Текст книги "Генри Фильдинг - великий английский пpосвeтитель"

Автор книги: С. Микульский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Резкость пьесы вполне объясняет возмущение зрителей, которые узнавали себя в ее персонажах. Между тем Фильдингу удалось в ней добиться несомненных достижений в области реалистической драмы, дать глубокое изображение характеров, показать внутренние причины человеческих поступков, развитие страстей, сложность характеров героев.

Разоблачение буржуазного брака Фильдинг продолжает в пьесах, появившихся непосредственно после "Современного супруга": "Ковент-гарденская трагедия" (1732), "Совратители, или Пойманный иезуит" (1732), "Мнимый врач, или Излечение немой леди" (1732) и "Скупой" (1733); три последние близки к пьесам Мольера "Тартюф", "Лекарь поневоле" и "Скупой".

В пьесе "Совратители, или Пойманный иезуит" Фильдинг обратился к теме тартюфства, злободневной для Англии XVIII века. И хотя драматург придал своей сатире антипапистскую тенденцию, напоминавшую о временах якобитской реакции в Англии, однако основной удар в его пьесе был направлен против религии вообще, препятствующей естественным проявлениям человеческой природы и несоответствующей здравому смыслу. Критика религии переплетается у Фильдинга с критикой политической и социальной. Фильдинг обличает религию за то, что она прикрывает присущее английскому буржуа отвратительное себялюбие и жадность. Ударяя по католическому лицемерию, он метит прежде всего в пуританское лицемерие, которое является излюбленной мишенью нападок Фильдинга. Он подчеркивает, что все беззакония, которые совершаются под прикрытием религии, творятся также под защитой государственной власти и ее органов. "Святое Колесо, святая Тюрьма, святая Виселица и святая Палка – вот святые, которые защищают вас", – говорит отец героя пьесы, старый Ларун.

В комедии "Скупой" Фильдинг, следуя своему принципу творческого отношения к мольеровскому наследию, показывает историю Гарпагона и его семьи, как она развернулась бы в Англии XVIII века. Совершенно отброшен финал мольеровской комедии – появление Ансельма и сиены узнавания. Вместо этого Марианна, которая очень мало похожа на свою тезку у Мольера, отталкивает от себя богача Лавголда (Гарпагона) тем, что скупает на огромную сумму драгоценности, посуду и шикарные платья. Испуганный Лавголд спасается от грозящего ему разорения выплатой Марианне "неустойки" в восемь тысяч фунтов. Фильдинг отступил в этой пьесе от мольеровского метода односторонней обрисовки характеров и от классицистского правила "трех единств".

Комедии Фильдинга, написанные под влиянием Мольера, сыграли немаловажную роль в творческом развитии великого английского писателя. Гуманистический оптимизм Мольера нашел благодарную почву в просветительском сознании Фильдинга.

3

Сатирическая драматургия Фильдинга достигает вершины в трех политических комедиях, написанных в течение трех последних лет его драматургической деятельности. Это были: "Дон Кихот в Англии" (1734), "Пасквин, драматическая сатира на современность" (1736) и "Исторический календарь за 1736 год" (1737). Эти три сатирических шедевра Фильдинга безусловно подготовлены его предшествующими опытами в жанрах пародия ("Авторский фарс, или Лондонские развлечения", "Трагедия трагедий", "Ковент-гарденская трагедия") и сатиры ("Опера Граб-стрита"). Однако они отличаются от всех перечисленных пьес значительно большей социально-политической глубиной и критичностью

Появление всех названных пьес находится в прямой связи с обострением политической борьбы в Англии после 1733 года. В этом году премьер-министр Р. Уолпол весьма активизировал свою хищническую финансовую политику. Предложенный им на рассмотрение парламента "закон об акцизе" предусматривал значительный рост налогов, падавших на широкие слои населения. Это вызвало массовые протесты. Во многих городах жители громили акцизные конторы. Королева Каролина толкала Уолпола на применение вооруженной силы, но Уолпол счел более благоразумным взять этот законопроект обратно. Однако от своей финансовой политики он не отказался и продолжал в течение последующих лет вводить новые налоги на отдельные товары и предметы потребления.

Широкое недовольство политикой Уолпола. выражавшего интересы верхушки финансистов и крупных землевладельцев, привело к образованию в 1730-х годах так называемой "сельской партии" (country party), представлявшей собой довольно пестрый в политическом отношении антиправительственный блок. В него входили и представители партии землевладельцев-ториев во главе с Болингброком и Маром и представители новых вигов ("патриотов") во глазе с Честерфильдом, Питтом и Литтльтоном. "Сельская партия" противопоставляла себя "придворной партии" (court party), как иронически именовали в это время фракцию старых вигов, стоявшую у власти и являвшуюся правительственной партией.

Победив "придворную партию" в феврале 1742 года, "сельская партия" довольно быстро распалась, потому что представляла собой беспринципный блок. Любопытно, что министерство Уильмингтона, пришедшее на смену министерству Уолпола, стало пользоваться тем же методом парламентской и непарламентской коррупции, против которого так горячо протестовала "сельская партия", пока она находилась в оппозиции. Но в годы борьбы "сельской партии" с "придворной" она так резко воевала против беспринципности и продажности Уолпола и его единомышленников, что эта борьба принесла ей широкую популярность в стране.

В борьбу против Уолпола включился и Г. Фильдинг. Однако его близость к "сельской партии" в этот период объясняется лишь тем, что она выражала недовольство самых широких слоев населения политикой правительства. Групповые же, фракционные интересы "сельской партии" ему всегда были чужды. Несмотря на личную дружбу с Питтом и Литтльтоном, Фильдинг умел сохранить самостоятельную позицию внутри этой группировки и отстаивал подлинные интересы народа от посягательств со стороны любых представителей господствующих классов.

Никогда на английской сцене, ни до, ни после Фильдинга, не высмеивался так зло, язвительно, беспощадно весь общественно-политический строй, вся правительственная система Англии, как в трех последних пьесах Фильдинга. По своей остроте и проницательности они могут быть поставлены в один ряд с памфлетами и романами Свифта. Сатирические шедевры Фильдинга проникнуты огромным пафосом гражданского негодования, в котором просветительская мысль Англии достигает своей высшей точки.

Первую из названных пьес, "Дон Кихот в Англии", Фильдинг начал писать еще в свои студенческие годы в Лейдене. Однако он сильно развил ее в Лондоне, внеся в нее элемент политической сатиры, причем избрал объектом обличения коррупцию, царившую в Англии во время выборов в парламент. Этот вопрос был чрезвычайно актуален в 1734 году, когда все английские газеты были переполнены сообщениями о подкупах избирателей, подтасовке голосов, о всякого рода злоупотреблениях, которыми сопровождались выборы в парламент.

Фильдинг делает героем своей пьесы знаменитого рыцаря-мечтателя, последнего гуманиста Возрождения – Дон Кихота Ламанчского, образ которого всегда очень интересовал его и прошел через всю его творческую жизнь, особенно полно отразившись в его больших романах. В данном случае образ Дон Кихота был нужен Фильдингу как своеобразный рупор, с помощью которого можно подвергнуть критике мнимую "свободу", царящую в Англии.

Устами Дон Кихота Фильдинг выражает возмущение тем общественным строем, при котором "богатства и власть стекаются в руки одного ценою гибели тысяч". Он говорит о несправедливости английского законодательства: "Коли бедняк украдет у дворянина пять шиллингов – в тюрьму его! Знатный же безнаказанно может ограбить тысячу бедняков – и останется в собственном доме". Дон Кихот противопоставляет несправедливому строю Англии "естественный" порядок природы, при котором все люди должны трудиться, а "сквайры должны были бы засевать поля, а не вытаптывать их копытами своих лошадей".

В этой комедии ярко выявились особенности дарования Фильдинга. Для его художественной манеры характерно сочетание гротесковых сцен и положений с глубокой реалистической обрисовкой характеров. При этом автор проявляет необычайное чувство меры: самые причудливые ситуации оказываются у него естественными и жизненно оправданными.

Фильдинг посвятил своего "Дон Кихота в Англии" графу Честерфильду, одному из вождей "сельской партии", откровенно предлагая свое перо к услугам оппозиции. Однако в 1734 году предложение это было еще несколько преждевременным. Иначе обстояло дело в 1736 году, когда необычайно усилились разногласия в парламенте, а общее недовольство политикой Уолпола настолько возросло, что уже стало невозможно обходить назревшие вопросы. Но так как театры Дрюри-Лейн и Ковент-Гарден, находившиеся под правительственным контролем, боялись ставить политические пьесы, то Фильдинг решил организовать собственный театр, в котором он не будет ни от кого зависеть в выборе репертуара. Он снял маленький театр Хеймаркет, в котором работала группа молодых актеров из театра Дрюри-Лейн. Фильдинг реорганизовал эту группу и дал ей шуточное наименование: "Труппа комедиантов Великого Могола". Именно эта труппа и сыграла в марте 1736 года новую сатирическую комедию "Пасквин".

Сатирическая линия "Пасквина" продолжает линию "Дон Кихота в Англии", но она значительно разрастается и становится основной темой пьесы. Если в "Дон Кихоте" осмеивались предвыборные махинации избирателей и кандидатов в депутаты, то в "Пасквине" сатира на предвыборные кампании с обязательным подкупом связывается с разоблачением правительства Уолпола и заведенной им системы коррупции. Кроме того, Фильдинг высмеивает в этой пьесе театральные нравы, законы, медицину. Но насмешки над всеми этими сторонами современной жизни выступают на фоне политической сатиры.

С точки зрения структуры "Пасквин" примыкает к специфическому английскому театральному жанру "репетиции", восходящему к комедии герцога Букингема "Репетиция" (1671). В этой пьесе, пародировавшей жанр героической трагедии Драйдена, изображалась репетиция на сцене театра одной из пьес этого жанра. Как известно, прототипом "Репетиции" был "Версальский экспромт" Мольера (1663). Обращение Фильдинга к жанру "репетиции" объясняется тем, что эта форма давала возможность широко откликаться на явления современной жизни. Она показалась Фильдингу более удобной для выполнения его пародийно-сатирических замыслов, чем жанр балладной оперы, использованный им многократно, в том числе в "Дон Кихоте в Англии".

Своеобразие "Пасквина" заключалось в том, что в одном спектакле показывались репетиции пьес разных жанров – трагедии и комедии. Репетиция комедии "Выборы" переносит зрителя в провинциальный городок в период предвыборной компании. Фильдинг с одинаковой иронией изображает кандидатов как "придворной", так и "сельской партии". Обе они прибегают к взяткам, но только кандидаты "придворной партии" практикуют прямой подкуп избирателей, а кандидаты "сельской партии" прибегают к косвенным взяткам – например, к экстренным крупным заказам местным торговцам. "В вашей пьесе, мистер Трепуит, нет ничего, кроме взяток?" – спрашивает автора комедии поэт-трагик, присутствующий на репетиции. "Сэр, моя пьеса – точное воспроизведение действительности", – отвечает автор комедии.

После репетиции комедии начинается репетиция трагедии.

Трагедия эта представляет, с одной стороны, пародию на героическую трагедию, и в этом смысле она является как бы продолжением "Трагедии трагедий"; с другой стороны, ее аллегорическая форма дает возможность Фильдингу в наиболее философски-обобщенном виде высказать свое отношение ко многим сторонам современной действительности – к закону, религии, искусству. Современная законность, религия, искусство находятся, по мнению Фильдинга, в противоречии со здравым смыслом.

Но конечный вывод великого просветителя все же оптимистичен: можно на время убить здравый смысл, но в конце концов дух его восторжествует над невежеством.

Еще большую смелость приобрела сатира Фильдинга в следующей его сатирической комедии – "Исторический календарь за 1736 год". Эта пьеса представляет вершину социально-политической сатирической драматургии Фильдинга и всего английского Просвещения. Прибегая снова к приему "репетиции", Фильдинг показывает в ней в хронологическом порядке все достопримечательные события истекшего 1736 года. Пьеса состоит из пяти сцен: сцены политиков, сцены светских дам, сцены аукциона, сцены в театре и сцены "патриотов".

Сцена политиков непосредственно направлена против правительства Уолпола, но метит значительно дальше. На сцене сидят пять политиков, рассуждающих о положении в Европе. Вскоре выясняется, что все они ничего не смыслят в международных делах и что их интересует только нажива. Сцена намекала на недавно введенные Уолполом новые налоги, вызвавшие широкое недовольство в стране.

Сцена светских дам, наименее удачная в пьесе, высмеивает пустоту я легкомыслие лондонских дам и их увлечение итальянской оперой.

Особенно удачна сцена аукциона, выдержанная почти в гротесковых тонах. На аукцион выставляется "любопытный остаток политической честности", "три грана скромности", "бутылка храбрости", "чистая совесть" – "кардинальные добродетели", которых никто не хочет брать. Единственный предмет, который идет нарасхват, – это местечки при дворе.

Сцена в театре высмеивает актера и драматурга Колли Сиббера и его сына Теофиля Сиббера. В этой сцене есть много намеков на незначительные факты театральной жизни Лондона. Интерес в этой сцене представляет борьба Фильдинга за оздоровление театральных нравов в Англии.

Комедия завершается сценой "патриотов". Здесь выводятся четыре оборванных "патриота", которые за рюмкой вина горюют о трудном положении страны и клянутся в своей верности оппозиции. Фильдинг видел мелочность и корыстность своих политических единомышленников, именовавших себя "патриотами". Сатира на "патриотов" из "сельской партии" перерастает у него в сатиру на буржуазный лжепатриотизм вообще. Трудно более отчетливо, чем это сделал Фильдинг, подчеркнуть своекорыстную сущность буржуазного лжепатриотизма, который отождествляет интересы родины с интересами отдельных торговцев.

Особенно ядовит конец сцены "патриотов". На сцене появляется скрипач Квидам ("некто"), который легко подкупает "патриотов" и заставляет их танцевать под звуки своей скрипки, пока из дырявых карманов оборванных "патриотов" не вываливаются обратно данные им Квидамом деньги; последние попадали, таким образом, обратно в мошну Квидама. Более прозрачного намека на финансовую политику Уолпола нельзя было себе представить. Эта забавная сцена имеет глубокий политический смысл: Фильдинг дает в ней ответ на вопрос о том, кто поддерживает Уолпола, – это торгаши, для которых существуют только интересы их лавки.

Успех "Исторического календаря" превзошел даже успех "Пасквина". Фильдинг стал популярнейшим английским драматургом. У него появились подражатели, чьи политические фарсы проникали даже в королевский театр Дрюри-Лейн. Драматург становился опасным для правящих кругов. Правительственная газета "Дейли газеттер" ("Ежедневный газетчик") намекала, что Фильдинг может попасть в тюрьму за дискредитацию правительства и предупреждала заодно "джентльменов из оппозиции", что Фильдинг для них ненадежный союзник и что в случае их прихода к власти он может выступить и против них. Это предсказание впоследствии сбылось. Когда в 1742 году Уолпол получил отставку и к власти пришли "патриоты", они не внесли никаких существенных изменений в английскую политику. Коррупция, которой они в свое время столь возмущались, осталась в полной силе. Фильдинг, и раньше скептически относившийся к гражданским доблестям представителей оппозиции, выразил всю горечь своего разочарования в памфлете "Видение об оппозиции" (1742).

Еще раньше Фильдингу нанесло удар правительство Уолпола, которое добилось в 1737 году от парламента восстановления театральной цензуры. Была сфабрикована грубая, нехудожественная драматургическая фальшивка, озаглавленная "Видение золотого охвостья", которую приписали Фильдингу. Уолпол поставил на обсуждение в парламенте "акт о цензуре", который после горячих дебатов прошел через обе палаты незначительным большинством голосов. 21 июня 1737 года "акт о цензуре" был подписан королем. Согласно этому закону, театры могли отныне существовать, только имея специальную королевскую лицензию. Все пьесы должны были проходить предварительную цензуру лорда камергера. Драматургам отныне совершенно запрещалось касаться политических вопросов и выводить на сцене государственных деятелей.

Так английская буржуазия, через сорок два года после отмены предварительной цензуры и утверждения в Англии основных гражданских свобод, отказалась от этого завоевания "славной революции". В конституционной, парламентской стране театр был поставлен примерно в такое же положение, в каком он находился в абсолютистской Франции. В соответствии с "актом о цензуре" все лондонские театры были закрыты, кроме театров Дрюри-Лейн и Ковент-Гарден, которые снова стали монопольными.

Фильдинг понял, что всякое сопротивление этому закону будет бессмысленным. Он перестал писать для театра; три комедии, которые он не успел поставить до издания нового закона, попали на сцену лишь через много лет.

В 1898 году Бернард Шоу писал в предисловии к своему сборнику "Приятные и неприятные пьесы": "В 1737 году Генри Фильдинг, величайший из всех профессиональных драматургов, появившихся на свет в Англии начиная со средних веков до XIX века, за единственным исключением Шекспира, посвятил свой гений задаче разоблачения и уничтожения парламентской коррупции, достигшей к тому времени своего апогея. Уолпол, будучи не в состоянии управлять страной без помощи коррупции, живо заткнул рот театру цензурой, остающейся в полной силе и поныне. Выгнанный из цеха Мольера и Аристофана, Фильдинг перешел в цех Сервантеса; и с тех пор английский роман стал гордостью литературы, тогда как английская драма стала ее позором".

Эти замечательные слова, которыми Бернард Шоу почтил память своего великого предшественника, разумеется заключают в себе известную долю преувеличения, вызванного той полемикой с мещанской драматургией Пинеро и его присных, которую он вел в те годы. Отдавая должное Фильдингу-драматургу, вряд ли следует забывать о Гольдсмите и Шеридане, его знаменитых преемниках. Но Шоу хотел подчеркнуть инициативную роль Фильдинга – как первого большого английского драматурга-просветителя, как создателя английской политической комедии, как достойного соратника и последователя Свифта в сатирическом жанре.

Нет ни малейшего сомнения, что при других общественно-политических условиях Фильдинг мог бы еще очень многим обогатить английскую драму, но и то, что им дано в его двадцати пяти комедиях, внесло в английский театр и в английскую литературу мощную пародийно-сатирическую струю, которая была широко использована мастерами политического гротеска XIX века – Байроном, Диккенсом, Теккереем и Шоу.

4

После закона о театральней цензуре Фильдинг прекратил драматургическую деятельность. Ему пришлось задуматься над переменой профессии и над поисками средств к существованию. Писатель вторично принялся за учение и сел на студенческую скамью в старинной юридической школе в Темпле, подготовляя себя к профессии адвоката. В 1740 году, после трехлетнего обучения, он был уже допущен к адвокатской практике.

Однако даже в годы своих самых усиленных занятий правом Фильдинг не оставлял мысли о литературе. Он перепробовал в конце тридцатых и в начале сороковых годов разнообразные виды литературной работы: писал дидактические поэмы в стиле Попа ("Об истинном величии", "Свобода" и др.), нравоописательные очерки в стиле Аддисона, фантастические сатиры в манере Лукиана ("Путешествие в загробный мир"). Все эти произведения были напечатаны Фильдингом вместе с сатирической повестью "История жизни покойного Джонатана Уайльда Великого" в "Смешанных сочинениях", выпущенных им в трех томах по подписке в 1743 году.

К тому же времени относится начало журналистской деятельности ФильДинга. В 1739-1741 годах он издавал журнал "Борец", ("The Champion"), на страницах которого возобновил свою борьбу с правительством Уолпола.

Особенно оживилась журналистская деятельность Фильдинга в 1745 году, в разгар второго якобитского восстания, поднятого сторонниками "молодого претендента", принца Карла-Эдуарда Стюарта, внука низложенного в 1688 году Иакова II. Восстание это угрожало, в случае своего успеха, восстановлением в Англии реакционного абсолютизма Стюартов и усилением влияния Франции, поддерживавшей якобитов. Якобитская опасность заставила Фильдинга прекратить свои нападки на вигское правительство, во главе которого стоял в то время Пельгам. В издаваемом Фильдингом журнале "Истинный патриот" (1745-1746) он открывает огонь по якобитам и всеми силами стремится укрепить в английском обществе дух сопротивления этим реакционерам. После подавления якобинского восстания он приступил к изданию "Журнала якобита" (1747-1748), в котором под псевдонимом Джона Тротт-Пледа возобновил кампанию против всех недовольных протестантским правительством Ганноверской династии. Оба журнала почти целиком заполнялись статьями одного Фильдинга, проявившего незаурядное дарование политического журналиста и памфлетиста.

Последующие годы были посвящены Фильдингом работе над большими романами, которые создали ему славу великого писателя, основоположника английского реалистического романа. Впрочем, они принесли Фильдингу больше славы, чем материального достатка. Именно этим и объясняется, что в самый разгар своей работы над романом "История Тома Джонса найденыша" (1749) он получает в 1748 году, по протекции своего школьного товарища Литтльтона, место мирового судьи в Вестминстере, которое сохранил почти до самой смерти.

Фильдинг принялся за выполнение своих судейских обязанностей с пафосом социального реформатора. Работа судьи стоила Фильдингу огромной затраты времени и сил. Он близко познакомился с самыми темными сторонами английской жизни – голодом, нищетой, проституцией, алкоголизмом, детской преступностью – всеми социальными бедствиями, явившимися следствием развития буржуазных отношений и экспроприации мелких свободных производителей.

Потрясенный всем увиденным и услышанным в камере мирового судьи, Фильдинг пишет "Исследование о причинах недавнего роста грабежей" (1751) и "Предложения по организации действительного обеспечения бедняков" (1753); он добивается ограничения продажи спиртных напитков, в которых видит одну из главных причин роста преступности, ведет статистику воровства и краж со взломами, разрабатывает и проводит в жизнь план истребления в округе грабительских шаек.

Обдумывая проекты многочисленных частных реформ, Фильдинг еще раз возвращается к журналистике и предпринимает издание морально-сатирического "Ковент-гарденского журнала" (1752). У Фильдинга было несколько сотрудников по изданию этого журнала, и все же значительная часть помещенного здесь материала была написана им самим. Журнал был пронизан ощущением неразрешимости противоречий между богатыми и бедными, между высокими идеалами просветителей и реальной общественной действительностью. Все эти черты проявляются также в последнем романе Фильдинга – "Амалия" (1751).

К 1754 году силы Фильдинга были окончательно подорваны, хотя в ту пору ему было только сорок шесть лет. Он был вынужден передать место судьи своему сводному брату Джону, а сам, по совету врачей, предпринял длительное путешествие в Лиссабон. Это последнее свое путешествие он описал в посмертно изданном "Дневнике путешествия в Лиссабон". 8 октября 1754 года, вскоре после прибытия в Лиссабон, Фильдинг скончался.

Центральное место в творчестве Фильдинга принадлежит романам. Именно в них необычайно ярко и полно проявились все особенности реалистического дарования Фильдинга-просветителя.

Изучение деятельности Фильдинга-романиста следует начинать с его второго, по времени выхода в свет, романа, "История жизни покойного Джонатана Уайльда Великого". Хотя этот роман был напечатан в 1743 году, то есть через год после первого романа – "История приключений Джозефа Эндруса и его друга Абраама Адамса", однако по своему общему характеру он непосредственно примыкает к последним сатирическим комедиям Фильдинга "Пасквину" я "Историческому календарю за 1736 год". Имеются все основания предполагать, что "Джонатан Уайльд" был начат Фильдингом в конце 1739 или в начале 1740 года, когда Фильдинг вел борьбу с правительством Уолпола на страницах журнала "Борец". Некоторые же части романа, например весь эпизод с ювелиром Хартфри и его женой, были написаны около 1743 года.

"Джонатан Уайльд" – ироническая биография знаменитого лондонского вора и скупщика краденого. При написании этого романа Фильдинг исходил из подлинной биографии Джонатана Уайльда, главаря бандитской шайки, повешенного в ньюгейтской тюрьме в 1725 году. Биография его была в свое время написана Даниэлем Дефо, который стремился дать строго фактическое, документально точное повествование. Фильдинг разработал эту тему в совсем ином плане, чем Дефо. Она явилась для него лишь отправной точкой к созданию сатирического повествования большого политического размаха и остроты.

Такого рода поворот произведения Фильдинга был в известной мере предопределен личностью его героя. Реальный Джонатан Уайльд был весьма мало похож на романтического разбойника; он не принимал участия в грабежах и убийствах и ограничивался только сбытом краденого, ведя образ жизни благонамеренного буржуа. В течение многих лет он был связан с полицией и выдавал ей за денежное вознаграждение тех из членов своей шайки, которые чем-либо ему не угодили. Именно такое сочетание преступности с притворством, лицемерием и подлостью и привлекло внимание Фильдинга к личности Джонатана Уайльда. Даже простое описание жизни этого преступника давало Фильдингу возможность раскрыть лицемерие английского буржуа и коррупцию государственного аппарата.

Но Фильдинг пошел в своем романе по несколько иному пути, мысль о котором ему безусловно подала "Опера нищего" Гея. Подобно Гею, Фильдинг проводит все время аналогии между "модными джентльменами" и "джентльменами с больших дорог", стирает грани между респектабельным дворянско-буржуазным обществом и преследуемыми им уголовными элементами. "В целом мы обнаружим гораздо более близкое соответствие между жизнью высших и низших слоев общества, чем принято думать.

Знатные люди должны были бы воздавать разбойнику больше почестей, чем они это делают", – иронически замечает он.

В основе всех этих аналогий между преступниками и знатными людьми лежит излюбленная просветителями идея о преступности всякого величия, основанного на угнетении одних людей другими, на процветании верхов общества за счет разорения низов. Развивая эту тему, Фильдинг, естественно, приходит к уподоблению своего преступного героя Роберту Уолполу. Впрочем, если роман был начат еще в период правления Уолпола, то закончен он был уже после его отставки и появления новых правителей, которые пользовались, однако, старыми методами. Фильдинг имел возможность убедиться, как ничтожны результаты смены партий и министерств в буржуазной Англии. Поэтому Фильдинг, по собственному замечанию, разоблачает в своем романе не отдельных плутов, а плутовство, не отдельных плохих министров, а всех парламентских деятелей, к каким бы партиям, фракциям или группировкам они ни принадлежали.

Замечательно зло, метко и остроумно разоблачает Фильдинг английскую двупартийную систему, являющуюся в руках правящих классов средством для одурачивания народа. Оппозиционная партия демагогически критикует линию правительства, отвлекая этим недовольство народных масс; когда же она затем возьмет в свои руки бразды правления, она предоставит возможность партии, стоявшей раньше у власти, критиковать ее политику – с такими же результатами. Двупартийная система высмеяна в романе в знаменитой главе "О шляпах". Единая шайка грабителей разделяется здесь на две партии: заломленных шляп и нахлобученных шляп. "Между ними происходили постоянные стычки, так что со временем они сами начали думать, что в их расхождениях есть нечто существенное". Уайльд пытается урезонить их, говоря: "Может ли быть что-нибудь смехотворнее джентльменов, ссорящихся из-за шляп, когда среди вас нет ни одного, чья шляпа стоила бы хоть фартинг?" (Здесь под словом "шляпа" подразумевается "политический принцип".)

Такой же политический смысл имеет глава "Волнения в Ньюгейте", рисующая борьбу между Уайльдом и Джонсоном, двумя претендентами на пост главаря заключенных. Победа Уайльда над Джонсоном, переход власти в его руки столь же мало улучшает положение заключенных, как переход парламентского большинства от одной партии к другой.

Фильдинг разоблачает в своем романе и социальные противоречия английского гражданского общества. Он говорит об эксплуатации наемного труда, разоблачает сказку о работодателях как благодетелях народа, показывает, что за разговорами о "естественных отношениях" между хозяевам" и работниками кроется самое обыкновенное насилие и принуждение. В тюремных сценах своего романа Фильдинг показывает бесполезность "моральных способов" борьбы со злом. Один из заключенных в тюрьме должников предлагает прекратить всякое общение с разбойниками, обложившими их данью, но и после этого разбойники продолжают их обирать, должники же утешаются тем, что они "лучше", "моральнее" бандитов.

Если в образе Уайльда Фильдинг выразил свое отвращение к несправедливости и лицемерию политического строя дворянско-буржуазной Англии, то в образе добродетельного ювелира Хартфри Фильдинг выразил свое преклонение перед частной деятельностью купца, которого он (как и землепашца) считал представителем "полезной профессии". Этого "честного купца, доверчивого друга и доброго семьянина Фильдинг хотел противопоставить Уайльду как положительного героя. Однако образ этого "честного буржуа" Фильдингу не удался, потому что он является сторонником теории моральной борьбы с социальным злом – борьбы, в эффективность которой сам Фильдинг не верил.

Будучи не в силах разрешить противоречия политической жизни, Фильдинг переносит их в чисто моральный план, противопоставляя честного человека бесчестному, из коих первый счастлив благодаря своей честности, а второй несчастен благодаря своей бесчестности. Но такое противопоставление совершенно схематично, нежизненно, нереалистично; оно не может разрешить социальные и политические противоречия. К тому же добродетели Хартфри оказываются идеализированными буржуазными добродетелями, которые Фильдинг обычно сам осмеивал. Совершенно натянуты, безжизненно дидактичны те сцены романа, в которых описывается "моральное торжество" Хартфри над Уайльдом.