Текст книги "Последний демон рая. Книга 2. Магия Ночи ночей"

Автор книги: С. Гвоздев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Это показалось ему настолько забавным, что он громко рассмеялся, направляясь к единственно оставшемуся не обобранным худощавому старичку, скорее всего из Змеев. Он неподвижно стоял посреди полянки у костра, только тихонько покашливая время от времени. Подойдя поближе, Кот заметил, что один рукав в сутане пуст и заткнут за пояс, и скривился от отвращения. Он, никогда в жизни серьёзно не болевший, презирал физические недостатки, считая их уродством:

– Чё, «ботаник», нарвался на траву кусачую, собирая гербарий? Однорукий, да ещё и чахоточный?

Змей смиренно едва заметно кивнул головой, покашливая. Кот расправил плечи и подошёл к нему. Потом, издеваясь, нахально толкнул в плечо. Старичок даже не пошевелился, стоя, как столб. Кот моргнул, и ему вдруг стало не по себе. Внутри растёкся холодок предчувствия опасности:

«Что-то с этими странниками не то: не голосят, не молятся, не просят пощады? Тогда поступим, как всегда!» – решил он.

И рубанул мечом однорукого по шее, намереваясь разрубить диагонально на две половинки. Ударом, который так и назывался: «плащ монаха».

Но его удар встретил пустоту: старичок ловко перехватил единственной рукой его запястье и сжал пальцы, нажимая на болевую точку и едва не ломая захрустевшие кости бандита. Кот выронил меч и втянул голову в плечи: дело явно пошло не так, как надо?

По знаку однорукого с трёх сторон рядом с бандитом как из-под земли выросли молчаливые фигуры паломников. И в Кота с тихим хрустом прорезаемой одежды вонзились три чёрных лезвия длинных кинжалов. Каждый из них безошибочно нашёл какой-нибудь жизненно важный орган, даруя мгновенную смерть. Смерть с тройной гарантией.

Кот только ойкнул, и мир в его глазах померк. Колени ослабели. И он повис на клинках, как тряпичная кукла.

Однорукий устало сказал ему в лицо, наблюдая, как душа покидает тело и глаза подёргиваются смертельной поволокой:

– Увы. Руку я потерял в конной атаке, сдерживая натиск конницы степняков под Мак-Хальмом. А кашель – после попадания стрелы при захвате леди Н. Ноффик в её замке на Каменной Горке…

Тело Кота рухнуло в траву, когда люди в капюшонах рывком вытащили из него клинки. Однорукий выпрямился и скомандовал, указывая длинным пальцем на фигуры:

– Ты и ты: следом за теми двумя. Пленных не брать.

Потом, когда остальные подбежали, спокойно скомандовал, улыбаясь возможности снова вступить в бой:

– Лекарственные травы оставить здесь. Ты – сторожить бивак. Остальным взять щиты и выдвигаться за мной.

И первым, вытащив чёрный кинжал, решительно шагнул в дебри, направляясь туда, откуда прибежали бандиты.

А Кот, лёжа на спине среди душистых трав, казалось, всё смотрел и не мог насмотреться мёртвыми, широко раскрытыми глазами в прекрасное звёздное небо, низко нависшее над ночными джунглями…

Пять

Магический меч К-Кэна легко рубил вязкие стебли лиан, расчищая дорогу. Он постоянно менял направления, стараясь поскорее оторваться от погони.

«Потом сделаю крюк и выйду к стоянке. Но эти негодяи прилепились, как банные листья к пятой точке, и никак не сбросить их со следа!»

Судя по звукам сзади, их стало на одного меньше. Но это могло означать, что третий направился куда-то в обход и теперь мог поджидать К-Кэна в любом месте…

Кот, бежавший рядом с задыхающимся и громко сопящим Треухом, время от времени замечал впереди спину беглеца-Волка. Кот держал в руках полутораметровое копьё, с которым не совсем сподручно бежалось по лесу, зато он уверенно почувствовал бы себя в схватке против меча жертвы. Да и лук Треуха не даст беглецу возможности приблизиться, чтобы ответить на удар.

«Не далеко он уйдёт, так спотыкаясь даже при том, что Волк. В темноте видит не ахти», – заметил Кот, ловко срезая углы.

К-Кэн, опередив погоню на несколько секунд, выскочил на узкую полосу травы перед огромным болотом. Оглянувшись, повернул вправо и побежал вдоль берега в надежде найти путь для переправы: какие-нибудь гати, насыпную дорогу, высокие вехи. Ничего такого и в помине не просматривалось в ясном свете луны. И когда он натолкнулся на отвесную скалу, возносящуюся на метров пять, то враз остановился, вспомнив упоминание об этом месте.

«Берег Тупика? Берег Тупика! Всё сходится. И пути дальше нет! Но где конец одной дороги, должна начинаться другая».

Кот первым выскочил к заросшему болоту, почти подступавшему к лесу. Хитрый Треух сделал вид, что споткнулся, пропуская энергичного, но тупого, как он считал, Кота перед собой. Справа раздался всплеск, и Кот метнулся туда, стал тыкать в мутную жижу копьём. Сзади подбежал Треух, переводя дыхание после бесконечного, как ему казалось, бега:

– Волк нырнул в болото? Он что, вообще с ума сошёл?! Там ведь полным-полно…

Кот его не слушал, быстро вонзая копьё в мутную воду:

– Плюхнулся где-то здесь, волчара. Пиявки его живо достанут, если только не моё копьё.

Треух произнёс громко, чтобы голос разнёсся над болотом:

– Да из лука я его продырявлю враз!

Он хотел выпустить в болотный туман стрелу, но тетива лопнула, оставив его ни с чем. Возможно, что пока продирался сквозь джунгли, её подрезало острой колючкой или веткой.

Треух иногда гордился тем, что происходил из клана Крокодила. Его тёмно-коричневая кожа с едва заметным зелёным отливом, и большая нижняя челюсть с острыми подпиленными зубами всегда выдавала хозяина в любой компании, останавливая горячие головы. Но и Стражи также легко отслеживали ему подобных, ведь царство Крокодилов находилось далеко на юге, а здесь, в Империи Рая они встречались редко. Поэтому едва стоило Треуху сгоряча зарезать того хвастуна из Кабанов, купца с толстым кошельком, как его мигом начала окружать Стражи. Он спасся, бежав из столицы Рая, примкнув к трём разбойникам, промышляющим на шляхе. Но недолго: через неделю они нарвались на горячего парня-Волка и нескольких крестьян. И вот эти лапотники убили в течение пяти минут всех его дружков, только Треух, которому в потасовке рассекли ухо, спасся. Удача окончательно покинула Крокодила, когда его через неделю выловили пограничники, напав на след после неудачного ограбления хутора. В следственной тюрьме ему воздалось сполна, пока он давал показания в безжалостных руках законников. И только на днях удалось сбежать, почти что попав в лапы Инквизиции, от которой прежде убегал мало кто…

Треух никогда не считал себя отчаянным храбрецом, но ночного болота он не боялся. Он боялся болотных крокодилов, которых чувствовал за версту. А эти, болотные, ещё к тому же оказывались всегда голодными.

Очень голодными.

Треух уставился в воду. И ему не понравился едва слышимый для опытного уха звук шлепков лап огромных крокодилов по грязи, спускающихся к болоту.

«Волк, видно, ещё не порезался, но пиявки скоро пустят ему кровь. Он сорвёт одну-единственную и… крокодилы сделают всё за нас. Останется изловчиться и выловить меч с ножнами, и я стану уважаемым членом шайки… Или махнуть куда подальше, ведь такой меч из звёздного камня стоит огромных денег!»

Пока обозлённый Кот бродил вдоль берега и непрестанно плескал копьем, ругаясь почём свет стоит, Треуха встревожили ещё какие-то посторонние звуки.

Ему внезапно стало не до надоедливых кровососов-москитов, и он, застыв с занесенной было ногой, прислушался, ведь что-что, а слух у людей его клана был отменным:

«Шум в лесу! Да и не один, значит это не Кот, который выпотрошил святых «овечек»? А что, если это они загрызли его и сейчас ломятся сюда? По мою душу?!»

Потрескивание сухих веток под ногами неопытных преследователей приближался с каждым мгновением. Треух подскочил к берегу болота и резко остановился, как будто его переехали по груди дубиной: из воды в упор смотрели едва заметные холмики глаз трёхметрового болотного крокодила.

Треух в отчаянии рухнул на колени и, бросив лук, взмолился божеству: Великому зелёному Крокодилу, заламывая руки:

– Братья-крокодилы! Ведь у нас один отец – Великий зелёный Крокодил! Разрешите перебраться на другой берег болота! Очень прошу, братья!

Едва слышный хриплый голос внутри него отозвался с иронией:

«Мы голодны. Можем и брата съесть. Ты вкусно пахнешь мясом».

Треух проклял тот увесистый душистый кусок ветчины, который съел на ужин.

Он в отчаянии огляделся: болото полукольцом подпирало со всех сторон, справа высилась скала, а сзади всё ближе приближалась зловещая погоня. Погоня на охотников, вроде них с Котом. И тут Треуха осенило:

– Я принесу вам жертву, братья! Это будет лёгкая и вкусная добыча. Живое мясо!

Глаза из болотной ряски не мигая посмотрели в сторону копьеносца-Кота.

«У него острое железо. Больно».

– Он будет без железа. Я всё сделаю для вас! Только пропустите на тот берег.

«Иди. И отдай его мясо нам».

Треух подбежал к копьеносцу и показал пальцем вдаль вправо:

– Он там. Смотри!

– Где?

И когда Кот повернулся к нему спиной, ударил по затылку скользким холодным камнем.

Вырвав из рук упавшего копье, Треух столкнул Кота в воду. Ногой подтолкнул его подальше от берега и сноровисто отпрыгнул назад, от греха подальше. Тина закипела, и тело утащили под воду.

А ведь Кот никогда и в страшном сне не мог себе помыслить, что погибнет в самой нелюбимой всеми Котами среде – в глубокой «мокрой» воде, к которой он всю свою непутёвую жизнь приближался очень и очень осторожно.

Воистину, неисповедимы тайны путей наших…

Четыре

Треух подбежал к кромке, озираясь: две фигуры в сутанах, вооружённые длинными кинжалами, осторожно выходили, крадучись, из леса. И скоро они зажмут его в смертельные клещи.

А болото молчало.

Очень зловеще молчало.

– Что ещё не так?! Я же отдал вам жертву! – чуть не плача взмолился Треух, находясь на грани истерики.

«Мало. Я не один».

Треух в ярости ударил по воде кулаком, вскочил и метнул копьё в приближающегося справа монаха. Тот оказался не новичком и легко уклонился, продолжая неумолимо приближаться, как ни в чём не бывало, спокойно поигрывая лезвием длинного кинжала.

– Я застрелю вас обоих! – в отчаянье вскинул Треух лук, надеясь, что в темноте они не заметят отсутствие тонкой тетивы.

Оба остановились и заколебались, тихо советуясь.

А он торопливо шептал в сторону болота:

– Будет вам жертва! Даже двойная! Один сидит в воде. А эти монахи полезут за мной и попадут к вам в пасть. Пропустите меня, иначе я сдамся им, а вы останетесь ни с чем. Совсем ни с чем. Голодные!

Молчание оказалось недолгим:

«Три за одного тебя? Хорошо. Ты же наш брат по богам. Беги по серым кочкам прямо и у сухого дерева сразу влево».

Странники стали опять приближаться.

– Тогда почему не выстрелил раньше, разбойник? – холодно спросил один из них.

И они разом бросились на него, стараясь отрезать от болота.

Тот, который слева, подобрался и едва не достал лезвием Треуха, целя в сердце. Треух отчаянно замахал луком и отделался порезом руки. Бросив в приставучего странника древко, он выгадал одно мгновение, затем прыгнул вперёд и поскакал по серым кочкам, молясь Великому Крокодилу, чтобы не поскользнуться. Тогда даже его зелёные братья, давшие обещание, могут оказаться забывчивыми и полакомиться человечиной, самой свалившейся в их пасть.

Ближайший странник метнул камень, которым Треух уложил Кота, и тот ощутимо чиркнул по голове убегавшего, едва не опрокинув в воду.

Второй монах, который казался повыше ростом, подобрал полы рясы и ринулся за Треухом следом, ловко перескакивая с кочки на кочку, и быстро догнал беглеца. Догнав, он замахнулся для последнего удара, но кочка, на которой он стоял, вдруг ушла под воду. Странник, охнув, погрузился в воду вместе с ней – это оказалась голова крокодила. Хороший пловец, он быстро махал руками, пускаясь вплавь до близкого берега. Вот только несколько скользящих по воде «брёвен» устремилось наперерез к пловцу, которого не спасло его умение. И тот скоро исчез, мгновенно захлебнувшись криком в глубине тёмной маслянистой воды.

Треух в это время продолжил путь, занятый только собой. Он через минуту пересёк болото и с другого берега глумливо закричал в сторону уцелевшего странника:

– Ну что, взяли? Святоши долбаные!

В ответ на его голос прилетела стрела, царапнув по бестолковой голове и надо же – по злосчастному уху-обрубку. Треух зашипел от боли, схватился за голову и ещё быстрее побежал под прикрытие мрака джунглей.

«Идиот! И чего орал? Кто же знал, что у него найдётся запасная тетива?» – попрекнул он себя и шмыгнул вглубь джунглей. Потом, перевязав кусками рубахи раны, направился влево, стараясь не шуметь:

«Там должна быть река. И на плоту – куда угодно!» – торжествовал он побег на свободу.

Жаль, что река оказалась совсем в другой стороне.

В противоположной…

К-Кэн с первобытным ужасом вслушивался, как неподалёку хрустели кости в мощных челюстях крокодилов, и жертвы исчезали в чёрной глубине. Сам он отсиживался, поднырнув под широкий лист какого-то раскидистого болотного растения, время от времени погружаясь в воду и дыша через полые ножны от меча, когда рядом проходила смерть: Кот или Треух.

«Что же последний путник не уходит?» – недоумевал К-Кэн.

Странник как будто услышал его голос. Он направил клинок оружия на К-Кэна и решительно зашагал к нему. В это время со стороны болота К-Кэн со страхом услышал тихое журчание воды и увидел приближающегося крокодила, его неподвижные глаза и ноздри. К-Кэн как можно тише погрузился вглубь, так как выбор был невелик. Стоило попробовать пересидеть в воде, надеясь на то, что болотное чудовище его не заметит.

Но нервы не выдержали:

«Лучше пасть от клинка, чем быть съеденным болотной тварью!»

Вода заволновалась, и он вынырнул оттуда, решившись на всё, только бы погибнуть в борьбе на суше.

Но на берегу обстановка резко поменялась: выскочивший на берег четырёхметровый крокодил набросился на стоявшего у кромки воды странника. Чудовище сомкнуло челюсти на ноге не успевшего отскочить странника. К-Кэн мгновенно оценил обстановку и развернулся к лесу убегать.

Но становился.

«Враг моего врага – мой друг» – мелькнули у него давние слова отца.

Он вздохнул и прыгнул назад, к страннику. И еле-еле дотянулся кончиком меча, нанося укол в глаз крокодила, тащившего упиравшуюся жертву в болото. Меч легко выколол глаз, и крокодил от боли широко открыл пасть, заревел странным голосом, потом снова решительно закрыл её. Но не до конца: К-Кэн успел вставить ему в челюсти как распорку ножны своего меча. Потом толчком ноги оттолкнул неудачливого странника на траву, извлекая его ногу из капкана пасти. Огромный крокодил едва не сбил его с ног хвостом, разбушевавшись. Но с прочной распоркой-ножнами ничего не мог поделать и, пятясь назад, скрылся снова в воде.

К-Кэн оглядел ногу потерявшего сознание странника. Её до колена здорово пожевала острыми зубами эта болотная тварь. Сплетя наспех заклинание Остановки крови, он наложил жгут, перевязал рану куском полы сутаны странника и огляделся. Над болотом клубился редкий туман, с надрывом зловеще закричала вдалеке выпь, заблеяли лягушки-быки. И где-то рыскали остальные бандиты…

«Я об этом ещё пожалею, что так теряю время», – тягостно подумал он, затыкая меч без ножен за кожаный пояс.

Потом со вздохом взвалил увесистого, как оказалось, странника на плечи и понёс его к биваку, где монахи собирали травы. Дорога, которую он пробежал так быстро, оказалась бесконечной, когда пришлось тащить на себе увесистого раненного, потерявшего сознание.

Дойдя до места, он осторожно положил раненого на траву. И выглянул на полянку. У костерка ходил кругами с кинжалом наголо коренастый монах. К-Кэн вполголоса позвал его:

– Эй! Здесь раненный из твоей компании. Я вам не враг, принёс его и ухожу. Рана тяжёлая, но до свадьбы заживёт.

Облегчённо переведя дыхание, он вытер пот.

«А теперь самое время искать Ан-ньи».

Но уйти не удалось: из леса выскочил смертник-Бык и метко метнул копьё, пригвоздив К-Кэна к стволу дерева. Копьё прошло вскользь, чиркнув по ребру и пробив мышцы на боку. Выхватив из-за спины длинный двуручный меч Бык нацелил остриё в грудь юноши. Копьё сильно сковывало приколотого им к дереву Волка, и тот только ценой раздирания вширь раны на боку спасся от удара в сердце. Бык, заметив странника с кинжалом, развернулся к нему:

– Ты, волчок, повиси здесь и никуда не уходи. А я пока пришью этого черносутанника. Что-то он слишком на прихвостня Инквизиции смахивает!

«Добро никогда не бывает безнаказанным», – с горечью подумал К-Кэн, чувствуя, как стекает по боку из обширной раны кровь.

Он начал расшатывать копьё, но бросок Быка оказался мощным и дело продвигалось медленно.

А Бык разбушевался вовсю: длинный полутораметровый меч с редкой гардой в форме головы льва давал колоссальный выигрыш в сильных руках громилы. Да, Бык и раньше никогда не слыл ангелом. Он попал в лапы Стражей по причине пьяной драки, в которой он размозжил головы двух соседей, а третьего проткнул вилами, оставив висеть в овине до прихода утреннего дозора. Он со своей недюжинной силой с детства обожал увесистое длинное оружие, будь то дубина, оглобля, топор или меч. И, имея в руках такой дивный двуручник, просто наслаждался игрой боевой стали. И решил поиграться с последним противником, разрубив его на куски.

Но странник оказался на диво увёртливым, хотя долго это продолжаться не могло, конечно.

«Убегай в лес, где он тебя не догонит!» – крикнул бы К-Кэн страннику.

Но если тот убежит, громила тут же займётся им.

Вплотную и навсегда.

Так как древко не расшатывалось, К-Кэну пришлось скрипя зубами от раздирающей боли вырезать кусок одежды и своей плоти из бока, перерезав мышцы, чтобы слезть с лезвия. От потери крови стала кружилась голова, и он только молился, чтобы Талисман на его груди помог продержаться ещё немного, заживляя рану. Совсем немного.

«Убегать. Скорей убегать!» – стучало в голове.

Он сжал рукоять меча и побежал… к Быку. В глазах мелькали пятна, он не соображал, куда бежит. И по ошибке ринулся к смертнику. Странник увидел его через плечо напиравшего Быка, что заметил и громила. Решительно рубанув, он рассёк тому сутану, рубаху, куртку, пояс, и кровь хлынула из длинной косой раны на груди. Странник упал. Он попытался встать, но снова рухнул, обессиленный в траву.

Потом Бык развернулся к К-Кэну:

– Сам пришёл! Не дождался?

Услышав голос Быка, К-Кэн поднял голову, поморгал, сфокусировал на нём зрение, потом пошатываясь развернулся и побежал обратно под защиту леса. Бык заворчал и грузно затопал вприпрыжку за ним, вскинув меч вверх.

– Стой! Стой, тебе говорят!

К-Кэн, убегая, сгоряча не заметил лежащее тело пожёванного крокодилом монаха. И споткнулся об него. И упал, едва успев опереться руками об землю.

– А-ха! – стиснув зубы, рубанул сверху Бык, настигая его.

Он вложил этот удар в темноте всю свою недюжинную силу, собираясь разом разрубить обоих: верткого Волка и лежащего монаха.

– Вот это будет подвиг! – ликовал он в кровавом безумии, застилавшем ему разум.

И… резко остановился: его длинный меч врубился в сплетение ветвей на высоте трёх метров и застрял. Бык решительно рванул и вытащил его, занося на сей раз пониже.

А К-Кэн качнулся к нападавшему и быстро воткнул тому меч снизу-вверх между рёбер. Провернул и вытащил. Потом проткнул опять, уже для страховки.

– Для такого бугая это никогда не лишнее, – справедливо рассудил он.

Потом, вытерев пот, обессиленно опустился, роняя меч. Немного переведя дыхание, стянул повязку на своей ране, туго забинтовав. Устало вздохнув, подошёл к раненному мечом Быка монаху. Перевязав полосой сутаны рану на груди второго странника и сплетя заклинание Остановки крови, присел на минуту. Кровь, конечно, полностью не остановилась, но стало литься в два раза меньше. Потом встал и побрёл по лесу, с трудом соображая, куда идёт.

Как только он покинул место схватки, из чащи неслышно высунулись две рослые гиены. Одна, приблизившись к мёртвому Быку, осторожно принюхалась к телу. Потом почти любовно облизала кровь с его лица длинным шершавым языком. Мягко ступая, подошла и вторая. Они переглянулись, прислушиваясь. Потом жадно набросились на тёплое тело, разрывая мягкие ткани кусками и жадно глотая.

А в руке Быка остался намертво зажат столь любимый им меч с гардой в форме головы льва, которому было суждено изменить навсегда историю всей Империи. А не ржаветь и рассыпаться во влаге джунглей рядом со скелетом бандита…

Три

В это время шесть монахов во главе с Одноруким осторожно окружили стоянку, где Аспид и Орёл дожидались возвращения остальных бандитов. Аспид пребывал в спокойствии. Ведь если даже все остальные бандиты погибнут или попадут в сети Стражей или Инквизиторов, то она врядли станет охотиться на одного-единственного беглого смертника. Орёл ведь вполне может, да и должен, отойти к предкам сегодня ночью?

Аспид посмеивался про себя:

«Я так и думал: мозгов ни у кого так и не оказалось. Зачем увлекаться преследованием? Ну не настиг за минуту – тогда просто вернись. Так ведь нет, надо ещё и покуражиться перед остальными, выставив себя героями! Вот и пропадайте, как ослы, ни за понюх табака…»

Орёл же, оставшись на стоянке вместе с Аспидом, нервничал за двоих, поглядывая на вожака искоса. И когда тени у кромки леса зашевелились, и оттуда раздался жёсткий голос Однорукого, Орёл подпрыгнул на месте так высоко, как будто и вправду хотел взлететь.

– Инквизиция! Вы окружены! Положить на землю оружие! Стать на колени!

Однорукий ещё не договорил фразы, а Орёл при упоминании о беспощадной Инквизиции мгновенно вскочил на коня и вонзил ему в бока каблуки. Конь заржал, взметнул рыхлую землю подковами и поскакал вперёд, удачно вырвавшись из кольца окружения.

Аспид выхватил меч и затравленно огляделся. Он привык драться и побеждать один на один, как и положено дорогому киллеру. А тут из темноты выдвинулся почти десяток людей в рясах, вооружённых кинжалами. И почти у всех в другой руке находился небольшой круглый щит – надёжная защита от его меча.

– Всё! – подвёл он черту своей жизни, отдавая отчёт, что его ждёт только казнь. – Но прихвачу-ка я на тот свет ещё хоть кого-нибудь! На этот раз – бесплатно.

И он, не дожидаясь пока зажмут со всех сторон, кинулся влево на ближайшего врага. Инквизитор принял сильный удар на щит и тут же сделал ловкий выпад длинным кинжалом, ранив Аспида в плечо. Киллер отпрыгнул и грязно выругался. Он сместился в сторону и бросился на соседнего странника, имея мизерный шанс кого-то сбить с ног и сбежать в чащу. Несмотря на то, что света от костра было немного, Инквизитор не пропустил стремительного укола в живот. Более того, он расцарапал смертнику лицо кончиком клинка. Монахи подступали всё ближе. Аспид громко расхохотался:

– Да вы тут все трусы! Десять на одного! Есть среди вас хоть один мужчина с настоящей кровью вместо холодной воды, как у всех Инквизиторов?

– Есть, – раздался сбоку спокойный голос.

И к нему шагнул Однорукий. Инквизитор кашлянул и вложил кинжал в ножны, оставшись безоружным перед лицом беснующегося уголовника.

Аспид, не теряя драгоценного времени, бросился вперёд, сжимаясь для быстрого выпада и укола в грудь сумасшедшему инвалиду. И когда между ними осталось всего два метра, Однорукий выпростал из-под сутаны руку, швырнув навстречу киллеру сеть, сплетенную из женского волоса и серебряной нити. Раскрывшись, сеть накрыла нападающего с головой, укутав прочными ячейками. Меч прошёл сквозь ячейку и не дотянулся до груди неподвижно стоящего Однорукого всего на одну ладонь. Аспид сам наступил на край прочной сети и, запутавшись, рухнул на помятую траву.

Громко завыв как смертельно раненный зверь, киллер, извиваясь, закричал:

– И ты, чёрная крыса, думаешь, что поволочёшь меня на аркане на свой суд?

С диким смехом безумия, он задёргался в сети, не в силах поднять запутавшиеся руки. Потом его тело сотрясла конвульсия. Аспид захрипел и вскоре затих.

Однорукий присмотрелся к нему и равнодушно пожал плечами:

– Ты нам весь и не понадобишься, подонок. Нам вполне хватит и одной головы…

Он повернулся к монахам и объяснил:

– Он откусил сам себе язык: умер от болевого шока и захлебнувшись своей же кровью.

Вскоре они ушли с поляны.

А лживый язык матёрого лгуна и киллера достался чёрной крысе, которая уволокла его в свою нору…

Два

Фальшивомонетчику и рэкетиру из клана Орла с конём повезло просто удивительно. Конь оказался чрезвычайно сильным – он сумел проломиться сквозь плотные кусты и выскочить на открытое пространство, которое оказалось узкой тропой. Выходя из джунглей, тропа запетляла между высоких холмов вдоль реки.

– Пошёл! – кричал на коня Орёл, вытащив нож и покалывая коня в шею. – Всё равно тебя придётся зарезать, чтобы выжить здесь.

Конь как будто понял его и добавил хода. И они понеслись по всё более сужающейся тропе, нависающей на высоте пяти метров над рекой. Орёл с опаской поглядывал вправо, на такой близкий пятиметровый обрыв, где мелкие камешки сыпались вниз, в тёмную воду.

Фальшивомонетчик и рэкетир, он попался, как считали все преступники, «случайно». Даже став богатым, он не смог вовремя остановиться на изготовлении фальшивых золотых монет и грабеже беззащитных торговцев. Как было написано в протоколе, «при задержании он оказал сопротивление, убив лейтенанта Стражей, который находился при исполнении служебных обязанностей». И это была только полуправда. Рэкетир Орёл «забыл» в очередной раз поделиться награбленным с этим лейтенантом Стражи, и тот, прихватив в помощь капрала Кабана по кличке Игрок, явился в притон Орла истребовать наличные. Точнее, когда лейтенант и капрал Игрок зажали Орла в угол, и тот, защищаясь, вытащил короткий меч, то Лейтенант неловко споткнулся, слишком увлёкшись «задержанием крупного фальшивомонетчика и известного рэкетира».

А вот капрал Игрок, рыло которого тоже было в пушку, не сплоховал. Он, воровато оглянувшись, тут же сильно толкнул офицера в спину. Рухнув, капитан угодил прямо на клинок растерявшегося рэкетира. Игрок отобрал у ошалевшего от ужаса Орла оружие и заорал, пугая:

– Где деньги? Быстро выкладывай! Ещё быстрее!

Орёл знал, что за убийство офицера Стражи его ожидает смерть или пожизненное рабство на галере. Поэтому, выкупая у Игрока путь к бегству с места преступления, он безропотно тут же выложил всю имеющуюся у него сегодня наличность. И её оказалось немало. Игрок же оглушил расслабившегося преступника профессиональным ударом кулака в челюсть. Потом преспокойно добил раненого капитана, порезал на себе мундир, испачкал его кровью из нескольких царапин и… сдал рэкетира патрулю, прибывшему на подозрительный шум.

– А вякнешь что в суде, так умрут все твои домашние, – шепнул Игрок рэкетиру при аресте.

И Орёл обречённо молчал, очутившись в сыром каземате для смертников. Да, крупный рэкет не проходит без крови, и ему для приговора хватило бы и своих преступлений, но убийство офицера гарантированно обеспечило уже скорее не галеры, а значительно ближе к петле палача.

А капрал Игрок успешно поднялся на ещё одну ступеньку, получив повышение жалования и отпуск. Увы, деньги Орла не пошли впрок, и он их быстро спустил в карты и кости. Случайно оказавшись командиром конвоя «кровавой десятки», он, видимо, исчерпал свой хилый запас удачи, и теперь сам сидел на хлебе и воде в подземелье, гадая, сколько плетей ему назначит командование Стражей.

Он помалкивал, надеясь на мягкое наказание: ведь надо же было начальству хоть на кого-то свалить вину за побег стаи матёрых рецидивистов. Старшие офицеры знали, что по правилам в сопровождении фургона должно было быть в два раза больше стражников, но командование задействовало «лишних» для охраны своего собственного корпоративного банкета. Поэтому, как всегда, начальство делало вид, что страшно и праведно разгневано, а провинившийся Игрок скромно молчал и тоже вполне натурально делал вид, что искренне раскаивается.

Наказание оказалось, как он и ожидал, чисто символическим. Рука руку моет…

В это время вторично сбежавший рэкетир Орёл нёсся, оглядываясь, по узкой тропе на коне. Неопытный наездник, он благодарил теперь Аспида:

– Как здорово, что киллер оседлал и взнуздал коня, без него пришлось бы туго! А Аспид и так выпутается! Наверное,…

Он стал успокаиваться, надеясь, что погоня, не имея лошадей, не сможет его настигнуть. Но он не мог знать, что конь, на котором он сидел, оказался особой породы и способности – друхгант. И конь кое-как понимал речь людей. Поэтому неосторожное высказывание на предмет того, чтобы зарезать коня на мясо, не могло его оставить равнодушным. И друхгант решил проблему просто, по-лошадиному, учитывая нож всадника почти у своего горла.

На самом верху тропы, когда рэкетир начал успокаиваться, конь «нечаянно» ступил мимо тропы, и они мгновенно рухнули вниз.

Конь отчаянно заржал. Сердце в груди у фальшивомонетчика оборвалось от ужаса, и он, забыв дышать, ударился об воду. Они так и тонули в облаке мелких воздушных пузырьков, а дна всё не было и не было.

Коню, видимо, пришлось ещё хуже, так как он не подавал признаков жизни, и только течение реки медленно шевелило длинную гриву. Орлу стало не хватать воздуха и он, бросив коня, всплыл. Выбравшись на противоположный берег, он бессильно упал на песок. Услышав плеск сзади, испуганно подскочил:

«Погоня? Так быстро?»

Но это оказался его друхгант, который, выплыв к другом берегу, вышел из воды и отряхнулся. Орёл не верил своим глазам:

– Ведь был неживой! Вот мерзавец!

А «неживой конь» тем временем издевательски, как верно показалось рэкетиру, заржал и поскакал обратно в сторону джунглей.

Орёл со странным чувством, что его обманули, заторопился прочь от реки в поисках хоть какой-то дороги.

Через нескольких часов блужданий по лесу рэкетир вышел-таки из густого леса.

– Хоть тут повезло! – обрадовался он, потирая руки.

Ещё бы, ведь перед ним в обе стороны простирался широкий шлях.

– Что дальше? Как втереться в доверие к проезжим? – ломал он голову.

И придумал. Это было легко.

Теперь осталось дождаться одинокой повозки, что на такой оживлённой дороге оказалось делом простым. Услышав скрип колёс, он улёгся поперёк шляха, сделав вид, что лежит без сознания. Сквозь ресницы он увидел, как телега остановилась, с неё спустился проезжий, который осмотрел лежащего и потормошил. Рэкетир прекрасно разыграл пробуждение, и позволил мужчине помочь ему взобраться на телегу, гружёную тюками с сеном. Орёл рассыпался в благодарностях:

– Благодарю вас, добрая душа. Пусть боги будут к вам и вашим родным благосклонны!

И они тронулись. Орёл прикидывал, присматриваясь искоса к сидящему рядом пожилому мужчине, клан Змеи:

«Пришью его на привале. Свидетели мне ни к чему, а пока разыграю лоха для развлечения».

Неразговорчивый возница вскоре вытащил фляжку и поболтал содержимым у уха – оставалось около половины. Смертник, облизнув пересохшие губы, вдруг вспомнил, что целую вечность тоже не пил, и сильно толкнул его локтем в бок: