Текст книги "Медовый месяц на Ледяной планете. Рух и Харлоу (ЛП)"

Автор книги: Руби Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Руби Диксон

Медовый месяц на Ледяной планете. Рух и Харлоу

Серия: Варвары Ледяной планеты (книга 4,25)

Автор: Руби Диксон

Название: Медовый месяц на Ледяной планете. Рух и Харлоу

Серия: Варвары Ледяной планеты_4,25

Перевод: Женя

Редактор: Eva_Ber

Обложка: Poison Princess

Оформление:

Eva_Ber

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Спасибо.

Часть 1

ХАРЛОУ

В одно из первых утренних пробуждений на пляже я вскакиваю оттого, что что-то пробегает по моей ноге.

Это уже была не самая комфортная ночь для сна. Повсюду песок, а пещера, в которой мы спим, крошечная и холодная. Все это не имеет значения в тот момент, когда я смотрю на солнечный свет, льющийся из пещеры, и вижу одного из скорпионоподобных существ, сидящего на моем ботинке. Я сбрасываю его, в ужасе откатываясь назад в пещеру. Куда бы я ни посмотрела, везде еще больше этих чертовых тварей. Они на мехах, у входа в пещеру, и я клянусь, что один из них есть на стене. Я издаю звук отчаяния при виде этого.

Моя пара, Рух, мгновенно просыпается от моего испуганного звука. Он садится, рыча и готовый защитить меня, в его глазах вопрос. Я указываю на одну из этих тварей. Они ужасно выглядят, нечто среднее между крабом и скорпионом, с множеством ног и сегментированным хвостом. Рух срывает ближайшего из них со стены и быстро откусывает голову.

Я снова визжу от ужаса.

Он протягивает мне безвольную штуковину, как подношение.

– Хар-лоу?

– Я не буду это есть! – кричу я. – Только не в твоей жизни! – Несуществующий вегетарианец во мне приходит в ужас от этой мысли. С тех пор как я попала на эту Ледяную планету, мне пришлось многое изменить, и не последним из них было изменение моих привычек в питании. И до сих пор есть мясо было не так уж плохо, даже если мне случайно захотелось гамбургера, из всего прочего. Но видеть, как Рух протягивает мне эту ужасную на вид штуковину, чтобы я ее съела? Я не могу этого сделать. Мое горло сжалось, я качаю головой.

Он смотрит на нее, и в его глазах читается беспокойство.

– Хар-лоу… нет?

– Нет, – выдавливаю я. – Мои морепродукты должны быть приготовлены.

– Готовить? – вторит он, потрясая передо мной убитой тварью. – Рух готовить?

Рух знает не так уж много языков – вообще никаких, – потому что он так долго был диким. Однако он улавливает некоторые мои слова, отчаянно желая поговорить со мной. И «готовить» одно из них, какое он знает.

Я смотрю на эту штуку, пытаясь преодолеть свое первоначальное отвращение. Это еда, – напоминаю я себе. – Это еда, это еда, это еда.

– Да, приготовь это, конечно, – киваю я. – Спасибо.

Рух хрюкает, звук полон удовольствия, и бросает мертвое существо на землю. Затем он хватает еще одну из этих живностей. Он подносит ее ко рту, готовый откусить головку, а затем смотрит на меня. Словно вспомнив ужас на моем лице, он в последний момент меняет тактику и вместо этого отрубает голову. Слышится ужасный хрустящий звук, за которым следует брызг жидкости, а затем Рух отправляется в поисках следующей жертвы. Через несколько мгновений у нас получается аккуратная маленькая кучка. Его не волнует, что они щиплют его своими жалящими клешнями или что они быстро убегают, когда видят, что его рука опускается. Рух быстрее их, и что-то подсказывает мне, что он делал это много раз раньше.

Я не могу винить этого человека за то, что он выжил, даже если это немного задевает мои чувства.

Я сворачиваюсь калачиком в задней части маленькой пещеры и наблюдаю за Рухом, который одним движением руки выгоняет из пещеры тех, что поменьше, и обезглавливает тех, что покрупнее. Прошло совсем немного времени с тех пор, как мы с Рухом нашли общий язык. Не так давно он ударил меня по голове и украл, а я все еще привыкаю. Так много всего произошло, чтобы принять все сразу – оставить позади племя ша-кхаи, которое приветствовало меня с тех пор, как я попала на эту планету, чтобы отправиться в дикую природу наедине с Рухом, но он ясно дал понять, что для него они враги.

Поскольку он мой мужчина, я не оставлю его. Нам просто нужно будет придумать, как справиться вдвоем.

Я думаю, это одна из причин, по которой мы оказались на этом пляже. Из того, что я могу сказать из наших (коротких и в основном предположительных) бесед, погода здесь будет теплее в течение всего зимнего жестокого сезона, и мы гораздо дальше от племени, которого он так отчаянно хочет избежать. Могила его отца тоже здесь, и я подозреваю, что ему просто нравится пляж. Здесь красиво, даже если это совсем не похоже на пляжи у нас дома. Здесь холодно, каменисто и немного бурно, но прилив все равно накатывает на пески, и это успокаивает, даже если пески зеленоватые, а прилив покрыт льдом.

Рух складывает в кучу всех мертвых крабов-скорпионов, а затем начинает разводить костер у входа в пещеру. Он маленький, и я внутренне вздрагиваю, когда Рух бросает мертвые тушки прямо в огонь. Мне приходится напоминать себе, что Рух привык есть свою еду холодной и сырой, а огонь – это для меня. Я действительно не могу жаловаться, что он не умеет готовить еду на гриле, если он никогда раньше не готовил на гриле, не так ли?

Он пытается сделать мне приятное, и на самом деле, это все, о чем может просить девушка.

Как только все они оказываются в огне, он смотрит на меня с ожиданием. Я излучаю ему одобрение, и мне нравится, что медленная улыбка изгибает его рот.

– Спасибо, – тихо говорю я.

– Готовить, – говорит Рух, обходя костер и возвращаясь ко мне. – Рух готовит Хар-лоу.

Я хихикаю. Я знаю, что он имеет в виду, но это просто звучит немного забавно.

– Ты прекрасно справляешься, Рух. Я ценю это.

Он сидит очень близко ко мне, отодвигая в сторону несколько свободных мехов, которые я навалила на нас, когда мы спали. Он голый – он почти всегда голый – и Рух наклоняется ближе, касаясь моей челюсти.

– Рух целует Хар-лоу, – бормочет он. – Да?

Он определенно выучил все «важные» слова, мой дикий, свирепый мужчина. Но у него есть флиртующая сторона, это точно.

– Поцелуй, – шепчу я и наклоняюсь, чтобы коснуться его губ своими. Я не буду думать о том, что он откусил голову одному из этих крабов-скорпионов, потому что я могу подумать, что это отвратительно, но для него это просто еда. Я не хочу, чтобы ему когда-нибудь было стыдно рядом со мной. С ним все в порядке; это мне приходится приспосабливаться к здешней жизни.

Поэтому я нежно прикасаюсь к его лицу и целую его. Целовать Рух никогда не бывает рутинно. Во всяком случае, каждый раз это немного похоже на Рождество, и это странный способ думать об этом, но это так. Он ведет себя так, как будто каждый раз, когда я целую его, это подарок. И я чувствую, что каждый раз, когда я целую его, мне тоже дарят что-то особенное. Итак… Рождество. Я счастлива прикасаться к нему, целовать его твердый рот, доставлять ему удовольствие. Я думаю обо всех тех годах, когда он рос в дикой природе, не имея никого, с кем можно было бы поговорить, не говоря уже о том, кого можно было бы поцеловать, и я счастлива, что резонанс свел нас вместе. Не имеет значения, что он напугал меня в самом начале. Я увидела одинокого, страдающего мужчину под всей этой грязью и влюбилась.

Рух тихо стонет мне в рот, притягивая меня к мехам. Он жаждет внимания, моя пара. Не имеет значения, насколько незначительно это прикосновение, он хочет большего. Я держу это в уме, когда целую его, стараясь прикасаться к нему со всех сторон, проводя пальцами по его коже и вниз по шее. Я шепчу его имя между легкими прикосновениями наших губ, давая ему понять, как я довольна им и как счастлива быть здесь с ним. Он еще не может понять моих слов, поэтому я передам это ему на деле.

– Хар-лоу, – урчит он, его кхай мурлычет, несмотря на то, что мы уже нашли отклик. Просто быть рядом друг с другом достаточно, чтобы наши кхаи откликнулись, и я кладу руку ему на сердце, где его кхай поет мне.

Рух трется своим носом о мой, затем покусывает мою нижнюю губу. Его рука скользит к свободной талии моих леггинсов, а затем проскальзывает внутрь. Он ненасытен, моя пара, и я разделяю это рвение. Я думала, что с резонансом все должно было замедлиться, но прошло уже несколько дней, а я все еще чувствую такой же безумный голод по нему, как и всегда. Я все еще просыпаюсь от того, что он прикасается ко мне посреди ночи, и это меня возбуждает.

Это не рутинная работа, когда он прикасается к тебе. Ни в малейшей степени. Я все еще привыкаю к этой планете, к резонансу и к мысли, что у нас родиться ребенок. Но приспосабливаться к нему? Вообще никаких трудностей.

– Прикоснись ко мне, – шепчу я. – Я не возражаю.

– Прикоснись, – рычит он, и его рука проникает между моих бедер. Он быстро учится, и все, что мне потребовалось, это один раз показать ему, что мне нравится, и теперь он полон решимости делать это правильно каждый чертов раз. Я стону, цепляясь за его плечи, когда он слегка трет мой клитор. – Хар-лоу моя, – его голос такой собственнический, когда он наклоняется и покусывает мое ухо, повторяя слова. – Хар-лоу моя.

Черт, когда он успел выучить «моя», и меня это вообще волнует? Я покачиваюсь под его рукой, пока он ласкает мою киску, его палец слегка танцует по моему клитору. Я зарываюсь руками в его волосы и прижимаюсь к нему всем телом, пока он покусывает мое ухо и, кажется, полон решимости доставить мне жесткий и быстрый оргазм еще до завтрака. Потребность усиливается в моем теле, и прежде чем я успеваю что-либо осознать, я кончаю жестко и быстро, моя киска наполняется моим освобождением. Я тихонько вскрикиваю, когда кончаю, ошеломленная тем, как он может заставить меня кончить так чертовски быстро.

Он снова целует меня, его движения мягкие и нежные.

– Хар-лоу.

– Рух мой, – тихо говорю я ему. Я улыбаюсь ему, вся такая довольная, и провожу рукой по его груди.

Это тоже делает его счастливым. Он бросает на меня свирепый взгляд, как будто ему нравится идея, что я называю его своим. В этот момент песчаные скорпионы начинают лопаться и шипеть на огне. Он неохотно отстраняется и принимается за еду.

– Рух готовить Харлоу, – говорит он вместо этого.

– Если мы должны, – говорю я, борясь с небольшим разочарованием. Я бы не прочь немного поваляться в мехах, но, думаю, здесь выживают не так. Это большая работа, и мне нужно начать думать так, как думает мой варвар. – Еда, а потом мы начнем обустраивать дом, верно? Верно.

Рух только хмыкает в ответ.

Часть 2

РУХ

Я никогда не устану наблюдать, как моя самка ест еду, которую я принес для нее. Я знаю, что ей не нравится внешний вид краулеров, но она наслаждается вкусом, когда они обжариваются на огне. Я должен помнить, что нужно делать это каждый раз. Хар-лоу любит, чтобы вся ее еда была теплой. Я понимаю, что Хар-лоу любит все теплое, когда она набрасывает на себя несколько мехов, прежде чем присоединиться ко мне у огня. Она не разгуливает только лишь в своей пятнистой коже. Вместо этого она наваливает на себя чужие шкуры и дрожит, когда ей их не хватает.

Это еще одна вещь, которой я должен научиться, когда дело касается моей пары. Хар-лоу хрупка и слаба по сравнению со мной. Я должен позаботиться о ней. Я должен справляться со всеми вещами, которые слишком сложны или которые она не любит делать, потому что я ее пара. Я протягиваю ей одну из штуковин с твердой скорлупой, и она тут же роняет ее в песок, шипя и облизывая пальцы.

– Горячоооо, – суетится она, посасывая большой палец. – Подожди немного.

Я прикасаюсь к существу с твердым панцирем, но оно не кажется мне слишком теплым. Правда, она засыпала свой песком, поэтому я вскрываю свой, открывая всю вкусную белую мякоть внутри, и кладу его на уголок шкуры животного перед ней.

Выражение лица Хар-лоуа смягчается.

– Спасибо большое, – говорит она мне, и мой член вздымается в ответ на ее нежные слова. Мне нравится слушать, как она говорит.

Я киваю и беру тот, который она уронила, стряхивая песчинки, прежде чем открыть его и съесть. Я смотрю, как она ковыряется в своей нежными кончиками пальцев, откусывая крошечные кусочки плоти, которые она вытаскивает. Она такая… мягкая. И розовая. Я беспокоюсь, что не буду для нее хорошей парой. Что я не смогу заботиться о ней так, как должен. Меня вполне устраивает спать на песке. Я в порядке, когда погода становится прохладной, а облака приходят и не уходят целыми днями. Но все это будет тяжело для моей маленькой половинки, и мысль об этом заставляет мои внутренности сжиматься от страха.

Я не могу потерять Хар-лоу, как я потерял своего отца. Я не могу вернуться к тому, чтобы у меня вообще никого не было. Хар-лоу – это все для меня. Она показала мне, как целоваться, и как вложить в нее комплект. Она показала мне, как стирать. Она улыбается мне и учит меня словам. Я никогда не был так счастлив, как сейчас, когда Хар-лоу была рядом со мной. Это меня немного пугает. Я знаю слишком много ночей, когда я просыпался, и не с кем было поговорить, некому было накормить меня, когда я был голоден. Слишком много раз мне было грустно и одиноко, я скучал по своему отцу.

Я не позволю моей Хар-лоу быть грустной и одинокой. С этой мыслью, проносящейся у меня в голове, я беру другого краулера, раскалываю твердую скорлупу и предлагаю его своей паре.

– Ешь.

После того, как мы наелись досыта, Хар-лоу издает звуки, свидетельствующие о том, что она хочет покинуть пещеру. Внутри для нее безопаснее, но если она хочет увидеть великую соленую воду, я не откажу ей. На это завораживающе смотреть, и я нахожу постоянный рев волн успокаивающим. Я смотрю, как моя пара надевает все меха, прикрывая свою пятнистую кожу, а затем улыбается мне.

– Я готовавыдвигаться.

Я ворчу и жду, когда она покинет пещеру. Я планирую оставаться рядом с ней как можно дольше. Хар-лоу умна во многих вещах, но она не так вынослива, как я. Она нежная и хрупкая, и я не допущу, чтобы ей причинили боль.

Когда она выходит из пещеры, она тянется к моей руке. Я жду, гадая, хочет ли она мне что-нибудь показать, но все, что она делает, это держит меня за руку. На мой озадаченный взгляд она просто усмехается и протягивает руку, чтобы коснуться моего лица другой рукой.

– Новичокв отношенияхда? – она сжимает мою руку и не отпускает, затем тянет меня за собой, показывая, что я должен следовать за ней.

Я иду. Я бы последовал за ней куда угодно.

Хар-лоу говорит своим счастливым голосом, когда мы гуляем по пляжу, но я не понимаю, что она говорит. Я довольствуюсь тем, что слушаю ее лепет и иду рядом с ней, вдыхая ее запах и наблюдая за ее движениями. Ее яркая грива колышется на ветру, и она постоянно заправляет ее за свои маленькие уши, но она никогда не перестает говорить. Она также не отпускает меня, и я решаю, что мне нравится теплое пожатие ее руки, сжимающей мою. Держится ли она за меня, чтобы я не отходил от нее?

Как будто я когда-нибудь оставлю ее позади.

Мой пара присаживается на корточки и поднимает что-то с песка. Это твердая оболочка, которая исходит от существа со многими ногами.

– Возьми это с нами, – говорит она мне, протягивая его.

Она хочет, чтобы я посмотрел на это? Я подношу его к носу и нюхаю, но существо внутри давно исчезло. Я рассматриваю его мгновение, а затем бросаю обратно на землю.

– Нет! – кричит Хар-лоу, отпуская мою руку. Она поднимает эту штуковину, и выражение ее лица печальное, когда она подбирает два осколка. – Рух, нет.

– Нет? – я не понимаю. Я в замешательстве делаю жест, требующий еды. Она голодна? – Есть? Хар-лоу ест?

– Нет, – говорит она снова, немного более спокойно. На ее лице появляется разочарование, когда она снова складывает две части вместе. – Это могло бы пригодиться нам. – Она смотрит на меня снизу вверх. – Мне нужен дом.

Я пристально смотрю на нее, пытаясь понять. Я ненавижу, что у меня нет таких звуков изо рта, как у нее. Я хочу сказать ей, какая она милая. Как взгляд на нее делает меня счастливее, чем полный живот. Как, когда я просыпаюсь утром, и она рядом со мной, в моем сердце такая радость, что у меня все болит. Что я люблю пятнышки на ее лице так же сильно, как люблю тихие звуки, которые она издает, когда я засовываю в нее свой член. Я хочу сказать ей так много вещей.

Но слов, которые у меня есть, очень мало.

– Хар-лоу… повторить?

Выражение ее лица становится мягким, и она подается вперед, прижимая свои соски к моей груди. Она откидывает голову назад и поднимает свое лицо к моему, как она делает, когда хочет прижаться своими губами к моим в поцелуе. Я наклоняюсь и целую ее, и она улыбается мне.

– Домой, – говорит она мне. – Хар-лоу Рух может вернуться домой.

– Домой, – эхом отзываюсь я, затем указываю на разбитую раковину. – Домой?

Она хихикает и качает головой, снова дергая меня за руку.

– Домой, – повторяет она, уводя меня от кромки воды. Она тянет меня за собой, возвращаясь в пещеру, в которой мы спали прошлой ночью. Затем она поворачивается и указывает на меня. – Рух Хар-лоу дома.

Она… устала? Я пытаюсь вникнуть в то, что она говорит. Хочет ли она спать? Я делаю движение, чтобы войти внутрь, но она снова качает головой. Разочарование мелькает в ее взгляде, и она жестом обводит всю маленькую пещеру.

– Домой… шить одеяла из меха… делать кроватку. – Она похлопывает себя по плоскому животу. – Комплект.

Я касаюсь ее живота, пытаясь понять. Ее комплект сейчас прибудет?

Хар-лоу снова качает головой. Она поджимает губы, размышляя.

– Рух, Хар-лоу, комплект. – Она делает паузу и указывает на кострище. – Огонь. Меха. Пещера. – Она делает широкий круговой жест рукой и снова смотрит на меня. – Домой.

Я хмурюсь, пытаясь понять. Все эти вещи и есть это слово? Мы оба, наш комплект, меха, панцирь, который она хотела сохранить… и тут меня осеняет осознание. Я видел, как животные строят гнездо для своих детенышей. Хочет ли Хар-лоу свить гнездо? Я положил руку ей на живот.

– Домой… Хар-лоу Рух комплект дома?

Она взволнованно кивает.

– Спасибодада.

– Домой, – повторяю я. Гнездо. Безопасное место для меня и моей пары, чтобы иметь наш комплект. Это должно быть удобно и безопасно. Я думаю о страдальческих звуках, которые она издавала этим утром, когда ползуны были на ее ботинках. Я смотрю на маленькую пещеру, еще более крошечную, чем та, которую я оставил в горах, и далеко не такую уютную. Так не пойдет.

Моя Хар-лоу и мой комплект заслуживают лучшего гнезда, чем это.

Я беру свою пару за руку.

– Домой, – повторяю я и тяну ее за собой. Этот пляж полон небольших пещер разного размера. Мы найдем лучшее место для нашего гнезда, и тогда Хар-лоу будет счастлива. Я создам дом для своей семьи, и мы всегда будем вместе.

Часть 3

ХАРЛОУ

Нам нужно так много вещей.

Пока мы ходим вверх и вниз по пляжу, я собираю все, что может пригодиться. Раковины, достаточно большие, чтобы использовать их в качестве посуды или тарелок, тростник, который можно высушить и сплести в корзины, камни, которые хорошо подходят для приготовления пищи, – все можно использовать по назначению. Чтобы наполнить мою сумку, не требуется много времени, и когда мы выкладываем наши находки, я понимаю, как много нам нужно. Нам нужны камни, чтобы окружить яму для костра. Нам нужна посуда и инструменты для приготовления пищи. Нам нужны меха для одежды, сапог и теплых одеял.

Нам нужна пещера побольше.

Я прикусываю губу, стараясь не волноваться из-за всего этого. Я беспокоюсь, это просто то, кто я есть. Я уверена, что диагноз «рак» повлиял на это. Однако сейчас мой рак в стадии ремиссии, благодаря моему кхаю. Я могу позволить себе смотреть на вещи с положительной стороны.

И на моей стороне Рух. Что бы мне ни было нужно, он поможет мне получить, потому что он обожает меня так же сильно, как я обожаю его.

Поэтому я окидываю взглядом нашу маленькую пещеру, а затем поворачиваюсь к своей паре.

– Нам нужно место побольше.

Он хмурится.

– Повторить, Хар-лоу?

– Маленькая, – говорю я, указывая на пещеру. – Она слишком мала. – Я постукиваю по низкому потолку, под которым ему приходится пригибаться. – Маленькая. Мы хотим большего. – Я развела руками. – Большая пещера.

На его лице появляется узнавание. Он берет меня за руку, указывая дальше по пляжу.

Я прихожу в восторг.

– Есть еще одна пещера? Ты знаешь где она? – Я не должна удивляться. Здешние горы буквально испещрены пещерами и трещинами повсюду. Я не ученый, но я не могу не думать, что это как-то связано со всеми горячими источниками повсюду. Какова бы ни была причина, я рада этому. Мы можем обустроить крошечную пещеру, но я бы предпочла иметь какое-нибудь место, где мы могли бы растянуться и наслаждаться жизнью, если это будет наш новый дом.

Мы идем пешком по пляжу, Рух крепко держит меня за руку, даже когда это неудобно. Как будто он не хочет меня отпускать. Я не против. Я счастлива, что меня поддерживают. Мы карабкаемся по камням и двигаемся к дальнему концу бухты. Мы находимся недалеко от высоких скал, но не так далеко, чтобы идти целый день, чтобы добраться до заснеженных холмов, где обычно тусуются животные с мехом. Я не видела, чтобы по пляжу бродило что-нибудь пушистое. Я не знаю, то ли мы их отпугиваем, то ли они просто не спускаются сюда. Было несколько больших, устрашающего вида птиц – страусов с проблемами гнева, как мне нравится думать о них, – которых мы избегаем. Хотя в основном это просто крабы и тому подобное.

Странно находиться на пляже и не слышать постоянных криков чаек.

Как раз в тот момент, когда я готова сделать перерыв, потому что мне кажется, что мы пересекли весь пляж, Рух направляется к скалистому выступу. Дальше я вижу несколько глухих каньонов, обрамленных скалами, но он не направляется к ним. Он направляется к выступу, и это занимает мгновение, но затем я вижу вход в пещеру.

Она большая, все в порядке. Даже отсюда я могу сказать, что потолок достаточно высок, чтобы Рух мог стоять полностью, не задевая рогами потолок. Я оглядываюсь по сторонам. Мы находимся в самой защищенной части бухты, волны находятся недалеко, но не настолько близко, чтобы нам приходилось беспокоиться о приливах. Внутреннее помещение не очень глубокое, но просторное, с неглубокой передней камерой, усеянной сталактитами, а затем более глубокой внутренней камерой, большой и вместительной. Здесь немного грязновато – по всему полу слой песка, а вдоль стен что-то похожее на панцири мертвых крабов, но убрать это будет достаточно легко.

Лучше всего то, что струйка воды стекает в крошечный бассейн у входа. Похоже, что она вытекает прямо из камня, а это значит, что это пресная вода, а не соленая. Я ловлю несколько капель на пальцы и пробую их на вкус. Ага. Свежая и холодная.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Руха. Он наблюдает за мной с настороженным выражением лица, как будто беспокоится, что мне не понравится это место. Я подозреваю, что если бы я сказала ему, что это ужасно, он продолжал бы искать, пока не нашел бы мне что-нибудь получше, даже если бы на это ушли годы. Просто он такой, какой есть. Он хочет для меня самого лучшего, даже если это означает гораздо больше работы.

Я подхожу к нему и беру его за руки.

– Это идеально. – Я лучезарно улыбаюсь ему. – Это очень хорошая пещера. Мы можем создать здесь нашу семью.

– Да? – спрашивает он.

– Да, – соглашаюсь я, сжимая его руки. – Очень большое «да»!

РУХ

Мой пара никогда не прекращает работать, даже в новой пещере. Мы переносим нашу небольшую кучку пожитков на наше новое место, и Хар-лоу работает над тем, чтобы вымести всех мертвых существ и песок с пола. Это непростая задача, но когда все, наконец, чисто и весь мусор убран, мы собираем камни и устраиваем кострище возле входа, чтобы дыму было куда уходить. Хар-лоу устраивает гнездо из мехов, которые она носит, но я замечаю, что она дрожит, когда снимает их.

Я понимаю, что нам нужно больше мехов. Некоторые для ношения, а некоторые для сна. Нам придется охотиться вместе, и это меня беспокоит. Хар-лоу – мягкое существо, а охота – тяжелая работа. До гор не так уж далеко, но я бы предпочел, чтобы ей было безопасно и комфортно здесь, в пещере. Возможно, я смогу выйти и поохотиться, пока она остается здесь.

Мне не нравится эта идея, но мне также не нравится идея брать мою пару с собой на опасную охоту. У многих животных в снегах длинные когти и острые клыки, и пятнистая плоть Хар-лоу легко повредиться. Мне будет невыносимо разлучаться с ней на один день, но это будет необходимо.

Хар-лоу нужно держать в тепле, а на этом пляже нет меха.

Однако это беспокойство можно оставить на другой день. Хар-лоу выглядит усталой, ее бледное лицо осунулось, когда мы сидим у огня. Я притягиваю ее ближе к себе, и она опирается на мое плечо. Мне нравится это, моя пара прижимается к моему боку. Она обнимает меня, дрожа, и я беспокоюсь, что ей слишком холодно. Я плохой партнер, позволяю своей самке дрожать в пещере, когда мы могли бы носить меха.

Значит, завтра, – решаю я. Утром, когда взойдет солнце, мы отправимся на охоту за мехами. Я показываю пальцем на одно из тех, что она носит, и подталкиваю ее локтем.

– Хар-лоу, повторить?

– Ммм? – Она садится, бросая на меня любопытный взгляд, и когда я снова произношу эти слова, она понимает.

– Мех?

– Мех, – эхом отзываюсь я, пытаясь запомнить это слово. – Мех Хар-лоу. Да?

– Мех Харлоу? – она произносит эти слова с вопросом на лице.

– Хар-лоу, мех. – Жаль, что у меня не хватает слов, чтобы сказать ей, что завтра я буду охотиться на многочисленных животных. Что я не успокоюсь, пока у нее не будет теплых шкур, в которые можно завернуть ее тело. Она моя пара, которую я должен защищать, и я не допущу, чтобы она дрожала.

– Мех? – снова повторяет моя пара, а затем берет мою руку в свою. Она проводит им между бедер, по участку меха у нее на холмике. – Да?

В ее голосе есть страстная нотка, которую я раньше не слышал. Она думает, что я прошу прикоснуться к ней, что я хочу заявить на нее права. Мое разочарование из-за невозможности общаться проходит, потому что я действительно хочу прикоснуться к ней. Прикасаться к моей половинке и доставлять ей удовольствие – это все еще ново и волнующе. Я наклоняюсь к ней, прикасаясь губами к ее губам в поцелуе, потому что знаю, что ей это нравится.

Хар-лоу вздыхает и прижимается своим ртом к моему, даже когда ее бедра раздвигаются.

Я издаю низкий горловой стон. Как мне так повезло, что у меня есть эта пара? После стольких сезонов одиночества для меня удивительно, что у меня есть пара, к которой я могу прикасаться и о которой я забочусь. Что у нас будет свой собственный комплект. Что мы будем семьей.

Что она моя, и я не одинок.

– Хар-лоу, – выдыхаю я в ее мягкие губы, даже когда ищу бугорок, спрятавшийся в складках ее влагалища. Она показала мне, как ей нравится, когда к ней прикасаются, и с каждым разом я становлюсь немного лучше в таких вещах. Я узнаю, что доставляет ей больше всего удовольствия, какие ласки заставляют ее тело напрягаться, а какие заставляют ее кричать. Наши рты встречаются, мой язык слегка касается ее языка, когда я скольжу пальцами вверх и вниз по ее влажному каналу. Я засовываю один глубоко в нее, в горячий колодец ее влагалища, и большим пальцем описываю круги вокруг маленького бутона плоти, называемого «клитор».

Она хнычет и цепляется за меня, ее бедра сжимаются вокруг моей руки.

– Рух, – она тяжело дышит, и ее влагалище крепко сжимает меня. – Хорошо.

Я вхожу в нее, используя пальцы, как если бы я был членом, погружаясь в мягкость ее тела, даже когда я работаю с ее клитором. Мне нравится наблюдать, как в ней нарастает удовольствие. Она задыхается, покачиваясь рядом со мной, а затем ее движения становятся более неистовыми. Торопливыми. Ее влагалище становится влажнее с каждым движением моих пальцев внутри нее, и она прижимается своим лбом к моему, оседлав меня, пока я ласкаю ее мягкое тело рукой. Мне нужно посмотреть, как она кончает. Нет зрелища, которое мне нравится больше, чем когда она достигает оргазма, напряжение на ее лице сменяется таким томным удовольствием. Мне нравится, как она напевает потом, когда ее тело расслабляется. Я очарован всем, и если бы я мог, я бы сидел на ней верхом весь день напролет, наблюдая за удовольствием, появляющимся на ее лице.

Она жадно целует меня, издавая тихие горловые звуки, покачивая бедрами, полная решимости кончить. Я прижимаю ее к себе, притягивая, и когда один из ее сосков соблазнительно подпрыгивает у моего рта, я наклоняю голову и облизываю кончик.

Хар-лоу вскрикивает, ее руки на моих рогах. Я чувствую, как она прижимается щекой к одному из них, крепко сжимая их, ее движения становятся все быстрее и быстрее.

Мой член ноет от желания, с кончика стекает жидкость по моему стволу, и я ничего так не хочу, как потереться им о нее. Или внутри нее. Но я хочу, чтобы она была на первом месте. Мне нравится вид ее освобождения даже больше, чем мое собственное. Я дразню кончик ее соска языком, облизываю его, а затем посасываю маленький бутон. Иногда ей нравятся мои зубы, поэтому я добавляю их тоже, но осторожно, бережно.

Ее тугая киска сжимает мои пальцы. Тело Хар-лоу дрожит рядом со мной, а затем она тяжело дышит, из ее горла вырывается тихий стон. Она напрягается, а затем влага заливает мою руку, и ее освобождение сотрясает ее.

Я прижимаю ее к себе, пробегая губами по ее мягкой, покрытой пятнышками коже, когда она отходит от кульминации. Она тихо выдыхает, когда расслабляется, а затем начинает покрывать поцелуями мою челюсть и шею.

– Этобыловеликолепно. – Ее слова – чушь, но ее тон ясен. Я заставил ее чувствовать себя хорошо. Я удовлетворенно урчу, потирая ее бока. Она перекидывает ногу через мои бедра и оседлает мой член, затем прижимается еще одним поцелуем к моим губам. – Теперь твояочередь.

– Повтори, – прохрипел я, отчаянно желая понять, что говорит мне моя пара.

Но она только хитро улыбается мне и трется своей мокрой киской вверх и вниз по моему стволу. Когда я стону, она наклоняется, чтобы слегка поцеловать меня в губы, а затем откидывается назад. Ее пальцы гладят мой член, пока она крепко держит меня…

И медленно усаживается на мою длину.

Я не смею пошевелиться.

Я никогда не мог себе представить ничего подобного. Спаривание все еще в новинку для меня. Моей Хар-лоу пришлось показать мне, как засунуть мой член в нее. У меня было желание, но у меня не было знаний. С тех пор мы страстно желаем друг друга, и Хар-лоу постоянно показывает мне новые способы доставить ей удовольствие. Я брал ее, когда она лежала на спине, и я брал ее сзади, как это делают животные. Она оседлала меня и ввела мой член в себя, это было в новинку.

И мне это нравится.