Текст книги "Дело Гэлтона"

Автор книги: Росс Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

– Вы смелый человек. Вы мне нравитесь. Я не желаю вам плохого. Что вы предлагаете? Немного денег? И покончим со всем этим.

– Немного убийств. А лучше убейте всех. И тогда вы будете самым сильным в мире.

– Я и так очень сильный, не сомневайтесь в этом. – Его рот вдруг сжался бантиком, как маленькая морщинистая рана. – Я никому не позволяю себя оскорблять. И никто у меня ничего не ворует.

– Каллиган обокрал вас? Поэтому вы приказали его убить?

Шварц еще немного посмотрел на меня сверху вниз. Зрачки его были очень темными. Я вспомнил о глубоком озере Таху и представил себе бедного утопленника Арчера с камнем, привязанным к ногам. Я был в чувствительном настроении и старался с этим бороться. Томми Лемберг сказал:

– Могу я вам кое-что сказать, мистер Шварц? Я не убивал этого парня. Полицейские ничего не поняли. Он, возможно, упал на нож и умер.

– Боже мой! Идиот! Расскажи это полицейским. – Шварц обратил свой гнев, который он сдерживал, на Томми. – Не вмешивай меня в это, прошу тебя.

– Они не поверят мне, – сказал он, подвывая. – Они пришьют мне это дело, хотя я только защищался. Он в меня выстрелил.

– Заткнись! Заткнись, я сказал! – Шварц провел рукой по невидимым волосам. – Почему все кругом такие дураки? Что, в мире не осталось умных людей?

– Умные люди не дотронутся до вашего рэкета даже палкой длиной в десять футов.

– Ты тоже заткнись. Я уже достаточно тебя слушал. – Он повернулся к своему охраннику, который начал снимать пальто.

– Поработать с ним, мистер Шварц?

Это был тот же бесцветный, бесчувственный голос, который спорил с Кулотти. Это заставило меня подняться с кресла. Так как Шварц стоял ближе, я ударил его в живот. Он согнулся и упал. Мне не много нужно было для счастья, и я чувствовал себя счастливым первые три или четыре минуты, пока меня били. Потом лицо здорового охранника стало расплываться. Когда же свет в комнате совсем исчез, перед глазами опять возникло яркое пятно. Голос Шварца повторял и повторял свои шуточки:

– Забудьте, что произошло, и все будет в порядке.

– Вы должны дать мне слово. Я человек слова, и вы человек слова.

– Возвращайтесь в Лос-Анджелес, и все. Никаких вопросов.

Блестящее пятно впилось в мой мозг, как гвоздь. Оно не отпускало меня, не давало выйти из комнаты. Я проклял его, но оно не уходило. Оно писало блестящими буквами на красноватой темноте комнаты: «Вот так. Держись».

Потом пятно стало от меня удаляться, как огни парохода. Я поплыл за ним, но оно удалялось и повисло в темноте, как звезда. Я оставил эту душную комнату и понесся вверх к черным горам.

Глава 17

Я пришел в себя на следующее утро в палате скорой помощи одной из больниц Рено. Когда я научился говорить с тампонами в носу и прикрепленной проволокой челюстью, ко мне пришли пара детективов и спросили, кто украл мой кошелек. Я не стал их разочаровывать и убеждать, что на меня напали не из-за денег.

Что бы я ни говорил им о Шварце, все было бы впустую.

И потом Шварц был мне нужен. Первые тяжелые дни в больнице были заняты мыслями о Шварце. Хотя время от времени я думал о том, что буду не очень привлекателен, когда выйду из больницы. Все расплывалось перед моими глазами. Я устал от расплывчатых силуэтов сестер и серьезных молодых расплывчатых докторов, которые все время спрашивали меня: как голова, не болит?

На четвертый день, однако, мое зрение стало настолько ясным, что я смог прочесть вчерашнюю газету, которую добровольцы, помогающие больным, принесли в больницу для пациентов. В воздухе летали самолеты, на земле не было согласия. На последней странице была опубликована заметка о том, как сказка стала былью и очень давно пропавший Джон Гэлтон вернулся, наконец, к своей бабушке, вдове и владелице железных дорог и нефти. Была опубликована фотография Джона Гэлтона в новой спортивной куртке и с улыбкой на лице, говорящей: сам черт мне не брат.

Это меня подбодрило. К концу первой недели я начал вставать с кровати. Однажды утром после манной каши смог пройти мимо сестры, сидящей за столиком, и позвонить в Санта-Терезу. Мне удалось сообщить Гордону Сейблу, где я нахожусь, пока старшая сестра не поймала меня и не отвела обратно в палату.

Сейбл приехал, когда я ел свой обед – детское питание. Он размахивал чековой книжкой. Я не успел оглянуться, как оказался в отдельной палате с бутылкой виски, которую Сейбл привез мне. Мы долго сидели с ним, пили коктейли – я через стеклянную трубочку – и разговаривали. Так как зуба у меня почти не было, я шепелявил, как гангстер.

– Вам придется поставить на зуб коронку, – успокаивал меня Сейбл. – И исправить нос. Вы застрахованы для бесплатного лечения?

– Нет.

– Боюсь, я не смогу попросить миссис Гэлтон оплатить ваше лечение. – Потом он снова посмотрел на меня и смягчился. – Хорошо. Смогу. Думаю, мне удастся уговорить ее включить это в ваши прочие расходы, хотя вы и превысили свои полномочия.

– Буду вам безмерно благодарен, вам и ей, – я хотел, чтобы это звучало саркастически, но у меня не получилось. Эти восемь дней оказались для меня очень тяжелыми. – Значит, ей абсолютно наплевать, кто убил ее сына? А как с Каллиганом?

– Полиция занимается обоими делами, не беспокойтесь.

– Это не два дела, а одно. Полиция просиживает свои задницы, и все. Шварц с ними договорился.

Сейбл покачал головой.

– Лью, вы что-то сочиняете.

– Сочиняю, конечно. Томми Лемберг работает на Шварца. Они его арестовали?

– Он куда-то пропал. Не беспокойтесь об этом. Я знаю, вы ответственный человек, но нельзя же за все брать ответственность на себя. Тем более в таком состоянии, в котором сейчас находитесь.

– Через неделю я встану на ноги. Даже раньше.

Виски в бутылке опускалось, как барометр. Я был полон воинственного оптимизма.

– Дайте мне неделю на выздоровление, и через неделю после этого я раскрою это дело.

– Надеюсь, Лью. Но не берите на себя слишком мною. Вы пострадали, и, естественно, чувства ваши обострены.

Лицо Сейбла вдруг стало расплываться. Я приподнялся на кровати и взял его за плечо.

– Сейбл, я не могу этого доказать, но чувствую это. Я чувствую, что этот парень, Джон Гэлтон, самозванец, что он часть большого заговора, что за ним стоит организация.

– Думаю, вы ошибаетесь. Я потратил много часов на изучение его прошлого. И миссис Гэлтон счастлива. Впервые за многие годы.

– Но я – нет.

Он встал и тихонько пихнул меня, чтобы голова моя снова оказалась на подушке. Я был еще очень слаб, как кошка.

– Вы слишком много сегодня разговаривали. Отдыхайте и не беспокойтесь. Хорошо? Миссис Гэлтон заплатит за все, я заставлю ее. Вы заслужили ее благодарность. Нам очень жаль, что все так получилось.

Он покачал головой и направился к двери.

– Сегодня улетаете обратно? – спросил я его.

– Мне обязательно нужно сегодня вернуться. Моя жена в очень плохом состоянии. Отдыхайте. Я с вами свяжусь. Я тут оставил вам деньги на столе.

Глава 18

Я вышел из госпиталя через три дня и полетел на самолете в Сан-Франциско. В аэропорту сел на автобус и поехал в гостиницу «Сассекс Армз».

Дежурный Фарнсворд сидел за стойкой в конце маленького темного вестибюля и выглядел так, как будто не двигался все эти две недели. Он читал журнал для культуристов и даже не поднял глаз, пока я не подошел к нему совсем близко. Даже тогда он сразу не узнал меня: мое заклеенное бинтами лицо было хорошей маской.

– Вы хотите снять номер, сэр?

– Нет, я пришел повидаться с вами.

– Со мной? – Он поднял брови, потом опустил их, нахмурившись. Он думал.

– Я вам кое-что должен.

Лицо его побледнело.

– Нет. Вы ничего мне не должны. Все в порядке.

– Еще десятку и премию. Таким образом всего пятнадцать долларов. Извините, что не мог сделать этого раньше. Меня задержали.

– Это плохо, очень плохо. – Он повернул голову и посмотрел, есть ли в помещении еще кто-нибудь. Никого не было, только пульт телефонов, который смотрел на нас множеством пустых глаз.

– Не беспокойтесь, Фарнсворд. Вы в этом не виноваты. Или виноваты?

– Нет. – Он несколько раз сглотнул. – Не виноват.

Я стоял и улыбался той частью лица, которая не была забинтована.

– Что произошло? – спросил он после некоторого молчания.

– Это долгая история. Вам будет неинтересно ее слушать.

Вытащив новый бумажник из кармана, я положил на стойку десятку и пятерку. Он сидел и смотрел на деньги.

– Возьмите деньги, – сказал я.

Он не пошевелился.

– Берите, не стесняйтесь. Это ваши деньги.

– Ладно. Спасибо.

Медленно и как бы неохотно он потянулся за деньгами. Я схватил его за запястье левой рукой. Он испуганно отпрянул, сунул руку под стойку и вытащил левой рукой револьвер.

– Оставьте меня в покое.

– Не получится.

– Я буду стрелять. – Но револьвер в его руке дрожал.

Взяв его за руку, в которой был револьвер, я стал ее выкручивать. Револьвер упал на стойку между нами. Это был револьвер 32-го калибра, маленький никелированный револьвер для самоубийц.

Я отпустил руки Фарнсворда, поднял револьвер и нацелил его на узел его галстука. Он не двигался, но казалось, что он удаляется. Глаза его скосились.

– Пожалуйста. Я ничего не мог сделать.

– Чего вы не могли сделать?

– Мне приказали, чтобы я дал вам этот телефон в Рено.

– Кто приказал?

– Рой Лемберг. Я не виноват.

– Рой Лемберг никому ничего не приказывает. Он тот человек, который исполняет приказания.

– Конечно, он передал приказ. Именно это я и имел в виду.

– Чей приказ?

– Какого-то игрока из Невады по фамилии Шварц. – Фарнсворд облизал свои бледные губы. – Послушайте. Ведь вы не хотите меня разорить. Я иногда делаю ставки. Небольшие. Крупной игрой не занимаюсь. Но если я не буду делать то, что приказывают мне те, у кого деньги, я выйду из игры. Пожалейте меня, мистер.

– Если вы будете со мной откровенны. Лемберг работает на Шварца?

– Он – нет. Его брат.

– А где сейчас Лемберги?

– Ничего не знаю о брате. А Лемберг уехал, как я вам и сказал. Он и его жена. Положите револьвер, мистер. Я весь дрожу. У меня больной желудок, мне нельзя волноваться.

– У вас откроется язва, если вы будете молчать. Где сейчас Лемберги?

– Думаю, в Лос-Анджелесе.

– Где в Лос-Анджелесе?

– Не знаю. – Он развел руками. Они дрожали, как сухие листья на ветру. – Честно.

– Вы знаете, Фарнсворд, – сказал я грозно своим новым голосом, который у меня образовался в результате сломанной челюсти. – Даю вам пять секунд.

Старик снова посмотрел на пульт, как будто он был электрическим стулом или гильотиной. Потом громко проглотил слюну.

– Хорошо. Я скажу вам. Они в мотеле для автомобилистов в Бэйшор. Мотель «Трайтон». Так, во всяком случае, они мне сказали. А теперь опустите, пожалуйста, револьвер.

Пока еще страх не отпустил его, я спросил:

– А вы знаете человека по имени Каллиган?

– Да, он жил здесь какое-то время, примерно год назад.

– А чем он занимался?

– Играл на скачках.

– И жил на это?

– Думаю, он выполнял кое-какие поручения. Опустите револьвер, мистер. Я сказал вам все, что вы хотели узнать.

– А куда уехал отсюда Каллиган?

– Я слышал, он нашел работу в Рено.

– У Шварца?

– Возможно. Он как-то говорил мне, что работал в казино.

Я положил револьвер в карман пиджака.

– Эй! Это мой револьвер. Я его купил.

– Вам лучше без него.

Когда я выходил из дверей отеля, то увидел, что Фарнсворд направляется к пульту. Он остановился. Я вернулся в вестибюль:

– Если окажется, что вы соврали или предупредите Лембергов, я вернусь. Понятно?

Он вздрогнул. Его бледное анемичное лицо стало еще бледнее.

– Да. Конечно. Все в порядке.

Больше я не оборачивался и отправился в кассы, где заказал себе билет на ночной самолет в Лос-Анджелес. Потом взял напрокат машину и поехал в Бэйшор мимо аэродрома.

Сквозь смог я увидел ангары – серые левиафаны. Автомотель «Трайтон» располагался среди сараев на пустом участке земли рядом с аэродромом. Его домики были выкрашены в выцветший розовый цвет. Единственным его преимуществом была вывеска, на которой было написано: «3 доллара». Самолеты сновали в небе, как мухи.

Я запарковал машину перед офисом. На женщине, сидевшей в вестибюле, была нитка искусственного жемчуга, засалившаяся от немытой шеи. Она сказала мне, что мистер и миссис Лемберг здесь не живут.

– Она могла зарегистрироваться под своей девичьей фамилией, – сказал я и описал ее внешность.

– Похоже на девушку из седьмого номера. Но она не хочет, чтобы ее беспокоили в дневное время.

– Она не будет иметь ничего против. Я с другими намерениями.

Дежурная возмутилась.

– А кто говорил о намерениях? Вы что думаете, у нас здесь притон?

На этот вопрос мне трудно было ответить, и я спросил:

– А под каким именем она здесь живет?

– Вы полицейский? Я не хочу ссориться с полицейскими.

– Нет. Я попал под машину. И она может помочь мне найти водителя, который меня сшиб.

– Ну, тогда другое дело. – Женщина, возможно, мне не поверила, но решила сделать вид, что поверила. – Они живут здесь под фамилией Гамбург. Мистер и миссис Гамбург.

– А муж сейчас с ней?

– Вот уже неделя как его нет. Но, может быть, это и лучше, – добавила она загадочным тоном.

Я постучал в обшарпанную дверь, на которой был прикреплен заржавевший номер семь. В комнате послышались шаги. Фрэн Лемберг заморгала на свету. Глаза ее были опухшими. Корни волос стали еще темнее. Халат грязный.

Узнав меня, она перестала моргать.

– Уходите!

– Я на минутку. Вы ведь не хотите неприятностей?

Она посмотрела мимо меня, я посмотрел туда же. Женщина в грязных бусах из искусственного жемчуга смотрела на нас из окна.

– Хорошо, заходите.

Она пропустила меня в комнату и захлопнула дверь. В комнате пахло табачным дымом, вином и засохшими апельсиновыми корками, а также духами, которые я не узнал. «Первородный грех», может быть? Когда глаза привыкли к темноте, я увидел, какой здесь был беспорядок. На полу и на мебели валялись: одежда, чулки, туфли, пустые бутылки, окурки, бумага, остатки гамбургера и жареной картошки.

Она села в воинственной позе на край неубранной кровати. Я освободил себе место на стуле.

– Что с вами случилось? – спросила она.

– Я наткнулся на дружков Томми. Это ваш муж подстроил.

– Рой?

– Не притворяйтесь, вы в это время были с ним. Я-то думал, что он честный парень, старается помочь своему брату, А он просто посыльный, работающий на гангстеров.

– Нет. Это не так.

– Это он вам говорит?

– Я прожила с ним почти десять лет. И знаю. Он работал одно время у торговца машинами, жулика, в Неваде. Когда Рой узнал, что он нечестный человек, то ушел от него. Вот какой он человек.

– Если вы имеете в виду Дженеруза Джо, то Роя вряд ли можно назвать бойскаутом.

– Я этого и не говорю. Он просто человек, который как-то старается жить.

– Некоторым из нас приходится больше для этого работать.

– Вы не можете винить Роя за то, что он пытался защититься. Его ищут как соучастника в убийстве. Но это несправедливо. Вы не можете винить его за то, что сделал Томми.

– Вы очень верная жена. Ну и что это вам дает? И где вы оказались?

– А кто сказал вам, что я хочу быть в другом месте?

– Есть места получше, чем это.

– Вы мне рассказываете! Я и жила в лучших местах.

– Давно Рой уехал?

– Около двух недель, Я не слежу за временем. Так оно проходит быстрее.

– Сколько вам лет, Фрэн?

– Не ваше дело. – После некоторой паузы она сказала: – Сто двадцать восемь.

– Рой вернется к вам?

– Сказал, что вернется. Но он всегда выбирает брата, когда приходится выбирать. – По глазам было видно, что она очень волнуется. Они стали влажными, но быстро высохли. – Думаю, я не могу его судить. На этот раз дела действительно плохи.

– Томми сейчас в Неваде, – сказал я, пытаясь найти щелку к ее откровению.

– Томми в Неваде?

– Я видел его там. Он у Шварца. И Рой, возможно, тоже.

– Не верю вам. Рой сказал, что они собираются уехать из страны.

– Из этого штата, возможно. Разве он не сказал вам, что они уезжают из этого штата?

– Он сказал: из страны, – повторила она упрямо. – Поэтому они и не могут взять меня с собой.

– Они обманули вас. Просто не хотят путаться с женщиной. А вы сидите здесь, в этом вонючем отеле, продаваясь за гамбургеры, в то время как мальчики гуляют по Неваде.

– Вы лгун! – крикнула она. – Они в Канаде!

– Не будьте такой доверчивой.

– Рой сказал, что вызовет меня, как только у него появится возможность.

– Значит, вы с ним связывались после отъезда?

– Да, связывалась. – Она сжала губы, но слишком поздно. Слова уже вылетели наружу. – Хорошо. Вы все же выудили из меня правду. Но больше я ничего вам не скажу. – Она скрестила руки на полуголой груди и печально на меня посмотрела: – Почему бы вам не убраться отсюда? Больше вы из меня ничего не выудите. Никогда.

– Я уйду, как только вы покажете мне письмо Роя.

– Не было никакого письма. Мне это передали устно.

– Кто передал?

– Один парень.

– Какой парень?

– Просто парень. Рой поручил ему присматривать за мной.

– Возможно, он приехал сюда из Невады.

– Нет. Этот парень приехал на машине из Детройта. Он виделся с Роем в Детройте.

– Это там Рой и Томми пересекли границу?

– Думаю, да.

– А куда они собирались ехать?

– Не знаю. А если бы знала, то все равно не сказала бы.

Я сел рядом с ней на кровать.

– Послушайте, Фрэн. Вы хотите, чтобы ваш муж вернулся к вам?

– Но не в одежде заключенного и не в гробу.

– Этого и не будет. Мы охотимся за Томми. Если Рой выдаст его нам, с ним будет все в порядке. Вы можете передать это от меня Рою?

– Возможно, если он мне позвонит или же будет другая возможность с ним связаться. Я должна сидеть и ждать.

– Но вы должны все же знать, куда они направились.

– Да. Они говорили что-то о каком-то городе в Онтарио около Виндсора. Томми знает этот город.

– А как он называется?

– Они не сказали.

– А Томми был раньше в Канаде?

– Нет. Но Пит Каллиган...

Она прикрыла свой рот рукой и посмотрела мне в глаза. Страх и отчаяние высушили ее глаза, сделали их жесткими, но ненадолго. Ее чувства были слишком сильными, чтобы она могла их сдерживать.

Я сказал:

– Значит, Томми знал Каллигана?

Она утвердительно кивнула.

– У него были личные мотивы для убийства?

– Я об этом не знаю. Томми и Пит были дружками.

– А когда вы их видели вместе?

– Прошлой зимой в Сан-Франциско. Томми собирался удрать, хотя его выпустили на поруки брата. Пит тогда рассказал ему об этом месте в Канаде. Но Рой уговорил его не делать этого. Это – судьба. А теперь Томми прячется там в Канаде, чтобы не сесть за убийство Пита.

– А Томми признался вам, что он убил Пита?

– Нет. Послушать его, он невинен, как нерожденный младенец. Рой часто ему верит.

– Но вы – нет?

– Я поклялась, что никогда не буду верить Томми, в первый же день нашей встречи. Но не будем об этом.

– Так где же он прячется в Канаде?

– Не знаю. – Она была на грани истерики. – Почему бы вам не убраться и не оставить меня в покое?

– А вы свяжетесь со мной, если узнаете что-нибудь о них?

– Может быть, свяжусь, а может быть, и нет.

– А как у вас с деньгами?

– О! У меня полно денег! А как вы думали? Я поселилась в этой трущобе потому, что здесь очень приятная атмосфера.

Я бросил ей на колени десятку и вышел. До отлета моего самолета еще успел позвонить шерифу Трэску. Я рассказал ему, что мне известно, подчеркнув, что Каллиган, возможно, был связан со Шварцем. Я не хотел сражаться с ним один на один.

Глава 19

Утром, после посещения зубного врача, я открыл дверь в свой офис на Сансет-бульвар. Почтовый ящик был переполнен. В основном это были счета и реклама. Да еще два конверта, присланные из Санта-Терезы пару дней назад.

В первом был чек на тысячу долларов и короткая записка от Сейбла, напечатанная на бланке его фирмы. В ней говорилось, что как ни печален факт смерти Энтони Гэлтона, он и его клиент считают, что все же все закончилось не так уж плохо. Он надеется, что со мной все в порядке, и просит прислать ему квитанции на оплату моих медицинских расходов.

Другое письмо было написано аккуратным почерком. Оно было от Джона Гэлтона.

"Дорогой мистер Арчер,

Хочу поблагодарить вас за то, что вы для меня сделали. Смерть моего отца была тяжелым ударом для всех нас. Все это трагично, но я должен смириться с этим. Все же мне повезло. И я постараюсь доказать, что достоин этой своей судьбы.

Мистер Сейбл рассказал мне, как вы очутились «среди жуликов». Надеюсь, что сейчас с вами все в порядке. Моя бабушка тоже на это надеется. Я убедил бабушку отправить вам дополнительный чек в качестве благодарности. Мы с ней приглашаем вас посетить нас, когда вы будете в наших местах.

Лично мне очень бы хотелось с вами поговорить.

С уважением, Джон Гэлтон".

Сначала я подумал, что он просто хочет выразить мне благодарность за мою работу, что у него нет никаких меркантильных целей, но потом понял. Он хотел сказать, что за чек, который послал мне Сейбл, я должен быть благодарен ему. Это его письмо вновь вызвало у меня подозрения, которые несколько забылись после разговора с Сейблом в больнице. Кто бы ни был этот Джон, он был умным парнем и действовал быстро. И я подумал: чего же он от меня хочет?

Посмотрев остальную почту, я позвонил в службу, которая отвечает на телефонные звонки ко мне в офис. Девушка, которая там в это время работала, удивилась, что я еще жив. Она сказала мне, что доктор Хауэл пытался ко мне дозвониться. Я позвонил в Санта-Терезу по телефону, который он оставил.

Девичий голос сказал в трубку:

– Резиденция доктора Хауэла.

– Это Л у Арчер, мисс Хауэл. – Временный протез, который мне поставили сегодня утром, мешал мне говорить.

– Да, мистер Арчер.

– Ваш отец пытался со мной связаться.

– О! Он как раз собирается в больницу. Я посмотрю, может быть, он еще не ушел.

По истечении некоторого времени я услышал четкий голос доктора:

– Рад слышать вас, Арчер. Возможно, вы помните, что мы встречались с вами в доме миссис Гэлтон. Я бы хотел с вами пообедать.

– Обед – это прекрасно. А где и когда вы думаете это сделать?

– Время вы назначьте сами. Чем скорее, тем лучше. Я приглашаю вас в клуб графства Санта-Тереза. Наиболее подходящее для этого место.

– Это довольно далеко от меня, чтобы ехать туда обедать.

– Но я не только хочу угостить вас обедом. – Он понизил голос. – У меня есть одно дело к вам. Я хотел бы, чтобы вы на меня поработали, если вы сейчас свободны.

– А что я должен делать?

– Я бы хотел поговорить об этом при встрече. Вы бы смогли приехать сегодня?

– Хорошо. Буду в клубе в час дня.

– Но вы не сможете сюда приехать за три часа.

– Я прилечу.

– Это замечательно.

Я услышал, как он положил трубку, а потом это же сделал еще кто-то. Кто-то нас подслушивал по другому аппарату. Я узнал, кто это был, когда вышел из самолета в Санта-Терезе. Девушка с глазами серны ждала меня у барьера.

– Вы меня помните? Я Шейла Хауэл. Я решила встретить вас на машине.

– Это было очень любезно с вашей стороны.

– Не совсем. У меня есть для этого причина.

Она очаровательно улыбнулась. Я пошел за ней через освещенный солнцем аэродром к машине. Это была машина с открывающимся верхом. Но верх был закрыт.

Шейла повернулась ко мне, сев за руль:

– Буду с вами откровенна. Я слышала ваш разговор с отцом. И хочу поговорить с вами о Джоне перед тем, как вы встретитесь с отцом. Отец прекрасный, добрый человек, но уже десять лет он вдовец. И он не все понимает. Он не понимает современную жизнь.

– Но вы ее прекрасно понимаете.

Она немного покраснела, как персик на солнце.

– Я понимаю ее лучше, чем папа. В колледже я изучала социологию. Теперь люди не указывают другим людям, с кем им дружить, чем интересоваться. Это все в прошлом. – В подтверждение она кивнула своей маленькой головкой.

– Социология на первом курсе?

Она еще больше покраснела. Глаза ее были честными. Они были цвета неба:

– Откуда вы знаете? Но теперь я уже на втором курсе. – Как будто бы это доказывало, что она теперь зрелый человек.

– Я читаю чужие мысли. Вам нравится Джон Гэлтон.

Ее ясный взгляд оставался таким же ясным. Она даже не моргнула:

– Я люблю Джона и думаю, что он любит меня.

– Именно это вы и хотели мне сказать?

– Нет, – смутилась она. – Я не хотела этого говорить, но это правда. – Глаза ее потемнели. – Но то, что думает папа, неправда. Он типичный домостроевец, и ему не нравится парень, которого я люблю. Он считает Джона ужасным человеком или делает вид, что считает.

– Так что же он считает, Шейла?

– Я даже не хочу повторять того, что он о нем говорит. Вы все это услышите от него. Я знаю, что папа попросит вас сделать. Вчера он проговорился.

– А что он от меня хочет?

– Пожалуйста, – ответила она, – не разговаривайте со мной, как с ребенком. Я прекрасно чувствую этот тон, и он мне ужасно надоел. Папа всегда разговаривает со мной таким тоном. Он не понимает, что я уже взрослая. Мне уже будет девятнадцать.

– Да что вы?

– Ладно. Продолжайте в том же духе. Возможно, я еще не вполне зрелый человек, но достаточно взрослый для того, чтобы отличить плохих людей от хороших.

– Все мы ошибаемся, независимо от возраста.

– Но в отношении Джона я не ошибаюсь. Он прекраснейший парень, самый лучший из всех, с кем я встречалась когда-либо.

– Мне он тоже нравится.

– Я так рада. – Она дотронулась до моей руки, как будто птичка присела на руку и тут же улетела. – Джону вы тоже нравитесь. Иначе я бы не стала с вами откровенничать.

– Вы, случайно, не собираетесь пожениться?

– Пока нет, – ответила она. – Джон хочет до этого многое сделать. И потом, я не могу пойти против воли своего отца.

– А что же хочет сделать Джон?

Она ответила уклончиво:

– Он хочет совершенствоваться. Он очень честолюбив. И еще одно. Главная цель его жизни – узнать, кто убил его отца. Он только и думает об этом.

– А он что-нибудь предпринял для этого?

– Пока нет. Но у него есть планы. Он не все мне рассказывает. Да я, возможно, и не пойму всего. Он гораздо умнее меня.

– Я рад, что вы это понимаете. И не забывайте об этом.

– Что вы имеете в виду? – спросила она голосом, который вдруг стал звучать обиженно. Но она поняла, что я имел в виду. – Отец не прав, когда утверждает, что Джон – это не настоящий Джон, что он самозванец. Этого не может быть.

– А почему вы так уверены?

– Я это чувствую вот здесь, – и она положила руку на сердце. – Он не может мне лгать. И Кэсси говорит, что он копия отца. И тетя Мария тоже.

– А Джон когда-нибудь говорил вам о своем прошлом?

Она недоверчиво на меня посмотрела.

– Вы сейчас говорите опять точно так же, как папа. Вы не должны спрашивать меня о Джоне. Это было бы несправедливо по отношению к нему.

– А вы сами подумайте обо всем. Я знаю, что это вряд ли возможно, но если он самозванец, вы можете столкнуться с большими неприятностями и много страдать.

– А мне все равно, самозванец он или нет! – воскликнула она и залилась слезами.

Молодой человек в летном комбинезоне вышел из аэровокзала и посмотрел на нас. Хорошенькая молодая девушка плакала из-за меня. Это было противозаконно. Я сделал очень серьезное выражение лица, подобающее людям, соблюдающим законы. Он вернулся обратно в вокзал.

Самолет, на котором я прилетел, с шумом поднялся в воздух. Шум превратился в стрекот кузнечика, когда он поднялся в небо. А слезы Шейлы высохли, как летний дождь. Она включила мотор и повезла меня в город. Машину она водила очень аккуратно, как глухонемой водитель.

Да, Джон действовал очень быстро.