Текст книги "Дело Гэлтона"

Автор книги: Росс Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Глава 30

Гордон Сейбл посмотрел, как они уходят, потом вздохнул с облегчением. Глаза его перестали блестеть блеском ожидания.

– Я не сделал бы этого, – сказал он, – если бы тогда знал то, что знаю теперь. Есть такие веши, которые нельзя предугадать. Например, то, что человек меняется. Кажется, вы сможете вынести все что угодно, что можете держаться вечно. Но под давлением ваша сила ослабевает. Проходит несколько дней или несколько недель, и все выглядит в другом свете. Не из-за чего бороться. Все лопается. – Он издал звук, похожий на хлопок. – Все катится к чертям. Вот так.

– Зачем вы его убили?

– Она же рассказала вам. Когда я вернулся, она сидела около него и причитала, пыталась разбудить его своими поцелуями. Меня чуть не стошнило.

– Только не говорите, что совершили преступление в порыве страсти. Вы должны были давно знать об их связи.

– Я и не отрицаю, что знал. – Он поменял позу и стал рассказывать: – Каллиган подцепил ее летом в Рено. Она поехала туда, чтобы развестись со мной, но все кончилось тем, что она проигралась в рулетку. И Каллиган помог ей в этом. Он, без сомнения, получил за это свои комиссионные. Она проиграла очень много, все свободные деньги, которые у меня были. Когда же деньги кончились, он пустил ее к себе в квартиру пожить немного, и я вынужден был ехать туда и умолять ее вернуться со мной домой. Она отказывалась, и я должен был заплатить ему, чтобы он выгнал ее.

Я не сомневался, что он говорит правду. Ни один мужчина не смог бы придумать о себе такую историю. Но Сейбл, казалось, сам себе не верит. Слова его не имели веса, он говорил так, как будто заучил текст заранее и рассказывал об инциденте, которого он не понимал, который произошел с какими-то людьми в какой-то чужой стране.

– Я так и не пришел в себя после этого. И она тоже. Мы жили в этом доме, который я для нее построил. Нас разделяла стеклянная стена. Мы видели друг друга, но не могли разговаривать. Мы вели себя как клоуны в цирке, разговаривая жестами, или как обезьяны в разных клетках. И Элис стала очень странной. Я тоже, конечно. Наша жизнь становилась все страшнее и страшнее. Она могла упасть на пол и бить себя по лицу кулаками, пока лицо ее не становилось синим и опухшим от ударов. А я мог смеяться над ней и обзывать ее всякими словами.

Так мы жили, и оба были довольны, пока не появился Каллиган. Это случилось зимой. Были найдены кости Энтони Гэлтона, и Каллиган услышал об этом, кажется, прочитал в газете. Он знал, кому они принадлежали, и явился ко мне с этой информацией.

– А почему он выбрал вас?

– Прекрасный вопрос. Я сам часто спрашивал себя об этом. Элис рассказала ему, что я адвокат миссис Гэлтон. Возможно, именно поэтому он и заинтересовался ею. Он знал, что ее любовь к рулетке лишила меня денег, что у меня тяжелое финансовое положение. Ему нужна была помощь эксперта для осуществления его плана. Он не был настолько умен, чтобы все сделать самому. Он был умен лишь настолько, чтобы понять: я значительно умнее его.

Он знал о вас еще и другое, подумал я. Он знал, что вы никого не любите и что вас можно запросто скрутить.

– А какую роль во всем этом деле играет Шварц?

– Отто Шварц? А он здесь ни при чем. – Сейбл даже обиделся на меня за это предположение. – Его единственная связь с этим – деньги, которые задолжала ему Элис. Шестьдесят тысяч долларов. Шварц требовал, чтобы она заплатила ему. Он стал ей угрожать. А потом стал угрожать и мне. Я должен был найти эти деньги и был в отчаянии. Не знал, куда обратиться.

– Не будем говорить о ваших переживаниях, Сейбл. Вы вступили в этот заговор не вдруг. Вы работали над ним не один месяц.

– Не отрицаю этого. Нужно было многое подготовить. Вначале идея Каллигана не казалась разумной. Она возникла у него давно, когда он встретился в Канаде с этим парнем, Фредериксом, пять или шесть лет назад. Он знал Энтони Гэлтона в Луна-Бэй и был поражен его сходством с этим парнем. Он даже привез парня в Соединенные Штаты, чтобы как-то воспользоваться этим сходством. Но нарушил закон, его посадили, и он потерял парня из виду. Каллиган считал, что, если я поддержу его, он сможет найти мальчишку.

И Каллиган нашел его, как вы знаете. Он ходил в школу в Энн-Арбор. Я поехал на восток в феврале и увидел парня, когда он играл в студенческом театре. Он был неплохим актером, выглядел честным. Я поговорил с ним и решил, что если кто-нибудь и сможет выполнить эту задачу, так это он. Я представился ему как продюсер из Голливуда, сказал, что поражен его талантом. Он поймался на этот крючок и взял у меня деньги. Остальное было уже нетрудно.

Конечно, историю его прежней жизни подготовил я. Над этим следовало хорошенько подумать. Самое трудное было сделать так, чтобы никто не узнал о его жизни в Канаде. И тут я вспомнил о приюте в Кристал-Спрингс. Но я понимал, что успех всего этого мероприятия зависит в основном от него самого. Если ему удастся это сделать, то он получит основную часть всех богатств. Мои притязания были скромны. Он просто должен был дать мне возможность купить по номинальной цене некоторое количество собственности, связанной с добычей нефти.

Я смотрел на Сейбла и думал, как мог человек с такой способностью все предвидеть, заранее прийти к тому, к чему пришел. Что-то случилось с его головой. Возможно, причиной была неоправданная вера в свое превосходство, в умение обвести вокруг пальца всех и вся. Он и сейчас так думал.

– Есть такое понятие – преступление века, – продолжал он. – Им должна была стать моя задумка. Получить многомиллионное состояние, не нанеся никому никакого ущерба. Просто нужно было сделать так, чтобы найти этого парня, а там факты говорили бы сами за себя.

– Факты? – спросил я.

– Ну, не совсем факты, а то, что казалось фактами. Я не философ. Мы, юристы, не занимаемся реальными явлениями. Кто знает, что это такое? Мы имеем дело с тем, что видим. А в этом деле искажений фактов было очень мало. Никаких фальсификаций документов. Согласен, парень должен был немного соврать о своем детстве и своих родителях. Но что значит эта незначительная ложь? Она принесла миссис Гэлтон такое же счастье, как если бы этот парень действительно был ее внуком. И если бы она решила завещать ему все свои деньги, то это ее личное дело.

– Она написала новое завещание?

– Думаю, да. Я в этом не участвовал. Посоветовал ей взять другого юриста.

– А вы не думали, что рискуете?

– Не думал. Нужно знать Марию Гэлтон, как знаю ее я. Она настолько противоречива, что на это можно рассчитывать. Я заставил ее написать новое завещание, убеждая, чтобы она этого не делала. Я заставил ее начать искать Тони, убеждая ее, что это ни к чему не приведет. Я убедил ее нанять вас, выступая против детективного расследования.

– А почему меня?

– Шварц не давал мне покоя с моим долгом, и я решил, что нужно действовать быстро. Я не мог пойти на риск и сам занялся так называемыми поисками. Это должен был кто-то сделать, кто-то, кому я мог верить. И я также подумал, что если нам удастся обмануть вас, то мы сможем обмануть кого угодно. А если нам это не удастся, то я подумал, что вы достаточно... как бы это сказать, гибкий, что ли...

– Вы хотели сказать – продажный?

Сейбл сморщился, услышав это слово. Слова для него значили больше, чем их смысл.

В конце коридора открылась дверь, и миссис Сейбл с Хауэлом подошли к нам. Она буквально висела на руке доктора. Лицо ее было накрашено и ничего не выражало. Свободной рукой доктор нес белый кожаный чемодан.

– Сейбл во всем признался, – сказал я Хауэлу. – Позвоните, пожалуйста, шерифу.

– Я уже позвонил. Они скоро будут здесь. Я забираю миссис Сейбл туда, где она получит необходимый уход. – И он добавил уже другим тоном: – Надеюсь, что это явится поворотным пунктом в ее болезни.

– Я тоже надеюсь, – ответил ему Сейбл. – Честно.

Хауэл ничего не сказал на это. И Сейбл сделал еще одну попытку:

– До свиданья, Элис. Я действительно желаю тебе всяческого добра.

Она вся сжалась, но ничего не ответила. Она вышла, опираясь на руку доктора. Ее волосы блестели на солнце как золото. Сусальное золото. И мне стало немного жалко Сейбла. Она была для него слишком тяжелой ношей. Каллигану удалось вбить клин между его слабостью и ее потребностями и тем самым расширить пропасть, существующую между ними. И их союз распался.

Сейбл был наблюдательным человеком, и он заметил, что настроение мое несколько изменилось.

– Вы удивляете меня, Лью. Я не думал, что вы так тяжело все это воспримете. Ведь у вас всегда была репутация человека, не стремящегося осложнять ситуацию, а помогать заблудшей овце.

– Убийство Каллигана вряд ли можно сравнить с поведением заблудшей овцы.

– Я должен был его убить, как вы не понимаете?

– Из-за вашей жены?

– Моя жена – это только начало. Он продолжал жать на меня. Ему было недостаточно, что он делит со мной мою жену и мой дом. Он был очень жаден, хотел получить все больше и больше. И я, наконец, понял, что он хочет получить все. Все. – Голос его дрожал от возмущения. – После всего того, что я сделал, пошел на риск, он хотел лишить меня всего.

– Каким образом?

– Воспользовавшись парнем. Он что-то знал о Тео Фредериксе. Не знаю что. Не мог выведать ни у одного из них. Но Каллиган говорил, что этого достаточно, чтобы разрушить весь мой план. Конечно, это был и его план, но он был достаточно безответствен, чтобы разрушить все, если я не сделаю так, как он хочет.

– И вы его убили.

– Мне представился случай, и я им воспользовался. Это не было преднамеренное убийство.

– Никакие присяжные не поверят этому после того, что вы сделали со своей женой. Это выглядит очень преднамеренным. Вы дождались случая, чтобы убить беззащитного человека, а потом попытались свалить это убийство на свою больную жену.

– Она этого заслуживает, – возразил он холодно. – Она сама верила, что убила его. Наполовину верила. Она понимала, что виновата, потому что путалась с ним. Я сделал только то, что сделал бы любой мужчина в данных обстоятельствах. Она видела, что я зарезал его. Я должен был что-то сделать, чтобы заставить ее забыть это.

– Вы как раз этим и занимались во время ваших длительных посещений больницы? Убеждали ее, что это она во всем виновата?

Он ударил ладонью о стену:

– Это она причина всех неприятностей. Она – причина того, что он вошел в нашу жизнь. И она должна пострадать за это. Почему за все должен отвечать я один?

– Вы не должны. Вы можете разделить вину с этим парнем, Фредериксом. Где я могу его найти?

Он покосился на меня:

– Я хочу получить что-нибудь взамен, так сказать, кви про кво. – Это латинское выражение его, казалось, подбодрило. Он стал говорить быстрее, а потом перешел на скороговорку. – Это верно. Он действительно должен почти полностью отвечать за все это безобразие. Если это поможет разобраться, я готов выступать свидетелем. Элис не может быть свидетельницей против меня. Вы даже не знаете, правда ли то, что она говорила вам. Откуда вы можете это знать? Может быть, я прикрываю ее. – В голосе у него появилась надежда.

– А откуда вы знаете, что вы живой, Сейбл? Я хочу встретиться с вашим сообщником. Он был в Сан-Матео этим утром. Куда он направился?

– Совершенно не в курсе.

– Когда вы его видели в последний раз?

– Не понимаю, почему я должен сотрудничать с вами, если вы не хотите сотрудничать со мной?

Я все еще держал в руках его разряженное ружье. Потом поднял его как дубинку. Я был достаточно зол, чтобы использовать его в этом качестве, если возникнет необходимость.

– Вот почему.

Он так быстро отпрянул, что стукнулся головой о стену.

– Вы не можете использовать против меня такие методы. Это противозаконно.

– Хватит пускать мыльные пузыри, Сейбл. Фредерикс был здесь вчера вечером?

– Да. Он хотел, чтобы я получил для него деньги в банке. Я отдал ему все свои наличные, которые были в доме. Около двухсот долларов.

– Зачем ему были нужны деньги?

– Он не сказал. Вообще, он вел себя непоследовательно. Разговаривал так, как будто сломался, не выдержал напряжения.

– Что он сказал вам?

– Я не могу пересказать дословно, так как сам был ужасно расстроен. Он задал мне огромное количество вопросов, на которые я не был в состоянии ответить. Об Энтони Гэлтоне и о том, что с ним произошло. Все это самозванство вскружило ему голову. Кажется, он считает, что он на самом деле сын Гэлтона.

– А Шейла Хауэл была с ним?

– Да, она присутствовала при этом. Я понимаю, о чем вы думаете. Возможно, он говорил все это для нее. Если он играл, то нужно сказать, что она ему поверила. Но мне кажется, он и сам этому верит. Он был очень взволнован и угрожал мне расправой, если я не скажу ему, кто убил Гэлтона. Я не знал, что отвечать. В конце концов я вспомнил имя этой женщины из Редвуд-Сити – бывшей няни Гэлтонов.

– Миссис Матесон?

– Да. Я должен был ему что-то сказать, чтобы избавиться от него.

Патрульная машина въехала на холм и остановилась перед домом. Из нее вылез Конгер и еще один помощник шерифа. Сейблу предстояла тяжелая задача – оправдаться.

Глава 31

Они подбросили меня в аэропорт, и я сел в самолет. Это был тот же двухмоторный самолет, летевший тем же рейсом, что и три недели назад. Даже стюардесса была та же самая. Но теперь почему-то она выглядела моложе. Казалось, время для нее остановилось, тогда как я постарел и почти приблизился к среднему возрасту.

Она старалась подбодрить меня леденцами и кофе в бумажных стаканчиках. И вот опять появилась бухта и соляные копи.

Дом Матесонов был закрыт, шторы на окнах опущены, как будто в доме кто-то болен. Я попросил таксиста подождать меня и постучал в парадную дверь. Дверь открыла сама Мэриан Матесон.

Она жила по тому же расписанию, что и я, быстро старела. В волосах стало больше седины, лицо осунулось. Но все это каким-то образом сделало ее мягче. Даже голос стал нежнее, когда она сказала:

– Я ждала вас. У меня был еще один гость сегодня утром.

– Джон Гэлтон?

– Да. Джон Гэлтон. Маленький мальчик, за которым я ухаживала в Луна-Бэй. Я очень волновалась, увидев его через столько лет. С ним была его девушка. Он привез ее с собой. – Она заколебалась, а потом шире открыла дверь. – Заходите, если хотите.

Она провела меня в темную гостиную и предложила сесть в кресло.

– Зачем они к вам приезжали, миссис Матесон?

– Затем же, зачем и вы. Получить информацию.

– Какую информацию?

– О той ночи. Я подумала, что он имеет право знать правду. Поэтому рассказала все, что рассказывала вам: о Каллигане и Плечистом. – Ответ ее был туманным. Возможно, она старалась, чтобы и ее память тоже была туманной, не прояснялась.

– И как он это воспринял?

– Он очень заинтересовался. Естественно. Он весь превратился в слух, когда я рассказала ему о рубинах.

– А он объяснил, почему так заинтересовался рубинами?

– Он ничего не объяснял и быстро ушел. Они уехали на своей красной машине, даже не стали пить кофе.

– А они были дружелюбно настроены?

– По отношению ко мне? Очень дружелюбно. Девушка была очень любезна. Она сказала, что они собираются пожениться, как только ее молодой человек все выяснит. Она сказала: выберется из темноты.

– А что она имела в виду под темнотой?

– Не знаю. Она так сказала. Он же очень интересовался обстоятельствами смерти отца.

– А он говорил, что собирается делать дальше, куда они отправляются?

– Нет. Он спросил у меня, как добраться до аэропорта и ходит ли туда автобус. Мне показалось странным, что он спрашивает про автобус, когда у него есть прекрасная спортивная машина, совершенно новая.

– Он уклоняется от ареста, миссис Матесон. Он знает, что его машину сразу же обнаружат в аэропорту.

– А кто хочет его арестовать?

– Я, например. Это не сын Гэлтона. Это самозванец.

– Не может быть. Он копия своего отца.

– Внешность очень часто бывает обманчива. Вы не первая, кого обманула его внешность. На самом деле его имя Тео Фредерикс. Он мелкий мошенник из Канады, где чуть не зарезал человека.

Она закрыла рот рукой:

– Из Канады, говорите?

– Да, его родители – хозяева пансионата в Питте, в Онтарио.

– Но они как раз туда и поехали. В Онтарио. Я слышала, как он говорил ей, когда я была на кухне, что нет прямых самолетов в Онтарио. Как раз перед тем, как они ушли.

– А когда они здесь были?

– Рано утром, вскоре после восьми часов. Они ждали у дома, пока я вернусь со станции, куда отвозила Рона.

Я посмотрел на часы. Было почти пять часов дня. Прошло почти девять часов. При благоприятных обстоятельствах они могли уже быть в Канаде. И если мне повезет, то я буду там еще через восемь или девять часов.

Миссис Матесон проводила меня до двери.

– Эти неприятности никогда не прекратятся? – спросила она.

– Дело идет к концу. Извините, что не смог оградить вас от этого.

– Все в порядке. Я все рассказала мужу. Что бы ни произошло – выступление в суде в качестве свидетеля или еще что-нибудь – мы будем держаться вместе. Мой муж очень хороший человек.

– У него очень хорошая жена.

– Нет. – Она махнула рукой. – Но я люблю его и нашего сына. А это кое-что значит. Я рада, что все рассказала Рону. Это лежало тяжелым камнем у меня на сердце. – Она улыбнулась мне, но глаза оставались серьезными. – Надеюсь, все кончится хорошо для этой девушки. Трудно поверить, что ее парень – преступник. Но я-то знаю, как бывает в жизни. – Она подняла глаза к солнцу.

Дорога в международный аэропорт шла мимо здания суда в Редвуд-Сити. Я подумал, что нужно остановиться и все рассказать шерифу Трэску, а потом решил, что не стоит. Это было мое дело, и я хотел его закончить сам.

Возможно, я уже догадывался, чем все кончится.

Глава 32

Я приехал в Питт на машине, которую взял напрокат, в три часа, в самое темное время ночи. В красном доме на набережной горел свет. Миссис Фредерикс подошла к двери, одетая во все черное. Ее тяжелое лицо приняло упрямое выражение, когда она меня увидела.

– Зачем вы сюда приехали? Вам здесь нечего делать. Я не знала, что этих Лембергов разыскивает полиция.

– Полиция разыскивает не только их. Ваш сын был здесь?

– Тео? – В глазах ее было удивление. – Он не был здесь целую вечность.

За ее спиной послышался хриплый голос:

– Не верьте ей, мистер. – Из темноты показался ее муж. Он держался за стену и, казалось, был совершенно пьян. – Она вывернет для него все свое лживое сердце.

– Попридержи язык, старик.

Черная злость наполнила ее глаза, как фиолетовые чернила. Они выглядели точно так же, как несколько раньше глаза ее сына. Она пошла на Фредерикса, и он попятился назад. Лицо его было пористым и влажным, одежда пыльной.

– Вы его видели, мистер Фредерикс?

– Нет. На его счастье, меня не было дома. А то я показал бы ему. – Его орлиный профиль покачивался вверх и вниз, как бы разрубая воздух. – Но она виделась с ним.

– А где он сейчас, миссис Фредерикс?

За нее ответил муж:

– Она сказала, что они пошли в гостиницу. Он и его девушка.

Какое-то неясное чувство – не то вины, не то неприязни – заставило женщину сказать:

– Они не должны были ехать в гостиницу. Я предложила им остановиться у меня в доме. Но мой дом, наверное, недостаточно хорош для его крали.

– С девушкой все в порядке?

– По-моему, да. Я беспокоюсь за Тео. Зачем он сюда приехал? Прошло столько лет. Не могу его понять.

– Он всегда был чеканутым, – сказал Фредерикс. – Но сейчас он совершенно рехнулся. Вы только вглядитесь в него, когда увидите. И будьте осторожны. Он – настоящая змея, скрывающаяся в траве, хотя разговаривает очень гладко.

– А где находится гостиница?

– Недалеко. Называется «Питт-отель». Вы ее увидите. Только не вмешивайте нас в это дело, хорошо? Он постарается втянуть нас в свои неприятности, но я – уважаемый человек...

Его жена закричала:

– Заткнись! Ты хотел бы, чтобы мы больше не видели его! А я хочу с ним видеться!

Я оставил их ругаться дальше. Это было для них нормальным явлением. Вероятно, они ругались каждую ночь.

Гостиница располагалась в трехэтажном красном кирпичном здании на углу улицы. В одном из окон на втором этаже горел свет. Свет горел и в вестибюле. Я нажал на кнопку звонка, стоявшего на столе. Маленький человек средних лет вышел из двери темной комнаты, рядом с которой стоял стол. Он зевнул.

– Рано встаете, – сказал он мне.

– Поздно ложусь. Можно снять у вас номер?

– Конечно. У меня полно пустых номеров. Вам с ванной или без?

– С ванной.

– Это будет стоить три доллара. – Он открыл тяжелую книгу записей и подвинул ее мне. – Распишитесь.

Я расписался. Чуть выше прочитал: «Мистер и миссис Джон Гэлтон, Детройт, Мичиган».

– Вижу, у вас есть еще американцы?

– Да. Симпатичная молодая пара. Они приехали поздней прошлой ночью. Думаю, у них медовый месяц. Наверно, направляются на Ниагарский водопад. Я их поместил в номер для новобрачных.

– Угловая комната на втором этаже?

Он строго посмотрел на меня:

– Вы не собираетесь их беспокоить, мистер?

– Нет, я хотел бы поприветствовать их утром.

– Лучше, чтобы это не было слишком рано... – Он снял с крючка ключ от моего номера и бросил его на стол. – Я даю вам номер 210 в другом конце коридора. Могу провести вас, если хотите.

– Спасибо. Сам найду.

Я поднялся по лестнице, находившейся в конце вестибюля. Ноги мои отяжелели. В номере я вынул из сумки автоматический пистолет 32-го калибра и вложил в него обойму. Ковер в слабо освещенном коридоре был довольно старый, недостаточно плотный для того, чтобы заглушить мои шаги. В угловой комнате все еще горел свет. Но там кто-то спал. Слышалось тяжелое дыхание спящего, глубокие вздохи прекращались, потом возобновлялись снова. Я попробовал дверь. Она оказалась закрытой. Из глубины комнаты донесся ясный голос Шейлы Хауэл:

– Кто там?

Я промолчал. Она сказала:

– Джон, проснись.

– Что такое?

По голосу можно было судить, что он находится ближе к двери.

– Кто-то пытается войти в номер.

Послышался скрип пружин, потом раздались его шаги. Медная ручка двери стала поворачиваться.

Он резко открыл дверь, вышел из номера. Его правая рука была сжата в кулак. Он увидел меня, хотел ударить, но, заметив револьвер, замер. Парень был по пояс голый. Мышцы на его теле напряглись.

– Потише. Руки вверх.

– Что за глупости. Опустите револьвер.

– Командую здесь я. Поднимите руки, повернитесь ко мне спиной и войдите в номер.

Он неохотно подчинился, как камень, который немного подтолкнули. Когда он повернулся ко мне спиной, я увидел, что вся спина у него в белых шрамах.

Шейла стояла у кровати. На ней была мужская рубашка, большая по размеру. Эта рубашка и помада, размазанная на губах, делали ее не похожей на себя.

– Когда вы успели пожениться?

– Мы не поженились. Пока еще нет. – Краска залила шею и щеки. – Вы неправильно все понимаете. Джон находится в моей комнате, потому что я его попросила. Я боюсь одна. И он спал отдельно.

Тео махнул рукой.

– Ничего ему не говори. Он на стороне твоего отца. Все, что мы ему скажем, он исказит и обернет против нас.

– Я ничего не искажаю, Тео.

Он так внезапно набросился на меня, что я чуть не застрелил его.

– Не называйте меня этим именем!

– Но ведь вас так зовут, не правда ли?

– Я Джон Гэлтон.

– Прекратите. Ваш соучастник, Сейбл, во всем признался мне вчера вечером.

– Сейбл не мой соучастник и никогда им не был.

– Сейбл утверждает совсем другое. Он прекрасно все излагает. Не думайте, что он прикроет вас. Он будет выступать свидетелем по обвинению вас в соучастии в убийстве, которое он совершил.

– Вы что, хотите мне сказать, что Каллигана убил Сейбл?

– Для вас это вряд ли новость, не так ли? Вы прекрасно это знали, пока мы тратили недели, чтобы найти убийцу.

Шейла встала между нами.

– Пожалуйста. Вы ничего не понимаете. Джон подозревал мистера Сейбла, это верно. Но он не мог пойти в полицию. Его самого подозревали. Уберите этот ужасный револьвер, мистер Арчер. Дайте Джону возможность все вам объяснить.

Ее слепая вера разозлила меня.

– Его зовут не Джон. Это Тео Фредерикс, местный парень, который удрал из Питта после того, как пырнул ножом своего отца.

– Фредерикс не его отец.

– Его мать сказала мне об этом.

– Она лжет, – сказал парень.

– Все лгут. Только вы говорите правду. Сейбл говорит, что вы самозванец. А уж он-то должен знать.

– Я не сказал ему правду. Когда Сейбл впервые обратился ко мне, я сам не знал, кто я на самом деле. Я согласился с ним сотрудничать частично потому, что хотел и надеялся узнать, кто же я есть.

– А я думал, что вы польстились на деньги.

– Есть нечто большее, чем деньги, когда речь идет о наследстве. Больше всего я хотел знать, кто же я есть на самом деле.

– И теперь вы знаете?

– Теперь знаю. Я Джон Гэлтон, сын Энтони Гэлтона.

– И когда же вас осенило?

– Вы не хотите получить серьезного ответа на этот вопрос, но я все же отвечу вам. Это приходило ко мне постепенно. Впервые задумался об этом, когда Гейбл Линдси увидел во мне то, чего я раньше не замечал. А потом доктор Динин признал, что я сын моего отца. А когда моя бабушка приняла меня тоже, я подумал, что я, должно быть, действительно ее внук. Я не знал, что это так, до самых последних дней.

– А что произошло в эти последние дни?

– Шейла поверила мне. Я рассказал ей всю свою жизнь, все, что было, и она мне поверила.

Он почти смущенно посмотрел на нее. Она взяла его за руку, и мне начало казаться, что я здесь лишний. Возможно, он это почувствовал, почувствовал, что моральный перевес переходит на его сторону, потому что начал рассказывать о себе более убежденным, спокойным тоном:

– На самом деле все началось значительно раньше. Я стал подозревать правду или часть правды, когда был совсем маленьким мальчиком. Нелсон Фредерикс никогда не относился ко мне как к своему сыну. Он избивал меня ремнем с пряжкой. Никогда не сказал ни одного ласкового слова. И я понимал, что он не может быть моим отцом.

– Многие мальчишки думают так о своих отцах.

Шейла пододвинулась поближе к нему, как бы защищая его, и прижала его руку к своей груди.

– Пожалуйста, позвольте ему рассказать все о себе. Я знаю, это кажется невероятным, но такова жизнь. Джон рассказывает вам чистую правду, все, что он знает и как это понимает.

– Предположим, это так. Но что он знает? Некоторые очень честные люди иногда предаются фантазиям относительно того, кто они есть и что с ними будет дальше.

Я ожидал, что он опять взорвется. Но он удивил меня, сказав:

– Я знаю. Вот этого я и боялся. Я действительно предавался мечтам, когда был ребенком. Представлял себя принцем, ставшим нищим, и все такое прочее. А моя мать поощряла меня в этом. Она одевала меня в бархатные костюмчики и говорила, что я не такой, как другие дети, окружавшие меня.

А еще раньше, задолго до этого, она рассказывала мне одну историю. Она была тогда очень молоденькой. Помню ее лицо, очень худенькое. И волосы у нее не были седыми. Я был совсем малышом и думал, что это сказка. А теперь понимаю, что это не была сказка. Она рассказывала мне обо мне, хотела, чтобы я все знал о себе, но боялась сразу все раскрыть.

Она говорила, что я сын короля. Что она раньше жила во дворце, залитом солнцем. Но король умер, и проходимец украл нас и утащил в пещеры изо льда, где жизнь была ужасной. Она даже напевала мне об этом, когда укладывала спать. И потом показывала мне кольцо, золотое кольцо с маленьким красным камушком, которое король оставил ей на память.

Он вопросительно посмотрел на меня. Мы впервые посмотрели друг другу открыто в глаза, и, полагаю, тогда мы оба заглянули в правду.

– Это был рубин? – спросил я.

– Вероятно, да. Вчера я разговаривал с женщиной по фамилии Матесон. Она живет в Редвуд-Сити. Ведь вы ее знаете и слышали ее историю? Она пролила свет на некоторые вещи, которые меня удивляли, и подтвердила то, о чем очень давно рассказывал мне Каллиган. Он говорил, что мой отчим – это бывший заключенный, которого по-настоящему зовут Фред Нелсон. Он взял мою мать из дома, который назывался отель «Красная лошадь», и сделал ее своей любовницей. Когда Нелсона посадили в тюрьму, моя мать вышла замуж за моего отца. Но Нелсон бежал, нашел их и убил моего отца. – Последние слова он произнес так тихо, что их почти не было слышно.

– А когда Каллиган рассказал вам все это?

– В тот день, когда мы убежали с ним. Он поругался с Фредериксом из-за платы за квартиру и стол. Я слышал их ругань, потому что находился на лестнице, которая вела в подвал. Они всегда ругались и даже дрались. Фредерикс был старше Каллигана, но он здорово избил его, сильнее, чем обычно. Каллиган потерял сознание и лежал на полу в кухне. Я побрызгал его лицо водой, и он пришел в себя. Вот тогда он и рассказал мне, что Фредерикс убил моего отца. Я взял из ящика кухонный нож и спрятался наверху в моей комнате. Когда же Фредерикс попытался запереть меня, я ударил его ножом в живот и решил, что убил. Но когда увидел газету, где было написано, что он жив, я был уже по ту сторону границы. Я проехал через Детройтский туннель среди барахла в крытом грузовике. Полиция меня не увидела, но Каллигана они поймали. Я не видел его до прошлой зимы. Во время нашей встречи зимой он сказал мне, что все тогда наврал, что Фредерикс не имеет никакого отношения к смерти моего отца и что он сказал это потому, что был зол на него.

Теперь вы понимаете, почему я согласился на предложение Каллигана. Я не знал, какая из его историй правда, или правда – это нечто совсем другое. Я даже подозревал, что Каллиган сам убил моего отца. Откуда же он мог знать, что отца убили?

– Он участвовал в убийстве, – сказал я. – Поэтому он и изменил свою историю, когда решил использовать вас. Поэтому он не мог рассказать другим, даже Сейблу, что знает, кто вы есть на самом деле.

– А как он участвовал в убийстве?

Как действительно? Его жизнь протянулась через все это дело грязной красной нитью. Он подставил Энтони Гэлтона под топор, а его убийцу под нож. Он помог полусумасшедшей женщине проиграть деньги, а затем внушил ее мужу полусумасшедшую мечту о возможности получить огромные деньги. И пришел день, когда все эти полумечты-полуреальности превратились в реальность, и Гордон Сейбл убил его, чтобы ложь не смогла раскрыться.

– Я не понимаю, какое отношение имеет Каллиган к смерти моего отца, – повторил Джон.

– Вероятно, он рассказал Фредериксу, то есть Нелсону, о вашем отце, о том, где и с кем он живет. А вы спрашивали у своей матери о том, как произошло убийство? Возможно, она все видела, была свидетельницей.

– Она была больше, чем свидетельница. – Он чуть не задохнулся.

Шейла забеспокоилась и повернулась к нему:

– Джон? – сказала она. – Джонни?

Он не ответил ей. Глаза его потемнели. Он задумался.

– Даже прошлой ночью она врала мне, пытаясь убедить, что я сын Фредерикса, что у меня никогда не было другого отца. Она лишила меня половины моей жизни. И ей этого мало.