Текст книги "Лиса под прикрытием"
Автор книги: Розалинда Шторм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
– Какого?!
Я поджала хвост, прижала ушки, засунула морду в ворот шубы незнакомца. Если бы могла, полностью залезла под пахнувший дымом мех, ведь внизу бесновались звери: выли, рычали, наскакивали.
– А ну, брысь! Разорались тут! – рявкнуло существо.
Звери тут же замолкли, и, скорей всего, отошли, потому что больше никто не прыгал, ни пытался стянуть меня на снег. Я облегченно выдохнула.
– Так-так-так, и кто у нас здесь? – меня схватили за шкирку и подняли.
Я зажмурилась, ожидая боли, но боли не последовало. Опасливо открыла глаза и уставилась на существо. Бородатый мужик с широкими мохнатыми бровями, лохматый – из-под шапки выбивались черные кудрявые пряди. Казалось, он и сам принадлежал к тому же виду, что и белые звери. Мужик держал меня на вытянутой руке и будто бы не ощущал веса.
Я пошевелила лапами, заскулила, благодаря и одновременно намекая, что не прочь опуститься на снег и побежать по своим делам. Однако незнакомец не спешил.
– Знатная рыжуха, как думаешь, Джамбо? Вон какой мех богатый.
Первая зверюга звонко гавкнула, подтверждая слова мужика.
– Худа, конечно, но ничего, на воротник для Милениной шубки хватит. Хотя… хотя Ржавый у нас парень хоть куда, пусть и трехлапый да косорылый. Нарожают лисят, тогда не только на воротник, на шубу хватит.
Я потрясла головой в надежде, что ослышалась. Мужик потащил меня прочь от костра к механизму больше всего похожему на карету без верха, только с лыжами вместо колес и округлой штуковиной посередине. Затем откинул плотную ткань, закрывавшую внутренности, и вытащил большую плетеную корзину. А потом, не церемонясь, затолкнул меня туда и закрыл крышку.
– Следи, Джамбо, чтобы не сбежала.
Глава четвертая
Я сжалась в тесной корзине и не шевелилась. В голове все еще звучал голос мужика: «Нарожают лисят, и на шубу хватит».
Куда же я попала? В какое ужасное место занесло меня колдовство Лолы? Неужели нужно было сбежать от шакала Вантеса и попасть в лапы чудовищу, который решил не только скрестить меня непонятно с кем, будто звериную самку, но и пустить под нож вместе с выводком?
Слезы градом побежали по морде, я уткнулась носом в лапы и заскулила. Хотелось обернуться человеком, вот только было страшно. Ведь в столь хрупкой форме незнакомец и вовсе сделает со мной все что угодно.
Поплакав, я незаметно для себя уснула. Проснулась от того, что кто-то открыл крышку корзины, внутрь ворвалось яркое солнце и ветер.
– На, рыжая, жри. До вечера больше ничего не получишь.
На голову упало что-то влажное. Я дернулась, подачка скользнула по шерсти вниз и шлепнулась на дно корзинки. И тут увидела ее – окровавленную мышь. Грызун был еще жив, дрыгал лапами, дергал хвостом, шевелил носом. Лисичка во мне хотела добить несчастную и съесть, а я ощутила невероятную жалость. Ведь мышь попалась точно так же, как и я.
– Жри давай, что смотришь. Джамбо для тебя старался из-под снега доставал, чтобы ты по дороге от голода не сдохла.
На том мужик потерял ко мне интерес и закрыл корзину, а я подгребла поближе к себе грызуна, укрыла кончиком хвоста. Пусть греется, бедная. Потом вылизала шкурку, очищая рану. Ранка оказалась не особо серьезная, если дать полежать, мышка будет жить.
Тем временем, за стенками корзины что-то происходило. Незнакомец укладывал пожитки, отчего механизм ходил ходунов из стороны в сторону. Затем свистел, подзывая своих зверей, после накрыл клетку тканью, отчего внутри стало совсем темно.
– Сиди тихо, рыжая, – пригрозил он.
Мужик недоговорил, но я и без того поняла, что заверещи, ничем хорошим это не закончится. А потому глубоко вздохнула и закрыла глаза, но тут же широко их раскрыла, потому что услышала ужасающий рык. Рык, казалось, выходил прямо из чрева механизма, где стояла клетка, и был похож на рев сказочного дракона. Я заскулила, сжалась и, чуть было не оконфузилась, когда механизм сдвинулся с места. Раненая мышь душераздирающе запищала, и только этот писк позволил мне прийти в себя. Я крепче прижала к себе бедняжку и постаралась успокоиться. Мышь вскоре тоже замолчала.
Покой дался мне не сразу, сердце еще долго громко билось, усы топорщились в разные стороны, бока ходили ходуном. Но постепенно я привыкла к звукам, приспособилась к тесноте и даже задремала. Впрочем, дремала чутко, а потому сразу заметила, когда механизм остановился. И в возникшей тишине незнакомый мужской голос прозвучал особенно громко.
– Лесная служба, старший егерь Инизи, будьте добры, покажите удостоверение охотника и лицензию.
– Конечно-конечно, – засуетился мужик. – Сейчас-сейчас, вот держите. Я всегда следую правилам.
Зашелестела бумага, потом снова воцарилась тишина.
– Так, все верно, а теперь подготовьте снегоскат к осмотру.
– Осмотру?! По какому праву? – возмутился мужик. – Я никогда не пропускаю сборы и не игнорирую пошлины! Я почетный член союза охотников! Вы не имеете права!
– Поднимите тент, пожалуйста, кэр Поурэто, – отрезал его собеседник. – Приказом министра лесного хозяйства мы имеем право досматривать любой охотничий транспорт.
Раздался странный звук, будто провели ножом по краю тарелки, затем донесся уже знакомый лай зверей.
– Не стоит этого делать, кэр Поурэто, если не хотите лишиться вожака лаев. Растить такого долго и дорого.
Мужик свистнул, и лай мгновенно прекратился.
– Вы позволите? – с той же вежливостью спросил егерь.
– Что уж там, досматривайте.
Невидимый еще Инизи откинул тряпку, скрывавшую корзину.
– Опа! Что у нас здесь? – спросил он.
– Что-что, запасы, жена в дорогу еды наготовила, – буркнул кэр Поурэто. – Чтобы ни я, ни лаи не голодали.
– Ясно. Хорошая у вас жена, кэр Поурэто.
– А то.
Этот момент выбрала мышь, чтобы душераздирающе запищать. Я даже дернулась от неожиданности.
– Запасы говорите, – голос егеря перестал быть вежливым, в нем послышалась угроза. – Должно быть, ваша женушка положила в корзину еще живую еду.
И недолго думая, Инизи открыл крышку. Я тут же зажмурилась от солнца, бьющего в глаза. Крышка снова закрылась.
– Хороши запасы, кэр Поурэто. Хороши. Предъявите лицензию на зверя, относящегося к редкому виду и занесенного в Особый список министерства.
– Нету у меня лицензии.
– Браконьерствуете, значит. Плохо.
– Нет, что вы, что вы, – принялся оправдываться мужик. – Забыл я, в другой корзине запасы. А лиса… Рыжуха… она домашняя… еще щенком к дому прибилась, оформил, конечно, официально. Вот вожу иногда по лесу прогуляться.
– Предъявите тогда документ, подтверждающий владение вами этой лисой.
– Ох, да дома я забыл, в шкафу лежит.
– Ясно-ясно, – отрезал егерь и поднял корзину. – Забираем до выяснения, как только принесете документ, сразу же возвратим. Лиса будет находиться в приемнике при городском зверинце. До свидания, кэр Поурэто.
Я замерла в корзинке, не зная, радоваться или нет спасению из лап чудовища Поурэто, ведь непонятно, как отнесется к лисе, а, возможно, и голой девушке егерь Инизи. Платье-то потеряно. Неизвестность пугала, но я решила пока ничего не предпринимать, подождать дальнейшего развития событий.
Корзинку вновь куда-то поставили и накрыли темной материей. Опять зарычал невидимый механизм-зверь, и пол подо мной привычно задвигался. Видимо, егерь, точно так же, как и кэр, ездил на снегоскате.
На этот раз ехали гораздо дольше. Я успела вообразить всяких ужасов, напугать саму себя, успокоиться, поспать, облизать мышку, захотеть в туалет и проголодаться. Я уже не находила себе места от нетерпения, когда снегоскат остановился.
– Ну что, красавица, – сказал невидимый Инизи. – Пойдем, помещу тебя во временный дом.
Мужчина взял клетку, тряпку так и не снял, и понес меня в неизвестном направлении. Снаружи пахло опилками, сырым мясом, фруктами и еще чем-то едким, незнакомым, но особенно сильно пахло животными. Я слышала их голоса, но определить, что за виды, не глядя, не сумела.
Донесся скрип двери, запахи стали не так остры, появились другие звуки. Голоса людей, шуршание подошв по полу, неведомое стрекотание и шелест. Затем раздался стук, и бодрый голос произнес:
– Входите!
– Здравствуй, Клод, – заговорил егерь. – Вот, принес тебе диковинку.
– Диковинку? – удивленно воскликнул второй мужчина.
– Да-да, изъял у браконьера, – пояснил Инизи, ставя клетку. – Хотя тот уверял, что она домашняя. Это вряд ли, но мало ли. В общем, осмотри и пристрой куда. А я пошел, дела еще. И покормить не забудь.
– Ладно уж. Заменишь меня сегодня ночью? Очень надо.
– Нет, извини. Завтра, пожалуйста.
– Эх ты. Но завтра-то точно?
– Точно. До скорого.
Хлопнула дверь. Я сжалась в своей темнице, стиснула зубы, пытаясь унять дрожь. Ожидание и неизвестность просто убивали.
Наконец, тряпку сняли, крышку подняли, и я увидела Клода. Им оказался симпатичный голубоглазый блондин с крупной родинкой над верхней губой. От Клода чем-то вкусно пахло, отчего я невольно подалась к нему.
– Не так быстро, рыжая, – хмыкнул мужчина и вдруг приложил к морде тряпку. Запах стал еще сильнее, ядренее, я почувствовала, как настороженность вместе с напряжением уходят, тело расслабляется, мне становится хорошо и спокойно.
– Вот так-то лучше. Говорят, ты домашняя, но кто знает. Ощутить на себе твои зубки мне совсем не хочется. Так что извиняй, красавица.
Клод со всей осторожностью вынул меня из корзинки и положил на стол. Я не сопротивлялась, наоборот, прикосновение чутких пальцев было весьма-весьма приятным.
– О, смотрю, ты приехала с приятелем! – хохотнул мужчина и вытащил мышь за хвост. – Извини, дорогая, но его придется пересадить.
В другое время я обязательно бы возмутилась, но сейчас добродушно взирала, как Клод посадил мышонка в маленькую клетку и унес в соседнюю комнату.
– Что ж, рыжая, теперь я полностью в твоем распоряжении.
Я заулыбалась.
– Улыбаешься, вот и славно. Давай-ка, посмотрим, как у тебя дела. Здорова ли ты.
Клод осмотрел уши и глаза, заглянул в пасть и под хвост, проверил шерсть, когти. И вынес вердикт.
– Ты, дорогая, условно здорова. Что радует. Но, как и ожидалось, клейма я не нашел. Придется поместить тебя в карантин. Там, конечно, одиноко и не особо интересно, но делать нечего. Если начальство решит, поставим тебе сыворотку, тогда и познакомишься с другими ребятами. Иначе никак. Согласна?
Я была согласна на все, лишь бы Клод продолжал так нежно чесать спинку, гладил лапки и разговаривал.
– Вот и отлично, а теперь поехали, посажу тебя во временный дом.
Он аккуратно поднял меня и понес. Я прижалась к Клоду, вдыхая его запах. И чуть слышно захныкала, когда мужчина посадил в клетку.
– Сейчас принесу поесть, не теряй, – проговорил он и ушел.
Я не шевелилась, стараясь до последнего сохранить ощущение его прикосновений, так и уснула. Проснулась от запаха, ноздри щекотал аромат сырого мяса. Все ещё находясь в виде лисы, я вполне могла подкрепиться и сырым. Что и сделала, урча от удовольствия.
Когда голод был утолен, я отважилась обследовать жилище и осмотреться. Решетка. За решеткой полупустая комната с единственным окном под потолком. Окно пропускает лунный свет. Сама клетка довольно высокая, чтобы я могла встать на задние лапы, потянуться, и просторная, дабы пройтись и размяться. Прямоугольная, меньшие стороны и одна из больших упирались в стену комнаты.
Спала я на лежаке из соломы, чуть дальше виднелось строение, наподобие собачьей будки. Туда я тоже заглянула: в домике лежала еще одна подстилка и чурбачок, видимо, для развлечения.
Почти у самой решетки стояло корыто с водой, там же миска, все еще пахнувшая мясом. В дальней части обнаружился лоток с опилками. Я посчитала, что это туалет и, содрогаясь от стыда, сделала туда все дела, еще и закопала лапкой. В конце концов, уже давно хотела и не могла больше терпеть.
После я растерялась. И что делать дальше? Еще раз оглядела решетку, обнаружила засов, который без труда открыла бы, будь человеком. Легкая судорога обращения привычно скрутила тело, но я не успела обернуться, дверь распахнулась, ударяясь ручкой о стену. В комнату ворвались двое.
Вначале я подумала, что незваные гости дрались, но все оказалось иначе. Клод, а именно им был один из присутствующих, с жадностью целовал невысокую белокурую девицу. Бесстыдно мял ее ягодицы, постепенно поднимая юбку. Девушка не отставала, будто зверь, она бросалась на мужчину, дразнила, кусала его губы, увлекала за собой. А потом и вовсе стащила с него рубашку и принялась ласкать мощную грудь.
Вместо того, чтобы зажмуриться, я во все глаза следила за происходящим. Тело лисы не воспринимало брачные игры людей, но человек в ней был впечатлен.
– Нужно закрыть глаза, – мысленно приказывала я самой себе. – Закрой, неужели подобное может быть интересным? Может нравиться?
– Может, – отвечала темная моя сторона. – И нравится.
Взвыв, я с силой заставила себя отстраниться от решетки, к которой приникла всем телом и отбежала вглубь, забилась в углу. Пара ничего не услышала, они продолжали исследовать тела друг друга. Вот только чуткому обонянию лисы было все равно, откуда ощущать запах, исходящий от них. Похоже пахли прелые листья, которые вот-вот должен был накрыть снег, но почему тогда он так действовал на меня?
Я цапнула себя за лапу, болью отгоняя наваждение. Зажмурилась вдобавок укрыла морду хвостом, прижала уши. Тем неожиданнее был удар, сотрясший клетку до основания, а после и скрежет.
Я подпрыгнула на всех четырех лапах, в ужасе взглянула вперед и содрогнулась от смеси отвращения и еще чего-то мной неопознанного. Блондинка наклонилась вперед, опираясь руками на прутья. Она была обнажена, ее груди качались в такт движениям. И именно ее огромные красные ногти производили скрежет, от которого меня бросало в дрожь.
Вот она подняла искаженное, словно в страдании, лицо. Оскалилась, как будто это она сейчас была зверем, а не я, передернулась всем телом и взвыла.
– Да, сладкая, да! – ревел сзади Клод, двигаясь туда-сюда. – Тебе хорошо, сладкая?
Девица не отвечала, только стонала, выла и выгибалась. Словно сейчас она и вовсе не могла говорить. Разучилась.
Запах их страсти усилился, окружил меня туманным кольцом, впитался в шерсть. Я больше не могла терпеть, видеть то, что мне не предназначалось. Рваными движениями подняла себя с пола и потащилась в домик. Засунула морду в лежак, солома неприятно колола нежный нос, но так, по крайней мере, я больше не ощущала аромата прелых листьев.
Наконец, блондинка перестала кричать, замолчал и Клод, некоторое время было тихо, только слышалось неровное дыхание двух людей и мое едва различимое.
– Кто у тебя там, дорогой? В клетке? – раздался вдруг тоненький женский голосок. И не сказать, что с таким девица умудрялась рычать, как зверь.
– Лиса, – лениво ответил Клод.
– Лиса? Настоящая? Покажешь?
– Искусственных не держим, – хохотнул мужчина. – Зачем она тебе? Может, займемся еще чем-нибудь интересным?
Послышался звук поцелуя, от которого меня перекосило. Неужели опять? Я не вынесу второго акта. Но нет, повезло. Девица кокетливо хихикнула, а затем проговорила:
– Какой ты шустрый, дорогой. И предложение весьма заманчиво. Вот только что я скажу подругам? В зверинце была, а диковинного зверя не видела. Ну, дорогой…
Снова звук поцелуя и протяжный стон, отчего у меня на холке шерсть встала дыбом.
– Хорошо, сладкая, – сдался Клод. – Давай посмотрим.
Раздалось радостное хихиканье, а потом шлепки босых пяток по полу.
– Где же она? Я не вижу.
– Видимо, мы ее напугали. Забилась, наверное, в будку.
– Вытащи ее, – в голосе девицы появились настырные нотки.
– Прости, сладенькая, не могу. Успокоится, ощутит себя в безопасности и выйдет сама.
– Я не могу ждать так долго, ночь не вечна. А утром мне нужно быть обязательно в своей постели, – всхлипнула блондинка. – Ну дорогой, ну, пожалуйста.
– Прости.
Я прям представила, как Клод пожимает плечами.
– Не хочешь? Ладно. Сама справлюсь.
Клетка вдруг снова зашаталась, от страха я вся сжалась на лежаке. Что придумала эта умалишенная?
Глава пятая
– Что ты делаешь?! – возмутился Клод. – Перестань сейчас же, ты ее пугаешь!
– Ах так, значит! – опять всхлипнула девица. – Значит, мое хорошее настроение тебе менее важно, чем какая-то там лисица?!
– Сладенькая! – взвыл Клод. – Зачем ты так?!
– А вот так! Знай, больше я не приду.
Раздалось шуршание и тихое шипение, будто кто-то судорожно натягивал на себя одежду, сопровождая действо руганью вполголоса. Хотя я уже примерно представляла, кто это мог быть. Не дождавшись от Клода решительных действий, блондинка спешила уйти.
– Сладенькая, ну хорошо, не уходи. Я сам войду в клетку и вытащу ее. Не убегай!
– Правда? – все еще обиженно, спросила девица. – И дашь погладить?
– Ты вьешь из меня веревки, – укоризненно добавил он.
– Дорогой!
– Хорошо, но только один раз, – сдался он, а я невольно зарычала. Лисичке совсем не хотелось стать игрушкой для какой-то испорченной девицы.
Очередной звук поцелуя вызвал содрогание. Некоторое время слышалось только шуршание одежды, а потом к клетке снова прикоснулись, и кто-то со скрипом поднял засов.
Я притаилась в будке, замерла, моля богиню, чтобы Клод, а именно он сейчас забирался в клетку, не различил в темноте мою рыжую шкурку. Вот только он, видимо, был опытным, а потому без проблем заметил меня.
– Привет, рыжая, как поживаешь?
Я оскалила зубы. Клод если и не увидел, то ощутил это.
– Не в духе, красавица, – вздохнул он. – Ну, прости, но без тебя мне не обойтись.
Он вдруг резко протянул руку, схватил меня за холку и принялся вытаскивать. Захотелось цапнуть его до крови, но я почему-то не смогла. Лишь сжалась и позволила выволочь себя из будки.
– Ты моя умница, красавица, послушная девочка. Вот видишь, ничего страшного не произошло.
Клод перехватил меня поудобнее, предварительно приложив к морде знакомую уже тряпочку, прижал к себе и принялся гладить спинку. Я вдохнула запах, мгновенно разомлела под ласками и пропустила проявление девицы.
– Теперь понимаю, почему они почти все вымерли, – протянула она. – На такой мех и я бы не пожалела ни денег, ни времени.
Она вдруг грубо схватила меня за хвост и дернула. Я взвизгнула от боли и, вывернувшись из рук Клода, упала на пол. Ласковый дурман моментально испарился. Я встряхнулась и уже с яростью, которая никогда прежде не одолевала меня с такой силой, пошла на блондинку. Та испуганно ойкнула и попятилась, сжимая в кулаке клок моей шерсти. Моей! Так почему бы и ее плоти не оказаться у меня в зубах?!
Перед глазами все расплывалось, я видела только блондинку, исчерченную красными кровяными прожилками. Во рту стало сухо, как будто бы я не пила неделю, и только одно могло утолить мою жажду. Кровь.
– Нет, стоп! – Клод вдруг появился впереди, пряча девицу за спину. – Нельзя.
В руках он держал тряпку, но я была наготове. Больше я не позволю ему ко мне прикоснуться без разрешения.
– Красавица, тебе неприятно, понимаю, – говорил он спокойным тоном, но я обоняла страх, идущий от него удушливым потоком. Причем страх не за себя, а за нее, и от этого ярость разгоралась еще сильнее.
– Она бешеная! – взвизгнула девица. – Ее нужно убить! Уничтожить!
Меня уничтожить?! Не затем я сбежала из родного мира, оставила мать, отца, сестру, Номи, чтобы какая-то падшая женщина решала мою судьбу. Я зарычала еще грознее и стала подкрадываться.
– Рыжая, не дури, – увещевал Клод, отступая, подталкивая спиной девицу. – Ты же умная девочка, спокойная. Хватит скалить зубки.
Я практически его не слышала, в голове шумела вода, оглушая, выбивая мысли. Осталось лишь желание вонзить зубы в теплую плоть и лакать сладкую кровь.
Не в силах больше терпеть, я прыгнула. Поднырнула между ногами Клода и увидела ее. Девица пошла пятнами, ее глаза бегали, руки судорожно сжимались. Вся она сжалась и уже даже не оглядывалась. Я поймала глазами ее взгляд и не опускала. Подходила все ближе. Аромат страха стал еще сильнее и вкуснее.
Шаг, снова шаг, еще миг, я бы напала, но вдруг чьи-то наглые руки схватили за шкирку, будто кутенка и подняли. Я по инерции оскалилась.
– Глупая-глупая рыжуха, – возмущенно говорил Клод. – Что ты творишь?
Была б человеком, ответила, а так лишь прижала ушки. Внезапно стало так стыдно, хоть плачь. И что это на меня нашло? Словно злой дух вселился, или Живая Мать лишила разума, обидевшись за то, что я сбежала.
– Стыдно? – казалось, мужчина понимал, что творилось в моей голове. – Вижу, стыдно. Ладно, на первый раз прощаю, никому не скажу. Но имей в виду, агрессорам здесь не рады.
– Как это прощаю! – завизжала девица. – Я требую наказания для этой будущей шапки!
– Сладкая, перестань, – поморщился он. – Она не виновата.
– Не виновата?! Да она меня чуть не съела!
– Ты преувеличиваешь, она просто напугалась.
– Это я испугалась! – верещала блондинка. – Еще чуть-чуть, и она бы укусила меня! Я этого так не оставлю. Знай это! Твоей рыжей конец!
– Сладкая…
– Все, ухожу! Ноги моей здесь больше не будет! Готовься к встрече с законниками моего отца!
Девица воинственно топнула ногой и убежала. Клод почесал макушку, с шумом выдохнул и взглянул на меня.
– Вот дела-то. Похоже, рыжая, и тебе каюк, и мне. Тебя на шапку, меня в рудники. Вот тебе и развлекся.
Он что-то еще бурчал себе под нос, возвращая меня в клетку, но я не слышала. Перед глазами стояло перекошенное лицо блондинки, в ушах звучали ее слова: «Рыжей конец!»
Мамочки, как же страшно!
Клод ушел, стало тихо, только ветер завывал в трубе, да вдалеке переговаривались ночные животные. На меня вдруг напала такая апатия, что не хотелось даже шевелиться. Кое-как поднявшись, переползла в домик, обняла деревянный чурбачок и закрыла глаза.
Уже проваливаясь в темноту сна, я подумала, как бы было замечательно проснуться утром у себя дома, в своей постели. И тебе ни безумных блондинок, ни шакала Вантеса с его грязными намерениями. Только моя семья, нянюшка и уверенность, что все всегда будет хорошо.
Утро подтвердило, что чудеса простым смертным выделяются строго в определенном количестве. Я своим чудом воспользовалось, теперь пора было за него заплатить.
Разбудили меня крики, пришлось выбраться из домика, чтобы посмотреть, кто орал. Крики приближались и вскоре вынесли дверь, по крайней мере, спросонья мне так показалось. Но нет, впустив в помещение двоих, дверь благополучно вернулась на место.
– Где она?! – верещал кудрявый низкорослый старичок-сморчок, размахивая худыми, как веточки ручонками. – Где эта хвостатая тварь?!
– Вот, – едва ли не шепотом ответил Клод.
Он смотрел куда угодно, но не на меня, его голова была понуро опущена, плечи приподняты. Всем видом Клод показывал печаль и готовность принять свою судьбу. Старичок же, наоборот, был возмущен, чего и скрывал. Он подошел ближе, бухнулся на острые колени, как только пол не пробил, и вперил в меня гневный взгляд.
– Ты! – просвистел он, тыкая пальцем. – Ты!!!
Я машинально прижала ушки и отступила на шаг.
– Мерзавка! Рыжая тварь! Все из-за тебя!
Вот это номер. За что мне такие эпитеты? Старика я видела впервые и никак не могла оскорбить.
От обиды та самая ярость, что призывала откусить блондинке пальцы, снова поднялась в душе. Я оскалилась и скакнула вперед. Старичок по-бабьи тонко взвизгнул и с небывалой прытью отскочил подальше. Если бы не клетка, я наверняка достала бы его, а так пришлось просунуть узкую морду между прутьев и только пугать.
– Она бешеная! – снова возопил сморчок. – Прав кэр Мошано, таким не место в моем зверинце. Уничтожь, тварь, ты понял меня Клод?
– Но кэр Норок…
– Никаких кэров Нороков! – снова взвизгнул старичок. – Не успела она появится, а уже столько проблем принесла! И кэр Мошано, путь Боги направят свой ласковый взгляд в его сторону, и его законник Друго, пусть его сожрет дикая львица, жаждут моей смерти. Мучительной смерти! Так что, Клод, прибей рыжую приблуду, а шкуру подари дочери Мошано. С извинениями. Бедная кэра испугалась до смерти.
Сморчок что-то еще выговаривал Клоду, а я отступала все дальше от прутьев клетки, пока не уткнулась задом в стену. Когда за ними хлопнула дверь, я дрожала всем телом и тихонько подвывала. В памяти возникли слова Лолы: «Добровольная смерть доставит вас в ваш мир в тот же миг, в который вы ушли…»
Может, и правда, пора домой? А вдруг насильственная смерть не вернет меня туда, откуда я пришла? Вдруг я навечно останусь заперта в чужом мире в виде призрака, никому не нужная и несчастная? Но разве я смогу убить себя? Сделать так, как делали в давние времена женщины рода Ревиль? Смогу ли силой воли остановить сердце, отпустить душу в путешествие?
Дверь хлопнула вновь, впуская Клода, в руках он нес подозрительную штуковину с иглой на конце. Похоже, время для размышлений закончилось. Нужно было решаться, но я не могла.
Клод уселся на пол ровно в том месте, где сидел старик, с грустью поглядел на меня.
– Ну что, рыжая, пора. Делать нечего. Сам Норок приказал, а он, знаешь, ослушников не любит. Так что, прощай, лисичка. Пусть в следующей жизни тебе повезет больше. Встретишь хорошего лиса, нарожаешь малышей, найдешь удобную нору.
Не выдержав, я заскулила.
– Не реви, хвостатая, – поморщился он. – Самому плохо. Вот не кобенилась бы, дала себя потрогать, поучила бы завтра сыворотку, а через неделю бы обживала новые владения. Так что, сама виновата, не реви.
Вот только успокоиться я не могла, как ни хотела. Слезы градом текли по щекам, повисали на усах, щекотали ноздри. Я вытирала их лапкой и ощущала, какой мокрой становилась шерсть.
– Понимаю, тебе от этого не легче, но обещаю, я сделаю все очень быстро, ты и не почувствуешь. Правда. – Он открыл дверцу и поманил меня пальцем. – Иди сюда, рыжая.
Я метнулась к домику и спряталась за ним.
– Не вредничай, девочка. Иди к папочке.
– Ни за что! – крикнула я, но вышло какое-то собачье тявканье.
– Что ж, тогда войду я, но не обессудь, вошкаться с тобой тогда не буду.
Он положил штуковину с иголкой рядом с дверцей и вытащил из кармана уже знакомо пахнущую тряпку, от которой я становилась сама не своя. Дверца была достаточно широка, так что Клоду удалось протиснуть плечи. Затем он протянул руки. Я в ужасе заметалась рядом с домиком, но убежать все равно не могла. Клод схватил меня за хвост и потащил к себе. Я вцепилась зубами за домик, скребла по полу когтями, пытаясь удержаться, но он был сильнее. С каждым судорожным вздохом моя смерть приближалась все ближе.
– Вот ты и попалась, рыжая. Не вырывайся, сейчас будет легче.
Остро пахнувшая тряпка легла на морду, я машинально вдохнула и тут же почувствовала, как сами собой расслабляются мышцы, как всепоглощающая любовь к этому мужчине вновь охватывает меня. Клод нежно погладил по пузику, за ушками, поцеловал в носик, а потом поднял штуковину с иголкой.
– Прощай, маленькая, сейчас ты уснешь навечно.
Разомлевшая, я хотела уже закрыть глаза, чтобы отдаться приятной неге, но последняя фраза мужчины вдруг зацарапала сознание.
Уснешь. Навечно. Прощай.
Что-то в этих словах не давало полностью принять происходящее, тревожило, заставляло через силу смотреть на Клода. А он улыбался, когда вытаскивал меня из клетки, улыбался, укладывая на стол, улыбался, сбривая шерсть на лапе, улыбался, втыкая иглу. Лишь на мгновение, перед тем как нажать на поршень, улыбка сошла с его красивого лица, и этого мгновения хватило, чтобы я сбросила дымку коварного запаха.
Живая Мать, помоги!
Ужас опрокинулся на меня ушатом холодной воды, вытесняя человеческое сознание. Тем ярче вспыхнули древние инстинкты. Загнанная в угол лисица изо всех сил цапнула Клода за руку, и пока он верещал от боли, вырвала зубами из лапы иглу, скатилась со стола, ударяясь об пол, и, подволакивая непослушные ноги, побежала. Просунула острую морду между стеной и дверью, распахивая последнюю, и рванула вперед по коридору. Прочь от ужасного человека, прочь от иглы, таящей смерть.
– Рыжая тварь! – догнал на пороге голос Клода. – Я тебя пришибу, живого места не оставлю!
Я тряхнула головой, будто так можно было выбросить из памяти его слова, и понеслась дальше: мимо служащих, протискивая стройное пушистое тело между их ног, мимо открытых дверей, за которыми могла поджидать опасность. Бегущую лисицу никто не замечал, все были заняты делами. Это-то, наверное, и спасло меня от поимки. Выбившись из сил, я нырнула в закуток, пахнувший грязными тряпками, и забилась в угол. Там-то и провела время до ночи.
Изредка за стеной слышались голоса, звуки шагов, скрипы половиц. Однажды я чуть было не умерла от страха, учуяв запах дурманящего зелья и услышав злобные крики Клода.
– Где эта тварь?! Куда она делась?! Живо найти и притащить ко мне!
Слава Живой Матери, мое убежище он так и не нашел. Но все равно еще долгое время я не могла успокоить бешеный ритм сердца и пугалась каждого шороха.
Наконец, пришла ночь. Прислушиваясь, принюхиваясь, я осторожно выбралась из закутка. Никого. Нереальную тишину лишь изредка нарушали голоса ночных хищников, да незнакомые мне далекие звуки. Я кралась по коридору в поисках выхода наружу, держась в тени стен. На улице горели фонари, их тусклый свет расчертил пол неровными четырехугольниками, в них я старалась не наступать. Мало ли кто бродил возле окон с той стороны и мог меня заметить.
Выход я все-таки нашла, пусть и поплутала по запутанным коридорам. Выход был не главным, но это ровным счетом ничего не значило. На мое счастье, какой-то нерадивый служащий неплотно захлопнул дверь, снаружи тянуло свежестью и холодом. Воспользовавшись привычным способом, увеличила зазор и выскользнула в зимнюю ночь.
Хотелось кричать и смеяться от счастья, но я себе не позволила. Нужно было еще покинуть территорию зоопарка. Впрочем, и с этим удалось справиться без труда. Я просто пошла по указателям, установленным возле всех утоптанных дорожек рядом с клетками.
В большинстве клеток я никого не видела, только в одной на огромной подстилке из соломы лежал белоснежный крупный медведь. Учуяв меня, зверь поднял лобастую башку и заворчал. Я замерла испуганным зайцем, боясь пошевелиться. Впрочем, медведю вскоре надоело наблюдать за мной, и он отвернулся. Я облегченно выдохнула и побежала дальше.
Высокие ворота на входе были заперты, но под самой низкой перекладиной мог пролезть, наверное, и массивный лай кэра Поурэто, не говоря уже о маленькой лисичке. Поэтому уже спустя несколько секунд я выбралась с территории зоопарка и, наконец, позволила себе рассмеяться.
Прощай, ужасный Клод, рыжей твари все-таки удалось от тебя убежать.
Вот только куда теперь ей податься?