Текст книги "Олег. Путь к себе"

Автор книги: Сабина Янина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Нам хватает, – мрачно ответил отец.

Она фыркнула и отвернулась. Отец подошёл и обнял меня за плечи:

– Иди в свою комнату, нам с Полиной надо поговорить, – и слегка подтолкнул меня к двери.

– Подожди! Подойди поближе! – мама поднялась.

Я взглянул на отца, тот кивнул, и я приблизился к ней.

Она что-то набрала на своём браслете и протянула руку:

– Приложи свой, синхронизируй.

Я поднёс свой браслет к её. Через несколько секунд она опустила руку.

– У тебя теперь есть мои координаты, если что понадобиться, соединись со мной. По пустякам не беспокой, – капризно скривив рот, добавила она. – Только в серьёзных случаях. Понял?

Я кивнул.

– Хорошо. Теперь ступай!

Я вышел. Как я добрался до своей комнаты, я не помнил. Помню, что рухнул на трансид и, закрыв глаза, слушал, как сердце бешено колотится в груди.

«Зачем она явилась? Может, хочет меня забрать к себе? А как же отец? Что ей надо? А может она хочет вернуться?» – мысли метались в голове. Я вспомнил помолодевшее лицо отца, его горевший взгляд и упрямо сжатые губы. – «Нет, не за этим она пришла».

Не помню, сколько времени я просидел так, смотря в потолок и прислушиваясь к каждому шороху, доносившемуся до моей комнаты. Звук хлопнувшей входной двери подбросил меня с места, я кинулся к отцу. Он был там же. Стоял у окна за трансидом, в котором совсем недавно сидела она. Сердце моё болезненно сжалось, таким поникшим и сгорбленным я никогда его не видел. И всё же я спросил:

– Куда ты мог отдать меня? Ей? Она хотела, чтобы я жил с ней?

Отец молчал. Казалось, целую вечность он молчал. Потом ладонью провёл по лицу, словно стирая с него что-то, и обернулся:

– На государственное обеспечение.

Я вздрогнул, как от удара.

– Иди к себе, – поморщился отец, словно от боли, – я хочу побыть один.

Ночью мне снился сон моего детства. Мне снилось, что я совсем ещё маленький иду между отцом и матерью, держась за их руки. У мамы золотые волосы и синие ласковые глаза, а отец совсем молодой и ещё не седой, весело смеётся.

Утром я никак не хотел просыпаться, цепляясь за это редкое чувство счастья. Таким я и запомнил его, это счастье – смеющийся мужчина, женщина с ласковыми глазами и ребёнок весело подпрыгивающий, держась за их руки.

Через два дня отца не стало, а я удалил координаты матери, навсегда вычеркнув её из своей жизни, и я переехал в студенческое общежитие.

***

И вот теперь моя Фёка беременная! У нас будет ребёнок. Совсем скоро наяву я почувствую то счастье, которое снилось мне в детстве, которое навсегда поселилось в моей душе несбыточной мечтой. Несбыточной.... После гибели отца я не верил, что такое возможно со мной. И только после первой близости я поверил и рассказал о своей мечте моей любимой. И я не ошибся, увидев, как радостно откликнулась Фёка. И что теперь?

«Фёка не хочет ребёнка? Глупость какая! Я же знаю мою Фёку!», – я потянулся. – «Это Клео сбивает её с толку. Надо выгнать эту дуру. Думаю уж теперь жена не будет против».

Я посмотрел в окно. Молодой июнь улыбался жарким солнцем, заставляя щурясь, улыбаться всех в ответ. Хорошо! Не прошло и полчаса, как город за окном переменился. Лето – самое легкомысленное время года даже в городе. Сейчас оно весело порхало за окном разноцветными лёгкими платьями, озорно взлетающими при порывах ветерка; жужжало роботами – косильщиками газонов, похожими на трудяг-жуков, которые, ошалев от зноя, сновали туда-сюда между зданиями; шелестело ещё молодыми зелёными листьями деревьев и благоухало цветами, высаженными вдоль автострады.

Аэромобиль резко свернул к воротам Наукограда, мигнул номерами у опознавательного знака, и ажурная чугунная решётка поползла вверх, пропуская нас. Машина медленно проехала по аллее вековых лип, остановилась у седьмого подъезда здания обсерватории.

Глава 3

Дверцы лифта открылись с тихим звоном, и я вышел в светлый коридор тридцатого этажа, где в самом его конце за стеклянными дверями находилась лаборатория астрофизиков. Десять утра. Тихо и буднично, как будто и не было конференции, где я выступал с докладом о результатах последних лет работы, и каких результатах! Теперь всё должно быть по-другому. Я уверен. Ещё не знал как, но по-другому, об этом свидетельствовали восторженные отклики именитых учёных на конференции.

«Я, конечно, как очень скромный человек, не буду претендовать вот так сразу на создание раздела науки под моим именем и руководством, – усмехнулся я про себя, – но значительное расширение лаборатории, думаю, можно ожидать. Конечно, ребята большие молодцы, но для такого грандиозного проекта, в который грозила вылиться наша работа, совершенно недостаточно трёх человек. Да и, наконец, на заказ специального оборудования – энерго-сканеро-спектрометра, я смогу уже рассчитывать! Сколько можно кустарщиной заниматься. Наш прибор худо-бедно справился с экспериментом, но для серьёзной исследовательской работы он совершенно не годится».

С такими радужными мыслями я подошёл к лаборатории. Сканер приветливо скользнул по лицу голубой лучом, и дверь открылась. Я переступил через порог и остолбенел от рёва множества людей, в радостном приветствии взметнувших к небу руки, от грома оваций, криков: «Ура-а-а-!! Да здравствует!! Слава-а-а!!», от слепящего огромного ярко-оранжевого солнца, которое покоило на своих лучах всю эту многотысячную ликующую толпу. Я совершенно оглох и ослеп. А когда пришёл в себя, то увидел Альбину с огромным букетом пёстрых летних цветов и Георгия рядом с нею.

– Ну, ребят, вы даёте! – вымолвил я, переводя дыхание. – Предупреждать надо.

Альбина – наша незаменимая помощница-аспирантка, назначенная в лабораторию стажёром – бросилась ко мне, сунула в руки букет и повисла на шее. Я осторожно отодрал её от себя. Маленькая, пухленькая, она поглядывала на меня снизу вверх так неожиданно для неё подобострастно, так умильно прижала руки к груди, что я смутился и вдруг поцеловал её в голову, в русые кудряшки, отчего она рассмеялась:

– Мы вчера смотрели, болели за тебя.

– Спасибо, – я улыбнулся.

Следом за ней подошёл Георгий – мой напарник, астрофизик – обнял меня и похлопал по спине:

– Ну что, дорогой? Нас можно поздравить? – Георгий отодвинулся от меня, радостно потёр руки.

Этот усатый черноглазый брюнет, худой и высокий, как жердь, с замечательным попугайским носом, который крючком нависал над верхней губой постоянно улыбающегося большого рта, был некрасив, но столь обаятелен и так предан работе, что Альбина всегда восторженно смотрела на него, совсем не замечая такого красавчика, как я.

– А мы всё думали, как поздравить с таким триумфом? – подхватила Альбина.

– Да! Настоящий триумф, – добавил Георгий. – Мы с Альбинкой знали, что будет успех, но чтоб такой. Правда, красавица? – Георгий приобнял Альбину за плечи.

– Правда, правда, – тараторила девушка, – после трансляции в лаборатории телефон оборвали с поздравлениями. Даже шеф заходил, интересовался, как у нас дела и когда ты будешь. Представляешь? Сам тоже поздравил! Это точно к повышению! – радостно смеялась она.

– Спасибо, ребят! Альбин, да выключи ты этот фон, с ума от него сойдёшь, – смеясь, я пожимал им руки. – Поздравляю вас! Это реальная наша победа, я тоже думаю, грядут перемены, не зря шеф заходил.

Альбина подошла к панели рядом с огромным во всю стену окном и задумалась у климатизатора.

– Что настроить-то? – спросила она.

Георгий посмотрел на меня. Я пожал плечами.

– Ну, сестрёнка, давай что-нибудь на свой вкус.

Альбина на пару секунд задумалась и, улыбнувшись ямочками на круглых щеках, быстро защёлкала по климатизатору. Стены лаборатории растворились. На мгновенье столы лаборатории и наше единственное ценное оборудование – аппарат, регистрирующий параметры энергий, которые мы изучали (уникальный прибор, наша совместная с Георгием разработка, как говорила Альбина, только моя талантливая голова и золотые руки Георгия могли сотворить подобное чудо) – слово зависли в воздухе. А еще через мгновенье мы очутились в цветущем вишнёвом саду. Мягкий солнечный свет падал на всё вокруг ажурной шалью сквозь белоснежные гроздья цветов и нежную зелень молодой листвы. Где-то тихо пел соловей, а воздух был таким прозрачно-свежим, что им было не надышаться. Тишина после безумства, которое длилось несколько минут назад, бальзамом растеклась по душе.

– Хорошо, – довольно кивнул я.

– Это надо отметить! Олег, Георгий идите скорее. Садитесь!

Она устроилась на низком диванчике за небольшим сервировочным столиком, в центре которого стояла широкая ваза, наполненная виноградом, бананами и яблоками. Справа и слева от неё – две пиалы: одна доверху наполнена грецкими орехами, другая – фисташками. Рядом щипцы для орехов. Остальное место занимали тарелочки, ощетинившиеся шпажками, с наколотым на них сыром, оливками и манго. Всё это великолепие теснилось вокруг узкого хрустального графинчика в форме обнажённой фигурки девушки, внутри которого искрилась янтарная жидкость. Рядом со столиком расположился шкафчик-меню, на котором устроился белоснежный кофейник и низкий пузатый молочник для Альбины. Мы с Георгием любили чёрный кофе.

Я сел напротив Альбины на трансид:

– Да! Уверен, нас всех ждёт повышение и финансирование на дальнейшее исследование. Так что, не расслабляемся!

– Ну, отметить-то надо, шеф? – Георгий протиснулся на низкий диванчик и сел рядом с Альбиной.

– Не вопрос! Конечно, надо!

– Может Глеба пригласить? – Альбина вопросительно посмотрела на нас. – Заодно разузнаем, какие там планы на счёт лаборатории.

Пока мы раздумывали, удобно ли пригласить руководителя астрофизиков, дверь открылась, и появился он сам. Маленький щуплый, но очень живой и подвижный седовласый человечек.

– Ага! – потирая руки, воскликнул он, переступив порог, – Я так и знал, пьянствуем втихаря на рабочем месте и не приглашаем начальство!

– Ну что вы, Глеб, мы только сейчас говорили о вас и собирались пригласить! Такое событие! Олег, идите к нам, – Альбина и Георгий потеснились на диванчике и я пересел к ним.

– Ну да, конечно! Собирались они! Знаю я вас! А событие действительно редкое, – он посерьёзнел и продолжал. – Ребят, я от души вас поздравляю. И с удовольствием выпью за вас и ваш успех, – он подошёл к столу.

Георгий разлил вино, мы встали.

– Ну! За ваш успех! – Глеб поднял фужер.

– У-р-а-а! За успех! – подхватила Альбина.

Поздравления, звон бокалов. Все снова расселись вокруг стола, Глеб устроился напротив нас на трансид.

– Ах! Я же ради такого случая испекла пироги. Сама! Представляете?! – подскочила Альбина – Ужасная вкуснотища получилась. Попробуйте, – она открыла шкафчик и достала оттуда контейнер и большую белую плоскую фарфоровую тарелку. Из контейнера на тарелку выложила целую горку румяных пирогов, и гордо водрузила её в центр стола, раздвинув тарелочки со шпажками. Вкусно запахло корицей и ванилью.

– М-м-м, – Глеб взял один пирожок и понюхал, – какой аромат! А с чем пирожки?

– Ни за что не догадаетесь! – И выждав многозначительную паузу, объявила: – С черникой! Представляете? Иду вчера с работы, а тут в магазинчике на углу настоящую чернику продают! Это в начале июня-то! Вот, пожалуйста, пирожки получились.

– Очень вкусные, – с набитым ртом похвалил Георгий, быстро расправляясь с пирожками. – А что? Чернику можно хоть круглый год в интернете заказать.

– Да ты что? – обиделась Альбина. – Она же не настоящая. А тут в магазинчике, живая, из теплицы. Только лесная ягода, ну, в крайнем случае, из теплицы даёт настоящий вкус и аромат.

Георгий пожал плечами.

– Ты ничего не понимаешь! А ты чего Олег, не ешь? – Альбина вопросительно посмотрела на меня.

– Я ем, спасибо, Альбина, – и взял пирожок и понюхал.

Все вопросительно смотрели на меня, и я решился:

– Давайте ещё выпьем.

У Глеба седые кустистые брови поползли на лоб.

– Вы знаете, у меня сегодня двойной праздник.

– Праздник? Какой праздник? – не утерпела Альбина.

– Мы с Фёкой ждём ребёнка! – выпалил я.

На мгновенье повисла тишина, которая взорвалась, когда Альбина радостно захлопала в ладоши. Георгий одобрительно крякнул:

– Вот это молодец, дорогой! Поздравляю!

Глеб улыбнулся и махнул мне рукой, я разлил вино.

– Ну, за нового учёного! Да не оскудеет Земля талантами!

Праздновали мы недолго, удивительно ещё, что и так Глеб с нами задержался, хотя, конечно, он не мог проигнорировать нашу победу. Наконец он поднялся:

– Друзья мои, надо работать! Прошу вас в ближайшие дни доделать все текущие дела, подготовить всю документацию по эксперименту и исследованиям. До конца рабочей недели осталось три дня. Вы должны успеть все материалы подготовить для архива.

– Как для архива? – воскликнули мы хором.

– Разве мы не будем продолжать исследования? Мы ведь только в самом начале пути! – я недоуменно смотрел на Глеба.

Глеб задумчиво потёр переносицу.

– Решено временно, понимаете, временно, – он поднял вверх указательный палец, – исследовательскую работу в этом направлении приостановить до особого распоряжения, когда будет понятно практическое применение открытия. Бюджет на фундаментальные исследования в этом году незначителен и направляется исключительно на проекты, внедрение которых уже сейчас принесёт практическую пользу. Надеюсь, вы меня понимаете?

Мы молчали.

– Но у меня для вас отличные новости! – продолжал Глеб. – Вам всем присвоена следующая квалификационная ступень и решено доверить новый наиответственнейший научный проект, исследования по которому необходимы уже сегодня. Крайне необходимы! Готовы? – улыбаясь, Глеб смотрел на наши растерянные лица.

– Альбина Вяземская! – вдруг торжественно произнёс он.

Альбина встала.

– За непосредственный вклад в столь значимое научное открытие, который по решению квалификационной комиссии засчитывается вам, как профэкзамен последней третьей ступени четвёртого социального уровня ответственности («Осваивающий профессию»). Вы признаётесь успешно прошедшей практику стажёром и переводитесь на первую ступень пятого социального уровня ответственности («Профессионалы общей квалификации первой категории»). Допуск вам будет предоставлен сразу после регистрации решения квалификационной комиссии в КАРМА, то есть в самое ближайшее время. Поздравляю вас! Готовы ли вы приступить к новой ответственной работе?

Альбина красная от смущения и радости стояла напротив шефа, прижав к груди кулачки:

– Спасибо, – почти прошептала она. Вопросительно обернулась к нам. Потом взглянула на Глеба и сказала:

– Готова.

Шеф ей ободряюще кивнул.

– Георгий Лим! – повернулся Глеб к чуть побледневшему, поднявшемуся из-за стола Георгию.

Альбина тихо села.

– Поздравляю! – шеф протянул Георгию руку и от души потряс руку Георгия. – Отличная работа, которая вполне показала, что вы достигли высшего профессионализма в своём деле. Рад сообщить, что вам присвоен высший профессиональный – шестой уровень социальной ответственности («Профессионалы высшей квалификации»), пока её первая ступень, но с вашими талантами недалеко и до третьей, – он дружески хлопнул Георгия по плечу. Что вы думаете о работе над новым проектом?

Георгий выжидающе смотрел на меня и молчал. Я отвернулся, не хотел мешать ему самому сделать выбор.

– Я готов работать там, где это необходимо, – наконец, тихо произнёс он и сел.

– Благодарю вас! Ну и, конечно, не оставлен без внимания руководитель лаборатории, вы – Олег. Хочу ещё раз поздравить вас с двойным праздником: и с будущим пополнением семейства и с высшей, третьей ступенью шестого профессионального уровня. От души рад за вас. Надеюсь, вы согласитесь возглавить работу вашего коллектива над новой задачей?

Альбина и Георгий с надеждой смотрели на меня.

Я поднялся:

– Прошу меня извинить, но я не планирую менять направление моей научной работы.

Стало так тихо, что казалось, слышно было падение лепестков цветов вишни на пол лаборатории.

– Вы уверены? – откашлявшись, словно что-то ему мешало в горле, строго спросил Глеб.

– Абсолютно.

– Но пока это невозможно, сейчас решается вопрос, где и в каком объёме будут проходить дальнейшие исследования. Вопрос будет рассматриваться на Совете Земли. Изучаются разные варианты: от государственных проектов до коммерческих инвестиций. Боюсь, что это может занять длительное время, возможно нескольких месяцев. А месяцы простоя в науке…, – он нахмурился. – Хотя мы предвидели такой поворот, и пока, до окончательного решения вопроса, можем предложить лично вам, Олег, работу почти по вашему профилю. После конференции на вас пришёл запрос из обсерватории Уральского монастыря.

Альбина прыснула в кулак, а Георгий насмешливо хмыкнул. Глеб строго посмотрел на них.

– Какого ещё монастыря?! – раздражённо воскликнул я.

– Уральского монастыря. Я понимаю, что это довольно далеко, командировка рассчитана на год, но вам с женой, если она решит ехать с вами, обещают комфортабельные условия проживания, насколько это возможно, конечно, при монастыре. А через год вопрос о продолжении вашего проекта будет решён.

– Это исключено, – решительно отказался я. – Почему именно монастырь? Вот уж никогда не был религиозным человеком, чтобы сотрудничать с монахами! И там всяко будет какая-нибудь подтасовка, попытка псевдонаучными выкладками доказать свою религиозную правоту. Увольте, я им в этом не помощник. И вообще, я крайне отрицательно отношусь ко всяким фанатичным религиозным обществам. Глупость какая-то!

– Это не говорит в вашу пользу, – нахмурился Глеб. – У нас свобода религиозных воззрений, и нет из-за этого никаких ограничений сотрудничества в научной деятельности.

– Я не против общественного сотрудничества кого-то с кем-то. Но я в праве сам устанавливать границы своего личного сотрудничества. В праве сам выбирать, где и с кем мне работать, а с кем нет. Не правда ли?

– Вы совершенно правы. Вы вправе выбирать над каким проектом, предлагаемым вам обществом, работать, – холодно поставил точку в споре Глеб и направился к выходу, – Однако, – он обернулся и сердито посмотрел на меня, – общество тоже вправе оценивать ваш вклад в это сотрудничество. Подумайте! С завтрашнего дня вам неделя отпуска. Сегодня закончите все дела и передайте Георгию. Думаю, Георгий и Альбина без вас прекрасно справятся с подготовкой текущего проекта к сдаче в архив. А вы подумайте! Если вы откажитесь от сотрудничества с нами, от проектов, которые мы предлагаем, то вправе уйти в бессрочный отпуск за свой счёт до решения вопроса о продолжении вашей работы. Впрочем, вы можете продолжить работу над проектом за свой счёт либо по самостоятельно заключённому коммерческому контракту с заинтересованными лицами. Но при этом прошу учесть, что мы не сможем присвоить вам высшую ступень шестого уровня ответственности, так как это не совместимо с вашим отказом от сотрудничества. Прошу учесть, – Глеб резко повернулся и вышел из комнаты.

– Да-а-а…, – протянул Георгий. И помолчав, добавил: – Олег, не глупи, подумай. Всё-таки высшая ступень последнего уровня социального статуса – это же предел мечтаний! Тебе откроется дорога везде! Ты сможешь сам принимать участие в распределении бюджетных средств, сможешь не только возобновить работу нашей лаборатории, но и возглавить целую научную отрасль. Вопрос о продолжении исследования снимется, не говоря уже о возможностях материального обеспечения. Представляешь, какой коэффициент у тебя будет? Ведь у тебя скоро ребёнок родится, надо и о его будущем подумать. И цена то, всего год в монастыре, – улыбаясь, закончил он.

Альбина, уже не сдерживаясь, захохотала в голос:

– Олег, тебе в монастырь пора. Открытие сделал, ребёнка, считай, родил, пора и грехи замаливать.

– А что ему замаливать-то, – подключился Георгий, – у него и грехов-то нету – жена да сожительница.

– Тем более, – хохотала Альбина – девственнику самое место в послушники.

Я ущипнул её за попу, и она, взвизгнув, выскочила из комнаты.

– Нет, Георгий, шутки шутками, но не всё меряется социальным статусом и ЧИВами. Я не намерен выкидывать год из жизни. И вообще, что за диктат! Я – учёный. Я имею права заниматься тем, что мне интересно. Почему я обязан менять свои планы, забрасывать свои разработки, забыть о своём открытии? Ради чего? Что у нас мало учёных, которые с интересом будут работать в любом направлении? У них нет цели, есть только желание выполнить заказ, быть полезными. А я? Я что, разве против того, чтобы быть полезным? И для кого мы тут ночами? Для себя что ли? Ты же знаешь, какие перспективы открывает для людей наше открытие! Нельзя же жить только сегодняшним днём и не видеть ничего дальше собственного носа! Идиотизм какой-то!

– Успокойся, Олег, все образуется.

– Да, конечно, – усмехнулся я и с горечью сказал. – Образуется. Ладно, пошёл я. Не нужен я теперь тут.

– Ну что ты ерунду говоришь!

– Пока, – я махнул и пошёл к выходу.

– Созвонимся! – огорчённо крикнул Григорий мне вслед.

– Созвонимся, – бросил я, не оборачиваясь.

***

– Домой, – приказал я бортовому пилоту и откинулся на сидение.

Вот и всё. Похоже, тут моя работа закончилась. Солнце лениво перебралось за половину неба и покатилось к закату. Душно. «Кондиционер, что ли не работает», – мелькнула мысль. Я открыл окно. Небо заволакивали тучи. С запада медленно ползла сизая туча. Вот она добралась до солнца и проглотила его, но прохладнее не стало. Туча же раскалилась и теперь пышила жаром, втягивая в себя воздух и раздуваясь, придавливала все звуки к земле, где они прятались под плиты мостовой. Стихло. Даже не слышно щебетания птиц. Похоже, гроза будет. Я почувствовал вдруг какую-то нахлынувшую отстранённость от всего, от жизни. Расстроился что ли? Ерунда какая. И вообще я же работал не для славы и признания. Хотя, что себя-то обманывать, триумф конференции и оглушительное чувство торжества мне не забыть никогда. Не поняли. А может просто позавидовали! Кто у нас любит успешных? Только притворяются, что рады за кого-то, а сами думают, вот, мол, выскочка. Не нужно никому моё открытие. «Нет пока ему практического применения», – вспомнил я слова Глеба. Ну да, конечно, нет. Кто же думает о создании жизни на других планетах, тут у себя бы сделать её достойной. Ну что я, дурак, расстроился-то? Конечно, жаль, что с высшим социальным статусом облом, средства бы нам с Фёкой пригодились. Да и плевать, у меня и сейчас отличный доход. Главное, чтобы Фёка была здорова. Нет, а какой всё-таки Глеб. Мог бы предупредить. Отправляя на конференцию уж всяко знал, что ждёт лабораторию дальше. Прямо так бы и сказал, что работа моя никому не нужна, что лицемерить-то? Как они столько времени вообще финансировали проект. Хотя проекты крайне редко закрываются до получения первого результата. Своё слово в науке мы отработали, галочку в работе астрофизиков заслужили, а дальнейшее развитие нам никто и не обещал. Глупо было и надеяться. Кого в наше время может серьёзно заинтересовать дальний космос, если мы в своей планетарной системе ещё не хозяева.

Я устало потёр лоб. Ничего. Что-нибудь придумаю. А может, правда, пока съездить с Фёкой на недельку отдохнуть? Там видно будет.

Аэромобиль остановился на подземной парковке и дверца тихо поднялась вверх.

Приехали, – пробормотал я, и вышел из машины.

***

– Фёка! Ты где? Я дома!

Из кухни выглянула недовольная физиономия Клео:

– Что ты шумишь? Феклисса отдыхает.

– Отдыхает, сейчас? – удивился я. – Днём?

– Хочет и отдыхает! Тебе-то что?

Может вино, может досада сегодняшнего дня, а может гордость от того, что я отец или ещё что стукнуло в голову, но обычно сдержанный и старающийся избегать конфликтов, я вдруг разозлился и выпалил:

– Клео, а какого чёрта ты со мной так разговариваешь? Ты вообще кто такая в моем доме? Массажистка? Домработница? Так вот и знай своё место. Я хочу разговаривать не с тобой, а с моей женой – Фёкой! Матерью моего ребёнка!

Клео замерла и даже рот приоткрыла от неожиданности, стояла и смотрела на меня выпученными глазами. А я, радуясь своей победе над этим монстром, продолжал, распаляясь и надвигаясь на неё:

– И вообще, знаешь, тебе пора подумать о другом месте работы. Не думаю, что ты сможешь продолжать у нас работать после рождения ребёнка. И не мечтай стать няней, – я сложил фигу и покрутил ею у неё перед носом. – Собирай свои вещи и уматывай!

Клео побледнела, упёрла руки в бока и, чуть откинув голову, назад, произнесла:

– А по какому праву ты меня гонишь? Я – сожительница, официально зарегистрирована по этому месту жительства и в этой семье. И имею все права!

– Какие права? Не смеши меня! В семье произошли изменения, она будет перерегистрирована, и тебе в ней не найдётся места. Лучше позаботься о себе заранее. Поняла? Я же знаю, что ты ненавидишь меня. И я тебя тоже, будь уверена.

– Да мне безразличен ты и твои чувства, слышишь ты, урод! Я нужна Феклиссе.

Я опешил, никогда раньше она не позволяла себе прямых оскорблений.

– Я – урод?! Да ты на себя-то посмотри, образина! Нормального мужика найти не смогла и к нам прицепилась! Массажистов тысячи, найдём хорошего и без тебя. Феклиссе она нужна! Знаю я, зачем ты ей нужна! Практикуй свои эротические массажи в другом месте! Я лучше знаю, что нужно моей Фёке! И уж, поверь, это не твои руки с пальцами-сардельками!

– Да, что ты знаешь? Ты что ли нужен Феклиссе со своим стручком никчёмным?

– Что ты сказала? – свистящим шёпотом произнёс я. Кровь бросилась мне в лицо, сердце странно бухнулось и перевернулось в груди. – Что ты сказала? Чтоб тебе сдохнуть, гадина!

– Ой, испугалась, сейчас грохнусь в обморок! Сам смотри не подохни, вон покраснел, как рак, того гляди удар хватит. А как бы хорошо было! И Феклисса перестала бы плакать, жалуясь на тебя, что ты и можешь только, что раззадорить её, разгорячить, а удовлетворить не в состоянии. У тебя и стоит-то пять минут!

– Ты что говоришь?!

– А то и говорю! Что слышишь! Ребёнка ему подавай, а вот на тебе, выкуси, – теперь она свернула кукиш и сунула мне в лицо.

Кулаки мои сжались, и я шагнул к ней.

А она всё выплёвывала и выплёвывала мне в лицо злые слова:

– Не променяет она меня ни на какого никчёмного ребёнка вроде тебя. Я ей нужна! Только я! Понятно! И отдыхает она, потому что только из больнички приехала, аборт она сделала! Слышишь ты! Учёный! Занимайся вот своей наукой и не лезь к нам! Как мужик ты ноль! Не нужен ты тут никому!

– Аборт сделала?! Ты врёшь!

– Что тут происходит? – сзади раздался слабый голос Фёки, – Вы что кричите, с ума сошли?

Я резко обернулся к ней:

– Фёка, это правда, что ты сделала аборт? – изо всех сил стараясь говорить спокойно, спросил я.

Глаза Фёки забегали, она побледнела:

– Знаешь, миленький, я подумала, что мы ещё очень молоды и у нас ещё будут дети. Куда нам спешить? И потом Клео считает, что для моего здоровья…

– ЧТО?!

Позади раздался утробный смех Клео. Я резко обернулся. Она стояла подбоченясь, и, запрокинув голову, хохотала. Её шея шевелилась, как мерзкая толстая змея. В глазах у меня потемнело, не помня себя, я бросился к ней и схватил за горло. Лицо её исказилось, и рот раздвинулся в мерзком оскале, казалось, что она только сильнее смеётся надо мной.

– Ты замолчишь! Ты замолчишь! Гадина! – шептал я, изо всех сил сжимая её шею. Я опомнился, когда услышал за спиной отчаянный визг Фёки. Увидел вдруг перед собой иссини-пунцовое лицо Клео с закатившимися глазами, и разжал руки. Она мешком съехала по стене на пол. Я оторопело смотрел на неё: «Задушил»?

Подбежала Фёка, и долгих несколько секунд мы смотрели на Клео. Наконец, она с шумом втянула в грудь воздух, схватилась руками за грудь и открыла глаза. Взгляд её упал на меня, и она сжалась от страха, прижимаясь к стене. Фёка бросилась к ней, а я кинулся вон из дома.