Текст книги "Любовница понарошку"

Автор книги: Салли Лэннинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

7

Сказать, что Айрис была потрясена домом Джералда в Альпах, значит, не сказать ничего. Из аэропорта в Женеве они добирались на вертолете, который вел сам Джералд. Они летели над белоснежными пиками гор, над извилистыми дорогами, петляющими внизу, над престижными лыжными курортами и живописными деревушками. Айрис задержала дыхание от восторга. Простор и свобода. Безмятежность и покой.

Вскоре вертолет снизился и мягко опустился на площадку у шале, построенного из мореного кедра и каменных плит. Дом, казалось, объединял в себе не сочетаемое: аристократизм архитектуры и обстоятельную прочность, свойственную непритязательности. Они выбрались из вертолета, и в звенящей тишине Джералд сообщил:

– За домом присматривают мои помощники – Анри и Феликс. Днем мне нужно провести несколько встреч, а наши гости осмотрят деревню с местным гидом. Так что ты свободна до половины восьмого. Прошу тебя, не надевай сегодня ничего вызывающего.

Он почти не смотрел в ее сторону. – Завтра я тоже буду занят делами. Располагай свободным временем по своему усмотрению. А послезавтра мы улетаем.

Воздух сладковато пах соснами и мхом, и ощущение гор поблизости заставляло чувствовать мелочность всех своих проблем. Кроме того, она ведь обещала не выходить из себя. Поэтому Айрис искренне проговорила:

– Как здесь красиво! Я рада, что приехала. Он смерил ее взглядом, таким же холодным, как окружающий воздух, не оставив без внимания ни одной детали ее облика. Айрис стояла перед ним в объемном шерстяном свитере, узких джинсах и модных кроссовках, радостно возбужденная новизной ощущений и разрумянившаяся.

– Солнце запуталось в твоих волосах, – внезапно проговорил он хрипловато. – Они сверкают, как будто высечены из бронзы.

– Зачем ты это говоришь? Ведь здесь нет зрителей.

– Я говорю то, что хочу сказать.

– Ты веришь в то, что у меня не было никого после Клема?

Он ответил не сразу.

– Не знаю.

– Тогда можешь держать при себе свои комплименты.

– Ты совсем не такая, как другие, – с неожиданным чувством проговорил Джералд. – Я вращаюсь в кругах, где женщины переходят от одного любовника к другому быстрее, чем меняется курс на фондовой бирже. Верность считается старомодной, а мимолетные связи – всего лишь одна из форм ежедневных развлечений.

Ее охватила липкая ревность, тем более неприятная, что Айрис ее совсем не ожидала.

– Это ты и о себе говоришь?

Что-то незнакомое мелькнуло в его глазах.

– Я уже устал от этих игр. Но я извлек из них важный урок – помани женщину деньгами и она твоя.

– Могу поделиться с тобой уроком, который я получила в художественной школе. За деньги можно купить далеко не все. Талант, например, не купишь, это дар Божий. И мне твои деньги ни к чему.

– Я это уже понял.

Джералд опять замолчал, и в его глазах появилась нехарактерная для него неуверенность.

– Даже если я поверю в то, что Клем тебя оболгал, нам никуда не деться от твоего разлюбезного отчима. Не думай, что я сам придумал эту историю о его мошенничестве. Факты неопровержимо указывают на него.

Айрис сделала шаг назад.

– Но этого просто не могло быть!

– Ты мне не веришь, так почему я должен верить тебе?

Солнце сияло на свежей хвое, птицы распевали свои призывные песни, а сквозь деревья проглядывали очертания горного склона, черно-белого, как на старой фотографии.

– Я так устала спорить с тобой, – измученным голосом сказала Айрис. – Мы возвращаемся к одному и тому же уже который раз. Давай спокойно выполним наш договор и разойдемся в разные стороны.

– Ты уверена, что у нас это получится?

– Разумеется. Увидимся в полвосьмого. Обещаю, что буду олицетворением благопристойности.

– Ну хоть какое-то разнообразие, – сказал Джералд иронично.

– За эти два дня я уже была влюбленной, обворожительной и дерзкой. После всего этого мне не составит большого труда вести себя чинно.

– А мне казалось, что ты была самоуверенной, раскованной и прекрасной.

Джералд улыбнулся Айрис, и его зубы на фоне загорелого лица блеснули, как снег на горном пике.

– Я была такой только по сравнению с одним несносным и деспотичным любителем покомандовать.

Джералд засмеялся.

– Но ведь и он иногда бывал отвергнутым и огорченным.

– Как же, рассказывай… Джералд засунул руки в карманы.

– Знаешь что? А ты мне нравишься… Ветерок играл его волосами, его улыбка была так заразительна…

Сжав сердце в кулак, Айрис произнесла:

– Разве тебе может нравиться лживая любительница беспорядочных связей?

– Я должен поверить в то, что я первый мужчина за последние четыре года, который заводит тебя? – парировал Джералд. – Несмотря на то, что большую часть времени ты меня просто ненавидишь?

Сформулированная таким образом, эта гипотеза не очень-то пришлась по душе Айрис.

– Мы опять вернулись к тому же самому… – У Айрис опустились руки. – Разве у тебя нет никаких других дел, кроме как стоять тут и спорить со мной?

– Ты права. Итак, ровно в семь тридцать Джералд повернулся и исчез среди деревьев, оставив Айрис одну с ее чемоданом и чувством опустошенности.

Ровно в семь тридцать Джералд увидел Айрис в просторной гостиной, из огромных окон которой открывался великолепный вид на горы, небо и лесной массив. Айрис стояла у окна, любуясь картиной зимнего леса. Джералд постарался подавить чувство радости оттого, что она здесь, рядом с ним, в этом доме, который он так любит.

–~ Дай-ка я взгляну на тебя, – сказал он ей.

Она повернулась к нему, скромно потупив глаза. Черные атласные брюки были дополнены вышитым жакетом цвета спелого апельсина с длинными рукавами и воротником стойкой. Айрис убрала волосы в длинную косу, на лице почти не было косметики.

Он с трудом подавил усмешку.

– Как тебе удалось избавиться от своих завитушек?

– Немного мастерства и геля для волос. Нахмурившись, Джералд сказал:

– Ты каждый день разная.

– Ты ведь сам этого хотел, – пожала плечами Айрис.

– Я сожалею о том дне, когда ты вошла ко мне в кабинет. С тех пор я не знал ни одной спокойной минуты.

– Кто-то звонит в дверь, – вдруг сказала она и положила руку на рукав его пиджака. – Ну что ж, будем встречать гостей, милый?

Он почти растаял от ее нежной улыбки, от лукавого изгиба губ, но потом внутренний голос напомнил ему, не теряй голову, Джералд. Не давай ей повода позлорадствовать еще раз над твоим желанием расстегнуть каждую пуговичку на этом пиджаке, а потом целовать ее губы, шею, грудь, всю ее, пока она не будет стонать от возбуждения, призывая взять ее.

Вечер оказался чинным, благопристойным и оттого необыкновенно долгим. Формальность церемоний, которая обычно устраивала его, довлела над всем. Вся еда – от суши до темпуры – была великолепна. Сидя на полу по-турецки, Джералд исподтишка наблюдал, как Айрис управляется с гостями. Она, как всегда, была прекрасной хозяйкой вечера. Его мама одобрила бы ее и своим хорошо поставленным голосом посоветовала бы ему жениться. Его сестра Чесни подружилась бы с ней.

Чесни была моложе его на семь лет, и уже пять лет ее не было в живых…

Как всегда в таких случаях, его охватил ступор. Несмотря на время, которое должно было бы лечить, он не мог забыть последний день, который он провел с сестрой, но и вспоминать его в подробностях у него не было сил. Улица, на которой он оставил сестру на минутку, еще не зная, что она больше никогда ему не улыбнется… Асфальт и ее безжизненное тело… Рука Джералда до боли сжала фужер. Прекрати, прекрати, забудь и никогда больше не вспоминай…

Джералд неожиданно почувствовал на себе чей-то взгляд. Подняв глаза, он понял, что синие, как небо над Альпами, очи Айрис неотрывно смотрят на него. В них стояло такое сострадание, что ему захотелось на секунду упасть в ее объятия, прижаться щекой к ее волосам и рассказать обо всем, что случилось в тот ужасный вечер.

И что это тебе даст? – тут же возразил он себе. Ты еще ни с кем не откровенничал после смерти Чесни, так с какой стати делать исключение для Айрис Крейн? Зная, что этим он лишний раз обидит ее, Джералд стер с лица какие-либо эмоции и закрыл наглухо свою душу. Он испытал какое-то злое чувство удовлетворения, заметив, как от боли потемнели ее глаза. Как раз в это время соседка задала Айрис какой-то вопрос, но она не сразу смогла ответить на него. Ее лицо было так же бледно, как хрупкий фарфор, из которого они ели.

Чесни непременно высказала бы ему все, что она думает о его поведении. Но ее уже давно нет с ним.

Именно из-за Чесни он купил фигурку Мадонны с младенцем. Она олицетворяла все то, что он потерял.

Джералду смертельно захотелось побыть одному. Но он был вынужден беседовать с пожилым господином, сидящим напротив него. Они говорили о японском храме, который Джералд посещал в один из своих визитов в Японию. Время текло вяло. Но всему всегда приходит конец. И вот Джералд обнаружил, что вместе с Айрис стоит у входной двери, вежливо улыбаясь уходящим гостям. Вот и последняя машина исчезла в отдалении, и он закрыл дверь, оставив в доме морозный воздух и запах сосен.

– Все прошло прекрасно, – безжизненным голосом произнес Джералд.

Айрис ничего не ответила. Положив руку на его плечо, она спросила с присущей ей прямотой:

– О чем ты думал за столом? Ты выглядел таким подавленным…

Прежнее желание излить Айрис все свои горести растаяло под прессом самоконтроля, к которому он прибегал все чаще и чаще в последние годы. Он невозмутимо ответил:

– О падении цен на фондовой бирже. Или о том, что я собираюсь уволить главного бухгалтера одного из филиалов. Точно не помню.

– Ну почему ты не хочешь признать, что ты такой же человек, как все остальные, со своими проблемами и горестями? Ты думаешь, что мир разверзнется, если ты поделишься с кем-то своими заботами?

– Замолчи! Какого черта ты лезешь в мою душу? Ее пальцы сжали его плечо. Прикусив губу, Айрис не отставала:

– У тебя было такое выражение лица, будто ты увидел привидение. Что бы ни случилось, что бы ты ни сделал, тебе станет легче, если ты выговоришься.

Джералд посмотрел на ее руку, будто никогда не видел ее прежде. Никаких колец. Светло-оранжевый лак на ногтях. Порез на двух пальцах. Именно эти тонкие пальчики вырубили из дерева ту скульптуру в спальне, скульптуру, наполненную такими древними и непреходящими эмоциями, что он просто оцепенел, когда увидел ее. Эти же пальцы два дня назад ласкали его тело, наполняя его первобытным желанием.

Она хотела его, но хотела не только его тело, но и его душу. А вот ее-то она никогда и не получит.

Он взял ладонь Айрис и молча отпустил. Рука упала, как плеть. Джералд сказал холодно:

– Твое воображение слишком разыгралось, а твоя бесцеремонность мне уже наскучила. Иди спать, Айрис.

Она взметнула черные крылья ресниц. Со смелостью, которую он встречал не у многих, она посмотрела ему в лицо и сказала абсолютно ровным голосом:

– Хоть у тебя и куча денег, ты беднее любого нищего, потому что лишен гораздо более важных вещей – душевной близости и способности делиться с другими своими радостями и бедами.

– Пошла ты со своей популярной психологией… Практикуй ее на ком-нибудь другом, а мне она не нужна. Можешь оставить меня в покое!

– Тебе никто не нужен. А уж я и подавно, – сказала Айрис тихо. Она повернулась и пошла наверх.

Джералд почувствовал нестерпимое желание окликнуть ее, позвать, прижать ее к своему сердцу и, глядя в ее нестерпимо глубокие глаза, рассказывать, рассказывать, излить ей все то, что был не в силах забыть. Тротуар, залитый кровью, толпы зевак, сирены полицейских машин… Рассказать о боли и чувстве вины, которые гложут его и никак не хотят отпускать.

Нет, Джералд. Ты ведь одинокий волк. И лучше тебе и впредь идти своей дорогой.

Айрис скрылась из виду, но он знал, что она теперь исчезнет из его жизни окончательно. Она никогда не попросит его больше ни о чем.

Она сделает все то, на что ее обязывает контракт, она еще не давала ему повода сомневаться в своей честности, но, как только жизнь перевернет лист календаря, придет конец их отношениям, если таковые были вообще. Она так же тихо, как сейчас, закроет за собой дверь, чтобы никогда больше не подпустить его к себе.

Конец игре.

Проклиная все на свете, Джералд отправился к себе. Семь часов спустя он проснулся в холодном поту после кошмаров, которые преследовали его всю ночь. В его снах Чесни и Айрис звали его, просили о помощи, а он никак не мог дотянуться до них. Чувствуя себя так, будто его долго били по голове бейсбольной битой, он проковылял в душ, который хоть немного облегчил его состояние. Еще через полчаса он появился в гостиной, одетый в костюм цвета морской волны. Он надеялся, что не выглядит, как умирающий. Но Айрис была не одна. Джек Молби, его протеже и бывший жених Чесни, стоял у окна рядом с Айрис. Айрис смеялась над какими-то шутками Джека, они с симпатией переглядывались, непринужденно и легко общаясь с друг другом, молодые и беззаботные. Джералд спросил резко:

– Джек, а ты что здесь делаешь?

Джек повернулся. На его лице все еще светилась беспечная улыбка.

– Привет, Джералд. Я был в Швейцарии по делам, узнал от твоей секретарши, что и ты здесь. Решил заехать повидаться.

Айрис тоже повернулась к Джералду. На ней были брюки с накладными карманами и белоснежная рубашка. Волосы, заплетенные в косу, делали ее совсем молоденькой.

Она с прохладцей проговорила:

– Доброе утро, Джералд. Мы с Джеком обсуждали возможность покататься на лыжах в горах.

Пытаясь подавить в душе неприятное чувство, которое он наотрез отказался считать ревностью, он посоветовал:

– Посмотрите прогноз погоды на сегодня и избегайте трасс повышенной сложности.

Я рассуждаю, как пожилой дядюшка, с отвращением подумал он. Это он, Джералд, должен был поехать с Айрис на лыжах, именно он, а не этот выскочка Джек.

Но он не мог быть с Айрис сейчас. Во-первых у него много работы. Во-вторых, она просто откажется поехать с ним на лыжах после вчерашнего вечера. Ругаясь в душе, он налил себе кофе и с досады положил больше сахара, чем рассчитывал.

Джек продолжал обсуждать их планы.

– Я обязательно свяжусь с горнолыжной станцией, прежде чем мы тронемся в путь. Мы, пожалуй, отправимся на альпийские луга. Оттуда открываются великолепные виды.

– Прекрасно, – без всякого выражения ответил Джералд.

Они вместе позавтракали. Джералд ел клубнику и дыню, которые на вкус напоминали опилки, а Джек с большим энтузиазмом описывал местные ландшафты. Айрис выглядела невообразимо прекрасной. Гладкая прическа подчеркивала скульптурную красоту ее лица, а четкая линия тонких бровей на открытом лице придавала сходство со средневековыми портретами.

Она ни разу не встретилась с Джералдом глазами. Он произнес негромко:

– Айрис, наши планы несколько переменились. Я бы хотел, чтобы ты завтра сопроводила японскую делегацию в соседний городок. Гости там позавтракают и осмотрят достопримечательности. Машина привезет тебя назад в три часа, а в пять мы уезжаем.

Айрис была спокойна и невозмутима.

– Как скажешь. Джек, я должна объяснить тебе кое-что. Я всю эту неделю играю роль хозяйки на вечерах Джералда, а в начале следующей недели вернусь домой.

– Понятно, – протянул Джек.

Было очевидно, что он никак не может взять в толк, что здесь происходит, но слишком вежлив, чтобы задавать вопросы.

– Завтра я работаю, – продолжала объяснять Айрис, – так что нужно как следует отдохнуть сегодня. – Она подарила Джеку лучезарную улыбку.

Тот, как отметил про себя Джералд, был просто очарован.

– Мне нужно с тобой переговорить после завтрака, Джек, – повелительным тоном сказал Джералд. – Сколько еще ты пробудешь здесь?

– Завтра я уже уезжаю в Нью-Йорк для работы над проектом «Технолэм». Ты ведь о нём хочешь поговорить?

Вовсе нет. Когда через десять минут Джералд ввел Джека в свой кабинет, он сказал голосом, не терпящим возражений.

– Я хотел бы сразу же кое-что прояснить. Ни при каких обстоятельствах ты не должен рассказывать Айрис о Чесни.

Лицо Джека выразило недоумение.

– Я любил Чесни, она была самым важным человеком в моей жизни. И она погибла уже пять лет назад. Почему я не могу рассказать Айрис о ней, если захочу?

– У нас с Айрис – деловое соглашение. Она не может иметь никакого отношения к Чесни, – путано объяснил Джералд.

– Может, тебе бы самому следовало рассказать ей обо всем? – осторожно предложил Джек.

Джералд с трудом подавлял закипающий в нем гнев.

– В этом нет никакой необходимости. Ты же слышал – завтра она уезжает. И моя частная жизнь – это моя жизнь, и ее совершенно не касается. Поэтому я тебя прошу, – хотя его интонации были скорее диктаторскими, чем просительными, – даже, не упоминать имени Чесни.

– Ладно, пусть будет так, – согласился Джек, – хоть я и считаю, что ты не прав.

В лице Джека появилась какая-то новая решительность, которой Джералд прежде у него не замечал.

– Ты изменился в последнее время, – уже спокойным голосом сказал Джералд.

– Да, – улыбнулся Джек. – Наверное, повзрослел. Эти переговоры, которые я вел по твоей просьбе, научили меня многому. Знаешь, как говорят, – либо пан, либо пропал.

Джералд наконец улыбнулся ему в ответ. Ему всегда нравился Джек, и он был рад, что Чесни выбрала именно его. Разговор плавно перешел на производственные темы.

Через двадцать минут, выглянув в окно кабинета, Джералд увидел, как Джек и Айрис упаковали лыжные принадлежности и сели в машину.

Итак, Айрис увлечена Джеком… Ну и какая ему разница? Сам-то он вовсе не собирался в нее влюбляться.

Работа, тебя ждет работа. В мире бизнеса все можно спрогнозировать и рассчитать. Ты в нем – как рыба в воде. Каждому свое.

8

Айрис от души повеселилась. После резких перепадов настроения Джералда было большим облегчением видеть, как кто-то наслаждается твоей компанией. Кроме того, Джек не задавал никаких бестактных вопросов о ее отношениях с Джералдом, на которые она вряд ли смогла бы ответить. Иногда, правда, она ловила себя на том, что ей хотелось бы, чтобы Джералд, а не Джек, скатывался вместе с ней с крутых заснеженных склонов.

Кто согласился бы променять солнечную безмятежность Джека на высокомерие и душевную холодность Джералда? Да ни одна женщина в здравом уме не согласилась бы на это…

Но когда Джек брал ее за руку, чтобы помочь сесть на подъемник, или стряхивал с нее снег, она не чувствовала ничего. Никакого волнения. Никакого желания. Никакого кипения крови. Тогда как даже легкое прикосновение Джералда вызывало в ее душе бурю страстей…

Если бы она поехала в яхт-клуб с Джеком, она бы нисколько не волновалась. Джек был надежный, практичный и благоразумный. Как и ее жизнь в последние годы.

На следующее утро она вышла из дома, чтобы попрощаться с Джеком. Он радушно поцеловал в щечку, а Айрис взяла с него обещание позвонить ей, когда он будет в Англии.

Она махала рукой, пока его машина не скрылась из виду, а затем повернулась к дому. Еще три дня – и она свободна. А затем она вернется домой, к своей нормальной жизни, работе весь день напролет, к своим обычным тревогам и радостям.

Айрис открыла дверь и вошла в дом. Джералд стоял у окна, как изваяние.

– Интересно, будешь ли ты так расцеловываться со мной в субботу? – проворчал он.

Айрис подняла брови.

– Ты ревнуешь?

– Не смеши меня! Кстати, ты придерживалась условий контракта? Или выложила ему все о Стефане, о нашем договоре, о нас с тобой и о том, какой я негодяй?

– Из-за присущего тебе самомнения ты вряд ли поверишь мне, но мы о тебе вообще не говорили.

– Вы с ним И в горах целовались, когда вас никто не видел и вы были совсем одни?

Гнев, сначала охвативший ее, вдруг сменило острым отчаянием, поразившим ее своей силой.

– Неужели ты до сих пор продолжаешь думать, что я готова броситься на шею первому попавшемуся мужчине? Ты настолько не доверяешь мне, что готов верить россказням людей, которых ты никогда и в глаза не видел? Господи, когда же все это закончится…

– Я тоже этого жду не дождусь.

Джералд повернулся и ушел, выражая даже своей спиной ненависть к ней.

Айрис посмотрела ему вслед. Единственное, что этот мужчина может дать ей, – еще несколько распоряжений.

Крошечные острова сияли как изумруды на полированной поверхности моря. Из окна небольшого двухмоторного самолета Айрис наблюдала, как небольшое зеленое пятно внизу стало расти, набухало красками, растягивалось в ширину, пока наконец не превратилось в остров. Отсюда, с высоты птичьего полета, не было заметно никакого присутствия людей. Остров чудился необитаемым райским уголком, затерянным среди необозримого океана. Джералд начал снижение, и вскоре Айрис увидела здание аэропорта.

Трудно было придумать более фешенебельное место. Ах, если бы она была здесь одна и могла бы гулять, где ей заблагорассудится… Не особенно стараясь скрыть враждебность тона, она заявила:

– Завтра утром я пойду нырять с аквалангом.

– Ни в коем случае. Одной это делать опасно. Тебя обязательно кто-то должен сопровождать.

– Я обязательно кого-нибудь найду. Я думаю, что это будет не слишком трудно. При моей-то репутации.

– Айрис, прекрати, а то я буду вынужден сделать аварийную посадку прямо на воду.

Она прикусила губу, наблюдая, как умело Джералд сажает самолет. Когда моторы замерли, служащий забрал их багаж, и через пять минут водитель доставил их к зданию яхт-клуба.

Основное здание грациозного белого ансамбля величественно расположилось среди цветущих южных деревьев. Элегантные колоннады, тянущиеся по обоим этажам особняка, были окружены затененными верандами. Все комнаты – и вверху, и внизу – выходили на открытые прохладному дуновению морского ветерка балконы и галереи. Окна с резными ставнями надежно закрывались во время шторма.

Управляющий провел их в восточное крыло, выходящее окнами на океан. Он открыл дверь в самом конце коридора.

– Спальня налево, ванная – направо. Гостиная с баром и со всем необходимым. Господин Стоктон, ваш клиент будет ожидать вас в главном баре в семь часов, а обед в восемь.

Айрис не очень внимательно слушала его объяснения, потому что ее потрясло одно слово – спальня. Ведь он же так сказал? Спальня налево… Он ведь употребил единственное число – спальня, а не спальни. Как только управляющий ушел, она прошла через гостиную, открывая все двери, которые попадались ей на пути. Она обнаружила, что одна из них вела в обширную ванную комнату, а вторая – в спальню с кроватью огромных размеров. Айрис не могла скрыть своей ярости:

– В контракте не было оговорено, что я должна спать с тобой! Как ты посмел подстроить все это?

Джералд нетерпеливо прервал ее:

– Я заказывал номер еще до того, как узнал, что ты вообще существуешь. К тому же эта кровать настолько велика, что здесь могут спать человек пять, даже не прикоснувшись к друг другу.

– Я не буду спать с тобой!

– Тогда спи на диване.

Все зашло слишком далеко. Это стало последней каплей после нервного напряжения последней недели. Гнев Айрис куда-то испарился, и она, которая принципиально никогда не плакала, вдруг разрыдалась. Слезы ручьем полились по ее щекам, и она была не в силах остановить их, как ни пыталась.

Закрыв лицо руками, она рванула в ванную, стремясь закрыться там, чтобы прореветься в одиночестве. Но Джералд схватил ее за плечи и подвел к кровати.

– Оставь меня в покое, – выкрикивала Айрис сквозь слезы. – Не трогай меня! Господи, почему это все происходит со мной?

Джералд усадил ее на кровать, обнял и сказал дрогнувшим голосом:

– Айрис, не плачь. Ну, пожалуйста, не плачь…

– Хочу – и буду плакать! Не указывай мне! – продолжала бушевать она. – Как мне все это надоело…

Джералд прижал ее к груди, и теперь ее рыдания гасли в его рубашке. Его руки нежно гладили ее спину, его щека касалась ее волос, и он каким-то непостижимым образом умудрился успокоить ее.

– Я никогда не плачу, – произнесла Айрис, отстраняясь. – Я не плакала даже из-за Клема и из-за этих дурацких статей. С чего это вдруг я так раскисла?

– А почему ты никогда не плачешь, Айрис?

Пережитые эмоции как будто развязали ей язык.

– Я еще в детстве научилась сдерживать слезы. Когда Стефан ушел от нас, моя мать не позволяла мне плакать из-за него. А когда я повзрослела и похорошела, я стала ужасно раздражать ее, и она не могла дождаться, когда же я уйду из дома. Это было так обидно… Но я была слишком гордой, чтобы показывать ей свои переживания, а потом я, наверное, просто разучилась плакать.

– Ты встречаешься с твоей матерью?

– Иногда, очень редко. Мы с ней предельно вежливы, будто ничего и не произошло, но наши отношения настолько фальшивы, что меня просто тошнит. А мой второй отчим такой консервативный и скучный… К нему я тоже не чувствую особой теплоты.

– А ко мне?

– Чего ты опять от меня хочешь? – уже нормальным голосом возмутилась она.

– Так ты намерена спать на софе? – спросил Джералд странным голосом.

– Боюсь, ты не обладаешь галантными манерами и не собираешься отдать мне кровать.

– С какой это стати? Меня твое соседство нисколько не смущает. С чего это ты боишься спать со мной в одной постели?

Она посмотрела на него ошалелыми глазами.

– А ты не помнишь, что случилось, когда я поцеловала тебя? Да я к тебе не подойду ближе, чем на пятнадцать метров.

– Так тебя ко мне тянет?

– Ты всегда такой тупой? У меня не было мужчины уже четыре года, так что нечего мнить что-то о себе.

– Ты хочешь меня, но собираешься мучиться всю ночь на этом диване, который сконструирован скорее для красоты, чем для удобства, просто потому, что не рискуешь заняться любовью со мной? Это вовсе не согласуется с твоей репутацией.

– Вот видишь, – прошептала она.

Он вздохнул и положил руки ей на плечи.

– Айрис, если бы ты знала, как мне хочется поверить тебе.

– Так что же тебе мешает?

– Не знаю, – неуверенно сказал Джералд.

– Мне нужно высморкаться, – решительно сказала Айрис и освободилась из его объятий.

Она прошествовала в ванную. Из зеркала в золоченой раме на нее взглянула женщина с распухшим носом и покрасневшими глазами. Затем она увидела, что Джералд стоит за ее спиной.

– Ну я и чучело.

– Ага.

Несмелая улыбка появилась на ее лице.

– Если мне нужно хотя бы отдаленно напоминать любовницу очень богатого человека, мне предстоит как следует потрудиться. Так что, дорогой, ты свободен.

Его глаза встретились в зеркале с ее лукавыми глазами. Айрис с новой силой ощутила его обаяние, и ей стало страшно. А что, если она сдастся? Не будет ли она жалеть об этом всю свою оставшуюся жизнь? Она неохотно отвела взгляд.

– Коктейль через двадцать минут. Нам нужно поторопиться.

Джералд взял Айрис за плечи, повернул лицом к себе, сердито поцеловал в губы и отпустил так внезапно, что ей пришлось вцепиться в край раковины.

Айрис взорвалась:

– Ты считаешь, что можешь целовать меня, когда тебе заблагорассудится, а затем отталкивать, как будто я бездушный кусок дерева?

– Когда ты сердишься, ты становишься еще красивее, – сказал он таким тоном, будто он действительно говорил о куске дерева. – Я сейчас схожу и найду тебе инструктора по подводному плаванию назавтра. Но к обеду тебе нужно вернуться.

– Мне не нужен инструктор. Я и сама прекрасно плаваю!

– Одна ты не будешь нырять, – сказал, как отрезал, Джералд и удалился.

Ну вот, еше один приказ. Выходя из ванной, Айрис скорчила недовольное лицо. Затем она оделась в светло-оранжевый брючной костюм и поработала над лицом, чтобы скрыть последствия стихийного бедствия. Итак, Джералд начинает доверять ей. Это, казалось, должно было заставить ее радоваться. Но вместо этого ее страх только окреп. Каждый раз, когда она выставляет свои работы, она позволяет зрителям заглянуть в свою душу и не боится быть осмеянной и оплеванной. Так почему же она так страшится этого человека?

Если бы она знала ответ на этот вопрос, ее бы не пугал один только вид этой роскошной кровати.

Айрис спала на диване. Вернее, не спала на диване. Всю ночь она ворочалась и ерзала на этом узеньком ложе, которое, по ее убеждению, было спроектировано садистом. И это после того, как весь вечер она старательно играла роль хозяйки бала, улыбаясь так усердно, что в конце концов у нее разболелись челюсти. Наконец она решила, что пора вставать. Было семь часов, и Айрис спустилась в ресторан, чтобы позавтракать перед погружением с аквалангом. Через пять минут к ней присоединился Джералд.

– Я тоже решил поплавать.

Айрис так хотелось побыть одной хоть несколько часов! С каждым днем ее нервная система сдавала все больше. Ее чувства отразились на лице, и Джералд сухо проговорил:

– Мне начинает казаться, что, когда ты говоришь, что ненавидишь меня, ты несколько приуменьшаешь силу своих чувств.

– Меня всегда учили быть вежливой.

– Тогда улыбайся, дорогая. Улыбайся, улыбайся, к нам направляется официантка.

Его голос был хрипл и приглушен. Поднеся ее руку к губам, он слегка прикоснулся к ней.

Тело Айрис словно прошило током, и она в ужасе отшатнулась от Джералда. Подошедшая официантка невозмутимо спросила:

– Вы что-нибудь уже выбрали, мадам? Айрис сказала наугад:

– Фруктовый салат, тост и кофе.

Эти блюда наверняка были в меню каждого ресторана.

Джералд заказал себе завтрак и, когда официантка отошла, сказат хрипловатым шепотом:

– Любая женщина была для меня открытой книгой, но только не ты. То ты говоришь, что видеть меня не можешь, то смотришь так, будто готова съесть меня на завтрак.

Самое смешное было то, что именно этого ей и хотелось сейчас. Какую-то долю секунды она подумывала, а не вернуться ли им в комнату и не завалиться ли в эту роскошную кровать. Но что если Джералд тоже скажет ей, что она бесчувственна как бревно, что она холодна как рыба, что ее красота не радует ни ее саму, ни кого-то другого?

Второй раз она этого просто не переживет, это слишком унизительно.

Она призналась себе, что боится ложиться в постель с Джералдом. Ей было легче встретиться с самыми строгими художественными критиками, чем с мужчиной.

– Айрис, что случилось? У тебя такой несчастный вид…

Сочувствие и забота в его голосе тронули ее.

– Ничего страшного. До завтра заживет, – пробормотала она.

– Давай на время забудем о Стефане, о нашем договоре, об этой проклятой кровати… Просто пойдем поплаваем. Солнце, океан, прилив, чудесная природа, и больше ничего. Может быть, нам повезет и мы увидим дельфина. Идет?

Она опять чуть не расплакалась. Что же это с ней такое? &

– Ты уже плавала с аквалангом? – спросил Джералд.

Айрис добавила сливки в кофе и без особого аппетита посмотрела на свое блюдо, на котором были затейливо разложены фрукты.

– Да, конечно. Стефан учил меня этому когда-то.

Она задумалась и неуверенно произнесла:

– Ты никогда не рассказывал мне о своей семье.

– Здесь и рассказывать нечего. Мои родители умерли.

– У тебя есть брат или сестра? После небольшой паузы он сказал:

– Нет.