Текст книги "Минин и Пожарский"

Автор книги: Руслан Скрынников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Наемное воинство откровенно презирало «царька», но оно не могло обойтись без него. Мнимые права самозванца на царство служили единственным оправданием затеянного им вторжения. Творя насилия и грабежи, «рыцарство» повсюду трубило, что его единственная цель – восстановление на троне законного государя, свергнутого московскими боярами.

Личность Лжедмитрия II мало что значила сама по себе. Каким бы ничтожным и безликим ни казался тушинский вор, важен был не он сам, а его имя. В глазах простых людей он оставался тем самым добрым государем Дмитрием, с именем которого болотниковцы сражались против боярского царя.

Отряды повстанцев, примкнувшие к самозванцу в Стародубе и Орле, последовали за ним в Тушино. С ними были и их вожди. На улицах тушинской столицы можно было видеть таких прославленных болотниковских атаманов, как Юрий Беззубцев. Заслуги Беззубцева перед повстанческим движением были исключительно велики. Но в тушинском лагере он занял совсем не то положение, какое прежде занимал в стане Болотникова. Ключевой фигурой тушинского лагеря стал Иван Мартынович Заруцкий. Некоторыми чертами судьба Заруцкого напоминала судьбу Болотникова. Оба испили горькую чашу неволи и рабства. Сын тернопольского мещанина Заруцкий, будучи мальчиком, попал в плен к крымским татарам. В летний зной и зимнюю стужу русские невольники трудились на господина, не разгибая спины. Возмужав среди невзгод, пленник, рискуя жизнью, бежал к казакам на вольный Дон. Вместе с донцами он служил в армии первого самозванца, а потом вместе с Болотниковым осаждал Москву.

Иван Болотников заметил и оценил незаурядные способности донского атамана. Когда осажденной Туле грозила смертельная опасность и только незамедлительная помощь извне могла спасти повстанческую армию, Болотников поручил ему ответственную миссию. Заруцкий должен был выбраться из кольца окружения и отправиться на литовский кордон, чтобы любой ценой отыскать Дмитрия и привести новое войско на выручку Тулы.

Нежданно-негаданно Заруцкий стал свидетелем появления Лжедмитрия II в Стародубе. Посланец Болотникова оказал самозванцу немалую услугу, «вызнав» в нем подлинного царя. Заруцкий пользовался уже некоторой известностью в северских городах, и Лжедмитрий II даже оказал ему честь, вызвав на бой в шуточном рыцарском турнире.

Казаки и прочие повстанцы с недоверием встретили в своем лагере пана Ружинского с его гусарами. Под командованием Заруцкого к тому времени находилось много тысяч донских и запорожских казаков. Сила была на стороне Заруцкого. Он мог воспрепятствовать пленению «царька», однако предпочел найти общий язык с новым гетманом. В Тушине Заруцкий, встав во главе Казачьего приказа, своевременно подавлял все проявления недовольства в казачьей армии и фактически стал орудием чужеродных элементов, добившихся господства в лагере самозванца. Атаман отлично ладил как со вновь появившимся боярским окружением Лжедмитрия, так и с ротмистрами Ружинского.

Смена руководства сопровождалась скрытой борьбой. Самозванец боялся оттолкнуть от себя дворян и велел повесить «царевича» Ивана-Августа и нескольких других мужицких «царевичей», прибывших в Тушино из Поволжья.

В польском стане тушинские бояре чувствовали себя в полной безопасности. Наемное воинство надежно защищало их от народного гнева. При дворе царька первенствовали Романовы и Салтыковы. Ростовский митрополит Филарет Романов попал к тушинцам в плен, но быстро прижился в их лагере. Лжедмитрий II вернул ему утраченный сан патриарха. Подле Филарета сплотилась вся его «перелетевшая» в Тушино родня – Троекуровы, Сицкие, Черкасские. Тушинскую думу возглавляли родовитый боярин Михайло Салтыков и князь Дмитрий Трубецкой. Под крылом самозванца нашли приют любимцы Отрепьева Михайло Молчанов, Богдан Сутупов, «слуга и боярин» князь Григорий Шаховской.

Видное место в тушинской думе занял Заруцкий. Лжедмитрий II щедро вознаградил его за отступничество. В нарушение всяких традиций царек возвел вчерашнего вольного казака прямо в бояре и пожаловал ему вотчины и поместья. Тушинская знать скрепя сердце приняла его в свою среду. Гетман Жолкевский, прекрасно осведомленный насчет дел самозванца, считал Заруцкого одним из подлинных руководителей тушинского лагеря. Вождь наемного войска гетман Ружинский редко бывал трезвым и не вникал в дела. Зато Заруцкий расставлял и проверял стражу, высылал дозоры, заботился о сборе подкреплений и через лазутчиков выведывал о передвижениях неприятелей.

Когда зима дала знать о себе первыми морозами, наемники гурьбой отправились в окрестные деревни. Выбрав избу побогаче, они выгоняли ее обитателей на холод, разбирали срубы и перевозили их в лагерь. Солдаты отбирали у населения все, что желали. Они навезли в Тушино столько продуктов, что их некуда было девать.

В грамотах к населению самозванец не скупился на обещания. Он сулил народу освобождение от царских податей и прочие милости. Население верило «царю» Дмитрию. Жители Ярославля отправили в Тушино огромную казну и обозы с продовольствием. Они обещали снарядить также тысячу всадников. Но пыл ярославцев поостыл, когда тушинцы обложили их дополнительными поборами и конфисковали у торговых людей их товары. То, что оставалось после солдат Ружинского, реквизировали в свою пользу воины Сапеги.

Овладев Ярославлем, тушинцы предприняли настойчивые попытки захватить Нижний Новгород и открыть себе пути в Нижнее Поволжье. Эмиссары Лжедмитрия II утвердились в Балахне, под самым боком у нижегородцев. Они не теряли надежды возмутить нижегородский посад против Шуйского. На стороне «доброго царя» выступили также восставшие нерусские народности. Город был окружен со всех сторон. Сношения с Москвой оказались прерванными. Но, предоставленные самим себе, нижегородцы не поддавались страху или унынию. Власть в городе перешла в руки общесословного земского совета. В нем участвовали воевода Александр Репнин, дворяне, старосты и все земские люди. В своей деятельности совет опирался на влиятельную посадскую общину. Нижний Новгород вскоре стал центром сопротивления тушинскому наступлению.

Нижегородцы разгромили отряд, подошедший из Балахны, и очистили от воров уезд. Их успехи встревожили Лжедмитрия II. Тушинский царек направил к Нижнему князя Семена Вяземского с приказом наказать непокорный город. Нижегородцы не испугались угрозы. Они разгромили подошедшие силы, а злополучного воеводу Вяземского захватили в плен и повесили на городской площади. В начале 1609 года нижегородский воевода Алябьев занял Муром и добился перехода на свою сторону города Владимира. Но он не располагал достаточными силами для дальнейшего продвижения к Москве.

Источники сохранили совсем немного подробностей насчет самоотверженной борьбы Нижнего Новгорода против тушинцев. Нижегородские власти принимали решения и писали приговоры от имени воевод и «посадских всяких людей». Но они ни разу не удосужились назвать членов посадского совета по имени. Принимая во внимание авторитет Минина, его характер и темперамент, можно с уверенностью предположить, что он не оставался в стороне от общественных дел и вместе с другими земскими людьми участвовал в обороне города. Борьба против тушинцев стала для Кузьмы своего рода подготовительной школой, ступенькой к его деятельности в земском освободительном движении.

Война с тушинским лагерем явилась важной вехой также и в жизни Пожарского. Князь Дмитрий оставался в Москве в то время, как отряды Лжедмитрия II предприняли попытку окружить столицу кольцом блокады. Гетман Ружинский перерезал пути, соединявшие столицу с южными и западными областями. Ян Сапега осадил Троице-Сергиев монастырь и взял под контроль пути в Замосковье и на север. Свободной оставалась лишь коломенская дорога. По ней шли в Москву обозы с рязанским хлебом и отряды ратных людей. Осенью 1608 года тушинцы дважды пытались захватить Коломну, чтобы перерезать рязанскую дорогу. Местный воевода Пушкин запросил помощь из столицы. Царь Василий послал к нему на выручку князя Дмитрия Пожарского с небольшим отрядом ратных людей. В таких условиях князь Дмитрий в тридцать лет получил свой первый воеводский чин. Коломенский воевода Иван Пушкин встретил Пожарского холодно. Он отказался подчиниться худородному князю, прежде не служившему в воеводском чине. Князю Дмитрию пришлось рассчитывать только на свои силы. Он не стал ждать неприятеля под защитой крепостных стен, а выступил навстречу ему. Обнаружив «литовских людей» в селе Высоцком в 30 верстах от Коломны, Пожарский на утренней заре атаковал их и разгромил наголову. В руки воеводы попало много пленных и обоз с казной и продовольствием.

В бою под Коломной впервые обнаружилось военное дарование Пожарского. В столичных верхах его успех, однако, не был оценен должным образом. Пожарский мог выиграть столкновение с неприятелем, но у него не было шансов на успех в местническом споре. Коломенский воевода Иван Пушкин, хотя и вернулся в Москву без славы, тотчас стал судиться с Пожарским. Бояре устроили им очную ставку и выслушали стороны, но дело так и не решили.

Пожарский подвергся местническим нападкам сразу с нескольких сторон. Боярин Лыков давно затаил на него злобу и использовал первый подвернувшийся случай, чтобы свести с ним счеты. Попутно Лыков взялся доказать царю, что Пожарские были давними недоброжелателями и лиходеями всему роду Шуйских. При Годуновых, писал Лыков, Мария Пожарская подвела боярыню Скопину, поставив в известность двор о «злых словах», сказанных боярыней по адресу царицы Марии Годуновой и ее дочери Ксении. С помощью подобных наветов князь Лыков пытался положить конец карьере Пожарского. Его происки, однако, не увенчались успехом.

Победа князя Дмитрия под Коломной не имела решающего значения. Но среди сплошных поражений и неудач она блеснула подобно огоньку в ночной тьме. Столичное население вполне оценило эту победу позже, когда Москва лишилась рязанского хлеба.

Глава 11
ВТОРЖЕНИЕ

Лжедмитрий II старался любыми средствами привлечь на свою сторону столичную знать. Тушинские бояре тайно переписывались со своей родней в Москве. До Тушина было рукой подать, и многие дворяне бежали туда в поисках богатства и чести. Лжедмитрий жаловал перебежчиков и выдавал им грамоты на владение землей. Щедрый на бумаге, царек не имел денег, чтобы хорошо платить столичным дворянам. Обманутые в своих надеждах, беглецы возвращались в Москву. Случалось, что «тушинские перелеты» по нескольку раз переходили от царя к царьку и обратно.

Царь Василий Шуйский охотно слушал доносчиков, но старался не раздражать сильных людей и не казнил «перелетов», а использовал их покаяния для обличения самозванца. С изменниками помельче царь не церемонился. Их топили в прорубях по ночам, чтобы не вызывать лишних толков.

25 февраля 1609 года противники Шуйского предприняли попытку дворцового переворота. С толпой вооруженных сообщников они проникли в Кремль и ворвались в зал заседания Боярской думы. Заговорщики потребовали низложения глупого, непотребного и нечестивого царя. Опасаясь насилия, члены думы не слишком спорили с мятежниками.

Когда толпа двинулась из дворца на площадь, они воспользовались суматохой и разбежались по своим дворам. Лишь один Василий Голицын не последовал их примеру и отправился на площадь. По пути толпа захватила патриарха Гермогена и поволокла его на Лобное место. Патриарх пытался сопротивляться насилию, но его толкали в спину, швыряли в него грязью и громко поносили.

Несмотря на старания заговорщиков, им не удалось спровоцировать восстание столичного посада. Пока мятежники шумели на площади, царь успел вызвать отряды верных ему войск из лагеря на Ходынке. Когда заговорщики бросились к царской резиденции, чтобы арестовать Шуйского, момент был упущен. Василий затворился во дворце и велел передать, что по своей воле ни за что не покинет царство. Толпа стала расходиться, и участникам неудавшегося переворота пришлось спешно покинуть Москву.

Наступила весна 1609 года. Она принесла новые испытания столичному люду. Тушинцы осадили Коломну и полностью блокировали Москву. Голодная смерть косила неимущее городское население. Каждый день с улиц убирали сотни трупов. Голодающие не раз собирались под окнами дворца и требовали царя к себе для объяснений.

Недовольные пытались использовать кризис, чтобы организовать новый заговор против Шуйского. Заговорщики думали убить царя перед Пасхой во время торжественного шествия с «ослятем». Они рассчитывали на поддержку многих столичных дворян и торговых людей. Но один из участников заговора, Василий Бутурлин, выдал Шуйскому их замыслы, и дело вновь провалилось.

Успехи самозванца достигли высшей точки, а затем наступил неизбежный спад. Тушинский вор подчинил себе огромную территорию. Но его режим все больше утрачивал поддержку со стороны народа. Гетман Ружинский и его ротмистры отбросили всякие церемонии и распоряжались во владениях царька, как в завоеванной стране. Они не домогались ни думных чинов, ни вотчин. Им довольно было реальной власти. Как и повсюду, наемников всерьез интересовала только звонкая монета. Самозванец не мог оплатить им «заслуженных денег» и выдавал грамоты на кормление и сбор налогов. Рос долг самозванца, росли его траты. Обеспокоенные этим, шляхтичи избрали комиссию из десяти человек (децемвиры), которая установила жесткий контроль за финансами тушинского царька. Без ее ведома ни Лжедмитрий, ни Марина не могли более тратить денежных средств. Распоряжения гетмана и децемвиров были обязательными для всех, включая тушинских бояр.

Без поддержки низов самозванец никогда бы не добился успеха. Но настроения угнетенных стали меняться, когда выяснилось, что за спиной царька стоят захватчики. Вера в «доброго» Дмитрия заколебалась. На собственном опыте народ убеждался в том, что власть литовских людей и тушинских воевод означала насилия, бесчинства и тяжкие поборы. Ружинский и Сапега расквартировали свои войска по всему Замосковью. Воинские люди забирали у крестьян лошадей, подчистую вывозили из деревень хлеб и фураж. Любое сопротивление грабежу жестоко подавлялось.

Насилия и притеснения вызывали отпор в народной среде. Массы поднимались на борьбу против захватчиков. В Вологде тушинское владычество не продержалось и несколько недель. Вслед за Вологдой восстали Галич и Кострома, Двинской край и Поморье. Получив поддержку от царских воевод, городские ополчения очистили Поволжье и в апреле—мае 1609 года отбросили отряд Лисовского прочь от Ярославля.

Царь Шуйский, запертый в Москве, как в клетке, не мог использовать волну народного подъема. Его правительство глубоко скомпрометировало себя кровавой борьбой против восставшего народа. Не доверяя собственному народу и утратив опору в ближайшем окружении, царь Василий все больше уповал на поддержку иноземных сил.

Три года шведский король Карл IX слал в Москву гонцов с предложениями о военной помощи. На самом деле он лишь искал повод для вмешательства во внутренние дела Русского государства. Старания шведского правительства наконец увенчались успехом. Василий Шуйский направил в Новгород племянника Михаила Скопина и поручил ему заключить союзный договор со Швецией. 28 февраля 1609 года Скопин подписал текст соглашения. Король обязался поставить России наемное войско. Взамен он потребовал от русских территориальных уступок. Скопин пошел на уступки и обязался передать шведам крепость Корелу с уездом. Соглашение нанесло ущерб территориальной целостности и национальному достоинству России. Оно вызвало возмущение жителей Карельского уезда. Договор носил неравноправный характер. Царь Василий рассчитывал на помощь обученной и закаленной в боях шведской армии. Однако Карл IX не желал бросать в огонь войны свои полки. Он рассчитывал разгромить поляков в России, не затрачивая больших средств. Его вербовщики обшарили задворки всей Европы. Они нанимали немцев, французов, англичан, шотландцев и как можно скорее переправляли их на русскую границу, где они переходили на полное содержание царской казны. Шуйский платил наемникам баснословные суммы.

10 мая 1609 года Скопин покинул Новгород. С ним были до трех тысяч русских воинов и 15-тысячный шведский корпус. Под Тверью Скопин разгромил выступивших навстречу ему тушинцев. Наемники тотчас потребовали у него вознаграждения. Последствия нетрудно было предвидеть. Воевода давно истратил предоставленную ему казну и не смог удовлетворить солдат. Наемный сброд немедленно взбунтовался и повернул к границе. По пути ландскнехты творили насилия и грабежи. В армии Скопина осталось триста шведов.

Не шведская помощь, а народное движение привело к успеху наступление Скопина. Отряды воинских людей стекались к нему со всех сторон. В Торжке воеводу ждала трехтысячная смоленская рать. Вслед за тем в его армию влились отряды из Ярославля, Костромы и поморских городов. Численность полков Скопина возросла до пятнадцати тысяч человек.

К северу or Москвы главным центром сопротивления интервентам оставался Троице-Сергиев монастырь. Гетман Ян Сапега тщетно осаждал лавру в течение шестнадцати месяцев. Монастырь был окружен высокими башнями и мощными стенами. Стрельцы, служки и крестьяне мужественно отражали все приступы врага. Окрестное население постоянно помогало защитникам крепости людьми и продовольствием. Приближение армии Скопина вызвало тревогу в стане под Троицей. Сапега попытался разгромить воеводу в районе Калязина, но потерпел поражение в ходе двухдневного сражения 18–19 августа 1609 года. Успех Скопина не привел к решительному перелому в ходе военных действий из-за того, что международное положение России катастрофически ухудшилось. Страна подверглась нападению со стороны крымских татар, а потом интервенции со стороны Речи Посполитой.

После своей коронации Шуйский направил в Крым посла с тем, чтобы возобновить мирные отношения с ханом. Но посол был захвачен повстанцами и казнен в Путивле. Восстание в южных городах надолго прервало русско-крымские дипломатические сношения. С весны 1609 года крымская орда пришла в движение. В июле наследник хана Джанибек с многотысячным войском вторгся в русские пределы. Прежде татары, проведя грабительский набег, быстро уходили в степи. На этот раз они продвигались к Москве не спеша, сжигая по пути села и забирая в полон русское население. Разгромив Тарусу, крымцы перешли Оку. Их отряды появились в окрестностях Серпухова, Коломны и Боровска.

Положение в Москве было неустойчивым, и Шуйский попытался скрыть от народа правду о крымском вторжении. В грамотах к городам он объявил, будто татары прибыли на Русь как союзники, чтобы помочь против короля. Ложь не принесла ожидаемых выгод. Население Коломны и прочих разоренных мест громко проклинало царя, призвавшего «поганых» и тем погубившего собственную землю.

Ружинский окопался в Тушине у самых стен столицы. Ян Сапега удерживал позиции под Троице-Сергиевым монастырем. Крымские татары подбирались к Москве с юга. В такой ситуации Сигизмунд III и его окружение решили перейти к открытой интервенции против Русского государства. Найти внешний повод к войне не составляло труда. Таким поводом стало русско-шведское сближение. Сигизмунд III занял польский трон, будучи наследником шведской короны. После смерти отца шведского короля Юхана III он наследовал его титул. Но личная уния между Речью Посполитой и Швецией продержалась недолго. Карл IX совершил переворот. Началась польско-шведская война из-за Ливонии. Сигизмунд считал дядю узурпатором и надеялся вернуть себе шведский трон. Союз между Карлом IX и московским царем нанес удар династическим претензиям Сигизмунда, и он, не колеблясь, принес государственные интересы Польши в угоду навязчивой идее. Увязнув в войне с Россией, Речь Посполитая не смогла противостоять наступлению шведов в Ливонии. Господство Швеции на Балтике нанесло огромный ущерб интересам и России, и Польши. Такими были отдаленные последствия политики Сигизмунда III.

Завоевательные планы короля и его стремление к неограниченной власти вызвали сопротивление в польском обществе. Чтобы убедить общественное мнение в необходимости московской войны, Сигизмунду пришлось прибегнуть к услугам публицистов. Некто Павел Пальчевский напечатал сочинение с призывом к немедленному завоеванию России. Шляхта, по его словам, освоит плодородные русские земли с такой же легкостью, с какой испанские конкистадоры колонизовали Новый Свет. В завоеванной стране будут созданы военные колонии наподобие римских. Люди, жаждущие земель, приобретут в России обширные владения. Русским дворянам можно оставить лишь небольшие поместья. Русское государство надо подчинить римской церкви. Русские – христиане лишь по названию. На них следует идти крестовым походом.

Сигизмунд III лелеял планы грандиозных завоеваний, но у него явно недоставало средств к их осуществлению. Шляхта отнеслась к планам крестового похода без всякого восторга. Король не решился вынести вопрос о войне с Россией на обсуждение государственного сейма. Подготовку к войне вели втайне. Никто не выражал так много сомнений и опасений по поводу затеянной авантюры, как коронный гетман Жолкевский. Он не разделял сумасбродных идей насчет колонизации России и высказывался за соглашение с русской знатью и за унию двух государств. Польские послы, вернувшиеся из Москвы, уверяли короля, будто знатные бояре готовы передать ему царский трон и заключить династическую унию.

Литовский канцлер Лев Сапега советовал королю начать с завоевания Смоленска. Он утверждал, что крепость сама откроет ворота, стоит постучать в них. В сентябре 1609 года отряды Льва Сапеги подошли к Смоленску. Несколько дней спустя к нему присоединился Сигизмунд III. Королевская рать под Смоленском насчитывала немногим более 12 тысяч человек. В ней было больше кавалерии, чем пехоты, и не более полутора десятка пушек. Сигизмунд III готовился к легкой военной прогулке, но никак не к осаде первоклассной крепости.

Смоленск служил ключевым пунктом всей русской обороны на западе. В правление Бориса Годунова город был обнесен новыми мощными каменными стенами. Строительством их руководил зодчий Федор Конь. Годунов сравнивал новую крепость с драгоценным ожерельем, которое будет охранять землю Русскую. Смоленские стены имели протяженность в пять километров, а их толщина превышала пять метров. В состав смоленского гарнизона входило не менее 1500 стрельцов. С началом военных действий воевода призвал к оружию посадских людей. Днем и ночью караулы на стенах крепости несли около двух тысяч горожан, вооруженных ружьями или саблями. В Смоленске было без малого 1200 дворян. Таким образом, гарнизон русской крепости был весьма значительным. Со времен войны с первым самозванцем московское командование сосредоточило в Смоленске значительные запасы продовольствия и пороха.

Затеяв поход на Смоленск, Сигизмунд III особым универсалом объявил, что он сжалился над гибнущим Русским государством и только потому идет оборонять русских людей. Король повелевал смолянам отворить крепость и встретить его хлебом-солью. Жители Смоленска отвечали, что скорее сложат свои головы, чем поклонятся ему. Началась беспримерная 20-месячная оборона города.

Король приказал штурмовать Смоленск с двух сторон. С запада удар должна была нанести немецкая наемная пехота, с востока – польские и венгерские отряды, которым предстояло взорвать городские ворота и ворваться внутрь крепости.

Штурм начался в ночь на 25 сентября 1609 года. Взорвав пороховой заряд, наемники разрушили Авраамиевские ворота. Но сломить сопротивление защитников города они не смогли. Наступление было отбито.

Следующей ночью немцы возобновили штурм и захватили деревянный острог, примыкавший к каменной крепости. Через день поляки попытались овладеть Фроловскими и Пятницкими воротами, но были отброшены.

Трехдневный штурм не принес успеха Сигизмунду, и он приказал подвергнуть город методическому обстрелу. Выстрелы из легких орудий сеяли смерть и разрушения, но не могли причинить больших повреждений городским укреплениям. Осаждавшие подвели мину под крепостную стену. Но минная война закончилась для них неудачей. С помощью «слухов» (специально вырытых подземных галерей) русские каждый раз обнаруживали вражеские подкопы и взрывали их контрминами.

В Смоленске собралось множество беженцев. С риском для жизни окрестные крестьяне проникали в крепость даже после начала осады. С конца октября осажденные стали испытывать недостаток в продуктах питания. Цены на городских рынках резко повысились. Трудности не поколебали мужества смолян. Все население города было расписано по крепостным стенам и несло караульную службу днем и ночью. Обороной умело руководил воевода Михаил Борисович Шеин. Он требовал от всех соблюдения строжайшей дисциплины. 7 ноября он собрал в Разрядной избе всех посадских старост и велел объявить на всех перекрестках, по всем слободам и улицам, чтобы «те люди, которым по росписи велено быть на городе (на крепостной стене. – Р. С.) со всяким боем, и те б люди стояли все сполна по своим местам со всяким боем безотступно с великим бережением по смотру, а ково по росписи на городе не будет, и тому быти казнену смертью».

С помощью своих русских приспешников Сигизмунд пытался склонить смолян к сдаче. Но те с презрением отвергли все их призывы. Осажденные тревожили неприятельский лагерь частыми вылазками. Средь бела дня кучка храбрецов переправилась из Смоленска за Днепр, захватила вражеский штандарт и благополучно вернулась назад.

Тем временем армия Скопина продолжала медленно продвигаться к Москве, очищая от тушинцев и польских людей замосковные волости и города. Соперничавшие гетманы Ружинский и Ян Сапега осознали опасность и решили объединить силы. Они предприняли наступление на Александровскую слободу, занятую воеводой, но потерпели неудачу.

Несмотря на успехи Скопина, Москва по-прежнему испытывала затруднения с продовольствием. Враги ушли изпод стен Коломны, но пан Млоцкий и атаман Сальков продолжали хозяйничать на коломенской дороге. Царь Василий поручил боярину Мосальскому собрать продовольствие в южных уездах и доставить его в Москву. Боярин выполнил лишь первую половину задания. По пути в столицу Млоцкий подстерег его и наголову разгромил. Огромный обоз так и не добрался до Москвы.

Используя неожиданный успех, атаман Сальков приблизился к предместьям столицы. Шуйский спешно выслал против него думного дворянина Сукина, но тот ничего не мог поделать с «ворами». Царю пришлось назначить нового воеводу – князя Дмитрия Пожарского. К тому времени Сальков со своим отрядом перешел на владимирскую дорогу. Тут и нагнал его князь Дмитрий. Бой продолжался много часов и закончился решительной победой Пожарского. Отряд Салькова перестал существовать. Сам атаман через несколько дней явился к царю с повинной. С ним пришли 30 человек, бежавших вместе с ним с поля боя. Разгром Салькова улучшил положение с продовольствием в столице.

Царь Василий наградил многих дворян чином стольника. Не все они оправдали его доверие. Некоторые переметнулись в Тушино к самозванцу. Пожарский оставался верен присяге, и Шуйский должен был наконец обратить на него внимание. Победа на владимирской дороге закрепила за Пожарским репутацию храброго и энергичного воеводы. Трудная пора осталась позади, и князь Дмитрий вернул себе положение, утраченное после падения Бориса Годунова. Если в дни восстания Болотникова дьяки писали его имя в конце списка, насчитывавшего более ста лиц, то в списке стольников 1610 года он числился тринадцатым. То был большой успех. Прошло немного времени, и князь Пожарский получил назначение на воеводство в Зарайск.

Крепость Зарайск располагалась к югу от Коломны на самом рубеже между Рязанской и Московской землями. В отличие от окрестных крепостей Зарайск не утратил военного значения, и потому в XVI веке здесь был воздвигнут каменный кремль. В связи с начавшимися вторжениями крымских татар Зарайск приобрел значение важного стратегического пункта. Степняки издавна использовали дорогу на Зарайск для вторжений в центральные уезды России. Предвидя неизбежность нового нападения татар, московское командование и направило в Зарайск Пожарского, отлично зарекомендовавшего себя на поле брани. По местническим меркам назначение в захолустный городок было не слишком почетным. Но князя Дмитрия это нисколько не смущало.

Царь Василий отметил службу Пожарского земельным пожалованием. В июле 1609 года князь Дмитрий получил поместье в Суздальском уезде. В жалованной грамоте подробно перечислялись заслуги стольника. «Князь Дмитрий Михайлович, будучи на Москве в осаде – значилось в грамоте, – против врагов стоял крепко и мужественно, и к царю Василию и к Московскому государству многую службу и дородство показал, голод и во всем оскудение и всякую осадную нужду терпел многое время, а на воровскую прелесть и смуту ни на которую не покусился, стоял в твердости разума своего крепко и непоколебимо безо всякия шатости».

Пожарский получил от казны село Нижний Ландех с двадцатью деревнями, семью починками и двенадцатью пустошами. Его новые владения раскинулись на большом пространстве вдоль живописных берегов речушки Ландех. Суздальский край издавна славился своими плодородными опольями. Крестьяне сделали их подлинной житницей Замосковского края. Но великий голод не прошел бесследно для Суздальщины. Пожарский получил сотни десятин пашни, но значительная часть ее давно не обрабатывалась и лежала перелогом. Трудное время переживала страна, истерзанная трехлетним голодом и кровавой войной. Но худшее было впереди.