Текст книги "Гостья"

Автор книги: Ростислав Кот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

И он взглядом подал мне едва заметный знак.

– Принимайте решение, уважаемый Кер, смотритель общины Рыбаков, – громко и решительно сказал я, переключившись на официальный тон, и для окончательного прояснения того, какое решение следует принимать, легонько ткнул Льету в затылок стволом пистолета. Это я так намекал, что есть возможность избежать кровопролития.

Кер ответил не сразу. Какое-то время он молчал, сложив руки на груди. Многозначительно поглядывал на свою свиту. Но вопросительные взгляды – это всё для виду. Как и в других общинах, у рыбаков была строгая иерархия. Даже кудрявый активист в новеньком зелёном балахоне сейчас помалкивал. Он раскачивался на каблуках, всем своим видом показывая, что ему есть что сказать, но помалкивал.

– Ну что ж, – произнёс наконец смотритель. – Каждый должен исполнить свой долг перед колонией.

– В общине люди разные, но община – она одна за всех… – добавил он после некоторой паузы.

Кому-то, может, смысл этих высокопарных, почти ритуальных фраз показался бы не вполне очевидным. Но только не тому, кто вырос на побережье и у кого отец рыбак. Догадавшись, какое решение от имени общины Рыбаков принял Кер, я с тайным внутренним облегчением опустил пистолет.

– А ты сама-то что об этом думаешь? – склонился смотритель к девочке.

– Похороните нас вместе… – тихо ответила ему Льета и зажмурилась.

– Да откуда ж ты взялась такая? – Кер удивлённо покачал головой.

– Она что, вообще ничего не боится? – с лёгкой, едва заметной иронией, изображая на лице озабоченность, обратился он к Сержанту.

– Боится, я думаю, как и все… Просто сейчас она в шоке, – помедлив, ответил ему Велонм Терн, бывший полковник спецслужб с планеты Улл.

– И наверняка Космонавт ей дозу вогнал, – задумчиво глянув на меня, добавил он.

– Противошоковое? – встрепенулся кудрявый активист.

– Страх придёт потом. Чуть позже… – продолжал мой шеф, не давая себя перебить.

Я обратил внимание, как медленно и тяжело рождались у него слова. Он словно давал всем окружающим время примерить на себя понимание грядущей неизбежности…

– Когда закончится действие препарата… Когда начнёт тошнить после контузии… Когда заболят ожоги и ушибы…

Я вдруг понял, что они оба – и Сержант, и, ещё раньше, смотритель Кер – говорили это всё для своего окружения. Именно для простых смертных: для рыбаков из свиты смотрителя Кера, для лейтенантов ВВС и для рядовых агентов адвослужбы, в том числе и для меня. Чтобы ложного образа в голове не создавалось…

Смотритель Кер шагнул вперёд, корявые доски настила скрипнули под его сапогами. Он сграбастал девочку за подбородок, поднял ей голову и заглянул в глаза.

– Ну да, зрачки расширены… – пробормотал смотритель, отрабатывая на публику свою часть этого маленького спектакля. – А мы тут с ней беседуем…

– Сколько противошокового? – обратился он ко мне.

Я показал в ответ один палец.

– Да, ты наша! – уверенно заговорил смотритель общины Рыбаков, разглядывая лицо Льеты – По чертам вижу! Ирек и Мара – два наших давних речных рода, из верховьев. Там мы тебя и поселим… К корням твоим поближе…

– Я так не хочу, – простонала Льета, вцепившись в могучую руку смотрителя.

– Да кто тебя спрашивает! – сказал тот раздражённо. – Достигнешь совершеннолетия – вернёмся к этому разговору. А до этого дня даже и не вякай!

– Карас! – крикнул он активисту, и тот быстро кивнул в ответ.

Зелёный балахон курчавого парня оказался не прост – внутри в нём было нашито множество карманов, больших и малых. Получалось что-то вроде моего рабочего спецжилета. Порывшись в этих бесчисленных карманах, он достал инъектор. Потом в его руках появилась армейская полевая аптечка, по виду напоминающая свёрнутую толстую ленту защитного цвета. Такие встречаются порой в десантных войсках. Развернувшись и повиснув на руке активиста, как разноцветная пулемётная лента, она показала нам весь арсенал современной военной фармацевтики – оставалось только выбрать конкретное средство для бескровного подавления небольшого, но очень неприятного для спокойствия колонии бунта. Я видел, что Карас стал выковыривать из гнёзд полосатые капсулы мощного транквилизатора. И зарядил в инъектор сразу две штуки.

– Двойная доза… В шею нельзя… Да ещё противошоковое у неё в крови… – забормотал кто-то из рыбаков, склонившись к смотрителю. – Может не проснуться потом…

Тот мог бы и промолчать. Но Рыбаки гордились тем, что всегда были верны принятым решениям, и смотритель сделал великодушный знак.

Сразу же двое из его свиты подскочили к Льете, что так и стояла на коленях. Рывком стащили с её плеч куртку. Потом один из рыбаков оттянул ворот её свитера и опасно блеснувшим ножом ловко распорол его по шву, обнажив плечо. Потом её толкнули в спину, и она упала на четвереньки. Сам смотритель осторожно, носком сапога, наступил ей на руку. Другой рыбак тут же наступил на другую.

– Не дёргайся, а то больно будет, – сказали ей.

Льета тут же попыталась вырваться, и её руки сильней прижали к полу. И тогда она вскрикнула от боли.

– Я же говорил – не дёргайся! – смотритель без особой грубости, но и без лишнего пиетета рукой нажал ей на затылок, пригнув голову девочки к дощатому настилу. Карас присел рядом, загородив Льету от меня. Я только слышал, как дважды щёлкнул инъектор…

Её подержали ещё с полминуты, подождав, пока поблекнут на белой коже девичьего плеча две большие красные точки от уколов. Потом отпустили…

Военный транквилизатор действует быстро. Передвигаясь уже с заметным трудом, Льета, поправляя куртку, на четвереньках добралась до Ахту, который лежал, вытянувшись на мокрых досках. Я подумал, что теперь его дух может быть спокоен – с девочкой всё вышло, как он и хотел. Я своё обещание выполнил. Но объяснять это Льете было бесполезно. Она попыталась взять Ахту за руку, но локти её подогнулись, и она повалилась на тело своего отчима, уткнувшись носом ему в плечо.

– Прости меня… – прошептала она.

Потом, безуспешно попытавшись приподняться, девочка повторила это снова. И снова… И снова… Голос её становился всё тише и тише. И продолжалось это, пока она не затихла совсем.

Мужчины, вооружённые кто баграми, кто пистолетами, кто импульсными карабинами, стояли и молча смотрели на эту сцену. А по центру крытого причала тихонько тонула в чёрной стоячей воде растерзанная предрассветной перестрелкой лодка…

Как я понял, ни у кого не было ощущения, что мировую гармонию удалось восстановить…

«Маленьким вымученным добром не вылечить наш несчастный мир», – сказала однажды немного странная девочка по имени Ии, внучка правителя общины Кожевенников. Впервые я её увидел, когда ей было тринадцать – и ещё тогда я подумал, что это черноволосое кареглазое чудо в бесформенном чёрном балахоне, какие носят правители Кожевенников, когда-нибудь будет править всеми нами… Персональная профессиональная карта, что не по возрасту щуплому подростку, не дрогнула в её пальцах, когда та при большом стечении народа вставляла её в информационный терминал, чтобы получить ставшее благодаря мне достоянием гласности предупреждение о готовящемся на нашу планету вторжении… Сейчас ей, наверное, где-то девятнадцать… И общинные активисты Кожевенников, когда говорят о ней, невольно понижают голос… Говоря о её мудрости, о её духовной силе… А другие общины завидуют – у них самих нет такой перспективной наследницы родовых традиций… И вообще, таких людей мало. А мы все обычные. Нас всех, толпу вооружённых мужчин при двух боевых катерах, способна вывести из равновесия одна-единственная самодвижущаяся ныряющая штуковина в виде трёх соединённых вместе поплавков с электронными мозгами не первой технологической свежести. Да ещё двое мелких хитрецов, которых самих перехитрили хитрецы посерьёзней… Но даже эта история, этот малозначительный эпизод нарастающего с годами противостояния, который, по всем оперативным соображениям, не будет иметь прямого продолжения, – это слишком много для нас. И потому мы молчим, не двигаемся с места. Хотя худо-бедно то, что требовалось сегодня ото всех нас вместе и от каждого в отдельности, уже сделали…

Я понимал, что все невольно оттягивают тягостный момент. Когда нужно будет завернуть этих двоих в брезент… Получится два больших тяжёлых свёртка – один побольше, другой поменьше.

Потом один из этих свёртков – тот, что побольше – упокоится в безымянной могиле. Где-нибудь здесь, неподалёку, на склонах прибрежных холмов… А другой свёрток ждёт далёкое путешествие в верховья реки, на добрую тысячу километров выше столицы. В глухие районы, где только рыбаки да охотники и живут… Там девочку вручат суровым мамкам из родового ядра, и будет она трудиться, как все девочки её возраста – распутывать сети, чистить рыбу, стирать… Ничего, потерпит до совершеннолетия…

– А какова будет официальная версия? – нарушил тягостное молчание майор с Западной площадки. – Никто не спасся?

– Никто не пострадал, – поправил его Сержант.

– Как это… – майор опешил. – А эта лодка…

– Не было никакой лодки, – сказал наш шеф тоном, не допускающим возражений. – Ни лодки не было, ни контрабандистов. А раз не было контрабандистов, то и адвослужба тут ни при чём…

Все удивлённо уставились на бывшего полковника спецслужб с Улла по имени Велонм Терн.

– Объект на реке расстреляли, толком не разбираясь. Может, это вообще просто старый плот был… – продолжил тот излагать подробности новой реальности.

– А ответный огонь? – прищурившись, перебил нашего шефа майор.

– А вы сами видели? – Сержант недовольно глянул на него.

– Нет… Мы вышли в район позже… – майор замялся.

– Значит, нет свидетелей! – отрезал наш шеф.

– А… это? – майор указал на отключённую транквилизатором Льету, прижавшуюся к мёртвому Ахту. Очевидно, в его голове местоимение «они» ещё не успело трансформироваться в «она», так как этот переход требовал машинального осознания смерти. Наша армия ещё не видела настоящей войны.

– Кто-то помер, нас не предупредил… – Сержант, который, видимо, успел навидаться на своём веку и не такого, только пожал плечами.

– Да и то, это если могилу отыщут, – добавил он, глянув на смотрителя Кера.

Тот молча кивнул в ответ.

– А девчонка? – похоже, майор не всегда думал, прежде чем говорить: видно было, что, задав этот вопрос, он сам же занервничал. Всем своим видом он показывал, что просто пытается просчитать последствия, а вовсе не имел в виду, что…

Сержант и Кер опять переглянулись.

– Житейские трудности во всякой общине случаются… – спокойно ответил майору Сержант. – Мало ли, у Рыбаков молодёжь безобразничала… Навели порядок по-своему, по-семейному… Так остальные здесь ни при делах.

У меня мелькнула мысль, что Велонм Терн, хоть он и с другой планеты, местные обычаи наши знает не хуже меня самого… Он уже всё продумал… Общины всегда строго пресекали неповиновение… И он знал, что никто не станет вмешиваться…

– А наболтает? – всё беспокоился майор, которому, видимо, была непривычна и неприятна практика такого прямолинейного и наглого вранья во благо. Вот уж не думал, что военные такие чистоплюи… А мне, наоборот, расклад казался привычным – в ответ на спецоперацию противника тут же началась многоплановая акция противодействия. И встречное силовое воздействие, и прямая дезинформация, и подтасовка фактов…

– Кому наболтает? – не выдержал общинный активист и, встряв в разговор старших, высказался за Рыбаков. – Кто там её слушать станет? Да и скажем, что наказана она – мало ли что с обиды по малолетству навыдумывает…

– Ладно… Я понимаю… – сдался глава военной делегации. – Раз так нужно для колонии…

– И выйдет, что контрабандисты обманули… – пробормотал смотритель Кер, чуть поморщившись. Вот он-то как раз всё понял до конца. Глядя на его поджатые губы, я пытался думать за него – снова и снова прокручивал в голове то неоднозначное положение, в которое поставил его Сержант… Наверное, мне сильно мешало бы чувство ответственности… Хорошо, что я не смотритель общины Рыбаков, а простой агент!

– А нечего с преступниками связываться по военным делам! – хмыкнул мой друг Стаки, бывший армейский лейтенант. У него всегда всё было просто. Он сказал это как бы про себя, но все обернулись.

– С контрабандистов не убудет, – вешая карабин на плечо, проворчал Саст, другой мой товарищ. – А кто нарушил их кодекс, тот в Восточном и так больше не появится…

Саст сам происходил из контрабандистов. Это было у него когда-то в прошлом, но всё-таки было… Не все об этом знали. Но как раз Кер, видимо, знал и потому бросил на нашего Саста внимательный взгляд.

– Как долго нам её прятать? – негромко спросил Кер у Сержанта, когда все двинулись к выходу, оставив чёрную работу общинным активистам Рыбаков.

– До войны – коротко ответил Сержант.

– А она будет, война-то? Вы так уверены в этом, полковник? – поинтересовался Кер.

– Да. К сожалению…

Я заметил, что к мнению отставного полковника с планеты Улл прислушиваются и военные. В этот раз уже сами позабывшие про свою разведку и контрразведку.

– И как скоро? – отстранив одного из своих лейтенантов, спросил майор.

Я видел, что шеф не хочет об этом говорить. Мне казалось, что я понимаю его – делать такие прогнозы, да на ходу… Но все так смотрели на него, все настолько были уверены, что уж он-то всё точно знает, что Сержант вынужден был ответить.

– Я думаю, два-три года у нас есть… – недовольно пробормотал он.

– Так всё-таки, что с лодкой? – очень кстати для нашего шефа и некстати для всех остальных встрял в разговор подошедший сзади Карас. – Понятно, что её не было… Но всё же…

– Лодка теперь ваша, – чуть усмехнувшись, ответил Сержант. – Только угоните её отсюда подальше…

– Я помню. Заказчик, – деловито кивнул смотритель.

– Это было её приданое, – решился я вставить слово.

Наглости вмешаться в разговор старших я набрался у курчавого активиста общины Рыбаков по имени Карас. Сержант всегда говорил, что я сильно подвержен дурным примерам.

– А получилось – плата за жизнь? – смотритель Кер резко повернулся ко мне, но я выдержал взгляд его чуть прищуренных зеленоватых глаз.

И тогда он перевернул всё по-своему… На то он и смотритель…

– Вижу я, полковник, что, хотя ваш агент и носит в кармане ярлык Кожевенников, кровь рыбака из его жил никуда не делась, – одобрительно хохотнув, проговорил он.

– С приданым потом что-нибудь решим, – добавил он специально для меня.

Дальше ничего не было слышно, так как оба катера принялись одновременно заводить двигатели.

Мы взлетели первыми. Забираясь в катер, я обратил внимание, что все гнёзда для имитаторов цели, закреплённые на его борту, пусты. Наша машина вела бой на пределе возможностей – Уиц вертелся как юла, стрелял на всю железку и выпустил все ложные цели, какие были.

И почему-то только тогда ко мне пришёл страх. Я будто снова вернулся к реальности. Меня начало трясти – уже не от холода…

На борт, кроме пилота, Сержант взял только меня и Стаки. Красена и Саста он отправил перегонять оба джипа с обоих берегов реки на базу. Это они к обеду только вернутся…

Мы летели над рекой. В остеклении кабины я увидел отражение своего перекошенного лица… М-да! Геройский вид, что ни говори… Чтобы не привлекать к себе внимания, я наклонился к борту и, стуча зубами, глядел через выпуклый блистер прозрачного колпака кабины на отблески зари в неспокойном зеркале Уараты.

Заметив, что со мной что-то не так, мой напарник Стаки принялся опекать меня.

– Куртке твоей каюк, – заботливо сказал мне друг, просунув палец в одну из прожжённых на спине дыр.

– И брюкам тоже, – добавил он, критически оглядывая меня со всех сторон.

– О, брат, да ты ранен! – воскликнул Стаки, обнаружив у меня на бедре повыше колена медленно расползающееся кровавое пятно. Он предпринимал попытки меня перевязать, а я не знал, как от него отделаться…

– Уиц, у тебя сколько энергии осталось? – строго спросил Сержант у нашего пилота. – Ты сегодня на сверхзвуке летал, много стрелял, маневрировал с форсажем, несколько раз взлетал и садился…

«На сверхзвуке! Так вот что это был за грохот», – догадался я, вспомнив свои ощущения в лодке под обстрелом. Меня накрыло ударной волной от сверхзвукового полёта. Наверное, она ушла вперёд, опередив породивший её катер, когда Уиц, атакуя прямо с ходу, пытался прицелиться и вынужден был выпустить воздушные тормоза… Как же они торопились, чтобы спасти меня, олуха… И ведь еле-еле успели… Я представил себе, как Сержант вдвоём с Уицем бесстрашно пикируют на огрызающееся огнём морское кибер-чудовище… А я ведь так и не успел поблагодарить ни того, ни другого… Уиц наверняка шёл в атаку из-за поворота реки, прижимаясь к высокому левому берегу… Катер в сверхзвуковом полёте должен был пройти на малой высоте над самыми Выселками – интересно, не повылетали ли там стёкла в университетском посёлке?

– Остаток на семь с половиной минут полёта, – через секунду ответил наш пилот.

– А сколько до базы лететь? – поинтересовался шеф.

– Примерно пять пятьдесят. Считая посадку.

С точки зрения нашего слегка чокнутого Уица запас в семьдесят секунд – это довольно много, не о чем беспокоиться… И шеф тоже ничего ему не сказал, хотя пилотом не был. Видимо, с уровня полковника спецслужб такое восприятие времени – тоже норма…

«Ну что сегодня за день такой сумасшедший», – только и успел подумать я.

– А́чет! Стаки! – в этот раз Сержант обратился к нам.

Мы хором отозвались.

– За неуклюжие действия у причала при попытке задержания контрабандистов оценка отрицательная!

Мы оба промолчали. Хорошо, что у нас не армия и нет необходимости кричать в ответ «Есть!»

– Ачет! – шеф продолжил оперативный разбор операции.

– Да…

– За работу по разрешению многостороннего инцидента с экстерриториальным элементом – оценка положительная, – резюмировал он и добавил: – Вторая за месяц… Поздравляю! Растёшь…

– Спасибо, – пробормотал я, всем существом чувствуя, что, будь на моём месте Стаки, он бы уж точно в этот момент воскликнул «Есть!», несмотря на то, что из армии его уволили по суду…

А ещё я подумал о другом. Как хорошо, что опыта сегодняшнего сражения с прилетевшей к нам из космоса «Морской змеёй» у меня не было две недели назад, когда я столкнулся с другой космической гостьей. Живой, но не менее опасной. Той самой Гостьей, которую уже пишут с большой буквы. Тогда, доставая пистолет, я ещё испытывал некую тень смущения… Тогда я ещё не знал, каково это, валяться, оглушённому, на дне простреленной лодки, среди обжигающего огня и ледяной воды… Да, хорошо, что я пережил всё это только сейчас. А иначе в ту ночь я мог сделать что-нибудь не так…

И эта война, которую мы почти неизбежно проиграем… Неужели у нас нет никакого выхода? Нет никакого шанса?

Сержант недаром говорит, что всех нас видит насквозь. Вот и сейчас он словно прочитал мои мысли.

– Не надейся понапрасну, – сказал он персонально мне, обернувшись всем телом с переднего сиденья. – Дальше будет только хуже.

Мы уже закладывали плавный вираж над левобережным лесом недалеко от Третьего моста, когда наконец взошло солнце. И сразу всё стало по-другому. Прямо на глазах начала гаснуть на востоке тревожная багряная заря. А небо вокруг нас стало таким голубым-голубым, а верхушки елей под крылом – такими зелёными-зелёными… Наступил день. Спокойный, размеренный день… Сколько-то их у нас ещё осталось…

Я вспомнил, как две недели назад мне пришлось соревноваться с солнцем, торопясь до рассвета спасти чью-то жизнь, рискуя своей. И вышло тогда тютелька в тютельку… Сегодня я тоже рисковал, но у меня получилось гораздо хуже… Зато солнце в этот раз мы явно опередили!

«Сегодня наша взяла, – хмурясь, подумал я, наблюдая, как с каждой минутой солнце поднимается всё выше. – Сегодня до твоего восхода успели все гадости подчистить».

Современная практика расследования экстерриториальных инцидентов

Истинную ложь нечего искать в правде – она гораздо глубже.

Кдалл, бродячий философ с планеты Имллт, из записной книжки «Банальные мысли вечны»

Если ты не понял всего до конца, значит, тебе ещё не конец.

Кута Ш, Улл.

«Руководство по активной политике»,

Св. 2, Стр. 1

Когда летаешь с Уицем, красоты окружающей местности не больно-то и разглядишь. Вдалеке, за правым крылом, на холме блестели под восходящим солнцем металлические крыши промзоны. Заводские трубы чётко выделялись на фоне утренней дымки, за которой угадывался невидимый из-за Меловых гор океан. Впереди, если высунуться из-за плеча нашего пилота, был виден Кодд, раскинувшийся на берегу одноимённой овальной бухты одноимённого названия. Меловые и Наветренные горы, подступая к бухте, образовали почти правильную чашу, и расположившийся в ней город имел топонимику, очевидную даже для младенца. Совершенно ясно, где должны были располагаться его основные районы – Нижний Кодд, Верхний Кодд и Меловка. Хотя согласен, место расположения Шнерса, района Кожевенников, затесавшегося на верхнем краю чаши между Меловкой и Верхним Коддом, по названию было не угадать…

Но всё это я видел какие-то секунды. Потом мелькнули под крыльями деревья, окраинные дворы где-то на стыке Шнерса и Верхнего Кодда, основная ведущая из города дорога, на которой пока не было ни единой машины, после закачались под нами волны высоченных сорняков на пустыре посреди заброшенной промзоны… Затем катер задрал нос, двигатели взревели – и под брюхо катера вплыла бетонированная площадка во дворе нашей базы. Как только колёса коснулись земли, я глянул на наручный навигатор – Уиц явно улучшил запланированный результат, добавив к семидесятисекундному остатку энергии ещё два дополнительных бесценных мгновения.

– Не забудь, что ты сегодня должен сделать! – строго сказал мне Сержант, едва мы по приземлении на базе выбрались из катера.

Конечно, я помнил, что должен сделать сегодня. И даже понимал, почему именно нас со Стаки взяли на борт и с комфортом доставили на базу. Сегодня – крайняя дата завершения официального расследования по инциденту с Гостьей, той самой, которую теперь все пишут с большой буквы. И это расследование было высшими силами поручено мне персонально. И нельзя сказать, что я чего-то там особого не доделал, просто в таких делах даже точку порой поставить бывает сложно… А Стаки – его Сержант захватил на всякий случай, всё же он мой напарник. Мало ли какая мне помощь потребуется…

Сначала я решил сосредоточиться на завтраке. У меня было время до вечера – так почему бы после бессонной ночи не начать с завтрака? Ну, само собой, сначала душ…

В раздевалке, стянув с себя куртку, я оценил справедливость оценки друга – куртке был действительно каюк. Жаль, конечно, она многое повидала… Но это бестолковое сражение на утренней зорьке, как я его про себя иронично называл, полагая, что это позволит быстрее унять внутреннюю дрожь, совсем её доконало. Дыры от огня и порезы от пластиковых щепок были повсюду. Её уже и с решетом-то нельзя было сравнить. Даже спецжилет, что был под курткой, изрядно пострадал и требовал ремонта. А вшитую в него вдоль позвоночника сложенную вдвое блестящую змею дополнительной антенны для боевого шлема так и вовсе придётся менять – её перебило в двух местах. Я подумал, что на такие рандеву правильней всего надевать кирасу со шлемом. Но как узнаешь заранее, какое из банальных задержаний вдруг превратится в битву с применением импульсных орудий?

Штаны, также приведённые в негодность боевыми действиями, пришлось, стиснув зубы, отдирать от запёкшейся в ране на бедре крови. Чем-то меня всё-таки зацепило… После душа, пока я расхаживал в трусах, Стаки улучил момент, усадил меня на лавку и привычно обработал рану, наложил повязку. На базе у нас у каждого хранился резерв чистой сухой одежды – это было очень мудрое приказание Сержанта. Что бы я сегодня без неё делал?

После завтрака Стаки, зевая, поинтересовался, не нуждаюсь ли я в его помощи прямо сейчас. Я ответил отрицательно, и бывший лейтенант тут же завалился спать. А мне вдруг почему-то пришла в голову идея проводить жену на работу. А почему бы и нет?

Дом, в котором я жил, находился недалеко, в Верхнем Кодде. Большая часть Верхнего Кодда – это вотчина общины Медников. Для Ва́ллти, моей жены, этот дом был родовым гнездом. На глухой окраине почти сплошь одноэтажного Верхнего Кодда смотрелся он довольно необычно: добротное двухэтажное строение, а через два двора уже лес начинается… Впрочем, жилым в нём сделан только второй этаж. На первом располагались библиотека и лаборатория – отец Ва́ллти был известным на всю колонию учёным, гордостью общины Медников. На меня, парня с затейливо выделанным ярлычком Кожевенников в кармане, сначала посматривали косо. Но я быстро наладил отношения с районным старостой Верхнего Кодда от Медников, и нас с Валлти оставили в покое.

Имелось у меня и собственное жильё, в Шнерсе, районе Кожевенников. Тоже на самой окраине города, только почти на противоположной… Но дом Валлти заметно просторнее, да и не одна она была, с дочерью. Когда мы с Валлти стали жить вместе, И́мет, моей падчерице, ещё только тринадцать исполнилось. Это сейчас она в университете учится, живёт в общежитии и дома почти не появляется. А тогда ей ещё много лет нужно было ходить в школу, которая стояла не так далеко от дома. В Шнерсе тоже школа была недалеко – та, в которую я ходил. Но кто же отправит девочку Медников в школу к Кожевенникам? Для такого что-то экстраординарное должно произойти… К тому же Валлти работала аж за рекой, в региональном медицинском центре, что располагался на территории энергокомлекса в Пхата, где всё традиционно контролировали Медники. Автобус туда ходил регулярно только из Верхнего Кодда – оттуда, где он имел шансы стабильно набирать пассажиров. Да что там – даже база наша оказалась гораздо ближе к дому Валлти, чем к моему.

Такая близость к дому и толкнула меня на этот необычный подвиг – глянув на часы, я быстро натянул подсохшую потайную кобуру с заново вычищенным пистолетом, накинул куртку из запасного комплекта одежды и взял один из свободных джипов. Большой армейский джип, с мощной рацией, на котором мы со Стаки сегодня ночью выдвигались к побережью для операции по отлову контрабандистов, на базу пока не вернулся – всё ещё колесил где-то под управлением Красена или Саста по берегам реки Уараты. Мне досталась машина поменьше – тоже с открытым верхом, достаточно шустрая. Почему-то мне на неё всё время везло – я на ней так часто разъезжал, что считал почти своей. И в драматической истории с Гостьей она успела поучаствовать.

Итак, шеф выделил мне время в течение сегодняшней смены для завершения важного дела, а я взял да и рванул куда-то с базы… Моя официальная версия была в том, что мне нужно развеяться и привести мысли в порядок перед принятием важных решений. А поболтать несколько минут с родным человеком – разве не лучший способ развеяться? Только не о работе, конечно, болтать. И не о произошедшем там сегодня со мной очередном неприятном приключении – а то меня Валлти прибьёт на месте!

Впрочем, против Валлти мои навыки конспирации совершенно не работают. И у меня было устойчивое подозрение, что она и так всё поймёт с первого взгляда.

Я тактично постарался подкатить к дому в тот момент, когда Валлти выйдет за калитку. С учётом того, что ей ещё минут пятнадцать идти до автобусной остановки… Автобус отправлялся ровно в восемь утра. А следующий – только в обед. И аккуратная Валлти всегда брала ещё минут пять в запас. Я же её домчу до небольшой площади по центру района Медников, откуда уходит автобус, минуты за три. И останется время ещё поболтать. А вломись я, когда она собиралась, – и ввёл бы жену в смятение, ещё бросилась бы она мне что-то разогревать… И, конечно, я не подумал про то, что, явившись вот так, нежданно-негаданно, в разгар своей смены, я самим фактом своего появления могу ввести её в смятение ничуть не меньшее…

Кыр, наш дворовый пёс, учуял меня издалека и дважды радостно гавкнул, приветствуя хозяина.

Валлти появилась из дверей дома раньше расчётного времени на одну минуту. Как всегда, аккуратно одета. Не броско, на работу всё же, но со вкусом. Серая курточка и зелёная юбка с крупным тёмно-коричневым орнаментом по кругу. Каштановые волосы схвачены перламутровым обручем с голографическими звёздочками – это я его ей подарил! Через плечо у неё была большая сумка. Там обычно у неё медицинская форма и ещё что-то, что там ей нужно на суточном дежурстве. Увидев меня и мой джип на улочке напротив дома, жена замерла на мгновение на крыльце, а потом спокойно пошла к калитке.

– Привет! – Валлти чуть улыбнулась, садясь в машину. – А ты как здесь очутился? Ты же, вроде, должен быть на службе?

Мы тут же тронулись. Только сейчас до конца осознав, в какую глупую ситуацию сам себя поставил, я рассеянно улыбался, выворачивая на проезжую улицу из нашего проулочка. Я начал было подбирать слова, чтобы как-то отшутиться, но этого не потребовалось…

– Давно я этой куртки не видела, – Валлти провела ладонью по моему рукаву. – Случилось что-то?

Она бросила на меня долгий взгляд. В её серо-зелёных глазах опять поселилась тревога. Это я был виноват! Рука любимой чуть подрагивала… Или это через подвеску джипа так передавалась напряжённая вибрация колёс по укатанному гравию городской окраины?

– Да так, ничего особенного… – я старался не прятать глаза. – В Уарате поутру искупался… Нечаянно…

«И не сказав ни слова лжи!» – в приступе самоиронии я ещё успел мельком вспомнить эту известную формулу из кодекса звёздных охотников.

Тормознув на площади Медников, недалеко от остановки, где рейсовый автобус, только-только открыв двери, начинал наполняться пассажирами, я вдруг, неожиданно для себя, решил ей во всём признаться. Сам не знаю почему – я ведь и про историю с Гостьей, что случилась две недели назад, почти ничего ей не говорил…

Но едва я раскрыл рот, как Валлти, по обыкновению угадав мои мысли, остановила меня.

– Не надо, милый, – тихо сказала она, положив обе руки на мой локоть в подменной куртке. – Сейчас мне в автобусе и так всё расскажут…

Я крякнул, одновременно краем глаза пытаясь определить, не проступает ли на штанине выше колена выпуклость от повязки… Моя решимость вытаскивать на свет всю правду вдруг куда-то испарилась…

– Расскажут не всё… – через силу признался я.

– Может, и к лучшему? – грустно улыбнувшись, глянула на меня жена.

Я пожал плечами, машинально ловя ноздрями лёгкий запах её духов. А на самом деле у меня отлегло от сердца…

– Я многое про твою работу знаю, – Валлти протянула руку и провела пальцами по макушке, нащупывая шрамы, расходящиеся как лучики от моего темени. Это ведь она, в день нашего первого знакомства, штопала меня роботом-хирургом после стычки с диверсантами.