Текст книги "Мертвый рай"

Автор книги: Руслан Мельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 7

Это была всего лишь стандартная отписка.

– К-к-козлы! – Славка первым прочитал краткое сообщение из двух слов. Печатный текст Ткач всегда воспринимал быстрее.

«Продолжайте наблюдение», – отвечал Центр управления на их «срочно-срочно». Как и на все предыдущие запросы! Денис чертыхнулся, набрал дубль-мессагу.

«Нужен вертолет, срочно!»

На этот раз ответ пришел без задержки. Да уж, ответ… Все то же, скопированное со стандартного шаблона «Продолжайте наблюдение».

– Ну уж нет. – Денис потянулся к гарнитуре с наушниками и микрофоном. – Это я хочу услышать своими ушами.

Пальцы уже выстукивали на клавиатуре пароль голосовой связи.

Вообще-то сотрудникам наружного наблюдения настоятельно не рекомендовалось использовать служебную линию автокодированной переписки в качестве обычной телефонии. Начальство опасалось, как бы группировщики не прослушали переговоры. Вряд ли, конечно, тупые орги способны на столь тонкую работу. Тем не менее Денис честно соблюдал прописанные сверху меры предосторожности. До поры до времени. Но сегодня вертолет должен вылететь по вызову следака. Во что бы то ни стало. Кровь из носу, но должен. А если нет, то пусть дежурный офицер центра управления объяснит почему.

Звякнул в наушниках сигнал соединения.

– Центр управления службы наружного…

Дослушивать автоответчик Денис не стал. Заговорил сам. Не представляясь – и так ведь понятно, откуда сигнал.

– В чем дело?! Там полно группировщиков! Все что нужно – это несколько залпов из гранатомета и пара-тройка очередей КПСТ Вы завалите целый клан! И никакого риска. Только благодарность от мэра. И повышение по службе. И…

– Успокойся, малыш. – Голос, прозвучавший в наушниках, принадлежал уставшему пожилому человеку. В голосе слышались сочувствие и заботливые, почти отеческие нотки. Эта-то забота и сбила с толку, заставив замолчать.

– Не дразни гусей. Ты знаешь инструкцию. Отключайся от голосовика и продолжай наблюдение. О твоей выходке я докладывать не стану, а премию за обнаруженную сходку ты получишь.

– Но вы не понимаете…

– Я все понимаю, сынок. Но вертушка не может сейчас вылететь по твоему вызову.

– Есть более важная цель?

– Нет. Вертолет пока на земле. Так что продолжай наблюдение. Все, отбой.

Щелчок, гудки…

Бардак какой-то! «Малыш», «сынок» – полнейшее нарушение уставных обращений. И простаивающий во время комендантского часа «Москит». За такое могли расстрелять, на фиг, экипаж… Что у них там, в Периметре происходит?

– Я думаю, тебе лучше последовать совету, – осторожно заметил Славка. Ткач, прильнувший к правому наушнику гарнитуры, слышал весь разговор. – И просто наблюдать дальше.

– Я тоже так думаю, – буркнул Денис.

От прикосновения к клавиатуре «Летящий глаз» над домом Игорька, над подъездом погибшего оператора ожил снова. И тихонько-тихонько зажужжал.

* * *

Повинуясь сигналу операторского компьютера, камера снова цапнула направляющий трос захватами дистанционного фала-удлинителя. Потянулась струна «сопли».

В-ж-ж-ж… Шестнадцатый этаж… ж-ж-ж… Пятнадцатый, четырнадцатый, тринадцатый… ж-ж-ж… На высоте-то ловить сейчас нечего, и Денис решил рискнуть. Камера медленно скользила меж темных окон. «Летящий глаз» опускался к подъезду Игорька. Именно там, под треснувшей бетонной плитой козырька наблюдалось наибольшее оживление.

Ниже, ниже… Осторожненько, аккуратненько, не привлекая внимания.

Десятый этаж. Восьмой. Здесь тоже пока безопасно. Даже самые зоркие из оргов не заметят небольшой – с кулак – юркий прибор, закамуфлированный под цвет серых стен и грязного неба и снабженный затемненной антибликовой оптикой.

Но нужно подобраться еще ближе. Еще ниже.

Уже просматриваются не только камуфляж и маски, но и подтеки грязи на пятнистой одежде нарушителей. А вот понять, о чем шепчутся орги, слабенький микрофон не позволяет.

Ж-ж-ж… Только на уровне шестого этажа Денис смог различить в приглушенном шелесте голосов отдельные слова: «… следилу грохнули… наблюдал… сука… замочили конкретно… не знаю… зато боятся будут».

Теоретически фала должно хватить с небольшим запасом до второго этажа. Если, конечно, не заклинит подъемно-спусковой механизм. На экстремально низких высотах камеры все-таки работали крайне редко. Денис, по крайней мере, ни разу не опускал свою ниже пятого этажа: слишком велика опасность потерять «глаз», а за это по головке не погладят. Хорошей техники-то в городе почти не осталось.

Но сегодня Дениса достали. Сегодня он был зол. На группировщиков, имевших наглость собраться под окнами Игоревой квартиры. На периметровских чинуш, которым, как выяснилось, плевать на эту сходку с большой колокольни. На экипаж «Москита», что прохлаждается сейчас где-то в уютной тишине муниципального аэродрома, вместо того чтобы задать жару Волкам.

Денис остановил спуск между вторым и третьим этажами – над самым подъездом. Удобная позиция. Можно наблюдать за двором и заглядывать через сквозную трещину в выщербленной плите под подъездный козырек.

Камуфлированная толпа напирала на дверь подъезда. Слышалось яростное шипение вперемежку с отборным матом. Что ж там такого любопытного в подъезде-то?

– Стоят, на мэстэ, сука-блать! – Микрофон поймал знакомый хрипловатый голос с кавказским акцентом.

Интересно-интересно…

Денис спустил камеру к самому козырьку, уткнул объектив в разлом трещины, дал увеличение. Готово. Вход в подъезд – как на ладони. Вход и выход. А из подъезда выходил…

Вышел. Пошатываясь – пьян он, что ли? Встал под треснувшей плитой.

Фантастическое везение! Нарушитель комендантского часа без маски вышел! Высокий, коротко стриженный парень. В камуфляже, с волчьей арматуриной в руках. Черная вязаная шапочка, изуродованная прорезью для глаз, небрежно заткнута за пояс. Что ж, в закрытых сверху подъездах группировщикам незачем опасаться наружки. Но этот-то подъезд особенный. Имеется тут ма-а-аленькая щелка, к которой жадно прильнул «Летящий глаз».

Денис облизнул пересохшие губы. Взыграл, взбурлил азарт охотника. А в такие минуты куда-то на задний план отступает даже злость на тупиц из Периметра. Орг стоял спиной. Но это – пусть, это – ничего…

Наезд… Денис сфокусировал камеру на неприкрытом затылке. Палец завис над клавишей, дублирующей видео вспомогательной фотосъемкой.

Все происходило медленно, словно в старом кино с избитыми режиссерскими ходами. Обводя взглядом притихшую толпу, орг продемонстрировал «Летящему глазу» ухо, потом – щеку…

«Дав-в-вай, дав-в-вай, твою мать! – мысленно подбадривал Денис.

Бровь, кончик носа…

Нет, кажется, Волк трезв. Но Волк чем-то здорово озабочен. Волк что-то пережил там, в подъезде. Может, потому и не сообразил сразу натянуть маску. Наплевать! На все заботы и переживания орга – на-пле-вать! Потому что Денис узнал этот мрачный неулыбчивый профиль в прицеле видоискателя.

Старый знакомый! Тот самый неулыбчивый скуластый дылда-бригадир, что выследил его на Пятачке. Не то Толян, не то Колян. Как там его звали – кавказец с беззубой шестеркой?

Впрочем, был ли парень простым бригадиром – еще вопрос. Уж слишком быстро затихали группировщики от одного взгляда этого Толяна-Коляна. Нет, тут чувствуется авторитет покруче. Похоже на шишку из самой верхушки Волчьего клана.

Тем лучше! Не вышло с вертолетом – будет хоть крупная дичь. Палец Дениса обрушился на стертую клавишу фотодубляжа.

Наверное, даже КПСТ не строчит с такой скоростью. Та-та-та-та… Снимок за снимком, снимок за снимком. Десятки цифровых фотооригиналов автоматически пересылались в центр управления наружкой. Немногим позже туда попадет и менее оперативный видеоматериал.

А наутро сотрудники городской идентификационной базы начнут поиск нарушителя по муниципальным реестрам ежегодной переписи. А наутро каждому милвзводовскому патрулю выдадут фотоснимок демаскированного группировщика. И если парень не отсидится на какой-нибудь конспиративной квартире, Денис услышит о его казни еще до начала следующего дежурства.

* * *

Он еще лупил по несчастной клавиатуре, когда микрофон мобильной камеры вдруг зашкалило от визгливого вопля.

– Колян! Шухер!

Крик, прозвучавший в ночи, означал только одно: «Летящий глаз» обнаружен.

Денис резко дернул камеру вверх, крутанул на фале. Круговорот серых стен, пятнистого камуфляжа, темных окон… Ага, вон он, часовой оргов! Соседний дом. Пятый этаж. В оконном проеме – шапка-маска, натянутая чуть ли не до самых плеч, и указующий перст. На «Летящий глаз» указующий… Ну кто бы мог подумать, что явочная хата оргов располагается как раз напротив квартиры Игорька?!

– Вон там, падла-а! Там шледила-а!

А часовой-то шепелявит! Еще один знакомый? Беззубая шестерка?

Напоследок Денис еще раз взял крупным планом рассекреченного Волчьего вожака. Хороший получился кадр. Парень смотрит вверх, прямо в объектив. Никаких запоздалых попыток прикрыть лицо. Орг понимает, что засвечен. Орг смотрит гордо, зло.

– Не ожидал, шакал? – процедил Денис.

Орг словно услышал. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Но… Хлопнув ладонью левой руки по предплечью правой, Волк поднял средний палец, что-то сказал. Или выкрикнул. Слов Денис не разобрал: толпа внизу уже гудела растревоженным ульем.

Еще пара снимков, запечатлевших неприличный жест.

– Денька, мотай наверх! – Славка тряс его за плечо.

Верно – пора!

Подъем, точнее, стремительный взлет «Летящего глаза» по струне-фалу оказался весьма своевременным маневром: в стену над подъездным козырьком, ударила брошенная кем-то заточка, полетели камни. Поздно… Уже не достать, не добросить.

Сверху – из под самого козырька крыши – хорошо видно, как суетятся, покидая двор-колодец, орги, как перепуганными тараканами разбегаются камуфлированные хозяева ночи. И гнаться за группировщиками нет ни малейшего желания. А зачем? Уж если вертолет не атаковал всю бандитскую кодлу сразу, то кому в Периметре нужны отдельные беглецы?

Денис откинулся на спинку кресла, прикрыл уставшие глаза.

* * *

– Эй, задумчивый ты наш, мы работаем или где? – Славка снова тряхнул Дениса.

– Или где, – неохотно отозвался тот.

За опущенными шторами век ему всегда хорошо думалось. И так же хорошо не думалось ни о чем. С закрытыми глазами Денис мог даже говорить, когда делать этого совсем не хотелось.

– Свой план, Славик, я уже перевыполнил на месяц вперед. Дежурный папаша-офицер из управы, которому сегодня вдруг вздумалось меня усыновить («Малыш», «Сынок»!), даже пообещал мне премию. Вертушка не прилетела. Орги наложили в штаны и прячутся по норам. И сдается мне, ночка эта будет спокойной. Пойду спать, короче.

– Спать?! Какой спать?! Ты на дежурстве, День! У тебя с головой все в порядке?

Приятно, блин, когда за твое душевное состояние хоть кто-то волнуется. Ну да, еще бы Славка не волновался. Кому охота провести остаток ночи под одной крышей с психом.

– Все нормально, Слав, – отмахнулся Денис. – Я себя контролирую. Просто надо отдохнуть немного. Через часик продолжу. Что там у Юльки с Владом? Залетал к ним?

– Угу. Юлька пашет в обычном режиме. Или эта стервоза умудряется трахаться прямо за компом, или ее дружок уже выдохся. С-слабак! А вот у Влада – хреново. Я засек его камеру.

– И что?

– Повреждений нет, но все равно фигня какая-то. «Глаз» застрял на Десятой линии и мотается меж двух крыш. Туда-обратно…

– Без управления, что ли? – насторожился Денис.

– Похоже на то.

– Связывался с Владом?

– Штук десять мессаг уже скинул. На экстренную связь выходил.

– Ну?

– Не отвечает. Я ж говорил – парень напился вусмерть.

– Вусмерть?

Денис вздрогнул. Нет, отдых этой ночью ему не светит.

– Где сейчас обитает Влад?

– Возле Трассы. Как полгода назад переехал так и…

– Он что, квартиру с тех пор не менял?

– Нет. А что? Думаешь?…

Недозаданный вопрос, неполученный ответ. И не нужно уже ни вопроса, ни ответа. Бледные лица, понимание и предчувствие беды в глазах…

Славка склонился над клавиатурой – его камера сейчас была ближе к Трассе. Замелькали пальцы, застучали клавиши. «Летящий глаз» Ткача получал новое задание, программа прокладывала новый курс.

Есть! Координаты заданы, оптимальный маршрут вычислен, автопилот включен. Скорость – на максимум.

Бесцветный калейдоскоп на экране монитора – калейдоскоп ночного города. Мельтешение домов, улиц. Высматривать нарушителей операторы теперь не пытались. Не до того.

К дому Влада – стандартной предтрассовой высотке – «Глаз» добрался за четверть часа. Еще пара-тройка секунд – на скоростной спуск по фалу. Вот оно, окно седьмого этажа. Окно, как окно. Решетки, тонированные стекла. Влад не доверял одним только шторам.

– Надеюсь услышать ругань Влада по поводу испорченной светомаскировки, – пробормотал Ткач. – Хочу надеяться…

Повернуть «Летящий глаз» аккумулятором к окну и раскачать импровизированную гирю на стальной струне – дело нехитрое. Камеры наружного наблюдения с чувствительной оптикой и хрупким облегченным корпусом не предназначены для подобных операций, но при необходимости опытный оператора может превратить свой «Летящий глаз» в многофункциональный инструмент.

Энергобатарея – самая прочная и увесистая часть мобильной камеры – ударила меж прутьев защитной решетки.

Дзиньк! По стеклу расползлись трещины.

– Еще раз, Славка!

Дзяньк! Звонкие осколки канули в темноте пустынной улицы. Порыв ветра вспучил, распахнул, отбросил тяжелые шторы. Прежде чем они опали вновь, Славка успел развернуть камеру объективом к окну.

Операторы заглянули в квартиру Влада.

* * *

Никаких следов погрома. У стены – широкий рабочий стол. На столе – моноблок со складной 30-дюймовкой монитора. И Влад…

Влад лежал, уткнувшись головой в клавиатуру. Разбитой, расколотой, разрубленной головой. Пальцы правой руки вцепились в манипулятор.

По всему выходило: Влада убили внезапно. Быстро. Сразу. Бедняга умер, не вставая из-за стола.

Денис закрыл глаза. Открыл. Снова закрыл. Промелькнула шальная мыслишка: а не пора ли подумать об увольнении по собственному желанию? Ну да, как же, разбежался! Расторжение контракта в одностороннем порядке не предусмотрено. Операторы заключают с наружкой пожизненный трудовой договор. И если Периметр согласится отпустить кого-нибудь из своих следаков, то только ногами вперед. Слишком много знают наблюдатели. Из тех знаний, что никоим образом не должны попасть к группировщикам. Так считают в центре управления.

И все же… Убийство двух операторов за две ночи – это не шутки!

– Слав, кажется, я начинаю понимать, почему ты так часто меняешь квартиры.

Денис глянул на Ткача. И обомлел.

Бледный Славка сам похож на покойника. Парень боялся. Боялся до зубовного скрежета и морозной ломоты в костях. Но сейчас было у него в глазах что-то еще. Особенное, безумное, пугающее, что прорастало из самых недр этого страха. И что пугало похлеще всяких оргов.

– Не-на-ви-жу… – процедил Ткач. Денис подумал, что никогда раньше не видел его в таком состоянии. – День, я буду рвать этих гадов. На куски рвать.

Денис верил – будет. Как только представится возможность дотянуться до опасного врага из безопасного места. Только вряд ли так бывает, Славик.

Глава 8

Дверь за собой майор Рыжков прикрыл тихо и аккуратно.

Виктор Черенков пару раз прошелся по кабинету. Любую информацию он лучше всего переваривал на ходу. Но такую… «…по асфальту идут человеческие ноги. А за ними волочатся…» Н-да…

Глава Администрации вернулся к рабочему столу. Включил коммутатор. Расторопная Ирина в этот раз отвечать не спешила. «Ублюдочный посол!» – подумал мэр. Причину задержки он определил верно.

Нависнув над чужой секретаршей, Кожин с интересом натуралиста наблюдал за девушкой. Папка, прикованная к левой руке федерала, полностью накрыла надрывающийся аппарат внутренней связи. Дотянуться до коммутатора, не тронув черного пластика переносного контейнера для бумаг, – невозможно. А тронуть, пусть даже случайно, – значит покуситься на секретную дипдокументацию. По крайней мере, так это может быть расценено. Если Кожин пожелает. Каждому ведь известно: рабочая папка федерального посла столь же неприкосновенна, как и его личные апартаменты.

А коммутатор долго и призывно верещал уже второй раз. Ирина покорно ждала. Федеральный посол улыбался. Сверху удобно было любоваться прелестями, якобы спрятанными в глубоком декольте. Кожин любовался. И продолжал начатый разговор. Не обращая на беспокойный коммутатор ровным счетом никакого внимания.

– …И у вас, Ирочка, несомненно, имеется доступ к полной базе данных о службе наружного наблюдения?

– Так точно, Павел Алексеевич. – Нежный голосок и по-военному четкий ответ были странным сочетанием. – Мой компьютер – часть рабочего терминала шефа. Но ведь вся информация оттуда передается в посольство.

– Полноте, не прикидывайтесь наивной девочкой. Вам это не к лицу. Не вся, отнюдь не вся информация. Виктор Викторович найдет возможность отсечь то, что считает нужным. Разумеется, из благих соображений. Ну, скажем, чтобы не засорять машину посольства ненужными файлами. Но проблема-то в том, что слово «мусор» каждый трактует по-своему. Получается парадокс: я знаю о наружке многое. Но понятия не имею о лучших операторах. Что-то мне подсказывает: этот «мусор» Виктор Викторович предпочитает хранить у себя.

Третий сигнал вызова. Девушка заметно нервничала. Любой бы занервничал в подобной ситуации.

– Что вам угодно?

Посол улыбался. Уже теплее…

– Мелочь, Ирина. Отвлеченные личные характеристики, пристрастия и психологические портреты лидирующих операторов. То, что закон не обязывает мэрию предоставлять в распоряжение посольства. И то, что даже я не смогу откопать в недрах рабочего терминала Главы администрации Ростовска. Быстро откопать… Вы поможете мне составить досье?

– Поймите правильно, без ведома Виктора Викторовича…

И снова посол улыбался. Похвальная преданность. Хоть и вынужденная.

– А если ситуация изменится? Кардинально?

Недоумевающий взгляд, поднятые брови. Играла она отменно. А соображала быстро.

– Конечно, я помогу. Если кардинально.

Конечно, поможешь, милочка. Если надеешься остаться в Периметре при новой власти.

Посол улыбался. Коммутатор трезвонил.

– Что-нибудь еще, Павел Алексеевич? Кроме наружки?

– О, нет-нет, мне ведь, собственно, не нужны чужие секреты. Я предпочитаю чужих секретарш. – Кожин понизил голос, подмигнул заговорщически. – Знаете, мечтаю установить пару «Летящих глаз» под вашей формой. И привлечь к наблюдению лучших следаков. Буду с удовольствием просматривать видеоотчеты. Впрочем, нет, забудьте о следаках. Ради вас я и сам переквалифицируюсь в оператора.

Девушка прыснула. И даже… Надо же, даже умеет краснеть, когда сочтет нужным! Похоже, они сработаются.

– Кажется, вас вызывают, Ирина? – Посол убрал наконец папку с коммутатора.

Секретарша успела сорвать трубку на пятой трели звонка.

* * *

Пять сигналов вызова – максимально допустимое время задержки для дежурной секретарши в ночное время. При наличии уважительной причины. Причина имелась – федеральный посол. Так что формально злиться на Ирину у мэра повода не было. И Виктор Черенков отдал приказ спокойным ровным голосом:

– Ирочка, списать экипаж. Да, обоих. Да, немедленно.

Списать на бюрократическом сленге Периметра – значит избавиться. Устранить. Физически. Майор опасался дисквалификации и отстранения от полетов. Наивный оптимист!

Жаль, конечно. И Рыжкова, и Илюшина. Ценные кадры, как-никак. Сколько средств вбухивается в подготовку пилотов! Хотя после случившегося кадры все равно можно считать потерянными. Пилоты сломлены, исковерканы. Внешне это незаметно, но внутри…

– Квартиры? Да, служебные квартиры экипажа освободить. Утром. Семьи? За Периметр. Нет, тоже списать.

Так надежнее…

И пацаненка – сына Рыжкова-младшего жаль. Но слишком дорогая нынче и слишком дефицитная жилплощадь в Периметре.

А от Рыжкова-младшего проку – ноль.

А от Рыжкова-старшего теперь жди только вреда.

Пилоты видели, что случилось с «восьмеркой». И видели – тьфу ты! – разгуливающие по улице ноги. Якобы видели. Но для возникновения нежелательных слухов этого достаточно.

Слухи, слухи, слухи… Вот что страшнее всего. Особенно в свете недавнего разговора с Кожиным о переходе на военное положение. Ведь именно слухи о разгроме 300-го блок-поста сгубили в свое все удаленные укреппункты. Слухи, распространившиеся среди милков.

Конечно, из страхов ночного города постоянно рождаются дурацкие легенды. Разные… О ночном Катафалке-Призраке со Старого кладбища, например. Поговаривают даже, будто на окраинах неоднократно видели следы Катафалка. Чего не может быть по определению. Привидения следов не оставляют, а если есть следы, значит, речь идет уже не о призраке. А о банальном страхе, у которого глаза шире, чем следовало бы.

Какая-нибудь БГМ-эшка, наверное, съехала с Трассы для усиления милковской операции и оставила отпечаток протекторов в трущобах спальных районов. Перепуганный же обыватель воображает себе невесть что.

А если не БГМ – так частники-грузоперевозчики, что в погоне за копеечкой рискуют машинами и собственными жизнями на непролазных улицах и разбитых колдобистых переулках. А не старые раздолбанные грузовики – так таксисты на своих самоделках-вездеходах наследили. Тоже ведь отчаянные ребята. Живут недолго, но хорошо. А не таксисты – так… Нет, Трасса – она, конечно, главная транспортная артерия Ростовска – благоустроенная и безопасная, но и за ее пределами время от времени взрыкивают моторы.

Были и другие слухи. Ну хотя бы об имитаторах, наряжающихся по ночам в оргский камуфляж и беспредельничающих порой от осознания полной безнаказанности, похлеще самих группировщиков. Или о бесследно пропадающих во время комендантского часа трупах на улицах. И не только трупов. Или о племенах подземных бомжей-людоедов. Да мало ли о чем! Но до сих пор вся эта чушь, не выдерживающая никакой критики, просачивалась с окраин. А значит здесь, в благополучном, ну относительно благополучном центре Ростовска, казалась тем, чем и была на самом деле – нелепой выдумкой спятивших паникеров. Но вот если тревожные слухи зародятся внутри Периметра. В муниципальных ВВС, в милвзводовской элите. Тогда – беда! Тогда – конец.

Все предельно просто: если победить слухи – будет время объяснить и, возможно, даже ликвидировать их источник. Если поддаться слухам, не останется времени даже пустить себе пулю в висок.

Офицеры воздушной разведки и поддержки, конечно, умеют хранить тайны. Но лишь тайны, доступные пониманию. А тут другое. Ноги сами собой шагающие по асфальту! За которыми волочатся… Да уж…

Мэр покосился на темный квадрат окна. Снова включил переговорное устройство на столе.

– Ирина, как охрана на Северном участке?

– Усилена по классу «А», – заверил коммутатор. – Мимо не проскользнет ни один нарушитель.

Голос – ровный, спокойный. Судя по интимному зеленому огоньку привата, секретарша говорит через шумопоглощающую трубку. Если Кожин еще в приемной – все равно ничего не услышит. Умница, Ирочка! Золотые медали в школе секретарш абы кому не дают. А печальный опыт бабки, вылетевшей из Периметра – лучше всякой медали.

– Ира, пригласи, пожалуйста, Павла Алексеевича. А когда мы закончим, зайди ко мне сама.

Президентский указ о введении военного положения в Ростовске ведь еще не подписан. Он ведь все еще мэр. А после неприятного разговора с федералом, вне зависимости от итогов беседы, нужно будет отвлечься, развеяться. Ирина умеет и отвлекать, и развеивать. А потом, когда телу и голове становится легко и свободно, приходят новые силы. И идеи.

– Да-да, зайди. Можно сразу без одежды, – добавил мэр.

И отключил связь.

* * *

– Веселенькая выдалась ночка, не правда ли, Виктор Викторович.

И все? Кожин со скучающим видом уставился на улицу. Казалось, доклад вертолетчиков совершенно не интересует федерала. Да нет, интересует, конечно. Просто сейчас посол намерен говорить о другом. О более важном.

Нужно быть настороже. Мэр заставил себя на время забыть бред майора. Плевать на ходячие ноги, когда решается судьба Главы администрации Ростовска!

– Насколько я понимаю, вы, Павел Алексеевич, даже рады произошедшему инциденту. Такой чудесный повод для перевода Ростовска на военное положение!

– Рад? О нет, я просто хочу очистить город от мрази, которую вы наплодили.

– Или стать полновластным хозяином этого Периметра?

– Послушайте, дорогой вы мой мэр. Жить, отгородившись Периметром от внешнего мира, конечно, очень удобно. Но беда в том, что зажравшихся Глав вроде вас в стране гораздо больше, чем ей нужно. В каждой провинциальной дыре, в каждом Заднепроходске сидит, раздувая щеки, какой-нибудь прыщ, мнящий себя пупом земли. И боится при этом высунуть нос за пределы центральных кварталов. Такие, как вы, всю жизнь копошатся в огороженных фамильных гнездах и не видят дальше своего куцего носа. А Федерация между тем…

– Не нужно излишней патетики, Павел Алексеевич, – перебил мэр-комендант. – О Федерации надо было думать раньше. И не Главам муниципалитетов. А сейчас… сейчас просто не мешайте нам спасать хотя бы отдельные клочки вашего лоскутного одеяла по недоразумению именуемого еще государством.

– Итак, вы отказываетесь подписать постановление о введении военного положения?

– Павел Алексеевич, я предпочитаю оставаться на своей должности столь долго, сколько смогу.

Ответ был достаточно ясен, но при этом слишком обтекаем для официального отказа.

– Будут приняты меры.

Посол попытался прояснить ситуацию при помощи угрозы.

– Не сомневаюсь. Но если они окажутся гм… недостаточными?

Федерал замолчал. Прищурился. Заиграл желваками. «Валяй, – не без злорадства подумал Черенков, – попробуй разберись теперь, кто кому угрожает на самом деле».

– Вы хотите сказать, что не подчинитесь указу Президента?

Молчание. Многозначительное. И выразительное.

– Виктор Викторович, с городами-бунтовщиками Федерация расправляется жестко. Жестоко.

– Выходит, слухи об атомных бомбардировках имеют под собой почву? Нет дыма без огня, да, Павел Алексеевич?

– Не вынуждайте меня выдавать государственные тайны. В конце концов, чтобы справиться с вами, достаточно просто прекратить поставку боеприпасов. Но не хотелось бы из-за ослиного упрямства мэра дарить Ростовск оргам. Так каков ваш окончательный ответ, Виктор Викторович?

– Его вы узнаете лишь после того, как президент подпишет указ. – Виктор Черенков внимательно наблюдал за реакцией собеседника. – Когда это произойдет? Через трое суток? А может быть, потребуется четверо? Или пройдет неделя, прежде чем столичный Караван доставит сюда диппочту? За это время в городе многое может измениться, Павел Алексеевич. В том числе и в вашей жизни. Или смерти.

– У вас нет этого времени, Виктор Викторович, – сухо сказал посол, – Указ подписан. Уже.

Тишина. И слышно, как щелкнул замок наручного браслета. Сработал индивидуальный дактилоскопический элемент… С видимым облегчением Кожин снял с запястья легкий, но прочный – пулю из «Пса» выдержит – контейнер-папку. Приложил палец к правому верхнему углу, где люминесцировал небольшой овал.

Еще один дактелоопознаватель.

Еще щелчок…

Папка распахнулась, открывая темное ячеистое чрево. Внутри – белеет уголок. Только один лист – вот и все содержимое переносного контейнера. Один-единственный! Плотная дорогая бумага, гербовая печать Федерации…

Когда Глава Ростовска брал протянутый послом документ, руки Главы предательски дрожали.

* * *

«Именем Президента и Верховного Главнокомандующего…» Никаких сомнений: уникальный шрифт столичной типографии, причудливая вязь водяных знаков, высший штамп секретности, подделать который вне Центрального Периметра невозможно, «мокрая» печать и, главное, подпись Президента. Узнаваемый росчерк спецчернилами.

«…во избежание захвата преступными группировками г. Ростовска Третьего Федерального округа приказываю…»

Виктор Черенков – теперь уже бывший мэр г. Ростовска – вникал в написанное медленно, перечитывая каждую фразу по несколько раз. Каждое слово, каждую букву.

«…отстранить Главу Администрации г. Ростовска, мэра-коменданта Черенкова В.В. от вышеуказанной должности с лишением всех…»

Первым побуждением было разорвать, сжечь, сожрать, в конце концов, ненавистную бумагу. Виктор Черенков сдержался. Подписанное президентским пером не вырубишь, не вырежешь, не выпилишь ни топорами, ни целыми лесопилками. Дубль-оригинал указа с такой же точно мокрой печатью и подписью уже лежит в надежном сейфе Президентской канцелярии, а десятки копий растащил бюрократический спрут госаппарата. Винтики-колесики закрутились, завертелись. Теперь – только сдаваться на милость победителя. Или… Открытое неповиновение центру?

И атомная бомбардировка?

«…объявить в г. Ростовске военное положение…»

Идиот! Виктор Черенков дышал глубоко и часто. Каким же он был идиотом! Сегодняшний Караван не повезет в столицу доклад Кожина. Нет, Караван привез ответ – указ Президента! Иначе, наверное, посол и не стал бы затевать этого разговора.

«…для осуществления прямого федерального управления назначить военным Главой г. Ростовска Федерального Полномочного Посла Кожина П.А.».

– Когда вы послали запрос на введение военного положения? – сдавленно прохрипел Черенков.

– Какое это имеет значение? – удивился посол. – Впрочем, если угодно, то еще две недели назад. С позапрошлым Караваном.

– Как вам удалось убедить президента?

Виктор Черенков еще пытался сохранять остатки самообладания. Получалось из вон рук плохо.

– Я сообщил о ЧП. – Федерал смотрел ему в глаза. Не моргая, насмешливо. – Об уничтожении блок-поста на подступах к Периметру и об обнаружении противника в непосредственной близости от городского центра.

– Вранье! Две недели назад всего этого не было!

– Рано или поздно это должно было произойти.

Физиономия посла аж лучилась от доброжелательной улыбки.

Экс-мэр тоже улыбнуться. Невесело. Веселье для него закончилось.

– Да, и все произошло удивительно своевременно. Ваша расчетливость и предусмотрительность, Павел Алексеевич, иногда пугают. И вызывают разные мысли. Но зачем было так долго ломать комедию? Почему вы не предъявили мне указ сразу? Издевались?

– Хотел проверить вашу лояльность, – пожал плечами посол. – За вами стоят мощные административные ресурсы. Жаль терять их вместе с вами. Такие ресурсы здорово облегчают работу.

– Работу?

Черенков удивленно поднял глаза.

– Погодите-ка, а ведь дело не в оргах? Военное положение, прямое федеральное правление… Не группировщики тому виной?

– Ошибаетесь. Дело как раз в оргах. Ростовск избран в качестве полигона для испытания новой программы по борьбе с оргпреступностью. Поверьте, Виктор Викторович, это чрезвычайно важный для страны проект. Ваш город может гордиться.

– Но в указе ничего об этом не сказано.