Текст книги "Алмазный трон"

Автор книги: Руслан Мельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 6

Угрим гнал на штурм все новые и новые отряды. Конницу и пехоту, татар и латинян… Под Стеной мешались живые и мертвые, кони и люди, осадные щиты и штурмовые лестницы.

Однако и ханьский колдун сдаваться не собирался. Тимофей увидел, как над зубчатым краем башни – там, где стоял один только бесерменский чародей, – показался огромный, с хорошего бычка размером, валун. Поднять такую глыбину руками вряд ли было возможно, но если здесь использована магия…

А магия явно была использована. Перевалившись через крепостной гребень, камень на миг завис в воздухе. Несколько татарских стрел отскочила от его округлых боков.

Потом валун обрушился вниз.

Отскочив от подножия башни, глыба покатилась дальше. Бесерменский колдун гнал ее на врага, подталкивая и не давая свернуть, как всадник управляет послушной лошадью.

Первыми жертвами камня стали кнехты, подтаскивавшие к Стене лестницу. Кнехтов раздавило. Лестницу поломало. Затем разбросало щитоносцев, не успевших отойти в сторону. Разметало стрелков, стоявших за ними. Валун метнулся из стороны в сторону, передавив немало татар и латинян из передних рядов первой волны. Потом, подскакивая и подпрыгивая, словно надутый кожаный бурдюк, понесся дальше. Все быстрее и…

И не только быстрее.

Тимофей в изумлении наблюдал, как, увеличивая скорость, камень наращивает и массу. Проклятая глыбина не просто катилась – она разрасталась буквально на глазах. Подобно снежному кому, вбирала в себя песок и глину. Давя людей и коней, разгоняя целые отряды, наматывая на себя окровавленные останки и смятое железо.

«Да с такой магией не нужны никакие камнеметы!» – промелькнула в голове Тимофея тревожная мысль.

Угрим попытался остановить чудовищный снаряд. Князь взмахнул руками, посылая в него незримую стрелу, и…

И опоздал.

Или не смог поспеть за магией противника.

Столб песка и пыли взметнулся позади валуна. Камень вломился в плотный строй следующей линии штурмующих.

Полетели в стороны щиты и люди.

Катящийся снаряд промчался смертоносным зигзагом по латинянскому строю, разметал татарских нукеров. Ком, который гнал на противника бесерменский чародей, был уже размером с избу и продолжал обрастать толстым слоем песка.

Угрим нанес еще один удар. И снова не попал. Пыльное облако поднялось чуть левее от снаряда. Валун в плотной песчаной оболочке врезался в очередной строй рыцарей и нукеров. Крики, звон… Разлетающиеся фигурки людей, широкий кровавый след. Огромная, но юркая и подвижная глыба безнаказанно давила атакующих.

Угрим бил не прекращая. Разнося в пыль сухую потрескавшуюся корку безжизненной равнины, кромсая и разбрасывая в стороны людей, попадавших под удары. Однако каждый раз верткий, как ртутный шарик, ком отскакивал, прежде чем его настигал магический удар князя-волхва.

Наконец князь задел-таки край катившегося снаряда. Отсек с левой стороны изрядный кус. Снаряд подался вправо. Описал широкий неровный круг. А уже через несколько мгновений нарастил на разбитом боку новую песчаную плоть.

Взмахом обеих рук Угрим вспорол землю на пути шара. Однако широкий ров его не остановил. Массивный ком перескочил через препятствие, легко перелетев по воздуху несколько саженей. И обрушился на новых жертв. Разметал еще один отряд. Устремился дальше…

«К нам! – вдруг осознал Тимофей. – Он ведь катится к нам!»

Действительно, судя по всему, главной целью снаряда был холм, с которого Угрим наблюдал за битвой.

Песчаный ком перестал вилять из стороны в сторону, размазывая по песку людей Огадая и Феодорлиха. Подталкиваемый со Стены бесерменским колдовством, он катится прямо. Уже, пожалуй, больше по инерции, чем под воздействием ханьских чар.

Округлый, чуть приплюснутый песочный шар почти достигал теперь размеров крепостной башни и…

Попал! Угрим наконец-то попал в него! И похоже, на этот раз попал по-настоящему.

Возле холма со ставкой князя обросшая песком глыба не смогла увернуться от удара волхва. Расстояние было небольшим, цель – велика, а действие бесерменской магии, видимо, ослабело. И на этот раз Угрим не промахнулся.

Песчаный шар с каменным ядром внутри раскололся без звука. Точно посередке.

Фонтаны песка, крупные осколки и мелкая щебенка брызнули во все стороны. Этот град непременно засыпал бы Угрима и Тимофея, не прикрой князь себя и всех, кто стоял рядом, невидимым щитом из затвердевшего воздуха.

Пыль от разваленной песчаной глыбы еще не осела, а Угрим уже бросил на штурм новые силы. На этот раз к Длинной Стене отправилась почти вся латинянская пехота, к которой присоединились несколько десятков сошедших с коней имперских рыцарей и изрядная часть спешившихся лучников и нукеров Огадая.

Впереди смыкали строй и заполняли широкие бреши отряды, по которым прокатился песчаный ком. Сзади кнехты и простолюдины-карачу из татарской рати подтаскивали лестницы. За наблюдательный холм выдвигались конные отряды, готовые в любой момент оказать поддержку пехоте.

Нет, это уже не было похоже на осторожное прощупывание обороны и изматывание противника. Это было кое-что посерьезнее. Тимофей покосился на Угрима.

– Надеюсь, вы знаете, что делаете, князь, – сдерживая волнение, пробормотал Феодорлих.

Угрим кивнул:

– Ханьский колдун показал, на что способен, и уже достаточно открыл нам возможности своей магии. Думаю, хватит топтаться под Стеной. Пора попытаться взойти на нее.

– Давно пора, – буркнул Огадай.

Авангард вновь подошел к Стене. Тимофей видел, как первая лестница привалилась к крепостным зубцам. В месте соприкосновения лестницы с кладкой брызнули искры. Лестница задымилась, а несколько мгновений спустя вспыхнула ярким пламенем. Вся сразу – от верхней перекладины до нижней. Сунувшиеся было на нее воины с воплями спрыгивали вниз.

Стена хранила сама себя. И все же полностью защитить себя она не могла.

Угрим произнес над кристаллами с Кощеевыми Костьми сложное заклинание, вычертил перед собой новый пасс.

Лестницы, подтаскиваемые к ханьским укреплениям, на миг блеснули в солнечных лучах холодным стальным отсветом. Словно кто-то покрыл их тонкой светящейся коркой. Потом колдовское мерцание рассеялось. Но защитное покрытие, по всей видимости, осталось. Магическая защита теперь берегла лестницы от вражеской магии. Прислоненные к Стене, они больше не горели.

* * *

Лицо Чжао-цзы оставалось холодным и бесстрастным. Он умел сохранять внешнее спокойствие, даже когда внутри все кипело от злости. А причина злиться имелась! О, еще какая причина! Столько силы было потрачено на Ком Смерти. А он не смог не только достать вражеского колдуна, но даже отогнать от Стены его воинов.

Западные варвары быстро перестраивались, смыкали ряды и наступали снова. От темного холма на помощь штурмующим спешила подмога.

Судя по всему, это была решающая атака.

На Стене щелкнули тетивы луков и самострелов. В воздухе снова засвистели стрелы. Но теперь перестрелкой дело не ограничится.

Скоро противник навалится всеми силами, и неизвестно еще, сдержат ли его натиск защитные чары? Нет, чары сейчас нужно поберечь для другого.

Вражеский колдун на темном холме творил новую волшбу, и Чжао-цзы ощущал ее растущую мощь. Колдун-чужак владел тремя Костьми Яньвана, его магия была сильна. С таким противником нужно быть начеку. Чжао-цзы решил: магия потребуется, чтобы противодействовать магии. Для всего остального ее может уже и не хватить…

А когда нельзя целиком и полностью положиться на силу магии, остается уповать на мечи и копья.

Чжао-цзы отошел от внешних защитных зубцов и бросил взгляд назад – за внутренние ограждения.

Под Стеной ждали приказа воины, готовые к вылазке. Чжао-цзы поставил их здесь давно, но в бой пока не выводил. Что ж, видимо, время для вылазки настало. На этом участке Великой Стены нет ворот? Ее беда. Чжао-цзы знал, как обойтись без них. И его воины тоже уже знали, что им следует делать.

Это были лучшие, отборные воины, вымуштрованные годами тренировок, уважающие дисциплину и привыкшие сражаться в пешем строю. А главное – с потрохами преданные своим военачальникам. Которые, в свою очередь, были верными псами Чжао-цзы.

Впереди сплошной стеной стояли щитоносцы с большими прямоугольными щитами, украшенными иероглифами и головами драконов. За драконьими щитами – плотные ряды закованных в чешуйчатые латы панцирников. У этих в руках – небольшие круглые щиты и копья… Целый лес копий-цян и пик-шу.

Воины первых рядов были вооружены короткими, но легкими и удобными в рукопашном бою бу-ся-цян – «копьями розового шага». За ними стояли копейщики с более длинными хуа-цян – «цветочными копьями». Следом выстроились шеренги копьеносцев с чжин-пин-цян – «средними копьями, смотрящими по горизонту». Самые рослые и сильные воины из задних рядов держали на плечах впередистоящих «длинные копья» – да-цзян, «большие крюкастые жерди» – да-гань-цзы, огромные копья-трезубцы тан, пики-шу и мао с длинными волнистыми наконечниками, способными наносить противнику глубокие рваные раны. [4]4
  Длина так называемых «копий розового шага» не превышала 1,8 м. Длина «цветочных копий» составляла 2,3 м, «средних копий» – 2,7 м, «длинных копий» – 4 м. Самые длинные китайские копья и пики достигали 5,5–6 м.


[Закрыть]

Благодаря такому построению копья, украшенные конскими хвостами, шелковыми кисточками и бахромой, образовывали сплошную преграду, прорваться через которую будет не просто и коннице, и пехоте.

Впрочем, плотный строй латников щетинился не только копьями и пиками. Среди копейщиков были также расставлены воины, вооруженные длинными боевыми крюками-серпами гэ и да-дао – большими саблями на копейных древках. Таким оружием удобно рубить ноги вражеским коням и головы всадникам. У многих бойцов имелись также массивные топоры-фу и длинные «мечи, носимые на поясе» яо-дао. С клинков, наконечников, крюков и лезвий были сняты ножны и защитные накладки из кожи и дерева. Солнечные лучи весело поблескивали на обнаженной стали.

За щитоносцами и латниками выстроились стрелки. В основном они были вооружены луками гунн с двойным изгибом и легкими скорострельными арбалетами чи-ко-ну, особенно удобными в ближнем бою. В самом тылу стояла небольшая группа воинов с «копьями яростного огня» ту-хо-цян, снаряженными громовым порошком хуо-яо, и с переносными корзинами, набитыми легкими огненными стрелами-хоцзян.

В стороне ждала своего часа немногочисленная конница. Ханьские армии никогда не были особенно сильны кавалерией. Но всадники, вооруженные копьями, крюкастыми гэ, изогнутыми мечами-дао и секирами кван-до на крепких длинных рукоятях, тоже примут участие в вылазке. Только не сразу. Позже. Когда в этом возникнет необходимость. Ну а пока…

Под градом стрел противник уже придвинулся к Стене вплотную и начал подтаскивать лестницы. Первая вспыхнула, едва коснувшись кладки. Но на остальные вражеский маг тут же наложил защитные заклятия, и вот…

Одна лестница коснулась зубчатого гребня. Привалилась к кладке вторая. Меж каменных зубцов показалась третья…

А от темного холма идет вязкая и густая, как мед, волна чужой магии. Похоже, вражеский колдун избрал новую тактику. Он теперь не помогает своим воинам и не защищает их. Вместо этого он пытается сковать силу Чжао-цзы. Чтобы ничто не могло помешать штурму.

Он тоже делает ставку на мечи и копья.

Что ж, да будет так! Пора начинать вылазку. Прямо сейчас. Пока не поздно.

Чжао-цзы произнес заклинание. Колдовским пассом раздвинул мрак Диюйя, пропитывавший Великую Стену изнутри. И дал знак воинам внизу.

Первая шеренга шагнула к Стене.

* * *

Какой-то немец все же опередил его. Германец первым вскочил на приставленную к Стене лестницу и, забросив щит на спину, полез вверх.

Бельгутай тоже поставил ногу на перекладину, рванул из ножен саблю. На новом дамасском клинке, ничем не уступающем тому, что был сломан во время прошлой атаки, блеснуло солнце. Но…

Но не только на нем. Впереди, перед глазами, прямо в каменной кладке тоже холодно сверкнула заточенная сталь.

Что это?! Откуда?!

Бельгутай в изумлении замер на месте.

Листовидный копейный наконечник. Бахрома из плетеных разноцветных шнуров, качнувшаяся под заточенной сталью. И еще одно копье, украшенное пышным шелковым бунчуком. И еще одно. И железный клюв, насаженный на деревянное древко. И еще пара таких же. И длинное изогнутое лезвие на толстой рукояти…

Целый пучок копий, широких тесаков и плоских, острых, похожих на загнутые кинжалы крючьев вырос из Стены и с сухим стуком ударил в лестницу.

Лестница вздрогнула.

Два копья сбили немецкого рыцаря, опередившего Бельгутая и уже успевшего подняться на высоту человеческого роста. Крюк на длинном древке, заточенный с внутренней стороны подобно серпу, зацепил за шею и срезал голову кнехту, поддерживавшему лестницу для своего господина.

Тяжелое лезвие саблевидной алебарды разрубило перекладину под ногой Бельгутая.

Он соскочил на землю. Вовремя: по наплечнику скользнул копейный наконечник. Острый загнутый клюв едва не сорвал шлем.

Все произошло слишком неожиданно. И происходящее казалось непонятным и необъяснимым. Нижний ярус Стены, в котором не было ни единой бойницы, ни дырочки, ни трещинки, вдруг ощетинился частоколом копий, пик, крюкастых боевых молотов и алебард. Они появились справа, слева. Отовсюду… Они отталкивали приставленные к Стене лестницы, кололи, рубили и срезали толпившихся у лестниц людей.

Пригнувшись, Бельгутай скользнул под древками. Привалился к кладке. Чтобы удержаться на ногах, схватился за подвернувшийся под руку выступ.

Выступ шевельнулся, подался вперед. Обратился в…

Щит!

Большой – почти в человеческий рост – прямоугольный щит выдвинулся из Стены. И не один! Вслед за частоколом из копий и алебард показался целый ряд таких же.

За щитом, в верхний край которого вцепилась его рука, Бельгутай увидел чешуйчатый шлем ханьского воина. И желтое лицо, перекошенное в крике.

Еще не осознавая до конца, что происходит, Бельгутай скорее инстинктивно, чем по велению разума, нанес через щит рубящий удар. Сабля ударила под шлем. Лезвие наискось рассекло выступившее из кладки лицо. Брызнула кровь.

«А ведь в стенах кровь не течет», – мелькнула нелепая мысль.

Сраженный ханец повалился обратно в кладку, из которой только что вышел.

Его место тут же занял другой воин. Из-за плеч щитоносцев снова ударили копья и алебарды. Бельгутай срубил саблей один крюкастый наконечник. Отклонил щитом другой. Увернулся от одного копья…

От второго не успел.

Удар. Сильный толчок в грудь… От верной смерти его спасли панцирные пластины и нагрудное зерцало. Но вражеское копье все же сбило Бельгутая с ног.

Он перекатился через спину назад. Снова вскочил на ноги. Отбиваясь саблей и прикрываясь щитом, попятился от Стены.

Выстоять под таким натиском было невозможно. Отступали все…

* * *

– Что это, князь? – ошарашено пробормотал Феодорлих.

– Вылазка, – хмуро бросил Угрим.

Тимофей удивленно воззрился на князя.

– Какая вылазка, урус?! – воскликнул Огадай. – Как?! В Стене нет ворот!

Угрим вздохнул:

– Видимо, тому, кто обрел власть над этой Стеной, ворота не нужны.

Наверное, так и было. Тимофей видел, как боевые порядки ханьских воинов попросту проходили сквозь глухой стенной пролет и сразу вступали в бой. Желтолицые бесермены просачивались через толстую кладку подобно бестелесным духам.

Однако призраками они не были.

Натиск врага казался неудержимым. Повалив лестницы, ханьцы уверенно теснили утративших строй латинян и татар. Защитники Стены шли ровными шеренгами. Разившие из-за больших щитов копья с лохматыми бунчуками, диковинные клевцы на крепких ратовищах, длинные двуручные секиры без обуха, но с широкими лезвиями не знали жалости.

А из Стены выходили все новые и новые ряды.

Под дождем из стрел завязалась вязкая рукопашная схватка. Угрим вскинул руки, творя волшбу. Но и ханьский чародей не бездействовал. Он колдовал тоже.

Темный холм и башню, на которой находился вражеский маг, соединила алая пульсирующая дуга. Два мага сейчас сдерживали друг друга, предоставив своим воинам самим вершить судьбу сражения под Длинной Стеной.

– Князь, нужно слать подмогу! – Феодорлих повернулся к Угриму. – Конница изменит ход битвы. Мои рыцари готовы к бою. Они разметают этих желтолицых дьяволов, как ворох старого тряпья!

– Не думаю, что это будет так просто, ваше величество, – сквозь зубы отозвался Угрим.

Князь не отводил глаз от поля боя и не прекращал выводить руками магические пассы.

– Если мои нукеры ударят с фланга… – вступил в разговор Огадай.

– Ударят, – невежливо оборвал его князь. – Непременно ударят, хан. Но только тогда, когда придет время.

– Почему ты медлишь, урус?! – вскипел Огадай. – Почему позволяешь напрасно гибнуть нашим людям?

– Их смерть не напрасна, – возразил Угрим, но, как показалось Тимофею, не был услышан.

– Почему не бросаешь в бой новые отряды? – заводился Огадай. – У нас еще полно сил! И сейчас самый подходящий момент для того, чтобы…

– Не самый, – холодно отрезал Угрим. – Чем больше из-за Стены выйдет народу, тем меньше вернется обратно. Это нам только на руку. К тому же, прежде чем вводить в бой резервы, я хочу знать, что предпримет враг. Подождем еще… Под Стеной еще достаточно воинов, чтобы измотать ханьцев.

Тимофей молча наблюдал за происходящим. Очень хотелось бы верить в правоту князя.

Жестокая сеча продолжалась. Выдвинувшийся вперед и растянувшийся в две линии строй генуэзских щитоносцев и фламандских копейщиков попытался остановить противника. Но смог лишь ненадолго задержать его. Преграда оказалась хлипкой и ненадежной.

Крюкастые клевцы обрушились сверху, через щиты, проламывая латинянские шлемы. И – ударили под щиты, словно серпы жнецов. Прошлись понизу, цепляя щитоносцев за ноги заточенной внутренней стороной крюков. Подрезая сухожилия. Опрокидывая неповоротливых латников на спину…

Стена латинянских щитов распалась. В образовавшиеся бреши вонзились копья и пики. Ханьские алебарды, напоминавшие широкие палаши на толстых ратовищах, поднимались и опускались и рубили, рубили… Копья, руки, головы…

Защитники Стены вскоре смяли сопротивление генуэзцев и фламандцев. Продвинулись дальше. Однако время было потеряно. Первый натиск ханьцев ослаб. Первый шок прошел.

Из задних рядов подтягивались швейцарцы, на ходу выстраивая плотный квадратный строй. «Как же он у них называется? Ах, да – баталия!» – вспомнил Тимофей.

Отступившие и перегруппировавшиеся ханские нукеры прикрыли союзников по флангам. К швейцарско-татарскому ядру постепенно подтягивались и другие отряды штурмующих.

Ряды ханьцев прогнулись, замедлили движение…

* * *

Горбатым мостом по ясному небу протянулась широкая полоса цвета крови. Потоки магической энергии волнами перекатывались над головами сражающихся, не касаясь их, не помогая и не препятствуя. Пока два колдуна мерялись силами, воины под Длинной Стеной занимались своим грязным делом.

Бельгутай бился в авангарде – впереди и чуть правее от высоких жилистых горцев с запада. Выстроенные живым квадратом, ощетинившиеся пиками и алебардами на длинных рукоятях, привычные к пешему строю, они под ритмичный стук небольших походных барабанов, слаженно выдвигались навстречу ханьцам.

И весьма кстати, между прочим. Прорубиться с саблей сквозь лес вражеских пик, крючьев и алебард оказалось сложно. Короткие татарские копья-жада тоже помогали в этом мало. Да и от стрел проку почти не было. Лучники могли достать противника только через передние ряды, уже бившиеся в рукопашной, что делало стрельбу малоэффективной. К тому же ханьцы умело укрывались за большими щитами с намалеванными головами драконов, а стрелки на Стене всячески поддерживали свою пехоту. Спешившиеся кочевники и плотный строй западных горцев, были для них великолепной мишенью. Летевшие сверху стрелы наносили не меньший урон, чем ханьские копья и алебарды. И с этим нужно было что-то делать.

Бельгутай вышел из боя, отступил, оценивая обстановку.

– Лучники! – крикнул он стрелкам. – Стена!

Сабля Бельгутая указывала вверх, и стрелки поняли приказ правильно. Татарские стрелы засыпали боевые площадки и переходные галереи Длинной Стены. А на вражеский строй под Стеной навалились союзники.

Барабанщики подали сигнал, и прежде, чем сойтись с врагом вплотную, западные горцы неожиданно раздвинули свои ряды. Арбалетчики, выступившие из плотных шеренг, дали залп. Практически в упор! Быстро, почти не целясь. И, разрядив самострелы, тут же скользнули обратно в глубь строя. Ряды сомкнулись, словно захлопнувшиеся ворота.

Бельгутай с удовлетворением отметил, что среди горцев тоже оказалось немало метких стрелков. Короткие арбалетные болты нашли уязвимые места в стене ханьских щитоносцев и тяжелой чешуйчатой броне вражеских латников.

Упали оброненные и пробитые щиты с драконьими головами, повалились воины из передних рядов. Но, увы, стрел оказалось слишком мало, чтобы нанести противнику серьезный ущерб. Место павших заняли другие ханьцы. Утыканные арбалетными болтами щиты поднялись снова.

Опять бухнули барабаны. На этот раз – в ханьском строю. Вражеские щитоносцы разом опустились на колени, уперли щиты в землю и чуть наклонили их, навалив на себя.

Частокол копий, алебард и крюков-серпов раздвинулся. Над щитоносцами появились ханьские арбалетчики.

Ах, вот оно что! Стиснув зубы, Бельгутай поднял щит.

Ответный залп был более ощутимым. Собственно, это и не залп был даже. Стрелы посыпались частым и непрерывным градом.

Ханьцы использовали легкие многозарядные арбалеты. С узким деревянным коробом, куда заранее вкладывается по несколько стрел, которые сами ложатся под тетиву, как только на ложе освобождается место. С хитроумным рычагом, позволяющим быстро – в одно движение руки – перезаряжать оружие. Такие ручные метательные машины немногим уступали по скорострельности луку. И хотя их убойной силы недостаточно, чтобы пробить хорошие латы, но против бездоспешного или защищенного легкой броней противника они весьма и весьма эффективны. Особенно на таком расстоянии.

Бельгутай прикрылся щитом вовремя. Две стрелы вонзились в кожаную обшивку. Третья чиркнула по шлему. Еще две отскочили от поножа и набедренных пластин панциря-куяка. Рядом десятками падали воины, у которых защитное снаряжение было поплоше. Западных горцев, многие из которых шли в бой вовсе без доспехов, ханьские арбалетчики выкашивали целыми рядами. Лес пик и алебард все-таки плохая защита от стрел. А щитов союзники не использовали вовсе.

Сквозь крики раненых и стоны умирающих слышалось щелканье арбалетов. Словно какая-то тварь быстро-быстро клацает зубами. Стрелы все летели и летели. И казалось, от них не будет спасения. Хотелось отступить, переждать, убежать. Но отступление сейчас смерти подобно. Как, впрочем, и бестолковое топтание на месте.

Способ заткнуть арбалетчиков был только один. Атаковать! Немедленно!

– Вперед! – Бельгутай ринулся на вражеский строй, втиснулся в проем между копьями, из которого били ханьские арбалетчики.

Поймал на щит еще пару стрел. Яростно заработал саблей, отбивая и обрубая качнувшиеся к нему древки. Пробился к стене щитов.

Взмах – и ханьский арбалет, упертый в верхний край высокого щита, разлетается в щепки, а сам стрелок с воплем падает на спину, прижимая к груди рассеченную руку. Еще взмах – слетает голова не успевшего вовремя пригнуться щитоносца. Удар ногой – залитый кровью щит и обезглавленный щитоносец валятся под ноги копейщикам.

В пробитую брешь тут же вламываются орущие нукеры.

Пример Бельгутая и последовавших за ним воинов вдохновил растерявшихся было горцев. Вновь за спиной ударили барабаны. Союзники перешагнули через своих убитых и раненых, с воплем бросились на скорострельные арбалеты.

Несколько утыканных стрелами тел повисли на вражеских копьях. Но горцы все же дотянулись до противника. Стрельба прекратилась. Опять началась рукопашная.

Ханьские копья, крюки и палаши-секиры на длинных древках скрестились со швейцарскими пиками и алебардами. Сухой стук дерева о дерево, лязг железа и крики людей наполнили воздух.

Тяжелые топоры союзников крушили драконьи щиты и скрежетали, сцепившись с крючьями вражеских боевых молотов. Пики кололи щитоносцев, отступающих арбалетчиков и копейщиков, спешивших занять место стрелков. Живой квадрат западных горцев вгрызался в ряды ханьских воинов. Вгрызался и… увязал.

Пикинеры и алебардщики из первых рядов уже дрались короткими мечами и узкими обоюдоострыми кинжалами, более пригодными для тесной свалки.

Ханьцы тоже взялись за ножи и сабли. Но пока впереди шла жестокая резня и рубка, задние ряды по-прежнему действовали древковым оружием. Дисциплинированные горцы даже в таких условиях умудрялись удерживать строй. Как ни старались ханьцы поломать шеренги противника, им это не удавалось.

* * *

Внешне Чжао-цзы был спокоен. Внутри клокотала ярость. Пока он сдерживал магические атаки вражеского колдуна, проклятые варвары сумели остановить его пехоту! Отхлынув от Стены в первые минуты боя, они довольно быстро опомнились и прекратили отступление. Сомкнули ряды. Даже попытались перейти в контратаку…

Небольшой, но хорошо организованный отряд бледнокожих бородатых чужеземцев, вооруженных пиками и тяжелыми топорами на длинных рукоятях, и примкнувшие к ним пешие кочевники дали воинам Чжао-цзы достойный отпор.

Рослые копейщики, выстроенные квадратом, сражались без щитов, но сквозь их пики невозможно было прорваться. Вражеские алебарды легко проламывали шлемы, раскалывали щиты и пробивали доспехи тяжеловооруженных латников. А плотное глубокое построение и слаженные действия варваров позволяли им успешно противостоять даже превосходящим силам. Юркие же и подвижные кочевники, отчаянно рубившиеся на флангах, не позволяли совершить обходной маневр и взять копейщиков в кольцо.

Продвижение монолитного ханьского строя замедлилось, а вскоре застопорилось вовсе. Строй прогнулся, увяз… Это было плохо, очень плохо. В любой момент к вражеским отрядам, дерущимся под Стеной, могла подойти подмога. Тогда вылазка утратит всякий смысл.

Однако и отводить войска обратно за Стену рано. Еще есть возможность оттеснить врага и уничтожить лестницы, которые он успел подтащить к Стене. И еще не использованы все средства…

Чжао-цзы оглянулся назад. Тяжелая кавалерия ждала его знака. Люди, закованные в чешуйчатую броню, сидели в седлах неподвижными истуканами. Кони в стальных налобниках с опущенными шорами, в защитных нагрудниках и в попонах, обшитых металлическими пластинами, нетерпеливо переминались с ноги на ногу.

Ну что ж, пора…

Конница все равно не предназначена для обороны крепостей. Ее следует грамотно использовать в поле. И вот он, самый подходящий момент для кавалерийской атаки.

Чжао-цзы поднял руку.

Сигнальщики ударили в барабаны.

– К Стене! – проревели с седел командиры конных отрядов. – В Стену!

Сотники призывно взмахнули секирами кван-до – оружием, требующим искусного обращения, но в умелых руках страшного и неотразимого, способного наносить рубящие, колющие, режущие и вспарывающие раны.

Блеснули на солнце вырванные из ножен изогнутые сабли-дао. Колыхнулись шелковые бунчуки на копьях. Качнулись крюкастые гэ.

Всадники ударили пятками в конские бока. Лошади, всхрапнув, сорвались с места. Глухие шоры не позволяли животным видеть, куда они скачут. Вид каменной кладки на пути не устрашит их и не остановит. Лошади сейчас целиком доверились жестким поводьям и крепкой руке наездников.

Первый ряд, взяв с места в карьер, влетел в Стену неподалеку от башни, с которой наблюдал за сражением Чжао-цзы.

Впрочем, неважно, где конница войдет в Стену. Выйдет она все равно там, где сочтет нужным Чжао-цзы.

Он решил выпустить конницу с левого фланга.

* * *

Откуда-то из-за Стены донеслась дробь ханьских барабанов. И вскоре ситуация на поле боя изменилась.

Вражеская конница появилась внезапно. Вырвавшись в галопе из Стены, откуда-то справа, она обогнула свои и чужие пехотные порядки, а затем ударила во фланг и тыл штурмующим. Опрокинула разрозненные группки латинян. Спешенные татары, попавшие под неожиданный натиск, тоже не смогли противостоять тяжелой кавалерии ханьцев. Правый фланг штурмующих был смят в считаные минуты.

Бельгутай увел из-под удара немногих уцелевших нукеров и лучников. Кочевники прижались к плотному квадрату западных горцев и, просочившись между пик и алебард горцев, заняли оборону по краю союзнического строя. Ханьские всадники, вооруженные копьями, саблями и длинными двуручными секирами навалились следом. Обошли, окружили…

Бельгутай приготовился умирать. Конница, атакующая пехоту с фланга и тыла, сметает ее всегда. А отважные горцы уже никак не успевали развернуть весь свой строй. Но…

Но, как оказалось, весь и не требовалось.

В глубине живого квадрата громыхнули сигнальные барабаны, прогудели боевые рога, прозвучали короткие отрывистые команды. Лицом к противнику повернулись воины, стоявшие на флангах и в задних рядах. Преобразившийся строй теперь щетинился пиками и алебардами во все стороны. Пикинеры из внешних шеренг, пригнувшись, уперли древки в землю. Над их плечами опустился к врагу второй ряд пик, за ним – третий. Поднялись в крепких руках алебарды…

У квадратного построения больше не было ни уязвимого тыла, ни неповоротливых флангов. Теперь повсюду был фронт.

Только вражеские всадники поняли это слишком поздно. Ханьская конница с разгону налетела на густой частокол.

Крик, ржание, треск… Ханьцы из первых рядов, чьи кони были остановлены на полном скаку, кувыркнулись в воздухе и рухнули в глубь пешего строя, где их зарубили и закололи, не дав подняться.

Вторая волна тоже не сумела прорваться. Под копыта обезумевших животных с зашоренными глазами десятками падали выбитые из седел наездники. Вставали на дыбы и валились наземь пронзенные пиками кони. Замелькали алебарды, добивая раненых и оглушенных ханьцев. Бельгутай заплясал среди копошащихся тел и бьющихся в агонии лошадиных туш, заработал саблей…

Р-р-раз! Надвое развалился чешуйчатый назатыльник ханьского шлема, и изогнутое лезвие разрубило шейные позвонки.

Дв-в-ва! Отлетела в сторону рука, сжимавшая длинное древко двуручной секиры.

Тр-р-ри! Сабля рассекла наплечник поднимающегося с земли ханьца. Вражеский воин упал, чтобы больше уже не встать.

Конница отпрянула. Всадники заметались вокруг неприступного строя, как лисица мечется вокруг ежа, растопырившего иглы. На помощь кавалерии снова двинулась ханьская пехота.

Живой квадрат зажимали со всех сторон.