Текст книги "Лиса под прикрытием"
Автор книги: Розалинда Шторм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Глава первая
Всю сегодняшнюю ночь поместье Ревиль стояло на ушах, везде горели огни и звучали голоса. А еще плакала младшенькая из сестер мисс Ева. Ее матушка, миссис Кларисса находилась на грани нервного срыва и заливала слезами подушку. Бегали, словно наскипидаренные пожилые нянюшки, стараясь успокоить несчастных. Слуги шептались по углам, но не смели уйти к себе, боясь прослушать указания горемычной хозяйки.
Только двое из обитателей поместья могли похвастаться беспробудным сном: непосредственно виновник переполоха – пьяный в стельку мистер Ревиль, проигравший старшую дочь в карты. А еще мисс Мари – жертва и будущая жена старого шакала Милье Вантеса, с горя выпившая слишком много успокоительного отвара.
Мистер Вантес был весьма примечательным оборотнем: умным, хитрым, богатым и очень влиятельным. Особенно в таком провинциальном местечке как Крендол-Холл. На том положительные качества его характера и заканчивались. По городку ходили ужасные слухи, что торговец не гнушался черных делишек, был падок на красивых женщин, а еще – об этом говорили только шепотом – имел весьма аморальные привычки. Какие? О, это великая тайна, за разглашение которой можно было расстаться с жизнью.
Так вот, этот доблестный муж и уважаемый в некоторых кругах оборотень, уже давно положил глаз на юную Мари. Однажды увидев прелестницу на прогулке, не смог забыть блеск ее чуть раскосых синих глаз. Предложение испуганной мисс было сделано на следующий вечер. И в тот же вечер получен отказ, а также пожелание не появляться в поместье никогда.
Да только разве трудности пугали Милье? Конечно же, нет! Вначале в дело пошли деньги, Вантес решил просто-напросто купить себе жену. К чести мистера Ревиля – тот держался. Затем начались угрозы, а после и попытки выкрасть юную мисс. В итоге хитрый шакал сыграл на слабости отца семейства – подпоил и соблазнил игрой. После нескольких рюмок горячительного удержаться от лживых обещаний госпожи Удачи мистер Ревиль уже не мог. Малышка Мари была проиграна, о чем в один голос кричали свидетели.
Брачный договор неутешный отец подписал в тот же злополучный вечер.
О произошедшем он молчал до последнего. Только когда скрывать весть о неизбежном стало невозможно, признался в содеянном, чем вверг семью в траур. Ведь откажись мистер Ревиль от договоренности, под бдительным взглядом Вантеса с молотка ушли бы и поместье, и капиталы, накопленные не одним поколением Ревилей. Сам Ревиль отправился бы в тюрьму, а женщины, даже младшенькая Ева, вполне вероятно угодили в работный дом. А оттуда, не приведи Живая Мать, в дом утех.
Серьезная и не по годам ответственная Мари такого допустить не могла, а потому без сопротивления согласилась. Итог разговора был известен: истерика женской половины семьи и попытка спрятать горе в вине, мужской.
***
Наутро все немного успокоились и занялись приготовлениями. Проигрыш проигрышем, а честь семьи не должна была пострадать. Все-таки я выходила замуж, а не шла в дом к Вантесу бесправной содержанкой. А потому в семье начало действовать негласное правило: вначале свадьба, потом слезы и переживания.
Матушка замаскировала следы страданий дополнительным слоем пудры, мы с сестрой надели шляпки с широкими полями, дабы скрыть чрезмерно красные глазки и щеки. Отец целое утро потратил на то, чтобы избавиться от перегара.
Основные расходы брал на себя жених. Нам оставалось сшить свадебный наряд и подобрать украшения, чем и было решено заняться этим днем. Ведь, как говорится, свадебное платье шилось не месяц и не два, нам же предстояло найти портниху, которая управилась бы за неделю.
– Дорогуша, скажи, как тебе цвет? – матушка накинула на себя атласный отрез нежного персикового оттенка.
– Достойный, маменька, – улыбнулась я, пряча от матери набежавшие на глаза слезы. – Мне нравится.
Хотя, по правде говоря, было все равно. Разве что будь на то моя воля, надела бы черное – в знак траура.
– Вот и славно, дорогая! – одобряюще кивнула матушка. – Тогда возьмем его за основу.
– Милейшая! – подозвала она портниху, уже заваленную отвергнутыми тканями. – Вот это. И покажите, будьте добры, где здесь у вас кружева?
Пока матушка искала подходящие, я отошла к окну и с тоской посмотрела на улицу. Цвела весна: щебетали птицы, распускались первые еще робкие цветы, теплый ветер гонял в небе кучерявые облака. В тот момент мне начало казаться, что после свадьбы я никогда не увижу этого великолепия, никогда больше не выйду на улицу, останусь пленницей в темном замке ужасного Вантеса.
Я судорожно вздохнула, но тут же спохватилась и оглянулась. Нет, никто не заметил: ни сестра, отдыхавшая в креслице рядом с дверью, ни мать, увлеченная кружевами. Отец и вовсе остался в ресторации напротив салона, доверив выбор платья жене и дочерям.
Опять стало горько, но я постаралась взять себя в руки. Я сама сделала выбор, и не время что-то переиначивать.
Остаток дня прошел как в тумане. Я неимоверно устала. Ныли спина и ноги от невозможности присесть, ведь неутомимая матушка решила обежать сегодня все лавки. Я почти не чувствовала щек, а подобающая случаю улыбка, казалась, навечно приклеилась к лицу.
Но самое ужасное ждало на ужине. На трапезу должны были прибыть мистер Вантес и соседи Маркесы, жившие напротив. А, значит, до самой ночи мне предстояло изображать неимоверную радость. Мне же хотелось опустить на голову женишка наполненный отходами чан.
Наконец, мы вернулись домой. Я жаждала побыть одной, но домочадцы, будто сговорившись, не давали проходу: то сестра прибежала с пустяковым вопросом, то мать поднялась уточнить неважную, в общем-то, деталь. То вдруг отец заглянул, чтобы якобы извиниться, хотя обычно приглашал к себе. Его я демонстративно не замечала, потому родитель поспешил убраться восвояси.
Ванна и легкий перекус не помогли, я чувствовала себя больной, вдобавок заболела голова, во рту появился противный горький привкус. Может, я слишком переборщила вчера с отваром и отравилась. Тогда, возможно, свадьбу хотя бы перенесут? И тут же сама себя одернула: невозможно. Шакал Вантес потащит меня к алтарю и полумертвой. Так что остается плыть по течению и не сопротивляться.
– Мари. – В комнату пробралась кормилица. – Как ты, родная моя кровиночка?!
– Плохо мне, Номи, – вздохнула я. – На сердце тяжело, а в душе холод северный. Будто не на свадьбу, а на собственные похороны собираюсь.
Медведицу я знала давно, с самого рождения, и доверяла ей больше, чем кому бы то ни было, больше, чем самой себе. Только Номи я могла рассказать обо всем, пожаловаться на судьбу.
– Что мне делать, Номи? – всхлипнула я, прижавшись к большой груди женщины. – Как не попасть в лапы шакала и семью уберечь?
Номи некоторое время молчала, только успокаивающе гладила по волосам. А потом все-таки заговорила:
– Душа моя, есть способ один, как избежать свадьбы. Да только не проверенный он, волшебный.
– Волшебный?! – встрепенулась я. – А разве существует волшебство?
– Не знаю, душенька, потому и не знаю, подействует ли.
– Рассказывай, Номи, – я отстранилась и с мольбой заглянула ей в глаза. – Если способ существует, я должна знать о нем.
– Расскажу, милая, ничего не утаю, – улыбнулась Номи. – Поведала мне о нем бабушка, той – ее, и так от женщины к женщине в нашем роду. Кто уж первой узнал, не знаю, да и неважно теперь это. Главное, если в сердце любви нет, и не было, можно попросить о ней. Тогда откроется тебе тайна великая, распахнет двери жрица Стрекозы и перенесет тебя в мир иной, поближе к избранному богами.
– Избранному?
– Да, родная. Тому, кто любить тебя больше себя станет. Половинке твоей, самим Мирозданием подаренной. Нужно только попросить, сказать о своем желании. Если настоящее оно, так все и сбудется.
Я судорожно помотала головой, чтобы избавиться от сладких мыслей. Даже если все сказанное кормилицей – правда, не могу я этим способом воспользоваться. Ведь тогда под удар семья попадет. Коварный шакал на них всю злобу выместит.
– Взволновали меня слова твои, Нами, да не могу я этим способом воспользоваться. Сама понимаешь, не будет тогда покоя у маменьки с отцом. Так что и говорить о том, смысла нет. Помоги одеться, на ужин пора.
– Погоди, душа моя, – остановила Номи. – Самое-то главное я не сказала. Как только ты исчезнешь из нашего мира, так и забудут о тебе все, будто и не было. И отец с матушкой, и я, и сестрица твоя, и слуги, и все, кто знал.
– И Вантес?! – с придыханием спросила я.
– И он, шакал злобный.
– Ох, Номи…, – я в изнеможении упала на кресло. – Заманчиво как, но подумать нужно.
– Подумай, душенька, – кивнула Номи. – Подумай, родная. Время у тебя есть.
Пока кормилица плела косы, помогла надеть платье, я думала. И так, и эдак новое знание в голове ворочала. Да только к ужину решиться не смогла. И Вантесу женой стать страшно, и в мир чужой попасть одной без семьи боязно. Как тут осмелишься?
Глава вторая
Впрочем, обстоятельства решили все за меня. Пока же я улыбалась мистеру Маркесу, успевая отвечать на вопросы его говорливой супруги. Вантес опаздывал, чему я была несказанно рада, да и не одна я. Родители немного расслабились, матушка даже испробовала вина, любезными гостями принесенного.
Но к сожалению, старый шакал все же появился. Как раз под конец ужина, чем невероятно меня расстроил. Я втайне надеялась на его забывчивость или, что было бы еще лучше, скоропостижную поездку на окраину страны.
– Господа, дамы, – склонился он в шутливом поклоне, взмахнув шляпой. – Прошу прощения за непредвиденную задержку. Дела поймали меня прямо на пороге, но я сумел вырваться.
Наступило неловкое молчание, впрочем, Милье Вантесу было все равно. Он уселся на пустующее место и, не дожидаясь слуг, плеснул в бокал вина.
– Ваше здоровье, дорогая моя невестушка, – ухмыльнулся он, пригубив янтарную жидкость. А потом схватил с общего блюда куриную ножку и с поистине голодным видом принялся есть.
Родители, как и гости, не могли отвести взгляды от бесцеремонного шакала.
– Я закончил, – провозгласил Вантес, когда насытился. Обтер жирные пальцы о скатерть, самолично вышитую матушкой, поднялся с кресла. – И хотел обговорить некоторые моменты с мисс Мари. Наедине.
Я испуганно вздрогнула и с мольбой уставилась на отца. Оставаться один на один с ужасным шакалом было страшно.
– Не думаю, что это хорошая идея, – покачал головой отец. – Мари нужно отдыхать, бедняжка очень устала, выбирая платье.
– Вам и не нужно думать, дорогой тесть. По брачному договору я имею право беседовать с невестушкой столько, сколько посчитаю нужным, – показал желтоватые зубы Вантес. – Тем более я не задержку крошку надолго.
Отец нахмурился, черты его лица исказились, взгляд заледенел. Еще немного и он начал бы оборачиваться, чего я боялась даже больше, чем злобы шакала. Отец в форме зверя становился агрессивным и неуправляемым. Живая Мать отказала ему в разуме в лисьем виде.
– Хорошо, мистер Вантес, я поговорю с вами! – воскликнула я, отвлекая отца. – Пройдемте в малую гостиную.
Я соскочила с кресла и почти бегом направилась в указанном направлении. Милье – неторопливо следом. Знал шакал, что никуда мне от него не деться.
Я встала у окна, гордо подняла подбородок и постаралась спрятать страх, когда увидела, что дверь за оборотнем закрылась.
– Что вы хотели, мистер Вантес?
– Милье, дорогая, – промурлыкал он, подходя ближе. – Называйте меня Милье, прошу вас. Все же мы с вами вскорости станем одной семьей.
Я судорожно сглотнула подступивший ком. Против воли сжала кулачки, но таки проговорила дрожащим голосом:
– Что вы хотели, Милье?
– Побыть с вами наедине, дорогуша, – ухмыльнулся он. – Вдохнуть ваш запах, ощутить на губах ваш вкус.
Я заледенела на миг, но потом опомнилась и сделала шаг назад. Дальше отступать было больше некуда.
– Не подходите, я закричу!
– Разве? – показательно удивился шакал. – И нарушите условия брачного договора?
Я могла только открывать и закрывать рот, словно выброшенная на берег рыба.
Тем временем Вантес преодолел последние метры, останавливаясь совсем близко. Повел носом, действительно вдыхая мой запах.
– Пряная, как лесные травы, – на губах шакала заиграла предвкушающая улыбка. – Настоящая лисица. Моя лисица.
Я поморщилась, ведь тоже ощущала запах Милье, и он мне безумно не нравился. Да что там, вонь, идущая от жениха, напоминала смрад гниющего мяса. Резко затошнило, захотелось убежать, вот только путь был закрыт.
– Как жаль, что свадьба только через неделю. – Ледяные пальцы дотронулись до щеки. – С каким удовольствием я опробовал бы вас прямо сейчас.
Вантес закатил глаза, а я вдруг четко поняла, что в мечтах он уже сделал со мной все, что только мог представить.
– Отпустите меня, Милье, – вполголоса попросила я, видя, каким желанием наливался его взгляд.
– О нет, дорогая моя невестушка, чуть позже.
Шакал схватил обеими руками мое лицо и начал наклоняться. Я забилась, затрепыхалась, словно пойманная в силки дичь. Вот только ничего сделать с ним не могла. Липкие губы нашли мой рот, обслюнявили щеки. Язык попытался проникнуть внутрь, вот тут уж я стояла насмерть, сжав зубы.
Наконец, Милье отстранился.
– Пред ликом Живой Матери вы предстанете девственной, моя лисичка. Но кое-что приятное я могу позволить себе уже сейчас.
Я едва не лишилась чувств от страха, столько предвкушения было в его словах.
– И вы мне поможете, дорогуша. Ведь так, моя сладкая?
Я замотала головой.
– Ну же, будьте послушной. Это не больно, скорее, приятно. А если постараетесь, то и вовсе получите от меня подарок.
– Не нужно подарков! – воскликнула я. – Отпустите меня, прошу!
– Что же вы раскричались, упрямица, – осуждающе протянул Милье. – Учитесь покорности, в своем доме я не потерплю своеволия.
Я тихонько заскулила от бессилия и страха.
– А теперь побалуйте своего господина.
Он вынудил меня сесть на колени. Затем стянул кафтан, расстегнул вначале камзол, а потом и вовсе залез рукой в трико. Я в ужасе закрыла глаза.
– Ну же, дорогуша, откройте глазки, – голос шакала сочился довольствием. – Я хочу познакомить вас кое с кем. Вскорости он станет и вашим самым любимым дружком.
Я зажмурилась еще сильнее.
– Откройте глаза, невестушка, – зашипел Вантес. – Или я забуду об обещании и возьму вас прямо сейчас.
Я горестно вздохнула и подняла веки. И тут же едва не опустила снова. Прямо перед лицом находилось достоинство Милье: сморщенное и темное, как старый баклажан. Я с трудом сдержала рвотный рефлекс.
– А теперь приголубь его, – приказал шакал и ткнулся в лицо.
Я инстинктивно подалась назад, но Вантес был настороже. Схватил за волосы, прижимая голову к своему естеству. От ужаса я не могла двигаться, казалось, тело приросло к полу. В глазах полетели черные точки, сознание мутилось, я чувствовала, что еще чуть-чуть и свалюсь бездыханной прямо под ноги мучителя. И тогда…
– Мда, невестушка, – разочарованно произнес жених. – Учить вас еще и учить. Ну да ладно, поступим по-другому.
Он наклонился и дернул платье, углубляя декольте. Да так сильно, что моя грудь оказалась на свободе. Я вскрикнула, судорожно прижимая ладони, но Вантес не позволил прикрыться.
– Не мешайте, иначе…, – со значением прорычал он.
А потом устроился рядом, положив достоинство прямо между грудями. Сжал их, не жалея, сминая нежную кожу. Закатил глаза от удовольствия и начал двигаться. Я ощущала горячие прикосновения и внутренне содрогалась от отвращения.
Нет, я не вынесу унижения. Не смогу жить, как раньше. И уж точно не смогу стать женой этому чудовищу. Уж лучше смерть.
Или…
Решение пришло само собой.
– Хочу найти настоящую любовь, – едва слышно прошептала я.
Шакал не услышал. Сейчас он, вообще, ничего не замечал: ни мой полный мольбы взгляд, обращенный к окну, ни шёпот, ни судорожно сжатые кулачки.
– Помогите найти любовь, прошу, – уже громче сказала я.
У Вантеса с губ текли слюни, капая на платье, на лице расцвела гримаса наслаждения, делавшая его похожим на безумца. Он все быстрее таранил мои груди, не замечая, что оставляет на них красные полумесяцы от ногтей.
– Богиня, кем бы ты ни была, прошу, помоги! – закричала я, чувствуя, что умираю с каждым его движением. – Помоги!
И вдруг шакал взвыл, выплескивая семя на грудь. Бессильно оперся придавливая. Впрочем, я почти ничего не понимала, не видела. Вся моя сущность была устремлена туда, в небеса. Туда, где по поверьям жили боги.
– Помоги, – шептала я, едва разжимая губы. – Помоги.
Вскоре тяжесть ушла, Вантес поднялся, поднял на ноги и меня. Стер платком следы насилия, поправил платье, а потом поцеловал, на этот раз в щеку.
– Дорогая, вы были великолепны, – лучась от довольства, сказал он. – Так и быть, я ежевечернее до самой свадьбы буду наносить вам визиты. Уверен, ваш отец не будет против.
Затем он снова ухмыльнулся и, наконец, оставил меня одну.
Когда дверь за шакалом закрылась, я встрепенулась. Первым порывом было броситься из окна, но я силой воли заставила себя отойти подальше. Надежда есть, пока не уверюсь в том, что богиня отказала в помощи, буду ждать. Сейчас, главное, принять ванну, чтобы смыть прикосновения.
Да-да-да. Иначе я умру.
Кормилица ждала в комнате, было видно, что медведица взволнована.
– Душенька моя, как…
Вопрос застыл на губах.
– Живая Мать! – ахнула она, заметив меня. – Неужели подлый шакал воспользовался?
– Нет, нянюшка, не решился, – я грустно улыбнулась. – Побоялся гнева богини. Пощадил, но…
Я невольно всхлипнула. Номи всплеснула руками, а потом обняла.
– Душа моя, поплачь, станет легче. Все забудется, все уйдет, былью порастет, – причитала она, сама едва не плача. – Обещаю, чтобы он не сделал, все забудется. Исчезнет, рассеется, как туман.
– Исчезнет, – простонала я. – А, может, и я исчезну.
– О чем ты говоришь, малышка?
– Я попросила богиню, всем сердцем попросила дать мне любовь.
– Вот и славно, – выдохнула Номи. – Вот и хорошо. Решилась, душенька моя.
Я заплакала еще горче, выплескивая со слезами пережитый страх и унижение. Только рядом с кормилицей чувствовала себя защищенной. Пусть ощущение было и обманчиво, но я хваталась за эту иллюзию, позволяя себе забыться. Хоть на чуть-чуть, хотя бы на самую малость.
А потом Номи помогла принять ванну, терла изо всех сил, не жалея, и я была за то благодарна. Вскоре вымытая до скрипа и уставшая, будто помогала отцовским работникам в поле, я уснула. Бдительная кормилица прикорнула рядом в кресле, оберегая покой.
Утром матушка вновь потянула меня по лавкам. Я и была бы рада остаться дома, отдохнуть, да только непонятное чувство гнало прочь. Мы обошли несколько салонов, прежде чем я увидела вывеску: черную, лаковую, будто осыпанную блестками. На ней была изображена стрекоза и виднелась надпись: «Гадальный салон жрицы».
Я против воли остановилась, сердце быстро забилось, дыхание стало прерывистым. Неужели моя просьба была услышана, и богиня послала спасительницу?
– Матушка, – срывающимся шепотом спросила я. – А что там за салон? Тот, со стрекозой?
Мать поправила пенсне и вгляделась туда, куда смотрела я.
– Где, дорогая? Ничего не вижу.
– Разве?! Вон же рядом с колбасной лавкой мистера Карминеса.
– Дочь, – строго произнесла матушка. – Там, кроме молочной лавки и булочной ничего нет.
– Как же так?! – я едва не плакала. – Но я же вижу.
– Мари, доченька! – не на шутку испугалась мать. – Да что же это делается?! С этой свадьбой ты сама не своя. Пойдем-ка, выпьем освежающего отвара, отдохнем немного.
И она потянула упирающуюся меня в первую попавшуюся чайную. Я с тоской глядела на волшебную стрекозу.
– Не сопротивляйся, душенька, – шепнула Номи, которую нынче взяли с собой на прогулку. – Усядемся, а потом и ясно станет.
Я только кивнула и позволила матери увести себя. Как и сказала кормилица, миссис Ревиль усадила меня за столик, сделала заказ, и, велев медведице следить, унеслась в дамскую комнату припудрить носик.
– Пора, душа моя. – Кормилица огляделась по сторонам. – Беги, солнце мое ненаглядное. И пусть Живая Мать поможет тебе, куда бы ты ни ушла.
Она поцеловала меня в лоб, а потом подтолкнула к выходу.
– Беги, малышка. Богиня не будет ждать!
Я побежала на улицу, но на полпути остановилась, развернулась и понеслась обратно.
– Номи, прости, родная, – целовала я морщинистое лицо. – Я никогда тебя не забуду!
– Знаю, душенька, – смахнула слезы медведица. – А теперь беги немедля.
Глава третья
Я бежала изо всех сил. Казалось, что не поспеши сейчас, старый шакал обязательно меня схватит и утащит в свой мрачный замок. Остановилась только возле самого салона. Замерла на мгновение, а потом толкнула дверь, мысленно прося у Живой Матери благословения.
– Доброго дня, – прозвучал журчащий женский голос. – Добро пожаловать в салон Лолы Лазайри. Я помогу найти вам истинную любовь.
– Приветствую, – проговорила я. – Как я рада попасть к вам! Вы даже не представляете!
Я закрыла за собой дверь и только сейчас ощутила себя в безопасности, словно и не существовал никогда ужасный Милье Вантес.
– Я рада принять вас…
– Мари. Мари Ревиль.
Проговорив свое имя, я, наконец, сумела осмотреться. Чудное место, непривычные сочетания цветов: бордо стен, черные стены и ковер. Круглый стол из темного дерева стоял слева от двери, рядом находились два кресла, обитые красноватой тканью. Аромат цветов витал в зале. Света было мало, светильники заменяли множество свечей. Впрочем, хозяйку салона, смотревшую на меня с нескрываемой жалостью, я сумела рассмотреть.
Красивая, но не такой красотой, к какой я привыкла. Если женщины оборотней имели в большинстве своем яркие, сочные, резкие черты лица, плотные тела, то девушка, напротив, походила на сказочную нимфу. Высокая, но тоненькая, будто тростинка. Светловолосая, голубоглазая, с маленьким носиком и пухлым ротиком-бантиком. Да и одета она была непривычно: коротенькая, едва скрывавшая колени юбка, сверху – то ли нижняя рубашка, то ли очень короткая рубаха сочного синего цвета.
– Присаживайтесь, Мари, – Лола пригласила к столу.
Я кивнула и заняла кресло напротив хозяйки.
– Полагаю, вы знали, куда шли? – спросила гадалка, беря в руки черный мешочек, украшенный, как и вывеска, стрекозой.
– Да, вы правы, – невольно потупилась я. – Мне рассказали о вас.
– Могу спросить, что вам известно?
Я пожала плечиками.
– Конечно. Кормилица рассказывала, что если в сердце нет любви, то ее можно попросить, поведав о своем желании богине. Я так и сделала, и появились вы.
– Это все? – задала очередной вопрос Лола. – Больше ничего?
– Ах да, – подняла я глаза. – Кормилица поведала, что в случае, если богиня соблаговолит, то я исчезну из памяти всех, кто меня когда-либо знал.
– Все верно, – улыбнулась хозяйка салона. – Но кое о чем ваша нянюшка, видно, не знала.
– О чем же? – с любопытством спросила я.
– Начну сначала. – Лола вынула из мешочка карты. – С помощью расклада я смогу найти существо, которое станет для вас самым желанным и любимым. А затем Богиня перенесет вас к нему. Но потом ваша судьба вернется к вам в руки, только от вас будет зависеть, станете ли вы счастливы или нет.
– Как это?
– Богиня не может по мановению волшебной палочки решить за вас все проблемы. Возможны трудности, борьба, страдания и боль. Если вы, Мари, готовы рискнуть, тогда ее благословение будет всегда с вами.
Я задумалась. Неужели все зря? Нами обещала любовь, на деле же мне предстоит еще бороться за счастье. Может, проще отказаться, вернуться домой и выйти замуж?
– Если страдания станут выше ваших сил, то до определенного момента вы сможете вернуться в свой мир, – добавила гадалка, видя мои сомнения. – Добровольная смерть доставит вас в ваш мир в тот же миг, в который вы ушли. Никто ничего не заметит.
– Правда! – ахнула я. – Убить себя?! Как страшно!
И тут же замотала головой. Нет и еще раз нет, я справлюсь. Буду стараться, но не вернусь к старому Вантесу. Пусть я не привыкла решать все самостоятельно, даже платье подбирала мне мать, но обязательно научусь, стисну зубы и вырву счастье из лап судьбы.
– Я готова, – прошептала я.
Лола молчала.
– Я готова принять трудности. Я хочу бороться!
– Ваше право, Мари, – улыбнулась гадалка. – А теперь, прошу, сосредоточьтесь и вытяните три карты.
Я зажмурилась, снова прося богиню о помощи. Не открывая глаз, потянулась к картам. И не видя, вытащила три.
– Занятный выбор, – сказала Лола. – Интересный.
– Что он значит? – я тут же открыла глаза. – Прошу, расскажите.
– Конечно, – снова улыбнулась жрица. – А пока, дорогая, давайте, выпьем чашечку чая.
Я согласилась, ведь от волнения не находила себе места. Лола встала из-за стола и удалась за черную штору, делившую салон на две части. Вернулась быстро, неся на подносе две чашки, чайник, молочник, сахарницу и тарелочку с пирожными.
– Угощайтесь, Мари, – пододвинув чашку, сказала она.
– Благодарю, – кивнула я. Пригубила напиток, надкусила пирожное и моментально почувствовала себя лучше.
– Итак, первая карта, – Лола показала картинку, на которой была изображена женщина с голой грудью. Она игриво поглядывала с карты и, казалось, подмигивала. – Означает внутреннюю готовность к новым приключениям и чувствам. Наработку чувственного опыта. Весьма неплохая карта.
Я невольно ахнула и судорожно закрыла рот ладошкой. Щеки опалило краской стыда. Что-что, а к новым приключениям, тем более чувственным, я относилась с опаской. Впрочем, моя собеседница только улыбнулась, видя смущение.
– Вторая карта.
Гадалка глянула на меня, помолчала немного, а потом все-таки сказала значение, однако, саму картинку не показала, отложив в сторону. Как бы ни было интересно, воспитание не дало мне полюбопытствовать.
– Означает перипетии, превратности судьбы, испытания, после которых появится солнце.
Затем она быстро раскрыла третью, на которой были изображены двое: мужчина с оголенным достоинством, явно желавший зла одетой в коротенькую рубашку девушке. Картинка мне совсем не понравилась, мгновенно вспомнился проклятый шакал. Неужели и в другом мире меня ждет кто-то подобный?
И Лола подтвердила опасения.
– Агрессия, ярость, склонность к грубости и принуждению. Насилие.
Гадалка снова взглянула на меня.
– Будьте осторожны, Мари, эта карта предупреждает вас об опасности.
Я невольно замерла, пытаясь осознать сказанное. Вдруг опять стало страшно, снова появилось желание вернуться, но усилием воли я заставила себя кивнуть.
– Я буду внимательна.
– Раз так, желаю вам удачи, – улыбнулась собеседница. – И пусть Богиня никогда не оставит вас.
А потом Лола замолчала. Закрыла глаза и что-то забормотала вполголоса. Как я ни прислушивалась, разобрать слова не смогла. Затем слух предал меня, я перестала слышать даже собственное дыхание. Да и видеть тоже. Глаза, будто ослепли, различая лишь стрекозу, покоившуюся на груди гадалки.
Как ни готовила я себя к перемещению, не закричать не сумела. Попыталась встать, но непонятная мощь вдавила в кресло. Сила все возрастала, пока, наконец, я не лишилась чувств.
Впрочем, долго лежать в беспамятстве не вышло, неимоверный холод привел в себя лучше любых нюхательных солей. Я открыла глаза, напротив виднелось белое небо. Поморгала: цвет неба не изменился. И только присмотревшись, поняла причину столь странного явления. Шел снег и до того густой, что ничего не было видно.
Оказалось, я очнулась в сугробе в лесу. Кругом одни деревья и снег. А я в тонком платье! Задрожав от холода и страха, кое-как поднялась, обхватила себя руками, но теплее от этого не стало. Так и умереть недолго.
Решение пришло моментально. Преодолевая себя, я стала раздеваться. Быстренько сняла украшения, положила их в потайной карман, скинула платье и белье, свернула одежду в рулончик, перевязала его ремешком от платья и, наконец, обернулась. Короткая судорога свела все тело, а потом опустила. Со снега я поднялась лисицей.
Некоторое время привыкала к ощущениям себя самой. Мгновенно включился нюх, завлекая разнообразными запахами, зрение и слух тоже улучшились. Лисичка была не прочь поохотиться, и только я этого не хотела. Нужно было выбраться из чащобы и узнать, куда же забросила меня судьба в лице милой гадалки Лолы.
Я принюхалась, однако, кроме запахов животных, ничего не учуяла. Снова стало страшно. Неужели я появилась в безлюдном месте? И просто-напросто умру в одиночестве? С трудом преодолев ступор, подхватила зубами сверток и побежала вперед без конкретного направления, наобум.
Темнело здесь быстро, еще сильнее похолодало, впрочем, мне в лисьей шкурке было тепло. Страдали только лапки, нежным подушечкам было больно наступать на наст. Я бежала уже долго, благо в зверином обличье оборотни выносливее и людей, и животных, иначе давно бы свалилась от переутомления. Однако за такие блага нужно было платить – меня стал донимать воистину зверский голод. Как назло, исчезли даже вездесущие зайцы, хотя в таком состоянии я готова была перекусить и ими.
Но вот нос уловил запах дыма. Неужели, деревушка? Я ускорилась, желая как можно раньше оказаться в уютном гостевом доме. Денег не было, но я надеялась, что хватит и украшений. А дальше я обязательно что-нибудь придумаю.
В мечтах я уже сытно ужинала, а после принимала ароматную ванну, вот только реальность оказалась не такой радостной. Ни деревушки, ни даже захудалого домика лесника, только костер, рядом с которым сидело существо в лохматой шапке, громоздкой шубе и помешивало длинной палкой варево в котелке. В котелке явно варилось мясо, его аромат я не спутала бы ни с чем. Тем мучительнее было стоять за деревьями и наблюдать.
Вскоре я не выдержала, соблазнилась запахом и, осторожно переступая лапами, двинулась к костру. Вот только не успела сделать и несколько шагов, как со снега возле существа поднялась косматая белая голова со стоячими ушами и красноватыми в отблесках костра глазами. Я замерла в надежде, что не заметит, но не повезло. Зверь встал на лапы, вздыбил шерсть на холке и грозно залаял. Рядом заворочались другие такие же.
Существо у костра моментально вскочило и повернулось в мою сторону. Некоторое время вглядывалось в темноту, а потом коротко скомандовало:
– Взять.
Первый зверь сорвался с места и огромными прыжками понесся ко мне, следом и другие. Я тявкнула от страха, уронила сверток и, развернувшись, побежала прочь. Бежала со всей силы, вот только звери были быстрее. Не прекращая лаять, они опередили меня и принялись гнать обратно к костру. Тыкали носами в бока, дергали за хвост, стоило хоть немного сбиться с пути, толкали лобастыми головами, щелкали зубами.
Я почти не соображала от страха, жаждала лишь одного: оказаться как можно дальше от этих страшных чудовищ. На всей скорости вылетела из леса, перемахнула через костер и прыгнула прямо в руки опешившего от неожиданности существа. Оно охнуло, машинально сжимая меня в объятьях, отступило на шаг и только потом выдало: