверью, от которой здорово тянуло холодом, понял, что замок – ни разу не магический, а обычный, и открыть его несложно. Но опасности в этом месте он не ощущал, и значит – можно было пока остаться тут. Например, дождаться хозяйку и поговорить.
В другой стороне коридора нашлись ещё три маленьких комнатки. Ближняя была заполнена какими-то странными предметами, белого цвета. Жиль добросовестно прочитал все доступные надписи, но они ничего ему не сказали. Впрочем, когда он покрутил рычаг над большой, наверное, ванной, из крана побежала вода. Неплохо, неплохо. Ещё один рычаг вызвал воду в стоящий рядом сосуд с дырой на дне, и Жиль предположил, что это такое странное отхожее место – ну мало ли, какая здесь вообще магия! Рядом стояло ведро с бумажками и чем-то ещё, наверное – с мусором.
Что ж, здесь хотя бы можно совершить утреннее омовение. И ещё побриться. И расчесаться, глядя в небольшое зеркало на стене. Возле зеркала на полочке стояли какие-то флаконы, их содержимое было различным на вид и приятно пахло. Наверное, какие-то дамские штуки для красоты и кокетства.
В следующей комнатке Жиль, поразмыслив, признал кухню. В стене имелась печь, и даже дрова рядом лежали, но она была холодной – будто бы её никогда не топили. С другой стороны он нашёл несколько шкафов – в самом большом внутри было холодно и лежали припасы. Жиль нашёл молоко, немного масла, а на столе в прозрачной оболочке – хлеб. Вот и отлично, большего ему сейчас и не нужно.
Дальше нашлась ещё одна комната, и в ней он увидел пустую кровать и стол, и стул. И больше ничего.
Молоком пришлось поделиться с кошками, а потом они все втроём пошли туда, где проснулись перед тем – в той комнате было теплее всего. Жиль определил – тепло исходило от небольшой печки странной формы, которая была связана шнуром со стеной. В стене имелись два отверстия, а у шнура – два штырька, совмещавшихся с тем отверстием. Чудно.
Шкаф разделял комнату на две половины, и во второй стояла кровать – с разобранной постелью. И стол, а на столе – какой-то прибор, в котором Жиль отразился, как в зеркале. Только чёрный. И окно, оно выходило на улицу. За окном можно было разглядеть домики – небольшие, в один-два этажа, деревянные. Возле домиков на земле лежал снег.
Эх, куда ж его занесло?
А в шкафу стояли книги. Жиль не утерпел – принялся рассматривать. Книги были определённо печатными, в некоторых встречались красивые миниатюры, в некоторых – только буквицы. Он ухватил одну – с миниатюрами, почти что с одними миниатюрами, этакий рассказ в картинках. На обложке было написано что-то про войны не то со звёздами, не то где-то там, где звёзды, он недопонял. И принялся читать, это выходило с непривычки долго и сложно, а потом голова его сделалась тяжёлой, держать её стало трудно, и Жиль попросту опустил её на раскрытую страницу. И заснул.
