355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Росс Макдональд » Кровавый след на песке » Текст книги (страница 2)
Кровавый след на песке
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 10:41

Текст книги "Кровавый след на песке"


Автор книги: Росс Макдональд



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Глава 3

В дверь раздался громкий стук. Бассет отпрянул в сторону, как испуганная лошадь.

– Кто там?

Стук повторился. Я пошел к двери. Бассет зашипел:

– Не открывайте.

Я повернул защелку замка и немного приоткрыл дверь, подставив под нее ногу и плечо. За дверью стоял Джордж Уолл. В отраженном свете его лицо казалось землистым. Сквозь разорванные брюки проглядывала светлая кожа ноги. Он тяжело дышал прямо на меня.

– Он здесь?

– Как вам удалось пройти?

– Через забор. Бассет здесь?

Я посмотрел на Бассета. Он съежился за письменным столом, блестели только белки его глаз и поверхность черного пистолета.

– Не впускайте его. Не позволяйте ему коснуться меня.

– Он вас не тронет. Уберите эту вещь.

– Не уберу. Если будет нужно, я буду защищаться. Я повернулся спиной к этому объятому ужасом человеку.

– Вы слышали, что он сказал, Уолл? У него – пистолет.

– Мне наплевать, что у него. Мне надо с ним поговорить. Эстер находится здесь?

– Вы на ложном пути. Он не видел ее несколько месяцев.

– Конечно, он будет это утверждать!

– К его словам присоединяюсь и я. Она работала здесь летом и уехала еще в сентябре.

Его озадаченный взгляд выразил еще большее недоумение. Язык, похожий на неторопливую красную змею, облизал верхнюю губу.

– Почему же он не хотел встретиться со мной раньше, если ее здесь нет?

– Вы говорили о кнуте, помните? Это совсем не похоже на дипломатический подход.

– На дипломатию у меня нет времени. Завтра мне надо улетать домой.

– Прекрасно.

Своим плечом он надавил на дверь. Я почувствовал его давление. Голос Бассета поднялся на целую октаву:

– Не подпускайте его ко мне!

Теперь Бассет был рядом со мной. Я повернулся спиной к двери, выхватил пистолет из его руки и положил себе в карман. Он был слишком зол и напуган, чтобы произнести хоть слово. Я опять повернулся к Уоллу, который все еще напирал, но не изо всех сил. Он казался смущенным. Я схватил его за грудки одной рукой, приподнял и не отпускал. Он показался мне грузным и инертным, как каменная статуя.

Невысокий, широкоплечий мужчина спускался по лестнице холла. Он шел в нашем направлении суетливо, каким-то гусиным шагом, поглядывая на бассейн и на океан за бассейном с таким видом, как будто все это принадлежало ему. Ветерок шевелил хохолок его серебристых волос. Чувством собственной важности было преисполнено его полное тело, скрытое под прекрасно сшитым фланелевым пиджаком. Он не обращал внимания на женщину, которая шла за ним по пятам, в нескольких шагах от него.

– Боже милостивый, – прошептал Бассет мне на ухо. – Это – мистер и миссис Графф! Нам нельзя устраивать потасовку перед лицом мистера Граффа. Пусть Уолл войдет сюда. Скорее же!

Я впустил парня. Бассет остался у двери, кланяясь и улыбаясь, когда приблизился седовласый человек. Тот приостановился и вздернул нос. У него было загоревшее, словно отполированное лицо.

– Бассет? Вы позаботились о дополнительной прислуге на сегодня? Как с оркестром? Едой?

– Все в порядке, мистер Графф, – подобострастно ответил управляющий.

– А выпивка? Мы будем подавать обычное американское виски, ничего не надо брать из моей личной коллекции. К тому же все они – дикари. Они и не заметят разницы.

– Конечно, мистер Графф, приятного вам купания.

– Я всегда делаю это с удовольствием.

Женщина, которая шла за ним, выглядела несколько ошеломленной, как будто ее раздражал яркий солнечный свет. Ее черные волосы были гладко зачесаны назад, открывая широкий, прямой, лоб, к которому был присоединен без всякого перехода греческий нос. Лицо было бледное, безжизненное, если не считать прожекторов ее черных глаз, в которых, казалось, сосредоточилась вся ее энергия и чувства. На ней был шерстяной вязаный костюм черного цвета без рисунка, как на вдове.

Бассет жестом приветствовал ее. Она ответила ему с большим оживлением, сказав, что для декабря выпал прекрасный день. Ее муж пошел вперед, в направлении раздевалок. Она последовала за ним, как оторвавшаяся от него тень. Бассет вздохнул с облегчением.

– Это – тот же Графф, что и Гелио-Графф? – спросил я.

– Да.

Он боком прошел мимо Уолла к своему письменному столу, оперся одной ногой об его угол и начал возиться с трубкой и кисетом для табака. Его руки Дрожали. Уолл продолжал стоять возле двери. Его лицо покрылось красными пятнами, и мне не нравился вид его остекленевших глаз. Я встал между двумя мужчинами, глядя на них по очереди, как судья на теннисном корте.

Уолл произнес хриплым голосом:

– Вы не сможете открутиться с помощью лжи, вы должны знать, где она находится. Вы оплатили ее занятия в школе танцев.

– Занятия танцами? Я? – Удивление Бассета звучало неподдельно.

– В балетной школе Энтони. Вчера после обеда я разговаривал с Энтони. Он сообщил мне, что она взяла у него несколько уроков танца и заплатила за это вашим чеком.

– Так вот как она распорядилась деньгами, которые я ссудил ей!

Губа Уолла скривилась с одной стороны.

– У вас есть ответ на любой вопрос, не правда ли? С какой бы стати вам ссужать ей деньги?

– Она мне нравится.

– Кто сомневается в этом! Где она сейчас?

– Честно говоря, не знаю. Она уехала отсюда в сентябре. С тех пор я в глаза не видел мисс Кэмпбелл.

– Ее зовут миссис Уолл. Она – моя жена.

– Я начинаю догадываться об этом, старина. Но она пользовалась своей девичьей фамилией, когда была здесь. Насколько я понимаю, она собиралась развестись с вами.

– Кто уговорил ее сделать это?

Бассет посмотрел на него страдальческим взглядом.

– Если вы хотите знать правду, то я пытался уговорить ее не делать этого. Я советовал ей вернуться в Канаду, к вам. Но у нее были иные планы.

– Какие планы?

– Она хотела чего-то добиться в жизни, – Бассет сказал это с оттенком иронии. – Она была воспитана здесь, на юге, вы знаете, у нее в крови киношная лихорадка. И, конечно, ее занятия прыжками в воду привили ей вкус к известности. Если честно, я пытался отговорить ее от этого. Но боюсь, что мои слова не произвели впечатления. Она твердо решила найти форму выражения своего таланта. Думаю, это объясняет ее увлечение танцами.

– А есть ли у нее талант? – спросил я.

– Она думает, что есть, – ответил Уолл.

– Послушайте, – заметил Бассет с натянутой улыбкой. – Давайте отдадим даме должное. Она – милая детка, и она может вырасти...

– Поэтому вы оплатили ее обучение танцам?

– Я ссудил ей денег. Не знаю, как она их потратила. Отсюда она снялась очень неожиданно, как я уже сказал Арчеру. Она жила тут, в Малибу, спокойно, работала тренером по прыжкам в воду, наладила здесь хорошие связи. А потом исчезла, как сквозь землю провалилась.

– Какие связи? – спросил я.

– Многие из членов нашего клуба заняты в промышленности.

– Не могла ли она уехать с одним из них?

При таком предположении Бассет нахмурил брови.

– Я об этом не знаю. Понимаете ли, я не предпринимал попыток найти ее. Если она решила уехать, то у меня не было права вмешиваться в это ее решение.

– У меня есть такое право. – Голос Уолла звучал низко и сдавленно. – Думаю, что вы лжете и в этом. Вы знаете, где она находится, и пытаетесь отделаться от меня.

Его нижняя губа и челюсть оттопырились, что изменило форму лица, сделав его нервным и противным.

Его плечи отделились от двери. Он сжал кулаки так, что побелели суставы.

– Ведите себя как подобает, – посоветовал я.

– Мне надо узнать, где она находится, выяснить, что с ней стряслось.

– Минуточку, Джордж, – Бассет направил на него свою трубку, как дуло пистолета, из кончика которой выходила струйка дыма.

– Не называйте меня Джордж. Так меня называют друзья.

– Но я не являюсь вашим врагом, старина.

– И не называйте меня «старина».

– Тогда «парень», если не возражаете. Я хотел сказать... я сожалею, что такое произошло у нас с вами. Действительно сожалею. Поверьте мне, я не сделал вам ничего плохого, и я желаю вам добра.

– Тогда почему вы мне не поможете? Скажите правду: жива ли Эстер?

Бассет посмотрел на него с тревогой.

Я спросил:

– Что заставляет вас думать, что ее нет в живых?

– Потому что она опасалась. Она боялась, что ее убьют.

– Когда это было?

– Позавчера ночью. В ночь под Рождество. Она позвонила по междугородному на нашу квартиру в Торонто: Она была ужасно расстроена, рыдала, разговаривая по телефону.

– О чем она говорила?

– О том, что кто-то грозился убить ее, но она не сказала кто. Она хотела уехать из Калифорнии. Спрашивала меня, готов ли я опять сойтись с ней. Я сказал, что готов, пусть приезжает. Но прежде чем нам удалось обо всем договориться, телефонный разговор был прерван. Неожиданно она пропала, никого не оказалось на другом конце линии.

– Откуда она вам звонила?

– Из балетной школы Энтони на бульваре Сансет. Она звонила за счет абонента, поэтому мне удалось установить, откуда она звонила. Я вылетел туда сразу же, как освободился, и вчера встретился с Энтони. Он ничего не знает о телефонном разговоре или говорит, что не знает. В ту ночь он устроил какой-то вечер для студентов, и в помещении была большая суматоха.

– Ваша жена все еще берет у него уроки?

– Не знаю. Думаю, что да.

– Тогда у него должен быть ее адрес.

– Он сказал, что у него ее адреса нет. Единственное, что она указала, – это здешний клуб «Чаннел». – Он бросил подозрительный взгляд в сторону Бассета. – Вы уверены, что она здесь не живет?

– Не смешите меня. Она здесь никогда не жила. Можете проверить это. Она снимала коттедж в Малибу, я сейчас найду для вас ее адрес. Хозяйка, кажется, живет рядом, и вы сможете поговорить с ней. Это – миссис Сара Лэмб, моя старая приятельница и сотрудница. Скажете, что вы от меня.

– С тем чтобы она поддержала ваше вранье? – заметил Уолл.

Бассет встал и осторожно направился в его сторону.

– Неужели вы не хотите проявить благоразумие, старина? Мы стали друзьями с вашей женой. Не думаете ли вы, что несправедливо заставлять меня страдать за свои добрые поступки? Я не могу весь день спорить с вами. Мне надо готовить важное мероприятие на сегодняшний вечер.

– Это меня не касается.

– Верно, но и ваши дела – не моя забота. У меня есть одно предложение. Мистер Арчер – частный детектив. Я готов заплатить ему из своего кармана за то, чтобы он разыскал вашу жену. При условии, что вы прекратите изводить меня. Что скажете, хорошее предложение или нет?

– Вы – детектив? – спросил Уолл.

Я утвердительно кивнул.

Он посмотрел на меня с недоверием.

– Если бы я был уверен, что все это не подстроено... Вы дружите с Бассетом?

– Вижу его первый раз в своей жизни. Кстати, моего согласия по поводу этого предложения не спросили.

– Это как раз входит в вашу компетенцию, правда? – спросил Бассет ровным голосом. – У вас есть какие-нибудь возражения?

Возражений у меня не было, если не считать, что дело пахло керосином, что кончался довольно крутой год и я несколько приустал от всего. Я посмотрел на русоволосую мятежную голову Джорджа. Он был природным задирой, опасным для самого себя и, возможно, для окружающих людей. Вероятно, если я войду с ним в пару, то смогу отвести от него беду, на которую он нарывался. Я был идеалистом.

– Что скажете вы, Уолл?

– Мне бы хотелось, чтобы вы помогли, – медленно ответил он. – Хотя я предпочитаю заплатить вам сам.

– Я категорически против! – заявил Бассет. – Вы должны позволить и мне что-то сделать – меня тоже заботит благополучие Эстер.

– Я так и думал, – угрюмо вымолвил Уолл.

Я предположил:

– Давайте бросим жребий. Если орел – платит Бассет, если решка – платит Уолл.

Я метнул двадцатипятицентовую монету и прихлопнул ее ладонью на столе. Выпала решка. Я был к услугам Джорджа Уолла. Или наоборот.

Глава 4

Графф плавал в бассейне на спине, когда мы с Джорджем Уоллом выходили на улицу. Его коричневый живот поднимался над поверхностью воды, как панцирь черепахи с Галапагосских островов. Миссис Графф не думала раздеваться и сидела в полном одиночестве в солнечном уголке. Ее черная одежда, черные волосы и черные глаза, казалось, перечеркивали солнечный свет. Только долго и много страдавшие люди приобретали на своем лице и в фигуре такое величие, которое заменяло красоту.

Она интересовала меня, но я не представлял для нее никакого интереса. Она даже не подняла глаза, когда мы проходили мимо.

Я привел Уолла к своей автомашине.

– Вы, пожалуй, пригнитесь, когда подъедем к воротам. Тони может выстрелить в упор.

– Неужели?

– Может. Некоторые из этих старых вояк вспыхивают как порох, особенно если подзадорить их.

– Я не хотел с ним связываться. Я поступил не совсем красиво.

– Во всяком случае, неумно. Сегодня с утра вас дважды чуть не застрелили. Бассет был так перепуган, что вполне мог это сделать, и Тони здорово вспылил. Не знаю, как там у вас в Канаде, но в здешних местах нельзя особенно задираться. У многих вроде бы безобидных людишек в ящичках хранятся пистолеты.

Он еще ниже опустил голову.

– Виноват.

Он больше, чем прежде, походил на подростка, умственное развитие которого отстало от его физического роста. Несмотря на все это, он мне все-таки нравился. У него были хорошие задатки, которые могут получить дальнейшее развитие, если его жизнь не будет прервана.

– Не извиняйтесь передо мной. Спасенная вами жизнь может оказаться вашей собственной.

– Но я действительно сожалею о случившемся. Навязчивая мысль о том, что Эстер снюхалась с этим старым слюнтяем... Думаю, что я потерял голову.

– Найдите ее опять. И ради Бога, забудьте о Бассете. Вряд ли он может претендовать на роль бобра.

– Он давал ей деньги. Он признался в этом.

– То-то и оно, что он это признал. Возможно, сейчас кто-то другой оплачивает ее счета.

Негромким, ворчливым голосом он сказал:

– Кто бы это ни был, я убью его.

– Нет, вы этого не сделаете.

Он сидел, упрямо надувшись, когда мы подъезжали к воротам. Ворота были открыты. Тони, стоявший у входа в сторожку, приветливо помахал мне и удивился, увидев Уолла.

– Остановитесь, – сказал Джордж. – Я хочу перед ним извиниться.

– Не надо. Оставайтесь в машине.

Я повернул налево, на прибрежную автостраду. Она вилась по контуру отвесного, обрывистого берега коричневого цвета, затем постепенно спускалась к морю. Начался район прибрежных коттеджей, домики мелькали как бесконечная цепь ветхих грузовых вагонов.

– Знаю, что кажусь вам ужасным человеком, – выпалил Джордж. – Обычно я не бываю таким, не хожу вокруг, играя мышцами и угрожая людям.

– Вот это – хорошо.

– Это действительно так, – продолжал он. – У меня просто, видите ли, плохо сложился год. – Он рассказал мне об этом плохом годе. Началось все это на Канадской национальной выставке, в августе минувшего года. Он работал спортивным обозревателем в газете «Торонто Стар» и получил задание осветить выступления группы художественного плавания. Эстер выступала с отдельным номером в прыжках с вышки. Он никогда не придавал большого значения прыжкам в воду – он был помешан на бейсболе. Но в Эстер было что-то особенное, ее окружал блеск, какое-то свечение. Он поехал повидаться с ней в свое свободное время и после выступлений пригласил ее погулять.

Во время третьего выступления она слишком рано закончила два с половиной оборота, плашмя ударилась о воду, и ее вытащили из воды без сознания. Ее увезли раньше, чем он успел добраться до нее. Во время следующего представления она не выступала. В конце концов он отыскал ее в гостинице на нижней улице Ионде. У нее болели глаза, полопались кровеносные сосуды. Она сказала, что покончила с прыжками в воду, и разрыдалась у него на плече. Он не знал, как успокоить ее.

Это была его первая связь с женщиной, если не считать два случая в Монреале. В первую же ночь он предложил ей выйти за него замуж. Утром она согласилась. Через три дня они поженились.

Возможно, он не был в достаточной степени откровенен с Эстер. По тому, как он расходовал деньги, она могла предположить, что у него их было много. Возможно, ему хотелось создать впечатление, что он – важная персона в журналистских кругах Торонто, чего на самом деле не было. Он был в этом деле новичком, всего год назад закончившим колледж и получавшим пятьдесят пять долларов в неделю.

Эстер было нелегко приспособиться к жизни в двухкомнатной квартире на проспекте Спадина. Одна из проблем заключалась в болезни ее глаз, сосуды долго не могли восстановиться. Неделями она не выходила из квартиры, перестала причесываться, пользоваться косметикой и даже умываться. Она отказывалась готовить ему пищу. Говорила, что подурнела, потеряла работу и все остальное, из-за чего стоило жить.

– Мне не забыть прошлой зимы, – сказал Джордж Уолл.

В его словах скрывалось много чувства. Я повернулся и посмотрел на него. Он не ответил на мой взгляд. С задумчивым выражением он смотрел мимо меня на голубые воды Тихого океана. Зимние солнечные блики сверкали на его поверхности как скомканная фольга.

– Тогда стояла холодная зима, – продолжал он. – Снег скрипел под ногами, из ноздрей шел густой пар. Окна покрылись толстым слоем инея. Все время выходила из строя отопительная печь на мазуте, стоявшая в цокольном этаже. Эстер подружилась с консьержкой дома, с женщиной по фамилии Бин, которая жила в соседней квартире. В обществе миссис Бин она начала ходить в церковь – в такую причудливую маленькую церквушку, которая расположена в старом здании на Блуре. Я приходил домой с работы, а они сидели и разговаривали в спальне об искуплении, перевоплощении и других подобных вещах.

Однажды вечером, когда миссис Бин ушла, Эстер заявила мне, что Бог наказывает ее за грехи. Именно поэтому она сделала неудачный прыжок и застряла у меня в Торонто. Она сказала, что должна пройти очищение, чтобы ее следующее перевоплощение прошло на более высоком уровне. Примерно в течение месяца после этого мне пришлось спать на диване. Господи, как мне было холодно...

Накануне Рождества она разбудила меня среди ночи и объявила, что прошла через очищение. Во сне ей явился Христос и простил ей все грехи. Сначала я не принял всерьез ее слова – как я мог это сделать? Я пытался отшутиться, посмеяться над ней. И тогда она рассказала мне о том, что имела в виду под своими грехами.

Но тут он замолчал.

– Что же она имела в виду? – спросил я.

– Лучше не рассказывать об этом.

Он произнес это сдавленным голосом. Я искоса взглянул на него. Его лицо залила краска, покраснели даже уши.

– Как бы там ни было, – продолжил он свой рассказ, – у нас состоялось определенное примирение. Эстер отказалась от своего псевдорелигиозного увлечения. Но вместо этого она неожиданно загорелась страстью к танцам. Танцы – на всю ночь, а весь день – сон. Я не мог вынести таких нагрузок. Ведь мне надо было ходить на работу, не забывать о своей старой привязанности к бейсболу и хоккею и другим детским развлечениям. Она взяла себе за моду ходить одна в район Виллидж.

– Кажется, вы говорили о жизни в Торонто.

– В Торонто тоже есть район Виллидж. Он очень напоминает основной, в Нью-Йорке, но, конечно, поменьше размером. Эстер связалась с группой любителей балета. Она целиком ушла в уроки танцев с учителем по фамилии Педрейк Дейн. Она коротко постриглась и проделала в мочках дырочки для сережек. Стала надевать белые шелковые блузки и брюки в обтяжку а ля матадор и разгуливать в них по квартире. Она все время выполняла какие-то па, или как там называются эти фигуры. О некоторых вещах спрашивала меня по-французски, хотя сама французского не знала, и если я не понимал в чем дело, то надувала губки.

Она могла сидеть, уставившись на меня, и не моргать в течение пятнадцати или двадцати минут кряду. Можно было подумать, что я – предмет мебели и она обдумывает, как меня лучше употребить. А может быть, в то время я вообще переставал для нее существовать. Знаете, как это бывает?

Я это знал. И у меня была жена, и такая пропасть молчания поглотила ее. Правда, я не сказал об этом Джорджу Уоллу. Он продолжал рассказывать, извергая на меня потоки слов, как будто они долго хранились у него в замороженном состоянии и, наконец, оттаяли под солнцем Калифорнии. Возможно, в тот день он бы все равно излил свою душу, будь то хоть железный столб или деревянная статуя индейца.

– Теперь я понял, чем она занималась, – сказал он. – Она пыталась возродить самоуверенность дурацким, ненормальным образом, собраться с силами, чтобы уйти от меня. Толпа, с которой она спуталась – Педди Дейн и другие из его шайки шмыгунов, подбивала ее пойти на это. Мне надо было предвидеть такой поворот дела.

Поздней весной они подготовили своего рода танцевальный спектакль в небольшом театре, где когда-то была церковь. Эстер выступала в ведущей мужской роли. Я пошел туда посмотреть и совершенно ничего не понял. Речь шла вроде бы о раздвоении личности, которая влюбляется в саму себя. А позже я слышал, как они расхваливали, превозносили ее достоинства. Они говорили, что она зря растрачивала себя в Торонто, выйдя замуж за такого пентюха, как я. Она просто обязана поехать в Нью-Йорк или вернуться в Голливуд. В тот вечер мы поссорились, когда наконец вернулись домой. Я поставил перед ней вопрос ребром: она должна расстаться с этими людьми и с их представлениями. Я сказал, что она должна прекратить ходить на уроки танцев и выступать на сцене, должна оставаться дома и носить обычную женскую одежду, убираться в квартире и готовить хотя бы несколько съедобных блюд. Он неприятно усмехнулся. Это прозвучало, как будто внутри его кто-то поскрипел сломанными предметами.

– Я оказался большим спецом в области женской психологии, – сказал он. – Утром, когда я ушел на работу, она отправилась в банк, сняла с нашего счета все деньги, которые я откладывал на покупку дома, и улетела в Чикаго. Я узнал об этом, наведя справки в аэропорту. Она не оставила мне даже записку... Думаю, что она наказывала меня за мои грехи. Я не знал, куда она уехала. Я повидал нескольких из ее подозрительных друзей в Виллидже, но они тоже ничего не знали. Она плюнула на них так же открыто, как и на меня.

Не знаю, как я прожил следующие полгода. Женаты, мы были недолго и не очень сблизились друг с другом, в отличие от других супружеских пар. Но я полюбил ее и люблю до сих пор. Бывало, я бродил по улицам до полуночи и каждый раз, когда видел девушку со светлыми волосами, меня словно ударяло током. Когда бы ни зазвонил телефон, я был уверен, что звонит Эстер. И однажды ночью она действительно позвонила.

Это случилось под Рождество. Я находился в квартире один, стараясь не думать а ней. И чувствовал, что нахожусь на грани нервного припадка. В какую бы сторону ни смотрел, везде видел на стене ее лицо. И тут зазвонил телефон, на проводе была Эстер. Я уже сказал, что она сообщила, что ее грозятся убить и что она хочет уехать из Калифорнии. Вы можете себе представить, что я чувствовал, когда разговор прервался. Я подумывал о том, чтобы связаться с полицией Лос-Анджелеса, но зацепка была слишком незначительная. Поэтому я установил, откуда она звонила, и на первом же самолете вылетел из Торонто.

– Почему вы не поступили так же шесть месяцев назад?

– Я не знал, где она находится. Она мне не писала.

– У вас должна была быть какая-то зацепка.

– Да, мне казалось, что, возможно, она приедет опять сюда. Но я как-то не решался выслеживать ее. Какое-то время я вел себя не очень разумно. И почти что убедил себя в том, что без меня ей будет лучше. – После некоторого молчания он добавил: – Может быть, и на самом деле ей лучше.

– Чтобы это выяснить, надо спросить Эстер. Но сначала нам нужно ее найти.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю