Текст книги "Смерть на выбор"

Автор книги: Росс Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

35

Я опустил трубку телефона. Галли по-прежнему сидела в кресле, на которое я толкнул ее минуту назад. Глаза ее были прикрыты отяжелевшими, не вздрагивающими веками, рот плотно сжат. Я стоял в другом конце комнаты, и отсюда Галли казалась мне крошечной и какой-то ненастоящей: как кукла или как актриса – сидящему в дальнем ряду зрителю. Марио лежал между нами, уткнувшись лицом в пол.

Но вот по ее телу пробежала дрожь, и Галли открыла глаза.

– Арчер, – слабым голосом пробормотала она. – Арчер, как я рада, что не убила вас! Я не хотела убивать вас, поверьте. – Голос ее прозвучал глухо, как далекое эхо.

– Очень мило с вашей стороны. – Я перешагнул через труп и сел лицом к ней. – Вы ведь и Марио не хотели убивать, правда? Как и Даллинга. Вы ухлопали его в порядке самозащиты. – Я не узнал собственный голос. Страх смерти оставил холодный комок в горле, который я никак не мог проглотить.

– Конечно, вы сами были свидетелем. Он напал на меня с опасным для жизни оружием. – Она кивнула на кастет на руке Марио и дотронулась пальцами до скулы. – Он ударил меня этой штукой.

– Когда?

– В гараже, несколько минут назад.

– Как вы там оказались?

– Он нашел меня в кафе, где мы с вами сидели, и принудил пойти с ним. Пистолета у меня тогда не было. Марио вбил себе в голову, что я знаю, куда спрятал деньги его брат. Я знала, что здесь есть пистолет – в гараже, где его спрятал Джо. Я сказала Марио, что деньги здесь, и он заставил меня отвезти его сюда. – Голос ее был ясен и тверд, хотя говорила она с трудом. – Но он просто обезумел, угрожал убить меня этой ужасной штукой, которая была у него на руке. В гараже я схватила пистолет Джо и выстрелила в Марио, один раз. Я думала, что убила его. Я едва дошла до дома и здесь упала в обморок. – Она вздохнула. С искусством прирожденной актрисы, она снова входила в роль «храброй маленькой женщины», которая обманула меня однажды, но не могла обмануть дважды.

– Если бы вы убили одного человека, может быть, вам и удалось бы доказать, что вы действовали в пределах необходимой обороны. Двое за одну неделю – это уже многовато. Трое – просто геноцид.

– Трое?

– Даллинг, Марио и Джо.

– Джо? Как я могла убить Джо? Я даже плавать не умею.

– Зато здорово умеете лгать. Вы удивительно искусно перемешивали факты с вашими фантазиями, и этой смеси вам хватило на целую неделю. Но даже ваш запас лжи подошел к концу.

– Я не убивала его, – повторила она. Тело ее напряглось в кресле, руки вцепились в подлокотники. – Зачем мне убивать собственного мужа?

– Перестаньте разыгрывать передо мной добрую, славную женушку. Не скрою, какое-то время это на меня действовало. Вам удалось убедить и меня, и полицию, что вы покрываете своего мужа. Но теперь меня просто разбирает смех. Причин убить Джо у вас было хоть отбавляй, включая пресловутые тридцать тысяч долларов. После нескольких лет работы медсестрой сумма должна была показаться вам очень порядочной. Вы, может, и вышли-то за Джо с единственной целью убить его, как только он набьет кошелек.

– За кого вы меня принимаете?! – Спокойствие слетело с ее лица, и оно лихорадочно нащупывало выражение, которое могло бы меня тронуть.

Я коснулся мертвеца носком ботинка.

– Я только что видел, как вы всадили шесть пуль в человека, который уже умирал. Вот вам ответ на ваш вопрос.

– У меня не было выхода. Я ужасно испугалась.

– Ну, еще бы. Вас отличает утонченная чувствительность испуганной гремучей змеи и ее же реакция. Вы убили Марио, потому что он понял: его брата убили вы. Возможно, Джо предостерег его на ваш счет.

– Вы этого не докажете! – процедила она. Ее глаза казались обугленными черными дырами на белой маске лица.

– А я и не собираюсь ничего доказывать. Мы просто подождем, когда эксперты осмотрят морозильную камеру у вас на кухне.

– Как?... – Она захлопнула рот, но было поздно – моя догадка подтвердилась.

– Продолжайте, продолжайте, Как я додумался, что вы три дня продержали Джо в морозильнике, – вы это хотели спросить?

– Я ничего не сказала.

– Я не знал этого наверняка. До последнего момента. Вы мне очень помогли.

– Вы опять несете какую-то чушь. Почему я должна все это слушать?

– Придется послушать, пока сюда не явится полиция из Палм-Спрингс. Пришло время сказать всю правду после всей вашей лжи, и, если вы не хотите сделать этого сами, придется говорить мне. Это поможет вам заглянуть в глубины своей души.

– Вот как? Вы еще и психоаналитик.

– Слава Богу, не ваш. Ибо мне трудно было бы объяснить вам, почему вы сделали то, что сделали. Если только вы не были влюблены в Германа Спида.

Она расхохоталась.

– В этого старого жеребца? Не будьте глупцом. Он был всего лишь моим пациентом.

– Значит, вы просто использовали его в своих интересах. Вы выведали у него, что Джо занимается контрабандой наркотиков. Наверное, он был только рад напортить человеку, который подставил его под пулю и захватил его дело. Возможно, что Спид и сам использовал вас, как ему было удобно. Узнав и его, и вас, я склонен думать, что изначально идея принадлежала ему.

– Спид? – презрительно фыркнула она. Я задел ее за живое. Значит, идея принадлежала все-таки ей.

– Так или иначе, вы поехали с ним в Сан-Франциско, когда он выписался из больницы. Оттуда вы послали матери рождественскую открытку, и это была ваша первая ошибка – нельзя смешивать бизнес и чувства. Обдумав свой план, вы забросили свою мать на целых два месяца, не написав ей ни строчки, потому что намеревались использовать и ее, Вы вернулись в Пасифик-Пойнт и вышли замуж за Джо: наверняка, он сделал вам предложение раньше и ждал ответа. Спид отправился в Рино, чтобы достать необходимую сумму денег. К несчастью, ему это удалось. Что подводит нас к событиям, случившимся в прошлую пятницу вечером.

– Вас, а не нас, – поправила она. – Я давно потеряла нить ваших рассуждений.

– Возможно, я перевираю или упускаю некоторые детали – их выяснит суд. Например, я не знаю, что вы подсыпали Джо в еду или в питье в пятницу вечером, когда он вернулся из своей последней прогулки на яхте за наркотиками. Наверное, что-то не оставляющее следов. О таких вещах вы знаете больше, чем я.

– А я-то думала, вы знаете все на свете.

– Отнюдь. Я не знаю, влез ли Даллинг в это дело сам, или его втянули вы. Или и то и другое вместе? В любом случае вам нужны были его дом в «Оазисе» и помощник-мужчина. У Спида же и так хватало забот с его мнимым медовым месяцем. Даллинг – это было лучшее, что вы могли придумать в вашем положении. Когда Джо заснул, Даллинг помог вам вынести его через черный ход своей квартиры и погрузить в машину. Приехав сюда, вы затолкали его в морозильную камеру на кухне и оставили там умирать от удушья. Пока все шло нормально. Вы довольно просто разделались с Джо и завладели героином, который он привез из Мексики. Спид уже раздобыл денег, чтобы расплатиться с вами, и знал, куда сбыть товар. Однако главную свою проблему вы еще не решили – проблему Даузера, Если бы он обо всем догадался, деньги вам уже не понадобились бы – на тот свет их не утащишь. Возможно, вы уже слышали, как его головорезы обработали Марио – просто так, на тот маловероятный случай, что он может что-то знать про это дело. Значит, вам надо было отвести от себя любые подозрения Даузера. Именно тогда вы решили втянуть в игру меня – и именно тогда совершили главную свою ошибку.

– Ошибка – все, что так или иначе связано с вами. Мне лишь остается надеяться, что вы повторите ваши басни публично, в полиции. Тогда я сумею добиться, чтобы вам раз и навсегда запретили заниматься вашим ремеслом. – Однако она не сумела вложить в эти слова достаточно уверенности. Они прозвучали отчаянно неубедительно.

– Я буду продолжать заниматься своим ремеслом, когда вы уже окажетесь за решеткой или в газовой камере. Вы решили, что сможете использовать и меня – выставить мальчиком для битья, а потом выбросить, как выжатый лимон, или на худой конец переспать со мной на прощанье. Придумано хитро – слишком хитро, чтобы такой план мог сработать. Вы подослали Даллинга к вашей матери, чтобы тот убедил ее нанять меня и поручить мне найти вас. Потом вы устроили так, чтобы я вас «нашел» и при этом убедился, что Джо жив и здоров. Пока я вел с вами переговоры через порог, Даллинг подкрался ко мне сзади и оглушил. Вы даже сделали вид, что в последнюю секунду хотели предупредить меня об опасности, но не успели, – чтобы у меня не возникло никаких подозрений на ваш счет. Вы забрали мой пистолет и припрятали «на потом». Не знаю, был ли у вас уже тогда план убрать вашего сообщника. Вы, должно быть, видели, что он вконец скис. Однако, насколько возможно, вы оттягивали это убийство, потому что все еще нуждались в помощи Даллинга.

Итак, вы снова погрузили Джо – только уже мертвого – в багажник вашей машины. Замороженный труп был, наверное, весьма громоздкой кладью. Потом Даллинг и вы порознь доехали до Пасифик-Пойнта. Кейт переправил тело на «Королеву ацтеков», вывел яхту в море и сбросил труп в воду, потом достиг берега вплавь, ориентируясь на зажженные фары вашей машины. Вы отвезли его обратно в порт, где стояла его машина, после чего вы оба отправились в Лос-Анджелес. Таким образом, вы избавились от трупа и, что еще важнее, от Даузера. Ведь он наверняка решил бы, что Джо погиб, пытаясь бежать с украденным у него героином.

Однако оставалось еще одно досадное неудобство – ваш сообщник. Даллинг был полезен вам там, где требовалась физическая сила – ну, скажем, для перевозки трупов в шлюпках или вождения яхт, – но духом он был слаб, очень слаб. Вы понимали, что он не выдержит предстоящих испытаний. И, кроме того, обязательно потребует свою долю куша. Поэтому вы пошли с ним к нему домой и расплатились с ним пулей – из моего пистолета, который вы бросили в ближайшую канаву, где его непременно должны были найти полицейские. Затем вы вернулись домой и, если я вас хоть немного знаю, заснули сном праведника.

– Вы так думаете?

– А почему бы и нет? Вы отправили на тот свет двух человек и остались вне подозрений. Сдается мне, вам даже нравится убивать людей, особенно мужчин. И притягивали вас не столько деньги, сколько само убийство. Вы испытывали удовольствие, запирая Джо в морозильной камере или стреляя в Кейта и Марио. Ну а деньги были лишь благовидным предлогом – как пятьдесят долларов для проститутки-нимфоманки. Ибо убийство – ваша страсть, Галли. Этим вы и отличаетесь от нормальных людей. Потому что нормальные люди не всаживают пулю за пулей в спину мертвеца, дрожа от наслаждения. И не устраивают так, чтобы провести уик-энд наедине с трупом. Признайтесь, когда вы готовили себе еду на кухне, вас приятно будоражило то, что рядом, в морозильнике, лежит труп вашего мужа.

В конце концов я вывел ее из себя. Она подалась вперед из кресла и, оскалив зубы, процедила:

– Вы грязный лжец! Я... мне кусок не лез в горло. Видеть еду не могла. И дома сидеть – тоже. В воскресенье вечером я просто сходила с ума – оттого что он лежал там, скрюченный, весь покрытый инеем... – Она затряслась от рыданий и уткнулась лицом в ладони.

Откуда-то издалека донеслось завывание сирены.

– Все правильно, – сказал я. – В воскресенье вечером вас приезжал утешать Спид. Правда, мне он в этом не признался, пытаясь защитить вас. Что в глазах суда сделает его вашим сообщником.

Она справилась с рыданиями и пробормотала из-за прижатых к лицу рук:

– Жаль все-таки, что я не оставила одной пули для вас.

– Действительно, ведь я уже выполнил отведенную мне роль, не правда ли? Я не смог бы сделать это лучше, даже если бы получил от вас предварительные инструкции. Ну и, конечно, вы очень ловко мне ее подсунули, позвонив Даузеру во вторник утром и дав ему знать, что вы к его услугам. Поразительно, до чего вы были уверены во мне. Ведь далеко не всякий частный детектив последовал бы за вами в логово Даузера. Комедия, и только! Я не сомневался, что еду вызволять заточенную в башне принцессу. Мальчики для битья обычно этим и занимаются. А женщины, которые ими пользуются, часто совершают ту же ошибку, что и вы. Они забывают, что даже у мальчика для битья есть своя голова на плечах, пока ему ее не снесли. – Я посмотрел на труп Марио, и ее взгляд последовал за моим. Ее руки все еще были прижаты к лицу, точно она боялась, что оно развалится.

Звук сирены становился все ближе и ближе.

– Даже как-то жаль, – сказал я, – что вся ваша энергия и изобретательность пропали даром – и все потому, что вы направили их на человекоубийство. Ну а теперь, пока не приехала полиция, вы не хотите сказать мне, куда вы дели деньги? Мне нужно возвратить их клиенту, и, если я их получу, я сделаю для вас все, что могу.

– Катитесь к черту! – Глаза ее сверкнули яростью сквозь растопыренные пальцы. – Они мне ничего не сделают, понимаете, вы? Потому что ничего не смогут доказать, ни-че-го. Я невиновна, вы слышите, невиновна!

Я слышал ее.

Сирена по-волчьи взвыла на улице перед домом. В окна ударил свет фар.

36

Когда Галли увезли, помощник шерифа по фамилии Рансиволл и я целый час обшаривали дом. Марио оставил за собой кровавый след, который привел нас в пристроенный гараж. Пятна крови указали нам место, где был спрятан пистолет – за отошедшей доской в стене. Мы обнаружили там еще коробку патронов, но денег не было. Единственной интересной находкой оказалась пара черных волосков, приставших к внутренней стенке морозильной камеры на кухне. Я сказал Рансиволлу, чтобы он опечатал морозильник, и объяснил почему. Помощник шерифа пришел в профессиональный восторг.

В начале третьего я зарегистрировался в гостинице «Оазис», сняв номер на остаток ночи. Портье сообщил мне, что миссис Феллоуз еще не уехала. Я попросил его разбудить меня в восемь.

Он меня не подвел. Приняв душ и оглядев в зеркале свою щетину, я надел несвежую рубашку и нечищеный костюм и прогулочным шагом направился через лужайку к бунгало, которое занимала Марджори. Утро было ослепительным. Трава блестела на солнце, словно ее покрасили. За изгородью из пальмовых листьев в конце двора красный трактор сновал взад-вперед через рощицу финиковых пальм, волоча за собой культиватор. Высоко над коренастыми деревцами, в бездонном синем просторе, парила неизвестная птица. Узнать ее на такой высоте было невозможно, но я решил, что это орел или ястреб. И вспомнил о Галли.

Марджори завтракала на свежем воздухе, под полосатым пляжным зонтиком. На ней было японское кимоно, очень гармонировавшее если не с самой миссис Феллоуз, то с ее зонтиком. За столиком рядом с ней сидел седовласый мужчина в шортах и старательно пережевывал кусочек жареного хлебца.

При моем приближении она подняла на меня ясные глаза, сиявшие с загорелого и одухотворенного лица.

– Мистер Арчер, какой приятный сюрприз! Мы как раз говорили о вас, гадая, куда вы запропастились.

– Эту ночь я провел здесь. Я приехал поздно и не хотел вас беспокоить.

– Как он внимателен, правда? – сказала она, обращаясь к седому мужчине. – Джордж, это мистер Арчер. Мистер Арчер, это мой муж. Наверное, мне следует сказать, бывший муж. – Неожиданно для такой крупной женщины она тоненько, по-девичьи хихикнула.

Джордж встал и энергично пожал мне руку.

– Рад с вами познакомиться, Арчер. Наслышан о вас. – У него была худая впалая грудь и отвислое брюшко человека, ведущего малоподвижный образ жизни, и добрые удивленные глаза.

– Я тоже много слышал о вас, – ответил я. – От Марджори.

– В самом деле? – Он одарил любящим взглядом макушку бывшей жены. – Знаете, я чертовски нелепо чувствую себя в этих шортах. Это она заставила меня их надеть. Вообще-то я не против, но если меня увидит кто-нибудь из Толидо... – Он близоруко огляделся вокруг в поисках лазутчиков из родного города.

– Ты в них очень хорош, Джордж. Только подбери живот сейчас же. Нет, я обожаю тебя в шортах. – Она с царственной грацией повернулась ко мне: – Пожалуйста, садитесь, мистер Арчер. Вы уже завтракали? Позвольте мне что-нибудь заказать вам. Джордж, принеси мистеру Арчеру стул с веранды и закажи яичницу с ветчиной.

Старательно втянув живот и высоко вскинув голову, Джордж бодро зашагал к бунгало.

– Не ожидал встретить здесь вашего бывшего мужа, – сказал я Марджори.

– Ах, я и сама не ожидала. Но разве это не чудесно? Он увидел мое имя в газетах и первым же самолетом вылетел сюда из Толидо, как настоящий кино герой. Я чуть в обморок не упала вчера, когда он вошел. Как он все-таки обо мне печется! Я и вообразить не могла... Конечно, потом вышло как-то неловко – ему пришлось переночевать в отдельном бунгало, потому что по закону мы еще не муж и жена.

– Еще? Вы хотите сказать – уже?

– Еще, – зарделась она. – Завтра в полдень мы летим в Сан-Франциско, а оттуда доедем на машине до Рино и поженимся. В Рино это делается в два счета, а Джордж говорит, что не станет ждать ни одной лишней минуты.

– Я вас поздравляю, конечно, но не возникнет ли здесь юридических трудностей? Разумеется, вы можете добиться признания недействительным вашего брака со Спидом, поскольку он женился на вас под вымышленным именем. Но на это понадобится время даже в штате Невада.

– Как, разве вы не слышали? – Улыбка ее померкла, и на лице проступило напряжение, не оставлявшее ее все это время. – Вчера вечером полиция обнаружила в Сан-Франциско мой «кадиллак». Спид бросил его посреди Голденгейтского моста.

– Я ничего об этом не слышал.

– Несколько человек видели, как Спид бросился вниз. Его больше нет.

Новость потрясла меня, хотя Спид ничего для меня не значил. Это был пятый труп в деле, если считать и Москита. Вместе с Галли мы смели с доски все фигуры.

– Вам удалось его разыскать? – спросила Марджори. – Вы его видели?

– Простите?

– Я хочу сказать, вы не имеете никакого отношения к его самоубийству? Для меня было бы просто невыносимо, что он сделал это, потому что я его затравила. Это было бы ужасно! – Она прикрыла глаза и стала похожа на откормленного младенца невероятных размеров.

Мне оставался лишь один ответ:

– Нет, я не нашел его.

Она испустила вздох облегчения.

– Слава Богу! Я так рада. Мне совершенно наплевать на эти деньги – теперь, когда Джордж снова со мной. Наверное, Спид держал их при себе и их унесло в море вместе с его телом. Кроме того, Джордж говорит, что мы в любом случае можем вычесть их из нашего подоходного налога.

Джордж сошел с веранды с раскладным стулом в руках.

– Кто там поминает мое имя всуе? – весело крикнул он. Марджори улыбнулась в ответ.

– Я как раз говорила мистеру Арчеру, как это чудесно, что мы снова вместе, дорогой. Я точно пробудилась от кошмарного сна. Ты заказал завтрак для мистера Арчера?

– Уже несут.

– Боюсь, мне пора идти, – сказал я.

Они были приятными, гостеприимными людьми, но мне не хотелось оставаться в их обществе. Мысли мои все еще были прикованы к смерти, не могли вырваться из ее мрачной тени. Останься я, мне пришлось бы рассказать этим людям о вещах, которые едва ли бы им понравились. О вещах, которые испортили бы их маленький праздник, если его вообще что-нибудь могло испортить.

– Вы спешите? Как жаль! – промолвила Марджори, уже потянувшись за сумкой. – Так или иначе, я должна расплатиться с вами за ваши хлопоты и потраченное время.

– Благодарю. Ста долларов будет достаточно.

– Мне очень жаль, что все так получилось. Это как-то несправедливо по отношению к вам. – Она встала и вложила деньги мне в руку.

– Вы просто очаровали Марджори, Арчер, – улыбнулся Джордж. – А вообще-то, она просто замечательная женщина. Я даже не догадывался раньше, какая она у меня замечательная.

– Да ну тебя! – Она игриво толкнула Джорджа локтем.

– Нет, правда, правда. Ты ведь сама знаешь, – сказал он и подтолкнул ее в ответ.

– Я просто глупая старая толстуха и больше никто. – Она снова попыталась его толкнуть, но он не позволил.

– До свидания, – улыбнулся я. – Всего вам наилучшего. Передавайте привет Толидо.

Я оставил их счастливыми и резвящимися, как дети. Высоко над финиковыми пальмами, едва различимая в безбрежном пространстве, неведомая птица продолжала описывать свои зловещие круги.

Дело это закончилось там же, где началось, – в загроможденной мебелью гостиной миссис Лоуренс. Был полдень. После нескольких часов езды по раскаленной пустыне небольшая темноватая комната встретила меня приветливой прохладой. Приветлива была и сама миссис Лоуренс, хотя выглядела она совсем измученной. У нее только что побывала полиция.

Мы были как двое незнакомцев, скорбящих на похоронах общего друга. На ней было черное платье, надетое, видимо, впервые за многие годы. Чулки тоже были черные. Белая пудра пятнами лежала на ее ввалившихся и пожелтевших щеках. Миссис Лоуренс предложила мне чаю, но я отказался. Ее речь и движения замедлились, однако она совсем не изменилась. Ничто, наверное, не могло ее изменить. Положив сжатые кулаки на колени, она сидела точно каменное изваяние.

– Разумеется, моя дочь ни в чем не виновата, – заявила она. – Как я уже сказала сегодня утром лейтенанту Гери, она и мухи не способна обидеть. В буквальном смысле. В детстве она ни за что на свете не соглашалась их бить. – Глаза ее глубоко провалились в темные пещеры глазниц. – Вы знаете, что она невиновна! – Это был не вопрос, а утверждение.

– Хочу надеяться, – ответил я.

– Конечно, ее никогда не любили. Девушек, которые не только красивы, но и умны, никогда не любят. Когда умер ее отец и мы обеднели, она стала все больше и больше уходить в себя. В школе она жила только мечтами, и это тоже не способствовало ее популярности. У нее появились враги. Они не раз пытались делать ей гадости. Так продолжалось и в больнице. Люди бросали ей беспочвенные обвинения, потому что ненавидели ее за то, что у нее был такой выдающийся отец.

– Что за обвинения?

– О, я даже не стану поганить ими язык или оскорблять ваш слух, мистер Арчер. Я знаю, что Галли добра от природы, и этого достаточно. Она всегда делала только добро и не могла совершить ничего другого. За много лет жизни я научилась не обращать внимания на лживую болтовню толпы. – Лицо ее превратилось в железную маску.

– Боюсь, что одной вашей уверенности мало, миссис Лоуренс. Ваша дочь в тюрьме, и против нее имеется множество серьезных улик.

– Улики! Нелепые выдумки полицейских, которые пытаются скрыть за ними собственную беспомощность. Но им не удастся заставить мою дочь отдуваться за их грехи.

– Ваша дочь убила своего мужа. – Это были самые жестокие слова, сказанные мной миссис Лоуренс. – Вопрос лишь в том, что вы собираетесь предпринять в связи с этим? У вас есть деньги?

– Немного. Около двухсот долларов. Однако вы совершенно заблуждаетесь насчет вины Галли. Я понимаю, что сейчас все против моей девочки, но, как мать, я твердо уверена, что она не способна на убийство.

– Не будем спорить. Однако двухсот долларов, конечно, мало. Даже если вы заплатите двадцать тысяч и наймете лучших адвокатов в Южной Калифорнии. Галли в лучшем случае признают виновной в убийстве со смягчающими обстоятельствами. В любом случае ей предстоит провести в тюрьме многие годы. Может быть, всю оставшуюся жизнь – все зависит от того, насколько искусно ее будут защищать в Верховном суде.

– Я могу собрать кое-какие деньги под этот дом.

– Однако он, кажется, заложен?

– Да, но с правом выкупа.

– У меня тут есть небольшая сумма, – сказал я, достав из кармашка для часов пятисотдолларовую банкноту, полученную от Даузера. – Мне не нужны эти деньги. – Я уронил бумажку ей на колени.

Она беззвучно открыла и закрыла рот.

– Почему вы мне их даете? – спросила она наконец.

– Галли нужна помощь. Мне придется дать показания против нее.

– Вы добрый человек. Ведь вам самому нужны эти деньги – Глаза ее наполнились слезами. – Вы, должно быть, все-таки верите, что Галли невиновна.

– Нет. Я прошел выучку в полиции, и эта работа наложила на меня отпечаток. Я знаю, что ваша дочь виновна, и не могу делать вид, что мне это неизвестно. Но я в каком-то смысле чувствую себя ответственным. Если не за нее, то за вас.

Она поняла меня. По щекам ее текли слезы.

– Если бы только вы поверили в то, что она невиновна. Если бы хоть кто-нибудь поверил мне.

– Кто-нибудь – возможно. Но не все двенадцать присяжных. Вы видели сегодняшние газеты?

– Видела. – Она наклонилась вперед, комкая в руках банкноту. – Мистер Арчер!

– Да? Я могу что-нибудь еще для вас сделать?

– Нет, спасибо, больше ничего. Вы и так слишком добры. У меня такое чувство, что вам можно довериться. Я хотела сказать вам... – Она порывисто встала и подошла к швейной машинке у окна. Подняв крышку футляра, она извлекла откуда-то из глубины продолговатый пакет в оберточной бумаге. – Галли отдала мне это на сохранение во вторник утром. Она взяла с меня слово, что я никому не скажу, но теперь положение изменилось, не правда ли? Вдруг в этом пакете какое-то свидетельство в ее пользу? Вот, я его не разворачивала.

Я отодрал клейкую ленту с одного конца пакета и увидел толстую пачку сто долларовых бумажек. Это были тридцать тысяч Галли. Тридцать тысяч Спида. Тридцать тысяч Марджори. Те самые тридцать тысяч, ради которых гибли люди, пока они преспокойно лежали в швейной машинке старой леди.

Я вернул ей пакет.

– Свидетельство важное! Здесь те самые деньги, из-за которых Галли убила мужа.

– Это невозможно!

– Невозможные вещи происходят каждый день.

Миссис Лоуренс посмотрела на пачку денег у себя в руке.

– Неужели она и вправду его убила? – прошептала она. – Что мне с ними делать?

– Сожгите их.

– Сжечь? Когда нам с ней так нужны деньги?

– Либо сожгите, либо отнесите вашему поверенному, и пусть он свяжется с полицией. Возможно, вам удастся о чем-то договориться с законом. По-моему, попытаться стоит.

– Нет, – промолвила она. – Я не сделаю ни того, ни другого. Моя дочь невиновна, и Провидение не оставило ее. Теперь я знаю. Господь позаботился о ней в тяжкий час испытания. Я встал и направился к двери.

– Поступайте как хотите, – бросил я. – Но если полиция дознается, откуда эти деньги, зашита Галли провалится.

Миссис Лоуренс проводила меня через прихожую.

– Они ничего не узнают. И вы им ничего не скажете, мистер Арчер. Ведь вы тоже думаете, что Галли невиновна, только не хотите в этом признаться.

Я знал, что Галли виновна, как сам дьявол.

Свет, сочившийся через цветной витраж над входной дверью, печальными красными бликами лег на лицо ее матери. Она отворила дверь, и в глаза ей ударило яркое полуденное солнце. Следы слез на ее напудренных щеках были как капли редкого дождя на пыльной дороге.

– Вы никому не скажете? – Голос ее дрогнул.

– Нет.

Сойдя на тротуар, я оглянулся. Она стояла на ступеньках дома, заслонив глаза от солнца коричневым пакетом. Другая ее рука поднялась в прощальном взмахе, но, остановившись на полпути, бессильно упала вниз.