Текст книги "Юра тоже человек (СИ)"

Автор книги: Руслан Дружинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

  – Лена... – Прошептал он, хватаясь за имя жены как за последнюю ниточку. Шарахнулся на кухню, где виделись в последний раз, но там пусто. Только газовая плита на четыре конфорки, посуда !вымыта!, покрытый ржавыми пятнами холодильник. Никого. С кухни он скорее бросился в комнату. Распахнул задребезжавшую стёклами дверь и увидел её... И его...

   Если вся пятьдесят вторая квартира превратилась в запылённый храм поклонения прошлому, то диван стал алтарём в честь единственной королевы. Ленкин скелет царственно лежал на нём, сложив тонкие руки на рёбрах, а между аккуратно собранных на медную проволоку костяшек покоился давно вышедший из строя смартфон. Скелет всем был прекрасен, вокруг него даже лежала россыпь вырезанных из обоев цветов, а сверху накинута прозрачная синтетическая сетка, которой они с Ленкой защищали квартиру от комаров. Но сеточка была вскрыта, а у восстановленного по мелким косточкам скелета не хватало самой главной части – головы. Голова, с клочком выбеленных солнцем волос крутилась в руках у Юрия. Опираясь задницей о подоконник, тот хмуро разглядывал череп и перебрасывал его с руки на руку.

  – Т-ты... Т-ты чего делаешь?! Положи её на место!

  – Упадёшь на колени? Реветь будешь? «Ле-ена, Ле-ена, ой Ле-ена!» – сквозь щетину нагло улыбнулся двойник. – А когда наревёшься, сопли на кулак намотаешь, да посидишь с каменной мордой часок возле костей, начнёшь по полу на корячках искать. Вдруг двойники твои напортачили и косточку пропустили? Ну а дальше, как заведённый кинешься порядок здесь наводить, чтобы Лену свою оставить в уютном гнёздышке. Вот все твои мечты и стремления...

  – Положи на место, сука! – вскипел Юра, подбегая к нему с кулаками. Но тут же и отскочил. Одной рукой двойник толкнул его в грудь, а вторую далеко выставил за окно, удерживая череп на высоте четырёх этажей.

  – Ты не дёргайся, а то на кусочки расквашу! – всё поведение Юрия было исполнено наглого превосходства, будто отражение наслаждалось моментом, к которому шло очень долго, мечтало ночами, терпело наивные слова Юры, когда тот рассказывал о жене. И тут наконец осенило...

  – Ты не знал её! Не помнишь Лену! Как бы не изменил тебя город, ты бы никогда не посмел о ней так говорить! Ты не такой, как мы!

  – Правильно! – рявкнул Юрий. – Дошло наконец-то! Хотя на тёще ты меня чуть не подловил, признаю! Так любишь болтать сам с собой, всё выкладываешь! «Лена то, Лена сё» – не помню я вашей Лены! Сядь на место и послушай-ка сказку для взрослых о том, как всё просто у нас тут устроено!

   Юра отступил и чтобы не доводить отражение до бешенства, осторожно присел на край дивана к жене.

  – Ты говоришь, что я другой, не такой как вы? – внимательно разглядывая череп, начал Юрий. – А для тех наверху это важно. Понимаешь? Для тех с железного неба очень важно, чтобы все были одинаковые – на одном уровне! Чтобы воспоминания идентичные, внешность одного человека, одинаковые сундуки, наблюдательные сферы за каждым... А у меня по-другому. Ты всё расспрашивал, как я свой сундук снял? А вот не было у меня сундука...

   Юрий рассмеялся, но как-то скорбно, почти что срываясь на плачь.

  – Не было у меня паршивого сундука и сферы за мной никогда не летали! А всё потому что я бракованная деталь – не получился как надо! Ты был прав у них там производство, масштабная фабрика клонов! Знаешь, как поступают с такими, кто по форме и содержанию не подходит? Выбрасывают! Люк открывают и нахрен выбрасывают с железного неба... Очнулся я в темноте, рядом стоны, тёплое что-то шевелится, бормотание. Ты не помнишь ничего, не можешь включиться, что ли. Осязаешь себя, понимаешь – живой! Видишь только лишь черноту, но слышишь и чувствуешь гораздо больше. Как будто в братской могиле лежишь: на тебе лежат, под тобой лежат, сбоку, рядом – повсюду! Шевелится эта масса и ты часть неё. Внизу вдруг заскрежетало, задёргалось – это створки люка открылись, сотню тел выбросили! И ведь...

   Нервный смех в сочетании с лицом покрытым испариной делал Юрия особенно жутким. Юра шарил глазами по комнате, разыскивая чем бы защититься от психа.

  – И ведь внутри железного неба ничерта не помнишь! Ничерта! Только знаешь – что ты живой, а тебя херачат с сотен метров на землю. И второе, что узнаешь про свою новую жизнь – это страх перед смертью. Ты падаешь вниз и вся жизнь исчисляется паршивыми секундами страха. Мозги инстинктивно соображают, что земля несёт смерть, что ты сейчас расшибёшься к едрёной матери и вот тогда начинаешь орать! Во всю глотку орёшь, как умалишённый за воздух руками хватаешься и летишь в этот проклятый город, летишь! Нас наверное было под сотню бракованных... Может их корабли так мусор в космос выбрасывают, только здесь им не космос! Здесь Земля, тут знаете ли гравитация самая частая причина смерти! Но им похеру... А мне нет. В общем...

   Он ухмыльнулся, как будто только что рассказал самое страшное и остальная часть истории вызывала одно лишь веселье.

  – В общем мне как дураку повезло, как последнему мать его супергерою. Внизу одна из сфер пролетала, ну помнишь, которую я тебе ещё потом показывал – якобы сбитую. Я не врал: правда сбил её, только не камнями а собственной тушкой. Вмазался в эту тварь, и на землю вместе с ней приземлился. Ей днище развальцевало, а я цел остался. Да... Цел. Поднимаюсь: руки ноги на месте, голова соображает. На первый взгляд совершенно нормальный! Я когда упавшие трупы разглядывал, там действительно были уроды: у кого-то рук не хватало, у кого-то ноги тоненькие как зародыши. Кто-то такой же как я – в самом расцвете сил, да не нужный. И вот здесь меня извело!

   Юрий ударил кулаком в собственную грудь, а на глазах блеснули горькие слёзы.

  – «Как же так» говорю, чем я им не угодил?! Ведь нормальный я! Нормальный! Потом конечно выяснилось, чем не угодил. Когда мы с тобой скорешились и решили сундук вместе тащить, ты о жизни рассказывал. О детстве, о том как в школе учился, о том как в этом доме с родителями жил – эти воспоминания во мне были один в один, веришь? А когда про Ленку начал рассказывать, так мне как в глухую чёрную стену! До боли зубы сжимаю, хотя бы лицо вспомнить, волосы... А не помню!

   С этими словами он взбил хрупкую прядь волос на пустом черепе. Повисла звенящая пауза и Юра осторожно сказал.

  – Я с Леной на втором курсе института познакомился, на дне рождении. Мы тогда ещё Мишку Анченко поздравляли у него на квартире. Она мне с первого взгляда понравилась. Не любовь... Просто понравилась очень. Любовь-то потом...

  – В жопу твою любовь. Я из-за неё всю жизнь без сундука прожил, без своей нормальной судьбы, – фыркнул Юрий, потрясая в воздухе черепом. – Вот из-за такой мелочи меня чуть не убили! Но в городе я развернулся. Мочил вас, ублюдков, мочил одинаковых говнюков, а всё потому, что я как раз отличаюсь от вас! Понял?! Это вы все одинаковые – сопливые, жалкие нытики, а я единственный! Я вас всех перебью, а место это к чертям расхреначу, чтобы не было вам где слёзоньки лить! У меня Лены не было и у вас, твари, не будет!

  – АААхтыжтвоюмать! – завопил что есть сил Юра и бросился на двойника. Юрий этого не ожидал, он округлил глаза на обычно тихого парня и пропустил нападение. Первый же удар оказался последним. Бракованный Юрий полетел вниз с карниза, по пути неловко хватаясь за Юру. Двойник выдернул его за собой, но не смог удержаться. Падать с четвёртого этажа – это конечно не лететь с железного неба, однако хватило. Единственный даже покричать не успел и глухо шлёпнулся на белый песок, разбив голову о бетонный обломок. Красное пятно на земле неистово закрутилось перед глазами у Юры. Сундук, который он всегда проклинал, на этот раз спас жизнь владельца перекосившись в оконном проёме.

  – Господи! Господи! Мамочки! – бормотал Юра, хватаясь за наружную стену и останавливая вращение. Только бы цепь выдержала, только бы сундук не соскочил! Пришлось висеть вниз головой, глядя на окровавленный труп и выкатившийся из его руки череп. Ленина голова уцелела, а Единственный умер...

   Неожиданно к разбившемуся телу подлетела любопытная сфера. Юра ещё никогда такого не видел – из шарообразного брюха выросло три коленчатые паучьи ноги. Но на Юрия сфера никакого внимания не обратила. Схватив череп, она тут же метнулась в сторону и скрылась в вечерних кварталах.

  – Стой, падла! Верни! – жалобно завыл Юра. Никто к нему не вернулся и голову утащили навечно. Внутри домов сферы теряли людей, не следили. Все, кто приходил в пятьдесят вторую квартиру бережно собирали память по крохам, а Юра притащил за собой единственного на всю планету врага, который даже после смерти умудрился нагадить.

   С трудом подтянувшись, Юра ухватился за цепь и через пять минут лютых физических упражнений закарабкался внутрь. Он тяжело перевалился через карниз, булькающий сундук громыхнул за ним следом. Пережитый страх смерти и размышления о двойнике, что ухмыляясь грозил отнять его прошлое порвали напряжённые нервы. Юра заплакал, сжался на полу возле дивана на котором лежали останки жены и завыл безутешно. Страшнее всего страдать не зная причины, страдать от собственного бессилия понять окружающий мир – зачем это нужно, зачем нужна жизнь и как ей распорядиться? Все вокруг такие же, жизнь у всех одинаковая и никто ничего в ней особенного не нашёл и не найдёт никогда. Тащи свой сундук чтобы жить – это единственное, зачем его воскресили и отправили с железного неба! Лучше бы выбросили из люка как бракованный мусор, по ошибке наделив только частью положенных воспоминаний. Превратили в особенного!

   Нет всё не так! Он покажет хозяевам чужих судеб, что способен принять свой собственный путь! Из этой квартиры он пойдёт по любимым местам, где студентами они с Леной гуляли без денег в кармане, зато с громадьём планов. И конечно же в браке не разбогатели, но зато продолжали мечтать! Он навестит дом своей матери в пригороде, вспомнит детство, любимые яблони с жёлтой «Уралочкой» и где стояла теплица, что казалась огромным дворцом. В гараже отчима под брезентом наверняка сохранилась девятка вишнёвого цвета – эта машина не один век перетерпит. Юра сможет поехать, куда только захочет! Именно он захочет, а не кто-то ещё! А если ничего не получится, тогда Юра выберет собственный способ уйти – повесится хоть бы на своей собственной цепи от сундука, не сдохнуть от солнца, хотя все именно так и сдыхают!

  ...И тут он вдруг понял, что чтобы сейчас не решил – всё уже давным-давно сделано. И в доме у матери побывали, и в гараже отчима тоже, и по старым любимым местам не один раз прошлись и даже повесились. И от осознания этого он заплакал и засмеялся одновременно. Ведь как не крути, а проживал Юра чью-то чужую жизнь. Что в прошлом, что в настоящем. Нет... Ещё хуже! Его собственную жизнь сейчас проживали и ещё много раз по этой программе пройдут – узнать город, найти квартиру, поплакать, повеситься. Узнать город, найти квартиру, поплакать, повеситься. И единственное, что его выделяло среди прочих, это знакомство с Единственным! От этой мысли по коже пробежали мурашки, а на затылке поднялись волосы.

  – Ну нет! Нет-нет-нет! Я не такой! Слышите?! Я свой собственный человек, и жизнь у меня своя, а не ваша!

   Обезумев он бросился прочь из дома, пища и чертыхаясь вылез из дыры возле входа, метался по улицам гремя сундуком и матерясь в качнувшееся к западу небо. – Я не такой! Слышите?! Я буду жить по-своему, этого вы у меня не отнимите! Пропадите вы пропадом, у меня своя жизнь!

   Несколько раз в густеющей темноте он натыкался на других мужчин с сундуками, что волочили ящики под светом наблюдательных сфер. Кто-то шарахался от него, кто-то крутил пальцами у виска, кто-то полз в драку, ругался. От мысли что все они ищут путь к дому, или просто пытаются узнать город, Юра пришел в ещё больший ужас. Он так и бежал, волоча сундук за собой, не чувствуя, как ночной холод колет морозными иглами кожу. Бежал, вытирал слёзы и снова бежал, мечтая, что каждый шаг его на этом свете особенный. И даже когда свалился без сил и заснул, хотелось, чтобы ему приснился свой особенный сон, не такой как десяткам, сотням и тысячам Юриев на этой планете...

   А не снилось ничего дельного. Мелькали картинки из прошлого дня – двойник с лицом черепа, или череп с лицом двойника, слоны на паучьих ногах и отчим на вишнёвой девятке, который посмотрел на него через окно и строго сказал: «Своё надо иметь. Квартиру отпиши, машину отдай. Привык на нас с матерью, а она тоже женщина. Женщина – понимаешь?»

   После чего Юра сразу проснулся. И суицидальное настроение куда-то ушло и есть захотелось, и пить. Привычно болела спина от ночёвки на жёстком песке, железное небо качнулось к востоку, а солнце жарило нестерпимо. Думать о вчерашнем дне не хотелось совсем, а о будущем и подавно. Подтянув за цепь свой сундук, Юра вздохнул, подналёг и раскрыл целый фонтан! Лилось через край, ящик оказался заполнен под самую крышечку! Оба шара разбились и в них действительно оказалось гораздо больше жидкости чем могло вместиться в обычный мяч. Нелепо причитая и тонко ругаясь Юра подставлял ладони под поток, чтобы хоть что-то спасти. Но за несколько секунд водопада удалось лишь попить и умыться. Коробки плавали в чистой прозрачной воде, они были полностью герметичны, потому запасы в них не пропали – сухари не размокли, порошок сохранил сыпучесть, а письмо уцелело. Чтобы поднять себе настроение Юра съел целых два сухаря, щепотку «лекарства» обильно запил и сразу почувствовал себя счастливее и бодрее.

  – Ничего, – говорил он на ходу, а сундук позади согласно с ним булькал. – Жизнь не кончилась. Главное, что я живу, что я зачем-то на этот свет второй раз появился. Пусть родили меня в какой-нибудь колбе и этим «родителям» пофиг как я здесь трепыхаюсь, но человеку же не привыкать? Много нас таких и прежде рождалось – выбросят на обочину и крутись как захочешь. Пожил ты Юрка за мамой, за папой, а теперь сам решай. Работай, кормись, выживай...

  – Молодой человек, у вас в шаре воды не найдётся?

  – Нахрен пошёл, своё надо иметь!.. Так вот, о чём это я. Как жить и что делать? Надо бы новых запасов найти... Мда-а, что ни говори Единственный был полезен. Долбил по башкам Одинаковых, мы же все малахольные. Такого злого упыря как ныне преставившийся индивид не найти. Теперь что же? Придётся мне самому? Ручонки же дрожать будут. Ничего, прорвёмся, что-нибудь придумаем. Не так плоха жизнь, как нам кажется. Верно, ты, железное небо?!

   Юра поднял голову к серой облицовке космического корабля, но никак не ожидал, что ему в этот раз там ответят. Вечную тишину над руинами города потревожил тоненький писк. Совершенно неузнаваемые голоса приближались, становились сильнее. Юра различил стайку мошек в пепельно-серой дали, которая через десять секунд стала жирными точками, а затем фигурками с ручками, ножками и светлыми волосами. Крики нарастали, превращаясь в протяжный, нескончаемый визг.

  – Господи... Нет! Нет! Вы что делайте, суки! Перестаньте! Вы... Вы... – Побелел Юра. Он не знал куда метаться: что предпринять, как же быть?! На белый город падали люди. Сотни людей! Побегав на месте, Юра инстинктивно кинулся в сторону и прижался к стене разрушенного кирпичного дома. Когда с небес что-то падает (пусть даже живой человек) под этим находиться не хочется! Крик накрыл город незримым куполом, потряс стены человечьим отчаяньем и с грохотом оборвался. Было слышно, как с хрустом и противным чавканьем разбиваются тела о бетон, осыпаются неустойчивые руины. Некоторые дома рухнули, взметнув в воздух песчаный туман. Ужасный человеческий дождь продолжается всего секунд пять, но всё это время слышались вопли сброшенных с высоты обречённых...

   Рядом с Юрой упало несколько тел. Одно пробило истлевшую жесть на крыше кирпичного дома; второе неловко ухнуло где-то за углом противоположных строений; а третье лопнуло всего в десятке шагов, забрызгивая белый песок кровавыми клочьями. Всё затихло. Никогда Юра ещё не слышал такой тишины. Обычно в городе днём кто-то беспрестанно гремел сундуками, говорил, ругался, плакал, смеялся. Человеческий голос или человеческий звук можно было услышать всегда. Но сейчас каждый Юрка затих, соображая, что же такое случилось. Они ведь не могли знать о человеческом дожде ничего, кто же им всем расскажет?! А вот Юра знал откуда люди берутся...

  – Ты... Ты кто? -шепнул он одними губами, глядя на неподвижное тело. Несмотря на жару с лица градом катился холодный пот. Юра зашаркал к упавшему, даже боясь посмотреть на него. Ещё издали он понял, что от человека после падения осталось либо очень мало, либо он был сильно изуродован ещё на железном небе. Второе предположение полностью подтвердилось. У существа была лишь одна тонкая ручка, клок волос непонятного цвета, отсутствовали глаза, а позвоночник выгнулся жутким горбом. Должно быть оно даже не поняло, что с ним сделали и как быстро оборвалась его жизнь.

  – Нужно найти что-то получше... Должны быть другие, не такие уродливые!

   Он побежал в дом, где упало второе тело, поднялся по опасно накренившейся лестнице под самую крышу, но с сундуком на чердак заползти оказалось нельзя. Пришлось снова спускаться и бежать за угол соседних домов. Юра долго искал третье тело, провёл в бесплодных метаниях неисчислимое количество времени, но и тут нигде не смог найти труп. Однако, город говорил ему, город подсказывал что случилось нечто ужасное. То с одной окраины, то с другой начали раздаваться истеричные крики, рыдания и завывающие голоса. Горестный плачь поднялся над белыми руинами единым многоголосием.

   Стены сменялись подъездами, подъезды запылёнными комнатами и завалами битого кирпича. Юра метался уже бесцельно, сбив дыхалку и позабыв о жалостливо булькающем позади сундуке. Он не видел больше никого и ничего кроме своего горького желания узнать. Узнать! Узнал...

   Забежав за фасад дома, у которого давно обвалился последний кусок внутренних перекрытий, Юра увидел на обломках стола неловко сжавшееся белое тело. Длинные волосы с медным отливом, тонкая талия и остекленевшие глаза серо-зелёного цвета. Подойдя к ней поближе, склонившись чтобы хотя бы коснуться, Юра тоже не смог удержаться. Заплакал...

   Вода в сундуке почти кончилась. Осталось только совсем чуть-чуть – пара глотков стёкшего к углу конденсата. Дни сменялись холодными ночами. Серая колыбель железного неба качалась с запада на восток и обратно. А Юра сидел неподвижно на крыше самого высокого дома и следил за пространством. Он ничего не делал, он ждал и боялся даже заснуть. Ещё несколько раз над городом проливались дожди из людей – уже не такие большие, всего в горсточку кричащих бракованных. Юра настолько привык, что даже не поднимал головы, а вот Юрки внизу совсем извелись. Им сейчас наверное очень тяжело, такие мысли в голову лезут, такие выводы напрашиваются, что наверное с катушек съехать можно. Не встреть он Единственного, который на своей шкуре испытал какого быть биологическим мусором, неудавшимся экспериментом, Юра бы точно поехал крышей и из нормального человека превратился в безумца, что влачит свой сундук по пустынным руинам, уворачиваясь от человеческого дождя.

   Он сидел, ждал и даже не спал. Временами открывал свой сундук, чтобы перебрать почти пустые коробки. Осталось только два сухаря, вода кончилась абсолютно (не пил уже сутки) и порошок в пересохшее горло не лез, потому силы таяли... Кажется, что прошла целая вечность, но не зря он не спал...

   В холоде тихой ночи появилась необычная сфера. Они всегда прилетали на землю после заката, были редки, а в последнее время совсем перестали спускаться к поверхности. Но Юра знал о них, потому что увидеть такую сферу в темноте было легко – под её круглым брюхом отвисал большой кожистый мешок, который тускло светился. Как разжиревший мутант-светлячок сфера плавно спускалась над городом. Юра резко поднялся и только сейчас осознал, что зря себя так извёл. В голове зашаталось, перед глазами поплыло от слабости. И если сейчас сфера приземлится где-нибудь далеко, где-нибудь на окраине, Юра ни за что туда не доберётся! Но всё случилось иначе. Сфера исчезла за домами всего лишь в каком-то жалком квартале от наблюдательной позиции Юры. Не помня себя, он поспешил спуститься с крыши высокого дома и чертыхаясь в ночной темноте, побежал по обезлюдевшим улицам. Сердце било в голову и опустевший желудок тошнотворным стаккато, от слабости заносило. Юра сам уже не осознавал, куда бежит по колючему холоду среди тёмных руин. Он не мог знать пути, у него имелось лишь относительно верное направление. Неудивительно, что очень скоро он сбился с дороги, заплутал в непроглядной тени дворов и начал ошалело метаться среди чёрных улиц. Однако, над головой промелькнул тусклый свет – наблюдательная сфера уже тащила опустевший мешок обратно в железное небо. Проследив её направление, Юра кинулся в противоположную сторону – к месту откуда та стартовала. И нашёл. Всего через какой-то час безудержной беготни с сундуком на лодыжке, он всё же нашёл её...

   Она уже не спала, но и уйти от места своего рождения в белом городе не могла. Резко всхлипывая, била обломком булыжника по цепи, которая связала её с тяжёлым, не подъемным для хрупких сил сундуком.

  – Ленка! – сломавшимся, как у волнующегося подростка голосом, крикнул Юра. Он подскочил к жене, начал обнимать её узкие плечи, целовать солёное от слёз лицо, вдыхая едкий запах похожий на хлорку, который всегда оставался на человеке после «рождения».

  – Лена, я ведь знал, что они тебя принесут! Столько дней тебя ждал! Да что там дни – целые месяцы! Ты живая, Ленка! Ты понимаешь? Мы ведь живы с тобой! – без умолку тараторил счастливый Юра в серые, сбитые с толку глаза. Настоящая, живая Лена сидела теперь перед ним! Не какой-то паршивый скелет, ни эфемерная память, а настоящая Лена! Слава богу хватило ума сообразить, что сейчас она ничего не понимает. Только «включается», как говорил погибший Единственный. Это то самое время, когда начинаешь соображать где ты оказался, почему жив после вспышки и что теперь делать. На Ленке не было и клочка одежды, как и на любом другом родившемся в городе человеке. Был только сундук прикованный цепью за тоненькую лодыжку. Стандартный, громоздкий сундук – слишком тяжёлый для женщины. Для его хрупкой, маленькой Лены, которая возвращаясь с работы с тихим стоном снимала в прихожей узкие сапоги и вытягивала уставшие ноги на валике от дивана. Так и лежала тридцать минут «некантуемая», пока ноги от каблуков не отдохнут. А здесь такой паршивый сундук прицепили, наверное она даже не сможет его с места сдвинуть! Юре сразу стало очень жаль Лену, он сел рядом с ней, обнял как можно нежнее, чтобы согреть своим телом. Лена вроде бы успокоилась, выронила камень из ослабевшей руки и не протестовала. Просто сидела в его объятиях, не двигалась и молчала...

   Она молчала. За семь дней не сказала ни слова. Самая первая, кого привезли на наблюдательной сфере Лена словно утратила дар человеческой речи. В первый день они просидели подальше от всех, в глубине разрушенных зданий. Мало ли какие чувства могли проснуться в Юрках, когда те увидят Лену – единственную на весь белый город. Скорее всего те же самые, какие были у него самого – восторг, восхищение, радость до слёз, желание быть всегда рядом. На несколько тысяч стандартных Юр пришлась всего одна Лена и муж очень боялся, что больше не завезут ни одной. Был готов просидеть с ней в полузанесённой песками комнате сколько угодно и никуда не уходить!

   Юра открыл новенький без единой царапины и вмятины ящик, и вынул оттуда шар насыщенного синего цвета. Таких шаров он очень давно не держал в своих пальцах. В глазах Лены не было жадности или жажды, она ещё даже не знала, что это такое. Не знала про свой запас сухарей, про порошки и зачем нужен сундук. А Юра к этому времени уже не пил второй день. И всё же первой он предложил попить именно ей – своей жене. Лена на него посмотрела, ничего не сказала и глаза отвела.

   «Ничего! Привыкнет, поймёт, тогда и поговорим! Нам же столько друг другу надо сказать, вспомнить, решить, как быть дальше! Чёрт, я же тут один чуть на стенку не полез, думал о всякой хрени, чуть до петли не дошёл, а теперь всё изменится!»

   Но не изменилось... Вернее, всё изменилось, но не для него. Юра без умолку говорил, рассказывал о белом городе, о том что есть другие как он (на всякий случай приврав, что это его злые копии), долго рассказывал о своих предположениях на счёт причин катастрофы и о том сколько времени минуло. Рассказал о наблюдательных сферах, о железном небе, о том что всё вокруг – это их родной город. Перешёл к событиям в квартире (в этом месте он ни слова не упомянул о скелете, чтоб не шокировать), вредному двойнику и клонированию... Лена слушала молча и не говорила.

   На следующую же ночь небо озарилось от сотен «беременных светлячков». А на следующий день весь город наполнился радостными криками, смехом, счастливым плачем и голосами. Женскими голосами...

  – Ты тащи, тащи давай. Что с тебя ещё взять? Все люди как люди, а я хрен на блюде. Ну почему мне так везёт? Ублюдка этого – Единственного, который всех хотел порешить и череп твой спёр – мне подсунули. Первую бессловесную версию дуры – опять мне доставили! Я чё им, особенный? Такой же как все! Мне жена нужна, а не ты, чувырло лохматое, чтоб тебя...

   Лена молча волочила ногу с тяжёлым сундуком, внутри которого была их еда и вода. Юра даже переложил туда свои коробки, чтобы самому было легче. Когда он надеялся, что всё пройдёт и Лена станет НОРМАЛЬНОЙ, Юра сам таскал сундук за неё. Берёг на каждом шагу! А когда понял, что не пройдёт, что он больше не может вот так ходить с бракованной бабой, то и бросил это занятие...

   Редко кто теперь встречался без пары. Кругом счастье, кругом РАЗГОВОРЫ, любовь лучше, чем после свадьбы. Щебечут парочками не переставая... А его дура – МОЛЧИТ. Он конечно же сам виноват, что схватился за самую первую – непроверенную. Ведь её единственную тогда привезли среди ночи. Надо было самому догадаться, что именно с ЭТОЙ дело не ладно и дождаться массового производства – серийного! От такой мысли стало смешно. Юра обернулся на хмурое и сосредоточенное лицо спутницы, которая волочила сундук и САМА волочилась за Юрой.

  – Помнишь я тебе про Единственного рассказывал? Так он умнее тебя в сотни раз, с ним хотя бы поговорить можно! Было.... Да, ублюдок он знатный конечно, людей убивал на за понюх табаку, зато с ним не сгинули, не пропали. Жратва всегда имелась, а с тобой? Сожрём твоё и дальше-то что?! Нахрен ты мне сдалась?! Единственный – это подонок, а всё равно с ним было куда лучше, чем с такой идиоткой. Ты не Лена! Неет, Ленку-то я любил и она меня тоже любила. Ты просто шкура – оболочка клонированная, в которую мозгов не доложили! Сплошное разочарование. И чего я схватил...

   – Юрка! Юра, мамочки! Юрочка!!! Ты живой! Ой мамочки! – завизжав, Елена подковыляла к нему из подъезда ближнего дома и давай обниматься. – Надо же, Юрочка, ты живой! Живой! А я то думала мы больше с тобой никогда не увидимся! Похудел то как, Юркин, побледнел, оброс! Ты кушать хочешь? У меня тут сухари какие-то... Блииииин! Юра, поверить не могу, что это ты!

  – Женщина, ну чего вы ко мне пристали?! Видите, что я не один! – оторвал он от себя руки приставучей девчонки. – Я же...

   Оглянулся, а сзади и нет никого – его «полоумная» где-то отстала. Вот «охотница на одиночек» и выскочила – ещё не нашла себе пару и просится к нему, как голодная кошка.

  – Да ты чего, Юра? Шутишь наверное? Вот ты дурак! Ох, Юркин, ну какой же ты дурак! Как вспышка грянула, так всё из головы вылетело наверное? Да? Ну блииин, ты давай меня вспоминай, я ведь Лена – жена твоя законная! У тебя уже наверное сперматоксикоз начался, две тысячи лет не... Виделись! Гы-гы-гы-гы!

  «Второй раунд – сейчас „на живца“ ловить будет», – поморщился Юра. – «Да где же моя убогая запропастилась?!».

  – Женщина! Я вас не знаю и не пошла бы ты отсюда на... – И ещё много слов, которые бы он настоящей Лене (да и вообще женщине) никогда не озвучил. Только это их отбривало (ну не драться же с ними!). Елена вытаращила глаза, отшатнулась от него, чуть об сундук не упала и как заорёт:

  – Ах ты, кааазёёёл! Я как дура обрадовалась, что тебя в этом дерьме отыскала, а ты!.. Сволота ты позорная, конченый ты... – И дальше по списку, который настоящая Лена для Юры в обычный день бы не составила. События теперь могли развиваться по двум вариантам: либо она разревётся, либо тут же от него убежит. Победило второе. Елена – самая обычная (серийная), с которой жить бы и радоваться как все остальные, сбежала прочь, матерясь. Но только завернула за угол ближайшего дома, как раздался обрадованный до истерики вопль:

  – Юрка! Юра, мамочки! Юрочка!!! Ты живой!

   Вот и всё... Почему он не бросил молчунью? Почему не устроил свою жизнь как хотел? А потому, что уже десять раз видел, как встречаются «серийные» с обычными Юрками. «Елене» было пофигу какой «Юрка», а Юра хотел только Лену – свою настоящую Лену, и её не нашёл. Одна бракованная, другим всё равно с кем идти... Нету его настоящей жены, не прислали с железного неба...

   Чертыхаясь на весь белый свет он поволочился обратно, попытался разыскать свой бракованный экземпляр. Зачем? Сам не знал. Говорил себе, что делает это из-за сундука, в котором оставался шар с водой и контейнер с целебными сухарями. Лена почти не пила и не ела, только молча смотрела на него как на картину в музее: сопереживая сюжету и сосредоточенно. А нашёл он её теперь совсем рядом, буквально за стеной соседнего дома. Молчунья сидела поверх ящика спрятав лицо в ладонях и плакала. Настроение отругать её и обвинить во всех смертных грехах вдруг сразу отпало.

  – Лен... Лена, ну ты чего? А? Ты чего, испугалась? Ну вот глупая же ты у меня, куда бы я с ней пошёл? Ведь не в первый же раз они к нам подбегают. Ты задержалась тут с... С сундуком. Поотстала, вот и липнут заразы. Лена, а давай я сундук потащу? Хватит тебе его тягать! И меня ты не слушай, я же просто так ругаюсь – сам на себя! Это я не на тебя ору, это я на себя ору, веришь?! Только на себя! И...

  ...И вдруг он понял, что Лена сама, добровольно отстала и спряталась здесь. Пять дней Юра держал её за «тупую», которая не помнит их прошлого, способна только молча шагать, тащить их сундук и ничего вокруг не понимать, не узнавать даже его! Пять дней думал, что она хуже «серийных», вот Лена и захотела отдать его для обычной... Другая жизнь – самая обычная, как у всех остальных. А он снова не бросил её одну и вернулся.