Текст книги "Зайка (СИ)"

Автор книги: Руслан Выпринцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

   Я на мгновение задумался, потом задал очередной вопрос:

   – Кроме как с пищей, как можно ввести яд в организм, как вы думаете?

   Семенов, словно ждал этого вопроса, ответил быстро:

   – Можно с помощью укола. Но тогда смерть будет почти мгновенной. Яд попадет в кровь, произойдет спазм сосудов, пульс резко возрастет, разовьется сердечно-сосудистая недостаточность, что вызовет остановку сердца. Еще можно вспрыснуть яд на кожу или в рот. Но в этих случаях смерть не будет мгновенной. Минимум минут двадцать, думаю, человек еще будет жить. Потом начнется резкий приступ тошноты, смерть наступит минут через пять после этого. Но на коже и ротовой полости останутся следы как от ожогов.

   Я вспомнил лежащую в туалете женщину. Ее чуть приоткрытый рот был без каких-либо признаков ожога, и на коже я ничего не нашел. Правда, я не осматривал тело со спины. Да и след от укола обнаружить будет не просто, особенно если он сделан через платье. Наверное, придется все-таки ждать вскрытия.

   В этот момент мой мобильник снова издал трель входящего звонка.

   – Какого черта дверь никто не открывает!? – гаркнула трубка голосом полковника Круглова.

   – Товарищ полковник, сержант на обходе закрыл дверь. Я сейчас вас впущу.

   – Ага, можешь не спешить, вижу Жука в снегу.

   Я спрятал телефон в карман и сказал:

   – Товарищи, попрошу не расходиться. Полковник Круглов приехал, я пойду его встречу. Кто захочет в туалет, воспользуйтесь мужским.

   Мужчины одобрительно закивали, а девушки посмотрели на меня взглядом, который говорил, что они к женскому туалету теперь и на пушечный выстрел не подойдут.

   Полковник снял зимнее пальто и повесил его на общую вешалку, где уже находилась верхняя одежда всех сотрудников, в том числе и моя. Круглов выглядел неважно. Седая прядь на макушке торчала, обнажая лысину. Ко лбу, покрытому морщинами, прилипли несколько седых волос, отеки под глазами превратились в крупные мешочки, а покрасневший нос постоянно шмыгал, отягчённый начавшимся насморком.

   – Еле добрался. Водителя еще утром отпустил, пришлось управлять самому. Но там снега навалило. Менты сказали, что до утра наряд не приедет, у них какая-то массовая поножовщина в центре, всех отправили туда. Пока сами попробуем разобраться. Докладывай, капитан.

   Я быстро обрисовал ситуацию, после чего Круглов сказал:

   – Понятно, теперь ты, сержант. Что-то подозрительное обнаружил снаружи?

   – Никак нет, товарищ полковник, – бодро отрапортовал Жук, и немного смущаясь, добавил. – Какое там, снега метет столько, что любые следы в пять минут исчезают.

   – Плохо, ну да ладно. Остаешься на посту, еще раз камеры все проверь.

   – Есть, просмотреть камеры!

   – А мы с тобой, Сан Саныч, туалет женский глянем.

   Зайка все также лежала на спине, раскинув руки, словно в последний момент тянулась к умывальнику, пытаясь за него ухватиться. Круглов постоял возле тела почти минуту, глядя на побелевшее лицо женщины.

   – Эх, Аня, Аня, кто же тебя так... – произнес он, и я почувствовал, что голос полковника немного дрогнул. – Окно приоткрыто, кто-то из женского персонала курит?

   – Нет, и Зайка тоже не курила.

   Круглов пригнулся.

   – На ногтевой фаланге указательного пальца правой руки след от укола.

   Я вспомнил, что у полковника два высших образования, первое – медицинское, второе – военное. Поэтому не удивился тому, как Круглов обозвал кончик пальца. Я тоже наклонился и увидел в указанном полковником месте еле заметную точку.

   – Да, похоже, – согласился я. Если принять во внимание открытое окно, то можно предположить, что кто-то уколол жертву через оконную решетку. Думаю, это был человек, которому она доверяла. Возможно, убийца пообещал Зайке что-то передать. И вдруг – укол, она почувствовала боль, неосознанно засунула палец в рот. Ей стало плохо, у нее снова начался приступ рвоты, ведь по слухам она была беременна. В любом случае, мы узнаем об этом только после вскрытия. Ну как вам такая картина? Выглядит логично?

   – Не знаю, не знаю, – задумчиво произнес полковник Круглов, – яд экспериментальный, неизвестно как быстро умирает жертва после укола. Может, мгновенно, тогда Зайка никак не могла добраться до раковины, включить воду, изрыгнуть остатки пищи, и потом только умереть.

   – Главный лаборант Семенов сказал, что смерть будет почти мгновенной. Тут, думаю, все зависит от концентрации яда и места укола. От пальца до сердца кровь движется медленней, чем от укола в грудь или спину. И, если значительную часть яда Зайка поместила в ротовую полость, то и остаток в пальце мог не сразу ее убить.

   – Думаю, это возможно, но надо посоветоваться с Семеновым. Хотя мне все равно не нравится эта версия. Как убийца узнал, что Зайка в этот момент будет в туалете?

   Я тут же вспомнил:

   – Был телефонный звонок. Как раз тогда, когда заведующая направилась в туалет. Если предположить, что звонил убийца, который ждал ее под окном, то версия с уколом может иметь место.

   – Витиевато выражаешься, Сан Саныч. Ладно, давай проверим сумочку. Вот она под раковиной.

   – Может не стоит? Милиции это не понравится.

   – Я аккуратно в перчатках. Посмотрю только последний входящий.

   Из кармана пиджака Круглов достал тонкие кожаные перчатки, надел их и из сумочки извлек телефон фирмы «Нокиа».

   – Четыре секунды разговор шел. Маловато, но возможно. Попросить выйти в туалет много времени не надо.

   Полковник поместил телефон обратно в сумочку и сказал:

   – Пойдем, поговорим с остальными. Может, что-то новое узнаем.

   После мимолетного взгляда в зеркало добавил:

   – Только я сначала приведу себя в порядок.

   Семенов подтвердил, что яд от пальца по сосудам распространяется медленно, и время смерти может наступить не мгновенно.

   – Может, помянем Зайку? – вдруг предложил Артем Ребров.

   – Да, – согласился полковник и первым направился к столу. Сейчас он выглядел намного лучше. Стильная прическа скрывала лысину, мешки под глазами немного сгладились, а морщины на лбу прикрылись аккуратной челкой.

   – Замечательная женщина была, умная, веселая, добрая... – Артем говорил долго, и в какой-то момент сбился, на его глазах навернулись слезы, которые он быстро стер рукавом пиджака. После чего замолчал и осушил рюмку. Все кроме меня последовали его примеру, я же только пригубил спиртное. Не могу пить на работе.

   Мне все не давала покоя версия с уколом. Чем больше я о ней думал, тем меньше она мне нравилась. Очень она получилась какой-то киношной, основанной на предположениях и случайностях. Один звонок в тот момент, как Зайка поспешила в туалет чего стоит. Палец в рот, а почему не под воду из крана? Хотя в детстве, бывало, я тоже слюной зализывал мелкие ранки. Но то в детстве. И еще что-то я упускаю, что-то важное. Ладно, попробую с другой стороны подойти. Если убийца стоял под окном туалета, то он точно должен был попасть в обзор видеокамеры.

   – Извините, надо кое-что проверить, – произнес я, поднимаясь со стула. Круглов покосился на меня, но ничего не сказал.

   – Жук! Ты камеры проверил? – я выпалил вопрос сержанту, словно из пушки.

   – Проверил. Но там ничего не видно из-за метели.

   – Черт, снова эта метель. А ты чего такой смурной?

   Сержант опустил глаза.

   – Ну, так убийство произошло, нет повода веселиться.

   – Да, повода нет. Ладно, открой видео из камеры, которая на туалеты направлена.

   Жук вел себя как-то странно, его руки дрожали, и нужную папку он не смог сразу найти.

   – Чего ты возишься? Давай я сам.

   Я схватил мышку, сделал несколько кликов и начал проглядывать видео на перемотке. Действительно, если до пяти часов вечера еще можно было разглядеть окна в здании, то уже в шесть ничего не было видно. Тут неожиданно видео закончилось.

   – Не понял. Жук, ты камеру выключал?

   – Никак нет, товарищ капитан. Может, сбой был? Вот, откройте следующий файл. Там продолжение.

   – Да, вижу... стоп. Начало записи в одиннадцать часов вечера. Не понял...

   Я открыл предыдущий файл, запись закончилась в девятнадцать часов тридцать две минуты.

   – Жук, куда делись три с половиной часа? Ты отключал камеру?

   – Никак нет, товарищ капитан. Наверное, сбой.

   – Какой к черту сбой! Запись при сбое прерывается на секунды, но никак не на часы. Ты что, сержант, под суд захотел?

   – Простите меня, товарищ капитан, я не виноват. Не надо меня под суд.

   На щеках сержанта показались слезы.

   – Да что за день сегодня такой! Ты солдат или кто? Прекратить мне тут сырость разводить! Рассказывай, как дело было.

   – Я просто поздно заметил, что одна внешняя камера не работает. Когда вы в первый раз сказали проверить записи, тогда и заметил. Я ее сразу включил. Вы же знаете, что мы не следим постоянно за внешними камерами, если нет соответствующего приказа.

   – Ты на пост заступил утром в десять часов?

   – Так точно! Заменил сержанта Наримова. Проверил все камеры. Не работала только та, что в прихожей над телевизором.

   – Ты с поста отлучался?

   – Только в туалет два раза по пять минут. Но я тогда обе двери запирал, в коридор и входную. Все по инструкции. Да, и еще по вашему приказу выходил проверить периметр снаружи.

   – Больше никуда не уходил?

   – Никак нет! Вы же знаете, что по инструкции мы и пищу тут принимаем.

   – Что-то не слышу уверенности в голосе, солдат.

   – Просто волнуюсь.

   – Ладно, сержант. Если что-то вспомнишь, позвони мне.

   Я взял из сейфа медицинские перчатки, кусок пластилина и специальные нитки для опломбирования. После чего направился в женский туалет. Натянув перчатки, решил еще раз проверить сумочку Зайки. Тушь, помада, женские мелочи для гигиены, скомканный фантик от шоколадной конфеты, зеркальце с пудрой. А это что? Баллончик со слезоточивым газом. Дамочка подготовленная... была. Да, еще совсем недавно по улицам опасно было ходить без такого баллончика. Но в последнее время обстановка в городе начала меняться. Хотя, вот в новогоднюю ночь какая-то поножовщина случилась.

   Я вернул в сумочку все вещи, которые там были, вышел из туалета, прикрепил к дверной ручке и косяку с помощью пластилина обе нитки, и вжал печать в пластилин. После чего отправился в прихожую. Там к этому времени градус общения повысился.

   – Что? – коротко спросил полковник. Его лицо покраснело, видимо в повышении градуса Круглов принимал значительное участие.

   – Ничего существенного, – сказал я, – не стал при всех рассказывать начальнику о неработающей несколько часов камере.

   Бросил взгляд на наручные часы. Почти три часа ночи. Спать не хотелось совершенно. Телевизор кто-то выключил, и только елка перемигивалась своими лампочками, развлекая отраженными бликами подвыпивших коллег. Я направился к двери лаборатории, чтобы ее запереть и опечатать. Праздник неожиданно закончился, так и не начавшись. Печально.

   Тут я снова посмотрел на елку, и вдруг понял, кто убийца. Ну, Жук, ну, Жучара!

   Зайдя в свой кабинет, я позвонил на пост охраны, приказал сержанту закрыть входную дверь и подойти к нам.

   – Попрошу минутку внимания! – обратился я к притихшим сотрудникам – В этой истории версия с уколом, которым убили Зайку, шита белыми нитками. Я долго размышлял о том, что меня смущает в ней. А потом понял. Яд очень токсичен. Если попадает на кожу, то образует ожог. Поэтому вряд ли укол мог оставить на пальце такой маленький след. А значит, женщину убили совершенно иначе. Кто и за что мог желать смерти беременной женщине? Недавно у Зайки появился новый автомобиль, который по неподтвержденным слухам ей подарили. Кто это сделал? Отец так и не родившегося ребенка?

   Один из присутствующих опустил взгляд и потянулся за бутылкой. Его рука заметно дрожала.

   – Наверное, этот мужчина очень любил Зайку, если сделал ей такой подарок. Но, если он женат и не хочет покидать семью? Зачем ему тогда ребенок, родившийся от любовницы? Мог ли он убить, чтобы скрыть свою связь? Мог...

   – Не мог! – голос полковника Круглова прервал мою речь. – Этот мужчина, скорее всего, любил Зайку, раз подарил дорогое авто, и он очень любил еще не родившегося ребенка, потому что жена этого мужчины не может иметь детей, а вот у любовницы получилось забеременеть.

   – Допустим, – сказал я, наблюдая, как переживает Круглов. Ну и полковник, ну и Казанова! – Тогда остаются другие вопросы. Кто убийца? Какой мотив? И как все-таки умерла Зайка? Мы уже знаем, что орудие убийства – это новый яд, разработка нашей лаборатории. Но вот как этот яд попал в организм заведующей – загадка. Ведь все закуски, десерты и напитки проверили в лаборатории. Яда нигде не нашли. И я долго не мог ответить на последний вопрос. Как умерла Зайка? Но теперь я уверен, яд был (тут я сделал небольшую паузу)... в конфете, скомканный фантик которой я нашел в сумочке умершей.

   – Постойте, мы ведь проверили все конфеты в вазочке. Там нет яда. Неужели отравлена была только одна конфета?

   Старший лаборант Николай Семенов задал правильный вопрос, и я ждал этого.

   – Нет, отравлены несколько конфет.

   – Но тогда где же они?

   – На елочке висят. «Гуливер» называются. И я уверен, если вы сейчас сделаете анализ этих конфет, то найдете там яд.

   Послышался гул, все начали что-то говорить, глядя в сторону мигающей елки.

   – Попрошу тишины! – Я постучал чайной ложечкой о стакан. – Я не закончил. Зайка очень любила сладкое. Этим и воспользовался убийца. Он знал, что в отличие от остальных, заведующая обязательно попробует все конфеты даже те, которые висят на елочке. За десять минут до того как Зайка почувствовала недомогание и убежала в туалет, она была возле елки и съела конфету. Как вы заметили, женщина она культурная, фантик не стала выбрасывать куда попало, а спрятала в сумочку. Но кто же накачал конфеты ядом? Сомневаюсь, что в присутствии многих свидетелей это возможно. Скорее всего, убийца задолго до сегодняшнего дня вынес несколько грамм яда в стеклянной колбе, чтобы детектор на вахте не засек. А потом напичкал этим ядом конфеты «Гуливер». А кто принес конфеты? Елку вместе с аксессуарами для ее украшения притащили Семенов и Стрежетов.

   Было забавно наблюдать, как оба мужчины в этот момент посмотрели друг на друга.

   – Позвольте, – отозвался вдруг Семенов. Николай заметно волновался, когда говорил. – Если бы не я, то и преступления никакого не было. Ультрагептил в организме расщепился бы на безобидные составляющие, ни одна экспертиза ничего не обнаружила бы.

   – Да, после этого только последний дурак мог вас подозревать. И все же убийца – вы, Семенов.

   – Глупость говорите! У меня не было мотива убивать Зайку!

   – А вот это аргумент. С этим я, пожалуй, соглашусь. Именно Зайку вам убивать было не обязательно. Достаточно умертвить любого из присутствующих, чтобы я открыл лабораторию для исследований.

   – Но зачем? – продолжал упорствовать Семенов.

   – Не знаю, что вы там скопировали на CD диск, подозреваю, что информацию об этом новом яде, который не оставляет после себя никаких следов. Вы надеялись продать эту информацию. Я прав?

   – Чушь! Причем бездоказательная!

   – Вынести диск за пределы лаборатории в обычное время невозможно. На входе сканер и ушлый охранник, просто так не пропустили бы. А вот, если спрятать диск среди таких же, прикрыть дождиком и елочными игрушками, то очень даже возможно. Никто не будет проверять старые CD диски, как впрочем, и конфеты «Гуливер» – это ведь такие же игрушки, как и стеклянные елочные шары, обычные аксессуары для украшения елки.

   Семенов молчал, о чем-то задумавшись. Я же продолжил.

   – Уверен, этот диск с информацией уже лежит в той коробке, в которой находились аксессуары.

   – Очень может быть, – вдруг согласился Семенов. Но я тут причем? Кто угодно мог положить диск в коробку. Любой, кто был сегодня в лаборатории, имел возможность вынести диск с информацией.

   – Любой мог, и это правда, но вынесли его вы.

   – Я слышу только голословные обвинения без доказательств.

   – Будут и доказательства. Вы ведь знаете, что камера над телевизором сегодня не работала, так как в праздники и выходные наша служба ее отключает. Но по инструкции я обязан включить камеру, если в лаборатории находятся люди. Я ее и включил, сразу после того как вы начали проверять образцы на наличие яда. Не так давно я пересмотрел запись и увидел, как вы, Семенов, положили CD диск в коробку под елкой. Дальше, думаю, отпираться не стоит. Советую написать чистосердечное признание. Это вам на суде зачтется.

   Все молчали, поглядывая на старшего лаборанта. Тот, наконец, не выдержал.

   – Да, о камере я как-то не подумал, я напишу чистосердечное.

   – Можете воспользоваться моим кабинетом. Сержант Жук, проследи, чтобы товарищ не сбежал. Хотя, куда он сбежит из моего кабинета? Там решетки на окнах. Но все равно, постой рядом, на всякий случай.

   – Есть, постоять рядом!

   Когда сержант с Семеновым скрылись в кабинете, полковник начал хлопать в ладоши. Его поддержали остальные.

   – Чего кривишься, капитан? Ты просто молодец. Ловко раскрутил это дело. Когда только успел камеру над телевизором проверить?

   – А я ее и не проверял. Смысла не было. Семенов спрятал диск в коробке, когда камера еще не работала.

   – Ты его на пушку взял что ли?

   – Что-то вроде того.

   – Но почему ты был уверен, что это он, а не, Стрежетов, например? Ведь они вместе коробку с елкой принесли.

   – Все очень просто. Один из присутствующих в этом здании врал мне в глаза, и это очень осложнило расследование. Когда я спросил сержанта, покидал ли он пост, тот рассказал, что ходил пару раз в туалет и один раз по моему приказу осматривал территорию снаружи. Но почему-то умолчал о том, что после приезда девушек-лаборантов он выходил на улицу, чтобы помочь отнести в здание сумки с посудой. Ведь я прав, Маша?

   Девушка смутилась, потупив глаза.

   – Он на минуточку всего вышел. Что могло произойти за минуту? Ведь сумки такие тяжелые. Еще этот самовар, зачем мы только его притащили... Я же звонила Семенову, чтобы он вышел помочь. Мы договаривались об этом еще вчера. Но он не ответил, пришлось просить сержанта. Не наказывайте его, пожалуйста. Мы ему обещали, что не расскажем никому, что он пост покидал.

   – Жук, конечно, тот еще жук, – сказал я, – если бы он запер двери в коридор и на улицу, и только потом пошел вам помогать, ничего бы плохого не произошло. Но он, как и вы, подумал, что за минуту ничего не случится. И тоже ошибся. Семенов, когда вы ему позвонили, понял, что сейчас вам нужна помощь, сделал вид, что ушел на перекур в туалет. А сам наблюдал за сержантом. Как он и предполагал, Жук вышел на улицу, оставив пост. Семенов воспользовался компьютером и отключил камеру, которая направлена на окна туалетов. Жук только через три с половиной часа понял, что камера не работает, и включил ее. Сразу после убийства. Сержант испугался и решил промолчать, что покидал пост. Ведь ему в этом случае грозит судебное разбирательство.

   – С сержантом потом разберемся, – прервал меня полковник, – ты лучше скажи, на кой Семенову надо было камеру отключать?

   – Георгий Дмитриевич, Семенов хотел отвлечь нас и милицию от елки, конфет и дисков. Значит, нужно было предоставить другую версию, которую бы приняло следствие и даже бросить подозрение на нового любовника Зайки. Для этого старший лаборант приоткрыл окно в женском туалете, отключил камеру и в танце уколол чем-то указательный палец на правой руке заведующей. То-то она вскрикнула в тот момент. Он даже позвонил ей, когда она направилась в туалет. И вот результат. Эта версия с уколом сразу стала основной. Но старший лаборант перестарался. Не нужно было камеру отключать, на улице такая метель, все равно никто бы ничего на записи не увидел. А так я понял, что в ту минуту, когда сержант Жук покидал свой пост, только Семенов мог воспользоваться компьютером. Он в то время в туалет покурить выходил, а Стрежетов оставался, я тому свидетель. Мы с ним столы расставляли. Кстати, думаю, первоначально идея встретить новое тысячелетие принадлежала Семенову, это он подбросил ее Зайке, а та ухватилась за нее.

   Полковник махнул рукой, жестом останавливая меня. Наверное, уже тысячу раз пожалел, что дал любовнице себя уговорить с этим празднованием. После чего произнес слова, которые смогли меня удивить:

   – Да, Семенов перестарался, а ты, майор – молодец.

   – Я – капитан.

   – Майор, майор. Я не оговорился, можешь не сомневаться.