Текст книги "Магия внушения, или Секретное оружие Бехтерева"

Автор книги: Рудольф Баландин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 3. МАССОВЫЕ ДВИЖЕНИЯ НАРОДОВ

 
Исполнилось пророчество: трихнины
В тела и дух вселяются людей.
И каждый мнит, что нет его правей.
Ремесла, земледелия, машины
Оставлены. Народы, племена
Безумствуют, кричат, идут полками,
 Но армии себя терзают сами,
Казнят и жгут: мор, голод и война.
 

Максимилиан Волошин

Волшебная дудочка

Вспомним сказку о крысолове и его волшебной дудочке.

В одном старинном городе развелось огромное количество крыс. Они были сильны, злобны и действовали сообща. Справиться с ними не сумели ни кошки, ни люди.

И тогда объявился крысолов. Он пообещал за немалую плату избавить город от крыс. Его предложение приняли. Крысолов с помощью волшебной дудочки заворожил полчища грызунов, повел их за город, увлек за собой в реку. Крысы, безвольно двигаясь за ним бесчисленной толпой, утонули все до одной.

Горожане, избавившись от напасти, обманули крысолова и не дали ему обещанной награды. Тогда он, играя на волшебной дудочке, покинул город, а с ним ушли все дети…

Сказка эта правдива. В ней подмечено: дети более взрослых подвержены магии внушения. Можно добавить: она завораживает и молодежь, а также чаще женщин, чем мужчин.

С позиций зоопсихологии сказка тоже верна. Высшие животные реагируют на звуки музыки, а стадные подвержены психическим эпидемиям. Это явление заслуживает пристального внимания.

Близкие родственники крыс – лемминги – время от времени в некоторых районах будто бы напрочь теряют разум. Словно повинуясь звукам волшебной дудочки, они, собираясь огромными толпами, устремляются в одном направлении.

Массовые миграции обычно заканчиваются трагически для участников: почти все они погибают из-за тягот и лишений долгого пути, при преодолении естественных преград: обрывов, ручьев, болот, рек. Нередко массы обезумевших животных бросаются в море.

Возможно, наблюдения за такими миграциями породили сказку о крысолове и евангельскую притчу о стаде свиней, в которых вселились бесы, увлекая с обрыва в воду. Нечто подобное происходит в разных регионах мира у оленей, белок, диких собак, слонов, китов, а также у тропических муравьев… Периодические нашествия саранчи также относятся к числу явлений той же, во многом загадочной, природы.

Удивителен сам факт: столь различные животные подвержены одинаковой психической болезни. Ведь у насекомых совсем немного нервных клеток, они стянуты в отдельные узлы – ганглии, среди которых головной отдел порой даже не является главным. А разум слонов или китов по некоторым параметрам сопоставим с человеческим.

Не исключено, что мы имеем дело с процессами, сходными лишь внешне. Но с таким мнением трудно согласиться. Налицо явные общие черты «внутреннего» характера. Животные не только собираются бесчисленными группами, но и движутся в одном направлении. (При этом отдельные тучи саранчи, зарегистрированные в недавнем прошлом, по массе превышают все население Земли!)

Имеются незримые силы, сплачивающие отдельные особи в единое целое, определяющие им всем одно направление движения и руководящие этим живым потоком.

Как предполагается, массовые кочевья животных происходят из-за перенаселенности. Мол, чрезмерно расплодившись, страдая от недостатка пищи, животные, повинуясь какому-то внутреннему зову, устремляются в путь.

В таком случае сказывается инстинкт, заставляющий искать спасения не врозь или отдельными группами, а всем сообща. Великий человек и мыслитель Петр Кропоткин убедительно описал разнообразные проявления такого чувства взаимопомощи. Именно оно, в первую очередь, а не взаимная борьба и конкуренция определяют выживание и процветание многих видов. В противном случае сообщества распадались бы на враждебные группировки и быстро вымирали. Впрочем, так тоже порой происходит.

Но при массовых миграциях врожденное стремление к единству доведено до крайнего предела, до абсурда. Сплачиваясь вместе, образуя огромное скопление, животные уже не помогают, а мешают друг другу. Перенаселенность превосходит все допустимые пределы. Объединившиеся существа начинают общий самоубийственный поход.

Для каждой особи это безумие. Однако для существования всего вида гибель избыточной биомассы – благо, ибо позволяет избежать повсеместного голода, эпизоотии, полного вымирания.

Наиболее целесообразны массовые миграции с позиций экологических, для сообществ животных и растений, образующих экосистемы. Регуляция численности каждого вида, входящего в нее, необходима для устойчивости всей «пирамиды питания». В противном случае резко нарушится ее устойчивость и пострадают целые ландшафты, множество разнообразных видов.

Все это нетрудно понять. Хотя совершенно неясны движущие силы, благодаря которым экологическая регуляция осуществляется в природе. Ведь в таком случае должен быть некий интегральный разум (биоинтеллект), организующий и направляющий бессмысленные массы на разумную акцию.

Мы, как будто, обнаружили источник притягательной мелодии волшебной дудочки: инстинкт, безусловный рефлекс. Где он коренится? В подсознании: ведь он действует не на рассудок, а на эмоции, волю. Правда, когда пытаешься понять, какими материальными процессами это вызвано, то сталкиваешься с почти непреодолимыми трудностями.

Было бы странно, если бы психические эпидемии, столь характерные для самых разных видов и даже классов животного мира, никак не проявлялись среди людей. Человек относится к категории общественных существ, обладает чрезвычайно развитой нервной системой, крупным головным мозгом, сложной психикой, разнообразными знаниями и способностью логично рассуждать.

Может показаться, будто благодаря этому люди сумели преодолеть инстинкты и подчиняются только рассудку. Но любой здравомыслящий человек понимает, что это не так. Кому не ведома непреодолимая сила чувств? Бури эмоций сотрясают нас временами и подвигают на безумные поступки – великие подвиги или чудовищные злодеяния.

В нормальной обыденной жизни сознание проявляется подобно волнам на поверхности океана. Глубже таится пучина подсознания. Во тьме ее прячутся неведомые чудовища, порой уродливые и страшные. Они скрыты до поры, до времени, но вдруг проявляют свою энергию и силу.

Подсознание руководит нашим поведением по большей части исподволь. Так океанические течения меняют курс корабля. У разумного волевого человека есть возможность противостоять течению, изменив соответственно курс. Но так могут сделать немногие.

В подсознание уходят многие наши привычки, навыки, знания. И это весьма целесообразно, как практически все из того, что создает и поощряет Природа.

Как мы читаем, говорим? Не обдумывая каждое слово, тем более каждый звук, знак. Да и мысли обычно текут невольно, складываются и причудливо переплетаются без наших указаний. От звуков и знаков в мозгу рождаются образы вне нашей воли. Все это привычная постоянная деятельность подсознания.

Подобные навыки – это лишь позднейшие напластования на более древних слоях психики.

«Наш бессознательный мир сформирован не только биологической сущностью. Нет сомнения, этот мир постоянно испытывал и испытывает иные давления, давления извне. Борьба за существование, добывание пищи, труд – вот что с огромной силой влияет на подсознание.

Именно в этой области возникают страхи – страх потерять питание, страх погибнуть, страх лишиться работы.

…Далеко не все наши импульсы сводятся к сексуальным влечениям. Страхи, возникшие на основе социальных мотивов, не менее действенны. Они могут иной раз даже главенствовать в глубинах нашего подсознания. И уж во всяком случае, они в большей степени подготавливают почву болезненным представлениям».

Так писал полвека назад замечательный писатель Михаил Зощенко. В книге «Перед восходом солнца» он убедительно показал – на своем примере, – какое значение в личной жизни имеют условные рефлексы, выработанные, скажем, в младенческую пору.

Однако еще потаенней и порой более властно сказываются на психике и поведении рефлексы безусловные, врожденные, переданные нам в наследство от ближних и дальних предков. Среди таких рефлексов имеется и стадный, или, деликатнее говоря, чувство единения, взаимопомощи, солидарности.

Непросто определить, когда сказывается он, а когда – какие-то другие движения души или веления рассудка. Особенно трудно это сделать в данный текущий момент, анализируя свое или чужое поведение. На каждого из нас влияют разнообразные внешние воздействия. Наиболее значимые и опасные из них те, которые мы не замечаем, не принимаем во внимание рассудком. Зато они чутко улавливаются и запечатлеваются в подсознании.

Например, телевизионные (радио) комментаторы и ведущие могут, даже невольно, внушать зрителям или слушателям то или иное отношение к общественному деятелю. Когда речь идет о фигуре влиятельной, руководящей, они говорят с почтительными интонациями, а то и благоговейно. А если кого-то требуется унизить и ошельмовать в глазах общественности, то, даже зачитывая объективную информацию, комментатор или диктор способен придать ей оттенок, заставляющий усомниться в услышанном. Тем более что факты нетрудно подобрать предвзято. Сказанные как бы вскользь реплики обычно «давят» на психику сильней, чем самые разумные веские доводы.

Вот почему для того, чтобы лучше, объективней осмыслить феномен внушения, целесообразно обратиться к нейтральной теме, не имеющей очевидной связи с актуальными событиями и нашими личными убеждениями, пристрастиями. Проанализируем некоторые исторические явления. Они помогут понять саму суть «стадного» инстинкта людей и проявления психических эпидемий в жизни общества.

Чтобы постичь настоящее, надо основательно исследовать прошлое. Только после этого можно более или менее успешно прогнозировать будущее.

Религиозный энтузиазм

Что такое религия? В самом общем смысле – вера в нечто наивысшее, превосходящее силы, волю и разум человека. Поклонение неведомым высшим сущностям. В первобытных верованиях таковыми могут быть духи предков, незримые существа иного мира, тайные силы природы, воплощенные в определенных животных, растениях, камнях.

Религиозные воззрения объединяют единоверцев. Такое соединение основано не столько на доводах рассудка (как, скажем, при совместной охоте, в научной деятельности), сколько на эмоциях. Религиозные обряды и верования воздействуют на подсознание. Значит, они объединяют людей глубинными незримыми узами. Это – одно из проявлений коллективного бессознательного. Его можно считать духовным фундаментом человеческих взаимосвязей.

Мать и ребенка, двух влюбленных, близких друзей, родственников объединяют любовь, приязнь. Так тоже проявляется глубинное единство психики. Но для религиозного коллектива подсознание – объединитель сотен, тысяч, а то и миллионов людей. Часто такое единение существует недолго – на период конкретной церемонии, богослужения. В других случаях оно овладевает людскими душами на дни, месяцы, годы.

Один из наиболее показательных примеров – крестовые походы. Их с полным основанием считают вспышками психических эпидемий.

Для физических и духовных массовых болезней важное значение имеют соответствующие условия социальной среды. Они складываются не вдруг. Нередко проходят века, прежде чем общество «созреет» (или начнет «подгнивать») для мощных духовных сдвигов и массовых безумств.

В Западной Европе христианство стало широко распространяться в V–VI веках. Учение, зародившееся в Малой Азии, продвигалось все дальше на север и северо-запад в районы, где жители лишь понаслышке знали о таинственных восточных землях.

Впервые государственной религией оно сделалось в Армении, затем в Византийской империи, пока, наконец, не нашло отзвука в сердцах варваров-язычников Центральной, Западной, Северной, а там и Восточной Европы.

Отдаленность этих мест от родины Спасителя оказала влияние на формирование идеологии крестовых походов. Земля, по которой ступал и в которую был погребен Господь, претерпевший мученическую смерть во имя истины и спасения человечества, оказалась во власти «неверных». Она представлялась чудотворной. В Иерусалим, Вифлеем, на Голгофу, ко Гробу Господню совершали долгие и трудные паломничества небольшие группы верующих.

Обращенные в христианство варвары имели самые фантастические представления о Земле Обетованной, описываемой в Библии. Пока она находилась под властью Византии, такое мнение более или менее оправдывалось. Те, кому посчастливилось побывать в святых местах, рассказывали о них были и небылицы, завораживающие слушателей.

В VII веке началось бурное распространение веры пророка Мухаммеда (Магомета). Ислам быстро сплотил воинственные племена аравийцев. Последователи Мухаммеда завоевывали все новые города и земли, утверждая свою веру огнем и мечом, а не только проповедями. Они захватили Иерусалим, воздвигнув большую мечеть на месте храма Соломона.

Мусульманские государи с уважением относились к своим европейским коллегам-иноверцам. Так, легендарный калиф Гарун-аль-Рашид обменивался дорогими подарками с императором Карлом Великим и послал ему ключи от Иерусалима и святого Гроба Господня. Между мусульманскими и христианскими странами постоянно существовали торговые и культурные связи.

У европейцев были вполне деловые отношения с Востоком и одновременно – странные представления о нем; библейские легенды сливались с фантастическими домыслами и глубинными религиозными чувствами.

Не надо забывать об извечной для людей «охоте к перемене мест». Долго живя в одной привычной обстановке, нормальный человек начинает тяготиться этим, стремясь к новым впечатлениям, к познанию иных земель, преодолению обыденности.

Мистическое значение Святой Земли усугублялось тем, что там, как думали, получали отпущение грехов даже самые великие грешники. Грабежи и убийства можно было искупить, получив прощение за содеянное после паломничества к Гробу Господню.

По дорогам Европы пылили пешком, верхом, в повозках тысячи странников, стремящихся в святые места или возвращавшихся оттуда. Например, князь Фульк Анжуйский, обвиненный в нескольких тяжких преступлениях, включая убийство жены, трижды путешествовал в Иерусалим. (Как говорится, не согрешишь – не покаешься.) Роберт Нормандский, отец Вильгельма Завоевателя, отмаливал в Палестине свой грех – отравление брата Ричарда. Такие покаянные путешествия показывают, насколько в ту пору эмоции, мистические переживания преобладали над здравым рассудком.

«Первый звонок» к крестовым походам прозвучал в 1054 году, когда из Пикардии и Фландрии отправились в Палестину 3 тысячи паломников во главе с епископом Камбрейским Либертом. Летописцы назвали их «войском Божьим».

Эти люди на своем долгом пути сталкивались с огромными трудностями. Им требовались вода и пища, защита от непогоды, нормальный ночлег. Они переходили из страны в страну, не всегда зная обычаи и нравы тамошних народов. В ту пору каждый район, каждое поселение кормились самостоятельно, не имели больших запасов еды и не могли прокормить три тысячи пришельцев. Измученные паломники были почти все уничтожены в Болгарии. Епископ с немногими спутниками сумел добраться до Сирии, но Гроба Господня так и не увидел, решив поскорее вернуться на родину.

Через десять лет более многочисленный отряд паломников отправился с берегов Рейна. Этим германцам повезло (возможно, благодаря силе и организованности). Они совершили торжественный молебен в Иерусалиме.

Политика властно вмешалась в религиозные дела. Воинственные турки установили свою власть над Палестиной. В отличие от культурных арабов, они стали притеснять христианские общины. Энергичный папа Григорий VII призвал христиан к войне с осквернителями святынь. (Добавим, что и торговля в Средиземном море пришла в упадок из– за бесчинства корсаров.) Всем, кто выступит против сарацин, было обещано отпущение грехов.

Вдохновителем Первого крестового похода явился пикардийский монах Петр Пустынник. Он побывал в Иерусалиме и на Голгофе. Его возмутили глумления над христианами. Добравшись до папского престола, он пал к ногам Урбана II и просил благословения на борьбу за освобождение Святой Земли от поработителей.

Благословение было ему дано. «И после того, – писал в «Истории крестовых походов» Г. Мишо, – Петр Пустынник, воссев на мула, с босыми ногами, с обнаженной головой, в простой грубой одежде, с распятием в руках отправляется из города в город, из провинции в провинцию, проповедуя на площадях и по дорогам; таким образом проходит он по всей Франции и по большей части Европы (Западной. – Р.Б.);красноречие его потрясает толпы; все умы воспламеняются, все сердца растроганы».

Был созван многолюдный Клермонтский собор в Оверни. На площади воздвигли престол для папы; его окружали епископы и знать. Толпы народа высыпали на площадь и прилегающие к ней улицы. Речь произнес Петр Пустынник. Слушали его в полном молчании. Голос его, дрожащий от страсти и негодования, будил в сердцах одни и те же чувства, воодушевлял на подвиги во имя Христа.

Затем выступил Урбан II. Он живописал страдания христиан под игом неверных; попрание высочайших святынь. В толпе послышались рыдания. Он призвал к освобождению Гроба Господня. Ему ответил могучий крик тысяч голосов. (Заметим, кстати, что папа не забыл упомянуть и о материальных сокровищах, ожидающих святое воинство в дальних странах, и о привилегиях воинов Христовых.)

По словам немецкого историка Генриха фон Зибеля, «мы едва можем понять такое состояние ума. Это все равно, как если бы большие армии сели на воздушные шары для завоевания некоего острова между Землей и Луной, на котором ожидали бы найти рай».

Толпы народа, от детей до дряхлых старух, двигались по дорогам, плохо представляя себе даже направление к Святой Земле, не говоря уж о конкретном маршруте. Учтем, что география тогда основывалась на рассказах бывалых людей и занимательных легендах. Путь их проходил через дремучие леса, в которых обитали разбойники; через поместные княжества, владыки которых порой бесчинствовали хуже бандитов с большой дороги – при случае они могли ограбить путников или превратить их в своих рабов.

Путешественники понимали, что рискуют, что опасности велики, а неверные сильны и жестоки. На что они надеялись? На Бога! Такова сила веры.

Впрочем, наивно думать, будто всех этих людей обуяло одно и то же чувство, одна и та же страсть; будто все они оказались просветленными и одухотворенными идеями Христа, неудержимо стремясь к высшей истине.

Нет, конечно. Каждый из них имел свои представления об учении Христа, но вовсе не оно вдохновляло их. Одними двигали корыстные низменные цели; другие верили в искупление своих грехов через паломничество; третьих привлекал таинственный Восток, о котором им с детства рассказывали волшебные сказки; четвертые искали приключений; пятые бежали от кредиторов или от безысходной бедности…

В обычной обстановке каждое из подобных желаний и устремлений можно реализовать разными путями. Теперь появилась общая «сверхцель». Она сулила исполнение чаяний, тем более что находилась под Божьим покровительством. Можно было не бояться неудачи, опасностей, страданий. Бог не выдаст – свинья не съест!

…Вспомним, как перетаскивают крупную добычу муравьи. Далеко не все тянут, скажем, дохлую гусеницу к муравейнику. Однако общая составляющая, суммарный вектор направлен точно к цели.

Нечто подобное характерно для целевых установок, вызывающих массовые психозы и, в частности, крестовые походы. И здесь каждый (или отдельные группы) действует из собственных частных интересов, озабочен своей материальной или духовной выгодой. Но у этих отдельных векторов есть некая суммарная составляющая. Она позволяет объединить силы и всем двигаться к единой цели.

При взгляде со стороны и холодном анализе может показаться, что тысячами людей овладевает безумие. Другие подобные примеры: беснующиеся футбольные фанаты; марширующие на параде воинские части; десятки, а то и сотни тысяч участвующих в демонстрации. Многие миллионы граждан активно участвуют в воине и стремятся уничтожить как можно больше своих противников. Все это трудно считать разумными действиями.

Война демонстрирует массовые кровавые психозы особенно отчетливо. Люди убивают тех, кто лично не причинил им никакого вреда. Хорошие, добрые, честные граждане убивают таких же хороших, добрых, честных граждан другой страны. А в кровавых междоусобицах, гражданских войнах то же происходит с представителями одного и того же народа. И вовсе не в борьбе за кусок хлеба, а во имя убеждений, идеалов.

Можно возразить: людей вынуждают так поступать, заставляют повиноваться приказам. Созданы целые системы обучения, идеологической обработки, приучающие личность к ограничениям, повиновению.

Да, существует такого рода социальное внушение, в частности, религиозное. Оно-то и проявляется во всех массовых движениях. Вот и крестовые походы – яркое тому подтверждение.

Коллективное бессознательное мало зависит от общественного строя, уровня образования, религиозных верований, национальных особенностей. Оно характерно для любого общественного организма, как подсознание – для каждого человека. С древнейших времен воздействовали на коллективное бессознательное не мудрецы, а энтузиасты или подвижники, увлекавшие массы своими эмоциями, артистическим талантом, доходчивыми лозунгами и посулами, собственным примером.

«По призыву какого-то Петра Пустынника, – писал Гюстав Лебон, – миллионы людей устремились на Восток; слава человека, страдавшего галлюцинациями, как Магомет, создала силу, необходимую для того, чтобы восторжествовать над старым греко-римским миром… Но среди масс может найти лишь слабый отклик голос какого-нибудь Галилея или Ньютона. Гениальные изобретатели ускоряют ход цивилизации. Фанатики и страдающие галлюцинациями творят историю».

Этот автор пришел к выводу: «Толпа в интеллектуальном отношении всегда стоит ниже изолированного индивида; но с точки зрения чувств и поступков, вызываемых этими чувствами, она может быть лучше или хуже его, смотря по обстоятельствам. Все зависит от того, какому внушению повинуется толпа… Толпа пойдет на смерть ради торжества какого-нибудь верования или идеи; в толпе можно пробудить энтузиазм и заставить ее, ради славы и чести, идти без хлеба и оружия, как во времена крестовых походов, освобождать Гроб Господень из рук неверных… Это героизм несколько бессознательный, конечно, но именно при его помощи и делается история».