Текст книги "Остров доктора Фу Манчи"

Автор книги: Сакс Ромер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Сакс Ромер
Остров доктора Фу Манчи

ГЛАВА I
СОДЕРЖИМОЕ САКВОЯЖА

– Значит, вы понятия не имеете, где сейчас Найланд Смит? – спросил мой гость.

Я отнес его пустой стакан к буфету и снова наполнил.

– В Хельсинки я получил от него две телеграммы, – ответил я. – Первая была из Кингстона, Ямайка, вторая – из Нью-Йорка.

– Ах! Ямайка и Нью-Йорк… Что-то он отклонился от своего обычного маршрута. С тех пор никаких известий?

– Никаких.

– Вы уверены, что он не вернулся домой?

– Несомненно, его квартира на Уайтхолл заперта.

Я поставил виски с содовой перед сэром Лайонелом Бартоном и протянул ему кисет – он как раз чистил трубку. Моя столовая казалась слишком маленькой для такого крупного мужчины с львиной гривой подернутых сединой рыжевато-каштановых волос и проницательными голубыми глазами под густыми бровями. Наружность его была под стать славе: поневоле ждешь, что крупнейший в Европе востоковед окажется человеком весьма необычным.

– А вы знаете, Кэрригэн, – он набивал трубку родезийским табаком, как будто заряжал гаубицу, – я ведь знаком со Смитом дольше вашего, и хотя пропустил его последнее сражение с Фу Манчи…

– Вот как?

– В прошлом мы со стариной Смитом боролись против него вместе. Честно говоря, – он встал и принялся расхаживать по комнате, раскуривая трубку, – мне кажется, мы еще встретимся с этим китайским дьяволом.

– Это еще почему? – нарочито непринужденно спросил я.

– А что если он снова здесь… в Англии?

В голосе сэра Лайонела слышались те самые трубные звуки, которые выдавали в нем бывалого вояку; я ощутил нарастающее возбуждение.

– Предположим, просто предположим, у меня есть некоторые основания думать, что он здесь. Ну что, сегодня у вас не будет бессонницы? Чем чревато его присутствие? А тем, что, кроме Германии, нам пришлось бы иметь дело еще с одним врагом – врагом, способным принести за неделю больше вреда своими насекомыми, микробами, удавками и неведомыми ядами, чем Гитлер со всеми его войсками за целый год.

Он приложился к бокалу. Я молчал.

– У вас, – он понизил голос, – личная заинтересованность в этом деле. Вы согласились освещать финскую кампанию, поскольку…

Я кивнул.

– Поправьте меня, если ошибусь, и остановите, если я наступлю вам на любимую мозоль. Была одна девушка – по-моему, ее звали Ардата. Она принадлежала к почти вымершей белой народности – между прочим, я первым описал ее, – которая все еще живет в Абиссинии.

– Да-да… Она исчезла после нашего со Смитом отъезда из Парижа, когда Фу Манчи завершал свою битву с диктатурой. – Почти два года назад.

– Вы ее искали?

– Смит совершил чудо. В моем распоряжении оказались все средства секретных служб. Но с той поры мы не получали никаких сведений ни о докторе Фу Манчи, ни об… Ардате.

– Я слышал… – он стоял спиной ко мне и говорил через плечо, – что Ардата…

– … была во всех отношениях достойная девушка, – сказал я, вставая.

Страдания Финляндии, ранение, которое я там получил, приговор врачей, которые не допустили меня к строевой воинской службе, – все эти трагедии не могли сравниться с моим мужским горем – потерей Ардаты.

Сэр Лайонел повернулся и окинул меня проницательным взглядом, который я расценил как сочувствующий. Мы были знакомы много лет, и я знал, чего он стоит, но поладить с ним мог далеко не каждый. Ардата нежданно-негаданно привнесла в мою жизнь романтику, и вот девушка пропала. Бартон все это понимал.

Он снова принялся расхаживать по комнате, неистово пыхтя трубкой, и что-то в его осанке напомнило мне о Найланде Смите. Бартон был гораздо грузнее Смита, но у него была такая же задубевшая на солнце кожа, в нем чувствовалась та же жизненная сила; к тому же он тоже был заядлым курильщиком трубки.

От его слов у меня голова пошла кругом. Мне было интересно, не появился ли перед его мысленным взором образ – тот самый образ, который возник в моем собственном воображении: высокая, худощавая, по-кошачьи вкрадчивая фигура; гладко выбритая голова, лоб Шекспира, зеленые, как изумруды, глаза, которые порой странно затуманивались; гортанный голос – до того мощный, что, казалось, в нем воплощена энергия Цезаря, Александра Великого, Наполеона, – доктор Фу Манчи, олицетворение самого изощренного интеллекта современного мира.

Мне страшно хотелось услышать новости, но я сознательно сдерживал себя. Я снова наполнил стакан Бартона. Он принадлежал к поколению, которое привыкло много пить, и я даже не пытался подлаживаться под него. Я снова сел и сказал:

– Вы должны понимать, что затронули…

– Знаю, знаю! Я не из тех, кто пробуждает несбыточные надежды. Но тот факт, что Найланд Смит в Вест-Индии, практически все объясняет. Я напросился в гости, Кэрригэн, потому что, честно говоря, боялся поселиться в гостинице…

– Что?!

– Да… а мой собственный дом, как вам известно, пошел с молотка в первый день войны. Так вот. В чемоданчике – это весь багаж, который я с собой вожу, – лежит нечто такое, что, насколько мне известно, доктор Фу Манчи ищет уже много лет. С тех пор как я заполучил эти материалы, в моем доме в Норфолке начали твориться весьма странные вещи. Короче, меня так припекло, что я оттуда сбежал!

Я встал и подошел к окну. Возбуждение мое нарастало с молниеносной быстротой. В мире не было другого человека, которого я боялся бы больше, чем этого умнейшего китайского доктора, но если Ардата жива, значит, Фу Манчи – единственное звено, благодаря которому я могу найти ее.

– Продолжайте, – сказал я. – Я весь внимание.

Над Кенсингтон-Гарденз опускались серые зимние сумерки. По дорожке, которая вела от ворот напротив моего дома к Круглому пруду, двигались две-три фигуры. Вот-вот раздастся скорбный клич смотрителя парка: «Парк закрывается!» А после того как ворота запирались, начиналась долгая ночь со светомаскировкой.

– Я знаю, почему Смит ездил в Карибский бассейн, – продолжал Бартон. – В этом чемодане лежит нечто такое, что могло бы избавить его от поездки туда. Правительство Соединенных Штатов… Эй! В чем дело?

У ворот парка, глядя в мое окно, стояла какая-то фигура – девушка в пальто с капюшоном. Вероятно, я издал какое-то восклицание, ухватившись за подоконник и глядя через дорогу.

– Что случилось, Кэрригэн? – вскричал Бартон. – Что с вами?

– Там Ардата! – прошептал я.

ГЛАВА II
ВТОРОЙ ПРИШЕЛЕЦ

Сомневаюсь, что кто-либо когда-либо спускался по длинному темному лестничному пролету быстрее, чем я сейчас. Кровь стучала у меня в висках, когда я мчался вдоль портика со стеклянной крышей, отделявшего дом от подъезда. Однако когда я распахнул дверь и выбежал на улицу, фигура в капюшоне исчезла. Я метнулся через улицу к воротам парка… и вновь увидел ее. Девушка уже свернула обратно в парк и как раз выходила из тени большого дерева на углу, где другая тропинка пересекала аллею, ведущую к Круглому пруду. При обычных обстоятельствах Бейсуотер-роуд в этот час суток представляла собой автодром с мчащимися наперегонки машинами, но война приглушила эту лондонскую песнь, и сейчас по дороге катили всего два-три авто.

Деревья в парке были окутаны серой клубящейся дымкой, их голые ветви напоминали худые загребущие руки, угрожающие путнику. Но там, впереди, маячила удаляющаяся, ускользающая фигура.

Я продолжал бежать. Моя теперешняя форма оставляла желать лучшего, но я собрался с силами и крикнул:

– Ардата! Ардата!

Шаг за шагом я настигал ее. Других прохожих поблизости не было.

– Ардата!

До нее оставалось не более двадцати ярдов, когда она на миг остановилась и оглянулась. Я уже представил себе, как сжимаю ее в объятиях, как она целует меня, когда она вдруг быстро повернулась и побежала!

На какое-то мгновение я застыл как вкопанный.

Удивление боролось во мне с обидой и гневом. Боже правый, что за бес в нее вселился? Я хотел было снова крикнуть, но решил поберечь силы. Сжав кулаки и вскинув голову, я бросился в погоню.

Она добежала до дорожки, которая огибает пруд, а я еще только по-настоящему разогнался. В годы учебы в Регби я слыл одним из лучших бегунов школы, но даже со скидкой на потерю формы из-за недавно перенесенной болезни надо было признать удивительный факт: Ардата легко от меня ускользала. Она неслась как газель!

И тут совсем рядом раздался скорбный клич:

– Парк закрывается!

Смотрителя парка я увидел сразу же после того, как смирился с поражением в гонке. Ардата, будто вспышка молнии, промелькнула мимо него. Он решил, что она спешит добежать до ворот, прежде чем они закроются, и только проводил бегущую фигуру небрежным взглядом. Что до меня, то я был намерен не упустить ее из виду, но, когда я несся на этого служителя, какое-то подозрение, должно 'быть, шевельнулось у него в голове – подозрение, которое связало бегущую девушку и меня. Снова бросив на нее взгляд, он преградил мне путь, растопырив руки.

– Не туда! – крикнул он. – Слишком поздно. Единственный выход – через Порчестерские ворота!

Порчестерские ворота были теми самыми, в которые я вошел. Какое-то мгновение я в смятении раздумывал, как мне обойти сторожа и догнать Ардату. Наверное, я рискнул бы напасть на него, несмотря на возможные последствия, но тут увидел направлявшегося к нам констебля.

Я остановился и, отдуваясь, пожал плечами. Гибкая фигурка уже была всего лишь призраком в туманной дали. Неуемная радость, которую я испытал при виде Ардаты, сменилась таким приступом отчаяния, таким жутким разочарованием, что, честно говоря, я едва не заплакал. Стиснув зубы, я отвернулся.

– Минуточку, сэр.

Смотритель парка последовал за мной. Стараясь сдержаться и не потерять самообладания, я уговаривал себя: «Только не ударь его. Он всего лишь исполняет свои обязанности. Она убежала. Против него ты ничего не имеешь. Будь повежливее, иначе проведешь ночь под замком».

Я замедлил шаг.

– Да, в чем дело?

Он догнал меня. Уголком глаза я видел приближающуюся фигуру констебля.

– Да просто любопытно, с чего это вы так спешите?

Мы уже шли рядом, и я выдавил улыбку, посмотрев в открытое морщинистое лицо этого человека. Мне подумалось, что он – егерь на покое.

– Я хотел кое-кого перехватить, – сказал я. – Я поссорился со своей девушкой, и она убежала от меня.

– Ах, вот оно что! – Он по-прежнему смотрел на меня с сомнением. – Убежала, значит? Молодая леди в капюшоне?

– Да. На ней был капюшон. Понятия не имею, куда она делась.

– А-а, понятно. Никто из вас вроде как не живет на кенсингтонской стороне?

– Нет, никто.

– А-а, понятно.

Наконец-то он поверил мне.

– Не повезло вам, сэр. А дамочка вроде как норовистая, это уж точно.

– Верно.

– Ну, порой из них получаются лучшие жены, когда доходит до дела. Ничего, надо думать, поостынет, а тогда уж воротится как миленькая.

– Будем надеяться.

Простецкая философия этого человека и впрямь помогла мне прийти в себя. Я был рад, что не стал ему врать и не поссорился с ним.

Мы шли рядом в сгущающихся сумерках. Мгла вокруг нас была неподвижна. Вода тоскливо капала с деревьев. Лондон затих, почувствовав прикосновение ночи. Об Ардате я не смел и думать, я лишь знал, что тайна ее повторного появления и бегства составляет только частицу еще большей тайны, которая куда загадочнее. И имя ей – доктор Фу Манчи.

Я испытывал ощущение какой-то угрозы, зловещего и навязчивого озарения, которое я буду не в силах отринуть. Выйдя из Кенсингтон-Гарденз и услышав, как ворота закрылись у меня за спиной, я постоял немного, глядя на свои окна.

В кабинете горел свет, шторы были раздвинуты. Кроме большого «паккарда», сворачивавшего за угол на Крейвен-террас, никаких машин поблизости не было. Перебегая через улицу и нащупывая в кармане ключи, я подсознательно отметил про себя номер автомобиля: ВХН77. Он легко запоминался, а я пребывал в том тревожном состоянии, в котором невольно замечаешь всякие мелочи.

Открыв дверь, я поспешил наверх. Мне надо было немало сказать Бартону и о многом его расспросить. Вся моя размеренная жизнь разом рухнула. Помню, как я с грохотом захлопнул парадную дверь и бросился в освещенный кабинет.

У письменного стола стоял высокий худощавый мужчина с бурым от тропического загара лицом и тронутыми сединой висками. Он пристальна смотрел на меня. Я резко остановился, не в силах постичь случившееся.

Это был Найланд Смит!

– Смит, Смит! Никогда в жизни не был так рад кого-либо видеть!

Он крепко сжал мою руку, внимательно разглядывая меня своими пытливыми глазами, однако лицо его оставалось серьезным, чуть ли не сумрачным.

– А куда делся сэр Бартон? – спросил я.

Смит, казалось, оцепенел. Он прямо-таки испепелял меня взглядом.

– Бартон! – воскликнул он. – Бартон! Бартон был здесь?

– Я оставил его тут.

Смит ударил правым кулаком по своей левой ладони.

– Боже мой, Кэрригэн! – вскричал он. – И вы оставили парадную дверь открытой? Я нашел ее нараспашку. Я искал Бартона по всему Лондону и вот…

Мои страхи, печали, дурные предчувствия мгновенно сменились ужасной уверенностью.

– Смит, вы хотите сказать…

– Совершенно верно, Кэрригэн! – тихо ответил он. – Фу Манчи в Лондоне… И он похитил Бартона!

Смит бегом бросился в спальню для гостей. Запинаясь, я рассказал ему все. На пороге, когда я включил свет, мы оба замерли как вкопанные.

В комнате царил жуткий разгром!

– Вы поняли, Кэрригэн, поняли?! – вскричал Смит. – Это была уловка, чтобы выманить вас из дома. Бедный Бартон, видит небо, отчаянно сопротивлялся! Взгляните-ка на этот сломанный стул!

– Его саквояжа нет!

Смит кивнул и принялся рыться в этом бедламе. Тяжелая ваза, покрытая сетчатой эмалью, лежала рядом с кроватью, в то время как место ей было на каминной доске. Смит внимательно осмотрел вазу, хотя я не представлял себе, что это могло ему дать. И тут я заметил кое-что еще.

Комната была оборудована старомодным открытым камином, рядом с которым лежали щипцы и кочерга. Огонь не разжигали, ибо я не ждал гостей, но железная кочерга оказалась под креслом! Подняв ее, я воскликнул:

– Смит, смотрите!

Кочерга была согнута, и это сразу наводило на определенные мысли. Смит схватил ее, поднес к торшеру – ибо уже сгустилась тьма – и потрогал кончиком пальца. Он швырнул кочергу на кровать и принялся озираться по сторонам, подергивая мочку левого уха – привычка, которая была так хорошо мне знакома.

– Бартон – сильный человек, – сказал он. – Если кочерга так погнулась, у кого-то наверняка перелом. Удивительно, что никто не слышал шума борьбы.

– Ничего удивительного. В доме, кроме меня, никто не живет, а моя приходящая прислуга ушла еще до появления Бартона.

Я услышал свой приглушенный голос. Ардата выманила меня, а мой бедный друг остался один и вынужден был защищать свою жизнь… Ардата…

– Есть и еще кое-что любопытное, Кэрригэн.

Смит опустился на колени и принялся внимательно рассматривать испорченный ковер. Он дополз на четвереньках до самой двери.

– Если предположить – а больше ничего не остается, – что агенты Фу Манчи проникли в дом сразу же после того, как вы выбежали отсюда, значит, они пришли по какому-то весьма спешному делу…

– Саквояж Бартона! Он сообщил мне, что там лежит нечто такое, что избавило бы вас от поездки в Карибский бассейн.

– Ах вот что! – Смит встал. – Так я и думал. Они пришли за картой. Бартон оказал им сопротивление. Ну… если они его убили, тогда зачем нести тяжелое тело по лестнице, рискуя встретить на улице полицейского? А если он жив, то куда делся?

– Вы говорите, входная дверь была открыта?

– Да. Быстрее, Кэрригэн! Давайте осмотрим лестницу. Хотя погодите – сначала сервант и другие места, где можно что-то спрятать.

Я услышал, как по Бейсуотер-роуд проехал автобус. Мне представилось, что он полон возвращавшихся домой служащих Сити, которым не терпится добраться до своих каминов. Черная трагедия войны подавляла их, однако ни один из этих людей даже не подозревал, что за окнами автобуса, совсем рядом, двое их сограждан охвачены ужасом гораздо более сильным, чем страх перед известным врагом.

Моя квартира стала сценой зловещей драмы. Пока мы со Смитом бегали из комнаты в комнату, объятые ужасом, я не раз замирал при мысли о том, что мы, возможно, вот-вот обнаружим тело Бартона. Поэтому обследовать большой буфет и старый дубовый платяной шкаф пришлось Смиту.

Мы не обнаружили никаких следов.

– Теперь лестница, – отрывисто бросил Смит. – Мы попусту тратим драгоценное время, но не можем начать действовать, не найдя хоть какой-нибудь зацепки.

– А что вы рассчитываете обнаружить?

– Волоком из спальни никакого тела не вытаскивали, в этом я убежден. Но его могли вынести на руках. Следы на ковре покажут, не стаскивали ли вниз какую-нибудь тяжесть. О, что это?

Зазвонил звонок.

– Входная дверь!

– Быстро вниз, Кэрригэн! У вас есть оружие?

– Нет… но я возьму.

Я поспешно прошел к письменному столу и, когда мой приятель кольт оказался у меня в кармане, спустился вниз. Смит с карманным фонариком уже ползал по лестнице, изучая ковер.

Когда я добрался до входной двери, то, открывая ее, понятия не имел, кого там увижу. А увидел я констебля.

– Это ваш дом, сэр? – грубовато спросил он.

– Нет… но я занимаю квартиру на третьем этаже.

– Стало быть, вы-то мне и нужны. Уже десять минут, как объявили светомаскировку, а у вас все окна сияют.

Глядя в уличный мрак (на улице не было машин, ночь стояла очень тихая), я снова задумался об этих странных способностях доктора Фу Манчи. Дьявольские проделки этого гения зла так подействовали на нас со Смитом (а он, как-никак, бывший комиссар Скотланд-Ярда), что мы напрочь забыли правила и нарушили закон!

– Боже милостивый! Вы правы, – воскликнул я. – Мы, должно быть, с ума сошли. Дело в том, констебль, что тут творились весьма странные дела и…

– Это меня не касается, сэр. Будьте добры прежде всего подняться и задернуть все шторы, а уж потом я запишу вашу фамилию и…

У меня за спиной послышался топот.

– Его не выносили, Кэрригэн! – донесся голос Смита. – Но на третьей ступеньке снизу кровь, и есть пятна на кафеле… Это еще что такое, черт возьми? – Смит уставился на полицейского.

– Серьезное дело, сэр, – заговорил констебль, но вид у него был немного растерянный. – Все огни…

Смит пробормотал что-то себе под нос, потом вытащил карточку и сунул ее в руки констеблю.

– Возможно, я служил там еще до вас, – резко сказал он, – но вы наверняка вспомните мою фамилию.

Констебль направил луч фонарика на карточку, вытаращил глаза на Смита и отсалютовал.

– Простите, сэр, – извинился он, – если я мешаю важному делу, но я всего лишь выполнял приказ.

– Вот и хорошо, – отрезал Смит. – Прежде чем спуститься сюда, я везде выключил свет. – Он помолчал, глядя на озадаченного полицейского, потом спросил: – Во сколько вы заступили на дежурство?

– Полчаса назад, сэр.

– А как долго вы наблюдали за этой дверью?

Констебль уставился на Смита, будто в его вопросе был скрытый упрек. Я сочувствовал этому человеку, веснушчатому молодому синеглазому парню с открытым взглядом, честному служаке, для которого Найланд Смит был влиятельным лицом. Мне пришло в голову, что во время обхода вверенной ему территории он куда-то ненадолго заглянул, а теперь был уверен, что Смиту об этом известно.

– Я знаю, о чем вы думаете, сэр, но я могу объяснить свою отлучку, – сказал он.

Смит досадливо щелкнул пальцами, и я увидел, как умирает зародившаяся было надежда.

– Все дело в машине, которая заехала на тротуар на Крейвен-террас, – продолжал констебль. – В этом деле было что-то странное, и я все записал по форме, прежде чем отпустить их. – Он сунул руку в задний карман брюк и вытащил блокнот. – Вот мои записи. Это был «паккард»…

Странно работает человеческий мозг. Пока констебль говорил, причем, казалось бы, о вещах, весьма далеких от того, что нас волновало, я мысленно перенесся к несчастной Ардате. Я пытался найти объяснение ее поведению, которое не было бы чревато разочарованием и гибелью мечты. Но теперь, когда констебль, упомянул о «паккарде», я невольно пробормотал:

– ВХН77.

– Совершенно верно, сэр! – вскричал констебль. – Именно эта машина!

– Одну минуточку, – вмешался Смит. – Расскажите мне, Кэрригэн, откуда вам-то известен этот номер?

Я рассказал ему, как машина с таким номером свернула с главной улицы на Крейвен-террас, когда я шел через мостовую к двери дома.

– Скорее, констебль! – внезапно загорелся Смит. – Ваши записи! Что подозрительного было в этой ВХН77?

– Ну, сэр, подробности у меня здесь. – Парень изучал свои записи в блокноте. – Машина заехала прямо на тротуар и резко остановилась в десяти ярдах передо мной. Из близлежащих лавочек выбежали несколько человек. Подойдя, я увидел, что водитель, судя по наружности, иностранец, потерял сознание за рулем. Я не очень-то понял, в чем там дело. Авария-то была пустячная, но водитель поломал руку…

– Левую или правую?

– Левую, сэр. Она у него висела. И ссадина на голове кровоточила.

– Хорошо. Продолжайте.

– На заднем сиденье я увидел врача и пациента, которого он переправлял в больницу. Пациент вроде был очень плох. Здоровенный такой мужчина, мощный, с рыжеватыми волосами, подернутыми сединой; он был в полуобморочном состоянии, и врач пытался успокоить его. Что-то там с головой…

– Вы понимаете, Кэрригэн? – вскричал Смит, и глаза у него загорелись. – Вы понимаете?

– Боже праведный, Смит… еще как понимаю!

– Опишите врача, – властно сказал Смит.

Констебль прокашлялся и заговорил:

– У него было очень желтое лицо, как лимон. Очки в черной оправе, а сам он был коротышка, довольно грузный, явно не англичанин.

– Его имя?

– Вот его карточка, сэр.

– Гм! – пробормотал Смит, взяв карточку. – Доктор Рудолф Остер, Уимпоул-стрит, 101, Запад. Есть ли такой врач?

– Я как раз собирался пойти позвонить из телефонной будки, когда увидел, что окна наверху ярко освещены. Я собирался попросить у хозяев разрешение воспользоваться их телефоном.

– У вас есть номер доктора?

– Да, сэр. Лэнэм, 09365.

– Вы хорошо поработали, констебль, – сказал Смит. – Я позабочусь о том, чтобы вас как-то отметили.

Веснушчатое лицо парня покрылось румянцем.

– Спасибо, сэр. Очень любезно с вашей стороны.

– Чем же все это кончилось? – возбужденно спросил я.

– Мы выкатили машину обратно на мостовую, и я помог вытащить шофера из-за баранки и поместить его назад. Тогда-то я и обратил внимание на его руку. Он стал приходить в себя.

– А как вел себя пациент? – спросил Смит.

– Он просто лежал на подушках и что-то бормотал. Доктор Остер объяснил, что необходимо доставить его в безопасное место, пока продолжается действие укола, который ему пришлось сделать.

Смит издал звук, похожий на стон, и стукнул кулаком по ладони другой руки.

– Рядом с водителем стоял чемоданчик с инициалами «Л. Б.». Он был весь покрыт заграничными наклейками. Доктор пересел за баранку и уехал…

– Когда? – оборвал его Смит.

– По моим часам, сэр, в тринадцать минут восьмого, то есть ровно пять минут назад.