Текст книги "Время Путина"

Автор книги: Рой Медведев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 86 страниц) [доступный отрывок для чтения: 31 страниц]

Какое государство начал создавать Владимир Путин?

Поражение олигархов в России летом и осенью 2000 года стало несомненно самым крупным поворотом в составе и в характере власти в нашей стране после 1993 года. Но это был и самый спокойный поворот, который, по большому счету, можно было бы считать и революцией сверху. Осуществить столь масштабные изменения в российской политике Владимир Путин смог только при поддержке большей части населения России, всех ее главных сословий и всех сохранившихся в стране структур государственного управления.

К концу 1990-х годов в России сложилась необычная ситуация. Народные массы были деморализованы и пассивны, а рыночная экономика мучительно и трудно появлялась главным образом в сфере торговли и услуг, в формах мелкого и среднего производства – там, где в советское время не существовало достаточно разветвленных, жизнеспособных и необходимых обществу структур. Основная часть тяжелой и оборонной промышленности, транспортных систем, космической отрасли, энергетики, металлургии и добывающей промышленности почти не изменилась с советских времен и постепенно деградировала. Деградировала и огромная государственная машина, которая хотя и с трудом, но продолжала поддерживать безопасность страны и жизнь общества, оберегая всех нас от краха и анархии. В стране сохранились двухмиллионные Вооруженные силы, где сотни тысяч офицеров несмотря на нужду и недовольство выполняли свой долг. Продолжали работать и сотни тысяч работников специальных служб, людей, хорошо подготовленных профессионально, но унижаемых режимом материально и морально, отодвинутых на обочину, не имеющих возможности надежно обеспечивать безопасность страны и вынужденных пассивно наблюдать за ростом организованной преступности, терроризма и коррупции.

Резко ухудшилось положение основной массы чиновничества, людей, занятых в управлении: в управлении городами и поселками, сельскими районами и областями, в администрации автономий, правительства, префектур крупных городов, даже в Администрации президента, Государственной думы и других высших органов власти. Заработная плата этих чиновников существенно снизилась, а прежние привилегии в основной своей массе потеряли смысл с появлением рыночной экономики. Многие из этих людей были деморализованы, лишены ясных перспектив и стабильного руководства и перестали получать указания от политических структур. Была разрушена и почти вся система контроля за деятельностью государственных учреждений.

В еще худшем положении оказались работники милиции, прокуратуры, судебной и пенитенциарной систем, даже пожарные службы. Миллионы ученых и инженеров высшей квалификации, занятых в военно-промышленном комплексе, испытывали острую нужду и чувства униженности и невостребованности. Но те же самые чувства испытывали миллионы учителей, врачей, преподавателей вузов, деятелей культуры, чиновников среднего и низшего звена. Дело доходило до забастовок, голодовок, самоубийств ученых, учителей, офицеров, работников «скорой помощи» и персонала исправительно-трудовых колоний. Именно эта огромная масса образованных, выполняющих свою работу и свой долг, но недовольных своим положением людей и составила политическую армию новой, не слишком обычной, государственно-капиталистической по своему социально-экономическому характеру революции.

Эта революция не являлась движением низов общества, и поэтому она не сопровождалась теми волнениями и беспорядками, которыми сопровождаются обычно революции классического типа. Однако и у нас в основе перемен был социальный, политический и экономический протест. Российское общество к концу 1999 года представляло собой не просто насыщенный, но перенасыщенный недовольством раствор, в котором в любое время мог начаться процесс опасной кристаллизации. Пользуясь марксистской терминологией, можно сказать, что в России в 1997–1999 годах сложилась классическая революционная ситуация, когда низы не хотели жить по-старому, а верхи не могли уже по-старому управлять. Не хватало только субъективных факторов – новой идеологии, партии, ясной цели, лидеров.

Для перехода всей ситуации в стране с одной ступени на другую оказалось достаточным появления на посту президента такого нового и неожиданного для многих лидера, как Владимир Путин. Уже Евгений Примаков сделал важный шаг к разрешению кризиса, и избирательное объединение, которое он возглавлял осенью 1999 года, продолжало двигаться в том же направлении. Путин шел параллельно, но в его руках оказались все главные рычаги власти, и он сумел их использовать наиболее эффективно. О деталях можно будет спорить позже. Ситуация разрешилась не в результате беспорядков, а в результате смены людей в Кремле и свободных выборов. Конечно, все то, что мы наблюдали в стране в 2000–2002 годах, это только начало крупного поворота. Для завершения происходящей в стране государственно-капиталистической революции понадобится и новая идеология, и новая партия. Без авторитетной группы новых политических лидеров Владимир Путин не сможет завершить начатое дело. Он это хорошо понимал, как об этом можно судить по политическим событиям 2003 года.

Исход истории с олигархами был во многих отношениях предопределен. Не могло долго сохраняться положение, при котором несколько миллионов профессионально подготовленных, находящихся на службе государства и выполняющих важнейшие для общества функции людей живут в небрежении и бедности, а несколько тысяч случайных людей – ловких и беспринципных дельцов, авантюристов, заправил криминального мира, теневиков – не только благоденствуют, но и продолжают разрушать сами основы жизни общества и государства. В подобной ситуации появление на политической арене и на посту президента такого человека, как Владимир Путин, представляется не случайным, а закономерным явлением. Феноменальный успех Путина, которому «все удается», объясняется в первую очередь тем, что его деятельность отвечает условиям и требованиям времени, логике жизни страны и общества.

Еще в конце января 2000 года на Всемирном экономическом форуме в Давосе журналистка из «Филадельфия инкуайрер» задала российской делегации свой знаменитый вопрос: «Кто есть мистер Путин?». Ответом ей стали неловкое молчание всех представителей России и смех зала. Уже через год, в конце января 2001 года, та же самая журналистка сформулировала свой вопрос иначе. «Какое государство строит мистер Путин?» – спросила она, и вице-премьер Алексей Кудрин пустился в объяснения насчет того, что Путин юрист и демократ и он не будет нарушать права и свободы граждан России. Этот ответ мало кого мог удовлетворить, ибо одно лишь обещание соблюдать законы не может помочь в определении природы государства.

«В каком государстве жить нашему обществу. Вперед в прошлое или назад в будущее?» – так озаглавили свою большую статью в «Независимой газете» Владимир Рыжков, Александр Иванченко и Алексей Салмин. В их статье много упреков и предостережений Владимиру Путину, который, по мнению авторов, слишком увлекся созданием непонятной «машинной власти, но упускает время для проведения нужных реформ»[189]189
  Независимая газета. 2001. 18 января.


[Закрыть]. Однако авторы уклонились от изложения собственной конструктивной позиции. Обсуждая итоги 2000 года на семинаре в Высшей школе экономики, некоторые политологи называли его «потерянным годом» или «годом упущенных возможностей», тогда как другие называли его «годом великого перелома», не поясняя, однако, от чего и к чему ведет этот перелом.

«Путин подмораживает Россию», «Путин – заложник государственного аппарата», «Правление Путина – это окончание революции», «Программа Путина не ясна для элит», «Момент истины еще не наступил», «Эксперты не понимают, что происходит», «Понимание того, что происходит в мире, отсутствует почти полностью» – такие заголовки, лишенные всякого оптимизма, дала «Независимая газета» выступлениям Валерия Федорова, Вячеслава Игрунова, Леонида Ионина, Глеба Павловского, Симона Кордонского, Константина Труевцева и др.[190]190
  Там же. 2000. 14 февраля.


[Закрыть] И уж совсем был недоволен политикой и работой В. Путина в 2000 году Г. Явлинский, который, не приводя никаких фактов и доказательств, уверял своих читателей и слушателей, что Путин осуществляет одновременно и «консервацию криминально-олигархического режима», и «создание корпоративно-полицейского государства»[191]191
  Сегодня. 2001. 15 февраля; Общая газета. 2001. 9–15 февраля.


[Закрыть].

Государственный капитализм – это сравнительно хорошо изученный экономический и социально-политический феномен; здесь потрудились и марксистские экономисты, и экономисты, которых у нас было принято называть «буржуазными». Одной из форм государственного капитализма была, несомненно, деятельность президента США Ф. Д. Рузвельта с 1933 года до конца Второй мировой войны. Государственное регулирование доминирует и сегодня в экономике Франции и Японии. Государственный сектор в экономике очень силен и велик почти во всех странах Западной Европы. В более слабых капиталистических странах государство обеспечивает через системы государственного капитализма поддержку национальному капиталу, помогая ему выстоять и развиться в окружении более сильных и богатых конкурентов. А в Южной Корее при поддержке государства составлялись даже пятилетние планы национального экономического развития. В Китайской Народной Республике в последние двадцать лет происходило умелое и осторожное совмещение последовательно социалистических и государственно-капиталистических принципов и систем развития экономики. «Неважно, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей», – говорил на этот счет Дэн Сяопин.

Сам по себе термин «государственный капитализм» – это термин марксистской политэкономии начала XX века. Едва ли не первым стал употреблять его В. И. Ленин, который в годы Первой мировой войны много писал о «начале огосударствления капиталистического производства, соединении гигантской силы капитализма с гигантской силой государства в один механизм, ставящий десятки миллионов людей в одну организацию государственного капитализма»[192]192
  Ленин В. И. Полное собрание сочинений. 5-е изд. 1977. Т. 32. С. 83.


[Закрыть].

В западной политэкономии в отношении государственного сектора в экономике применяют обычно другие термины. Нередко в странах Западной Европы предприятия, находящиеся в государственной собственности, относят к социалистическому сектору, считая его главным образом продуктом деятельности социал-демократических правительств и левых режимов первых послевоенных лет.

Все это дискуссионные проблемы, их обсуждение велось в СССР еще во времена нэпа. К какому виду собственности следует отнести громадные заводы по производству ядерного оружия, сооруженные в СССР во времена Сталина при использовании главным образом рабского труда заключенных из ГУЛАГа? Здесь более всего подходит наименование «казенных» предприятий, которое использовалось еще в XVIII веке. А каким будет нынешний российский государственный капитализм – об этом мы узнаем в ближайшие годы.

Надо полагать, что в России крупный частный капитал сохранится, но он будет работать под определенным государственным контролем. Сохранится и государственная экономика, особенно в сфере оборонного производства и в виде контрольных пакетов акций в некоторых других крупнейших корпорациях национального значения. Но не будет создаваться препятствий для развития среднего и мелкого бизнеса в самых различных отраслях. Получат поддержку и разные формы самоуправления, за развитие которых особенно активно ратовал известный врач и политик Святослав Федоров. Будут сохранены и все основные формы социальной поддержки населения.

Складывающиеся сегодня российские формы государственного капитализма существенно отличаются от французских, японских, южнокорейских или китайских форм и моделей. Появился большой комплекс проблем, которые нуждаются в очень серьезном изучении со стороны таких наук, как экономика, социология, политология, социальная психология, право. Вся эта работа только начинается.

Одной из форм государственного капитализма, уже получившей развитие в России, являются те модели «муниципального капитализма», которые создавались в Санкт-Петербурге, Самарской области, Татарии и Башкирии. Особенно успешной в этом отношении является «московская модель», которая начала создаваться в столице более десяти лет назад под руководством Юрия Лужкова. В этих моделях муниципального капитализма хорошо видны как многие преимущества, так и многие недостатки и опасности этой формы экономики.

Во всяком случае, мы должны констатировать тот очевидный факт, что Россия обрела в самом начале XXI века не только нового лидера, но и новый вектор своего развития, и может быть, на несколько десятилетий вперед.

Экономика здравого смысла

Владимир Путин пришел во власть, не имея еще ни готовой команды, ни готовой экономической и политической программы. Он воздержался поэтому от пространных и громких деклараций, и его экономическая программа складывалась постепенно, по мере выполнения множества конкретных дел. Немало таких конкретных проблем и задач Путину пришлось обсуждать и решать еще осенью 1999 года, когда он занимал пост премьера. Разумеется, количество вопросов, в решении которых последнее слово оставалось за Путиным, существенно увеличилось, когда в дополнение к обязанностям премьера ему пришлось исполнять и обязанности президента.

Втянувшись в президентскую избирательную кампанию, В. Путин воздержался от разработки и публикации развернутой экономической программы. Он не отказывался отвечать на многие вопросы, не молчал, но явно избегал слишком поспешных обобщений, и его постепенно формировавшуюся экономическую программу можно было бы определить как экономику здравого смысла.

Некоторые общие предложения программного характера Владимир Владимирович сформулировал в статье «Россия на рубеже тысячелетий», которая появилась в Интернете в декабре 1999 года и была перепечатана в газете «КоммерсантЪ» и «Независимой газете». В феврале и марте 2000 года в той или иной форме были обнародованы многие материалы, которые помогали понять цели и задачи Владимира Путина как кандидата на должность президента. Было и выступление Путина на собрании его доверенных лиц, и обращение к российским избирателям. Эти документы не вызывали возражений у большинства здравомыслящих людей. О наиболее важных предложениях в области государственного строительства в России В. Путин подробно высказался в книге-интервью «От первого лица», обширные выдержки и целые разделы из которой публиковались во многих российских газетах.

Конечно, была и критика в адрес программных материалов Путина. Например, «Общая газета» и другие издания, давно и активно поддерживавшие Г. Явлинского, называли программу Путина «программой для простаков». Я не буду вдаваться в эту дискуссию. Все-таки экономическая программа для России – это программа для всех, а не только для тех изощренных интеллектуалов с их непомерным самомнением и ощущением своей элитарности, которые окружают Явлинского.

К опубликованным документам и высказываниям Владимира Путина вполне подходили определения «умеренный либерализм», «либеральный консерватизм», «государственничество», «просвещенный патриотизм». В. Путин говорил о социальном партнерстве, о защите прав детей и пенсионеров, больных и малоимущих. Он высказывался за рыночную экономику, но не просто ради принципа, а в силу ее более высокой эффективности. Идеология Путина не столь строга, чтобы быть определенной однозначно. Очевидно, что он не доктринер и не говорун, подобно Явлинскому, не радикал, подобно Гайдару и Чубайсу, не ретроград, подобно Зюганову, и, уж конечно, не фанатик и не мракобес, которых в России оставалось еще немало. Именно это и помогло Владимиру Путину победить на выборах 26 марта 2000 года.

После официального вступления Владимира Путина в должность президента число предложений и рекомендаций, которые он получал от разных партий, течений или отдельных групп экспертов, существенно возросло. Несколько таких проектов было разработано экономистами из правого лагеря. Одну из обширных программ экономического развития России еще в начале декабря 1999 года принес в кабинет Путина в Белом доме лидер Союза правых сил Сергей Кириенко. Мы видели на экранах телевизоров этот толстый том. Оживились и многие другие экономисты из ультралиберального лагеря, предлагая «начать все сначала».

Один из вариантов праворадикальной либеральной программы разработал фонд «Либеральная миссия», среди руководителей которого можно было видеть таких идеологов первых двух «либеральных революций», как Егор Гайдар и Евгений Ясин. Именно к этой программе, в разработке которой принимали участие Высшая школа экономики, Институт проблем экономики переходного периода и другие, с наибольшей симпатией отнесся Международный валютный фонд, один из руководителей которого Стэнли Фишер приезжал в Москву в апреле 2000 года, чтобы познакомиться с обстановкой в России и с ее новым президентом.

Радикал-либералы понимали, что население России не поддержит никаких новых попыток «шоковой терапии». Поэтому некоторые из них предлагали Владимиру Путину воспользоваться не просто авторитарными, но тоталитарными методами для осуществления нового цикла радикальных экономических реформ. Особенно настойчиво советовал Путину использовать чилийский опыт генерала Пиночета (сочетание «рейганомики» и «тэтчеризма» с диктатурой) президент «Альфа-банка» Петр Авен. По словам банкира, он имел возможность несколько раз беседовать на эту тему с Владимиром Владимировичем.

Есть свидетельства того, что Путин внимательно ознакомился с предложениями либеральных экономистов. Показательно, что он назначил своим экономическим советником экономиста Андрея Илларионова, который в прошлом ясно обозначил свою принадлежность к праволиберальному лагерю. Однако В. Путин также ясно заявлял, что он отвергает любую идею о диктатуре, о насилии, о шоковой терапии и о новой революции, что он будет проводить такие реформы, которые предусматривают создание «управляемой рыночной экономики» и предполагают сохранение социальной стабильности.

В виде солидной книги была опубликована программа, созданная влиятельной независимой организацией «Совет по внешней и оборонной политике». Над этой книгой под названием «Стратегия для России: повестка дня для президента 2000» трудились четырнадцать месяцев более сорока экспертов, возглавляемых Сергеем Карагановым. Разумеется, обширная экономическая программа имелась и у КПРФ. Эта программа была разработана группой квалифицированных экономистов, возглавляемых Сергеем Глазьевым, в работе принял участие и бывший руководитель Госплана СССР Юрий Маслюков.

Как известно, в январе 2000 года, по поручению Владимира Путина над созданием программы для него как будущего Президента России начал работу возглавляемый близким президенту экономистом Германом Грефом Центр экономических разработок, созданный еще в 1999 году. Над документом «Стратегия развития России до 2010 года» работали десятки экономистов разных направлений. Документ был вчерне готов к концу апреля 2000 года, и разные его разделы обсуждались в российской печати. Однако программа, разработанная под руководством Г. Грефа, подверглась очень сильной критике в левой печати и не была принята в качестве основы для деятельности правительства, хотя сам Греф вошел в состав кабинета как министр экономики.

В основу деятельности правительства была положена отнюдь не исчерпывающая и лишенная какой-либо определенной идеологической окраски компилятивная программа неотложных мер на ближайшие один-два года. Такую же рабочую программу неотложных мер подготовил и В. Путин, изложив ее в специальном послании Президента Российской Федерации к Федеральному собранию, с которым он выступил в Кремле 8 июля 2000 года. Путин и в этом случае показал себя политиком прагматического типа, для которого любая программа – это подспорье, а не закон. Еще Карл Маркс, критикуя программу одной из ведущих социал-демократических партий Европы, заметил в письме к Фридриху Энгельсу, что в конечном счете любой реальный шаг вперед «нашего движения» важнее тысячи программ. Думаю, что эти же слова мог повторить и Владимир Путин.

Экономика России, доставшаяся стране в наследство от Советского Союза, слишком сложна и неоднородна. Она развивалась столь неравномерно и на основе столь различных принципов, что ее нельзя перестраивать и развивать дальше на основе каких-то строгих и стройных «научных» программ. Не может существовать в наших условиях единой программы по развитию оборонных отраслей и по развитию сельского хозяйства – эти программы должны составляться отдельно. Даже в нефтяной и газовой отраслях имеются существенно разные условия и структуры собственности, которые требуют к себе разного подхода и руководства. Неодинаковы условия для развития рыночных отношений в российской внешней и внутренней торговле, в производстве товаров народного потребления и в производстве электроэнергии. Россия оказалась конкурентоспособной в строительстве атомных электростанций, но не в текстильной промышленности. Наша страна производит много целлюлозы, но отстает в развитии полиграфии. В 1990-е годы с переходом к рыночной экономике эта неравномерность в развитии разных отраслей и разных регионов страны не только не сгладилась, но, пожалуй, еще более возросла.

К сожалению, недавние лидеры России знали о путях и принципах построения в стране рыночной экономики и капитализма не больше, чем Сталин или Брежнев знали о путях построения советского социализма. Положение страны не безнадежно, но простых решений и прямых путей к успеху не существовало. Сегодня в России одновременно, но в разных направлениях действуют сотни факторов. Есть факторы столь негативные, что определиться в нашем к ним отношении нетрудно. Рост преступности всех видов, наркомания, проникновение криминальных структур в институты государственной власти, незаконный вывоз капиталов, утечка умов, разрушение технологий и научных школ, ухудшение показателей питания и здоровья народа, падение уровня образования, безнадзорность и нищета, упадок театров, музеев и библиотек, развитие сепаратизма и экстремизма в разных регионах России – все это как пробоины в днище корабля, их нужно постоянно заделывать.

Ни одно государство, независимо от общественной системы и экономического строя, не может мириться с углублением подобных процессов, как оно не мирится с разрушениями от природных катаклизмов. В России есть много факторов, положительное значение которых столь очевидно, что определиться в их отношении также нетрудно. Огромные природные ресурсы страны, образованность и квалификация значительной части населения, немалое число сложных производств, уникальных научных центров и конкурентоспособных предприятий, выгодное географическое положение страны, накопленные за столетия национальные и культурные ценности, рост национального самосознания, расширение возможностей для предприимчивости и инициативы, достоинства языка – все это опоры и несущие конструкции, которые продолжают поддерживать здание российской государственности, экономики и национальной общности граждан.

Однако многие факторы, с которыми приходится считаться как гражданам, так и государству в целом, не могут оцениваться однозначно. Так, значительная часть теневой экономики возникла в России не в результате внедрения в экономику криминальных структур, а как естественная реакция на хаос и произвол, некомпетентность и слабость власти, коррупцию и отсутствие нормального экономического законодательства.

В России все еще очень мало законов, регулирующих экономические и финансовые отношения. Свободное хождение доллара в России, необустроенность границ со странами СНГ, массированный импорт, челночная торговля; нелегальный рынок компьютерных программ и видеопродукции, потоки гастарбайтеров из Украины, Молдавии, Казахстана и Средней Азии – все это проблемы не только для милиции и прокуратуры, но и для серьезного изучения, регулирования, а в ряде случаев для законодательного разрешения, а не запретов.

Конечно, есть много частных и специальных проблем, которые могут компетентно определять и решать только специалисты. Однако главные проблемы экономики и само направление реформ должны обсуждаться с участием всего общества, а не только профессиональных экономистов. Насколько можно было судить по итогам 2000 года, Владимир Путин хорошо это понимал.

Ниже мы приведем на этот счет лишь некоторые примеры и соображения.

В послании Президента Российской Федерации Федеральному собранию Российской Федерации, которое Владимир Путин прочитал в Кремле 8 июля 2000 года, были такие слова: «Долгое время мы выбирали: опереться на чужие советы, помощь и кредиты или – развиваться с опорой на нашу самобытность, на собственные силы. Если Россия останется слабой, то нам действительно придется делать такой выбор. И это будет выбор слабого государства… Единственным же для России реальным выбором может быть выбор сильной страны. Сильной и уверенной в себе. Сильной – не вопреки мировому сообществу, не против других сильных государств, а вместе с ними». Это был главный исходный тезис в позиции Путина.

Россия нуждается в изучении опыта всех стран мира и особенно тех, которые поднимали свою экономику из руин Второй мировой войны, выходили из застоя и упадка колониальных времен или пытались с разной степенью успеха развивать рыночные отношения в 70–80-е годы. Даже Сталин в первые годы индустриализации разрешил пригласить в Советский Союз сотни инженеров и специалистов из Германии и Соединенных Штатов – для сотрудничества и совета. Однако во всем следует соблюдать меру.

Переход от сверхцентрализованной экономики оборонного типа к свободному рынку, от тотальных идеологических систем к идеологическому плюрализму, от диктатуры к демократии, от статуса сверхдержавы к более скромному международному статусу, от единого Советского Союза к рыхлому СНГ, от холодной войны с Западом к сотрудничеству, от полного запрещения и осуждения частной собственности к ее поддержке, от коллективизации к приватизации – эти процессы, обстоятельства и условия, при которых шло становление и развитие новой России в последние десять лет, не имеют аналогий.

На протяжении многих десятилетий Советский Союз пренебрегал изучением и использованием зарубежного опыта. В советской экономической науке преобладали марксистские стереотипы 20–30-х годов, и наши экономисты не слишком хорошо понимали сущность тех процессов, которые происходили в западных странах в 50–70-е годы и нашли свое отражение в понятии научно-технической революции. Обращение к опыту рыночной экономики западных стран было поэтому естественным и необходимым, однако разумная мера в использовании этого опыта была нарушена в России еще в конце 1991 года. Мало кто знает, что уже в ноябре 1991 года правительство Бурбулиса – Гайдара начало создавать в Москве обширный «главный штаб по проведению либеральных реформ», руководящую роль в котором играла группа иностранных экономистов, финансистов и дипломатов во главе с Джеффри Саксом, Андерсом Ослундом и др. Многие из этих людей работали в Варшаве над программой польской «шоковой терапии». Теперь они поспешили в Москву, где для них открывались новые возможности.

Важно отметить тот странный факт, что не министры из российского правительства находили этих людей в западных университетах и экономических центрах, а сами западные эксперты искали встречи с новыми российскими министрами и предлагали свои услуги. Участие иностранных специалистов в разработке российских реформ хорошо оплачивалось, но не афишировалось.

К апрелю 1992 года круг работавших в Москве иноземных экспертов значительно расширился. Специальная группа работала в министерствах экономики и финансов, помогая Е. Гайдару. Еще большая группа (более ста человек) работала в Комитете по государственному имуществу при А. Чубайсе. Хотя формально речь шла о советниках и консультантах, фактическая роль иностранных специалистов была более значительной. Некоторые из этих групп разрабатывали правила, директивы и даже проекты указов Президента РФ, копируя анонимный стиль работы экономических отделов ЦК КПСС. Показательно, что офисы главных западных советников размещались с декабря 1991-го до марта 1993 года в зданиях бывшего ЦК КПСС на Старой площади.

С лета 1995 года Правительство России обходилось без помощи постоянно работающих в Москве иностранных советников, хотя очень внимательно прислушивалось к советам экспертов из МВФ, наезжавших в Россию два-три раза в год. Именно по их рекомендациям в Приморье были закрыты как нерентабельные многие угольные шахты. Это не только оставило несколько тысяч шахтерских семей без работы и заработка, но и углубило энергетический кризис в крае.

Уже в начале 1996 года по предложению А. Чубайса в Москву была приглашена группа американских специалистов по проведению выборов; они активно помогали переизбранию Ельцина на второй срок. В 1997 году, оказавшись на посту первого вице-премьера, Чубайс снова пригласил в Москву группу специалистов из Гарварда для помощи и поддержки. Работа этих людей в Москве проходила почти как секретная операция. Но финансовый крах 17 августа 1998 года вызвал панику среди большинства либеральных реформаторов, обращавших взоры на Запад. Идеологи из правительства и СМИ искали образцы для подражания уже не в Польше и США, а в далекой Латинской Америке, прежде всего в Чили и Аргентине.

К счастью, с приходом в Белый дом премьер-министра Евгения Максимовича Примакова увлечение иноземными моделями и пророками быстро сошло на нет, хотя некоторые публицисты продолжали настаивать на «латиноамериканизации» России, предлагая каким-то образом объединить на просторах нашей страны опыт Бразилии, Чили, Аргентины и Мексики.

Нет необходимости доказывать тот простой факт, что экономическая мысль в России еще очень отстает от уровня экономической науки в главных промышленно развитых странах. В нашей стране просто нет тех ста или ста пятидесяти экономистов разной специализации, но с одинаково высоким уровнем подготовки и опыта, которые могли бы обеспечить и компетентное руководство экономическими реформами в стране, и подготовку новых кадров. В физике или математике такая научная среда, которую могут создать только ученые мирового уровня, в России еще сохранилась несмотря на утечку умов. Но в экономических науках такой среды никогда не существовало. Встречались отдельные авторитеты, но и они должны были в первую очередь мыслить по-марксистски.

Сказанное выше вовсе не означает, что Россия должна вообще отказаться от проведения экономических реформ. Но эти реформы следует проводить гораздо более спокойно, медленно и с обязательными предварительными экспериментами в отдельных городах, областях и регионах. Только так мы сможем накопить необходимый опыт и быстро подготовить нужные стране экономические кадры. Пока еще наблюдать за дискуссиями экономистов «старой» и «новой» школ тяжело: ни та ни другая сторона не вызывают необходимого доверия – ни с точки зрения доводов, ни с точки зрения практического опыта. А между тем именно доверие – и к власти, и к экономистам, разрабатывающим проект реформ, – основа здоровой экономики.