Текст книги "Мифы и легенды Средневековья"

Автор книги: Сабин (Сэбайн) Бэринг-Гулд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

В то же самое время по другую сторону Альп жили люди, находящиеся на той же ступени развития цивилизации. Их жилища и памятники были тщательно изучены. Среди гончарных изделий, найденных в Швейцарии, крест встречается крайне редко.

В дебрях лесов Центральной Америки находятся развалины города, который жители покинули еще до завоевания Мексики испанцами. Последние обнаружили храмы и дворцы Чьяпаса, но о Паленке им не было известно. Согласно преданию, он был основан Вотаном за девять столетий до начала христианской эры. Главным сооружением в Паленке является дворец, длина которого составляет 228 футов, ширина 180 футов, а высота 40 футов. Четырнадцать дверей в восточном фасаде выходят на террасу, стены между ними украшены рельефами. Главная башня возвышается над двором в центре. В этом здании находится несколько храмов или святилищ с алтарями. Позади одного из них располагается стела, на которой изображены две фигуры, стоящие по разные стороны от креста (рис. 28). Один из персонажей протягивает к кресту руки, в которых держит подношение – ребенка или обезьянку. Вокруг креста изображены разные орнаменты.

Стиль рельефов и сопровождающая их иероглифическая надпись не оставляют сомнений в том, что это языческое изображение. Над крестом изображена странного вида птица, сидящая на нем, подобно орлу Нисроху на кресте на вавилонской печати. Тот же крест появляется в древних мексиканских рукописях, например в Дрезденском кодексе и в той, владельцем которой является господин Фейервари. В конце последней изображен огромный крест, а в середине показано божество, истекающее кровью, и фигуры, стоящие вокруг креста в форме тау, на котором сидит священная птица.

Крест также встречается на севере Мексики. Он появляется у миштеков и в Керетаро. Сигуенца рассказывает об индейском кресте, который был найден в пещере Миштека Байя. Среди руин на острове Запатеро на озере Никарагуа также были найдены древние кресты, почитаемые индейцами. Когда был открыт остров Уллоа, там были обнаружены кресты из белого мрамора. В штате Оахака, как обнаружили испанцы, устанавливались деревянные кресты, которые играли роль священных символов, то же происходило в Агуатолько и среди сапотеков. Крест почитался от Флориды до Циболы. В Южной Америке тот же знак считался священным. Ему поклонялись в Парагвае. В Перу инки почитали крест, изготовленный из цельного куска яшмы, это был символ, принадлежащий древнейшей цивилизации.

Среди муисков в Кумане считается, что крест наделен силой отгонять злых духов, поэтому новорожденных детей кладут под этот знак.

Возможно, все эти кресты, особенно те, что находят в Центральной Америке, являются символами бога дождя. Такое мнение имели завоеватели относительно крестов на острове Косумель. Крест изначально был символом не ацтеков и тольтеков, а народа майя, который населял Мексику, Гватемалу и Юкатан. Народ майя делился на тотонаков, отоми, уастеков, цендалей и т. д. и был завоеван племенами науатль, называемыми ацтеками и тольтеками, которые пришли с севера и основали великую мексиканскую империю. С ней и столкнулись Кортес и его солдаты. [71]71
  Весьма трудно классифицировать эти народы и делать некие определенные выводы относительно их истории. Возможно, цендали никогда не были завоеваны.


[Закрыть]

Эти племена майя были высокоразвитыми и оказали влияние на своих завоевателей.

Народ майя вторгся в Центральную Америку, придя с Антильских островов в то время, когда ее населял другой народ, которому принадлежат сохранившиеся циклопические постройки. Его уничтожил Вотан в 800 году до новой эры. Крест был воспринят ацтеками от завоеванных майя. Он являлся символом Куатеота, бога дождя. Чтобы вызвать дождь, ему приносили в жертву малолетних детей, чью плоть съедали вожди во время священного пира. У мексиканцев от имени этого бога получил название дождливый месяц Куауитль. В Циболе под этим символом почитали воду, на острове Косумель священные кресты в храмах изготавливались из дерева или камня и достигали в высоту десяти ладоней. Им приносили жертвы в виде птиц и благовоний. Чтобы вызвать дождь, люди носили крест во время шествий.

Тольтеки говорили, что их божество Кецалькоатль ввел знак и ритуал креста. Это был их бог дождя и здоровья, а крест назывался Древом пищи, или Древом жизни. Вследствие этого накидка тольтекского бога дождя была покрыта красными крестами.

Крест был также символом, имевшим загадочное значение, в индийской иконографии. В пещере Элефанта в Индии над головой фигуры, убивающей детей, можно увидеть крест. Мюллер в своем исследовании «Верования, знания и культура древних индийцев» помещает его в руках Шивы, Брахмы, Вишну, Тваштра (рис. 29). В центре креста, который называется Кьякра или Тшакра, находится колесо. Когда его держит Вишну, бог, поддерживающий мир, он означает его власть проникать сквозь небеса и землю и превращать в ничто силы зла. Он является символом власти над миром и для почитателя Вишну значит так же много, как христианский крест для католика. Фра Паолино рассказывает, что этот знак использовали в качестве скипетра древние цари Индии.

На удивительной индийской картине, воспроизведенной Мюллером, изображен Брахма, увенчанный облаками с лотосами вместо глаз и четырьмя руками: в одной из них он держит ожерелье творения, в другой – Веды, в третьей – чашу с источником жизни и в четвертой – пылающий крест. На другом изображении в центре мира представлен Кришна как хранитель мира. У него шесть рук: в трех из них он держит кресты, в четвертой – скипетр власти, в пятой – флейту и в шестой – меч. Еще одно изображение показывает Яму, судью преисподней, с копьем, мечом, весами, факелом и крестом. Существует также изображение Бравани, женское воплощение основы мира, держащей лотос, пламя, меч и крест. И этот список изображений можно продолжить далее.

Вполне естественно, что христиане древности и Средневековья, обнаружив, что крест является символом жизни у многих народов, должны были с любопытством заглядывать в Ветхий Завет, чтобы посмотреть, что предвещает «древо, что принесет справедливость».

Они обнаружили, что он был начертан кровью на косяках и притолоках дверей в домах евреев в Египте. Они считали, что посох Моисея заканчивался египетским крестом ( Crux ansata). Тогда его использование в вызывании дождя и града, разделении вод Красного моря, в добывании источника из скалы показывает связь креста с водной стихией. Они видели крест в Моисее, раскинувшем руки на горе, в столбе с поперечиной, который был обвит медной змеей, и в двух поленьях, которые подобрала вдова из Сарепты. Но особенно это видно в отрывке из Иезекииля: «И сказал ему Господь: пройди посреди города, посреди Иерусалима, и на челах людей скорбящих, воздыхающих о всех мерзостях, совершающихся среди него, сделай знак. А затем сказал в слух мой: идите за ним по городу и поражайте; пусть не жалеет око ваше, и не щадите; Старика, юношу и девицу, и младенца и жен бейте до смерти, но не троньте ни одного человека, на котором знак, и начните от святилища Моего». [72]72
  Иез., IX: 4—6.


[Закрыть]

В «Вульгате» сказано: Et signa Thau super frontes vivorum gementium. Существуют, однако, сомнения, означает ли знак таукрест. В Септуагинте его нет, там просто говорится δòς σημειôν. Святой Иероним заявляет, что версии Акилы и Симмаха, записанные одна при Адриане, а другая при Марке Аврелии, не содержали его, и Т появляется только в варианте Феодотиона, созданном при Септимии Севере. Но тем не менее святой Иероним принимает его в своем переводе.

С другой стороны, Тертуллиан видит в этом отрывке крест. Тав– это древняя еврейская буква, похожая на самарийскую, чья форма напоминает крест. Возможно, святой Иероним использовал ее в своем переводе не без оснований, поскольку он очень хорошо знал еврейский язык и обращался к отрывку из Иезекииля снова и снова. Послание святого Варнавы, похоже, намекает на это, так же как и святой Киприан, святой Августин, Ориген и святой Исидор. Епископ Лоут склонялся к тому, чтобы принять тав, так же как и доктор Мюнтер, епископ-протестант из Зеландии. Однако сомнений в отношении этого отрывка быть не может.

Слово «знак»,использованное пророком, – это

Tau,означающее, как говорит Гесений в своем «Лексиконе», «крестообразный знак»,и добавляет: «Евреи на монетах применяли древнейший знак в форме креста +».

Люди Средневековья пошли еще дальше. Они желали найти подтверждение тому, что крест является отличительным признаком в истории еврейской церкви, а поскольку свидетельств Ветхого Завета для этого было недостаточно, они дополняли их легендами.

Такой басней стала «Легенда о кресте», необыкновенно популярная в Средние века, о чем можно судить по многочисленным изображениям его основных событий на витражах и фресках.

В одном только Труа в церквах они появляются на окнах Святого Мартина из Виня, Святого Пантелеона, Святой Мадлен и Святого Низира.

Они изображены на фресках вдоль хоров в церкви Святого Креста во Флоренции, принадлежащих кисти Аньоло Гадди. Пьетро делла Франческа также посвятил часть своего таланта истории Креста, создав серию фресок в главной капелле в церкви Святого Франциска в Ареццо. Легенда о Кресте появляется в качестве росписи пределлы среди образцов раннего искусства в Академии изящных искусств в Венеции, а также как сюжет картины Бехама в мюнхенской галерее. Полностью легенда излагается в «Жизни Христа», изданной в Труа в 1517 году, в «Золотой легенде» Якова Ворагинского, в старой голландской работе «История Святого Креста» и во французской рукописи XIII века, хранящейся в Британском музее. Гервазий Тилберийский рассказывает часть ее в своем произведении «Императорские досуги», цитируя Коместора. Также она появляется в «Зерцале историческом» Готфрида Витербосского, в «Хронике» Энгельхуса и в других источниках.

Сама история такова.

Наш прародитель, будучи изгнан из Рая, жил в раскаянии и стремился искупить свой грех молитвами и тяжким трудом. Когда же он состарился и почувствовал приближение смерти, он призвал к себе Сифа и сказал ему: «Пойди, сын мой, к вратам Земного Рая и попроси архангела, который их охраняет, дать мне бальзам, который спасет меня от смерти. Ты легко найдешь дорогу, ибо следы мои опалили землю, когда я покинул Рай. Иди по моим обугленным следам, и они приведут тебя к вратам, откуда я был изгнан». Сиф поспешил в Рай. Земля, где он проходил, была бесплодной, растительность весьма скудной и темной, поверх всего виднелись черные следы ног его отца и матери. Некоторое время спустя он увидел стену, окружающую Рай. Природа вокруг была прекрасна, земля покрыта зеленью и пестрыми цветами. В воздухе разливалась прекрасная музыка. Сиф был ослеплен красотой, окружающей его, и продолжал свой путь, забыв обо всем. Внезапно перед ним промелькнул отвесный всполох огня, подобный извивающейся горящей змее. Это был огненный меч в руках херувима, охраняющего врата Рая. Когда Сиф приблизился, он увидел, что крылья ангела закрывают ворота. Он простерся ниц перед херувимом, не в силах произнести ни слова. Но ангел прочел в его душе лучше, чем смертный может прочесть в книге, то, что там было запечатлено, и сказал: «Время прощения еще не пришло. Четыре тысячи лет должно миновать, прежде чем Спаситель откроет ворота для Адама, закрытые из-за его неповиновения. Но в качестве символа будущего прощения дерево, на котором искупление должно свершиться, будет расти на могиле твоего отца. Смотри, что он утратил благодаря своему непослушанию!»

С этими словами ангел распахнул огромные врата из огня и золота, и Сиф заглянул внутрь.

Он увидел в центре сада источник, прозрачный, словно хрусталь, и искрящийся, подобно серебряной пыли, который давал начало четырем потокам. Перед этим источником росло огромное дерево с толстым стволом и большими ветвями, лишенное коры и листвы. Вокруг ствола свернулась ужасная змея, которая выжигала кору и пожирала листву. Внизу был обрыв. Сиф увидел, что корни дерева простираются в Аду. Там находился Каин, старающийся ухватиться за них и подняться в Рай, но они опутывали братоубийцу, подобно нитям паутины, удушающей муху, и пронзали плоть Каина, как если бы они были живыми созданиями.

Охваченный ужасом от этого страшного зрелища, Сиф поднял глаза к верхушке дерева. Там все было иначе. Ветви дерева достигали небес, их покрывали листья, цветы и фрукты. Но самым чудесным плодом было малое дитя, прекрасное, словно солнце. Казалось, оно слушает воркование семи белоснежных голубок, круживших над его головой. Женщина, которая была прелестней луны, держала его на руках.

Затем херувим закрыл ворота и сказал: «Я дам тебе три семени этого дерева. Когда Адам умрет, положи их в рот своему отцу и похорони его».

Сиф взял семена и вернулся к отцу. Адам был рад услышать рассказ своего сына и восхвалил Господа. На третий день после возвращения Сифа он умер. Тогда сын похоронил его в шкурах зверей, которые Бог дал ему, чтобы прикрыться. Местом его захоронения стала Голгофа. Со временем из семян, принесенных из Рая, выросли три дерева. Это были кедр, кипарис и сосна. Они росли с поразительной быстротой, простирая свои ветви вправо и влево. Одну из этих ветвей Моисей использовал, чтобы творить чудеса в Египте, добыть воду из скалы и излечить тех, кого укусили змеи в пустыне.

Спустя какое-то время все три дерева коснулись друг друга и начали соединять и смешивать свою природу в едином стволе. Под этим деревом сидел Давид, когда скорбел о своих грехах.

Во времена Соломона это было самое величественное из деревьев Ливана, оно превосходило все леса царя Хирама, подобно правителю, который превосходит тех, кто склоняется у его ног. Когда сын Давида возводил свой дворец, он срубил это дерево, чтобы превратить его в главную колонну, поддерживающую крышу. Но его постигла неудача. Колонну нельзя было использовать для этой цели:

то она была слишком длинной, а то – слишком короткой. Удивленный этим, Соломон сделал стены своего дворца ниже, чтобы колонна подошла, но она сразу же начала расти и пробила крышу, подобно стреле, пронзающей холст, или птице, вырвавшейся на свободу.

Соломон, разгневавшись, бросил дерево над Кедроном, чтобы все могли ходить по нему, когда пересекают поток.

Там царица Савская и обнаружила его. Узнав о его качествах, она повелела поднять дерево. Соломон приказал закопать его. Спустя какое-то время царь выкопал на этом месте пруд – Вифезду, который тут же приобрел чудесное свойство исцелять больных. Вода приобрела свои качества от дерева, лежащего под ней.

Когда приблизилось время распятия Христа, это дерево показалось на поверхности, и его вытащили из воды. Палачи искали подходящее дерево, чтобы сделать из него крест. Они нашли его и изготовили из него орудие казни Спасителя. После распятия крест был закопан на Голгофе, но его вместе с двумя другими нашла 3 мая 328 года императрица Елена, мать Константина Великого. Тот крест, на котором был распят Христос, смогли отличить от двух других потому, что больная женщина излечилась, прикоснувшись к нему. Это же деяние, однако, было приписано в сирийской рукописи, хранящейся в Британском музее и датирующейся, несомненно, V веком, жене императора Клавдия, Протонисе. Царь Персии Хосров увез крест после разграбления Иерусалима, однако Ираклий, победивший в битве 14 сентября 615 года, вернул его. Этот день теперь почитается как праздник Воздвижения Креста.

Такова Легенда о Кресте – одна из самых замечательных фантазий Средневековья. Она основывается, хоть и бессознательно, на том факте, что крест был священным символом задолго до того, как на нем принял смерть Христос.

И как же объяснить это?

Как мне кажется, достаточно легко принять тот факт, что вера в крест входила в изначальную религию, следы которой существуют во всем мире у всех народов, которая научила людей верить в Троицу, в борьбу на небесах, в Рай, из которого человек был изгнан, в потоп и Вавилонскую башню, в Пресвятую Деву, которая зачнет и родит сына, в то, что голова дракона будет пробита и что через пролитие крови придет спасение. Использование креста как символа жизни и возрождения посредством воды широко распространено в мире, как и вера в Ноев ковчег. Возможно, тень креста распространяется гораздо дальше во тьму веков и охватывает больше стран, чем мы осознаем.

И это больше чем совпадение, что Осирис посредством креста должен дать вечную жизнь праведникам, что крестом Тор должен пробить голову огромному змею и вернуть жизнь тем, кто умер, что матери из племени муиска кладут своих детей под знак креста, веря, что это охранит их от злых духов и что этот символ древние люди Северной Италии использовали для защиты, хороня своих усопших. [73]73
  См. приложение.


[Закрыть]

Глава 16
Шамир

Позволю себе напомнить вам, что Господь, дав Моисею десять заповедей на горе Синай, повелел тому воздвигнуть Ему жертвенник: «Если же будешь делать Мне жертвенник из камней, то не сооружай его из тесаных, ибо, как скоро наложишь на них тесло твое, то осквернишь их» [74]74
  Исх., XX: 25.


[Закрыть]. И затем снова: «И устрой там жертвенник Господу Богу твоему, жертвенник из камней, не поднимая на них железа» [75]75
  Втор., XXVI: 5.


[Закрыть]. Такой жертвенник построил Иисус Навин, перейдя через Иордан («…жертвенник из камней цельных, на которые не поднимали железа»). [76]76
  Иис. Нав., VIII: 31.


[Закрыть]

Когда царь Соломон возводил свой знаменитый храм, «…на строение употребляемы были обтесанные камни; ни молота, ни тесла, ни всякого другого железного орудия не было слышно в храме при строении его» [77]77
  3 Цар., VI: 7. ( Примеч. пер.)


[Закрыть]. Причина, по которой запрещалось использование железных орудий, в Мишне объясняется так: железо укорачивает жизнь, жертвенник же призван продлевать ее [78]78
  Миддот. 3, 4.


[Закрыть]. По словам Плиния, железо – металл, который люди используют в войне; с помощью железа мы делаем все самое хорошее и одновременно все самое плохое: возделываем пашню, строим жилище, обтесываем камень, но вместе с тем творим кровопролитие, раздоры, грабежи. Жертвенник являлся символом мира, заключенного между Богом и человеком, и потому при возведении его не позволялось пользоваться железом, которое служит войне. Эту идею Соломон перенес на строительство целого храма. В Библии не говорится, что железные орудия не применялись для обтесывания камней; сказано только, что при сооружении храма их не было слышно.

Этот храм символизировал торжество Церкви на небесах. Предварительно подготовленные камни бесшумно укладывались в ряды, и так, камень за камнем, рос храм Господень.

Нигде в Священном Писании не подразумевается, что в подобном возведении храма из камней, обтесанных в отдаленных каменоломнях, было задействовано какое-либо чудо. Ни в Первой, ни во Второй книге Паралипоменон также нет ничего о чудесах, сопровождавших этот процесс.

В «Септуагинте» это описывается следующим образом: ό οίκος λίθοις ἀκροτόμοις ἀργοϊς ᾠκοδομήθη. Слово ἀκρόοτομος в LXX употребляется трижды, для понятия которое означает «грубый, необработанный камень». В том месте во Второзаконии, где сказано: «…который источил для тебя источник воды из скалы гранитной» [79]79
  Втор., VIII: 15.


[Закрыть], – LXX использует ἀκρόοτομος. Там, где в Книге псалмов говорится: «Превращающего скалу в озеро воды…» [80]80
  Псалом CXIII: 8.


[Закрыть]– употребляется ἀκρότομος, так же как и в Книге Иова: «На гранит налагает он руку свою, с корнем опрокидывает горы» [81]81
  Иов., XXVIII: 9.


[Закрыть]. В Книге премудрости Соломона сказано: «…дана им была вода из утесистой скалы» [82]82
  Книга премудрости Соломона, XI: 4.


[Закрыть](ἐκ πέτρας ἀκροτόμου), – что тождественно «твердому камню» (λίθος σκληρός). В Книге премудрости Иисуса, сына Сирахова о Езекии говорится, что он «пробил железом скалу» [83]83
  Книга премудрости Иисуса, сына Сирахова, XL: 19.


[Закрыть](ὤρυξε σιδήρο ἀκρότομον).

Λίθος ἀκρότομος, таким образом, означает необработанный камень, обладающий естественными неровностями, то есть неотесанный. Поэтому Суда использует выражение σκληρὰ καί ἄτμητος, а Феодотион называет острый камень, с помощью которого Сепфора совершила обрезание своего сына, ἀκρότομος. В LXX ἀργοϊς означает также камень в его природном состоянии. Так, Павсаний говорит о золотых и серебряных самородках как о ἄργυρος καί χρυσὸς ἀργός. Тогда получается, что LXX, сообщая, будто храм строился из ἀκροτόμοις ἀργοϊς, подразумевает на самом деле, что эти камни вообще не были обработаны и находились в своем природном состоянии, а мастерство Соломона заключалось в том, чтобы соединить в одно целое валуны, которых никогда не касались инструменты. Такого же мнения придерживается и Иосиф Флавий, по словам которого «весь храм целиком собран был с большим искусством из необработанных камней, ἐκ λίθων ἀκροτόμων, идеально пригнанных друг к другу без видимого участия молота или иного строительного инструмента. Строители обошлись без них, и подгонка, судя по всему, производилась не с помощью какого-либо механического воздействия, а с учетом естественной формы камня». В этом и состояло величайшее искусство: бесформенные глыбы были настолько ловко подобраны друг к другу, что создавалось впечатление, будто их специально вытесали для этого. Прокопий Кесарийский тоже свидетельствует, что храм был возведен из необработанных валунов, поскольку Господь запретил налагать на них железные орудия, но тем не менее все вместе они смотрелись как единое целое. Эти отрывки как бы предполагают, что в строительстве храма, при котором не было задействовано никаких сверхъестественных сил, все же есть некие признаки чудесного. Но легенда на этом не заканчивается. После переселения евреев в Вавилон в их мифологию влилось огромное количество иранских и халдейских мифов.

С именем Соломона оказались связаны легенды, ранее рассказываемые о Дшемшиде и других персидских героях. Евреи стали считать их своим собственным наследием. Было явно недостаточно того, что Соломон просто искуснейшим образом подогнал друг к другу неотесанные валуны; нет, их обработали при помощи каких-то магических средств, не прибегая к орудиям из железа.

Легенда рассказывает, что, когда Соломон пытался решить, как построить храм, не прикасаясь к камням никакими железными инструментами, мудрецы указали ему на драгоценные камни на нагрудных знаках первосвященников. Эти камни были огранены и отшлифованы неким инструментом, еще более твердым, чем они сами. Шамир – так он назывался. Шамир был способен разрезать то, что не поддавалось никакому железу. Тогда Соломон вызвал духов и стал расспрашивать их, где же можно разыскать этот чудесный инструмент. Духи открыли ему, что шамир – это червь. Размером он не больше ячменного зернышка, но обладает такой силой, что перед ним не устоит даже самый твердый кремень. Духи посоветовали ему обратиться к Асмодею, царю демонов, – он больше знает об этом. Соломон спросил, как ему найти Асмодея, и духи рассказали, что далеко-далеко, на горе, Асмодей выкопал себе огромный колодец, из которого он каждый день пьет. Соломон призвал своего слугу Бенайю и вручил ему цепь, на которой было написано волшебное слово «шем аммефораш» («овечья шерсть и бурдюк вина»). Бенайя отправился к колодцу Асмодея, проделал к нему подкоп и, выпустив из него всю воду сквозь маленькую дырочку, заткнул ее овечьей шерстью. После этого он наполнил колодец вином. Злой дух, прилетев, по своему обыкновению, к колодцу, почувствовал запах вина. Заподозрив какую-то ловушку, он поначалу не стал пить и ушел, однако вскоре жажда вынудила его все же выпить вина. Когда он опьянел, Бенайя сковал его цепью и поспешил к Соломону. Нельзя сказать, что это удалось ему с легкостью – Асмодей бился и вырывался, сокрушая дома и деревья. Одна бедная вдова, возле дома которой они оказались, стала умолять Асмодея пощадить ее лачугу и не разрушать ее. Тот, пожалев вдову, повернул было в сторону, но так неудачно, что сломал ногу. «Истинно говорят, мягкий язык переламывает кость» [84]84
  Притч., XXV: 15.


[Закрыть], – произнес демон, и с тех пор он известен как хромой бес.Тем не менее, будучи доставлен к Соломону, Асмодей стал вести себя более прилично. Он поведал царю, что шамир принадлежит Князю Моря, и тот не доверяет волшебного червя никому, кроме куропатки, что поклялась ему в верности. Куропатка приносит шамира на вершины гор, раскалывает их и опускает туда семена, чтобы они проросли, и голые скалы покрылись зеленью. Поэтому эту птицу называют Наггар Тура («разрезающая горы»). Если Соломон желает добыть червя, то ему надлежит найти гнездо куропатки и накрыть его сверху стеклянным блюдом, чтобы она не могла добраться до своих птенцов. Она должна будет прибегнуть к помощи шамира, чтобы разрезать стекло, и волшебного червя можно будет у нее отнять.

И вот Бенайя, сын Иодая, отыскал гнездо птицы и прикрыл его куском стекла. Когда куропатка прилетела и не смогла дотянуться до своих птенцов, она принесла шамира и приложила его к стеклу. Тут Бенайя страшно закричал, куропатка, испугавшись, выронила червя и унеслась прочь. Так Бенайя завладел драгоценным шамиром и принес его Соломону. А куропатка, мучимая совестью за то, что она нарушила клятву, данную Князю Моря, убила себя.

Согласно другой версии, Соломон пошел к своему колодцу и, разыскав там демона Сакара, хитростью поймал его и сковал цепью. Когда царь прикоснулся к цепи своим перстнем, Сакар испустил крик такой пронзительный, что содрогнулась земля.

«Не бойся, – произнес Соломон. – Я верну тебе свободу, если ты скажешь мне, как безо всякого шума разрезать камни и металлы».

«Этого я не знаю, – ответил джинн, – но ворон может дать тебе ответ. Накрой гнездо ворона хрустальным блюдом, и увидишь, как птица разобьет его».

Царь так и поступил и увидел, что ворон принес в клюве камень, который расколол хрусталь. «Что это за камень?»– спросил Соломон у ворона.

«Это камень Самур, – сказал ворон. – Он из пустыни, что далеко к востоку отсюда». Тогда царь послал нескольких великанов вслед за вороном в ту пустыню и получил столько камней, сколько ему требовалось.

Согласно третьей версии, шамиром назывался Камень Мудрости, а птицей, владевшей им, был орел.

Раздобыв этот шамир, Соломон обтесал камни для своего храма.

Раввинская фантазия создала и другие мифы об этой мистической силе, заключенной в черве или в камне. Во второй день творения был создан колодец, у которого Иаков встретил Ревекку, манна, которой питался народ Израилев в пустыне, волшебный посох Моисея, говорящая Валаамова ослица и шамир, тот не-железный инструмент, с помощью которого Соломон должен был построить Дом Божий. В ранних раввинских сказках шамир не является червем. В трактате Сота впервые появляются некие намеки на то, что шамир – это нечто большее, чем камень; там он называется «созданием»

«Наши ребе учат нас, что шамир – это некое создание величиной с ячменное зернышко, созданное в один из шести дней творения, и ничто не может устоять перед ним. Как его хранят? Его заворачивают в шерсть и помещают в свинцовый сосуд, наполненный каким-либо мелким зерном, вроде ячменя». После того как храм был построен, шамир исчез.

Легенда перешла к грекам. Элиан рассказывает об удоде, который свил гнездо в трещине одной старой стены.

Хозяин заделал эту трещину. Удод, обнаружив, что не может подобраться к своим птенцам, улетел на поиски растения лба. Принеся его, он приложил его к замазанной трещине, и та тотчас раскололась вновь, и удод проник внутрь. Затем птица улетела за пищей, и хозяин опять произвел починку стены. И снова удод устранил возникшее препятствие с помощью того же средства. То же самое повторилось и в третий раз. Плиний в этой сказке заменяет удода на дятла. По его словам, дятел растит свое потомство в дупле дерева; если вход в него чем-нибудь плотно заткнуть, дятел найдет способ открыть его.

В английской версии «Римских деяний» приводится следующая история. Жил в Риме выдающийся император по имени Диоклетиан. Превыше всего на свете он ценил такую добродетель, как сострадание. Как-то он пожелал узнать, какая из птиц более всего привязана к своим птенцам. Гуляя однажды по лесу, император заметил гнездо большой птицы, которая называлась страусом, где находились и мать, и птенцы. Диоклетиан взял гнездо с птенцами с собой во дворец и поместил его в стеклянный сосуд. Мать видела все это, и, будучи не в силах освободить своих детей, скрылась в лесу. После трехдневного отсутствия она вернулась во дворец и принесла в клюве червяка, который назывался thumare.Она уронила его на стекло, сосуд разбился вдребезги, и птенцы улетели прочь вместе с матерью. Императору оставалось лишь подивиться преданности и сообразительности страуса. На что мы можем, в свою очередь, заметить, что этой сообразительности очень не хватало тем, кто, сочиняя эту легенду, приписал качества, коими так восхищался Диоклетиан, именно страусу – птице, отличающейся особенно заметным их отсутствием. Подобные истории излагают и Винсент из Бове в своем «Зерцале историческом», и восхитительный сплетник и любитель небылиц Гервазий Тильберийский. Последний рассказывает, как Соломон прибегал к помощи маленького червячка по имени thamir,чтобы обтесать камни для храма. Если окропить его кровью мрамор, то он очень легко поддастся обработке. А завладел им Соломон следующим образом. Он взял птенца страуса и посадил его в стеклянную бутыль. Страус, видя это, убежал в пустыню и принес червяка. Его кровью он брызнул на бутыль, и она раскололась. «А в нынешние времена, в правление папы Александра III, когда я был мальчиком, в Риме нашли пузырек, наполненный жидкостью молочного цвета, которая, если сбрызнуть ею любой камень, заставляет его принимать ту форму, какая только угодна резчику. Пузырек этот обнаружили в очень древнем дворце; искусство, с которым он был выстроен, всегда служило предметом удивления римлян».

Гервазий позаимствовал эту историю у Петра Коместора.

«Если кто желает уметь разрывать цепи, – говорит Альберт Великий, – то пусть он идет в лес и найдет там дупло дятла с птенцами, взберется на дерево и заткнет чем угодно вход в него. Как только птица увидит, что ты сделал, она принесет растение, которое и приложит к предмету, мешающему ей попасть в гнездо. Тогда он разорвется, а растение упадет вниз. Следует заранее рас стелить под деревом кусок ткани, чтобы можно было поднять его». Но, добавляет Альберт, это не более чем выдумки евреев.

Конрад Мегенбергский сообщает: «Есть птица, по-латыни она зовется merops, а по-немецки Bömheckel, которая вьет гнезда на высоких деревьях. Если гнездо с птенцами накрыть чем-нибудь так, чтобы птица не могла получить к нему доступ, она принесет некое растение, приложит его к помехе, и та подастся. Это растение называется herba meropis, или дятлова трава, а в магических книгах его называют chora.

В Нормандии верят, что ласточка обладает способностью находить на берегу моря гальку, которая возвращает слепым зрение. Чтобы завладеть волшебным камешком, крестьяне предлагают сделать следующее. Нужно выколоть глаза птенцам ласточки, и мать немедленно отправится на поиски чудодейственного средства. Как только птенцы снова обретут зрение, ласточка попытается отделаться от талисмана, чтобы никто не узнал секрет. Однако если предварительно расстелить под гнездом кусок алой ткани, ласточка, приняв его за огонь, бросит камень туда.