Текст книги "Волнующая игра"
Автор книги: Рут Харрис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
14
В июне началась связь Джей Джей и Йейла. В июле Йейл и Аликс разошлись. В августе Джей Джей и Йейл начали новую роскошную жизнь.
В августе в Сент-Тропезе удовольствие измеряется степенью непринужденности. Погоня за ней занимает двадцать четыре часа в сутки: вокруг бассейна «Библос» или в его баре, украшенном настоящими леопардовыми шкурами; на виллах кинозвезд и модельеров, бизнесменов и бездельников; на набережной, где сверкающие яхты отделены друг от друга лишь узенькой полоской воды, разделяющей одну красавицу с палубой из тикового дерева от другой; в «Мускардэн», «Сенеке» или дискотеках, которые входят и выходят из моды так же быстро и предсказуемо, как восходы и заходы солнца. Рядом с праздной суетой сосуществуют открытые рынки под традиционными большими квадратными зонтиками, где дары Прованса – черные оливки, белые сыры, красные помидоры, зеленые перцы, бобы и головки чеснока с белой или розовато-лиловой кожицей, бочки с золотисто-зеленым оливковым маслом – и утренний улов – моллюски и мидии и крохотные крабы, – и все ингредиенты для прекрасного супа буйабес, влажные и яркие, лежат в тени рядом с одетыми в черное француженками, которые, как и поколения до них, ведут жизнь, зависящую от солнца, земли, моря, не зависящую от причуд и моды, которые превратили Сент-Тропез из заурядного морского порта в один из самых знаменитых летних курортов в мире.
Джей Джей и Йейл сняли виллу, которая была расположена между крепостью и портом.
Так как вилла была расположена на холме, поросшем диким тимьяном, с деревянной террасы, окружавшей бассейн, открывался прекрасный вид на белые дома с черепичными крышами и дальше на мол Жан Ревей, который охранял и наполовину прикрывал маленький порт. Данте, который стремился оставить старую жизнь, но пока еще не нашел новую, принял приглашение Джей Джей быть их гостем. Все заботы о маленькой Жаклин, которой уже исполнилось пять месяцев, взяли на себя Александр и Аликс. Сейчас девочка находилась в Саутгэмптоне под присмотром своей няни мисс Купер, англичанки средних лет. Джей Джей и Йейл, которые открыто жили теперь вместе, устроились на вилле и начали светскую жизнь, устраивая бесконечные приемы у себя и не пренебрегая приглашениями.
Лето семьдесят седьмого года Йейл и Джей Джей прожили в стиле Скотта Фитцджеральда. Роскошь праздности и богатства, общество модных приятелей, ничто не было омрачено воспоминаниями о крови и предчувствиями наказания. Джей Джей и Йейл вместе достигли того, чего не могли достичь в одиночку: они стали людьми, которым подражали. Когда Джей Джей надела днем золотые босоножки на высоком каблуке и бикини, она изобрела стиль, который пересек Атлантический океан и следующим летом получил распространение на американских пляжах среди женщин, которые никогда и не слышали о Джей Джей. Привычка Йейла разливать по бокалам шампанское «Дом Периньон» урожая 1969 года, выплескивая из бутылки оставшийся в ней напиток, попала в газеты Лондона и Нью-Йорка. О некоторых других их привычках не упоминалось в газетах, но все их приятели говорили о том, что Джей Джей занимается любовью с Йейлом, не снимая своих роскошных изумрудов.
– Это правда, – спрашивала Миньон Мирей, киноактриса, известная своим умом и деловыми качествами в такой же мере, как и кошачьими глазами и ногами балерины, – что она не снимает изумруды, когда они…
– Совершенно точно, – подтверждал ее спутник Поль д'Арш, бывший любовник, а в настоящее время ее самый лучший друг. – Данте сказал мне, что Йейл показывал ему следы от бусин на теле.
– Как эротично, – произнесла Миньон, облизывая по своей обворожительной привычке кольцо с восьмикаратным бриллиантом, которое подарил ей ее последний муж, – как развратно!
– Не снимай изумруды, – сказал ей Йейл в самом начале их связи, и Джей Джей, ребенок которой находился по другую сторону океана, а любовник покинул ее, скрыла улыбкой свою грусть.
Было девять часов июньского утра, и они были в доме в Белгревии. Аликс была в Мериленде, и они были в доме одни. Прошлой ночью Джей Джей и Йейл были на костюмированном балу, и Джей Джей впервые надела свои изумруды. Коул Уайтло стремился имитировать парижские балы изящных искусств пятидесятых годов, и бал имел огромный успех. Кокаин разносили на черных эмалевых подносах, русская водка смешивалась с французским шампанским для того, чтобы получился напиток по рецепту самого Коула, а сигареты с марихуаной и гашишем были завернуты в бумагу с золотым обрезом, на которой были отпечатаны инициалы Коула, которыми он подписывал свои рисунки. Музыкальная система, сложностью не уступавшая системам в дискотеках, была включена настолько громко, что листья на висячих растениях колыхались в такт пульсирующим звукам тяжелого рока.
Они пришли, чтобы наслаждаться, чтобы увидеть всех и быть увиденными, чтобы их обоих заметили и оправдали. Там были известные красавицы в тысячедолларовых платьях, рок-звезды, ярко накрашенные и броско одетые, мужчины и женщины, мальчики и девочки неопределенного пола, которые жили для того, чтобы быть там, где происходили события, инвестиционные банкиры, агенты, менеджеры и исполнители шоу-бизнеса, мафия мира моды, модельеры, производители, редакторы и публицисты, писатели, репортеры, фотографы и, подобный привидению, молодой человек, худой как скелет, которого считали лучшим в мире режиссером по свету, красящий ногти в зеленый цвет и глотающий куалюд вместе с кампари. На вечеринке много фотографировали, ее описывали в светской хронике по обеим сторонам Атлантики. Люди, которые о ней только читали, могли подумать, что они что-то важное пропустили в жизни.
Когда-то именно из-за таких вечеринок Аликс и Йейл частенько ссорились. Он хотел бы пойти, она хотела бы избежать этого, и как бы ни разрешался этот конфликт, никто из них не был доволен. С Джей Джей подобных проблем не было, после рождения Жаклин ею овладела какая-то непоседливость, она нуждалась в постоянном движении, у нее появилась потребность в непрекращающихся развлечениях. Их связь, которая началась, когда Жаклин было два месяца от роду, дала повод и для сплетен, и для разговоров, привлекла к ним группу людей богатых, модных, не имеющих корней, беспокойных, творческих или желающих таковыми казаться, которые восхищались тем, как они пренебрегали правилами, как «стильно» они создавали международный скандал. Восхищение и зависть подстегивали Джей Джей и Йейла, они были заговорщиками, скрывающими потрясающий секрет, Йейл начал осознавать то, что всегда предчувствовал. Теперь, когда у него достаточно денег, и он встретил нужных людей, он может заново создать себя. Это новое «я», для которого не было ничего невозможного и не существовало границ, превратилось в главную навязчивую идею его жизни и в конечном итоге в единственную цель его существования.
Джей Джей впервые надела свои умопомрачительные драгоценности, отправляясь на костюмированный бал, и они привлекли внимание, зависть и восхищение. На следующее утро Йейл, который хотел как-то отметить рождение своего нового образа, нового «я», просил ее не снимать изумруды.
– Я хочу, чтобы ты их не снимала, – сказал он, – когда мы с тобой занимаемся любовью.
Обнаженная, с ниткой изумрудов стоимостью двести пятьдесят тысяч долларов, Джей Джей смотрела в глаза своего любовника, улыбалась и просила его ласки. На следующий день в Лондоне уже говорили о последней экстравагантной фантазии Йейла и Джей Джей. Йейл, не в силах хранить тайну, рассказал об этом Коулу Уайтло.
Вначале об их связи знали немногие, но как круги, которые расходятся от камня, брошенного в спокойную воду, информация и сплетни распространялись. Как и положено, Аликс, жена Йейла, узнала обо всем одной из последних. Аликс узнала об этом от Коринны де Саншеваль, которая долго колебалась и наконец решила, что в конце концов Аликс все равно узнает о связи Йейла и Джей Джей и что будет лучше, если она узнает обо всем от друга, а не от врага.
В Лондоне говорили, что Коринна де Саншеваль была раньше любовницей одного из членов семьи Джакобов, но это отнюдь не был унизительный факт ее прошлого, поскольку семья Джакобов, одна из старейших и богатейших еврейских торговых семейств в Европе, была известна достоинствами женщин, которых мужчины этого семейства выбирали себе в любовницы, и щедростью, с которой они относились к ним не только в период их связи, но и после. Для любовниц приобретались красивые квартиры, они элегантно и дорого обставлялись. Им дарили драгоценности, акции и облигации, а также открывали банковские счета, куда вносились ежемесячные взносы. Ни одна из любовниц семейства Джакобов никогда не оказывалась вынужденной просить денег. Кроме того, банки семьи Джакобов в любое время могли дать этим женщинам любой финансовый совет.
Коринна была дочерью богатых буржуа из Турени. Летом того года, когда ей исполнилось двадцать лет, Коринна отдыхала в Биаррице со школьным приятелем, старшая замужняя сестра которого надлежащим образом присматривала за ними, когда она попалась на глаза Эсау Джакобу, которому тогда было тридцать с небольшим, и его дядя подготавливал его к тому, чтобы он со временем смог занять место главы парижской ветви семьи Джакобов. Как и полагается, Эсау развлекал Коринну и ее приятеля на чайных и обеденных приемах и, поняв по реакции Коринны, что его внимание не обижает ее, обратился к ее отцу и предложил условия связи. Отец, будучи французом, а, следовательно, человеком практическим, посоветовавшись со своим адвокатом, согласился, и Коринна переехала в Париж к Эсау.
Эта связь была для нее завершением образования, превратив Коринну из хорошо воспитанной молодой дамы из провинции в грациозную, стильную парижанку. За время ее связи с Эсау все наиболее привлекательные качества Коринны – доброта, мягкость характера и гибкий ум – проявились ярче, в то время как ее менее привлекательные стороны – некоторая недостаточность чувства юмора и свойственная молодости определенная эгоцентричность – смягчились и, до определенной степени, были преодолены. К тому времени, как четыре года спустя связь сама собой завершилась, Коринна превратилась в чрезвычайно элегантную и соблазнительную женщину.
Ее брак с Раулем де Саншеваль – союз, получивший благословение родителей Коринны, ее любовника Эсау и церкви, – начался счастливо и с течением лет стал источником радости для мужа и жены и всех, кому посчастливилось познакомиться с ними. Рауль де Саншеваль в конце пятидесятых годов утвердился как руководитель одной из первых французских фирм в области «паблик рилейшнз». Более того, в прессе его называли человеком, который внедрил современные методы «паблик рилейшнз» в Европе. Рауль, сын парижского бизнесмена, закончил факультет журналистики Колумбийского университета, где он обнаружил, что его журналистские интересы лежали в области сенсационных, а не так называемых серьезных новостей. Ему было сложно написать подзаголовок к статье с обязательными кто, что, когда, где и почему. Но человеческие интересы, так называемые мягкие новости, – интервью с известными людьми, знаменитостями и женами политических деятелей, неофициальные мероприятия, присуждения степеней, рекламные мероприятия, показы моделей давались ему легко, и он все время получал наивысшие оценки в группе за подобные репортажи. Главный талант Рауля, его подлинный интерес касался людей, и его способности стали основой его бизнеса. В Америке в 50-х годах долларовая стоимость умелой связи фирмы с общественностью уже была определена; во Франции того времени об этом еще практически не знали. Рауль, будучи французом, понимал, что его идея создания фирмы, занимающейся «паблик рилейшнз», наверняка натолкнется на сопротивление, но он скучал по Франции и был убежден, что, в конце концов, французы оценят по заслугам предлагаемые им услуги.
Вначале единственными клиентами Рауля были европейские филиалы американских компаний, и даже с ними было трудно заключать договоры, потому что, если они хотели установить связь с общественностью в Европе, они обычно предпочитали создавать свои собственные подразделения «паблик рилейшнз». Трудно было убедить их, что европейцев лучше всего понимает европеец, но после нескольких трудных лет Рауль имел небольшой, но превосходный список американских клиентов. Постепенно к ним присоединились французские компании, и упорство Рауля было вознаграждено.
Женитьба в середине шестидесятых годов Рауля на Коринне обеспечила его не только превосходной женой, но и прекрасным деловым партнером. Лишенная возможности, к ее глубокому горю, иметь детей, Коринна начала работать вместе с мужем, а компания, ее клиенты и все более широкий круг друзей и знакомых окружали их заботой и вниманием. Коринна привнесла в работу компании вдумчивость и понимание того, как помочь людям почувствовать себя спокойными, привлекательными и заслуживающими внимания, в то время как Рауль умел представлять на суд общественности своих клиентов с самой лучшей стороны. Вместе Рауль и Коринна процветали, хотя так никогда и не стали богачами. Да они не стремились сколотить себе состояние. Они, однако, жили широко, везде бывали, и везде их радушно принимали.
Их отношения с Рэймонтом начались в шестьдесят седьмом году, когда они организовали европейскую рекламную компанию по связям с общественностью по случаю открытия отеля «Рэймонт» в Марбелле. Редакторы и журналисты по проблемам туризма, модная пресса, редакторы новостей, корреспонденты и журналисты различных журналов и газет, многочисленные знаменитости, титулованные и известные богатые путешественники были приглашены на открытие отеля, и таким образом внимание и доброжелательные отклики были обеспечены. «Рэймонт» в Марбелле стал тем местом, куда следовало поехать, местом, которое следовало увидеть, а Рауль и Коринна, в результате их успешной работы, стали европейскими представителями по связям с прессой и общественностью всей гостиничной системы Рэймонтов. Когда бы кто-нибудь из семьи Рэймонтов ни оказывался в Париже, Рауль и Коринна устраивали приемы в их честь, и между ними установились как личные, так и деловые связи. Рауль, по возрасту между Сергеем и его отцом, был близок с обоими Рэймонтами, в то время как Коринна, примерно на десять лет старше Аликс, вместе с ней ходила по магазинам и обедала, проникнувшись к ней подлинной симпатией. Поэтому Коринна оказалась в сложном положении в конце июня, когда Йейл Уоррент приехал в Париж и пригласил Коринну и Рауля пообедать вместе с ним.
– Мы только что разошлись с Аликс, – сказал он. – И я хочу вас кое-кому представить.
Коринна не знала о том, что Йейл и Аликс расстались, и удивилась, узнав об этом от Йейла, а не от Аликс. Тем не менее, она согласилась встретиться с Йейлом и его новой подругой «У Максима», в известнейшем парижском ресторане, особенно любимым Рэймонтами. Что бы ни делал Йейл, он не держал это в тайне.
Коринна была потрясена, когда узнала, что новой подругой Йейла стала Джей Джей. Представления были излишни. Коринна, которая думала, что она повидала все, которую трудно было удивить чем-либо, была просто в шоке. В первый раз она встретилась с Джей Джей, когда она была любовницей Александра. Затем, когда Джей Джей вышла замуж за Сергея, Коринна устраивала в их честь приемы в Париже.
Тогда Коринна восхищалась Джей Джей, в первую очередь ее броской красотой, но еще больше той уверенностью, с которой она стала любовницей богатого и влиятельного человека, а затем вступила в блестящий брак с его сыном и наследником. Это был сюжет из волшебной сказки, очень современной сказки, и если даже допустить, что Джей Джей все тщательно просчитывала, в ее поведении доминировали мягкость и спокойное, уверенное в себе обаяние. Сейчас, сидя за обеденным столом напротив Джей Джей, исполняющей новую для нее роль вдовы Сергея Рэймонта и любовницы Йейла Уоррэнта, Коринна была взволнована и даже испугана. На мгновение Коринна почувствовала желание встать и уйти, она не хотела оказываться в центре крайне неприятной ситуации. Но она сразу же отказалась от этой мысли. Коринна не любила публичные сцены. Но дело было не только в этом. Коринна призналась себе в том, что ей было безумно интересно наблюдать эту скандальную ситуацию.
– Почему вы пригласили меня, – спросила она, – именно сюда? – Она обвела глазами зал, в котором было много знакомых ей лиц.
– Все скоро узнают, что мы с Аликс разводимся, – сказал Йейл. – Мы с Джей Джей собираемся пожениться.
– Не слишком ли быстро? – спросила Коринна.
– Мы давно знали, как в действительности относимся друг к другу, – ответил Йейл и затем, обернувшись к Джей Джей, добавил: – Правда?
Она ничего не сказала, только кивнула.
– Надеюсь, вы пожелаете нам счастья? – спросил Йейл Коринну.
Он не мог отвести глаз от Джей Джей; он все время оборачивался, чтобы посмотреть на нее, как будто опасался, что она вдруг исчезнет. Коринна пришла в замешательство; Йейл говорил с ней, но он сам был далеко отсюда – в своих мечтах, в своей влюбленности; он весь был растворен в Джей Джей.
– Я не знаю, что сказать, – правдиво ответила Коринна. Обычные пожелания счастья казались совершенно не подходящими.
– Она прекрасна, не правда ли? – спросил Йейл, явно не замечая смущения Коринны.
– Да, красива, – согласилась Коринна. Все, что произошло с Джей Джей, нисколько не отразилось на ее внешности: она была еще прекраснее, чем всегда: зеленые с поволокой глаза сияли лучистым блеском, точеные черты лица подчеркивали широкий лоб и высокие скулы; она была безукоризненно накрашена, и было невозможно отличить косметику от того, что ей подарила природа. Волосы Джей Джей отливали золотом в мягком освещении ресторана, и потом, когда Коринна пыталась вспомнить, что было надето на Джей Джей, она не смогла сделать этого. Каким бы ни было платье, оно было подобрано таким образом, чтобы не отпечататься в памяти, оставив только воспоминание о необычайной красоте Джей Джей.
– Мы с Раулем были потрясены смертью Сергея, – сказала Коринна, чувствуя, что не упомянуть о смерти Сергея будет непростительной холодностью. Конечно, до Коринны дошли всевозможные слухи о смерти Сергея. Говорили, что это было убийство; утверждали, что это было, напротив, самоубийство. Другие версии давали большой выбор вариантов: Александр Рэймонт собственноручно убил сына, убийство совершил Данте, Джей Джей застрелила своего мужа, в Сергея стреляла мексиканская проститутка. Слухи и сплетни не утихали до сих пор. – Все, кто знал Сергея, все еще скорбят о нем, примите мои соболезнования,
– Я получила ваше письмо с соболезнованиями, – ответила Джей Джей. – Оно меня тронуло, благодарю вас.
– Мы с Раулем очень огорчены, – сказала Коринна и, сменив тему на более нейтральную, заговорила о спорах, разгоревшихся в Париже, по поводу проекта нового центра современного искусства имени Помпиду – Бобурга. Беседа носила совершенно нейтральный характер, пока не принесли кофе.
Обед был окончен, и пока Коринна и Джей Джей ожидали Йейла, который должен был принести из гардероба их накидки, Джей Джей тихо сказала Коринне:
– Пожалуйста, не считайте меня чудовищем.
– Я не знаю, что думать, – искренне ответила Коринна.
– Я ничего не могу изменить. Я жертва, – смиренно произнесла Джей Джей. – Жертва жертв.
Йейл подошел, прежде чем Коринна смогла ответить, и разговор оборвался. Слова Джей Джей не давали покоя Коринне. В ту ночь она не могла уснуть. Она не понимала, что имела в виду Джей Джей, говоря, что она жертва жертв, не понимала она и почему Йейл и Джей Джей вели себя так вызывающе, сознательно сея зависть и недоброжелательность. Неужели они не понимают, как опасна может быть зависть?! И неужели Джей Джей и Йейл не понимают, что они публично оскорбляют и предают Аликс и Александра, который по-прежнему содержал Джей Джей? Неужели они не понимают, что богатых победить нельзя?
15
– Я хочу посмотреть на тебя с другим мужчиной, – сказал Йейл Джей Джей одной августовской ночью, когда они уже почти заснули. – Я давно хотел сказать тебе это.
– Ну, вот и хорошо, что сказал, мы ведь обещали друг другу, что всегда будем говорить все, – сказала Джей Джей, никак не проявляя своих чувств, – метод, которому она научилась у Александра.
– Я хотел бы посмотреть на тебя с Полем. Я уже сказал ему об этом, – продолжал Йейл. – Как ты к этому относишься? – Они также обещали друг другу, что они никогда не будут навязывать другому свои желания.
Джей Джей вспомнила свои давнишние фантазии о Йейле и Энсоне Херроне в «Бель Эре». Это было всего два года назад. Ей показалось, что с тех пор прошла целая жизнь. Сейчас в Сент-Тропезе эти фантазии могли стать реальностью, но Джей Джей колебалась.
– Джей Джей, ты не ответила. Что ты об этом думаешь? Не втроем. Только вы двое.
– Я согласна, Йейл, если ты этого хочешь, – наконец произнесла Джей Джей.
– Только если это и тебе доставит удовольствие, – ответил Йейл. – Скажи мне, что и тебе будет хорошо.
– Да, – сказала Джей Джей и спросила себя, почему она лжет. Может быть, потому, что это лишь наполовину было ложью.
Йейл сам выбирал любовников для Джей Джей, и вначале он только наблюдал за ними. С течением времени ему стало казаться нормальным, что он целует и ласкает Джей Джей одновременно с ее любовниками, потому что наблюдение возбуждало и его. Делая это, Йейл неизбежно дотрагивался и до них. Вначале соприкосновение руки Йейла с рукой другого мужчины было простой случайностью, легкое соприкосновение, которое тут же прекращалось. Уже больше года прошло, как он занимался любовью с мужчиной. После нескольких посещений Оливера Холборна Йейл прекратил их отношения. Он говорил себе, что ему стало скучно, и он разочаровался. Но он опасался, что, если будет продолжать, он не сможет остановиться.
– Не борись с собой, – сказал Роман Барток однажды вечером, нежно поглаживая руку Йейла. – Настоящий грех – это сопротивление собственной чувственности.
Роман Барток был поклонником бисексуальных отношений, постоянным членом перемещающейся из Сент-Тропеза в Беверли Хиллз и в Гштаад группы. Его мемуары, четыре тома его сексуальной жизни, были восторженно встречены современными критиками. Роман писал на английском языке, и его произведения были переведены на все основные европейские языки, а также на японский, причем каждый последующий том продавался успешнее, чем предыдущий. Он писал только об одном – о собственных аппетитах – и, делая это, стал героем интеллигенции и большого числа средних читателей, которые, пусть только в своих фантазиях, хотели достичь той же степени личной свободы, которую Роман прославил своей жизнью и книгами.
Небольшого роста, изящный, элегантный человек, Роман был бесконечно горд своими внешними данными. О совершенстве его пропорций и изяществе движений говорили почти столько же, сколько о его литературных способностях. Лежа на диване в халате от Шарве, он с четверга по субботу диктовал по пять часов в день английскому секретарю, с которым работал еще над своей первой книгой четырнадцать лет тому назад. Благодаря собственным заработкам, подаркам поклонников, некоторые из которых были его любовниками, а некоторые – нет, благодаря умелым инвестициям в недвижимость и акции, Роман Барток, сын школьного учителя, мальчик, который рос в Чехословакии в пятидесяти километрах к западу от украинской границы в сельской деревушке, где белые овцы и пятнистые коровы паслись на зеленых холмах в вечной буколической дремоте, владел теперь миллионным состоянием. Его преследовал страх собственной несостоятельности: временами Бартоку казалось, что он был не художником, а мелким мошенником, и он жил, опасаясь, что каким-нибудь образом его секрет будет раскрыт, и читатели, которые превозносили его, теперь будут поносить. Духовный последователь Д. Лоуренса, Роман Барток считал, что эротическое наслаждение является единственной целью в жизни, поскольку только путем эротического наслаждения человек способен победить осознание неизбежности собственной смерти. Только Эрос и Танатос, говорил он, символизируют реальность. Эти же имена – Эрос и Танатос – он дал двум персидским котам, которых держал у себя. Это считалось дерзким, шикарным, как и рассчитывал Роман.
Роман советовал Йейлу исследовать свои стремления, а не подавлять их.
– Существует только две возможности, – обычно говорил Роман. – Или ты любишь, или – умираешь.
Вначале Йейл занимался любовью с Романом только в присутствии Джей Джей. И вначале было очевидно, что Йейл предпочитал, чтобы Роман был на вторых ролях. Затем постепенно всем троим стало ясно, что Йейл предпочитает Романа. Джей Джей, которая всегда думала, что если ее будут любить два мужчины одновременно, она будет ощущать себя женщиной в большей степени, поняла, что она ошибалась. Она чувствовала себя женщиной в меньшей степени, и чем чаще Йейл говорил, что любит ее, тем меньше она себе нравилась. Джей Джей надеялась, что ореол очарования, окутывающий ее и привлекавший столько внимания, привлечет наконец и Александра, но этого не произошло. Джей Джей давно его не видела и только изредка разговаривала с ним по телефону. Когда он звонил ей, то в основном говорил о Жаклин, о том, как быстро она растет, какая она хорошенькая, и теперь, ровно через год после смерти Сергея, Джей Джей практически потеряла надежду вернуть Александра.
Она прилетела с юга Франции в начале сентября в аэропорт «Шарль де Голль» в Париже из Ниццы. Она шла по терминалу для пребывающих вместе с Данте, Йейлом и Романом и двумя носильщиками с четырьмя тележками, заваленными багажом, когда случайно подняла глаза и увидела Александра, который шел навстречу ей с тремя мужчинами. Они были погружены в разговор, но в то мгновение, когда Джей Джей увидела Александра, он оглянулся, и их взгляды встретились. Без единого слова, не замедлив шага, Александр прошел мимо.
«Роллс-ройс», который заказал Йейл, стоял у тротуара, услужливые носильщики укладывали багаж. В этот момент стоявший невдалеке Александр оторвался от своей группы и подошел к ним. Он обменялся приветствиями с Романом, которого он никогда не видел, но узнал по фотографиям. Человек, имеющий деньги, Александр восхищался людьми, имеющими талант. Знаменитости производили на него неотразимое впечатление, особенно творческие люди, которые имели и талант, и успех, и состояние. Он лишь слегка кивнул Йейлу. Александр в глубине души был рад, что Йейл и Аликс разошлись. Он не сомневался, что Аликс, когда пройдет боль и обида, устроит свою жизнь гораздо лучше. Затем, повернувшись к Джей Джей, он произнес:
– Ты никогда раньше не была такой красивой.
Джей Джей благодарно улыбнулась в ответ и исчезла в недрах огромного автомобиля. Она знала, как неотразимо она выглядела, загоревшая и отдохнувшая после проведенного в Сент-Тропезе месяца. И она знала то, чего не мог знать Александр: что Йейл и Роман интересовались друг другом, а не ею. Но это не имело значения, потому что, с точки зрения Александра, все выглядело так, как будто Джей Джей снова, как когда-то, путешествовала с двумя любовниками.
Джей Джей не удивилась, когда через несколько дней Александр позвонил ей и пригласил провести выходные с ним на яхте приятеля, стоявшей в Болье. Она знала, что он позвонит, она ждала этого.
Два человека, которые думали только о настоящем, Джей Джей и Александр, были заговорщиками против прошлого, и они получили удовольствие от выходных, наполненных жадными удовольствиями – любовью, обедами, напитками, плаванием и солнцем, покупками в маленьких магазинчиках, которые окружали стоянку яхт в Болье, игрой в местном казино, небольшом, напоминавшем элегантный свадебный торт, более интимном, чем казино в Монте-Карло – и ни разу не заговорили ни о Сергее, ни о Масатлане, ни о Йейле. В понедельник Джей Джей вернулась в Париж, а Александр направился в Мехико, где разрабатывались планы торжественного открытия отеля «Рэймонт Масатлан Плайя Бланка», которое должно было состояться через год. Александр намеревался устроить грандиозный прием, затмивший бы прошлогоднее торжество по случаю открытия отеля «Рэймонт Бекуи».
– Тебя видели в Болье, – сказал Йейл, когда Джей Джей вернулась в Париж. Она уехала на выходные, не сказав ему, куда направляется. – Бритта и Пьер-Жиль завтракали в «Африканской королеве», они видели, как ты поднималась на яхту. Я видел Бритту вчера на обеде. Она сказала, что ты выглядела очень счастливой, – сказал Йейл. – Ты и Александр.
Джей Джей была в своей гардеробной, и питательная маска, которая толстым слоем лежала на ее лице, мешала ей говорить. В ее глазах можно было прочесть только молчаливое внимание.
– Сегодня вечером мы идем на вечер ароматов, – напомнил Йейл. Почта Йейла и Джей Джей была полна приглашений. Каждый день их приглашали на коктейли, приемы, обеды, просмотры, показы моделей, открытия выставок, различные мероприятия, частные и коммерческие, которые заполняют осенний светский календарь «всего Парижа». Джей Джей с лицом, скованным маской, беззвучно кивнула.
– Когда ты увидишься с ним опять? – спросил Йейл, зная, что Джей Джей не могла ответить. Она позволила себе, чтобы не испортить маску, лишь самую легкую реакцию, самую беглую улыбку и пожала плечами.
– Мы с Романом заедем за тобой и за Данте в половине шестого, – произнес Йейл. Затем, выходя из гардеробной, он добавил: – Джей Джей, я действительно думаю, что мы должны пожениться. Это будет превосходно, мы вчетвером… ты и Александр, я и Роман.
Оставшись одна, Джей Джей закрыла глаза, положив сверху ватные тампоны, пропитанные гамамелисом, чтобы избавиться от незначительной припухлости, появившейся под глазами. На секунду невыплаканные слезы защипали глаза. Данте всегда говорил ей, что она отверженная, а она никогда так не считала, но сейчас задумалась об этом. Она жила в квартире, которую оплачивал Александр, носила одежду, которую покупал он, ела пищу, за которую платил он. Если он хотел ее только тогда, когда она принадлежала кому-то другому, может быть, ей стоило выйти замуж за Йейла…
«Самое прекрасное чувство, которое доступно изгою, – думал Данте, – это свобода; худшее – это страх.
Сексуальный изгой, Данте мог выбирать между легкими, ни к чему не обязывающими отношениями, и серьезной, глубокой, захватывающей страстью, имел свободу выбора. Страх касался старения и потери привлекательности, в конечном итоге – потери свободы. В последнее время Данте начал избегать солнца, чтобы сохранить юную эластичность кожи, следовал строгой диете, чтобы бороться с некоторой дряблостью тела, заниматься различными гимнастическими упражнениями и глубоким массажем для поддержания тонуса мышц. Данте знал слишком много отчаявшихся гомосексуалистов, и он не хотел превращаться в то, что он называл «старой королевой», слишком много пьющей по вечерам, слишком сильно дрожащей по утрам. Он хотел теперь, когда тридцатипятилетний рубеж был уже не за горами, того же, что и тогда в Масатлане, – изменить свою жизнь. Некоторые вещи были очевидны и просты. Он перестал ходить в бани, одинаковые в Париже, Лондоне, Риме и Нью-Йорке; он больше не посещал «голубых» баров на Плас Пигаль, в Челси и Уэст Вилледже. Он не ездил на Файр Айленди Кей Уэст, Миконос и Капри. Он отнюдь не стремился изменить основы своего поведения – гомосексуальные отношения, которые он принял и признал, когда ему было двенадцать лет. Ему доставляли удовольствие заигрывания преподавателя романских языков из университета в Эксан-Провансе, проводившего лето на арендованной вилле недалеко от дома родителей Данте в Тоскане. После этого лета Данте научился самостоятельно удовлетворять свои желания, а теперь вдруг он захотел давать, а не получать, создавать, а не извлекать удовольствие и двигаться дальше. События, происшедшие в Масатлане, глубоко изменили Данте, там он увидел, как далеко может завести снисходительность к самому себе, и это испугало его. Несмотря на бросающийся в глаза вызов, Данте хотел быть хорошим человеком. Он был умен и энергичен, и ему нужно было куда-то направить свой ум и энергию. Он много путешествовал, имел хорошие связи, был организован. Он мог много дать, но не знал, как реализовать себя, и именно в таком напряженном ожидании перемен он встретил на этом вечере ароматов Коула Уайтло.
