Текст книги "Медовый месяц на ледяной планете. Рахош и Лиз (ЛП)"
Автор книги: Руби Диксон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
Не сомневаюсь, что это ненадолго.
Рáхош опускается на меня и, откинув голову назад, он делает глубокий вдох. Вздрогнув, он поднимает руку от того места, где та накрывает мою.
– Я кончил тебе на руки.
– Я заметила, – я снова целую его в спину. – Мне это понравилось. Было так грязно и сексуально, и я обожаю смотреть, как ты теряешь контроль. Я люблю смотреть, как ты кончаешь.
Смех грохочет в его груди.
– Я тоже люблю смотреть, как ты кончаешь.
Он движется вперед, и от этого движения его хвост скользит сквозь мои складочки, и я испускаю ах. Мамочке нравится! Но затем Рахош мягкой шкурой вытирает мои пальцы от своего освобождения, а потом заботиться о себе.
Я остаюсь там, где я нахожусь, утомленная удовольствием, и моя щека прижимается к его широкой, мускулистой спине.
– Я люблю тебя.
– Я тоже люблю тебя, моя Лиз.
– Но знаешь, что я люблю больше всего?
– И что же?
– Я люблю, что могу быть рядом с тобой. Я люблю тебя за то, кто ты есть. Я не хочу, чтобы ты становился кем-то другим, а не был Рáхошем – моим Рáхошем. Ты можешь быть настолько сварливым, насколько хочешь, потому что я знаю, что могу быть той еще зудящей занозой в заднице. – Я игнорирую его фырканье и продолжаю, потому что, черт возьми, я же толкаю сочную речь. – Я знаю, что могу слишком долго говорить о «Звездных войнах», и мне никогда не встречалось ругательство, которое мне бы не понравилась, и я знаю, что могу быть жутко властной. Но я чувствую, что меня устраивает быть с тобой, и мне это нравится. Я вообще не намерена пробовать отношения с кем-то другим, – я прижимаюсь к нему сзади, абсолютно довольная. – И я больше не одинока. Ты даже представить себе не можешь, какой одинокой я себя чувствовала очень-очень долгое время.
Он оборачивает руки вокруг меня, словно чтобы обнять меня хотя бы как-то.
– И я больше не чувствую себя одиноким. Это лучшее из чувств. Огромное тебе спасибо, пара моя. Знаешь, мое сердце принадлежит тебе.
– А мое тебе, – говорю я ему… а потом добавляю: – Но не моя дырка в заднице. Она – под запретом без предварительного обсуждения.
Он фыркает от удовольствия.
Часть 4
РÁХОШ
Лиз спит рядом со мной, свернувшись калачиком. Ее попка прижата к моему паху, а мой хвост находится между ее ногами, кисточка которого зажата в ее руке. Ее голова лежит на моем предплечье, а рот открыт, что означает, что она маленькой речушкой пускает слюни, но я не смею будить ее. Более того, я притягиваю ее поближе к себе и прижимаюсь губами к ее бледному плечу.
Моя свирепая, решительная пара.
Когда я почувствовал себя дураком, она не позволила мне отступить. Она не дает нам в гневе отвернуться друг от друга, а продолжает говорить до тех пор, пока я вынужден признаться, почему я злюсь или расстроен. Когда я впервые встретил Лиз, мне казалось, что она никогда не прекратит свою бесконечную болтовню, и меня это дико раздражало. Теперь я рад этому. Я снова целую ее кожу, думая обо всех тех смелых откровенностях, которые она мне говорила в то время, как сидела и объезжала мой хвост и сзади ласкала мой член.
Я боялся, что могу оказаться ей совсем неинтересен. Сейчас я начинаю думать, что нет никого, кто мог бы угнаться за ее диким, творческим умом, и это меня радует.
Она может быть смелой. Я буду скалой, защитником, щитом. Она может быть стрелой, запускающей себя вперед. Я буду луком – плечами, стабильностью, которые нужны стреле для ускорения.
В этом мы отличная пара.
Лиз чмокает губами и перекатывается на живот, освобождая мою онемевшую, обслюнявленную руку и преподнося мне на обозрение свою задницу. Мне легче выбраться из постели, хотя мне не хочется покидать Лиз. Мне хочется завернуться вместе с ней в шкуры на целую вечность, но это не разожжет огонь и не заварит горячий чай для моей зачастую замерзающей и тонкокожей женщины, которая нуждается в тепле. Это не накормит наши животы, и поэтому я встаю и наклоняюсь к костру, пристраивая мешочек свежего снега для растопки, и обжариваю на вертеле кубики замороженного мяса до тех пор, пока они не начинают шипеть и чернеть по краям, как любит Лиз. Она не возражает против сырого мяса, но ее фаворит – эти хрустящие кусочки, поэтому я слежу за тем, чтобы она получала самые лучшие куски.
Как только все готово, я наливаю чашку чая, кладу еду в миску и направляюсь в кладовую к своей паре, где она, свернувшись в шкурах калачиком, все еще спит. После того, как я прошлой ночью ушел, она не оставила меня, и мы провели ночные часы, спариваясь со всей лихорадочной интенсивностью первого резонанса.
Тихо войдя в кладовую, я приседаю возле нее. Я легонько шлепаю хвостом по ее руке, чтобы разбудить ее, и она, открыв глаза, с сонным выражением лица смотрит на меня, моргая веками.
– Я приготовил тебе еду, – я ставлю ее рядом с ней и жду, чувствуя себя неловко. Ее губы растягиваются в сияющую улыбку, как будто я – все самое лучшее, что есть в мире, и это… приятно. Я не знаю, как на это реагировать.
– Завтрак в постель? Этот медовый месяц становится все лучше и лучше, – говорит Лиз, садясь и беря в руки миску. – Оооо, ты поджарил мое мясо. Ты снова меня поражаешь.
Я фыркаю, удивленный ее словами.
– Сегодня густая метель. Ничего не видно дальше вытянутой руки.
Она своими маленькими зубками грызет кусочек мяса.
– Значит ли это, что… мы с тобой сегодня никуда не идем?
Я протягиваю руку и касаюсь локона ее нежно-желтой гривы.
– Сегодня мы остаемся здесь. Возможно, останемся в шкурах возле костра, и ты расскажешь мне все о «Звездных войнах».
Лиз хихикает.
– Господи, какой же ты милый.
Основание моих рогов начинают гореть.
– Я охотник. Мы не милые. Мы сильные. Храбрые. Бесстрашные. Мы… – я прерываюсь, когда она поднимает свою маленькую ножку в воздух. – Что ты делаешь?
– Можешь растереть мне ногу? Она холодная, а твои руки теплые.
Я беру ее ногу в руки и начинаю растирать, лаская маленькие беловато-розовые пальцы и разминая пятку.
– Как я уже сказал…
Она закрывает глаза и мотает головой.
– Потрясающе. Именно так. Ты растирай мне ноги, а я буду есть в постели, и это станет лучшим медовым месяцем всех времен.
– Это уже лучший медовый месяц всех времен, потому что я здесь, вместе с тобой, – признаюсь я ей. – Я благодарен тебе, что моя пара ты и никто другой.
Лиз улыбается мне, болтая в воздухе другой ногой, и я, взяв в руки их обе, принимаюсь массировать, а она бросает в рот очередной кусочек мяса.
– Кстати, я ведь собиралась обучать тебя стрельбой из лука. Полагаю, это невозможно, пока снаружи идет метель. Ты ведь не расстроился? Ты не особо-то много получаешь от этого медового месяца, а вот я – массаж и завтрак в постель, – закинув руку за голову, она смотрит на меня. – Есть что-нибудь, чем бы ты хотел заняться?
Помимо того, чтобы затащить ее в шкуры и врезаться в нее как дикий зверь? Но Лиз так же, как и я, сама всегда жаждет порезвиться в шкурах. Она имеет в виду что-то другое. В конечном счете, я молча размышляю, пока растираю ее ноги.
– Есть ли какие-то определенные вещи, которыми занимаются во время медового месяца?
Ее губы подергиваются, словно ей снова хочется разразиться хохотом.
– Большинство людей отправляются в путешествие и осматривают достопримечательности. Они осматривают древние места, посещают руины или просто зависают на пляже и плавают.
Я обдумываю это.
– Наверное, мы можем отправиться на пляж, но боюсь, что тебе не понравится. Он находится по другую сторону гор, в противоположном направлении, куда мы направляемся, и ты не сможешь плавать. Твои розовые пальчики замерзнут.
И я прикусываю один из них, потому что мне нравится видеть, как ее глаза загораются.
– Нет, спасибо, я лучше откажусь от замерзшего пляжа. – Лиз ест очередной кусок мяса, бросая на меня горячий взгляд, который говорит мне, что она совсем не о пляжах думает. – Это время для сближения. Чем ты хотел бы заняться? Что бы сделало его особенным для тебя? Что-то, что ты не хотел бы делать с кем-то другим?
Сразу же на ум приходит идея. Я почти отказываюсь от нее, потому что кажется, что место для этого слишком открытое, слишком опасное. Но она смотрит на меня нетерпеливыми глазами, и я не могу ей ни в чем отказать.
– Мне бы, – говорю я осторожно, – хотелось пойти на рыбалку.
– На рыбалку? – она смотрит на меня в замешательстве. – Мы ведь уже ходили на рыбалку, Рáхош.
Я мотаю головой.
– Есть одно место, куда меня брал мой отец, когда еще был жив. Я помню то место, и то, как мы с ним сидели на берегу и ждали, когда рыба подкрадется. И мы просто говорили. Это мое лучшее воспоминание о моем отце.
Выражение ее лица становится нежным.
– Тогда, конечно, мы сделаем это. С удовольствием. Ты знаешь, как добраться до того места?
– Знаю. – После смерти отца я много раз проходил мимо, но никогда не приближался. Никогда не хотелось, потому что я хотел сохранить эти воспоминания такими, какими они были. В своем воображении я хотел видеть это место глазами маленького комплекта, который, направляясь к озеру с сетями и удочками, держится за руку со своим отцом.
Но я хочу поделиться этим с Лиз. Я хочу создать новые воспоминания с ней. Я устал жить прошлым.
– Мне не терпится, – говорит она и откладывает свою миску в сторону, облизывая губы. Я предлагаю ей чашку, но она мотает головой. – Не хочу пить. Итак, мы пойдем на рыбалку, как только погода прояснится, да?
– Но не сегодня, – соглашаюсь я. – Сегодня день для пребывания в шкурах.
– Я рада, что ты это сказал, – говорит мне моя пара, задыхаясь. – Потому что сейчас я думаю только о сексе. Необузданном, грязном сексе, где ты сверху меня, а мои лодыжки у тебя на плечах.
Теперь я тоже об этом думаю. Я прекращаю массировать ее ступни и кладу их себе на плечи, когда скольжу в шкуры, чтобы присоединиться к ней.
– Думаю, это отличная идея.
***
Снег идет два дня подряд, и я провожу эти дни в шкурах в обнимку со своей парой. Мы спариваемся. Играем в глупые игры в слова. Обсуждаем имена для нашего комплекта. Говорим о других в племени и тех, кто на наш взгляд будет резонировать следующими. Иногда мы говорим только о погоде, и даже это приятно. Мне нравится всем делиться с Лиз, а ведь я никогда раньше не делился с кем-то столь многим. Вэктал мне как брат, и все же есть вещи, в которых я ему никогда не признавался и которые я с готовностью рассказываю своей паре, потому что чувствую себя в безопасности, рассказывая ей даже о мелочах.
Мне почти грустно, когда снег прекращается, а солнце выглядывает из-под облачного покрова, потому что это означает, что мы должны идти дальше.
– День рыбалки! – радостно объявляет Лиз, когда мы собираем вещи.
От ее энтузиазма мне становится менее грустно. С ней все на свете доставляет удовольствие, и когда мы покидаем пещеру, мы идем, держась за руки, говоря о наивкуснейших видах птиц и какие травы использовать при заполнении их тушек перед обжариванием. Глупости, но мне просто нравится слушать болтовню Лиз.
Проходит около полдня ходьбы привычного пути, прежде чем я вижу знакомую вершину горы и знакомый фиолетовым цветом окаймленный утес скалы. Мы уже близко. Я крепко держу Лиз за руку, когда мы направляемся в долину, и я вижу озеро, расположенное среди скал. Горячие воды, пузырясь, просачиваются наружу из скалистых обрывов высоко над головой и капает на поверхность, но, поскольку они очень холодные, то замерзают, прежде чем попасть в водоем. Результатом является стеклообразный каскад замерзших родничков, которые замерзшим водопадом опускаются вниз по скалам в еле теплое озеро внизу. Его берега покрыты коркой льда, но внутри тепло. А возле самого замерзшего водопада я вижу любимое насиженное места отца.
– Все это так красиво, – выдыхает Лиз, хлопая руками в перчатках. – Я рада, что мы сюда пришли.
Я указываю на небольшой козырек скалы.
– Мы с отцом сидели там. Для ловли рыбы с копьем это озеро не подходит, потому что лед на берегу не выдерживает вес. Поэтому мы пользовались кое-чем под названием «удочка» и цепляли немного мяса на зубец, чтобы поймать рыбу, когда она клюнет… чего ты так на меня уставилась?
Глядя на нее, я начинаю хмуриться, потому что, пока я говорю, на ее лице появляется озорная улыбка.
Она поднимается на цыпочках насколько может, и похлопывает меня по подбородку.
– Ты такой очаровашка. Люди тоже ловят рыбу с удочками, глупенький.
– Правда? – рычу я. – Пожалуй, вы не так примитивны, как я думал.
Я держу свой голос грубоватым и наслаждаюсь, когда она набрасывается на меня с возмущенными воплями.
– Мы не примитивны!
– Утверждает человек, сжигающий свое идеально хорошее мясо.
Лиз начинает хохотать и толкает меня локтем.
– Ты дурак!
Я ухмыляюсь ей.
– Пошли. Давай заберемся туда и займем места.
Помню, как будучи маленьким комплектом, я взбирался по крутым, обледеневшим скалам, и ту легкость, с которой вверх карабкался мой отец. Однако, когда со мной моя пара, все по-другому. Она не такая большая, как я, и руки у нее прикрыты, чтобы защитить их от холода, так что она не может ухватиться, как следует. Когда она один раз поскользнулась, у меня сердце заколотилось так, будто оно вот-вот выскочит из груди, и я решаю, что сам ее отнесу.
Мои руки тянутся к ее талии, чтобы помочь ей забраться вверх, но она шлепает меня по рукам.
– Сама справлюсь. Я не хрупкая барышня, Рáхош.
Ей кажется, что она не хрупкая. Я фыркаю, но все ровно придерживаю ее руками.
Забравшись наверх горного хребта, Лиз кладет руки себе на бедра и делает глубокий вдох.
– Ух ты, как красиво! Мне так нравится этот вид.
Я продолжаю держать ее за руку, а мой хвост оборачивается вокруг ее ноги.
– Не наклоняйся так близко к краю.
– Ты же меня поймаешь, – говорит она и наклоняется над краем обрыва. – Ничего себе, мы прямо над водой.
Я осторожно тяну ее назад.
– Садись. Давай подготовим наши удочки.
Она послушно садится, и я устраиваюсь к ней ближе, чем, наверное, следовало бы, а своим хвостом крепко обхватываю ее ногу, ну на всякий случай. Мы выше, чем мне запомнилось, как комплекту, а может, я просто-напросто волнуюсь за Лиз и комплект в ее животе. Как бы то ни было, сегодня мне не получится расслабиться.
Тем не менее, мою душу утешает то, что здесь я вместе с ней. Она наблюдает, как я одним концом привязываю длинную-предлинную сплетенную веревочку к своему копью, а к другому – костяной крючок. Лиз берет в руки крючок и проворно насаживает на него наживку, следя за тем, чтобы крючок полностью прорезался через мясо, чтобы оно не упало, когда попадет в воду, и это убеждает меня, что она делала это и раньше.
– Когда-то я ходила на охоту со своим папой, – говорит она, когда я перевожу взгляд на нее. – Но иногда ходили и на рыбалку, хотя в основном вместо настоящей рыбы нам попадались черепахи или змеи. А нам не нужно прикрепить к веревке что-то вроде груза?
Я бросаю кусок мяса в воду, что внизу, и он, конечно же, покачивается на поверхности и дальше не опускаться.
– Мы можем использовать камень.
Идея эта неплохая, и я очень доволен, что она такая сообразительная.
– Ты очень умная, Лиз.
– Да нет, просто кое-что, что припоминаю из прошлого.
Мы корректируем веревку весом, привязывая небольшой продолговатый камушек к приманке на веревке, чтобы удерживать ее под водой, а затем опускаем одну веревку в воду. Эту «удочку» я передаю Лиз, пока работаю над своей собственной. Я наблюдаю за ней, пока занимаюсь своей веревкой, и ее лицо светится легким сиянием счастья. Я думаю о других человеческих женщинах, пытаясь мысленно представить, что они здесь со своими парами, но у меня не получается. Им не нравится дикая природа. Они бы не обрадовались, если бы были изгнаны вместе со мной.
Воистину, мне крупно повезло заполучить именно Лиз. Она идеальна во всех отношениях.
– Ты наблюдаешь за мной, – говорит она, глядя в воду.
– Я думаю о том, как я счастлив, – признаюсь я.
Лиз оглядывается на меня, и застенчивая улыбка изгибает ее губы.
– Я тоже. Это место идеально… и ты удивительный. Я и не думала, что смогу стать настолько счастливой на такой ледяной планете, как эта, но… она поразительная, и я не могу представить себе жизни в любом другом месте. Я с надеждой предвкушаю остальную часть нашей совместной жизни.
Она проводит рукой по своему животу, и я знаю, что она думает о нашем комплекте.
Импульсивно я наклоняюсь и целую ее макушку, затем, обняв ее покрепче, тяну ее к себе на колени. Вдруг перед моими глазами возникает образ, как одна из крупных рыб заглатывает наживку, а потом срывает мою пару с выступа прямо в воду.
– Пожалуй, будем ловить рыбу вместе.
Она начинает хихикать.
– Ладно, раз ты так хочешь.
– Хочу, – я усаживаю ее себе на бедра, а она держит удочку. – Расскажи мне историю про другие «Звездные войны».
– Но есть только одни, – заявляет Лиз возбужденно. – И я уже тебе про них рассказывала.
– Но тебе они нравятся, так что расскажи еще раз.
Ее глаза блестят от удовольствия, когда она оглядывается и смотрит на меня.
– Ты что, еще раз хочешь послушать? Серьезно?
– Мне нравятся все, что нравится тебе, – просто отвечаю ей и крепко ее обнимаю.
– Ладно, – говорит Лиз, прислонившись спиной к моей груди. Ее голова находится прямо под моим подбородком. Поистине, подходит идеально. – Давным-давно жил один парень по имени Энекин, и он был избранным…
Конец