Текст книги "Перешагнуть через себя (СИ)"

Автор книги: Руслан Рюмин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Аскарос, которому хотелось выть от бессилия, сидел над постелью, и в сумерках глаза его светились будто фонари.

Отчаянию суургского мальчика не было предела: казалось, Сергей будет рядом всегда, сможет все разъяснить и научить, утешить и посмеяться над страхами...

– Этого не может быть, – тихо сказал Принц Ксенгаррский. – Так просто нечестно...

Ему никто не ответил. Теперь было просто некому...

* * *

...Небольшой корабль имперского производства пронесся над океаном прекрасной кислородной планеты с теплым климатом и плавно приземлился на небольшом пляже.

Когда осела пыль, стало ясно, что привлекло экипаж корабля.

Стоящий на мелководье и наполовину ушедший в песок ремонтный бот, который никак не мог прилететь сюда самостоятельно в виду отсутствия гипердвигателя.

На опустившейся аппарели появился суург в броне без шлема: его расе нечего было опасаться враждебной окружающей среды, а любой, даже самый совершенный шлем притуплял восприятие.

Звали суурга Керраг Коршах, и его сюда привело вовсе не то, о чем могли бы подумать встречные представители цивилизованного космоса.

А именно, поиск пригодной для жизни планеты, чтобы передать её беженцам, волею судьбы оказавшимся вдали от родного мира. Нередко по вине суургов: иногда при падении метрополии обитатели колоний успевали бежать прочь от войны и порабощения.

Из-за такого отношения Керраг Коршах слыл если и не изменником Империи, то уж точно предателем идеалов своего народа за "неуместную" благотворительность в пользу "низших рас".

Перед зеленым глазом высветилась небольшая голограмма-экран с данными, и шипы на голове суурга поднялись в комбинации изумления: наполовину ушедший в песок бот принадлежал лайнеру "Бриллиантовый квазар", погибшему в этой части космоса несколько лет назад.

Тому самому лайнеру, на котором летел в круиз Принц Ксенгаррский: об этой утрате скорбела вся Империя, а Клориус дарн Шеарх объявил многодневный траур на всех планетах директории.

И, что самое удивительное, до сих пор не обзавелся новым наследником, ставя под угрозу существование династии.

– Керраг! – раздался сзади молодой голос.

Суург обернулся и увидел девочку-подростка, которая принадлежала к расе луарцев.

Пожалуй, если не считать глубокого синего цвета кожи, ее можно было бы спутать с человеком или шехиаром. Расы, не различающие цветов в привычном для млекопитающих спектре, и вправду редко когда могли отличить одних от других.

– Леси, – отозвался суург, – ты вколола себе иммуномодулятор?

Девчонка кивнула:

– Да какой смысл? Мы же ненадолго?

– Не имеет значения, – сказал Керраг. – Насекомому достаточно секунды, чтобы занести бактерии тебе в кровь, а пыльца в воздухе моментально окажется в легких. А от местных болезней у тебя может не быть иммунитета.

– Да я знаю... просто уколы не люблю.

– Я предлагал ввести иммуномодулятор своими спорами, ты отказалась.

Девчонка скривилась:

– Фу. Вдыхать чужие выделения... это отвратительно!

Суург не стал спорить. Действительно, многие находили некоторые биологические возможности его расы отталкивающими.

Керраг пару месяцев назад выкупил эту девочку из рабства, избавив от участи живой игрушки для похотливых утех, и все никак не мог довести до Аргуса или другой планеты с дружественным приемом беженцев.

– Марш в медотсек, – только и велел суург. – И без прививки не возвращайся. Ты знаешь, я почую, если ты меня обманешь.

Леси надула губки и исчезла в недрах корабля.

Керраг же усмехнулся, в очередной раз почувствовав себя нянькой в детском саду.

Да, пассажирами его корабля нередко становились дети и подростки. Иногда даже надолго: дела мотали суурга по всему исследованному космосу, вдалеке от тех мест, где спасенного от рабства ребенка можно кому-то поручить без опасения подвергнуть новым испытаниям.

Вообще Керраг был нетипичным представителем своего вида. Потому как суург-аболиционист звучало примерно так же логично как, например, тираннозавр-вегетарианец.

Сейчас же он искал неосвоенные миры, которые могли бы стать новым домом для отверженных или спасенных. Достаточно отдаленные от так называемого "цивилизованного" космоса и, особенно, от Империи Суургов.

И при этом таких, где беженцы при минимальном участии Республики Аргус, некоторых организаций и даже целых планет будут в относительной безопасности вплоть до момента, когда смогут позаботиться о себе сами.

Керраг даже вздохнул, когда вспомнил останки какого-то невероятного сооружения в одной из обнаруженных систем.

Создавалось впечатление, что кто-то построил исполинскую скорлупу вокруг звезды, а потом эту скорлупу взяли и разбили.

И теперь вместо планет звезду окружали только поля обломков и остатки циклопического каркаса, медленно падающие на светило.

Тем более обидно было наблюдать на внутренней стороне руины городов и уничтоженные нагромождения неведомых машин и ландшафтов.

Похоже, кто-то хотел создать гигантский мир на внутренней стороне этой мегасферы, но потом что-то пошло не так.

Даже думать не хотелось, сколько ресурсов неведомая раса вложила в этот проект.

И обидно было, что подобное сооружение нельзя использовать по назначению: ни одна директория из хотя бы теоретически способных к восстановительным работам, не выделит столько ресурсов. Тем более, без прямой выгоды.

Вот если бы вся Конфедерация...

"Мечтай, ага, – прервал собственные размышления Керраг. – Так они и дали".

Действительно, Конфедерация Свободных звезд была в свое время создана как военный альянс против суургов. Но потом выяснилось, что не только военные, а вообще любые вопросы удобно решать на уже знакомой площадке, и союз из чисто военного быстро стал экономическим, научным, а затем и политическим.

Но, как и на любой площадке для обсуждений, любой проект подобного масштаба уперся бы в главный вопрос: за чей счет будет весь "банкет". И если в теории все должны были войти в долю, на практике это удавалось далеко не всегда.

Снова появилась Леси. Ее сопровождал неразличимый для гуманоидов запах дезинфекции и медпрепаратов, и Керраг довольно кивнул:

– Если надумаешь купаться, не забудь станнер. Сканеры показали тут наличие крупных хищников.

– Всегда с собой, – похлопала девчонка по браслету на руке. Конечно, оружие она, в отличие от обязательного укола, никогда не забывала.

– Я пойду осмотрюсь и возьму пробы, – сказал суург, – а ты...

– Да-да, постараюсь не влипнуть в неприятности, – синекожая нахалка скорчила рожицу. – Мамочка Керраг.

Суург был выше того, чтобы вступать в перепалку с соплячкой: настроив сенсоры брони, он вскоре скрылся в покрывающих остров джунглях.

Когда заросли сомкнулись за ним, Леси уже скинула свои неизменные для теплого климата шортики и короткую майку, и с восторженным визгом вбегала в местные волны...

Обойдя остров, Керраг обнаружил следы пребывания разумных: небольшую хижину, спрятанную от ветра и хищников в скалах, кострища, кладовую и, чуть в стороне, выгребную яму.

А в живописном месте на вершине каменного выступа нашелся небольшой курган из камней.

Видимо, кто-то из спасшихся на ремботе не дождался спасения.

Чутье Керрага подсказывало, что второй выживший – суург, причем довольно молодой.

И совсем неудивительным в связи с этим было застать на пляже подросшего со времен пропажи Аскароса дарн Шеарха, в которого целилась из станнера-браслета мокрая и голая Леси, стоящая у входа в корабль.

– Не подходи! – грозным, но писклявым голосом кричала луарка.

Наследный принц Ксенгаррский, одетый в какие-то лохмотья, смотрел на эту мизансцену спокойно и без страха: станнер мог остановить принца на очень короткое время, физически же девчонка ничего не противопоставила бы суургу, пусть и гораздо более младшему.

Керраг успел подойти: захоти принц, он проник бы в корабль, мимолетным движением отбросив с дороги синекожую девчонку, а то и убив ее. В этом возрасте у суургов уже твердые покровы, острые шипы и огромные в сравнении с гуманоидами сила и быстрота.

Но молодой суург заметил приближающегося сородича и просто ждал, игнорируя истерику Леси: та тоже вполне представляла, на что способны жители Ксенгарры, даже будучи оторваны от естественных условий долгое время.

– Вижу, вы уже познакомились, – сказал Керраг, подходя вплотную.

– Что?! – Леси чуть не поскочила, – Да он пытался угнать корабль!

Аскарос оправдываться не стал и промолчал, только посмотрел на подошедшего суурга. Блеснул во лбу синий тардолит, окончательно развеивая все сомнения.

Впрочем, Керраг не намеревался демонстировать верноподданические чувства. .

Он сказал:

– Хотел бы угнать – ты бы не стала помехой. А вот ключ стал бы.

Леси опустила станнер. И, словно спохватившись, прикрыла свободной рукой очертания маленькой подростковой груди, до которой остальным присутствующим не было ни малейшего дела.

– Заходи, – сказал Керраг принцу. – Рад, что ты жив.

– Вы что, знакомы? – опешила Леси.

– Любой суург знает принца Ксенгаррского, – равнодушно ответил Керраг. – А ты присоединяйся к нам.

– А одеться можно? – с вызовом бросила девчонка, но суург не смутился:

– Как хочешь. Я тебя уже давно видел голой, а Его Высочество только что.

– Вы, гуманоиды, слишком много внимания уделяете одежде, – добавил принц.

– Что ж сам так не ходишь?

– Я обещал.

Синяя девчонка, щеки которой потемнели от смущения, пошла за своей одеждой, что валялась на берегу невдалеке. Она изо всех сил старалась казаться невозмутимой. Но от Керрага не укрылось, что после того, как вслух прозвучал титул Аскароса, девчонку охватили гораздо более сильные чувства, чем она старалась показать.

Суурги же прошли в кают-компанию шлюпа, где расположились за главным столом.

Лишних слов не было: представители этой расы между собой общались не только словами, но также запахами и жестами, в том числе положением головных шипов, а еще отголосками мыслеволн и эмоций. И хотя принц еще даже не начал рассказ, Керраг уже знал, что Аскарос недавно перенес потерю и продолжает скорбеть о ней.

И вряд ли при этом речь идет о каком-нибудь имуществе, погибшем на "Бриллиантовом Квазаре".

Вскоре пришла Леси. Усевшись невдалеке, она слушала, как принц говорил о своем чудесном спасении, гибели корабля и жизни на острове в обществе человеческого матроса.

...Керраг успел в последнюю секунду, уловив намерение на мгновение раньше, чем оно воплотилось в жизнь.

Лазерный луч ударил в сантиметре от головы Аскароса и оставил на стене кают-компании след из оплавленного пластика.

Керраг же, перехвативший руку Леси, даже не сразу нашел слов: как девчонка умудрилась скрыть от суургов свои намерения до последнего момента?

Большинство рас известного космоса не контролируют многие процессы в организме. Выделение адреналина, агрессивные намерения, страх и прочее – все это оставляет след в аурах, порождает едва уловимые запахи... в общем, всё то, что суург заранее сможет почувствовать и среагировать.

Но Леси, похоже, превзошла сама себя.

И только сейчас, когда Керраг держал ее за вооруженную руку, стала кричать и вырываться:

– Пусти! Пусти!.. Он должен сдохнуть!

Суурги переглянулись. Переживать по поводу случившегося никому из них в голову не пришло. Но принц все же спросил:

– Что я тебе сделал?

В его голосе было искреннее возмущение.

– Он еще спрашивает! – взвыла Леси, пока Керраг аккуратно, но настойчиво вытаскивал из ее руки оружие.

В этот момент суург думал, что давать детям бластеры для самообороны на опасных планетах – плохая идея. Лучше уж пусть сидят в корабле.

Принц сказал:

– Да, спрашиваю. Потому что мы едва знакомы, а для попытки убийства, наверное, найдется причина посерьезнее созерцания твоих телёс? Тем более, ты сама купалась голой?

После этих слов Леси перестала вырываться из железной хватки Керрага и обмякла. Послышались сперва тихие, затем все нарастающие рыдания.

Аскарос этого не знал, а Керрагу была давно знакома такая реакция гуманоидов: огромное эмоциональное напряжение.

Бластер, отобранный у девчонки, отправился в ящик стола. Самой же Леси Керраг предпочел дать выплакаться.

Та что-то пыталась лепетать сквозь слезы, и составить общую картину уже не составило труда.

Луар был одним из миров, практически опустошенных суургами во Вторую Галактическую войну. Именно отец Аскароса, Клориус дарн Шеарх, был тогда Визирем-адмиралом Империи и отдал приказ о планетарной бомбардировке.

В тот день Метрополия луарцев перестала существовать: на планете не осталось жизни. Немногочисленные колонии не смогли самостоятельно возродить директорию, и Олигархия Луар исчезла с политической карты как и многие другие в ту безжалостную войну.

В историю эта бомбардировка вошла как ничем не спровоцированная бойня среди гражданского населения: на Луаре жило больше шести миллиардов особей.

Аскарос же подобного знания истории не имел, и прийти к нужным выводам не смог.

А когда Керраг объяснил, то принц заметил:

– Меня тогда даже не было на свете.

– И что?! – сквозь слезы выкрикнула синекожая девочка. – Ты и твой проклятый род разрушили мой мир!.. Все, что нам было дорого... Вы уничтожили нас...

– Но ты же жива, – сказал Аскарос.

Рыдания раздались с новой силой:

– Наш мир разрушен... вами! Твоим отцом!.. Пусть он познает на себе это... чувство потери самого дорогого!

Подал голос Керраг:

– Император уже познал это чувство. Потому что не знает, что принц жив.

– Значит, Сергей был прав, – сказал принц, – и сигнал никто не поймал.

– Сергей? – переспросил Керраг.

Когда Аскарос рассказал о жизни на острове, но не упоминал имен, поэтому пришлось пояснить:

– Тот человек, который меня спас.

– Спас? Тебя? – луарка подняла на принца взгляд зареванных голубых глаз. – У людей к вашему племени тоже счет немаленький!

Принц остался невозмутим:

– Сергей прямо сказал, что не винит меня за содеянное суургами в войну. И никогда не жалел, что спас.

– Предатели были всегда и у любых рас, – бросила девчонка, но тут уже вмешался Керраг:

– Не у всех и не всегда. Я думал, ты усвоила базовые положения исторического курса по эпохе Второй Галактической.

– Ты просто... просто на его стороне, потому что он твой принц и тоже суург! – выкрикнула Леси и закрыла лицо ладонями, содрогаясь в рыданиях.

– Я изгой, помнишь?

– Изгой-суург? – уточнил Аскарос. – Так не бывает...

– Бывает, – возразил Керраг, – но многие до сих пор не могут поверить.

Леси сказала, с вызовом глянув на него:

– А теперь, небось, мы отменим все планы и повезем его оборванное высочество домой?

Тот не успел ответить, когда голос подал принц:

– Я не хочу в Империю.

Повисла пауза: все осознавали только что сказанное. Наконец, Керраг уточнил:

– Нет?

– Нет.

В голосе принца звучала решимость, а глаза сверкнули словно вделанный в лоб синий камень – символ императорской власти.

Согласно традиции, синий тардолит имплантировался, когда Император суургов признавал сына своим наследником.

И в настоящее время обсуждался вопрос об изменении традиции, так как синих тардолитов нужного размера в известном космосе существовало всего два. Предполагалось, что астероид с месторождением тардолитов прибыл из-за пределов галактики, так как ничего подобного больше не было обнаружено.

Но уникальные свойства разноцветных кристаллов окупали их баснословную дороговизну: каждый из них мог усилить псионические способности любого разумного. И если красных, желтых и зеленых тардолитов были добыты тонны, то синих, самых мощных, кристаллов почти не было.

– Кажется, нам всем нужно успокоиться, – сказал Керраг, – а кое-кому еще и подумать над своим поведением.

С этими словами он наградил хлюпнувшую носом Леси тяжелым взглядом.

– Я не стану извиняться! – бросила та.

– Пообещай хотя бы...

– Ни за что!

С этими словами луарка вскочила и выбежала из кают-компании. Очевидно, понеслась к себе – рыдать и обдумывать месть.

Керраг вздохнул. Гуманоиды в пубертатный период, особенно женские особи, практически все страдали от гормональной нестабильности, вызванной перестройкой организма. Зачастую это выливалось в подобные всплески, истерики и всевозможные капризы.

Аскарос же сказал:

– Я, пожалуй, пойду.

– Куда? – не понял Керраг.

– Домой. Я тут живу, на этой планете.

Взрослому суургу потребовалась целых две секунды, чтобы осознать сказанное принцем. Тот только что назвал домом не дворец на Ксенгарре, а убогую хижину на забытой планете в слабоисследованном секторе.

– То есть ты серьезно не собираешься возвращаться к отцу? – уточнил Керраг.

– Нет. И прошу не сообщать о моем существовании. Потому что тогда меня просто заберут отсюда силой.

– Могу я поинтересоваться, чем вызвано такое решение?

Аскарос пожал плечами:

– Я тут счастлив. Надо мной не нависает этот дамоклов меч долга перед Империей, я могу быть собой и ни перед кем не отчитываться... впрочем, я бы не отказался от книг: иногда на островах скучновато, а все книги в компе я прочел. Ну и источник питания бы не помешал...

– Можешь сначала рассказать, как ты выжил? Насколько я помню, этот мир после крушения "Квазара" обыскивали, но не нашли спасательных шлюпок...

– Все верно. Мы спаслись на ремботе, а там был только слабенький радиопередатчик, который не пробил ионный шторм после взрыва. И насколько можно судить, до шлюпок не добежал никто...

Аскарос говорил, а Керраг слушал. Еще слушала Леси, воспользовавшись внутренней связью: благо, Керраг дал ей доступ уже давно. Суурги, даже если и заметили слежку, не подали вида, тем более, никто не собирался делать секрета из рассказа принца.

Когда рассказ дошел до смерти матроса, глаза Аскароса засветились.

Леси, наблюдавшая через камеры, знала, что люминесценцию вызывают вещества, выделяющиеся в организме суургов при сильных эмоциях. Условно можно было сказать, что так суурги плачут, хотя по сути это было, конечно, не так.

– ...он учил меня, – говорил принц Ксенгаррский, голос которого едва заметно надломился, – и воспитывал. Без тени злобы или мести, как будто собственное потомство. Не позволял мне дичать и деградировать. А главное, показал мне, что значит быть собой, без всякого наносного...

Керраг, который почувствовал в интонациях и голосе принца некоторую недосказанность, уточнил:

– Этот Сергей знал насчет твоего титула?

– Да, я ему сразу сказал... вот смеху-то.

– И что он сказал по поводу твоего долга?

Принц замолчал. Леси готова была поклясться, что молодой суург не хочет поднимать эту тему.

Керраг это тоже почувствовал:

– Полагаю, он не уговаривал тебя остаться тут и пренебречь своими обязанностями?

Мальчик-суург отвел взгляд. Леси готова была поклясться, что если бы он был гуманоидом, то кровь прилила бы к щекам.

– Он не говорил ничего напрямую, – сказал, наконец, Аскарос.

– Но достаточно для того, чтобы понять, что он имел в виду?

– Думаю, Сергей хотел, чтобы я сам сделал для себя выводы... И только потом выбрал. Но когда его не стало, я вернулся к своему прежнему мнению. Тому, что сформировалось уже тут: я не хочу на Ксенгарру.

– Ты ведь всегда видишь выражение своего долга в отражении. Твой тардолит...

Принц прервал:

– Можешь его вытащить и отнести отцу. Я бы и сам вырвал, но без оборудованного медотсека это самоубийство: впаяли в череп так, что две недели болел...

Леси вздрогнула. Если уж суургу пришлось неделями заращивать нанесенные операцией травмы, то дело и впрямь серьезное.

– А с медотсеком – убийство, – возразил Керраг. – Тардолит соединен с твоим мозгом и духом. Таких всего два, один у Императора, второй у наследника. И передается один другому только со смертью предыдущего носителя.

– Зачем он вообще нужен? Дурацкая бирюлька...

– Управлять Империей. Без него ты просто не сможешь справиться с потоком данных имперской киберсети.

– Погоди, но отца же иногда подменяет Визирь?

– Ненадолго. Дня два, самое большее. Потом – необратимые последствия для мозга. А Император должен проводить в киберсети месяцы подряд. Это единственная возможность единоличного правления в современных условиях. Жертвовать почти всей своей жизнью ради Империи, в том числе – семьей.

Принц не ответил. Его головные шипы шевельнулись и изменили положение, которое Леси не говорило ни о чем. Но, судя по тому, как усмехнулся Керраг, это что-то значило.

– Думаю, нам следует отдохнуть. Всем, – с этими словами суург бросил взгляд прямо в объектив камеры, и Леси вздрогнула. – Как говорят наши меньшие братья-гуманоиды, "переспать с мыслью".

– Почему мне никто не говорил о тардолите? – спросил Аскарос.

– Ты ведь даже школьный курс не начал, откуда бы тебе знать?

– Ладно... ты прав, это и впрямь надо... обдумать.

– Всё же побудь на корабле, тебя не затруднит? Будет верхом иронии, если тебя сожрут сейчас...

– Я давно перебил всех крупных хищников в округе. Но я останусь при условии, что меня не вывезут тайно с планеты, пока я сплю.

– Слово.

Леси отключилась от камер, когда принц встал с места.

Ее тоже одолевали противоречивые чувства.

Девушка, одолеваемая мыслями, приняла короткий душ и улеглась в постель.

У нее, как и у принца, был свой долг. Хотя больше и не было оружия.

"За Луар, – подумала она, сжимая кулачки и давя снова рвущиеся наружу слезы. – За синие моря и зеленые леса, за голубое небо и белые снега... ответишь, дарн Шеарх..."

* * *

...Леси проснулась от того, что дверь в ее каюту закрылась.

Резко сев на кровати, она увидела в темноте три тусклых отблеска синего цвета: глаза принца Ксенгаррского и врезанный в лоб тардолит.

Аскарос дарн Шеарх сидел на стуле рядом с кроватью и смотрел на Леси.

Та издала только сдавленный писк, едва пришло осознание, что малолетний суург сейчас ее без труда прикончит. Или направит, что намного хуже: вдохнешь споры-симбионты, и всё, не будет больше собственной воли, а только вложенная программа и воля суурга... хотя Керраг, вроде бы, говорил, что для такого надо долго тренироваться?

– Нам надо поговорить, – сказал Аскарос, видя, что девчонка проснулась.

Та не сразу нашла в себе силы ответить:

– О... о чем?

– О нашем... недопонимании.

Повисла пауза. Девушка с Луара, окончательно проснувшись, прикрылась одеялом и сказала:

– Мне нечего тебе сказать. Но раз уж ты приперся, отвернись, я оденусь.

Принц Ксенгаррский, видимо, хотел возразить, но после секундной задержки отвел взгляд и терпеливо дождался, пока Леси вылезет из-под тонкого одеяла и накинет халатик.

– Всё, можешь смотреть, – сказала девчонка, и когда взгляд синих глаз вновь обратился на нее, добавила, – Валяй, говори, что хотел, и катись отсюда.

– Расскажи мне.

– Что рассказать?

– Обо всем. О себе. О своей планете.

По совсем еще детскому лицу луарки пробежала тень. Она не сразу ответила, но суург терпеливо ждал.

Слова суурга вызвали у нее целую бурю воспоминаний, из-за которых глаза предательски защипало. Но снова расплакаться на глазах врага девчонке не позволяла гордость.

– Зачем тебе это? – наконец, спросила Леси тихим голосом.

– Хочу понять.

– Что понять?

– Твою ненависть. Свою вину, возможно?.. Не бери в голову, просто расскажи.

– Так хочешь знать, да? – Леси зло хлюпнула носом, но нашла в себе силы не оторвать взгляда от синих огней суурга. – Ну так слушай... Я родилась в каких-то трущобах в полной заднице вселенной, куда моих родителей в очередной раз продали в рабство...

Она долго говорила. В сердце девочки горела злая обида за всё: за рассеянный по галактике народ луарцев, оставшийся без дома и без средств к существованию. Вынужденных браться за самую грязную и неблагодарную работу, умирать на чужих войнах, отдаваться в рабство, лишь бы только сохранить жизнь.

За немыслимую жестокость, которую суурги проявили в отношении всех, кто посмел сопротивляться имперской военной машине во Вторую Галактическую войну. За собственную жизнь, прошедшую в жестоком рабстве на задворках цивилизации.

После Второй Галактической луарцы не были одиноки в своей беде. Десятки народов потеряли независимость, территории, нередко – родные планеты. Колонии же без метрополий хирели, становились жертвами алчных соседей или внутренних противоречий, и редко когда успевали начать все сначала...

Конечно, не всем так не повезло. Одни успели заручиться поддержкой более могущественных народов. Кого-то приютили аргусианцы со своей программой приема беженцев. Третьи покинули родные места и просто сумели жить по местным законам там, где на внешний облик обращают мало внимания...

Но вот ближайшие соседи Луара не упустили своего шанса. Те же слетоты и азроки, извечные возмутители спокойствия на границах Олигархии, очень скоро пришли откусить свой кусок "луарского пирога". А еще свою лепту в гибель директории внесли частные армии корпораций хессеров, фуражиры даглаари, да и просто пираты.

И если раньше все они просто приходили грабить и захватывать рабов, то теперь небо потемнело от десантных кораблей: пограничные колонии пришлись по вкусу тем, кто решил расширить владения за счет пострадавших от суургов соседей.

Но это было давно. Родители Леси родились уже в рабстве. И сама Леси тоже. И как только она перестала нуждаться в материнской заботе, ее безжалостно отняли, и больше девочка не видела ни маму, ни папу. Возможно, сейчас, много лет спустя, их уже и в живых-то не было.

Ее продали в бордель на какой-то периферийной планете людей – по порокам эта раса превзошла очень и очень многих. И стали готовить к тому, чтобы обслуживать богатых извращенцев: кому-то нравилась нежная кожа цвета индиго, кому-то – маленькие девочки, а кому-то было почти все равно на расу очередной шлюхи.

Леси хорошо запомнила "уроки", которые ей давали в том вертепе. Помнила побои и ругань, голод и боль, беспросветную тьму настоящего и еще более мрачное будущее.

Единственным лучиком света была Минва – более старшая луарка, что провела в этом борделе всю жизнь. Она единственная относилась к маленькой соплеменнице с теплотой. Никогда не кричала на нее и не прогоняла. Не говоря уже о том, чтобы ударить.

От Минвы Леси и получила первые крохи знаний о своем народе, о давней войне, в огне которой сгорел Луар. Услышала песни и сказки родного мира и даже успела выучить язык.

Знания эти передавались среди остатков синекожего народа как величайшие драгоценности. Нередко – из уст в уста. И Минва, лучшие годы которой подходили к концу, завещала юной Леси хранить наследие своей расы и передавать дальше при малейшей возможности.

Леси купил Керраг. Его случайно занесло на ту планету, и в витрине борделя он увидел девочку с выразительными и полными надежды глазами. Купил и увез, но не в Империю, как можно было бы подумать, а на Аргус. Правда, пока не довез, но именно тут, на корабле суурга-отступника, Леси второй раз в жизни встретила заботу и доброту, причем даже не от соплеменника.

– ...и именно твоему отцу, что сейчас усадил свою задницу на трон Империи, мой народ обязан всем этим, – завершила девочка свой рассказ. – Его спеси и жестокости, в которой не было никакой необходимости! Никакой!

Она только сейчас почувствовала, что по ее щекам давно уже текут горькие слезы. Как же ей сейчас хотелось, чтобы тот подаренный Керрагом легкий бластер был тут! Чтобы всадить ослепительный луч промеж этих светящихся глаз, и стрелять, стрелять, стрелять, пока не сядет батарея. И чтобы даже суург не смог регенерировать после такого!..

Аскарос всё еще молчал, и Леси почти выкрикнула:

– А теперь скажи, для чего тебе всё это надо было знать?!

На этот раз принц ответил:

– Мне все говорят, что я будущий Император, и что у меня есть долг. Об этом говорили воспитатели и няни, так учил Сергей. А Император должен быть в ответе за всех своих подданных...

– Я тебе не подданная! – перебила девчонка, но суург как будто не заметил:

– ...как Сергей был в ответе за свою семью. А чтобы быть за что-то в ответе, надо это понимать.

– Ты меня вообще слушаешь?!

– Мой народ напрямую вмешался в судьбу твоего мира и затронул этим всю расу луарцев.

– Это офигительно мягко сказано!

Святящиеся глаза уставились на Леси, и та вздрогнула. В руке принц за ствол держал бластер.

И откуда только взял?!

Эти мысли пронеслись подобно урагану. Принц же протянул оружие обомлевшей собеседнице и сказал:

– Но если считаешь, что так сможешь унять свою боль и отомстить за свою расу, то можешь принять это решение. Целься в камень власти, и сам Творец не спасет меня. Я не буду сопротивляться.

Девочка перевела взгляд на оружие. Это был не тот легкий лазерный пистолет, отобранный Керрагом, а тяжелый фотонный бластер, способный пробивать даже персональную броню.

Или убить суурга.

– Ты... хочешь умереть? – выдавила Леси, не без труда удерживая пошарпанный пистолет.

– Нет, – ответил принц. – Как и любой нормальный разумный, я хочу жить. Но готов принять такое твое решение... как и любое другое, в общем.

Леси медленно подняла бластер и нацелила принцу в лоб. В прицеле мелькнул синий камень, врезанный в лоб принца Ксенгаррского.

"Один выстрел, – подумала девчонка, – и Империя лишится наследника. И возможности завести нового, если уничтожить тардолит... Вполне достойная месть за сожженный Луар..."

Головные шипы принца шевельнулись. Если бы Леси могла читать мимику суургов, то поняла бы, что суургскому мальчишке ужасно страшно смотреть в лицо собственной смерти.

Леси, борясь с искушением спустить курок прямо сейчас, сказала:

– Раз ты сам сюда пришел, явно не просто так, – Аскарос не ответил, и девчонка продолжила. – Назови причину, по которой я не должна сейчас всадить в тебя луч, отродье палача моей расы... хоть одну!

– Я Аскарос дарн Шеарх, Принц Ксенгаррский, – сказал тем временем суургский мальчик, в голосе которого Леси послышалась дрожь, – и даже я не в силах изменить прошлое. Но я могу... я могу изменить будущее.

Ребристый ствол старого бластера дрогнул.

– И как же?

– Я наследник престола. Суурги живут долго, но даже они не бессмертны. А постоянное подключение в киберсеть изматывает организм. Поэтому раньше или позже я стану Императором, и политика Империи будет определяться моим словом.

Леси чувствовала, как по ее щекам заново потекли слезы.

Будущее.

То, ради чего разбросанные по космосу луарцы продолжали жить и бороться. Помогать друг другу.

"Не может идти дождь каждый день", – говорит луарская, да и не только, поговорка.

И если сейчас у синекожего народа и вправду черная полоса судьбы, то завтра может быть только лучше.

Леси хотела задать принцу еще вопрос, но не смогла из-за душивших ее рыданий.

Бластер, наконец, опустился и со стуком упал на пол. Этот звук заставил принца Империи Суургов вздрогнуть, но как будто подвел черту: мальчишка немного расслабился, глядя, как его несостоявшийся палач рыдает, уткнувшись лицом в ладони.

Аскарос, конечно, не знал, как общаться с гуманоидами в нестабильном эмоциональном состоянии. Но сделал так, как поступал Сергей Семенов, когда маленькому принцу было страшно, больно или одиноко: подошел и обнял.