Текст книги "Летящие над облаками"

Автор книги: Ронда Грей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

4

Барбара укладывала волосы в сложную прическу на французский манер, когда в дверь спальни постучал Уилкинсон.

– Мистер Адамс ждет, мисс.

Барбара взглянула на часы.

– Мистер Адамс явился слишком рано, – отметила она. – Скажите ему, чтобы минутку подождал. Вам удалось отыскать подходящую бархотку?

– Прошу прощения, мисс. Нет. – В голосе дворецкого прозвучало такое отчаяние, словно для него не существовало худшей пытки, нежели расписываться в неудаче.

Барбара водворила на место последнюю шпильку и придирчиво оглядела себя в зеркале. Алое платье изумительно облегало фигуру, а благодаря туфлям-лодочкам того же цвета она казалась на шесть дюймов выше и выглядела на диво элегантно. Крохотные серьги-жемчужинки, которые были на ней, казались чересчур хрупкими и неприметными для такого роскошного платья, но тут уж ничего не поделаешь: разумеется, ларца с драгоценностями в ее спортивной сумке не водилось. Полчаса назад, когда Барбара вдруг осознала, что глубокий вырез платья просто требует чего-то на шею, она в панике призвала к себе Уилкинсона, надеясь, что тот сумеет раздобыть широкую алую ленточку-бархотку. Необходимую косметику дворецкий отыскал с легкостью, но об этом его предупредили заблаговременно – за два часа. Ох, не надо было уточнять, что бархотка нужна именно алая. Сошла и бы и черная, а такую всегда проще купить. Но теперь слишком поздно.

Барбара взяла в руки крохотную вечернюю сумочку под цвет платья и в последний раз поправила прическу. Пальцы ее едва приметно дрожали и где-то в глубине затаилась тревога.

Считай, что у тебя деловое свидание с незнакомым клиентом, и все будет в порядке, приказала себе журналистка.

Реймонд ждал в гостиной. Склонившись над куриальным столиком, он читал оставленную Барбарой газету. Заслышав шорох шелковой юбки, он выпрямился, и у Барбары перехватило и дыхание: как он хорош собой!

Интересно, а понравится ли она ему?

Утром в магазине, несмотря на то, что магнат явно дремал, она чувствовала себя как на сцене. На редкость неуютное ощущение – не то волнение, не то тревога. Но оно ни в какое сравнение не шло с тем чувством, что нахлынуло сейчас. До этой минуты Барбара не сознавала, насколько глубок вырез ее платья, насколько полупрозрачная юбка льнет к бедрам, обрисовывая плавные линии фигуры. Под пристальным, оценивающим взглядом вздрогнула и затрепетала каждая клеточка ее тела.

Что за нелепость, одернула себя Барбара. В его глазах нет и намека на какое-либо чувство. Только безудержная фантазия романтической сумасбродки способна усмотреть там нечто большее, нежели спокойное одобрение. Но взгляд темно-карих глаз, в очередной раз скользнувших от белокурых волос до носочков элегантных туфелек, нервного напряжения не снимал – наоборот, усиливал.

Но стоит ли удивляться, что магнат так придирчиво к ней приглядывается? Ведь нужно все проверить и убедиться, что Барбара не поставит его в неловкое положение в первый же вечер, коему суждено заложить основы самой дерзкой интриги последнего десятилетия.

Но ее реакция – это же чистой воды безумие! Вдруг показалось, что взгляд Реймонда задержался на ее точеной шейке, где пульсировала голубоватая жилка. Нервы натянулись, словно струны, дыхание перехватило, и Барбара с трудом справлялась с паникой.

Адамс снова оглядел ее с ног до головы придирчивым взором и объявил невозмутимо:

– Недурно. Я в вас не ошибся.

Слава Богу, облегченно вздохнула Барбара. Осмотр не заключал в себе ничего особенного. Ситуация, и без того запутанная, усложнилась бы еще больше, если бы Реймонд как-то по-иному оценил ее привлекательность. В создавшихся обстоятельствах… Впрочем, лучше об этом не думать.

– Рада стараться, – съязвила она. – Если бы вы с позором отослали меня обратно в Даллас, я бы этого не пережила.

Реймонд улыбнулся, и глаза его наполнились каким-то мягким, золотистым светом, словно янтарь под солнцем.

– Честно говоря, я бы не удивился, если бы вы попытались добиться именно этого.

– Я упустила столь заманчивую возможность? – Голос Барбары прозвучал сухо. – Сомневаюсь, впрочем, что попытка увенчалась бы успехом.

– Вы абсолютно правы. Не увенчалась бы.

– Я решила взять все, что можно, от этих посланных мне самой судьбой каникул, мистер Адамс.

Магнат слегка приподнял бровь: в голосе Барбары явно прозвучала ироническая нота.

– Самой судьбой посланные каникулы? Какая неожиданная формулировка! Кстати говоря, вам не приходит в голову, что пора бы уже начать называть меня по имени – просто Реймонд?

– Я, собственно, собиралась сразу перейти к следующей стадии. – Барбара игриво взмахнула ручкой, словно приглашая расцеловать тонкие пальчики. – Другие имена подходят тебе куда больше, ненаглядный мой!

– Не переигрывай, Барбара. – Адамс отбросил газету в сторону и извлек из-под нее коробочку черного бархата. – Вот почему Уилкинсон не купил тебе ленту.

Тихо щелкнула крышка, и Адамс повернул открытую коробку к девушке. Электрический свет отразился и задрожал в сверкающих гранях, и Барбара прикрыла рот ладошкой.

– Не обольщайся, – невозмутимо пояс Реймонд. – Это взято напрокат в ювелирном магазине отеля. Завтра я должен вернуть ожерелье.

Барбара боялась прикоснуться к бесценному украшению.

– Надеюсь, ты взял напрокат и парочку телохранителей?

– Вот еще! Ежели эта штука пропадет, мне нетрудно будет доказать факт кражи, и на этом мои хлопоты кончатся.

Он осторожно поднял бриллиантовое ожерелье с бледно-голубой атласной подкладки.

Золото слегка холодило кожу, а грани бриллиантов, оправленных в металл лишь по краям ожерелья, казались острыми, как иголки. Реймонд надел украшение на тонкую женскую шейку и защелкнул замочек. Ожерелье легло на грудь тяжким грузом. При мысли о том, сколько могут стоить такие камни, Барбара ощутила легкую дрожь. Или, может быть… Неужели она откликается на прикосновение его пальцев, теплых и ласковых…

Реймонд осторожно вынул из ушка девушки серьгу-жемчужинку и вставил на ее место огромный бриллиант. Камень был величиной с ноготь мизинца, не меньше.

Барбара закрепила бриллиантовые серьги как можно туже, так, что заныли мочки ушей. Вот теперь, если эти проклятые штуки свалятся, она это сразу почувствует. Потом искоса взглянул на своего «похитителя».

– Должен заметить, что твои мысли порой принимают несколько неожиданный оборот, – проговорил Реймонд. – Поэтому предупреждаю, если ты задумала саботировать сегодняшний вечер – делать это не стоит.

Барбара вздохнула свободнее.

– Предупреждения излишни. Ты достаточно определенно выразился нынче утром о последствиях непослушания.

– Превосходно.

– Кроме того, мне бы и в голову не пришло бросить тебя в самом начале интриги – Журналистка ослепительно улыбнулась своему мучителю – Не забывай, что я намерена написать твою биографию. С твоего разрешения, конечно.

Реймонд согнул локоть, приглашая Барбару взять его под руку.

– А я жду нотариально заверенного заявления.

– В таком случае, мы прекрасно понимаем друг друга, – промурлыкала Барбара. Ну, почему же она колеблется? Не убьет же ее прикосновение? Она просунула ладошку под локоть своего спутника и захлопала ресницами. – Верно, любимый?

– Воистину так.

Ты скоро привыкнешь, успокоила себя Барбара, и в очередной раз подивилась происходящему.

– Обычный лифт? – разочарованно протянула она, когда кабина безмолвно затормозила около них и двери гостеприимно открылись. – Ах, да это же особый случай!

– Мы празднуем… что, как ты думаешь? – Раймонд нажал кнопку первого этажа, где располагался главный вестибюль и повернулся к Барбаре, вопрошающе наклонив голову. Барбара призадумалась.

– Месячную годовщину нашей встречи?

– Звучит недурно. Если мы скажем, что знакомы куда дольше, возникнут ненужные толки, отчего никто не видел тебя раньше?

– Именно так ты и скрываешь свои связи? – с невинным видом полюбопытствовала Барбара. – Ограничиваешь интрижки тридцатью днями?

Глаза Реймонда сузились.

– Вовсе нет, – отозвался он. – Скорее, наоборот – не следую этому правилу.

Одной рукой Адамс обнял Барбару за талию – рука казалась твердой, словно отлитой из стали.

Наверняка каждое утро упражняется с гантелями, успела подумать Барбара в последнюю долю секунды, еще владея собой, – и в следующее мгновение его губы слились с ее губами.

Прошлой ночью Барбара проснулась, ощущая на устах его поцелуи, осознав, что таких опытных ласк она еще не знала. И сейчас, едва их губы слились, колени у Барбары подкосились.

Реймонд понял, что происходит. Наверняка понял, потому что только опершись на его сильную руку, Барбара удержалась на ногах.

Поцелуй его не был ни грубым, ни равнодушным, но безжалостным и властным! Барбара задохнулась, утратила способность двигаться и соображать. Казалось, что уже невозможно высвободиться из этих объятий.

Лифт остановился. Она прошептала что-то еле слышно, пытаясь протестовать, но Реймонд не выпустил ее. Вместо этого слегка отстранился – ровно настолько, чтобы извлечь из нагрудного кармана шелковый платок. Краем платка он чуть коснулся уголков ее губ.

Барбара в смятении взглянула на своего спутника, гадая, что это он делает. Прикосновение шелковой ткани, обернутой вокруг пальца, казалось сейчас столь же интимной лаской, как и сам поцелуй.

– Я смазал твою помаду, – прошептал Реймонд. – Сейчас я сам все поправлю – не хочу отпускать тебя ни на минуту.

Она изумленно заморгала, но двери лифта открылись, и она поняла, что все это – игра на публику, весьма заинтересованную публику, если судить по количеству открытых от изумления ртов.

Адамс проследил за ее взглядом.

– Прости, родная. – Глубокий голос звучал приглушенно, но было ясно: все, кому нужно, услышали – спутник ее безупречно рассчитал громкость. – Знаю, что ты терпеть не можешь публичных сцен. Я… потерял голову.

Ну и как прикажете на это отвечать? А ведь она и в самом деле теряет голову, а не просто играет роль.

– Мы задерживаем лифт, – наконец пробормотала Барбара.

– Это мой лифт. И я буду задерживать его ровно столько, сколько захочу.

Просто избалованный ребенок, если бы не дрожь страсти в голосе. По крайней мере, она именно так и восприняла бы услышанное, если бы не была посвящена в секрет с самого начала. Публику, без сомнения, они убедили. Одна-две женщины умиленно вздохнули. Барбара в отчаянии прикрыла глаза.

Тут Адамс разомкнул объятия: одной рукой поддерживая свою спутницу, другой поднес платок к своим губам и стер следы помады.

Барбара так и не смогла заставить себя похвалить мастерскую игру своего мучителя. В полном молчании молодые люди пересекли вестибюль и миновали огромные стеклянные двери, что вели в казино и в ресторан. Всю дорогу Реймонд теребил в руках платок, не обращая внимания на заинтересованные взгляды встречных. Приостановившись у входа в ресторан, он принялся заталкивать шелковый квадратик обратно в карман, но тут к ним подскочил метрдотель, приветствуя высоких гостей. Казалось, еще немного, и глаза этого типа просто вылезут из орбит.

– Ваш обычный столик, мистер Адамс?

Реймонд даже не посмотрел в его сторону: он по-прежнему не отрывал глаз от Барбары, изображая безумную страсть.

– Нет, – задумчиво протянул он. – Сегодня я предпочел бы столик с хорошим видом. Моя дама любит наблюдать за людьми.

– Как мило с твоей стороны потакать моим маленьким причудам, – проворковала Барбара, следуя за метрдотелем.

Реймонд приотстал на несколько шагов, но она чувствовала спиной жаркий взгляд. Ощущение было явственным, как прикосновение руки.

Метрдотель остановился у столика на двоих в самом центре зала и взялся было на спинку стула. Но тут Реймонд снова поравнялся со спутницей. Небрежным жестом отослав услужливого метрдотеля, сам выдвинул стул для своей дамы.

Словно даже мысль, что мне прислуживает другой, для него невыносима, подумала Барбара.

Точно так же, без сомнения, подумали посетительницы ресторана. Внезапно показалось, что их здесь сотни, и каждая смотрит в ее сторону.

Ладони Реймонда оторвались от высокой спинки стула и на мгновение легли ей на плечи. Прикосновение было легким, словно касание невесомого перышка. Он помедлил мгновение, как бы борясь с искушением наклониться и поцеловать ее в затылок, а затем отошел и занял место рядом.

Барбара нервно теребила в руках салфетку. Сейчас бы вскочить, бросить все и бежать, не останавливаясь, до самого Далласа! Но Реймонд непременно осуществит свои угрозы. Отступать не в его стиле, а теперь она на личном опыте убедилась, сколь велико самообладание этого человека.

Барбара огляделась и поняла, что столики в ресторане поставлены с таким расчетом, чтобы разговоры вполголоса не были слышны соседям. Слава Богу! Барбара ослепительно улыбнулась своему спутнику и решительно перешла в наступление.

– Что это ты пытался доказать там, в лифте?

– Я же объяснил. Небольшая демонстрация, чтобы привлечь к себе внимание.

– Повторения я не желаю. Слышишь!

– Тебе не понравилось? Ну что ж, твое право. Однако как сработало!

Барбара пропустила возглас мимо ушей.

– Если непременно понадобится проделать это снова…

– Ты имеешь в виду поцелуй? – услужливо подсказал Реймонд. – Говори, не стесняйся: вещи следует называть своими именами. Меня этим не шокируешь.

– …ты предупредишь меня заранее и будешь более сдержан. Что это еще за истязания! Я в синяках.

Реймонд наклонился вперед: глаза его, показавшиеся вдруг куда более темными, серьезными и искренними, встретились с ее глаза. Он ласково взял Барбару за подбородок и приподнял изящно посаженную головку, присматриваясь повнимательнее. Пристальный взгляд остановился на губах.

Барбара попыталась отстраниться. Его пальцы чуть напряглись и притянули ее ближе. Показалось, что он снова намерен целоваться.

Под испытующим взором Барбара ощутила на устах легкое покалывание и с трудом удержалась, чтобы не облизнуть внезапно пересохшие губы. Сейчас это выглядело бы вульгарно и в высшей степени неуместно.

– Не вижу ни одного синяка, – отметил Реймонд вполголоса. И пальцы его медленно скользнули по точеной шейке, словно не желая отрываться от нежной кожи.

– Не здесь, – еле слышно возразила Барбара: голос почему-то перестал повиноваться. – У меня даже ребра хрустнули.

– Гм. Боюсь, что пока это невозможно проверить. – Реймонд завладел рукой своей спутницы и спрятал ее в своих ладонях. В подушечках пальцев, поглаживающих хрупкую кисть, ощущалось гипнотическое пульсирование, пристальный взгляд обжигал, словно пламя. Барбара почувствовала легкий приступ головокружения. Реймонд повернул голову, не отпуская нежную руку.

– А, Патрик! Ты уже приступил к работе?

Барбара вздрогнула: она не слышала шагов, но у стола замер, готовый, видимо, терпеливо ждать хоть целую вечность, официант.

– Приступил, сэр, – пробасил он. – Меня шесть недель не было.

– Так долго? Впрочем, мне тебя очень недоставало. Как твоя малышка?

– Врач говорит, что все обошлось. Сэр…

– Вот и прекрасно. – Реймонд обернулся к Барбаре. – Дочурку Патрика сбила машина. По счастью, здесь есть отличная больница, в ней оказалась свободная койка, так что девочке обеспечили превосходный уход.

Официант выпрямился.

– Сэр, я хотел сказать…

– Дама проголодалась, Патрик, – оборвал Адамс. – Что ты порекомендуешь?

Патрик чуть заметно вздохнул.

– Как скажете, сэр. Сегодня у нас превосходная утка. И первоклассная оленина. Разумеется, если дама предпочитает морскую пищу или курицу…

Барбара умоляюще взглянула на своего спутника.

– Выбирай сам. – Слова прозвучали как-то хрипло и резко. – Ты всегда умеешь мне угодить, дорогой, – на одном дыхании закончила она.

Реймонд улыбнулся уверенно и едва ли не самодовольно, всем своим видом давая понять, что целиком и полностью разделяет лестное мнение.

– Стараюсь, дорогая… и не только в отношении меню, верно?

Надо ли удивляться двусмысленному намеку: не сама ли она его спровоцировала? Однако в зале вдруг стало невыносимо жарко. Реймонд повернулся к официанту.

– Итак, мы выберем утку, а на закуску креветки и перепелиные яйца. А потом, может быть, клубнику.

Официант остановил на Барбаре задумчивый взгляд.

– Прикажете подать к клубнике шампанское, сэр?

– Разумеется. Для торжественного случая годится только шампанское.

– Прикажете подать и другие вина?

Реймонд отмахнулся, словно тема ему изрядно наскучила.

– Передай метрдотелю, что перечень вин я просматривать не буду. Он отлично знает мои вкусы. – И снова завладел ее рукой. Барбара отняла руку и потянулась к бокалу с водой. Реймонд откинулся на стуле, слегка улыбаясь.

– Что он имел в виду? – поинтересовалась Барбара, когда официант отошел.

– Ты о чем?

– Я о Патрике. Он явно пытался что-то тебе сказать.

– Да? Понятия не имею. Надо будет спросить при случае.

В первый раз Барбара увидела легкое смущение своего спутника. Любопытно, каким это образом в престижной больнице оказалась свободная койка для дочери официанта, да еще именно в нужный момент? Однако Адамс все равно не скажет, так что лучше сменить тему.

– Ты разве не знаток вин?

– Немного разбираюсь, но метрдотель всегда знает, что в его погребах представляет особую ценность, однако по карте вин об этом ни за что не догадаешься. Иногда лучшие марки в карте вообще не обозначены.

– Почему же?

– Потому что они только что поступили, или потому что поставки весьма ограничены, или потому что берегут последние несколько бутылок для особых посетителей, способных оценить качество. Есть много причин. Как бы там ни было, проще положиться на хранителя винных погребов, сперва, разумеется, дав ему понять, что я – именно тот особый посетитель.

Перед их столиком возник словно ожидавший этих слов метрдотель, держа в руке обернутую салфеткой бутылку. Искристое белое вино хлынуло в бокал Реймонда. Он взял бокал в руки, посмотрел на свет, вдохнул аромат, отведал и кивнул.

– Очень славно.

– Осмелюсь заметить, мое любимое, сэр. – Метрдотель наполнил бокал Барбары, долил Реймонду, водрузил бутылку на серебряную подставку у его локтя и исчез.

– Видишь? – усмехнулся Реймонд. – Никакой суматохи и всего лишь минутная задержка – вместо долгой лекции об аромате и букете.

– А я-то думала, что аромат и букет – это одно и то же.

– Не вздумай сказать об этом метрдотелю, а то он от тебя не отвяжется. – Реймонд поднял бокал и проговорил чуть громче прежнего: – Не выпить ли нам за прошедший месяц – восхитительный, незабываемый месяц?

– И за то, чтобы следующий оказался во всем ему под стать, – проворковала Барбара и добавила вполголоса: – И чтобы закончился – и как можно скорее.

Реймонд расхохотался.

– А я-то думал, что ты смирилась со своей участью. Не забывай о биографии!

– О, «смирилась» не то слово. Но нужно составить план. Сколько мне отпущено времени на сбор материала?

Реймонд пожал плечами.

– Понятия не имею.

– Да ладно! Должен же ты отдавать отчет, на какой срок затянется это представление. Ты закупил больше нарядов, чем мне нужно на всю оставшуюся жизнь.

– С чего ты взяла, что они не взяты напрокат?

– Уилкинсон сказал, что ты подписал чек. Впрочем, может быть, ты собираешься вернуть то, что мне не понадобится? Превосходная мысль – купить больше, чем нужно, чтобы было из чего выбирать, а излишки отослать назад!

– Разъезды по магазинам и впрямь ужасная трата времени, – согласился Адамс. – И все-таки, сдается мне, тебе понадобится все, что я купил.

– Все? – задохнулась Барбара.

– Уж не думаешь ли ты, что женщина, способная пробудить во мне интерес, появится два раза в одном и том же платье? – небрежно бросил он.

Если он говорит серьезно, то это «утешает». Барбара попыталась мысленно прикинуть число нарядов, висевших теперь в ее гардеробе в спальне, и поняла, что даже по меркам мистера Адамса одежды должно хватить не меньше, чем на полных три недели.

– В чем дело? – заботливо поинтересовался Реймонд. – Разве тебя уже не занимает моя биография?

Барбара подарила ему ослепительную улыбку.

– Мне просто не терпится приступить к предварительным изысканиям.

– В самом деле? – Голос был похож на прикосновение шелкового платка к губам. Мягкий и ласковый голос, таящий в себе опасность… – Может быть, следует спросить, какого рода предварительные изыскания ты имеешь в виду?

– Не те, о которых ты подумал, – парировала Барбара и не на шутку рассердилась на себя, когда Реймонд от души расхохотался. Ну, почему она попадается на крючок! – Для начала скажи, как тебе достался этот отель? – потребовала ответа Барбара.

– Это и есть часть предварительного исследования?

– Ходят слухи, что ты выиграл его в рулетку.

Официант водрузил на стол объемистое фарфоровое блюдо. Веточки зелени образовывали на молочно-матовой поверхности три трогательных гнездышка. В одном покоилось крохотное вареное яичко, разрезанное на дольки, в другом – несколько отваренных креветок, в третьем – нечто, что могло быть только икрой и ничем иным.

Не гожусь я для этой жизни, подумала Барбара. Ей еще не приходилось пробовать икру, и перспектива не особенно прельщала.

Реймонд тем временем намазал икру на хлеб.

– Этой сплетни я еще не слышал.

Что за уклончивый ответ – воспринимай, как хочешь! Но Барбара не собиралась сдаваться, тем более сейчас это лучший способ себя занять.

– И что же ты намерен с ним делать? Отель и казино… Такая недвижимость как-то не вяжется с твоим обликом.

– Ты находишь? Посмотрела бы ты на некоторые другие мои капиталовложения!

– С удовольствием. Приглашаешь меня на обзорную экскурсию по твоим предприятиям?

– Не глупи, Барбара. Лучше продолжай. Мне очень нравится твоя логика.

Барбара яростно вонзила вилку в креветку.

– Впрочем, недвижимость эта и впрямь представляет большую ценность, никто не спорит, – размышляла она вслух. – Даже если отелю и больше сорока лет, он…

– Да?

– Стоит на золотой жиле, – торжествующе закончила журналистка. – Земля! Огромный земельный участок, и притом в престижнейшем районе города. Ты собираешься снести отель и построить гостиничный комплекс, так?

– Говори потише, дорогая, – мягко пожурил Адамс. – Не хотелось бы, чтобы официанты решили, будто к утру все они останутся без работы. Здесь новости распространяются мгновенно.

– Значит, я права! – Напрочь позабыв о злополучных кусках, Барбара подалась вперед, глаза ее расширились от возбуждения. – А что ты построишь на месте отеля?

– А вот и не скажу: не хочу портить тебе игру. Держу пари, что тебе интереснее самой догадаться.

– Что-нибудь действительно притягательное – иначе игра не стоит свеч. Нечто экзотическое, что выделялось бы на фоне и без того живописного окружения. Может быть, греческим храм? Или копию Висячих садов Вавилона? Остров Кинг-Конга? Впрочем, нет: скорее всего, что-нибудь неземное…

– Как ты догадалась?

Барбара осеклась на полуслове.

Реймонд смотрел прямо на нее, не отрываясь, своими невинными глазами.

– Что-нибудь неземное… – медленно повторила она, – что-то вроде космической станции?

– О нет! Мы размышляли над этим, но инженеры не смогли решить проблему невесомости.

– Тогда что же? Может быть, Луна?

– Скорее, Марс. Отличная идея, ты не находишь? Наши посетители смогут перемещаться по каналам.

– На Марсе нет каналов. Водных, во всяком случае.

Реймонд пожал плечами.

– Разве я сказал, что мы собираемся использовать воду?

– Надо думать, главную гостиную вы назовете «Космобаром»? Черт подери, Реймонд, ты меня дурачишь, верно?

– Верно, – серьезно отозвался он. – Но ты, похоже, только этого и ждешь. Ты всегда настолько увлечена работой?

Уязвленная гордость не давала покоя: на какое-то мгновение Барбара поверила, что собеседник говорит всерьез.

– Какое тебе до этого дело? – проворчала она.

– Просто поддерживаю разговор.

– Это несправедливо. Тебе, видите ли, дозволяется приставать с расспросами, а мне – так нет!

Магнат улыбнулся.

– И тебе дозволяется. Я имею в виду, спрашивать. А уж отвечу я или нет – это другое. А на какие журналы и газеты ты работаешь чаще всего?

– Это ты из простого любопытства интересуешься? Или ищешь возможности добиться моего увольнения?

– А мне казалось, что внештатного сотрудника нельзя уволить.

Барбара предпочла пропустить фразу мимо ушей. Официант забрал тарелку с закусками и водрузил на стол другое, не менее великолепное фарфоровое блюдо с жареной уткой: сочные ломтики, разложенные веером, золотились в обрамлении ослепительно ярких овощей. Зрелище радовало взор, но у Барбары почему-то пропал всякий аппетит.

– Ты знаешь, – задумчиво протянула она, – мне кажется, Уилкинсон далеко пойдет.

Реймонд изогнул брови.

– Прости? Я не понял.

– Он подал мне на обед роскошнейший сандвич с жареным сыром. – Барбара поковыряла вилкой в тарелке. – Не сомневаюсь, что это вкусно, но стоит мне задуматься над участью бедной птички, и я начинаю симпатизировать вегетарианцам.

– Осторожно, – предупредил Реймонд вполголоса. – Слева – камера.

Журналистка не шевельнулась.

– Долго же они копались! Вечно являются, стоит только людям приступить к еде! Сдается мне, они нарочно выжидали, чтобы запечатлеть нас в самой нелепой позе. – Барбара поддела гороховый стручок и предложила его на вилке своему кавалеру. – Дадим им шанс снять превосходный кадр?

– Почему бы и нет? – Реймонд сомкнул пальцы на ее запястье и поймал губами стручок.

Она старалась не обращать внимания на ласковое прикосновение пальцев к пульсирующей жилке.

– Кстати, мне пришло в голову, что на газетных фотографиях я никогда не видела тебя в смокинге.

– Да ты просто специалист по желтой прессе!

Следи за каждым своим словом, предупредила себя Барбара.

– Куда же от нее скроешься! Бульварные газеты смотрят на тебя со всех стендов, в любом магазине, а твоя физиономия частенько мелькает на первой странице. Вообще, почему тебя снимают в не лестном для тебя виде?

– Так создается образ: этакий мрачный, похожий на гангстера бизнесмен, непредсказуемый и загадочный. Видимо, в смокинге я выгляжу слишком аристократично.

Вот с этим Барбара готова была согласиться.

– Радостно улыбающийся бизнесмен фотографов не прельщает?

– Дело не в этом. Просто я сам всегда мрачно скалюсь в камеру. Для меня это развлечение, а газетчики и рады. Сегодняшний вечер, разумеется, окажется счастливым исключением. – Реймонд улыбнулся, и от этой улыбки у Барбары сладко заныло сердце. Он глядел ей в глаза, не отрываясь, страстно и самозабвенно, словно других женщин для него в этом мире не существовало. – Если ты не хочешь утку…

– Я ничего не хочу. Увидеть себя жующей на первой странице «Репортера» – перспектива не из самых радужных. – Краем глаза Барбара приметила, что фотограф подбирается ближе, наклонилась к Реймонду и проворковала: – Кроме того, когда я с тобой, я забываю о еде.

Адамс подавил смешок, поднеся к губам ее руку. От его горячего дыхания пульс Барбары участился, руку словно пронзили электрические разрывы. Только грандиозным усилием воли она усидела на месте: очевидно, что камера заснимет любое движение.

Фотограф подкрался совсем близко: объектив был направлен прямо на молодую пару.

– Я уверен, что сегодня вы хотите побыть одни. – Голос представителя прессы просто источал мед.

Адамс одарил его таким взглядом, словно бедняга только что выбрался из сточной канавы, с ног до головы облепленный липкой противной грязью.

– Здесь вы правы, – холодно отозвался магнат. – И если сейчас же не уберетесь…

Фотограф лукаво улыбнулся.

– Я охотно оставлю вас в покое – в обмен на один-единственный ответ на один-единственный вопрос.

Адамс долго изучал фотографа из-под полуопущенных век.

– И что же вы хотите узнать?

– Имя вашей дамы, сэр.

Реймонд с наигранной неохотой выпустил руку Барбары и отодвинулся от стола.

Фотограф задышал чаще и отступил на шаг. Его нельзя было обвинить в трусости, даже если бы бедняга тут же развернулся и удрал. Но Адамс остался сидеть неподвижно. Более того, он поднял руку, и метрдотель и три официанта, спешившие на помощь, замерли на полдороге.

– Разумное требование, – протянул Реймонд. – Хорошо. Имя моей дамы… – Он повернулся к Барбаре.

В его глазах светилась такая нежность, что у нее застрял комок в горле. Но ведь все это – только игра, игра на публику, не забывай…

Реймонд снова завладел ее рукой и тихо произнес:

– Называйте ее миссис Адамс.