Текст книги "В надежде на чудо"
Автор книги: Ронда Гарднер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Ронда Гарднер
В надежде на чудо
(Perry Square – 2)
OCR: LitPortal http://www.litportal.ru/
«Гарднер Р. «В надежде на чудо»: Панорама; Москва; 2006
ISBN 5-7024-1800-Х
Оригинал: Holly Jakobs, “Dad Today, Groom Tomorrow”, 2003
Переводчик: А.А. Дубинина
Аннотация
Они оба наделали в молодости ошибок – и в результате расстались. Причем каждый был уверен, что оскорблен в лучших своих чувствах.
Только через семь долгих лет случай свел их в том самом месте, которое они когда-то выбрали, бросив в карту игрушечный дротик.
Именно там они мечтали обрести свое счастье – вдали от людей, которые могли бы вмешаться в их судьбу.
Но что, если еще не все потеряно? Ведь пылкая юношеская влюбленность может угаснуть навсегда, а может и переродиться, обретя глубину и силу настоящего чувства…
Ронда Гарднер
В надежде на чудо
1
Роскошный зал с огромными зеркалами в позолоченных резных рамах освещали хрустальные люстры с зажженными в них сотнями свечей. В красивых фарфоровых вазонах, стоящих вдоль стен, росли розы, усыпанные сейчас изумительными белыми, розовыми, алыми цветами. Не менее прекрасными были дамы в белых, розовых, алых нарядах и их кавалеры в камзолах, украшенных золотым шитьем.
И все они стояли неподвижно, замерев от восхищения, и смотрели, как по пурпурной ковровой дорожке, пересекающей зал, идет она.
Сказочно красивая, со сверкающей диадемой на длинных распущенных волосах, в синем атласном платье со шлейфом.
Благоговейную тишину нарушало лишь еле слышное шуршание платья и тихий шепот:
– Боже, эта незнакомка еще прекраснее, чем Золушка…
– О, если бы принц Дезире увидел ее, то ни за что бы не отправился в зачарованный замок, чтобы поцеловать Спящую красавицу…
– Шейла, не вздумай трогать выкройку! – воскликнула Трейси Мелоун, стараясь, чтобы голос звучал сурово. Но улыбка, невольно возникшая на губах, помешала придать словам должную убедительность. – Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не прикасалась к недошитым вещам? Ты мне все спутаешь!
– Ну, мам… – огорченно протянула девочка, возвращаясь из мира грез, – посмотри, как красиво!
Она только что задрапировалась в кусок дорогого синего атласа и медленно поворачивалась перед большим зеркалом. Ей совершенно не хотелось лишаться нового наряда и чудесных грез, которые оно вызывало.
– Я кому говорю?
Трейси не собиралась ей уступать. В том, что касалось ее работы, молодая женщина умела быть строгой, хотя обычно не могла ни в чем отказать своей шестилетней дочурке.
– Я собираюсь закрыть ателье через пять минут, после чего мы пойдем домой ужинать. Поэтому, будь добра, сложи ткань аккуратно и убери туда, откуда взяла. Это будущее платье миссис Ларч. Не хватало только, чтобы ты что-нибудь порвала или испачкала.
– Но я только хотела примерить! – Девочка обезоруживающе улыбнулась. – У миссис Ларч такой же цвет волос, как у меня. Вот я и смотрела, пойдет ли ей синий цвет. Вдруг ты сошьешь платье, которое ей совсем не подойдет, она пожалуется всем остальным городским дамам, и никто больше не будет ходить к нам в ателье. Тогда ты не сможешь купить мне новую куклу с шелковыми волосами.
– Ага, значит, ты вертишься перед зеркалом, примеряя все подряд, только чтобы помочь мне? – с улыбкой спросила мать.
Шейла так активно закивала, что ее косички запрыгали по плечам.
Трейси погладила ее по голове. И когда только дочка успела вырасти? Казалось, стоит на миг отвернуться, как девочка становится выше на дюйм-другой. Еще недавно Шейла не умела сама ходить, а теперь кокетничает перед зеркалом и знает все буквы!
– Спасибо за заботу, – сказала Трейси насмешливо. – Очень мило с твоей стороны думать о моей работе. Хотя, как я посмотрю, тебя больше волнует новая кукла, чем крыша над головой.
Огорченно вздохнув от вопиющей несправедливости – а может, и оттого, что не удалось всласть поиграть во взрослую даму, – Шейла увернулась от материнской руки и побежала в подсобное помещение. А Трейси в последний раз обошла свое ателье, проверяя, все ли выключено и все ли разложено по местам. Вряд ли сегодня следовало ожидать еще заказчиков.
Ее ателье. Так приятно было об этом думать!
Молодая женщина стала владелицей мастерской около года назад, но уже чувствовала себя настоящей хозяйкой, которая хорошо устроена в жизни.
Неожиданно колокольчик у входной двери звякнул, и Трейси едва не выронила из рук коробочку с булавками. Она невольно взглянула на часы: без пяти шесть. Кто бы это ни был, он станет последним посетителем на сегодня. И скорее всего встречу придется перенести на завтра – вряд ли сейчас она успеет снять мерку.
Молодая женщина повернулась, растягивая губы в привычной любезной улыбке.
– Здравствуйте. Добро пожаловать в ателье «Грация»!
Но улыбка увяла сама собой, стоило Трейси встретить взгляд светло-голубых глаз, которые она не забыла за восемь лет одиночества.
– Дэн! – прошептала она, глядя на мужчину, которого менее всего ожидала увидеть здесь и сейчас.
Более того, не хотела видеть! Но несмотря на это, сердце ее почему-то забилось быстрее.
– Привет, Трейси… Какая приятная неожиданность!
Дэниел Эйвери был готов надавать самому себе оплеух. «Какая приятная неожиданность».
Надо же сморозить такую глупость!
Но, во-первых, он действительно не ожидал увидеть здесь и сейчас эту женщину. А во-вторых, Трейси Мелоун почти не изменилась за прошедшие восемь лет. Осталась все такой же красавицей, на которую приятно посмотреть. Так что по сути он был прав.
Кожа Трейси выглядела нежной и гладкой, как у юной девушки. Движения были по-прежнему легкими и грациозными. Правда, темные волосы стали длиннее и молодая женщина теперь завязывала их в хвост на затылке. А выразительные зеленые глаза смотрели куда угодно, только не на него.
Долгие годы Дэниел мечтал, что Трейси однажды вернется в его дом в городе Стерлинг, что на Юге Шотландии, но так и не дождался.
Наконец решил, что больше никогда ее не увидит, и смирился с этой мыслью. Но почему-то не смог перестать думать о ней, особенно по ночам.
И вот пожалуйста – столкнулся с ней лицом к лицу.
– Ну и как ты поживаешь? – спросил он, хотя больше всего на свете хотел воскликнуть: «Как ты могла». Однако с уст его сами собой сорвались слова, бывшие лишь данью вежливости.
– Спасибо, хорошо. А ты как?
– Нормально.
«Хорошо», «нормально»… Что за нелепый обмен банальными любезностями! После всего, что им пришлось пережить вдвоем, они разговаривают как едва знакомые люди на светском приеме.
В мастерской повисло напряженное молчание. Наконец Трейси нашла силы заговорить:
– И что же привело тебя в Кардифф?
– Я устроился здесь на работу. Обучаю молодых пилотов, читаю им лекции… Это было предложение от компании «Сабена», где я работаю уже пять лет. Кроме того, давно хотел посетить этот город, пожить у моря.
Дэниел хотел спросить, помнит ли она об их совместных планах о жизни в Кардиффе возле самого моря. Как они собирались купить лодку и все выходные проводить на воде, а каждый вечер любоваться закатом над водным простором… Но конечно же не спросил. Слишком многое изменилось, и детские мечты давно следовало забыть. Трейси наверняка именно так и поступила.
– Значит, в конце концов ты добился своего, – усмехнулась молодая женщина. – Все-таки стал пилотом. Знаешь, я не удивлена. Всегда подозревала, что ты сам устроишь свою жизнь… что бы об этом ни думали твои родители. Конечно, отец готовил из тебя преемника в семейном бизнесе, но ты из тех парней, которые живут своим умом.
Дэниел улыбнулся. Ему было приятно слышать от Трейси такие слова.
– Еще будучи школьником, я не давал отцу устраивать мою жизнь вопреки моей воле. А есть вещи, которые не меняются…
Он опустил ехидный комментарий, что это единственное неизменное обстоятельство его жизни. Может, Трейси и выглядела точь-в-точь как девчонка, которую он когда-то знал и любил, но он, Дэниел, почти уверен, что в ней не осталось ничего от его романтической первой возлюбленной.
– А ты как устроилась? – перевел он разговор на другую тему. – Окончила образование, как собиралась? Стала дипломированным модельером?
– Нет. Обстоятельства… – Она осеклась, бросив быстрый взгляд на что-то у него за спиной, и Дэниел с трудом подавил желание обернуться и посмотреть, что там такое. – Обстоятельства изменились. Я бросила учебу, переехала в Кардифф… Сначала работала закройщицей, а полтора года назад стала владелицей этого ателье. Мне нравится моя работа. Надеюсь, что моим мастерицам здесь тоже хорошо.
– Знаешь, я приехал сюда, не подозревая, что увижу здесь тебя, – счел нужным сказать Дэниел. – После всего, что случилось, я и подумать не мог, что ты выберешь Кардифф. Если честно, я полагал, что это последнее место на земле, где мы можем встретиться.
– Как видишь, ты ошибался, – слегка пожав плечами, отозвалась она.
– Но почему ты отправилась именно сюда?
Сюда, в город Кардифф на берегу моря…
Когда оба они учились в колледже в Стерлинге, на Юге Шотландии, то пообещали друг другу, что обязательно уедут оттуда, как только получат дипломы. Найдут какое-нибудь живописное местечко подальше от дома, где никто ничего не знает об их семьях, а фамилии Мелоун и Эйвери звучат для окружающих не более чем простым звуком. Молодые люди мечтали стать просто Дэном и Трейси, которые любят друг друга.
Дэниел помнил тот день, когда они в шутку метнули игрушечный дротик в карту Великобритании, висевшую на стене, и дротик воткнулся в кружок, обозначающий город Кардифф.
– Значит, это судьба, – смеясь, сказала тогда Трейси. – Решено: оканчиваем учебу и уезжаем в Кардифф!
Звук ее смеха, такого заразительного и беззаботного, преследовал Дэниела все восемь лет их разлуки. Несмотря на жизненные тяготы – отец ее, всеми презираемый городской алкоголик, умер, когда девушке было пятнадцать, оставив их с матерью на грани нищеты, – Трейси умела смеяться как ребенок. И смеялась все время, когда они с Дэниелом были вместе. Годы их близости остались в памяти молодого человека заполненными ее серебристым смехом, от которого сладко замирало сердце в груди. Зеленые глаза Трейси сияли как изумруды, когда она смеялась.
Но сегодня в ее глазах не было видно ни искры смеха. Там поселилась непонятная тревога.
– Я как-то привыкла к мысли, что поселюсь в Кардиффе. Наверное, слишком много мечтала о море, о том, чтобы найти тихий уютный городок, где никто меня не знает… Чтобы быть для людей просто Трейси, а не «этой бедняжкой, дочкой Мелоуна». Ты ведь помнишь, как кумушки это произносили? С презрительной жалостью в голосе. Так хотелось оставить прошлое позади и начать новую жизнь!…
Заодно ты оставила позади и меня как часть этого прошлого, горько подумал Дэниел. Но почему? Сейчас он мог бы узнать ответ на семь лет мучающий его вопрос, но был слишком горд, чтобы спросить. Зачем нужно было бросать его, вместо того чтобы позвать с собой?
Ведь он последовал бы за ней всюду, и Трейси должна была это знать!
– Когда я впервые шла по этим улицам, ища, где бы остановиться на несколько дней, прежде чем удастся найти постоянное жилье, был вечер, над морем горел закат, воздух пах солью. И я уже тогда поняла, что попала домой. Что Кардифф именно то место, о котором я всегда мечтала.
– Три дня назад, по прибытии, я почувствовал то же самое, – неожиданно признался Дэниел. – Знаешь, мне предлагали работать в Лондоне и в Саутгемптоне. Но я и думать не хотел о больших городах. А тут вдруг приятель сообщил, что в Кардиффе требуется прочесть курс лекций молодым пилотам. Работа на год, может быть немногим дольше… Едва услышав название города, я уже знал, что соглашусь. И сделаю все, чтобы задержаться здесь как можно дольше… Желательно – на всю жизнь.
– Что ж, добро пожаловать в Кардифф. – Трейси церемонно поклонилась, улыбаясь очень неестественной, какой-то деревянной улыбкой. – Но, видишь ли, хоть я и рада тебя видеть, ателье пора закрывать с минуты на минуту.
– Я зашел посмотреть, нет ли здесь чего-нибудь готового. Мне нужен деловой костюм – не слишком строгий, но при этом вызывающий почтение. Преподавателю двадцати с лишним молодых людей надо бы выглядеть посолиднее.
Трейси кивнула.
– Понятно… Мы не держим здесь готового платья, но такой заказ можно выполнить очень быстро, практически за несколько дней. Тебе ведь не нужно ничего особенного, так что дело стоит только за тем, чтобы снять мерку и выбрать ткань. Посмотри в каталогах, что тебе подойдет. Только поторопись, пожалуйста, меня ждут дома.
– Знаешь, я всегда плохо разбирался в одежде, – виновато улыбнулся Дэниел. – Может, поступишь по своему усмотрению: сама подберешь и модель, и ткань? У тебя всегда был безупречный вкус, а я предпочитаю надевать то, что нахожу утром в кресле. Так что любой твой выбор одобряю заранее.
– Что скажешь об этом? – Наскоро пролистав несколько каталогов, Трейси указала на элегантную модель костюма с немного приталенным пиджаком. – Тебе пойдет серо-голубой цвет. С одной стороны, достаточно официально, с другой – хорошо подходит для легкой летней ткани, и костюм получится немаркий.
– Превосходно, – кивнул Дэниел, едва взглянув на журнальную страницу. – Мерку снимать будем сейчас?
Трейси глубоко вздохнула, старясь унять сердцебиение.
– Можно и сейчас. Это не займет много времени.
Она взяла сантиметр, приготовила блокнот для записей.
– Сначала длина рукава… Вытяни руку, пожалуйста, и чуть согни в локте. Вот так…
Быстрыми движениями молодая женщина обмерила его талию, бедра, ширину груди, плечи. Дэниелу показалось – или она в самом деле старалась как можно меньше к нему прикасаться?
– Так, значит, это ателье – твое, – стараясь развеять атмосферу неловкости, заговорил Дэниел на отвлеченную тему, пока она записывала в блокнот очередные цифры. – Ты сказала, что начала здесь работать простой закройщицей…
– Ну да. А потом прежний владелец продал мне оборудование и помог перевести на меня договор аренды. Без него я бы ни за что не стала из обычной работницы – хозяйкой.
Трейси невольно улыбнулась, упомянув прежнего владельца, и Дэниел неожиданно для себя ощутил, что преисполнился неприязни к этому незнакомому ему человеку. Кто этот тип?
Что его связывает с Трейси?…
Впрочем, у него нет никаких причин для ревности. Они с Трейси не виделись много лет, вполне естественно, что у молодой привлекательной женщины есть своя, личная жизнь!
Разве мог он рассчитывать на иное?
– Признаться, этот человек поддержал меня, как никто другой, – продолжала Трейси. – Он продал мне ателье по очень низкой цене, но сначала научил ремеслу лучше, чем сотня преподавателей колледжа. Теперь мой бизнес процветает. Эта площадь – стратегически очень выгодное место. У меня полно заказов, мы едва успеваем справляться… Но, не волнуйся за свой костюм, – торопливо добавила молодая женщина. – Не в наших обычаях задерживать заказы!
– Я действительно рад за тебя, – хмуро сказал Дэниел, продолжая, вопреки доводам разума, терзаться из-за неизвестного ему «прежнего хозяина», милостивого благодетеля его бывшей подруги. – А ты бывала дома за эти восемь лет?
– Нет. Мама умерла через несколько месяцев после моего отъезда, так что я уже не возвращалась в Стерлинг. Просто было незачем.
– Я слышал о смерти твоей матери… И соболезную тебе. Она была хорошей женщиной.
Дэниел умолчал о том, как высказывались о происшедшем его родители: мол, дурная дочь, сбежав из дома, разбила сердце несчастной Маргарет и ускорила ее кончину.
– Мне тоже очень жаль, – вздохнула Трейси, наконец откладывая сантиметр. – Мама порадовалась бы за меня, если бы дожила до сегодняшнего дня. Она часто говорила, что я могу сделать что угодно, если постараюсь.
– Она вообще всегда в тебя верила… Как, впрочем, и я.
– Ну вот, все мерки сняты. – Трейси захлопнула блокнот и демонстративно принялась сворачивать сантиметр.
– Сколько это будет мне стоить?
– Десять фунтов. Полцены – таково наше правило для каждого, кто делает первый заказ.
– Я могу заплатить вперед. – Дэниел достал бумажник. – Ты меня избавляешь от множества хлопот, поэтому, может быть, разумнее мне отдать полную цену?
Трейси открыла рот, собираясь возразить, но тут ее взгляд упал на что-то у Дэниела за спиной и странным образом изменился. Если бы он не знал, что эта женщина ничего не боится, то подумал бы, что она смертельно напугана.
– Мам, а можно, я возьму домой вот этот лоскуток? Он такой маленький, наверняка тебе не нужен. Я сделаю занавеску в кукольном доме!
Дэниел резко обернулся на звук звонкого детского голоска. За спиной у него, в дверях подсобки, стояла девочка… Лет шести-семи, с такими же, как у него, голубыми глазами и светлыми волосами!
– Дочка, ты не должна врываться сюда, когда я занята с посетителем, – строго сказала Трейси. – Возьми лоскуток и закрой за собой дверь с той стороны. Через пять минут мы отправимся домой, но прежде я закончу с заказчиком.
– Поду-у-умаешь, я же только спросить… – обиженно протянула девочка и скрылась за дверью. Но она даже не попыталась закрыть ее тихо – от хлопка зазвенели стекла в высокой витрине с образчиками материи.
Дэниел стоял как громом пораженный, боясь осознать до конца, что же он увидел. Вернее, кого.
– Трейси… – выговорил он наконец, делая шаг ей навстречу и вопросительно глядя ей прямо в глаза.
Молодая женщина не ответила на его безмолвный вопрос. Но смуглые щеки ее слегка окрасил румянец. А глаза она прятала как виноватая… Она и была виноватой!
– Почему? – выдохнул Дэниел, приближаясь еще на шаг. От приступа холодного бешенства у него перед глазами все плыло.
Почему эта женщина скрывала от него, что родила дочь? Его дочь! Его единственного ребенка, так сильно похожего на него! Не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы произвести в уме необходимые подсчеты: девочке на вид около шести лет, значит…
– Почему? – требовательно повторил он.
Трейси по-прежнему не осмеливалась посмотреть на него.
– Я… я не хотела, чтобы ты знал о ней.
– Об этом я уже догадался, – проскрежетал Дэниел.
Ему удалось сказать это без гнева, но нотка горечи все равно прорвалась. Вопреки его желанию.
Даже после того, как Трейси сбежала от него, Дэниел не ожидал от бывшей подруги еще большей подлости. Подумать не мог, что она на такое способна.
– Извини, – с трудом произнесла молодая женщина. – Я знала, что ты никогда не хотел детей…
– Ничего ты обо мне не знала!
– Напротив, предостаточно. И сожалею, что случайно разрушила твой уютный и цельный мирок. Надеюсь, ты догадался, что это не входило в мои намерения. Я не планировала забеременеть, но не жалею о том, что это произошло. У меня есть дочь – самый дорогой подарок, который я получала когда-либо в жизни! Если тебе не по душе видеть нас, просто повернись и уходи. Уезжай обратно в Стерлинг или куда хочешь и забудь об этой встрече. Считай, что нас не существует. Впрочем, нас и впрямь не существует – для тебя. Не стоит огорчаться и огорчать своих родителей…
Когда они были молоды и обсуждали совместное будущее, Дэниел и впрямь говорил, что не хочет детей. Он видел на примере собственных родителей, как неготовый к отцовству человек может испортить жизнь даже очень любимому ребенку, и не желал повторять чужих ошибок. Поэтому решил, что им с Трейси не стоит заводить детей, пока они не встанут на ноги и не вырастут в достойных личностей.
Тогда он хотел только одного: черноволосой женщины, своей любимой. Хотел быть рядом с ней, делить с ней радости и горести. Дэниелу казалось, что они знают друг друга в совершенстве. Однако получается, что Трейси вовсе его не знала, если подумала, что он может бросить ее только потому, что она забеременела…
Ему нужно было подумать. Побыть одному и решить, что же теперь делать, как жить. Он чувствовал себя ныряльщиком, погрузившимся на предельную глубину, – или успеет всплыть на поверхность и глотнуть воздуха, или умрет от недостатка кислорода.
Он повернулся, чтобы уйти. Не бросить Трейси, убравшись из ее жизни раз и навсегда, но отойти в сторону и осмыслить происходящее, чтобы не принимать решений на горячую голову. Но у Дэниела оставался один вопрос.
– Как ее зовут?
На миг ему показалось, что Трейси откажется отвечать, скажет что-нибудь вроде «Это тебя не касается». Однако она вздохнула и произнесла:
– Шейла… Шейла Мелоун.
Она даже не дала дочери отцовской фамилии. Это добавило ему горечи. Он кивнул и направился к двери, забыв о плате за костюм.
– Дэниел, – окликнул его сзади тревожный голос, – что ты намерен делать?
– Когда решу, скажу тебе, – ответил он, не оборачиваясь.
Однако решить что-то осмысленное оказалось делом куда более трудным, чем можно было предположить. Несколько часов спустя Дэниел по-прежнему не нашел ни единого стоящего ответа на вопрос: как поступить в сложившейся ситуации? Он просто не мог думать ни о чем, кроме того, что стал отцом, что у него, оказывается, есть дочь.
Шейла.
И первые шесть лет ее жизни прошли без его, Дэниела, участия. Он не видел, как его дочь растет, делает первые шаги. Ему не пришлось держать новорожденную малышку на руках…
Всякий раз, когда Дэниел мысленно произносил имя дочери, по его телу пробегала благоговейная дрожь. С ума сойти можно! Это маленький человечек, девочка, она живая и настоящая, и в ее появлении на свет поучаствовал он, Дэниел Эйвери, хотя и сам того не знал до сего дня!
После нескольких часов бесплодных шатаний по городу ноги сами принесли его на морской берег. Он не помнил, как сюда забрел.
Пройдя по длинному пирсу, Дэниел сел на его край и обхватил колени руками.
– Шейла, – произнес он вслух, но не назвал ее фамилии. Его дочь должна зваться Шейла Эйвери, и точка!
У нее отцовские ярко-голубые глаза и светлые волосы. Но это все, что малышке досталось от него. Когда она вошла в ателье и встретилась с ним взглядом, по лицу ее не пробежало ни тени интуитивного узнавания. Он был ей совершенно чужим человеком.
Ему же каждая черточка миловидного детского личика показалась родной. Особенно глаза… Это были его, Дэниела, глаза. От отца она получила внешность – и красивую внешность, следовало признаться! Но все остальное ей дала мать.
Дэниела охватило сильнейшее чувство потери. Сколько же важного он упустил! Раньше ему никогда не казалось, что можно так страстно ревновать мать ребенка к простейшему действию – подоткнуть малышке салфетку за завтраком, налить в бутылочку молока. Поменять ползунки…
Ему никогда не приходилось гулять со своей крохотной дочерью, давать ей лекарство, когда она болела, петь ей колыбельные… Впрочем, учитывая его вокальные данные, об этом малышке Шейле вряд ли стоило жалеть. А вот Дэниел жалел. И список того, о чем он жалел, все удлинялся, и вместе с горечью приходила обида. Обида на Трейси, которая по собственной глупой гордости отняла у него столько принадлежащих ему по праву маленьких радостей.
Радостей отцовства.
Сердце Дэниела разрывалось от боли, однако боль ничем не меняла печальных фактов.
Вместо того чтобы скорбеть о прошлом, надлежало строить настоящее.
Самое главное, сказал себе Дэниел, поднимаясь, – это то, что у меня есть дочь. Я отец Шейлы и более не собираюсь упускать ни дня из ее жизни!
Это было обещание, данное Дэниелом самому себе и своей дочери.
Трейси весь день старалась вести себя как обычно – ради спокойствия дочери. Правда, вместо того чтобы готовить ужин, она повела Шейлу в кафе – к вящему восторгу девочки, которая обожала сидеть за высоким столиком, «как большая». Но это все, что Трейси сделала сегодня необычного.
Она помогала дочке принимать душ и растирала ее полотенцем, смеясь вместе с нею над тем, как смешно скрипят вытираемые волосы.
А когда Шейла, как всегда, проворчала, что мыло попало ей в глаза, мать направила малышке душ прямо в лицо, отчего та захохотала и зафыркала. Все было как всегда, все было нормально…
Кроме одного.
Сегодня Дэниел Эйвери встретил свою дочь.
Эта мысль не оставляла молодую женщину, и сердце ее разрывалось от боли и тревоги. Но она не знала, что ее душевные муки могут быть заметны со стороны, пока Шейла вдруг не сказала, прижимаясь щекой к материнской ладони:
– Мамочка, ты сегодня какая-то грустная…
Трейси только что закончила рассказывать дочери о приключениях деревянного Пиноккио.
Ежевечерняя сказка перед сном была их семейной традицией. Трейси нравилось сидеть в кресле рядом с кроваткой дочери, ощущая ее тепло и чувствуя с ней особенную близость.
Шейла была ее дочерью! Ее, а не Дэниела!
Семь лет назад он ясно дал ей понять, что не хочет детей, и сегодня…
– Мам! Ну что случилось?
А случилось то, малышка, что сегодня ты встретила своего отца.
Трейси нагнулась и поцеловала дочку в лоб.
– Честное слово, ничего. Я просто устала. Спокойной ночи.
Она поднялась и пошла к двери, спиной чувствуя напряженный взгляд Шейлы.
– Мам!
Она обернулась и посмотрела на дочь, лежащую, вытянув руки поверх одеяла. Ее пижамка была голубая, в белый горошек. Шейла сама выбрала цвет – она любила голубой и синий, в точности как Дэниел, все время носивший синие рубашки и джинсы…
Когда год назад дочь спросила об отце, Трейси сказала, что у нее конечно же есть папа, как у всех прочих деток. Что они с папой очень любили друг друга, но были слишком разные, чтобы всегда жить вместе. Это была чистая правда, а большего дочери пока не стоило знать.
Молодая женщина добавила, что, когда Шейла подрастет, они обязательно встретятся с папой, если только она захочет. Девочка приняла объяснение без комментариев и более уже не возвращалась к этому разговору. Трейси так и не узнала, что она на самом деле подумала.
И что она теперь подумает о Дэниеле. А Дэниел – о Шейле…
Комната девочки была очень уютная, хотя и маленькая. Плюшевые зверюшки сидели вдоль стен чинными рядами – девочка всегда сама убирала на ночь игрушки, при этом разговаривала с мишками и котами и объясняла им, как правильно себя вести. Она хотела стать учительницей, когда вырастет. Впрочем, год назад Шейла твердо знала, что станет танцовщицей. А чуть раньше собиралась работать в кафе, где продают мороженое…
Трейси же хотела, чтобы ее дочь просто была счастлива. Кем бы она ни стала в будущем президентом страны или домохозяйкой, – главное, чтобы оставалась счастливой. И собиралась сделать для этого все возможное.
– Да, милая?
– Я тебя люблю, мам.
Трейси сдержала невольно навернувшиеся на глаза слезы.
– Я тебя тоже, маленькая. Спи спокойно.
Она погасила свет и вышла из детской. По-прежнему в состоянии шока. В горле стоял комок, мешающий дышать. Легким словно не хватало воздуха.
Дэниел возник на пороге ее ателье как призрак прошлого и немедленно столкнулся лицом к лицу со своим ребенком. И он отнюдь не обрадовался встрече – Трейси помнила, как мучительно исказилось его лицо.
Может, он волнуется, что она чего-нибудь от него потребует? Например, денег. Или заставит принимать участие в судьбе девочки. Вряд ли жена Дэниела придет в восторг, когда узнает, что у него есть внебрачный ребенок… Помнится, его отец не обрадовался подобной перспективе. А вдруг Дэниел считает, что она может его шантажировать?!
Значит, она должна его успокоить. Объяснить, что ни ей, ни Шейле ничего от него не нужно. Что он может продолжать вести прежний образ жизни, как если бы их и вовсе не было. У нее нет ни малейшего желания разрушать его карьеру или семью.
Правда, был в жизни момент, когда Трейси думала, что не может существовать без Дэниела. Что легче умереть, нежели переносить ежедневную пытку – его отсутствие… Но эти времена прошли. Она привыкла, научилась выживать. У нее появилась в жизни новая цель, новый человек, которого она любила и за которого отвечала. И то, что этот любимый человек нуждается в ее защите, помогло Трейси стать сильной. Хотя иногда приходилось очень тяжело, почти невыносимо…
Трейси приехала в Кардифф, будучи на третьем месяце беременности. У нее не было постоянной работы и жилья, поэтому приходилось браться за всякую подработку. И прежде чем родить дочь, Трейси успела побывать официанткой, уборщицей, билетершей в кинотеатре. Нередко ей приходилось совмещать сразу несколько низкооплачиваемых должностей. Едва отработав утреннюю смену в ресторане, она бежала прибираться в гостиничных номерах.
За два месяца до родов ее подкосило известие о смерти матери. Трейси выбивалась из сил, что было крайне вредно для нее в ее состоянии, и почти потеряла надежду устроиться в жизни, когда судьба свела ее с Лоренсом.
Лоренс Уиллоби, пожилой владелец ателье «Грация», взял ее на работу, несмотря на седьмой месяц беременности, и сохранил за ней место после родов. Он устроил ее в одну из лучших местных клиник, потом позволил брать ребенка с собою на работу. Так что Шейла, можно сказать, выросла в подсобке ателье, где ее мать кроила и строчила на машинке, пока малышка играла цветными лоскутками.
Девочка вскоре стала любимицей как остальных мастериц, так и заказчиков. Ее ярко-голубые глаза взирали на мир с трогательным доверием, и не было никого, кто мог бы противиться ее очарованию. В теплой и дружественной атмосфере ателье Трейси оправилась, почувствовала себя нужной и любимой.
Закройщицы и швеи приносили ее дочке из дома всякие вкусные вещи, отдавали одежду подросших детей. Лоренс тоже частенько возился с малышкой. Он стал единственным мужчиной, который присутствовал в жизни Шейлы.
Трейси понимала, что у этого шестидесятипятилетнего убеленного сединами человека она в неоплатном долгу. Всем, что было в ее жизни хорошего, она была обязана ему…
Трейси невольно улыбнулась – мысль о Лоренсе всегда вызывала у нее улыбку. Как ни странно, молодая женщина и старик стали настоящими друзьями, несмотря на разницу в возрасте и в жизненных обстоятельствах. Что там Шейле – он и ей, Трейси, заменил близкого человека!
Лоренс устроил ее судьбу, окружил заботой и вниманием и в конце концов сделал владелицей ателье, по смешной цене уступив все оборудование и переведя на нее аренду помещения. Лоренс говорил, что делает это по причине ее несомненного таланта модельера, но молодая женщина знала, как все обстоит на самом деле.
Лоренс женился поздно и, как справедливо полагал, очень счастливо. Но его счастье длилось чуть больше года. Обожаемая им Магда умерла родами, дав жизнь девочке, которая в свою очередь не прожила и двух дней. Внешне Лоренс справился с постигшим его горем, но душа кровоточила до сих пор. Он так больше и не женился. Но под старость лет как бы обрел в Трейси и ее малышке тех, кого некогда потерял. Тем более что молодая женщина назвала дочь так же, как некогда они с женой мечтали назвать свою.
Лоренс настоял, чтобы Трейси переехала в его дом. Сам он занимал нижний этаж, а молодая женщина с дочерью поселились на верхнем.
