Текст книги "Выборы"

Автор книги: Росс Томас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

– Мы мило побеседовали, – кивнул Шартелль. – Вы приехали на митинг, мистер Крамер?

– В общем-то, да. Позвольте спросить, кто победит?

– Акомоло с подавляющим преимуществом.

– Это ваше частное или профессиональное мнение? – спросил Койт.

– Я не отделяю одно от другого.

– Я слышал, что шансы Колого растут, – добавил Койт.

– Наверное, вы говорили с теми молодыми людьми из Штатов, которые ведут его кампанию. Они из нового агентства в Филадельфии. Вы помните, как оно называется, Пит?

– «Коммуникейшн. Инк.». Никогда не слыхал о нем раньше.

– А вы слышали о нем, мистер Койт?

– Да, – ответил резидент ЦРУ. – Похоже, его репутация очень высока, несмотря на то что образовалось оно недавно.

– Странно, что я понятия не имел о его существовании, – не унимался Шартелль.

– Какой эффект, по-вашему, мистер Шартелль, дают самолеты, пишущие лозунги в небе? – спросил Крамер.

– Ну, я думаю, они приносят оппозиции много пользы. Нам, конечно, от них только хлопоты. Я сожалею, что не додумался до этого первым.

– Я слышал, что их использование привело к неожиданным и малоприятным последствиям.

– Неужели?

– В народе прошли разговоры, что дым, которым пишут слова, вызывает бездетность и импотенцию.

– Не может быть, – изумился Шартелль.

– А у доктора Колого дирижабль? – спросил я.

Крамер кивнул.

– Гудйировский дирижабль?

Вновь кивок.

– Они просто неистощимы на идеи, не правда ли, Клинт?

– Похоже, что так.

Самюэль принес гамбургеры и поставил тарелки перед Крамером и Койтом. Они жадно набросились на еду, а я попросил Самюэля принести им еще по бутылке пива.

– Интересно, как перевезли сюда этот дирижабль?

– Как я понимаю, – ответил мне Крамер, – его разобрали на секции, доставили в Альбертию самолетом и вновь собрали.

Тут я задумался, а знает ли генеральный консул, кого представляет мистер Койт.

– Должно быть, транспортировка обошлась Колого в кругленькую сумму.

Койт отпил пива.

– «Гудйир» намерен использовать дирижабль для миссии доброй воли по странам Африки и Европы.

– Мне казалось, что правительство США ввело эмбарго на экспорт гелия.

– Его сняли.

– Вообще или только для этого случая?

Койт и бровью не повел.

– Для этого случая.

– Прекрасная идея, – вмешался Шартелль. – Парящий в небе дирижабль с именем «Колого», сверкающим по бокам, и развевающееся позади полотнище длиной в сотню метров с тем же именем. Хотел бы я взглянуть на это зрелище. Такой дирижабль принес бы множество голосов.

– Не знаю, мистер Шартелль, – Крамер подавил отрыжку. – Должен сказать, что ваши более традиционные методы дают лучшие результаты. Из-за дирижабля консульство получает много протестов. Кто-то пустил слух, что в нем атомная бомба. Я не знаю, откуда это идет, но даже французы обратились к нам с неофициальным запросом.

Койт сменил тему разговора.

– Так вы убеждены, что Акомоло победит? Он много ездит по стране. Он и Декко.

– Давайте скажем, что мы уверены в его победе. Между прочим, мистер Крамер, полагаю, вы слышали об убийстве капитана Читвуда?

– Да, к сожалению. Я с ним встречался, и он произвел на меня самое благоприятное впечатление.

– Его искололи ножами прямо на нашей подъездной дорожке, – Шартелль взглянул на Койта.

– Убийцу нашли? – спросил Койт.

– Пока еще нет.

– Ограбление?

– Это одна из версий, – ответил я.

– Вы хотите сказать, что есть и другие?

– Предполагают, что он узнал какие-то сведения, и кто-то не хотел, чтобы они стали достоянием гласности. Когда не осталось сомнений, что Читвуд заговорит, его убили. Некоторые думают, что это дело рук дорожных банд.

– А ваша версия? – поинтересовался Койт.

– У нас ее нет, – ответил Шартелль. – Мы виделись с ним лишь однажды, а в тот вечер играли в покер.

– Вас никто не беспокоил? – спросил Крамер.

– Нет.

– Странно, что его убили у вашего дома, – изрек Койт.

– Еще бы, – согласился с ним Шартелль.

Разговор вновь вернулся к избирательной кампании, и мы показали им карту с зелеными, желтыми и красными флажками. Крамер с интересом оглядел ее, а Койт буквально впился взглядом, словно хотел сфотографировать.

– Передайте мои наилучшие пожелания вождю Акомоло, – Крамер улыбнулся Шартеллю. – Я внимательно слежу за вашей деятельностью, мистер Шартелль. Каким бы ни был исход голосования, вы, как мне кажется, сделали для своего кандидата все, что в ваших силах.

– Благодарю вас, сэр.

Мы пожали друг другу руки, они загрузились в «кадиллак» и отбыли.

– Им, несомненно, понравились гамбургеры, – заметил Шартелль.

– Койт не клюнул на Читвуда?

– Тут вы правы. Или он хороший актер, или действительно не имеет никакого отношения к его смерти.

Глава 24

Анна, вдова Клод, Шартелль и я отправились на предвыборный митинг в большом белом «ласалле». Мы купили Уильяму новую рубашку и брюки. Он вел машину, а мы расположились сзади, Шартелль и Клод на заднем, Анна и я – на откидных сиденьях.

Альбертийцы узнавали автомобиль, и кое-кто из них падал ниц, думая, что в нем едет Иль. Их более глазастые друзья поднимали лежащих смехом и пинками. Всех, кто кланялся, Шартелль благословлял дымящейся сигарой. На ипподроме собралось не меньше двухсот пятидесяти тысяч. Специальный пропуск, полученный от вождя Акомоло, позволил нам въехать на поле. Уильям заглушил двигатель, и мы решили остаться в машине. Да и куда мы могли пойти, если вокруг колыхалось бесконечное людское море. В толпе сновали лотошники, разнося еду, прохладительные напитки, сладости. Грудь некоторых из присутствующих украшали значки всех кандидатов. Тут были правительственные чиновники в аккуратных белых костюмах и крестьяне в шортах и майках. Северяне в развевающихся бурнусах и бизнесмены из Барканду. Мы сидели в тени зонтиков, предусмотрительно захваченных мадам Клод, ожидая начала представления.

Наконец, в небе появились два низко летящих вертолета. Зависнув над ипподромом, они опустились в сотне ярдов от нас. Первым вышел вождь Акомоло, к нему присоединился вождь Декко, и вдвоем они направились к трибуне.

Алхейджи сэр Алакада Меджара Фулава прибыл на «мерседесе 600» в сопровождении экскорта из четырех мотоциклистов. «Мерседес» доставил сэра Алакада прямо к подножию трибуны.

Доктор Кенсингтон Колого приехал в «кадиллаке». Когда он выходил из машины, его очки сверкали на солнце. Фулаву и Колого сопровождала свита из нескольких помощников. Вождя Акомоло – только Декко.

– Важные шишки, Сэм, это видно по их большим автомобилям, – Джимми Дженаро, в спортивного покроя пиджаке, желтой рубашке с отложным воротничком, светло-бежевых брюках, неизменных солнцезащитных очках и коричневой соломенной шляпе пожал нам руки и сел рядом с Уильямом.

– Что нового? – спросил он.

– Вроде бы ничего, Джимми. Ждем выступлений кандидатов.

– Они поменяли планы. Решили притащить сюда и самолеты, и дирижабль.

– Когда вы узнали об этом?

– Вчера ночью. Поздно. Но успел связаться со своими людьми. Все они здесь, в толпе.

– Так это прекрасно.

– У меня возникла еще одна идея.

– Какая же?

– Увидите сами. Если ничего не получится, будем считать, что я ничего вам не говорил.

– Когда они должны начать? – спросила мадам Клод.

Джимми взглянул на часы.

– Скоро. Каждому дан ровно час.

– Тогда пора и перекусить, – решила Клод. – Джимми, вы составите нам компанию?

– Конечно.

Ленч состоял из маленьких сэндвичей, очень холодного шампанского и фаршированных яиц.

– Не представляю, когда она все это успела, – удивлялась Анна. – Я встала рано, поехала к ней, чтобы помочь, но она уже все приготовила, а сама выглядела так, словно только что проснулась и приняла душ. И еще извинилась, что кофе будет готов через две минуты и мне придется подождать.

– Не говори глупостей, Анна, – возражала Клод, – ты мне очень помогла.

Мы сидели в «ласалле», ели сэндвичи и запивали их шампанским. Уильям от шампанского отказался, но съел полдюжины яиц.

Тем временем Иба[15]15
  Мэр


[Закрыть] Убондо предоставил слово вождю Акомоло. Ему хлопали восемь минут и сорок пять секунд. Я не удивился столь теплому приему: он выступал в родных стенах. Вождь произнес Речь. Она чуть изменилась, но в целом осталась такой же, как я ее написал. Говорил он хорошо, и некоторые фразы слушались лучше, чем читались. Речь заняла пятьдесят одну минуту. Овация длилась еще одиннадцать с половиной минут.

* * *

После музыкальной паузы выступил Фулава. Мне понравился и его бас, и оксфордский акцент. Шестьдесят три минуты описывал он счастливые будни, которые ждали нацию после получения независимости. Хлопали ему семь минут и пятнадцать секунд.

Доктор Колого понял, что слушатели устали, и уложился в двадцать девять минут.

Пока ему аплодировали, в небе появился самолет и прочертил первую полосу буквы "X" слова ХЕЙ. Толпа взволнованно загудела. Стоящий у нашей машины хорошо одетый альбертиец, в белом костюме, рубашке и галстуке, повернулся к Джимми Дженаро.

– Сэр, это правда, что дымы с самолета уничтожают мужскую силу? – он непроизвольно коснулся ширинки.

– Напрасно ты тратишь на нас время, Джек, – резко ответил Дженаро.

– Простите? Я из Барканду и специально приехал на митинг, чтобы послушать кандидатов. Но эти слухи беспокоят меня.

– Так вы не из Убондо? – сразу смягчился Джимми.

– Нет. Из Барканду. У вас говорят о самолетных дымах?

– Да, – кивнул Дженаро. – Я слышал об этом и меня это очень тревожит.

– Этого нельзя было допускать.

– Вы совершенно правы, мой друг. Ответственность, естественно, ложится на кандидата.

– Может, он не знает?

– Тогда избиратели должны сказать ему на голосовании.

Мужчина задумался.

– Благодарю вас. Вы говорите дело.

– Не твой человек? – спросил Шартелль.

– Доброволец, – радостно ответил Дженаро. – И он действительно обеспокоен.

Буквы в небе выписывал «АТ-6» производства «Норт Америкэн». Он закончил букву "X", когда оба вертолета оторвались от земли. Вождь Акомоло и Декко по-прежнему стояли на трибуне. Споры об опасности дыма становились все жарче. В двадцати футах от нас дело дошло до драки. А вертолеты поднимались все выше.

– Он пишет на девяти тысячах футов, – заметил Дженаро.

Шартелль ухмыльнулся.

– Они разгонят злой дым, не так ли, Джимми.

– Совершенно верно.

Американец добрался до буквы первым и прошел винтами по белой полосе. Толпа одобрительно заревела. Пилот «АТ-6» увидел, что происходит, и начал выписывать "X" в другом месте. Но южноафриканец свел его потуги на нет. Собравшиеся на ипподроме ревели от восторга. Уильям выскочил из машины и прыгал, хлопая в ладоши.

Пилот самолета вышел из себя и спикировал на нашего американца, пытаясь отогнать его в сторону. Но не на того напал. Американец словно и не заметил его, а винты вертолета продолжали разгонять белый дым.

Слева показался дирижабль. Южноафриканец решил, что его американский коллега справится с буквами сам и бросил свой вертолет навстречу дирижаблю. Вновь облегченно вздохнула толпа. К нашей машине протиснулся молодой высокий негр. В американском костюме, кипящий от ярости.

– Вы – Клинт Шартелль? – осведомился он.

– Да, сэр, это я.

– Отзовите их, Шартелль, – негр говорил с массачусеттским акцентом.

– Кого, сэр?

– Ваши проклятые вертолеты.

– Как зовут вас, юноша?

– Не называйте меня юношей, белый мерзавец! Я – Колхун из «Ренесслейра». Отзовите их.

Шартелль хохотнул.

– Рад с вами познакомиться. Позвольте представить вам мадам Дюкесн. Анна Кидд. Мой помощник, мистер Апшоу. И вождь Дженаро, министр информации Западной провинции, которому, собственно, вам и следует изложить вашу просьбу. – Шартелль откинулся на кожаное сиденье и плотоядно улыбнулся.

Дженаро поймал Колхуна за руку и развернул к себе лицом. На этот раз под солнцезащитными очками не было и тени улыбки.

– Ну, юноша, что я могу для вас сделать? – с чистым кливлендским произношением спросил он.

Колхун вырвал руку.

– Отзовите эти вертолеты. Мы имеем право использовать небо.

– Не могу. Они не радиофицированы.

Тело Колхуна сотрясалось от злобы. Он сжимал и разжимал кулаки. А затем повернулся и исчез в толпе.

К тому времени южноафриканцу уже удалось развернуть дирижабль и погнать его прочь. Когда пилот дирижабля пытался сманеврировать, чтобы приблизиться к ипподрому, южноафриканец под одобрительные крики сближался с ним вплотную. Лопасти винтов разве что не касались оболочки дирижабля.

– А если он порвет оболочку, Пит? – спросила Анна.

– Я думаю, ничего не случится. Дирижабли разделены на секции. Похоже, нашему южноафриканцу очень хочется посмотреть, что находится внутри одной из них.

Пилот «АТ-6» сдался, покачал крыльями, признавая свое поражение, и улетел. И дирижабль прекратил попытки прорваться к ипподрому и вскоре скрылся из виду.

Оба вертолета прошлись над полем под крики: «Ако! Ако!» Перед посадкой пилоты показали несколько фигур пилотажа, синхронно поднимаясь, опускаясь, перемещаясь вправо-влево.

Улыбка уже не сходила с лица Дженаро.

– Слово о том, как машины Ако очистили небо от злых духов, достигнет самых далеких уголков, Пит.

– Как я понимаю, эти ребята получают премию, – заметил Шартелль.

– Какую премию! Они потребовали по двести пятьдесят долларов вперед. Ну, пойду собирать своих людей. Нельзя терять времени, – он попрощался с нами и растворился в толпе.

Шартелль восхищенно покачал головой.

– Ну до чего умный ниггер, – в его устах эти слова прозвучали, как высочайшая похвала.

Глава 25

Количество зеленых флажков на карте Альбертии в нашем доме все увеличивалось. В четверг, за три дня до выборов, назначенных на понедельник, нам стало ясно, что после подсчета голосов вождю Акомоло поручат формирование правительства.

Шартеллю нравилось стоять перед картой, попыхивая сигарой, с довольной улыбкой на лице. Изредка один из телефонистов, проданный нам Дженаро, подходил к карте и менял очередной желтый флажок на зеленый. Бывали случаи, когда красный флажок уступал место желтому, указывая на то, что округ, ранее поддерживающий Фулаву или Колого, засомневался в своем выборе.

– Должен признать, что нанести большего вреда мы бы им не смогли, – в четверг днем мы с Шартеллем сидели в гостиной, пили чай со льдом и ели маленькие сэндвичи, приготовленные Самюэлем. Под руководством Клод и Анны он продолжал овладевать секретами американской и европейской кухни.

– Что ж, будем сидеть на веранде и пить джин с тоником. Или у вас есть какая-то идея?

– Я тут переговорил с вдовой Клод. Она знает одно местечко в соседней стране, там правят французы и все такое. Ее знакомый – владелец курорта на берегу лагуны… В Африке есть лагуны?

– Понятия не имею.

– Вдова говорит, что там хороший пляж и маленькие коттеджи, а еда, по ее словам, просто восхитительная, то есть по меньшей мере съедобная. Если мисс Анна сможет уговорить Корпус мира обойтись без ее услуг пару дней, почему бы нам не поехать туда и не расслабиться? Я даже напьюсь, если буду в таком же хорошем расположении духа, как сейчас. Что вы на это скажете?

– Я в восторге.

Шартелль отпил чаю.

– Иногда срабатывает шестое чувство, Пит. Победа близка, и я ее чувствую. И мне это нравится. У вас нет такого чувства?

– Не знаю. У меня не столь обостренный нюх. Но будь я проклят, если мы можем сделать что-то еще.

Шартелль поставил бокал на стол и потянулся.

– Вы хорошо поработали, Пит. Лучше, чем кто бы то ни было, с кем мне приходилось иметь дело. Возможно, мы проведем вместе еще не одну кампанию.

– Возможно, – кивнул я.

Анна и я приехали на курорт в соседнюю страну следующим днем. Он называется «Ле Холидей Инн». Нас встретил хозяин и администратор курорта, низенький толстячок-француз Жан Арсеню. Как предупреждала нас вдова Клод, он любил поесть и особенно выпить, причем начинал с самого утра.

«Ле Холидей Инн» состоял из шести кабинок на берегу маленькой бухты с песчаным пляжем. Кабинки стояли в тени кокосовых пальм, а пляж начинался у дверей. Небольшой павильон служил столовой. Месье Арсеню жил в домике, часть которого занимала кухня курорта. Когда мы приехали, все кабинки были свободны.

Шартелль и Клод задержались на несколько часов, потому что Шартелль решил еще раз пройтись по центру Убондо.

– Хочу убедиться, что все в порядке, Пит. Я и вдова Клод приедем на «ласалле».

Едва мы занесли вещи в кабинку, месье Арсеню предложил нам распить бутылочку вина. Мы не отказались. Как выяснилось, наш хозяин любил не только выпить, но и поговорить. С Де Голля мы перешли на печень месье Арсеню, который уверял нас, что причина его болезни – плохая местная вода. Из-за этого ему приходится ограничиваться только вином. Я обратил его внимание, что вина осталось на донышке. Официант тут же принес вторую бутылку. Мы распили ее, обсуждая достоинства французских вин, и пришли к общему мнению, что они лучше в мире. Анна, правда, добавила, что и калифорнийские вина становятся все лучше, но месье Арсеню оспорил ее утверждение и разразился пятнадцатиминутным монологом об истории, технологии и будущем французского виноделия. Мы слушали, раскрыв рты, и Анна признала, что калифорнийским виноградарям пора искать другое занятие. По этому поводу мы решили попробовать редкого вина, которое месье Арсеню берег для особых случаев. Выпив его, мы согласились, что вино отменное. Потом мы поели. Такого вкусного бифштекса, как в «Ле Холидей Инн», мне не приходилось есть ни до ни после. К мясу мы заказали еще бутылку редкого вина. После ленча месье Арсеню поставил перед нами бутылку коньяка и два стакана. Сообщил, что намерен, как обычно в этот час, вздремнуть, и направился к своему домику, лишь слегка покачиваясь.

Мы с Анной решили переместиться под пальму и пить коньяк, любуясь бухтой. Я взял бутылку, Анна – стаканы. Казалось, в мире нет никого, кроме нас. Я снял рубашку, Анна – блузку. Плеснул коньяка в стаканы, и мы пили его маленькими глоточками и смотрели на лениво плещущуюся воду. Я положил руку ей на грудь, и Анна растегнула бюстгальтер. Ее рука прошлась по моему телу и она захихикала.

– Тебе это не мешает ходить?

– Ну, в таком виде ходить целый день трудно. К счастью, существует способ лечения.

– Один или много?

– Немало.

– А есть такие, что мы еще не пробовали?

– Думаю, не меньше двух десятков.

– А может, попробовать их сегодня днем, прямо сейчас?

– Все двадцать?

– Сколько сможем. Я хочу перепробовать с тобой все.

– Мы можем начать.

– Мы можем начать с французского способа?

– Французы называют его немецким. Или испанским.

– Так мы можем?

– Если ты хочешь.

Она вновь хихикнула.

– Давай попробуем и французский способ, и немецкий, и испанский, и английский, и американский. А русские? У них есть свой способ?

– Я не знаю.

– Они его еще не изобрели?

– Нет. Но мы сами изобретем русский способ. Нам это по плечу.

Анна повернулась ко мне и я поцеловал ее в губы, поднял на руки и отнес в нашу кабинку.

Потом я сидел под пальмой со стаканом коньяка и смотрел, как Анна плавает в бухте. Я пришел к выводу, что проведу остаток дней в «Ле Холидей Инн», буду любить Анну, пить прекрасное вино месье Арсеню, есть его великолепную еду. Попав в рай, я решил остаться в нем навсегда.

Анна выбежала на берег, ее волосы чуть потемнели от воды.

– Так будет всегда, Пит? Мы не перестанем любить друг друга?

– Нет, не перестанем. Мы будем жить на берегу. Я буду пить коньяк и смотреть, как ты плаваешь. Мы будем разрисовывать ракушки и продавать их туристам. Несколько штук мы продадим Шартеллю.

Анна наклонилась ко мне, отпила коньяка из моего стакана. Взглянула на меня.

– А мы не будем ссориться?

– Никогда.

– И всегда будем любить друг друга?

– Обязательно.

Она села, обхватив колени руками.

– Я так счастлива, Питер.

– Мы будем счастливы. Весь мир лежит перед нами. Он – наш.

Двойной автомобильный гудок возвестил о прибытии Шартелля. Мы поднялись. Я – с некоторым трудом. В сотне ярдов от нас остановился «ласалль». Шартелль сидел за рулем, Клод – рядом с ним. Шартелль встал, затем уселся на спинку переднего сиденья. Махнул мне бутылкой. Я поднял стакан, расплескав коньяк. Анна подняла с песка бутылку и возместила пролитое.

– Как вы, Пит, мисс Анна? – прокричал Шартелль и отхлебнул прямо из горлышка. Ждать ответа он не стал. – А мне хорошо, очень хорошо, просто отлично, – Клод вышла из машины и направилась к нам. Шартелль встал, отбросил бутылку и спрыгнул на землю через закрытую дверцу.

– О, для мужчины моих лет я еще очень прыткий!

– Он выпил почти целую бутылку коньяка, – пояснила Клод.

Шартелль был в одном из своих костюмов-тройке, белой рубашке, ярко-красном галстуке. Черной шляпе набекрень. Он постоял, вытащил из кармана сигару, сунул в рот, раскурил. Посмотрел на бухту, небо, потянулся, подпрыгнул и стукнул в воздухе каблуками. И, пританцовывая, двинулся к нам. Я слышал, как он напевает что-то себе под нос, высокий, стройный мужчина в широкополой шляпе, танцующий кэкуок на африканской тропе. То был веселый, насмешливый танец с короткими остановками, оборотами, шарканьем ног и забавными поклонами. Как-то мне довелось видеть похоронную процессию, возвращающуюся с кладбища в Новом Орлеане, и некоторые танцевали точно так же, как Шартелль. А он кружился и принимал важные позы. Полагаю, это был танец победы.

Я допил коньяк, отдал стакан Анне, подошел к мусорному баку, снял крышку. И принял бить по ней палкой. Крышка гремела, как барабан. Затем я начал восхвалять своего босса.

– Люди этой земли, поклонитесь, – теперь я стучал по крышке в такт словам. – Идет могущественный из всех… Величественна его походка… – Шартелль махнул сигарой, показывая, что слышит мою литанию. – Владыка душ избирателей… Сын света, дружбы с которым жаждут короли… – шаги Шартелля становились все сложнее. Он продолжал напевать, а я – восхвалять его. – Люди Земли знают его, как Шартелля… Имя его известно от страны Ог до Каша… Вот он идет, сын грома… Поклонитесь ему… Закройте глаза, чтобы его сияние не ослепило вас… Быстрее, ибо он уже здесь… Величайший из рыцарей предвыборных кампаний… Убивающий двух зайцев одним выстрелом пришел к нам!

Шартелль вынул изо рта сигару и важно кивнул воображаемой аудитории, сначала той, что слева, затем – справа.

– Это я! – радостно крикнул он, благословив всех своей сигарой. – Это я!

Он высоко подпрыгнул, едва не свалился, но успел схватиться за пальму, посмотрел на нас и широко улыбнулся. Снял шляпу, перевернул ее и пошел обходить воображаемых зрителей. Анна и Клод зааплодировали.

– Шартелль, вы пьяны, – вынес я приговор. Анна протянула мне бутылку и стакан. Я наполнил его до половины и передал Шартеллю. Тот принял стакан с вежливым поклоном.

– Я не пьян, Пит, но собираюсь напиться.

– Он пел всю дорогу, – пояснила Клод. – Очень неприличные песни.

Шартелль огляделся.

– Как вам здесь, мисс Анна? Должен признать, в таком костюме от вас не оторвать глаз.

– Благодарю вас, мистер Клинт, – она сделала реверанс. Выглядело это забавно, потому что весь ее наряд состоял из бикини. – Тут прекрасно. Пит и я решили остаться здесь до конца наших дней.

– А как месье Арсеню? – спросила Клод. – Слегка навеселе?

– Чуть-чуть. Но это никак не сказывается на его кулинарных способностях.

Шартелль вернулся к машине и достал чемоданы.

– Юноша, на заднем сиденье ящик самого лучшего коньяка. Вас не затруднит взять его?

Я перенес коньяк в нашу кабинку, Шартелль и Клод удалились в свою и через несколько минут вышли в купальных костюмах. Шартелль шлепнул Клод пониже спины.

– Потрясающая у нее фигура, не правда ли, Пит?

Я и не собирался оспаривать очевидное. Она чмокнула Шартелля в щеку и побежала к воде. Анна последовала за ней. Они плавали, а мы с Шартеллем сидели под пальмой и пили коньяк.

– Похоже, я собираюсь жениться на этой старушке, Пити.

– Вы сделали ей предложение?

– В некотором роде. Мужчины в моем возрасте становятся очень осторожными.

– Вы, конечно, немолоды.

– Полагаю, я просто влюбился.

– Такой старик, как вы. Она согласилась?

– Кажется, да.

– Не слишком ли страстная для старика?

– Ну, я не так уж и стар, юноша.

Я отпил коньяка, и какое-то время мы наблюдали за нашими женщинами.

– А как у вас с мисс Анной?

– Я просто влюбился, – повторил я слова Шартелля.

– Собираетесь жениться на ней?

– Возможно.

– Возможно?

– Женюсь.

– Это, конечно, не мое дело, но мисс Анна – достойнейший кандидат в подруги жизни.

Шартелль глотнул коньяка и прислонился спиной к стволу пальмы.

До чего же хорошо, Пит. Сижу на песке, смотрю, как две красавицы плещутся в воде, пью коньяк, знаю, что помог выиграть еще одну кампанию. Лучше не придумаешь.

– В Убондо все спокойно?

– Когда я уезжал, все шло прекрасно.

Мы пили, ели, плавали, предавались любовным утехам остаток пятницы, всю субботу и часть воскресенья. Потом мы привели в чувство месье Арсеню, чтобы расплатиться с ним, распили на прощание бутылку вина и поехали в Убондо. Я следовал за большим белым «ласаллем». Анна сидела рядом, положив голову мне на плечо.

– Это было чудесно, – сонно прошептала она.

– Изумительно.

– И мы действительно сможем жить в домике на берегу?

– До конца наших дней, – ответил я.