Текст книги "Нераскрытое дело (СИ)"

Автор книги: Руслан Выпринцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

   Спокойный вечер очередного выходного дня неожиданно стал беспокойным. Кто-то настойчиво стучал в дверь. Помощник следователя Алекс Болтин стоял на пороге и отряхивал воду со своего серого плаща. Выше среднего роста, крепкого телосложения, на его насупленном лице слегка расширились зрачки, и от этого густые брови казались нахмуренными еще больше. Крепкими мозолистыми пальцами Алекс расстегнул пуговицы на плаще и аккуратно повесил его в прихожей. Затем помощник разулся, поставил сапоги внушительного размера на специальную подставку для обуви, после чего разгладил слегка помятый зеленый форменный камзол и, наконец, произнес:

   – Простите, что отвлекаю от вашего отпуска, но я за вами, сеньор капитан.

   – Да это я понял. Надеюсь, труп чиновника еще не убрали с места преступления?

   – Нет, сеньор. Но откуда вы...

   – Не хмурьтесь, Алекс, это вам не идет. Все достаточно просто. Когда в такую неприглядную погоду к следователю, находящемуся в отпуске, приходит посыльный, можно сделать однозначный вывод. Случилось что-то помимо банальной кражи. Из-за убийства простого смертного тоже вряд ли послали бы за мной, значит, убит кто-то приближенный к власти. Не кривитесь так, я знаю ваше отношение к чиновничьей братии, я их тоже всем сердцем ненавижу. Но ведь не каждый чиновник взяточник и бюрократ? Даже, если и каждый, убивать за это – слишком суровое наказание.

   – Вы правы, сеньор капитан.

   – Дуглас. Мы пока еще в неофициальной обстановке. Зовите меня Дугласом.

   – Вы правы, Дуглас. Но мне бы не пришлось ехать к вам лично, если бы у вас в доме оказался пруфон. За вами послали полисовский мобиль, он будет минут через двадцать, водитель заехал на заправку. Вы же в курсе, что наши пружины в мобилях износились. Приходится часто заправляться. Заявку только два дня назад на новые пружины одобрили, а сегодня утром я на складе их лично получил. Но пока водителю приходится возиться со старыми, новые не прошли обязательную обкатку на стенде. А я решил не дожидаться его, пришел пешком. Слегка промок, погода сегодня прескверная.

   – Алекс, вы же знаете, как только в моем доме появится пруфон, то мне придется чаще общаться по работе в домашних условиях. Моя жена Марсель это точно не переживет. Но соглашусь, в таких случаях, как этот, пруфон бы не помешал. Пока я буду облачаться в походную одежду, присядьте за стол. Чай еще горячий, а варенье моей жены придется вам по вкусу, в этом я не сомневаюсь. Что касается готовки, Марсель все делает изумительно. К сожалению или к счастью, она уехала к своей матери в Борсунь, будет только послезавтра. В этом есть свои минусы, готовить я совершенно не приучен. Но есть и плюсы. Никто меня не будет пилить за бездарно проведенный, как она всегда считает, вечер на работе. А пока вы можете ввести меня в курс дела. Мне бы не помешало ваше видение ситуации.

   Гладко выглаженный сюртук в последнее время немного жал в боках, что свидетельствовало о слегка пополневшей фигуре. В отпуске я предпочитал копаться в мастерской, ремонтируя домашние пруботы собственного изготовления, а не бегать по городу в поисках очередного злодея. Но перебрать посудомоечного прубота сегодня не удалось, работа нашла меня и в отпуске.

   – Звонок в полис поступил сегодня в семь вечера. Звонил охранник центрального склада пруботовского оборудования. Он нашел тело неизвестного на складе. Дежурство сегодня мое, поэтому я выехал с водителем сразу же, не дожидаясь медицинского эксперта. Пока охранник сторожил вход, я бегло осмотрел место преступления. По всей видимости, чиновнику проломили голову молотком, орудие убийства лежит рядом с трупом, я ничего не трогал. Убитый – Заур Митрыч, министр образования.

   – Митрыч? Что он делал на складе? Даже нет, что он делал в нашем городе? Он же со столицы редко выезжает.

   – Сейчас этот вопрос лично курирует начальник полиса. Это он приказал вас привлечь, когда узнал, кто убитый.

   – Ну, это понятно. Майкл мне доверяет, другим следователям у него почему-то доверия нет. Но вернемся к трупу. Кто обследовал тело?

   – Медицинский эксперт Сомов, он приехал минут через двадцать после меня на своем мобиле. Как только умудрился заработать на такой? Куда уж мне со своей зарплатой. Крутая тачка, Бельц третей модели, сорок лошадиных сил, мощная пружина гарантирует езду по городу в течение десяти часов. Куда там нашему полисовскому, там и на два часа с трудом зарядки пружины хватает.

   – Ценное замечание, но к делу не относится. Что выяснил Сомов?

   – Сказал, что точно время смерти он определить не может, тело лежало неподалеку от воздушного нагревателя. На складе паровой котел работает круглосуточно, котельщик два раза в сутки подбрасывает топливные брикеты, как раз растопил котел за три часа до обнаружения тела. Вскрытие Сомов проведет завтра утром. Может, тогда по времени смерти будет какая-то определенность.

   – А что, на складе никого, кроме Митрыча не было, если не считать охранника? Там же территория как десять наших полисов. Что вообще охранник говорит?

   – Склад работает до четырех часов дня, потом его закрывают, обслуживающий персонал расходится по домам до утра. Остается только внутренний охранник. Да и он, думаю, лишний. Чего там красть на том складе? Мелкое хозяйственное оборудование? Или нелицензированные пружины? Ведь пока они не пройдут обкатку на стенде, ни одна заправка без выданной страховой лицензии не станет заправлять их. А ворованные пружины никто не будет страховать. Кому они нужны? Разве что таким изобретателям, как вы, Дуглас.

   – Да я разве изобретатель, так, переделываю разный хлам.

   – Не скромничайте, ваши бытовые устройства уже почти все получили высшую оценку и приняты в массовое производство.

   – С посудомоечной машиной немного не получается, но я над этим работаю. Но вернемся к нашему делу. Скажите мне, Алекс, а что говорит охранник по поводу Митрыча? Как тот прошел на склад, и когда это произошло?

   Алекс насупился и слегка пожал плечами.

   – Да я, если честно, не успел толком его допросить. Как только выяснилось, кто убитый, я по пруфону доложил начальству. Сеньор полковник приказал мне дождаться эксперта и сразу выехать за вами. С Сомовым удалось перекинуться только парой слов, да и с охранником скрупулезно пообщаться не получилось.

   – Ну что ж, – сказал я, надевая непромокаемый плащ, – тогда поехали на склад. Надеюсь, водитель уже заправился.

   Улица встретила нас холодным пронизывающим ветром и брызгами дождя. Зонт личного исполнения, словно парашют, надулся и норовил выскользнуть из рук. С сожалением, я нажал на кнопку свертывания и спрятал зонт в чехол, прикрепив его к поясу. До мобиля осталось идти всего метров двадцать, когда резкий порыв ветра сбросил на меня огромную дубовую ветку.

   – Осторожно, – выкрикнул позади Алекс и толкнул меня в спину.

   Когда я обернулся, то увидел, что Болтин лежит на земле, а сверху обломанным черенком у виска покоится злополучная ветка. Алекс просто спас меня, но сам попал под каприз разбушевавшейся стихии.

   – Сеньор капитан! Что случилось?

   Сержант Ван Бурей открыл дверцу со стороны водителя и изумленно уставился на меня своими огромными глазищами. В полисе его многие называли циклопом, но не только за глаза, а и за большой рост под два метра и мощную, но короткую шею, от чего голова казалась втянутой в плечи.

   – Ван, помогите, Алекса ударила ветка по голове.

   Я с трудом дотащил грузное тело помощника до мобиля, пообещав себе в очередной раз заняться спортом на досуге. До госпиталя мы добрались за десять минут. Санитары прибежали с носилками почти сразу, завидев мобиль на въезде в скорое приемное отделение. Все это время Алекс находился без сознания, что очень нервировало меня. Когда пострадавшего унесли, я только сейчас осознал, что остался без помощника в трудном деле. Теперь все придется делать самому. Пожелав в мыслях Болтину скорейшего выздоровления, я попросил водителя отвезти меня на место преступления.

   Тело чиновника лежало в комнате, которая находилась недалеко от центрального входа на склад. Вокруг головы покойного растеклась небольшая лужица крови. Заур Митрыч при жизни отличался ухоженной, крашенной в черный цвет бородкой и темным париком. Я лично его не знал, но в газетах часто печатали фотографии министра. Сейчас бородку ухоженной не назовешь. Кровь от удара молотком попала на нее, и слипшиеся волосы смотрелись пучком чужеземной травы бурого цвета. А съехавший на бок парик оказался испачкан не только кровью, но и грязью, что придавало общей картинке совсем не эстетичный вид. Глядя на тело, я очень удивился, что Заур Митрыч совершенно не похож на того представительного чиновника, которого я помню по фотографиям.

   – Приветствую наш всезнающий сыск, – пожал мне руку Сомов.

   – И вам, светилам медицинской науки, не хворать, – ответил я в том же духе, отмечая повышенную температуру в комнате. После сырой и ветреной улицы контраст оказался слишком большим.

   Эксперт кивнул на тело и сказал:

   – Смотреть будешь или так завернуть? Ребята на входе скучают без дела.

   «Ребята» – служащие морга стояли в сторонке, перебрасываясь односложными фразами, и без всякого интереса поглядывали на тело. Действительно, ничего интересного, труп как труп.

   – Конечно, буду смотреть. Иначе, зачем я здесь? Мог бы и в полис сразу поехать, а не тут башмаками стучать.

   Сомов пожал худощавыми плечами, вытер тыльной стороной пот со лба и отошел в сторону. На его безупречном камзоле не было заметно ни пятнышка. А ведь он осматривал тело довольно продолжительное время. Я же отличался от него тем, что постоянно пачкал одежду на работе. Хорошо, что жена уехала, и мне сегодня не предстоит выслушивать от нее очередную речь об аккуратности перед тем, как забросить камзол в стиральную машинку. Я достал из кармана перчатки, надел их, тщательно разглаживая складки. Одноразовые перчатки хороши тем, что их не надо стирать, я постоянно держу несколько штук в правом боковом кармане и надеваю при осмотре места преступления. Они компактны, после использования просто выкидываешь, и не надо утруждать себя поиском воды, чтобы тщательно вымыть руки. Наклоняясь ближе к телу, я отметил, что одежда бывшего министра не испачкана так, как его парик и борода. Митрыч не защищался от убийцы, его ударили по голове, и он аккуратно упал, почти не запачкав синий сюртук и белую рубашку. Только воротник слегка запылился, и на него попала капелька крови.

   – Что скажешь по делу? – обратился я к Сомову.

   – Официально получишь завтра все после вскрытия.

   – А неофициально? Мне до завтра перед начальством версию толкнуть надо, а я что-то пока ни подозреваемых не вижу, ни света в конце туннеля этого расследования. Еще и помощник мой в больницу попал. На улице черт-те что творится, его веткой по голове стукнуло.

   – Надеюсь, Алекса не сильно приложило, и он поправится. А неофициально могу сказать, что потерпевшего ударили молотком.

   – Гениально, как я сам не догадался.

   – Его ударили два раза, причем между ударами прошло достаточно много времени, кровь после первого удара успела свернуться.

   – А вот это уже кое-что. Есть еще что интересного?

   – Отпечатков в комнате мало, принадлежат потерпевшему. Такое впечатление, что сюда не заглядывали уже давно. Орудие убийства – тяжелый молоток, составная деталь от кузнечного прумолота. Вот отсюда его сняли, молоточек крепился двумя зажимами. Но силенок должно быть у убийцы много, не каждый сможет не только поднять молот, но еще и ударить быстро им так, чтобы жертва раньше не убежала.

   Наковальня, еще одна деталь составного прумолота, весила раза в три больше самого молота. Я внимательно осмотрел ее, отметив одну странность. Наковальню явно кто-то недавно перемещал. Раньше она стояла на складе в метре от того места, где находилась сейчас. Молот валялся рядом с жертвой, ударная часть перепачкана запекшейся кровью. Я прикинул траекторию.

   – А ведь не обязательно убийце быть сильным. Молот опускается от работы взведенной пружины. Посмотри, если убитый стоял здесь, а потом немного наклонился, то молоток мог точно попасть в голову. Тем более что наковальню явно двигали, чтобы жертва наверняка встретилась с орудием убийства. Затем убийца мог отсоединить молот и бросить его рядом с телом. Для этого много силенок не требуется.

   Сомов со свойственным ему скепсисом разрушил мою версию сразу же.

   – Если не считать абсурдом твое предположение о том, что министр наклонился зачем-то, то после своего падения где-то через полчасика убийца вернулся, увидел, что Митрыч еще жив, с легкостью приподнял молот и добил жертву. Так говоришь, немного нужно силы для этого? Очень хочется посмотреть, как ты сам будешь орудовать таким инструментом.

   – Вдвоем мы легко поднимем молоток.

   – Ага, значит, это твоя версия? Убийц было двое?

   – Не знаю, я перебираю варианты.

   Рычаг, за который мог дернуть убийца, чтобы нанести Митрычу первый удар молотом мне показался слегка потертым. А ведь на складе хранилось только новое оборудование. Я вернулся к телу, тщательно осмотрел карманы убитого. Странно, но в них я нашел только безымянный билет на поезд, который прибыл со столицы в наш город в шесть вечера. Ни документов, ни ключей, ни денег. «Может, это банальное ограбление»?

   Я тщательно осмотрел помещение. В нем помимо прумолота находилась еще несколько устройств, но они явно не имели ничего общего с убийством. Еще в комнате рядом с наковальней стоял большой белый шкаф с десятком выдвижных ящиков. Я проверил каждый, все они оказались пусты. Но вот тщательно осмотрев пол, нашел, что шкаф тоже кто-то передвигал недавно. Пылевой след отчетливо это показал. Я взялся за короткую ножку шкафа и потянул ее в сторону. Огромная мебель, скрипнув, поддалась. Шкаф развернулся, и я увидел короткий не больше десяти сантиметров кусок веревки, продетой в широкое отверстие. Другой конец оказался прикреплен к крайнему нижнему ящику, если его выдвинуть, то веревка потянется следом. Только вот сама веревка слишком короткая.

   – Ну что ж, странностей в этом деле прибавилось, но тут мне делать больше нечего, пойду собирать улики в другом месте.

   Я попрощался до утра с Сомовым и направился к выходу. Охранник сидел на стуле, но при моем появлении вскочил с места.

   – Можете сидеть, если хотите. Но у меня к вам пара вопросов по поводу случившегося.

   – Конечно, задавайте. Помогу, чем смогу. Такое случилось, я до сих пор успокоиться не могу.

   Охраннику на вид было около сорока, брюнет, небольшие залысины, слегка полноват, но в руках чувствуется сила, пальцы широкие и длинные. Такими ручищами можно сразу двумя молотами орудовать.

   – Я так понимаю, вечером из обслуживающего персонала вы остаетесь один в помещении склада.

   – Да, в четыре часа заступаю на дежурство, закрываю входную дверь, после чего делаю плановый обход. Но сами понимаете, рутина, не все комнаты осматриваю. А спрятаться здесь можно.

   – Тело когда обнаружили?

   – В семь часов вечера или чуть раньше, после очередного обхода. Клянусь, в пять часов в той комнате никого не было. А я делаю обход каждый час или два. Я как увидел покойника, так сразу же побежал звонить в полис и завхозу склада.

   – А откуда вы поняли, что это покойник?

   – Так лежал неподвижно, лужа крови у головы и этот окровавленный молот. Бррр, он будет сниться мне сегодня, точно вам говорю. Я страсть как покойников не люблю, у входа в комнату остановился, подходить ближе не стал, а потом сразу звонить побежал.

   – А раньше вы этого человека видели? Может, вспомните, когда он вошел на склад?

   – Никогда его раньше не видел. Наверное он остался после того как я закрыл склад. Ведь потом никого из посторонних я пустить в помещение не могу, иначе если узнает начальство, большой штраф навесит.

   Я чувствовал, что охранник темнит, поэтому решил не рассусоливать с ним и прямо спросил:

   – А если штраф будет намного меньше той взятки, которую предложит посторонний? Думаю, будущий покойник заплатил вам большую сумму, многократно превышающую такой штраф, чтобы войти после шести вечера на склад. Вы его впустили. Что было дальше? Рассказывайте, а то штраф – это самое малое, что вас ожидает. А вот соучастие в убийстве я вам организовать смогу легко.

   – К-к-какое соучастие? – охранник начал заикаться от волнения, – я ни в чем не виноват. Да, пустил мужика в полседьмого вечера на десять минут, он сказал, что кое-что забыл на складе, попросил за ним не идти. Но когда прошло минут двадцать я начал волноваться, пошел его искать и увидел, что он лежит в луже крови. Но я его не убивал, честное слово. Я ни в чем не виноват. Только заработал немного денег и все. Хотите, я вам отдам эти деньги?

   – Оставьте себе, но завтра с утра явитесь в полис для дачи официальных показаний. А пока скажите, вам этот мужик все свои деньги отдал?

   – Нет, конечно, у него такой большой бумажник был, и все крупными купюрами.

   – А другие выходы со склада имеются?

   – Конечно, с противоположной стороны въезд для грузового транспорта. Широкие ворота, но они закрываются завхозом лично в четыре часа дня. А вот, кстати, и он.

   В помещение вошел человек среднего роста, укутанный в темно-синий плащ. Когда он снимал верхнюю одежду, я отметил, что плащ оказался почти сухим. А затем увидел перед собой мужчину средних лет, худощавость которого могла поспорить с талией балерины. Лицо обычное, еле заметный свежий шрам на левой щеке. И у него от волнения слегка тряслись руки.

   – Здравствуйте, меня зовут Ким Табольт. Я местный завхоз. Мне позвонили, сказали, что на складе случилась трагедия, вот я и пришел.

   – Мое имя Дуглас Борт. Я капитан полиса, следователь. У меня будет к вам несколько вопросов. Скажите, во сколько вы заперли ворота с противоположной стороны склада?

   – В четыре часа дня.

   – Ничего необычного не заметили? Посторонних, например, после закрытия.

   – Нет, все было как всегда. Я живу неподалеку, но сразу не смог прийти, жена болеет, ей нужно делать укол ровно в восемь часов вечера. Сиделку нанимать дорого, я делаю уколы сам.

   – Кто-то может подтвердить, что вы были дома с шести и до восьми вечера?

   – Конечно, жена и подтвердит. Я сразу после работы отправился домой.

   – Хорошо, я вас больше не задерживаю, жду в девять утра в полисе для дачи официальных показаний.

   После разговора с завхозом я направился вглубь склада на осмотр других помещений. К воротам подошел через час заметно уставшим. На полу отметил множество старых следов, но меня привлекли несколько свежих отпечатков. Я наклонился, отщипнув от грязи щепотку, и слегка смял ее в пальцах. Следы оставлены недавно, грязь не успела полностью высохнуть. Осмотрев створки ворот, я понял, что легко вскрою замок как изнутри, так и снаружи. Ну что ж, пора ехать на ковер к начальству.

   Входя в кабинет начальника, я всегда робел. Вот не знаю почему. Просто начинал волноваться, как гимназист на первом свидании. Настенные часы показывали одиннадцать вечера. Майкл Горч, полковник, начальник городского полиса и мой друг склонился над бумагами, одной рукой пытаясь что-то писать, а второй подливал в масляную лампу горючее. Масло, скорее всего, оказалось старым и слегка дымило, от чего у Майкла слезились глаза, а на круглых мясистых щеках начал образовываться еле заметный след от копоти. Но в комнате было довольно свежо, вытяжка в потолке работала исправно, засасывая дым, и только слабое шуршание пружинного механизма выдавало ее работу.

   – Что удалось выяснить? – с порога насел на меня Майкл.

   Я в двух словах рассказал ему о том, что накопал к этому времени.

   – Есть мысли, кто это мог сделать? Я же знаю, у тебя почти сразу готова пара версий.

   – Не в этом случае. – Осадил я начальника, прерывая его водопад вопросов на стадии мелкого ручейка. – Слишком много неизвестных. Сам-то что выяснил? Какого лешего Митрич поперся в наш город и выбрал в этом захолустье место, где министра образования можно увидеть с вероятностью встречи на улице динозавра.

   – Кстати, о динозаврах. Анекдот знаю в тему. Прукомпьютеру задали вопрос. Какая вероятность того, что на улице можно встретить живого динозавра? И комп выдал результат: пятьдесят процентов. Либо встретишь, либо нет. Правда, смешно?

   – Обхохочешься. Я давно говорил, что прукомпы слабы, их вычислительные мощности и аналитические программы могут поспорить разве только с древними арифмометрами и игрой «камень, ножницы, бумага».

   – Ученые, как ты знаешь, склоняются к мысли, что до нас на земле была цивилизация, которая использовала электричество, создавая машины наподобие наших пруботов, но намного мощнее и долговечнее. Но это самое электричество ту цивилизацию и сгубило. Наверное, поэтому у нас оно под запретом, и его использование карается продолжительным сроком заключения, а в запущенных случаях даже смертью. Контора давно уже переловила всех потенциальных электриков, поэтому ее руки скоро начнут хватать невиновных, если уже не начали. Там, наверху (Горч поднял указательный палец вверх), уже обеспокоены этой проблемой. Ведь электричество...

   Я очень люблю историю и сказки, но на работе привык верить только фактам и своим глазам, поэтому прервал начавшуюся лекцию Майкла.

   – Мы с тобой будем и дальше былины и Контору обсуждать или делом займемся? Ты на вопрос мой думаешь отвечать?

   – Эх, Дуг, какой ты все-таки приземленный. Но, действительно, вернемся к нашему делу. У меня состоялось несколько пруфонных разговоров со столицей. Там сделали парочку запросов, собрали информацию, и за полчаса до твоего прихода мне перезвонили и поделились ею. Но не очень радуйся, информации немного. У Заура Митрича в доме и на работе сделали обыск, поговорили с родными и сослуживцами. Министр три года как в разводе, жил с дочерью, но сейчас один. Оказывается, единственная дочь Заура учится в нашем политехническом институте. Митрыч даже квартиру ей здесь купил, чтобы она могла поступить. Ты же знаешь, что без личного жилого имущества нельзя находиться в городе больше тридцати дней в году. Кстати, закон о переселении давно хотят упростить, но бывший уже министр образования этому противостоял. Возможно раньше, когда цены на жилье были не так высоки, средний класс мог себе позволить приобрести квартирку в любом городе, даже в столице, но сейчас только богатая прослойка общества на это способна. Митрыч, возможно небезосновательно, считал, что упразднение закона о переселении может столкнуться с проблемой, когда многие переедут жить в столицу, а как известно, она не резиновая, всех не поместит. А вот почему дочь министра решила покинуть столицу и переехать к нам, мы можем только гадать. Девушка, скорее всего, занялась темой пруботов, а, как известно, наш институт самый лучший в стране. Выпускникам часто за счет государства дарится жилье в любом городе. Вот и своему сыну я часто говорю, зачем тебе эта столица, учись дома. Так нет, горит желанием поехать учиться на актера, у нас же таких учебных заведений нет. Но пока его хотелки немного не совпадают с моим бюджетом. Но, надеюсь, за эти три года, пока сын учится в школе, я накоплю достаточно средств на покупку маленькой квартирки в пригороде столицы.

   – Майкл, ближе к делу. Что там с дочерью Митрича?

   – Ее зовут Марьяной. И пока это единственная информация, не считая адреса ее проживания. Поговорить с ней мне не удалось, пруфон в квартире не отвечает. Я послал дежурных полисменов проверить адрес, вот жду результат. Возможно, девушка загуляла у знакомых.

   – Это все, что тебе удалось найти за пять часов после смерти Митрыча?

   – Нет, есть кое-что еще. Его личный секретарь сказала, что сегодня в кабинете после разговора по пруфону с неизвестным Митрич сразу же в большом волнении покинул рабочее место и уехал.

   – Интересно.

   – Еще как! Ну что, версии теперь появились?

   – Пока нет. Но есть уже кое-что, что нужно проверить. Мне надо попасть в квартиру Марьяны даже, если ее самой там нет.

   – Странное желание для не холостяка. А Марсель ты сам скажешь о том, что горишь желанием покопаться в вещах незамужней молодой особы или мне сообщить?

   – Оставь эти детские подколки. Марсель – мудрая женщина, и может отличить работу от банального увлечения.

   – Ну, адрес я тебе дам.

   В этот момент в кабинет постучали, и на пороге возник один из полисменов – Витал Толстяк. Его худощавая фигура совсем не соответствовала фамилии, хотя Витал славился прекрасным аппетитом.

   – Сеньор полковник!

   – Давай, не тяни, что там с девушкой? Вы ее нашли?

   – Никак нет! Дома ее нет, соседи говорят, что не видели ее с утра. Возможно, она у кого-то в гостях. За ней вроде заезжало такси утром. И из квартиры ее под ручку вывел какой-то мужчина. Разглядеть мужика соседи не смогли, даже не вспомнили, в чем толком он был одет. Что-то темное.

   – Это все, что удалось выяснить?

   – Так точно!

   – Понятно, можешь идти в дежурку, если понадобишься, я тебя позову.

   Когда за полисменом закрылась дверь, я сказал:

   – Давай адрес, я лично поеду проверить квартиру. Думаю, после ее посещения, у меня появится версия.

   – Это будет просто замечательно. Если хочешь, возьми в помощь одного из полисменов.

   – Не нужно. У них нет той хватки и ума, что у Алекса.

   – Кстати, как там Болтин? Я звонил час назад в больницу, мне толком ничего не сказали.

   – После квартиры Марьяны съезжу к нему, а потом домой, нужно до утра немного поспать.

   Пара отмычек, которыми я пользовался при открытии квартиры, негромко щелкнули, проворачивая механизм замка. Жилище молодой студентки отличалось аккуратностью и изыском. Количество ковров и мебели на квадратный метр просто поражало. Множество тумбочек, шкафов в прихожей, большая двуспальная кровать в спальне, письменный стол с книгами и тетрадями там же, зеркальные потолки, несколько шкафов с одеждой и обувью, три параллельных пруфона, один из которых оказался в ванной комнате. Но все чистенько, ухоженно и аккуратно расставлено. И только в кухне на столе недопитая чашка остывшего кофе и зачерствелые пирожные на блюдце. Паспорт на имя Марьяны Митрыч я нашел в ящике письменного стола. Там же обнаружилась большая сумма денег.

   К Алексу меня не пустили, сказали, что он под снотворным спит. Зато мне удалось пообщаться с его дочерью Алиной, которая не собиралась до утра покидать больницу и тихонечко рисовала в толстом альбоме, сидя на стуле. Девочке на вид было лет пятнадцать, и в ее больших зеленых глазах читалось неудержимое желание остаться на посту перед палатой отца. Иногда я жалею, что у нас с Марсель никогда не будет детей.

   – Врачи говорят, что с ним все хорошо, и он просто спит. Но мне кажется, что они что-то скрывают. Папа никогда не болел раньше. А правда, что это обычная ветка его ударила, а не какой-нибудь злодей?

   – Правда, Алина, я был там, эта была толстая ветка. Сейчас дождя и ветра почти нет, а тогда погода не на шутку разыгралась. Кстати, я благодарен твоему отцу, если бы не он, от этой ветки пострадал бы и я. Так что он, можно сказать, мой спаситель. И на твоем месте я бы не волновался. Врачи здесь отличные, они быстро поставят Алекса на ноги. А тебе уже пора домой, мама, наверное, волнуется.

   – Мама умерла в прошлом году.

   – Извини, я не знал, Алекс мне ничего не говорил.

   – Папа не любит много говорить. Но он очень любит меня, а я его. А вы не волнуйтесь, я днем выспалась, завтра утром пойду в школу, как обычно. А сейчас посижу тут в сторонке, порисую. Я очень люблю рисовать. Это у меня от мамы, она окончила художественный институт в столице. Видели бы вы ее картины. Папе предлагали за них большие деньги, но он отказался.

   – Алина! Рисовать – это конечно хорошо, но ночью всем девочкам в твоем возрасте положено спать. И не спорь. На правах начальника твоего папы я настоятельно рекомендую поехать со мной, чтобы отвезти тебя домой.

   – Но папа может проснуться в любую минуту. А меня не будет рядом.

   – Ничего страшного, я думаю, он переживет это как-нибудь. Но, если он узнает, что ты просидела в больнице всю ночь, то будет очень недоволен и может огорчиться. Ты же не хочешь расстроить любимого папочку? Вот и прекрасно. Давай, я помогу тебе донести альбом до мобиля.

+++

   Утром, перед поездкой в полис, я заехал в больницу. В палату Болтина меня пустили только после того, как я показал свое удостоверение. Алекс лежал на кровати с перевязанной головой и закрытыми глазами. Я постоял минуту перед ним и сказал:

   – Не притворяйся, Алекс, я знаю, ты не спишь. Врач сказал, что ты пришел в себя еще ночью. Медсестра пять минут назад выходила из палаты с подносом, на котором лежал использованный шприц. Сомневаюсь, что после укола ты так быстро уснул.

   – Сеньор капитан, вы как всегда правы. Я просто лежу с закрытыми глазами.

   – У меня к тебе всего один вопрос. Где Марьяна?

   Алекс открыл глаза, и в расширенных зрачках помощника я увидел боль, которую помощник скрывал насупленным взглядом.

   – Неужели сеньор капитан этого не знает? Хотя, судя по вопросу, вы догадались обо всем остальном.

   – Алекс, у тебя не так много времени, до официального предъявления обвинения тебе надо написать явку с повинной, это зачтется на суде. Я догадываюсь о твоих мотивах, но убийство есть убийство.

   – Ничего-то вы так и не поняли, Дуглас. Писать я тоже ничего не буду. Да и вряд ли доживу до суда. У меня злокачественная опухоль мозга, уже полгода держусь на обезболивающих. Врачи говорили, что я должен умереть месяц назад.

   – Это очень печально, но причем тут Марьяна? Куда ты спрятал девушку?

   – Я отвечу на ваш вопрос позже. Но сначала интересно послушать вас. Я предполагал, что вы меня раскусите, но не думал, что так быстро.

   – Ты, Алекс, прокололся в мелочах. На трупе министра не обнаружили ни денег, ни документов, вообще ничего, кроме билета на поезд. Его ты решил оставить, чтобы создать себе алиби. Ведь поезд приехал в шесть вечера, когда ты находился в полисе до самого убийства, где все могут это подтвердить. Но вот странное дело, когда ты опознал тело Митрича, я еще не знал, что на теле не было документов. Тогда как ты узнал, кто убитый? По фотографиям из газет? Сомнительно. В том виде, в котором я увидел труп, Митрича узнать трудно, даже невозможно. Остается только личное знакомство. Но когда вы с ним пересеклись? Неужели еще в столице, когда ты познакомился со своей будущей женой? Вы не поделили женщину? Но это не важно. Я разговаривал с твоей дочерью. Алина – прелестная девочка, очень хорошо рисует. Наверное, мечтает учиться в столичном художественном институте, который закончила ее мама. Но ее мечта может не осуществиться, пока в действии закон о переселении. У тебя нет средств, чтобы купить ей квартиру в столице, а без этого Алина не сможет там учиться. Заур Митрич всегда поддерживал этот закон, искренне считая, что делает благо людям. Но ты так не считал, да и многие в министерстве тебя бы поддержали. Закон можно пересмотреть и упразднить, но при жизни Митрича это вряд ли произошло бы. Любовь к близким очень часто толкает к преступлению. Ты решил выманить в наш город министра и тут его убить. Сначала ты похитил Марьяну. Я был в ее квартире. Очень аккуратная девушка, никогда бы не уехала надолго, не помыв посуду. Да и документы дома оставила. Значит, ее увезли силой. Марьяна подсказала тебе номер пруфона в кабинете Митрича. После разговора с тобой, министр поспешно собрался и поехал на вокзал. Что ты ему сказал? Что его дочь похищена? Что он должен приехать в наш город один, на вокзале открыть определенную камеру хранения, прочесть хранящуюся там записку и следовать инструкциям? Думаю, если я и ошибся, то только в мелочах. Ведь от вокзала Митрич отправился на склад пруботовского оборудования. Министр первый раз в городе и сразу же едет на склад. Зачем ему это? Что он там забыл? Только, если кто-то направил его туда. Но к этому времени склад был уже закрыт, пришлось подкупить охранника. Ты, конечно, это предусмотрел, бросая охранника мне как одного из подозреваемых. Вторым ты подставил завхоза. Наследил перед воротами. Ключ был только у него, но я осмотрел замок, при желании его мог отпереть любой. А вот одежда завхоза почему-то оказалось почти сухой, и я действительно в тот момент его заподозрил. Но завхоз живет рядом, поэтому от дождя пострадал не сильно. Но вернемся к министру. На теле Митрича не обнаружили денег, напрашивается вывод, что чиновника ограбили и убили. Охранник и завхоз – хорошие подозреваемые. Убить ради кучки банкнот они, конечно, могли, вот только зачем так усложнять, выманивая министра со столицы в наш город? Тут явно другой мотив, и я его уже назвал. Закон о переселении. Закон нужно было пересмотреть. Но как устроить убийство, чтобы самому в этот момент находиться в другом месте при свидетелях? Очень просто. Достаточно посетить с утра склад и подготовить место преступления заранее. Ты сам сказал, что ездил за новыми пружинами утром. После подготовки, о которой я расскажу далее, ты заманиваешь инструкциями Митрича на склад, где он находит комнату с большим шкафом и выдвигает определенный ящик, к которому привязана веревка. Другой конец прикреплен к ручке прумолота. Министр дергает за ящик, молот под действием сильной пружины летит в голову Митрича. Дело сделано. Ты знал, что на убийство отправят дежурного, то есть тебя. Но, когда ты приехал по вызову на место преступления, оказалось, что Митрич еще жив. Тогда тебе пришлось его добить и бросить молот на пол рядом с трупом. Руки у тебя сильные, это заметно. Затем ты обыскиваешь тело, забираешь все найденное, включая деньги и документы. Потом срезаешь веревку с тыльной стороны шкафа. Времени до приезда медицинского эксперта слишком мало, поэтому спешка помешала избавиться от всей веревки. Но догадаться о ее существовании не сложно. К ручке прумолота явно было что-то привязано, она слегка затерта, что в новых пруботах встречается крайне редко. Еще шкаф и сам прумолот с наковальней явно кто-то передвигал. Сомов сказал, что Митрича ударили молотком два раза в разное время, все сходится. Картина преступления начала прорисовываться. Хотя подозревать я начал тебя еще дома, когда увидел твое лицо при упоминании убитого чиновника. Ненависть сыграла с тобой злую шутку. Вот собственно и все. Остался только один вопрос, и я его уже задавал. Где ты держишь Марьяну?