Текст книги "Сказка про двух колдунов"

Автор книги: Сакариас Топелиус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Сакариас Топелиус

Сказка про двух колдунов

Ты пытался когда‑нибудь поймать солнечного зайчика? И, наверное, не поймал? А я расскажу тебе, как два колдуна решили поймать само солнце. Жили‑были когда‑то на краю света два колдуна. А где край света – этого никто толком не знает. Но если он где‑нибудь и находится, то не иначе как у Берингова пролива, где Азия и Америка словно уставились друг на друга. Сам я там не был, но путешественник Норденшельд, повидавший много морей и земель, говорит, что это довольно‑таки далеко.

Так вот, жили на краю света два колдуна – Бирребур и Бурребир. Бирребур жил там, где кончается Азия, – на мысе Восточном, или Осткапе (что то же самое). А Бурребир жил там, где начинается Америка, – на мысе Принца Уэльского. Глаза у колдунов были кошачьи, так что оба могли следить друг за другом и днем и ночью, тем более что Берингов пролив не такой уж широкий. И когда один из них чихал, другой говорил: «На здоровье!»

Колдуны прикидывались добрыми друзьями и даже ездили друг к другу в гости на китах, но на самом деле Бурребир терпеть не мог Бирребура, а Бирребур платил тем же Бурребиру.

Оба только и думали о том, чтобы досадить друг другу.

Бурребир с удовольствием поднимал ураганы, чтобы засорить глаза приятелю песком и мелкими камнями.

А Бирребур с не меньшим удовольствием натравливал свои стада на стада своего доброго соседа. Ну и побоища начинались, когда белые медведи, моржи и киты набрасывались друг на друга!

Однажды, в прекрасный солнечный день, Бирребур и Бурребир вздумали отправиться на остров, одиноко лежащий в море неподалеку от Берингова пролива. Море было спокойное, и колдунам захотелось немного позабавиться.

Один дунул – и сразу завыла буря. Другой махнул рукой – и на море упал густой туман. Ну и погодка была! Даже киты – уж на что ко всему привычны – и те спрятались на полмили под воду.

Натешившись вволю, Бирребур и Бурребир принялись бросать друг в друга, точно рябиной, глыбами гранита. Но оба очень ловко уклонялись от ударов, и ни у того, ни у другого не осталось после этой игры даже ссадины. Потом они подожгли лес и головешками норовили подпалить друг другу бороды. Но и тут ни один не одолел другого. Тогда они решили помериться силой – Бирребур пытался столкнуть гору на Бурребира, а Бурребир – на Бирребура. И опять ни один из них не мог взять верх над другим.

– Нет, – сказал наконец Бурребир, – это все пустяки. Давай‑ка ловить солнце! Посмотрим, кто из нас его поймает!

– Я согласен, – сказал Бирребур. – Давно пора поймать это неугомонное солнце. Я схвачу его за красный воротник и запрячу в мешок. Тогда не надо будет никогда щуриться от дневного света! А ты тогда поймешь, кто из нас самый главный!

– Бьюсь об заклад, что солнце поймаю я! – закричал Бурребир. – Я побегу за солнцем в ту сторону, где оно всходит из‑за гор. Тут‑то я его и поймаю. И тогда ты узнаешь, кто из нас главный!

– А я бьюсь об заклад, что солнце поймаю я! И поймаю там, где оно садится! Это потруднее, чем ловить его на восходе!

Итак, они ударили по рукам, а закладом каждый выставил свои владения. И вот оба поспешили домой, чтобы надеть семимильные сапоги. Такие сапоги есть у каждого колдуна, и без них, конечно, нечего и думать о том, чтобы поймать солнце.

Бурребир решил так: «Я побегу к востоку через Северную Америку, и если мне не удастся изловить солнце на горах Аляски, то я, наверное, поймаю его на Клипбергене».

А Бирребур думал так: «Я побегу к западу, а уж там поймать солнце проще простого – на большой сибирской равнине есть где разогнаться».

И они пустились в путь. Даже их семимильные сапоги заскрипели, так быстро они бежали.

А дальше случилось вот что.

Сперва я расскажу про Бурребира. Как он задумал, так и сделал: он побежал прямо на восток, через Северную Америку, до самых гор Аляски. Пробежать сотни миль по ровному месту не так уж трудно (особенно если у тебя на ногах семимильные сапоги!), но влезть на высокую гору – дело нелегкое даже для колдуна.

– Уф! – сказал Бурребир, когда добрался наконец до самой вершины горы. – Нельзя сказать, чтобы это была удобная лестница! Отдохну минутку, а потом начну караулить солнце. Пусть только выглянет, я его сразу схвачу – и в мешок!

Он уселся поудобнее на камнях и стал ждать появления солнца. Потом как‑то само собой получилось, что он прилег и даже не заметил, как уснул. А на горе не было ни будильника, ни слуги, который в положенное время приносит утренний кофе, поэтому, когда Бурребир проснулся, солнце уже высоко стояло в небе и светило ему прямо в глаза.

– A‑а, да ты, кажется, еще смеешься надо мной, – пробормотал Бурребир. – Ну погоди же, завтра на Клипбергене ты от меня не уйдешь.

И он снова отправился в путь. Он бежал целый день – прямо на восток, никуда не сворачивая, и с разбегу взбежал на вершину Клипбергена.

«Ну, теперь я уж не просплю, – подумал он. – Раз уж здесь нет будильников, засуну себе в бороду осиное гнездо, а в каждый семимильный сапог по муравейнику…»

Сказано – сделано. Легко себе представить, что в эту ночь Бурребир не сомкнул глаз ни на минуту. Когда на востоке едва‑едва занялась утренняя заря, он спрятался за уступом скалы и стал ждать. Вот над горой уже высунулся краешек солнца. Мешок был тут же наготове: в него Бурребир собирался запрятать солнце, словно это была брюква или кочан капусты.

– Раз… два… три… – Не успел он сосчитать и до десяти, как солнце взошло. – Ага, попалось! – крикнул Бурребир и схватил солнце. Но попалось‑то не солнце. Попался сам Бурребир. Солнце было такое горячее, что Бурребиру показалось, будто он схватил добела раскаленное железо. И так же, как от раскаленного железа, от солнца брызнули во все стороны огненные искры.

Бурребир обжег себе пальцы, опалил бороду, нос и глаза. Ничего не помня и не видя, он покатился с горы, словно мяч, позабыв даже про свой мешок, в который собирался запрятать солнце. Он бежал, бежал, сам не зная куда, до тех пор пока не свалился в Медвежье море. (Если ты хочешь знать, где находится это море, поищи сам на карте, а потом скажи мне.) Вот в этом‑то Медвежьем море его подобрал один американский доктор. Он сжалился над несчастным колдуном и отправил его в лазарет. Вероятно, Бурребир лежит там до сих пор – с пластырем на носу, на бровях, на щеках, с перевязанной рукой, с забинтованной головой, – лежит и ждет, когда отрастет его опаленная борода, потому что вернуться домой без бороды было бы просто неприлично. Какие же колдуны станут его уважать, если он появится без бороды?

Ты спросишь, а что же было с Бирребуром, пока Бурребир ловил солнце на горах Аляски? Сейчас я тебе расскажу.

В то время в местечке Кэмпелэ, к югу от Улеаборга, жил кузнец по имени Паво со своей женой и детьми. Как раз в этих местах строили тогда железную дорогу, и у Паво дела было невпроворот. Целыми днями работал он в своей кузнице – ковал, паял, бил молотом по наковальне.

Однажды вечером, когда Паво вернулся домой после дневных трудов и уселся с женой и детьми за стол, старший его сын Ойва вдруг сказал:

– Отец, кажется, в дверь царапается собака.

– Пойди посмотри, – сказал Паво.

Ойва открыл дверь, и в избу ввалился с мешком на спине косматый, бородатый, обтрепанный старик. Не особенно‑то приятный гость в позднее время. Дети расплакались и со страху сбились все в углу около печки.

– Ну, ну, нечего пугаться, – сказал кузнец, чтобы успокоить детей. – А ты кто такой? – спросил он старика.

– Я Бирребур, – представился колдун. – Вот уже трое суток, как я гоняюсь за солнцем, – хочу поймать его и упрятать в мешок. Я пробежал всю Сибирь, даже причесаться и помыться некогда было, а солнце так и не поймал. В первый вечер оно спряталось в реке Лене, во второй вечер нырнуло в реку Обь, а сегодня – я хорошо это видел – оно укрылось где‑то здесь, за твоей крышей. Верно, проскользнуло в окошко на чердаке и улеглось там спать. Дай‑ка мне фонарь, я сам полезу на чердак, теперь‑то оно от меня не уйдет!

– Что за глупая болтовня! – воскликнул кузнец. – Ну разве можно поймать солнце!

– Ты говоришь – глупая болтовня? Не такая уж глупая! Я побился об заклад с Бурребиром, что я поймаю солнце и запрячу его вот в этот мешок! Эй, давай‑ка скорее фонарь, не то… Ты разве не знаешь, что я колдун? – Тут Бирребур, как бы невзначай, ударил ногой в стену, и стена рухнула, словно она была из картона.

Кузнец не на шутку испугался, но виду не показал.

– Послушай, – сказал он, – если ты будешь так буянить, я пошлю за старостой. А потом, какой же ты колдун, когда третий день не можешь поймать солнце?

– Ну как же ты не понимаешь, – возмутился колдун, – ведь для того, чтобы поймать солнце, надо было нырять в воду, а от воды портится моя борода.

– Ну, значит, ты и теперь не поймаешь солнце. Ведь оно спряталось не у меня на чердаке, а село в Ботнический залив.

– А ты не обманываешь меня? – спросил Бирребур.

Кузнец только пожал плечами.

– Зачем же мне тебя обманывать? Каждый ребенок знает, где садится солнце.

– Тогда я побегу вокруг Ботнического залива и завтра поймаю солнце в Швеции или в Норвегии, – сказал Бирребур.

– Все равно ничего у тебя не выйдет, – небрежно сказал кузнец. – Пока ты прибежишь в Швецию или Норвегию, солнце спрячется в Атлантическом океане.

Колдун тяжело вздохнул.

– Что же мне делать? Ведь в океане воды еще больше, чем в реке или заливе.

– Послушай, старина, – примирительно сказал кузнец, – будь добр, поставь стену на место, а потом мы с тобой потолкуем обо всем, как добрые друзья. Может, ты поужинаешь с нами? Небось проголодался в дороге?

– Голоден, как кит, – ответил колдун.

В одну минуту он поставил стену на место и вместе с хозяевами уселся за стол. А знаешь ли ты, что бывает, когда в дом приходит такой гость, как колдун? Вот послушай. Сперва Бирребур съел кашу, потом чашку из‑под каши и ложку, потом масленку, потом блюдо с салакой и хлебницу с хлебом, а под конец – стол, за которым он сидел, со всеми четырьмя ножками. Кузнец смотрел и только диву давался, как это все помещается в утробе колдуна. Но когда кузнец увидел, что колдун все еще не наелся и то и дело поглядывает на его детей, он решил, что самое лучшее – увести незваного гостя в кузницу.

– Не стесняйся, будь как дома, – сказал Паво. – Может быть, тут найдется что‑нибудь тебе по вкусу? Ешь на здоровье!

Колдун не заставил себя долго упрашивать.

– Не откажусь, – сказал он, – у меня что‑то разыгрался аппетит. – И он снова принялся за еду – съел щипцы, заел их подковами, а на сладкое проглотил молот.

«Интересно, – подумал кузнец, – что этому чудовищу еще захочется?» А вслух спросил:

– Может, ты отведаешь и наковальню? Пожалуйста, без церемоний! Будь как дома!

– Всему свой черед, – ответил Бирребур и, выбрав из горна несколько раскаленных угольков, осторожно, чтобы не опалить бороду, сунул их себе в рот, словно это были леденцы. – Давненько я так хорошо не ужинал! А завтра утром на завтрак я, пожалуй, съем твою кузницу с наковальней и твоих детей. Они мне очень приглянулись!

– Да разве же это еда! – спокойно сказал кузнец. – На завтрак мы найдем что‑нибудь повкуснее!

– Не беспокойся, и это сойдет, – сказал Бирребур. – Гораздо важнее другое: как мне все‑таки изловить солнце? Прямо ума не приложу. И сапоги у меня семимильные, а вот поди ж ты…

– Неужто у тебя настоящие семимильные сапоги?! – воскликнул Паво.

– Конечно, – сказал Бирребур, – ведь я настоящий колдун, и у меня настоящие семимильные сапоги. Но дело даже не в самих сапогах, а в каблуках. Они сделаны из такого железа, что сапоги бегут сами собой.

– Вот так чудеса! – воскликнул Паво. – Бегут сами собой!.. Ну а если подбить такой каблук к чему‑нибудь другому?

– Прибей к чему хочешь, и все побежит так, что и не догнать. Да, кстати, я заметил, что каблук на моем правом сапоге немного сбился на сторону. Подбей‑ка его покрепче, а я пока прилягу отдохнуть тут, возле горна, – что‑то я устал.

Бирребур сбросил правый сапог, улегся на земле, засыпанной сажей, и захрапел, да так, как могут храпеть только колдуны после трехдневной прогулки в семимильных сапогах.

А кузнец призадумался.

«Вот он какой! Завтра, говорит, съест моих детей и кузницу. Нет, старый колдун, не бывать этому никогда! Только как же мне с этим чудовищем справиться? Может быть, стащить с него другой семимильный сапог и спрятать подальше? А что толку? Этот проклятый колдун разозлится еще больше… Ага, я, кажется, придумал. Я оставлю ему оба сапога, но правый сапог починю так, что он не обрадуется!..»

– Ойва, – позвал кузнец старшего сына, – скажи матери, что ночью я буду работать в железнодорожной кузнице. А колдуна не бойтесь, он спит как убитый. – И, взяв под мышку правый сапог колдуна, кузнец ушел.

В железнодорожной кузнице Паво отодрал каблук от сапога и выковал новый, точно такой же, только из обыкновенного железа. Вот этот каблук он и приколотил к сапогу колдуна.

«Пусть‑ка теперь попрыгает на одной ноге!»

Паво даже рассмеялся, когда представил себе, как это будет.

«А что же делать с этой железкой? – думал Паво, рассматривая волшебный каблук. – Не пропадать же даром такому добру!»

Тут как раз приволокли сломанное колесо от паровоза.

«Вот я и припаяю эту железку к колесу», – решил Паво и принялся за дело.

На следующее утро, чуть только колесо поставили на место и машинист дал тихий ход, чтобы испытать машину, паровоз покатил сам собою, словно сорвавшийся с привязи конь. И никакой тормоз не мог его остановить.

Машинист совсем растерялся.

– Стоп! Стоп! – закричал он.

И самое удивительное то, что паровоз остановился и смирно стоял, словно ожидая новых приказаний машиниста.

– Ну и чудеса! – говорил машинист, покачивая головой. – Да ведь это самый лучший паровоз на свете! И самый быстрый! На таком паровозе за три дня можно половину земного шара объехать!

– Еще бы! – усмехнулся Паво. – Не зря у него в колесе запрятан семимильный каблук колдуна!

Вот с этих пор, говорят старики, поезда и научились быстро ходить.

Ну, а что же случилось с Бирребуром, когда он проснулся? Вот послушай.

Когда Бирребур открыл глаза, первое, что он увидел, – это свой правый сапог с крепко подбитым каблуком. Он натянул сапог на ногу и, не раздумывая долго, отправился в погоню за солнцем. Но едва он сделал шаг – что такое?! – левая нога вылетела вперед, точно пушечное ядро, а правая переступала как самая обыкновенная нога в самом обыкновенном сапоге. И сколько колдун ни понукал правую ногу, она едва тащилась.

«Эдак далеко не уйдешь!» – подумал Бирребур, с трудом переводя дух. Пришлось ему, прыгая на одной ноге, вернуться в кузницу.

Кузнец никак не ожидал этого, он уже решил, что навсегда избавился от злого колдуна. Поэтому, когда он увидел, что Бирребур, прыгая на одной ноге, возвращается, ему стало не по себе. А Бирребур плюхнулся прямо на землю возле кузницы и, отдышавшись немного, сказал:

– Понимаешь, старина, что‑то случилось с моим правым сапогом. Ну не идет – и все тут, хоть плачь. Может, ты неправильно прибил каблук? Не могу же я на одной ноге бежать за солнцем.

– Каблук в полном порядке. А бежать тебе больше никуда не надо, – сказал Паво. – Хорошо, что ты вернулся. Я решил помочь тебе и поставил силок на вершине вон той сосны, из‑за которой недавно выглядывало солнце. Ждать пришлось недолго, солнце сразу попалось в силок. А я тоже времени не терял, схватил его – и в мешок. Так что теперь тебе и бегать за ним не придется.

– Вот это по‑дружески! – воскликнул колдун и от радости даже захлопал в ладоши. – Ты самый лучший кузнец из всех кузнецов от Берингова пролива до Улеаборга! Ты мне так нравишься, что я готов сейчас же съесть тебя, так как я изрядно проголодался после того, как попрыгал на одной ноге.

– Очень благодарен за честь, – ответил кузнец, – но не хочешь ли сначала взглянуть на нашего пленника?

– Ну, конечно! Конечно! Неси его скорее!

Паво быстро побежал в дом, выхватил из закутка поросенка и сунул его в мешок. А мешок завязал узлом и понес в кузницу.

– Получай, – сказал он Бирребуру и бросил мешок на землю.

Поросенок отчаянно визжал и брыкался.

– Что, попалось? Не нравится в мешке сидеть? – засмеялся Бирребур. – Ничего, ничего, посиди, теперь уж я тебя не выпущу. Теперь на всей земле наступит кромешная тьма! Теперь Бурребир узнает, кто из нас главный колдун! Теперь все колдуны будут меня слушаться!

– Да ты бы хоть посмотрел на него, – сказал кузнец. – Ведь подумать только – не поросенок, само солнце в мешке! – И кузнец стал развязывать узел.

– Что ты делаешь! Ведь оно может выскочить! Уж лучше я сам залезу в мешок, – сказал колдун.

«Это, и верно, лучше», – подумал Паво.

Раз, два, три! – и колдун сидел в мешке, а кузнец сейчас же крепко‑накрепко затянул веревку.

«Мне еще повезло, что этот колдун так глуп», – подумал кузнец, завязывая на всякий случай еще один узел.

В мешке поднялась страшная возня и крик.

– Ой, оно кусает меня! – кричал колдун.

– А ты его кулаком! Да посмелее! – подбадривал его кузнец, а потом пошел в избу, чтобы перевести дух после всех приключений.

Но почему же колдун, который мог одним движением опрокинуть целую стену в избе, не мог разорвать мешка? И вправду – почему? Я и сам не знаю. Может быть, старый колдун вывихнул себе ногу или натер ее в то время, когда скакал на одной ноге? А может быть, он все‑таки был не такой уж хороший колдун? Право, не знаю.

Долго ли Бирребур сидел в мешке, этого я тебе тоже не могу сказать – в газетах об этом ничего не писали. Но солнце, как ты сам понимаешь, на следующий день взошло, как всегда, и в том месте, где ему положено. Это уж мне известно точно. Слышал я еще, что добрый кузнец Паво обещал своему пленнику отправить его при случае по железной дороге к Берингову проливу, в те места, где он жил. Колдуну пришлось согласиться, так как на одной ноге, сколько ни скачи, в такую даль все равно не доскачешь. А по железной дороге путешествие будет недолгим – ведь у паровоза теперь семимильные сапоги!

Но даже если ехать по железной дороге, солнце все равно не поймать. Железная дорога так же, как колдуны, боится воды, а солнце имеет дурную привычку вечером садиться в море.

И вот всякий раз, когда я вижу, как дети ловят солнце осколком зеркала и солнечные зайчики разбегаются во все стороны, я вспоминаю двух неудачливых колдунов Бурребира и Бирребура, которые хотели поймать солнце. Попробуй‑ка поймай его!