Текст книги "Твои нежные руки"
Автор книги: Розмари Роджерс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– О Господи, ты куда старше, чем я думала! Какая неприятность! Бакстеру придется вернуть всю одежду! Вижу, ты уже познакомилась с моим внуком. И нечего хмуриться, Холт. Я все объясню позднее. Вряд ли ты в таком состоянии был способен выслушать меня! Не вдаваться же мне в подробности!
Амелия нервно ежилась под неотступным взглядом глаз, оказавшихся не черными, как она думала, а темно-синими, но от этого не менее враждебными. Чуть прихрамывая, он шагнул ближе, отвесил бабке издевательский поклон и напоследок пригвоздил Амелию к месту очередным жестким взглядом.
– Мы еще встретимся, мисс Кортленд, – пообещал он, прежде чем исчезнуть в глубине дома.
Леди Уинфорд ободряюще улыбнулась:
– Он далеко не так свиреп, каким кажется. Просто расстроен и не знает, куда себя девать, поскольку долго лежал в постели после случайного ранения. Черт побери, Тоби! А теперь Люси покажет тебе комнату… Немедленно оставь это, Софи! Лучше отправить милых крошек обратно в сад. Боюсь, они немного утомили мисс Кортленд… можно звать тебя Амелией? Знаешь, это имя твоей бабки.
– Нет, – тихо обронила Амелия, – не знаю. Да, конечно, для вас я Амелия, если так угодно миледи.
– Никаких «миледи». Глупости! Можешь обращаться ко мне… бабушка. Вот именно, лучше не придумаешь. Но погоди, разве вас не двое? Где твой брат? Должен был приехать еще и мальчик! Бакстер! Я была уверена, что в письме говорится о двоих…
– Да, миледи, так и было. Но мне сообщили, что на корабле случилась беда. Мисс Кортленд, разумеется, лучше объяснит вам, когда отдохнет.
– Разумеется, – кивнула престарелая дама, с неожиданной проницательностью рассматривая девушку:
– Бедное дитя! Пойдем. Когда устроишься как следует, мы поболтаем по душам. Ты просто копия матери, хотя в последний раз я видела ее много лет назад… Выпей чаю и подкрепись.
Амелия как во сне последовала за леди Уинфорд, пока слуги выгоняли собак и горничная убирала осколки посуды и безнадежно испорченные лакомства. Все, что происходило с ней, было поразительно странным и новым, особенно привычка леди Уинфорд перескакивать в разговоре с предмета на предмет. Но больше всего Амелию тревожила необъяснимая враждебность внука леди Уинфорд.
Однако бабушка прилагала все старания, чтобы загладить грубость внука, и непрерывно трещала, пока они шагали паутиной коридоров.
– А вот и твоя спальня, – объявила она, почти втолкнув девушку в просторное помещение в западном крыле дома.
Судя по куклам и игрушкам, расставленным по ковру, комната предназначалась для совсем маленькой девочки. На стуле висели хорошенькие кружевные платьица, чересчур тесные для Амелии. Она растерянно озиралась, пока леди Уинфорд с добродушной улыбкой не взяла ее за руку.
– Я очень довольна, что ты оказалась совсем взрослой, – заверила она. – Если эта спальня тебе не по душе, мы найдем другую. Но я подумала, что тебе понравится, потому что окна выходят в сад. Мне нравится там гулять…
О, видишь моих чудесных крошек? Вон там, внизу?
Амелия послушно подошла к окну и увидела ряды аккуратно подстриженных кустов, живую изгородь, утопающие в цветах клумбы и целую орду носившихся по дорожкам собак.
– Вижу, – кивнула она. – Это все ваши?, – Разумеется… Ненавижу бессердечных негодяев, готовых выбросить на улицу песика, как только им надоест с ним возиться. Совершенно не считаются с чувствами животных. Я подбираю тех, которые никому не нужны. Сначала думала, что удастся найти им хозяев, но в наши дни это не так легко. Люди слишком равнодушны! Но об этом « позже. Как тебе спальня? Вот и прекрасно. Кровать вполне удобна, по крайней мере мне так сказали. Ложись, и я велю Люси принести чай. Ужин в девять, если сможешь спуститься. Если нет, увидимся утром.
Амелию не покидала уверенность в том, что беспощадный вихрь подхватил ее и перенес в неведомую страну. Она с трудом вымучила улыбку и кивнула, не вполне уверенная, стоит ли благодарить покровительницу за участие и заботу. На пороге вдова остановилась, обернулась и приветливо воскликнула:
– Я в восторге, что ты приехала к нам, дорогая! Временами мне так одиноко!
И прежде чем Амелия сумела придумать подобающий ответ, дверь тихо закрылась. Девушка долго смотрела на нее полными слез глазами. Хорошо, что леди Уинфорд ушла, иначе Амелия вновь опозорилась бы, разрыдавшись самым неподобающим образом.
Она подошла к окну и невидящим взглядом уставилась на прелестный сад.
«Если бы только Кит стоял сейчас рядом… как мы были бы счастливы!»
Но он далеко, и о каком счастье может идти речь, когда брат обречен на страдания и муки!
Прижав лоб к стеклу, девушка на мгновение закрыла глаза и вздрогнула от боли, неизменно терзавшей ее при мысли о Кристиане. Всего лишь за год ее жизнь необратимо разрушена. Неужели всего год назад она считала, что ее милый маленький мирок никогда не изменится?
Да, конечно, она знала, что рано или поздно встретит кого-нибудь, выйдет замуж, родит детей, но при этом считала, что о будущем еще рано думать. Но будущее настигло ее, и впереди ждет лишь череда унылых, однообразных лет.
Амелия открыла глаза и зажмурилась: солнце внезапно вырвалось из-за туч, озарило сад, и какой-то озорной лучик ударил прямо в окно. В дальнем конце сада показался мужчина. Девушка узнала внука леди Уинфорд. Он стоял на маленьком пятачке за живой изгородью, держа в руке что-то сверкающее серебряными сполохами, танцевавшими на стеклах.
Шпага… Холт… как там его… поднял вверх оружие, размахнулся, сделал несколько выпадов, пронзая воздух.
Смертоносное, разящее наповал лезвие мгновенно напомнило девушке о битве на борту «Саксесса».
Ами прижалась к оконной раме, с зачарованным ужасом глядя на мужчину. Неужели ему не холодно? Даже сорочку не надел! На нем были только лосины и сапоги; грудь пересекал широкий бинт. Солнечные зайчики играли на обнаженных, бугрившихся мускулами плечах.
Девушка вспомнила негромкий стон в тот момент, когда она оттолкнула его. Ладони словно ощущали упругость мощных мышц. Может, его ранили в битве? Такого опытного бойца? Вряд ли.
Он с невероятным искусством действовал шпагой, превращая в фарш невидимого врага. Последний, изящный и одновременно гибельный выпад наверняка прикончил бы любого, оказавшегося в двух шагах от Холта.
Девушка поежилась. Будь он на борту судна, никакие пираты не сумели бы увести Кита. Ни один из тех, кого она видела сражающимися, не излучал такую ауру спокойной и непоколебимой уверенности в себе.
Она машинально потерла запястья, на которых остались синяки после поединка с этим человеком. Он так напугал Амелию своими огульными обвинениями и даже не позаботился спросить, как ее зовут! Само предположение о том, что она явилась в дом как воровка, сказало ей куда больше, чем ему хотелось бы. Мужчина, у которого немало тайн… и, судя по его словам, полно врагов, готовых в любую минуту на самые отчаянные шаги.
Как ни странно, больше она его не боялась. Возможно, потому, что он оказался внуком леди Уинфорд. Пусть он груб, невежлив, бесцеремонен, но и она вела бы себя точно так же, посчитав, что в дом вломились грабители.
Ужин, как всегда, подали ровно в девять, но мисс Кортленд не показывалась. Правда, Холт и не ожидал ее появления.
– Она просто деревенщина, бабушка. Нельзя изменить масть лошади!
– Она не лошадь, Холт, а молодая девушка. Кроме того, я не желаю ничего менять. Она прекрасна.
– Да ну?
Иронически подняв бровь, он уставился на бабку через стол, покрытый белой полотняной скатертью, на котором возвышались три серебряных канделябра.
– Если считать прекрасной тощую как палка особу с возмутительным отсутствием манер и умения держаться, в таком случае вы правы и желаю успеха. Она, скорее, похожа на цыганку. И должен добавить, выглядит старше семи-восьми лет.
– Разумеется! Наверное, время пролетело куда быстрее, чем я предполагала. Но какое это имеет значение?
Холт отломил кусочек хлеба и с сожалением покачал головой:
– Интересно было бы узнать, почему вы не сочли нужным известить меня о том, что послали за ними, после того как я отдал другие распоряжения?
– Они показались мне неудовлетворительными. Кроме того, ты был ранен и метался в бреду; Я не желала тебя расстраивать.
– Нет, это все отговорки. Вы предпочли все скрыть и довели дело до того, что я встретил маленькую проныру в своей собственной гостиной и обвинил в воровстве!
Он раздраженно швырнул хлеб на тарелку и откинулся на спинку стула.
– Боже, как подумаю, до чего могло бы дойти! Что, если бы я отдал ее в руки правосудия? Я весь дрожу при мысли о сцене, которую вы вполне способны устроить в суде! Весь Лондон с восторгом узнал бы, что мы даем приют цыганам из колоний! И я вовсе не бредил!
Леди Уинфорд невозмутимо отрезала кусочек мяса и, не отвечая, тщательно прожевала. Холт стиснул зубы.
– Бабушка, если вы настаиваете на том, чтобы она жила здесь, позаботьтесь, чтобы она по крайней мере получила соответствующее образование. При определенном воспитании и хотя бы минимальном знании этикета мы могли бы через полгода найти ей мужа и благополучно сбыть с рук.
Леди Уинфорд не соизволила поднять глаз.
– Следует заметить, что ты вряд ли можешь служить образцом и судьей хороших манер. Позволь напомнить о некоей леди Уикем, приведшей тебя на край пропасти. Только милостью Божьей ты не убил ее мужа и не болтаешься на виселице за убийство.
– Манеры и мораль – две абсолютно разные веши. Я не прикончил Уикема только потому, что посчитал куда более изощренной местью оставить его жить в бесчестье.
И не я принудил его пустить себе пулю в лоб.
Бабушка наконец подняла голову. Во все еще красивых глазах отражались огоньки свечей.
– Тебе грозит опасность, – мягко заметила она, – превратиться в черствого, бесчувственного человека. Жаль.
– Что поделать! К сожалению, добрые сердца чертовски бесполезны на службе его величества, особенно в битвах. Да и в мирной жизни. Кстати, мне казалось, что у дражайшей Анны было два отпрыска от чертова колониста. Где второй?
Леди Уинфорд поджала губы и неохотно кивнула:
– Тут ты прав. Бакстер рассказал мне, что случилось.
Пираты.
– Пираты? А откуда Бакстеру известно о пиратах? – Ему всегда и все известно. Не знаю уж, какими путями он узнает самые мельчайшие подробности! Но так или иначе молодого человека насильно увели на пиратское судно. Некий капитан Джек. Гнусный негодяй! Прошу тебя, выясни, что можно сделать, и верни его! Страшно подумать, что сын дорогой Анны в руках разбойников!
– Судя по его сестрице, разбойники, вероятнее всего, именно в этот момент умоляют о пощаде, – Опять ты споришь, – нахмурилась бабка. – Хоть бы скорее поправился.; Ты становишься совершенно невыносимым.
– И так будет продолжаться, – мрачно предрек он, – пока я не избавлю свой дом от непрошеных гостей.
– Это относится и ко мне?
– Нет, – резко бросил он, – и ты прекрасно это знаешь!
– Так ли это? Теперь это твой дом, ты унаследовал его вместе с титулом, местом в палате лордов и мерзким характером. – Она яростно насадила на вилку очередной кусочек баранины. – Что ж, видно, пришла пора вернуться в свой дом, поскольку ты вряд ли желаешь обременять себя присутствием такой старухи, как я.
Возмущенный таким предположением, Холт резко отодвинул стул и жестом отослал лакея.
– Не смейте так говорить, бабушка! Какая глупость!
Это и ваш дом! Я просто требую немного мира и покоя!
Разве это так уж недостижимо?
Леди Уинфорд невозмутимо отложила вилку с ножом и гордо выпрямилась.
– Вижу, и твои манеры не так хороши, как тебе кажется. Джентльмен не поднимается из-за стола, пока дама не готова встать!
– Кроме того, истинный джентльмен не упрекает свою бабку в глупости, даже если последнее – чистая правда.
Но мы уже знаем, что я не джентльмен. Отошлите девчонку в пансион или в деревню.
– Нет! Считаешь, будто я такая овца, что беспрекословно откажусь от собственных принципов, просто потому, что ты не желаешь обременять себя этим ребенком? Не выйдет!
– Так я и знал, – сухо пробормотал он. – Но тем не менее этому не бывать. Ради Бога, бабушка, я же не предлагаю сунуть ее в мешок и утопить, как ненужного котенка. Вы чувствуете себя обязанной помочь ей, поэтому делайте все, что считаете нужным для ее благоденствия.
Но не вешайте эту особу мне на шею.
Наступило молчание; слышно было лишь потрескивание свечей. Но когда леди Уинфорд снова заговорила, Холт оторопел: никогда он еще не слышал столь неумолимого тона.
– Я не одобряю расправ над котятами, – сухо бросила она, – и не собираюсь подчиняться тебе, Деверелл. Мы с Амелией как можно скорее покинем этот дом. Бакстер, разумеется, поедет с нами. Поскольку мы стали для тебя бременем и причиняем тебе одно беспокойство, постараемся исчезнуть из вида.
Деверелл. Не Холт, даже не Брекстон. Его титул… Хочет подчеркнуть, что отныне между ними нет ничего общего.
Гнев боролся в Холте с изумлением. Неужели она прониклась такой любовью к выскочке из колоний, что готова отречься от своего внука?
Однако он решил молчать. Никуда она не уедет. С места не сдвинется. Уже не раз угрожала, особенно когда он выходил из себя, потому что очередной мопс погрыз его сапоги или ножку стола, но ничего не менялось. Пустые слова. И на этот раз будет то же самое.
Но оказалось, что он ошибся.
Ровно через три дня леди Уинфорд и Амелия выехали из дома на Керзон-стрит в сельское поместье, взяв с собой мопсов, с полдюжины кошек и многострадального Бакстера.
Холт злобно подумал, что они друг друга стоят, махнул на все рукой и пустился в разгул. Скорее он поседеет и сморщится к тридцати годам, как сушеная слива, чем позволит бабке командовать им!
Однако после недели пьянства, распутства и игры в карты ему все осточертело. Он даже стал подумывать о визите в деревню. Следует любым способом убедить бабку в своей правоте.
Но тут британские войска вошли в Португалию. В Испании начались волнения, и Холт вернулся в полк. В доме остался лишь небольшой штат слуг.
И так продолжалось три долгих года.
Часть вторая
ВОЗВРАЩЕНИЕ НА РОДИНУ
Лондон. Сентябрь 1812 года
Глава 5
Лондон все еще ликовал по поводу июльской победы Веллингтона в сражении при Саламанке. Армию Наполеона выбили из испанского города. Празднества в честь полководца устраивались в Уайтхолл-Чепл, хотя граф Деверелл предпочел бы уклониться от пышной церемонии. Его представления о войнах и людях, стоящих за ними, радикально изменились за последние три года. Теперь он мыслил куда шире и циничнее, искренне считая безнравственной всякую шумиху вокруг кровавых сражений, в которых сотнями гибнут солдаты.
Правда, его суждения отнюдь не разделялись парламентом и обычными людьми, ни разу не стоявшими на горящей палубе фрегата королевского флота его величества в тот момент, когда рушились мачты и очередное пушечное ядро уносило жизни несчастных матросов. Но куда хуже были рукопашные схватки под беспощадным испанским солнцем, бесконечные переходы по горам и пересохшим равнинам, пока джентльмены, с Уайтхолла[4]4
Улица в Лондоне, где находились важнейшие министерства.
[Закрыть] спорили о каждом пенсе и шиллинге. И его не утешали ни звание героя, но то, что он сумел уцелеть, ни теплый прием столицы.
Поэтому Холт решил посетить клуб, чтобы немного успокоиться и забыться за карточным столом, где играли в вист или фаро. Куда предпочтительнее идиотских речей, призванных подогревать патриотизм и возбуждать благодарность за то, что еще находятся люди, готовые умереть за право Англии карать все, что считалось несправедливостью.
Что ж, он готов согласиться с этим… но не сразу. После невыносимой жары, вони, запаха крови и бесчисленных смертей Холт был не прочь предаться разврату. Немного развлечений не повредит!
Ночные тени окутали узкие улочки и служили прикрытием для тех, кто не хотел быть узнанным при посещении неприметного дома в узком лондонском переулке. На легкий стук в обшарпанную дверь приоткрывался «глазок», и привратник определял, можно ли впустить посетителя. Если удача улыбалась пришедшему, он оказывался в роскошном игорном зале, где мелькали знакомые лица членов высшего общества и иностранных дипломатов. Большинство дам носили модные, украшенные драгоценными камнями маски с вуалями, почти не скрывавшими тонких черт, зато позволявшими вести себя куда свободнее, чем полагается в свете.
Холта встретила сама мадам маркиза, худая, не имеющая возраста женщина с разрисованной физиономией, увешанная драгоценностями.
– Милорд Брекстон, как приятно вновь видеть вас! – хрипловато выговорила она. Свет играл на алмазных заколках в высоком парике: пристрастие, с которым она никак не желала расстаться.
– Я счастлив, мадам Л'Эгль, – пробормотал Холт, склоняясь над ее рукой. Мадам, гортанно засмеявшись, показала на игорные столы.
– Как видите, ваш друг лорд Карлтон все еще здесь.
Вероятно, ожидает вас.
Да уж, Стэнфилл знает его лучше остальных!
Холт с мрачной улыбкой вошел в салон, где густо висел голубой дымок. Пройдя мимо обтянутых зеленым сукном столов, он направился в дальний конец комнаты. Словно почувствовав его присутствие, Дэвид поднял голову:
– Ты опоздал. Я сижу здесь уже несколько часов.
– Я так и заметил, – сухо усмехнулся Холт, кивнув на горку монет и полупустой бокал. На плече Стэнфилла висела почти голая девица. Левая обнаженная грудь чуть касалась его уха. Она улыбнулась вновь прибывшему без малейшего смущения, словно находилась в светской гостиной, и легонько провела ладонью по волосам виконта. В ответ Стэнфилл обвел языком тугой нарумяненный сосок, превратив его в острый камешек, и вновь обратил взор на карты.
Сверху, с закрытой галереи, доносились звуки музыки; вездесущие лакеи молниеносно заменяли бокалы бренди и шампанского по мере их опустошения. «Клуб адского проклятия» вполне заслуживал свое название и оправдывал репутацию гнезда разврата. Ставки были высоки, книга пари – такая же толстая, как в «Уайте», где по самым тривиальным поводам выигрывались и проигрывались целые состояния.
– Хотите поучаствовать? – осведомился один из игроков и встал, предлагая занять свое место. – Я совсем опьянел и не желаю терять последние деньги, тем более что наверху меня ждет лакомый кусочек!
Последнее время Холт не знал, куда себя девать. Снедающее его внутреннее беспокойство и неудовлетворенность побудили принять приглашение. На какое-то время он забыл обо всем, сосредоточившись на игре, и легко выиграл, к великой зависти Стэнфилла, который немедленно покинул стол и увлек гологрудую потаскушку на парчовый диван в укромном алькове. Никто, если не считать случайных взглядов, не обратил на них ни малейшего внимания.
К тому часу, когда Стэнфилл вернулся, кучка монет перед Холтом удвоилась. Недаром тот славился своим хладнокровием и умением запоминать сброшенные карты. Репутация удачливого игрока была по праву им заслужена, – Собираешься быть на празднике, который устраивает леди Уинфорд для мисс Кортленд на будущей неделе? – осведомился Дэвид.
Холт сделал ставку и устремил внимательный взгляд на. банкомета, раздававшего карты.
– Понятия не имел ни о каком празднике, – обронил он. – Но я вот уже больше трех лет как не перемолвился с бабкой ни единым словом.
Признание было встречено недоуменным молчанием.
Только когда Холт закончил партию, Стэнфилл нерешительно заметил:
– Может, все-таки тебе стоит пойти? Черт возьми, Брекстон, совсем ни к чему обдавать меня таким возмущенным взглядом. Просто мороз по коже! Сразу приходит на ум твое прозвище Девил!
– Рекомендую тебе помнить об этом, если поддашься искушению сунуть нос в мои дела, – посоветовал Холт с улыбкой, ничуть не скрывшей холодного блеска глаз и предостерегающего тона.
Стэнфилл прекрасно понял намек и воздержался от дальнейших советов. Они немного поболтали, прежде чем Холт выбрал самую хорошенькую среди жриц любви, которых мадам Л'Эгль нанимала для удовольствия и забав родовитых джентльменов, посещавших клуб. Парочка исчезла в одной из комнат наверху. Шлюха, в восторге оттого, что подцепила такого видного кавалера, весело хихикала, хотя Брекстон отделывался немногословными репликами, выдающими скуку и нетерпение, как ни старалась женщина вовлечь его в беседу.
Лорд Карлтон лениво смотрел им вслед. Холт сильно изменился после возвращения. Появилась в нем какая-то жесткость, которой не было раньше. Правда, он всегда был отчаянно-храбрым, временами безжалостным, когда того требовала необходимость, но после приезда с войны на Пиренейском полуострове что-то выдавало в нем человека, которого опасно задеть или прогневать.
И как три с половиной года назад, он задался вопросом: правда ли, что лорд Деверелл замешан в скандале с неким министром иностранных дел, обвиненным в измене? Доказательства были представлены, и министр без лишнего шума подал в отставку, приехал домой и пустил пулю себе в висок, совсем как лорд Уикем после дуэли, стоившей ему чести и репутации.
Не то чтобы об этом стало известно: дуэли по-прежнему были вне закона, и не один дуэлянт, покончивший с противником, поднялся на эшафот виселицы в Тайберне.
Нет, все держалось в тайне, и сам Брекстон ни словом, ни делом не дал понять, будто знает что-то об Уитуорте и всей постыдной истории. Улики если и существовали, то исчезли вместе с несколькими офицерами британского флота, носившими известные имена. Оставалось неясным, кто именно добыл роковые сведения против министра и многих членов кабинета. Все же странно, что вскоре после выздоровления и вторжения в Португалию Холт получил заветный патент и покинул Англию, даже не попытавшись помириться с бабушкой. Ах, как хотелось Дэвиду присутствовать при встрече Холта с мисс Кортленд! Маленькая колонистка… скажем прямо, расцвела.
Но упоминать об этом неблагоразумно. Значит, он постарается вовремя оказаться в нужном месте, тем более что наверняка получит приглашение на день рождения Амелии Кортленд. Давно и хорошо известно, что леди Уинфорд – дама незлопамятная, любит внука и, разумеется, включит и его в список гостей. Остается только позаботиться, чтобы Холт непременно поехал. Изумительная получится сцена. Вот Дэвид позабавится!
Праздник. Бабушка чересчур великодушна, если идет на такие затраты. Сама Амелия предпочла бы ужин в узком кругу. Двадцать один год – возраст довольно солидный, тем более что она отнюдь не отличается красотой или богатством. И не слишком хочет пить шампанское и танцевать под звездами.
– Да постойте вы смирно хоть минуту, мисс Амелия! – ворчала Люси, в который раз одергивая подол. – Все этот шлейф… никак не желает ложиться складками и при каждом движении…
– Прости, Люси, я больше не шевельнусь, – вздохнула Амелия, критически оглядывая себя в зеркало. Слава Богу, моды сейчас довольно просты и платье из тонкого муслина, вышитое крошечными золотыми звездочками, идеально сидит на ее стройной фигуре. К сожалению, для женщины она чересчур высока, хотя бабушка уверяет, что очень приятно видеть женщину, которая не выглядит так, словно побывала под гладильным прессом.
– Все одинаковы, словно куклы в игрушечной лавке, – повторяла она. – Миниатюрные безмозглые блондинки просто заполонили «Олмэкс»[5]5
Нечто вроде клуба дебютанток с весьма строгими правилами. Только девушки и женщины, принятые в «Олмэкс», могли считаться истинными членами светского общества.
[Закрыть], но, к сожалению, мужчины предпочитают хорошенькое личико умной головке.
Улыбаясь при воспоминании о негодующей тираде леди Уинфорд, Амелия еще раз присмотрелась к своему отражению. Пусть она не королева бала, но белая ткань красиво оттеняет смугловатую кожу и темные волосы. Золотой кушак, проходивший под грудью, завязывался бантом на спине. К нему полагались туфельки из такого же атласа и ленты, которыми горничная перевила темные вьющиеся пряди, заколотые высоко на голове. Мадам ле Флер потратила немало усилий, чтобы превратить густую гриву в модные локоны и букли, свисающие на уши.
– Совсем как греческая богиня, верно? – засмеялась она, а бабушка пришла в полный восторг.
– Прелестно! Просто дух захватывает, дорогая Ами, – согласилась она с мадам. – Даже не ожидала. Ты просто великолепна!
Разумеется, не было смысла утверждать, что она самая обыкновенная простушка. Бабушка слышала только то, что хотела слышать: одна из ее самых трогательных и невыносимых черт.
– Пойдем, дорогая, пора, – окликнула леди Уинфорд. – Ты должна стоять рядом со мной и принимать гостей. И не смотри на меня с видом мученицы, вот увидишь, все будут осыпать тебя комплиментами и твердить, как ты очаровательна. Ах, это будет самым значительным событием в сезоне! Приглашения были с благодарностью приняты, и я думаю… о, какая была бы удача, пожелай он приехать… хотя он редко посещает подобные собрания. Слишком пресные для него, слишком пресные.
Но я пустила в ход все средства, поэтому кто знает, что он способен выкинуть…
– О ком вы, бабушка? – перебила Амелия, когда они спускались по широкой лестнице в бальную залу. Первый этаж был залит огнями; за окнами то и дело слышался стук колес подъезжавших экипажей. В этот вечер в Бикон-Хаус царила суматоха. Скромный городской дом как по волшебству превратился в сказочный замок.
По какой-то причине девушка необычайно разволновалась и едва услышала ответ леди Уинфорд. Но тут ее внимание приковало знакомое имя.
– Я, разумеется, пригласила Холта, хотя он вряд ли появится Ненавидит подобные вещи еще больше принца-регента… Дорогая, что с тобой? Тебе плохо?
Амелия, съежившись, отпрянула от нее, но тут же взяла себя в руки и даже умудрилась улыбнуться:
– Нет-нет, все в порядке. Просто немного нервничаю…
– Не тревожься, тебя прекрасно примут. Посмотри, кареты выстроились по всей улице. Сама княгиня Ливен гордилась бы таким поклонением!
Княгиня Дарья Ливен, недавно прибывшая в Лондон вместе с мужем, русским послом князем Христофором Андреевичем, считалась признанной красавицей и произвела фурор своим появлением. Амелия знала, что даже сравнение с ней – огромная честь, и нежно сжала руку крестной, несмотря на дурные предчувствия. Не дай Бог, граф Деверелл все же сочтет нужным появиться! Она еще не забыла его непростительной грубости! Но может, за это время он переменился и не станет преследовать ее, тем более что страна встречала его как героя, увенчанного наградами ветерана боев под предводительством сэра Артура… то есть лорда Веллингтона, получившего титул виконта за мужество и стойкость в борьбе с Наполеоном.
Как ни говори, а возвратившийся герой заслужил теплый прием своей семьи, и она готова протянуть Девереллу оливковую ветвь мира, несмотря на его разрыв с бабушкой. Леди Уинфорд жестоко тосковала по внуку, хотя старалась не подавать виду, как расстроена ссорой.
И сейчас наверняка ждет, что он приедет и извинится.
Судя по едва скрываемому волнению, она почти уверена, что Холт явится.
Ну что ему стоит проявить великодушие к пожилой женщине? Правда, они не виделись почти четыре года, но никто в обществе не судачил об этом. И честно говоря, у Деверелла есть причина невзлюбить Амелию, тем более что она стала яблоком раздора между ним и бабкой. Что же, она постарается быть с ним вежливой, если он в самом деле решит посетить бал. Это самое малое, чем она может отблагодарить бабушку.
Они ступили в вестибюль, и все смешалось в вихре нарядов, лиц, голосов. Амелия честно старалась запомнить имена, титулы и подобающие обращения, а также самые необходимые вопросы, которые следовало адресовать каждому гостю, чтобы тот не счел себя обойденным. И все это время приходилось стоять, выпрямившись, высоко держа голову, и следить за дикцией. Страшно вспомнить, сколько часов ушло на то, чтобы затвердить все правила! Но ради того, чтобы порадовать бабушку, она была готова на все. Единственным черным пятном в жизни Амелии с некоторых пор осталось лишь исчезновение брата.
Кристиана так и не нашли. Те, кто вел поиски, с сожалением констатировали, что юноша скорее всего умер или погиб сразу после похищения. Со временем скорбь стала не такой острой, но Амелия не забыла Кита. Каждую ночь перед сном она молилась о том, чтобы смерть его была легкой, и молча благодарила за принесенную жертву. Слабое утешение, но и оно облегчало чувство вины, временами одолевавшее девушку, когда она упрекала себя за страшную участь брата.
– Мисс Кортленд, позвольте представить моего племянника Шарля де Вейна…
Столь бесцеремонно возвращенная к действительности, Амелия улыбнулась и вежливо кивнула высокому тощему молодому человеку с красными пятнами на щеках и нервным тиком. Ко всему прочему, он немного заикался, так что пришлось внимательно прислушиваться, чтобы понять его. В ответ на цветистое приветствие она пожелала ему хорошо провести время.
– Об-б-бязательно, м-мисс Кортленд, об-б-бязательно, – кивнул тот и попросил удостоить его танцем, поскольку он будет рад закружить ее в вальсе, и…
На этом месте заботливый дядюшка тактично вмешался и увел назойливого поклонника.
Вздохнув от облегчения и чувствуя приближение приступа мигрени, Амелия обратилась к следующему гостю и с радостью заметила, что толпа редеет. Скоро она сможет выпить бокал пунша и немного отдохнуть, прежде чем открыть танцы, как велит долг хозяйки.
– Похоже, Стэнфилл был прав, мисс Кортленд, – послышался низкий голос, и Амелия в упор уставилась на человека, державшего ее руку.
Деверелл…
Годы действительно изменили его. Раньше в осанке и взгляде не было такой откровенной настороженности. Он казался еще выше, чем был, более стройным, лицо осунулось, кожа туго обтянула скулы. И без того смуглая кожа была обожжена солнцем почти до черноты, только глаза оставались теми же. Морской синевы. От него так и исходили уверенность, надменность и аура опасности. И если раньше он мог считаться достойным противником, то теперь казался неумолимым врагом.
Холт с мрачным видом рассматривал Амелию. Не дождавшись ответа, он саркастически поднял бровь. Как хорошо она запомнила это язвительное выражение!
– Я думал, ты забыла меня, цыганочка, – усмехнулся он, и Амелия поспешно отдернула руку. Значит, все вернулось на круги своя. Он по-прежнему осыпает ее насмешками!
– Нет, милорд, я все помню, – сухо ответила она. – Леди Уинфорд будет рада вашему появлению.
– А вы, значит, нет? Я верно понял?
– Если хотите узнать, расстроена ли я этим обстоятельством, с моей стороны будет крайне грубо признать, что так оно и есть.
До чего же неприятно: он все еще злится, даже после стольких лет…
Стараясь избежать публичной сцены и не зная, что делать, Амелия поспешно обратилась к следующему гостю.
Неожиданно резкий отпор заслужил лишь тихий смех Деверелла. И вместо того чтобы выяснять отношения, он поздоровался с бабушкой – так беспечно, словно отсутствовал всего несколько недель. Амелия ощутила привычное раздражение. Обменивается с несчастной женщиной любезностями как ни в чем не бывало! Мог бы обронить несколько ласковых слов. За все это время не написал ни слова, если не считать наспех нацарапанных посланий, которые передавал через поверенного! Бедная леди Уинфорд едва не умерла от тоски! Изводила себя упреками за то, что своей вспыльчивостью прогнала внука из страны!
