Текст книги "Магелланы (СИ)"

Автор книги: Рустам Максимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Максимов Рустам Иванович
Магелланы

РУСТАМ МАКСИМОВ.

Магелланы.

Часть 1.

Конец апреля и начало мая с некоторых пор являлись для Артёма Викторовича Северьянова самым противным и нелюбимым временем года – временем неожиданных несчастий и катастроф. Чёрт его знает, по каким причинам, но именно на стыке вышеуказанных весенних месяцев жизнь с завидной регулярностью стала, образно говоря, прикладывать мужика фейсом об тейбл. Жёстко и беспощадно, калеча тело и выжигая душу, будто насмехаясь над маленьким смертным существом под названием человек.

Всё началось в конце апреля девяносто шестого, во время службы капитана Северьянова на границе Таджикистана с Афганистаном. Гражданская война рвала и резала бывшую союзную республику на клочки, различные вооружённые группировки плодились в Таджикистане одна за другой, словно кролики. Рано или поздно, с помощью щедрых арабских спонсоров и их заокеанских хозяев, одна из подобных группировок оказалась бы победительницей, подмяла бы под себя всю страну, а затем ринулась бы лить человеческую кровушку по просторам Средней Азии.

Подобное уже происходило на данной территории в восьмом веке нашей эры, когда полчища новоиспечённых последователей пророка Мухаммеда устроили кровавый шабаш на обломках рухнувшей державы Сасанидов-зороастрийцев, залив кровью Бактрию, Согдиану, и прочие провинции покорённой Персидской империи.

Однако в Москве ещё не растеряли инстинкт собственного самосохранения, и Кремль постарался сорвать замыслы идеологов исламизма и новоприобретённых западных 'партнёров'.

Угодив волею судьбы и геополитики в жернова гражданской войны, российские пограничники и армейцы были вынуждены нести службу, воюя на два-три фронта одновременно. В первую очередь, конечно, в меру своих скромных сил и возможностей обороняли границу с соседним Афганистаном, где продолжалась многолетняя междуусобица между тамошними моджахедами. Попутно отбивались и от местных, таджикских 'духов', от различных бандитов всех мастей, которые вели войну против русских, заочно назначив тех виноватыми во всех своих бедах и несчастьях.

В один из прекрасных апрельских дней соседям-афганцам приспичило, вдруг, срочно помочь своим единоверцам в борьбе с точно такими же обрезанцами, как и они сами, но принадлежавшими к противоборствующей группировке. То ли к кулябской, то ли к курган-тюбинской, то ли ещё к какой-то другой – сейчас это уже не имеет значения.

Нельзя сказать, что разведка и агентура прошляпили сосредоточение сил противника, или ошиблась с направлением главного удара. Нет, разведчики заблаговременно и добросовестно докладывали командованию о передислокациях вражеских подразделений, просто у моджахедов так же имелись толковые и способные командиры. Эти полевые командиры хорошо изучили русских за время многолетнего противостояния с шурави на своей земле, по ходу дела научившись воевать не хуже отборных солдат из войск специального назначения.

Получив известие о переходе через границу очередного отряда афганских 'духов', маневренная группа капитана Северьянова помчалась выручать гарнизон блокпоста, оказавшегося на пути воинов Аллаха. Точнее, на острие удара, т.к. у бойцов не оставалось никакого иного выбора, кроме, как вступить в бой с попёршими из-за 'ленточки' моджахедами.

Благодаря своевременной огневой поддержке со стороны пары 'крокодилов', маневренной группе из трёх БМП удалось сходу прорваться к окружённым, и вызволить из пекла полтора десятка погранцов. Спустя минуту 'духам' огнём из ДШК удалось подбить один из вертолётов, вынудив выйти из боя оба Ми-24.

Повреждённый 'крокодил', сопровождаемый второй винтокрылой машиной, с трудом дотянул до аэродрома. Следующая пара 'вертушек' подошла с опозданием в четверть часа, что, в общем-то, и решило судьбу капитана Северьянова.

Вдохновившись быстрой победой над вертолётами, моджахеды с удвоенной энергией насели на маневренную группу пограничников. Явственно обозначилось намерение исламистов обойти с флангов по скалам, чтобы расстрелять из гранатомётов с удобных позиций все три русские БМП.

Разглядев подозрительную движуху со стороны 'духов', капитан приказал бойцам немедленно отходить, благо всех шестерых раненых бойцов уже пристроили внутри десантных отделений БМП. Отход прикрывали сам Северьянов и четвёрка опытных сверхсрочников с парой ПКМов, метким огнём охладив наступательный порыв афганцев. Последние, впрочем, знали своё дело туго, и за пять минут интенсивной перестрелки двое пограничников получили ранения разной степени тяжести.

Не дожидаясь, пока ситуация примет критический оборот, капитан велел своим подчинённым уходить, а сам лёг за пулемёт. В этот момент был ранен ещё один из погранцов, и Северьянов приказал сержанту Иванникову оставить ему, командиру, запасной короб от своего ПКМа. Сержант, кстати говоря, моментально догадался о том, что замыслил Артём, попробовал, было, возразить, но капитан был непреклонен. Взвалив раненого товарища на плечи, Иванников скрылся за поворотом горной дороги, а Северьянов остался наедине с 'духами'.

Надо сказать, что Артём вовсе не собирался геройски погибать в горах Таджикистана, доставляя врагам огромную радость. Постаравшись за время службы хорошенько изучить окружающую горную местность, капитан сразу же начал отступать вверх по склону, оттягивая моджахедов на себя.

Афганцам, хорошо знакомым с тактикой войны в горах, не оставалось ничего иного, кроме, как, начать преследование сумасшедшего русского. В противном случае Северьянов расстрелял бы из пулемёта с более выгодной позиции всех 'духовских' гранатомётчиков, пытавшихся сжечь уползавшие задним ходом БМП. А так успел завалить лишь парочку моджахедов с РПГ, плюс ещё тройку воинов Аллаха, которые прикрывали гранатомётчиков.

Неизвестно, сколь быстро бы закончилась смертельная игра с афганцами в догонялки по скалам, если бы над районом боя не появилась вторая пара 'крокодилов'. Вертолётчики нанесли меткий удар НУРСами, в результате чего моджахедам моментально стало не до преследования одинокого русского солдата. Замолчал 'духовский' ДШК, уткнувшись в небо погнутым стволом, заорали от боли с десяток раненых бородачей.

Опустошив блоки с НУРСами, Ми-24 зашли на второй заход, от души угостив противника из скорострельных пушек, после чего обе 'вертушки' убрались восвояси. Со своей стороны, афганцы свернули погоню на чёртовым шурави, который прыгал по скалам не хуже снежного барса. У врага имелись более насущные проблемы – спасение раненых, сбор оружия и амуниции с тел погибших единоверцев, к тому же моджахеды опасались третьего удара с воздуха, поэтому спешили поскорее покинуть место боя.

Удачно оторвавшись от преследования, Северьянов изменил направление отхода, к вечеру добрался до небольшой пещеры, где и заночевал. Ночь прошла спокойно, и с восходом солнца капитан зашагал к дороге, ведущей к заставе, с намерением засветло добраться до своих. Увы, не свезло.

Дорога, к которой направлялся офицер, являлась единственным сухопутным маршрутом, по которому осуществлялось снабжение заставы всем необходимым. С началом гражданской войны местные 'духи' много раз обстреливали колонны снабжения, минировали проезжую часть, устраивали засады, желая поживиться трофейными боеприпасами и продовольствием. Подобные засады, впрочем, не приносили желаемого результата – русские давно не ездили одиночными машинами, а колонны со снабжением сопровождались бронетехникой и часто прикрывались с воздуха вездесущими вертолётами.

Судя по тому, что увидел у дороги Артём, исламисты сделали соответствующие выводы из своих прошлых неудач, и решили применить иной способ уничтожения сухопутной транспортной артерии на заставу. Способ, в общем-то, не мудрёный, но требующий достаточно большого количества взрывчатого вещества. Ибо без приличного запаса взрывчатки сложно соорудить обвал, обрушив массивную скалу с несколькими террасами, стоящую метрах в двадцати от дорожного полотна.

Работали 'духи', как говорится, с огоньком, с улыбающимися рожами затаскивая на нижнюю террасу мешки с чем-то тяжёлым. Видимо, предвкушали предстоящее удовольствие в виде рукотворного камнепада, который должен был лишить русских единственной нормальной дороги в этих местах. В мешках, скорее всего, лежали самодельные фугасы, создаваемые в кустарных условиях из обычных аммиачных удобрений и ВВ в качестве инициирующего заряда.

Если бы у Северьянова имелась рация, то хитроумные планы обрезанцев накрылись бы медным тазом уже через двадцать минут. Дело в том, что с некоторых пор заставу усилили миномётной батареей, и армейцы заранее пристреляли всю окружающую местность в радиусе досягаемости своих 120-мм 'самоваров'.

По наводке погранцов миномётчики несколько раз накрыли караваны исламистов градом смертоносного металла, вынудив 'духов' прекратить использование близлежащих горных троп и тропинок. Вот уже месяц, как моджахеды шастали через границу лишь по дальним тропам, тем, что пролегали минимум в десятке километрах от заставы.

Рации у капитана не было. По этой причине Артём постарался подобрать наиболее выгодную позицию, чтобы получить хороший сектор обстрела. Офицера совершенно не беспокоил тот факт, что противник имеет более чем десятикратное численное превосходство, и что у него может не хватить патронов на всю эту ораву. Ведь, если он, Северьянов, прямо сейчас не сорвёт планы 'духов', то никто этого не сделает. Больше просто некому, и всё тут.

Планы исламистов удалось сорвать, точнее, взорвать в прямом смысле этого слова. Одна из первых же пулемётных очередей, выпущенная капитаном, вызвала детонацию нескольких килограммов взрывчатки, которые воины Аллаха уже успели поднять на террасу.

Рвануло так, что грохот заложил офицеру уши, а грибовидный столб дыма взметнулся выше близлежащих вершин. Взрыв обрушил лишь часть скалы, спровоцировал приличный камнепад, валуны с булыжниками загородили примерно половину проезжей части. Человек пять 'духов' в один миг отправились в гости к своим предкам, ещё пара-тройка повалились на камни, настигнутые длинной очередью из ПКМа.

На этом удача покинула русского офицера. Во-первых, исламистов оказалось более трёх десятков, а во-вторых, у них имелся АГС с достаточно толковым расчётом. Да, выставленный с тыла часовой курил 'косяк', из-за чего проморгал появление Северьянова, и поднял тревогу одновременно с началом стрельбы. Да, мощнейший взрыв перепугал и дезориентировал часть личного состава, всех тех, кто сидел в засаде за взорванной скалой. Однако дюжина опытных воинов Аллаха быстро сориентировалась в происходящем, и спустя пять минут капитану пришлось спешно отходить вдоль дороги на северо-запад.

Обозлённый и раздосадованный враг бросился в погоню, продолжавшуюся, наверное, около получаса. Во время погони Северьянов получил два ранения, одно из которых – пуля прошила бедро навылет – вынудило офицера принять последний бой.

Возможно, это покажется кому-то странным, но Артём не особо страшился смерти. Точнее, совершенно не верил в то, что в мире не бывает ничего ужаснее физической смерти, т.к. сомневался в глупости Всевышнего. Как-то не логично, чтобы всемогущий и всемудрейший Создатель бескрайней вселенной штамповал бы несовершенные одноразовые творения, словно современный китайский капиталист коммунистического пошиба.

Особо не афишируя свои взгляды, Северьянов считал, что смерть – это лишь начало следующего этапа в путешествии души по бесконечному мирозданию. По мнению офицера, куда хуже смерти являлись предательство, бесчестие, трусость, подлость, бессовестность, или же жизнь в постоянном страхе за собственную шкуру. Поэтому капитан сразу же отложил в сторону одну из имевшихся у него гранат, т.к. не желал попадать в плен, и, уж тем более, не собирался сдаваться по доброй воле.

'Духи', в свою очередь, не собирались отправляться в райские кущи к тамошним гуриям, пытаясь взять живьём одиночного русского солдата. Рановато спешить в рай, если ещё не исполнена воля Аллаха, озвученная заезжим богословом-джихадистом из Саудовской Аравии, требующая истребить как можно больше неверных. А заодно и всех тех единоверцев, которые не вписываются в парадигмы ваххабизма, являющегося официальной религией в королевстве Фахда ибн Аль-Сауда.

Окружив позицию Северьянова с трёх сторон, исламисты притащили АГС-17, и принялись засыпать смельчака-одиночку градом гранат. Если бы не ранение в ногу, то Артём, наверное, сумел бы заныкаться между камнями так, чтобы избежать поражения осколками ВОГов. Но нога, ставшая к этому времени совсем деревянной, зацепилась за валун, и в этот момент рядом легла очередь из АГСа.

Капитану показалось, что ему в лицо плеснули раскалённым металлом, после чего офицер потерял сознание. Как выяснилось, часть осколков принял на себя пулемёт, какое-то количество угодило в разгрузку, застряв в магазинах к АКМу. Другие (осколки) посекли руки, ноги, и Северьянов, без сомнения, истёк бы кровью даже без 'помощи' со стороны противника.

Расчёт из двух 'духов', в свою очередь, опустошил 'улитку', затем неожиданно подхватил АГС, и в темпе потащил гранатомёт в лабиринт скал. Столь же быстро свои позиции покинули и остальные моджахеды, спеша подальше унести ноги от места провалившейся засады. Через минуту над горами разнёсся гул мощных двигателей, возвещая о появлении самого опасного для исламистов врага – русского вертолёта.

Ещё спустя какое-то время из-за поворота горной дороги показался БТР-70, за которым лязгали гусеницами парочка БМП-2, 'шилка', следом шла ещё одна 'семидесятка', крытые 'уралы' с гаубицами на прицепах. Реакцию исламистов можно понять, т.к. колонна состояла из дюжины грузовиков, десятка единиц различной бронетехники, и сопровождалась парой Ми-17.

Разглядев впереди груду валунов, командир головного бронетранспортёра остановил колонну, после чего спешившиеся мотострелки прочесали близлежащую местность. На месте недавнего боя армейцы обнаружили следы минирования, несколько трупов 'духов', и едва живого неизвестного бойца с искорёженным ПКМом в руках.

Начальник колонны – седовласый полковник, повоевавший семь лет 'за речкой' – сразу же сообразил, что могло произойти на дороге, если бы не этот иссечённый осколками солдат... В-общем, после конкретного разговора по радио с вертолётчиками последние не рискнули оспорить жёсткий приказ полковника, шедший вразрез с приказами от их собственного начальства.

Над более-менее ровной площадкой завис один из Ми-17-х, пилоты спустили трос с носилками, бойцы в темпе привязали тушку капитана к носилкам. Через пару минут 'вертушка' взяла курс на Душанбе, а седовласый полковник отдал приказ колонне двигаться дальше. Откровенно говоря, полковник сомневался, что раненый 'дотянет' до госпиталя, но попытаться спасти стоило.

Артём 'дотянул'. Правда, находясь уже в отделении реанимации, едва не покинул этот бренный мир, пройдя через состояние клинической смерти. Военные медики оказались на высоте – вытащили с того света, собрали по частям, несмотря на контузию и большую кровопотерю. Как только состояние офицера стабилизировалось, раненого отправили самолётом в Москву, в госпиталь имени Бурденко, где за пациента взялись матёрые столичные доктора.

Следующие два с половиной года своей жизни капитан пропутешествовал по госпиталям и центрам реабилитации, медленно восстанавливая здоровье. Полностью восстановиться, к сожалению, не удалось, и с погранвойсками пришлось распрощаться – медкомиссия моментально 'зарубила' Северьянова, признав того негодным к строевой службе. Прямо в самый канун дефолта девяносто восьмого высокое начальство подписало приказ, 'подсластив' увольнение в запас присвоением очередного воинского звания 'майор'.

Заодно распрощался и с женой, которая подала на развод в тот же день, как только увидела, что осколки ВОГов сотворили с лицом Артёма. Собственно, понять молодую женщину можно, т.к. на тот момент врачи давали туманные прогнозы о перспективах выздоровления Северьянова. Какой нормальной бабе нужен в жизни балласт в виде полуслепого мужа с ограниченной подвижностью?

В-общем, Светка втихую сделала аборт, а спустя полгода после развода выскочила замуж за какого-то полукриминального дельца с Кавказа. В начале двухтысячного года этот типчик выбрал не ту сторону в конфликте между двумя преступными группировками, после чего штатный киллер конкурирующей банды не поскупился на заряд взрывчатки под днище 'бэхи'. Бренные останки бывшей супруги предали земле в закрытом гробу, и лишь после этого бывшая тёща написала Северьянову покаянное письмо, поведав о прерванной Светкой беременности.

К этому времени Артём уже пару лет жил в родном Владивостоке, благо у родителей имелась двухкомнатная квартира, где можно было без проблем забазироваться на любое время.

Родители... Ранения сына сократили им жизнь на десяток лет каждому, а то и больше: отец перенёс инфаркт, а мать едва не лишилась рассудка ещё там, в госпитале имени Бурденко. Даже после нескольких пластических операций морда лица Северьянова могла смело соперничать с физиономией Валуева в конкурсе на роль орка в каком-нибудь фэнтезийном фильме.

Восстановив связи с некоторыми из друзей детства, бывший пограничник вошёл в бизнес, связанный с торговлей продукцией китайского автопрома. По рабочим делам пришлось часто мотаться в Поднебесную, самому вникать во множество тонкостей и вопросов производственного характера. А что делать, если китайские товарищи переродились в матёрых капиталистов, и готовы ради большей прибыли облапошить доверчивого русского парня.

Чтобы не лопухнуться на ровном месте по причине собственного невежества, майор в отставке занялся изучением языка Конфуция и Лао Цзы. Удобно, знаете ли, во время переговоров с узкоглазыми партнёрами делать вид, что ни фига не понимаешь на языке аборигенов, а самому тихонько подслушивать, о чём китайцы переговариваются промеж собой.

Родители ушли в мир иной в две тысячи втором и в две тысячи третьем, соответственно, в начале мая и конце апреля. После последних похорон – похорон матери – Артём впал в депрессию, запил почти на целый месяц, чего раньше никогда себе не позволял. Пил один, в полном одиночестве, и с трудом вышел из запоя лишь благодаря бывшему однокласснику Борьке Савицкому.

Савицкий заседал в советах директоров нескольких банков, но, в отличие от множества ему подобных 'новых русских' умудрялся оставаться более-менее нормальным человеком. По крайней мере, для своей семьи и ближайшего окружения, в число которых входили друзья детства и бывшие одноклассники.

Не дозвонившись в течение пары дней до старого друга, обеспокоенный Борька не поленился, и примчался лично. Глянув на состояние Северьянова, банкир оперативно организовал тому вояж в дорогую платную клинику, где Артёма вывели из запоя.

В вышеуказанном санатории для нуворишей работал один занятный доктор китайской национальности, классный специалист по массажу, иглотерапии и прочим восточным волшебностям. Подружившись с этим китайским товарищем, спустя какое-то время Северьянов познакомился и с его учителем – маленьким сухоньким старичком неопределённого возраста. Старичок всю жизнь занимался различными гимнастиками, духовными практиками, боевыми искусствами, и общение с ним помогло Артёму справиться с тяжёлым душевным кризисом.

Следующие восемь лет оказались самым спокойным периодом в жизни бывшего пограничника. Благодаря дружбе с китайцами Северьянов наработал в Поднебесной хорошие связи, стал очень неплохо зарабатывать даже по московским меркам, а главное – в его жизни вновь появилась любимая женщина.

Отношения без обязательств постепенно трансформировались в нечто большее, и через пять лет у Артёма родился сын. На следующий год жена подарила мужу дочь, сделав Северьянова самым счастливым отцом в этом мире. В тот момент казалось, что жизнь наладилась, и судьба улыбнулась мужику во все тридцать два зуба.

Утром первого мая две тысячи двенадцатого супруга поехала с детьми к своей матери, проживавшей в Уссурийске, но так и не добралась до места назначения...

Следствие моментально установило, что виновник трагедии – водитель самосвала – сел за руль в состоянии сильного алкогольного опьянения, и в момент аварии находился практически в невменяемом состоянии. Этот двуногий урод выехал на 'камазе' на встречную полосу, снёс с трассы три легковых автомобиля, а сам, как это часто бывает с подобными алкашами, отделался синяками и царапинами.

До суда водила самосвала не дожил, по официальной версии следствия, скончавшись в камере предварительного заключения от острой сердечной недостаточности. В реале же алкаша задушили уголовники, получившие с воли 'маляву' от одного из местных криминальных авторитетов с указанием цели и гарантией оплаты за проделанную 'работу'.

Не будем уточнять, кто из родственников тех пятерых, что погибли в аварии, имел деньги и связи в криминальных кругах. Местные менты, в свою очередь, не стали поднимать шум из-за смерти подследственного, т.к. высокое начальство велело спустить это дело на тормозах.

После похорон любимых людей Артём несколько месяцев жил, как говорится, 'на автомате', будто робот на конвеере. Много работал, надеясь притупить острейшую душевную боль, заполнить суетой и рутиной ту пустоту, что образовалась в его жизни. Тщетно.

В какой-то момент, словно, что-то оборвалось внутри, и Северьянову стало глубоко безразлично, сколько он зарабатывает. Спустя ещё какое-то время бывший пограничник спросил сам у себя: а нахрена, собственно, он столько пашет, как проклятый, и, вообще, кому теперь нужны его деньги, и его раскрученный бизнес? Ответ напрашивался сам собой, и этот ответ подвёл жирную черту под лучшим этапом жизни Артёма Викторовича.

Продав свою долю в бизнесе каким-то дальним родственникам Борьки Савицкого – доля потянула на хорошую сумму – Северьянов купил относительно новый 25-ти метровый катамаран, и ушёл в свободное плаванье в прямом смысле этого слова. Только там, в море, подолгу оставаясь наедине со стихией, бывший пограничник сумел вновь обрести относительное душевное спокойствие. Точнее, смирился с потерей дорогих ему людей.

С помощью своих китайских друзей Артём вошёл в туристический бизнес, и следующие несколько лет прожил в провинции Гуандун. Зарабатывал на жизнь, в основном, организуя круизы по прибрежным водам для туристов из России и стран СНГ, которые останавливались на курортах Хайнаня. Кроме того, по просьбам китайских товарищей несколько раз в год ходил на Тайвань и на Филиппины, доставляя оттуда небольшие посылки, содержанием которых никогда не интересовался.

Очередное первое мая застало Северьянова в Южно-Китайском море, примерно на полпути между Лусоном и Тайванем. Плаванье, как плаванье, ничего необычного, и, когда после восхода солнца за кормой показалась какая-то джонка, Артём не обратил на неё особого внимания. За последние несколько лет бывший пограничник пересекался в море со многими десятками подобных джонок, катеров, яхт, каботажных судов, и прочими плавсредствами местных туземцев. Слышал, конечно, что в Южно-Китайском море пошаливают пираты, но, до этого дня, так, ни разу и не повстречался с морскими разбойниками лицом к лицу.

Где-то к полудню незнакомая джонка сблизилась с катамараном Северьянова до полумили, после чего в мире произошло что-то страшное и непонятное. Сначала Артёму показалось, что вокруг полыхнула какая-то странная розоватая вспышка, а затем секунды на три возникло состояние самой натуральной невесомости. Бывший пограничник воспарил в воздух в прямом смысле этого слова, упёршись макушкой в потолок салона, и едва не шлёпнулся на пятую точку, когда гравитация вернулась в норму.

В следующее мгновение завыла корабельная сирена, заставив Северьянова выскочить на палубу, и лихорадочно закрутить головой во все стороны. В первый момент Артём подумал, было, что радар неожиданно накрылся, и его старый добрый 'Пингвин' – так назывался катамаран – вот-вот окажется под форштевнем какого-нибудь встречного крупнотоннажника.

Однако море вокруг оказалось на удивление пустынным, за исключением одной детали – незнакомая джонка быстро задирала нос, под вой включенной сирены погружаясь кормой в воду. По верхней палубе обречённого судёнышка метались два-три человека, спешно напяливая на себя красные спасательные жилеты. Секунд пять спустя все трое бросились в воду, и энергично заработали руками, стремясь отплыть подальше от тонущей джонки, чтобы не оказаться втянутыми в водоворот. Через минуту на поверхности моря остались лишь 'Пингвин', небольшой ярко-оранжевый плот, и троица спасшихся.

Пока Северьянов спускал парус, запускал двигатели, и менял курс, потерпевшие кораблекрушение успели забраться на плот. Видимо, не желали близкого знакомства с акулами, которых хватало в Южно-Китайском море. В-общем, члены экипажа утопшей джонки поднялись на борт катамарана спустя минут сорок после гибели своего судна.

Едва глянув на спасённых, Артём тотчас ощутил нарастающее чувство тревоги. Интуиция, как известно, великая вещь, особенно, если она помножена на богатый жизненный опыт и знание местных реалий. Так, вот, эта самая интуиция вовсю вопила, что все трое филиппинцев – уроды и отморозки, у которых руки по локоть в крови.

Интуиция не подвела. Пока парочка спасённых на ломаном английском благодарила за своё спасение, попутно сообщив о погибших вместе с джонкой товарищах, третий зашёл Северьянову за спину. Намеревался накинуть на шею лоха-европейца удавку, гад такой, не подозревая, что бородатый 'лох' является серьёзным дядечкой.

От удавки Артём увернулся, и, не пожалев сил, отоварил злодея по шее ребром ладони. Затем потратил секунд семь на 'танцы' с ещё одним филиппинцем, который страстно возжелал посадить европейца 'на перо'.

Подловив момент, заблокировал руку, державшую нож, ткнув нападавшего по печени 'клювом ястреба'. Хорошо так ткнул, как говорится, от души, в результате чего пират сложился пополам, потерял равновесие, бултыхнулся в воду башкой вниз, и исчез в глубине, словно камень.

Обезвредив второго, пришлось заняться самой натуральной акробатикой, т.к. у третьего филиппинца обнаружился револьвер. Небольшой такой, короткоствольный девятимиллиметровый 'ругер' с пятью патронами в барабане, смертельно опасный в руках хорошего стрелка. Хорошо ещё, что этот третий злодей оказался никудышным стрелком – выпустив из своего 'ругера' все пять пуль, ни разу не попал в крутившуюся ужом мишень. Все пули ушли 'в молоко', точнее, в заднюю стенку рубки-салона.

Расстреляв патроны, пару секунд спустя филиппинец последовал прямиком за своими непутёвыми дружками. Откровенно говоря, Северьянов перестарался, не рассчитал силу удара, отправив потенциального 'языка' в мир иной. Уже потом спохватился, т.к. по идее, следовало бы оставить в живых хотя бы одного пирата, чтобы хорошенько допросить его, и узнать, какого чёрта жёлтомордые сходу полезли в драку.

Ещё одной непоняткой осталась быстрая гибель филиппинской джонки, у которой, судя по сбивчивому рассказу пиратов, неожиданно отвалилась корма. В подобное как-то слабо верилось, т.к. просто так корма отвалиться не может, поэтому бывший пограничник счёл, что судёнышко пошло ко дну в результате взрыва внутри корпуса, к примеру, в машинном отделении. Взрывчатки, видимо, заложили не много, ровно столько, чтобы хватило для появления в корпусе джонки одной хорошей пробоины.

Как и следовало ожидать, у нападавших не обнаружилось никаких документов, подтверждающих их личности. Пошарив по карманам трупов, Артём 'обогатился' кучкой мокрых и мятых банкнот, в основном, американских долларов, несколькими мелкими монетами, и дешёвым ножиком-бабочкой. Единственным ценным приобретением стала пара мунклипов с десятком 9-мм патронов, найденные в кармане у последнего филиппинца, а так же сам револьвер.

Куда большую ценность представлял самонадувающийся спасательный плотик, рассчитанный, минимум, на пять-шесть человек. На плотике имелся буй ИНМАРСАТ, посылающий сигнал бедствия в автоматическом режиме, и на этот сигнал должны были отреагировать соответствующие службы.

Взвесив все 'за' и 'против', Северьянов решил, что будет лучше, если он всё же сообщит береговой охране о происшествии, предоставит властям свою версию происшедшего. Вдруг, нападение на него является хорошо спланированной провокацией с целью выйти на заказчика? Вдруг, кто-нибудь умный и хитрый использовал пиратов втёмную, чтобы натравить на курьера береговую охрану? Благо, имеется зачётный предлог – исчезновение в определённом квадрате моря джонки вместе со всем экипажем.

Сунулся, было, во флайбридж, наполовину утопленный в крыше рубки, бросил взгляд на картплоттер – прибор 'завис', а по его экрану ползла какая-то невообразимая хрень. Предчувствуя недоброе, несколько раз включил-выключил старый GPS-навигатор, выбросить который никак не доходили руки, и убедился в отсутствии связи со спутником. Взял в руки гарнитуру рации, 'поколдовал' с настройками, и похолодел, почуяв неприятный вонючий запашок...

Всё ещё надеясь на чудо, спустился вниз, в свою каюту, и выругался трёхэтажным матом – в каюте висел характерный запах горелой пластмассы и электроники. Экран ноутбука и VHF станция зияли сквозными дырками, а над залитым минералкой блоком УКВ радиостанции поднималась струйка едкого дыма. Четыре маленьких кусочка свинца и стали – 9-мм пули 'ругера' – вкупе с разбитой ими же бутылкой воды превратили радиоаппаратуру в бесполезный хлам.

Поднялся наверх, проверил остальное: радар, вроде, не пострадал, освещал обстановку на двадцать миль вокруг. Если верить прибору, поблизости не наблюдалось ни одного плавсредства, даже самого захудалого рыбацкого катера. Эхолот так же исправно работал, показывал глубину в тысячу пятьсот с чем-то метров, заметно меньше, чем должно было быть в этом районе Южно-Китайского моря.

Загнув от души на великом и могучем, Артём занялся ревизией функционала остального оборудования катамарана. Запустил двигатели, опробовал режимы их работы, проверил лебёдки шкотов и фалов, пока, наконец, не добрался до автопилота.

Где-то через четверть часа слегка успокоился, убедившись в исправности большей части приборов и механизмов своего корабля. Компас есть, радар и эхолот в порядке, поэтому, в любом случае 'Пингвин' не проскочит мимо берегов Тайваня, а радиомолчание совершенно не отразится на отношениях Северьянова и заказчика. Заказчик вообще не рекомендует своим курьерам связываться с ним без лишней необходимости, мало ли что.