Текст книги "Охота на охотника"

Автор книги: Роман Злотников

Соавторы: Андрей Николаев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Полубой смял банку, положил ее на стол и поднялся, потеряв к разговору всякий интерес.

«А чего ради я стараюсь? – подумал Дик, шагая за ним по коридору. – Мне же ясно дали понять, что в этом деле рвение не слишком уместно. Да пропади оно все пропадом! Отправлю отчет Вилкинсону, попрошу нажать на налоговиков – и хватит. Мне даже благодарность императора не пообещали, как Уолшу, так какого черта я буду жилы рвать?»

– Что будем делать, если поиски Уолша дадут отрицательный результат? – спросил он, когда они вернулись в номер.

– К чему сейчас ломать голову? Будет день – будет пища, – лениво, будто разговаривал с надоедливым ребенком, сказал Полубой и закрыл за собой дверь своей спальни.

Ответ от Вилкинсона пришел на следующий день утром. Сандерс расшифровал его в присутствии Уолша и развернул дешифратор экраном к послу.

– «В случае успеха миссии Министерство налогов и сборов потеряет интерес к «Траст энд инвестинг бэнк», – прочитал господин посол и промокнул лысину. – Это нечестно, Дик. Исход вашей миссии от меня не зависит.

– Так сделайте все, зависящее от вас, чтобы она удалась, Ян.

– Никогда не любил археологию, – проворчал Уолш.

– А я никогда ею не занимался, – усмехнулся Сандерс.

Полубой предложил прокатиться на глидере, но Сандерс отказался и спустился в бар. Все, что можно увидеть с глидера, он уже видел, а вот то, что его отпуск прервали на самом интересном месте, следовало исправить, пока было время – Уолш сказал, что информация поступит не раньше чем через сутки.

Бар был почти пуст. Сандерс заказал кофе с коньяком и присел к стойке. Бармен включил престарелую кофеварку – только в детстве Дику довелось такие видеть. Агрегат заурчал, кипятя воду и перемалывая кофе. Девиз посла – все, что можно достать за деньги, должно быть натуральным – был в ходу и здесь. По бару поплыл сказочный аромат, бармен наполнил пузатую рюмочку коньяком и отошел, чтобы не мешать клиенту. Это к вечеру, когда посетителям важно будет не только выпить, но и излить душу, он будет выслушивать слезливые истории, кивать в нужных местах и поддакивать, а пока можно лишний раз проверить чистоту рюмок и ассортимент бутылок.

Сандерс отхлебнул коньяк, покатал во рту и, одобрительно кивнув, проглотил. То, что надо.

Он был почти уверен в том, что Уолшу не удастся ничего узнать об Агламбе Керроре. Даже если он на Хлайбе, не такой это человек, чтобы оставлять за собой следы. Слишком его напугали русские. Теперь он забьется в нору на несколько лет, если, конечно, окончательно не свихнулся. Сандерс читал протоколы допросов людей Керрора, захваченных после того, как его эскадра распалась, и по всему было видно, даже без приложения выводов аналитического отдела, что Керрор понемногу сходит с ума. То ли слава ударила ему в голову, то ли страх, когда он узнал, что одна из самых влиятельных в обитаемом космосе империй объявила его вне закона, но то, что с головой у него не все в порядке, утверждали даже самые преданные ему командиры эскадры. Приступы депрессии, накатывавшие на Керрора, продолжались по несколько недель, во время которых он беспробудно пил. Депрессия сменялась лихорадочной жаждой деятельности. Последним его подвигом был захват транспорта, перевозившего поселенцев на Турсонг. Богатых людей там не было – сплошь фермеры с семьями. Словом, корабль не стоил топлива, что было израсходовано на его преследование. Керрор, не обнаружив на транспорте ничего ценного, довел его до орбиты Турсонга и бросил там, предварительно открыв все шлюзы. В пути он лично допрашивал поселенцев, и видавшие виды пираты, вспоминая эти допросы, бледнели до зелени. После этого рейда от эскадры Керрора стали откалываться, исчезая в необъятном космосе, наиболее уравновешенные капитаны из тех, что еще помнили о чем-то вроде пиратского кодекса чести. Плохо было, что пираты, сдавшие свои корабли, не смогли сказать, когда и где Керрор исчез. Может, это случилось во время последней попытки договориться со скупщиками на Гефесте, а может, после того, когда во время докования их корабли прижал к поясу астероидов русский линкор. В последовавшей неразберихе и панике каждый спасался как мог, и на каком корабле ушел Керрор, никто не знал. Так или иначе, отследить его не удалось, и откуда у русских появились сведения о местонахождении пирата, Сандерс мог только гадать. Конечно, трудно предположить, что на Хлайбе действовала русская разведка – кому нужна эта помойка. От силы один-два стукача, время от времени оказывавшие услуги тому, кто больше заплатит, но в таком случае почему Полубой так верит в то, что Керрор здесь?

Коньяк кончился, и Сандерс заказал еще одну рюмку. Как раз и кофе поспел. Дик вдохнул божественный аромат и только собрался пригубить обжигающей жидкости, как что-то мягко коснулось его плеча. Он взглянул в зеркало за стойкой. За спиной стояла, зазывно улыбаясь, Флоранс Вердье. Вот уж кого сейчас не хотелось видеть, так это подругу посла. Еще на обеде, где Сандерса и Полубоя представили как археологов, Флоранс вела себя довольно бойко, учитывая присутствие Яна Уолша, который был, как всем известно, ее благодетелем. Лет десять, да что там – лет пять назад она бы заинтересовала Сандерса. Да, минус пять лет и двадцать фунтов. На обеде она блистала, упакованная в блестящее платье, настолько тонкое, что казалось, ткань вот-вот лопнет на ее пышном теле. Правду сказать, пропорции фигуры она сохранила и теперь, вот только Сандерс предпочитал более изящных женщин. Сейчас на ней были брюки в обтяжку из атласного материала и свободная блузка со смелым декольте, заканчивающимся, кажется, в районе того места, где соединялись ее еще довольно стройные ноги.

– Вы позволите, профессор?

Вчера на приеме Сандерс сразу представился профессором – это внушает уважение. Профессор Сандерс, Таирский университет, кафедра археологии. И все вопросы отпадают.

– Конечно, дорогая Флоранс.

Она попросила называть ее по имени еще при знакомстве.

Грациозно опустившись на табурет, узковатый для ее пышных ягодиц, она поманила бармена пухлым пальчиком.

– Что вы пьете, профессор?

– Коньяк.

– В такую рань?! Нет, перед обедом я обычно принимаю аперитив. Жорж, милый, ирландский виски с сахаром. Ну ты знаешь.

Сандерс, подивился: виски могло, конечно, считаться аперитивом, но с сахаром?..

Пока бармен смешивал для Флоранс напиток, она обернулась к Дику и как бы невзначай положила ладонь на его локоть.

– Ах, профессор, вы меня так заинтриговали. Я так люблю археологию. Кажется, когда-то я даже прослушала несколько лекций. Я, правда, ничего не помню, но преподаватель был просто душка. И ваш помощник мне тоже очень понравился. Несколько застенчив, но такой милый и галантный.

Сандерс в учтивых выражениях поблагодарил ее, пытаясь незаметно высвободить руку. Флоранс держала крепко, и после осторожных попыток он смирился. Да-а, назвать русского мичмана милым и галантным? Пожалуй, на это способна только отчаянно скучающая особа. «Не дай бог, твою скуку придется развеивать мне», – подумал Сандерс.

Бармен принес заказ, и Флоранс подняла на три четверти полный бокал. Дику пришлось сделать то же самое.

– За наше знакомство, профессор, – сказала Флоранс, отпивая половину бокала.

Заглядевшись, на нее, Сандерс машинально проглотил весь коньяк, хотя надеялся посмаковать его с кофе.

– О-о, а вы умеете пить, профессор, – одобрила Флоранс, – люблю мужчин, которые умеют пить. Ян тоже ничего, но после двух бокалов становится плаксивым. Вы ведь не собираетесь рыдать на моей груди?

– Ни в коем случае, – поспешно ответил Сандерс.

– Вы мне все больше нравитесь. – Флоранс игриво повела плечиком. – Не хотите попробовать? – Она протянула свой бокал Сандерсу; на краешке его Дик заметил следы помады.

– Да у вас у самой мало, – сказал он. – Жорж, принесите мне то же самое, что пьет дама.

– Вот это правильно. – Флоранс допила напиток и щелкнула пальцами. – А мне повторить.

«Однако, темпы у нее. Так того и гляди напьется и придется ее тащить на себе, а как на это посмотрит Уолш, еще неизвестно», – забеспокоился Сандерс.

Бармен поставил перед ним бокал. Дик взял его и, делая вид, что любуется цветом напитка, осторожно понюхал. Нет, пахло только виски. Причем неплохим.

«А-а, перед обедом можно», – решил Сандерс, приветственно поднимая бокал.

Сахар слегка смягчил крепость виски. Может, поэтому он, поглядывая на Флоранс, выпил половину и даже удивился легкости, с какой виски прошел в желудок. Спиртное мягко ударило в голову. Дик отхлебнул остывший кофе и скользнул взглядом за декольте Флоранс. М-м… то, что он увидел, ему очень даже понравилось. Ну в самом деле, чтобы обновить впечатления от женщин со спортивными фигурами, хоть раз стоило попробовать зрелую женщину. Вот примерно такую, как эта. И лицо у нее милое, только красится она слишком ярко. Впрочем, спасибо хотя бы за то, что она не пользовалась новомодным тату-макияжем с голографическими вставками. Однажды ему попалась такая куколка. Вечером было глаз не отвести, а когда наутро, после душа, она вошла в спальню, Сандерс решил, что это покушение, и едва не пристрелил красотку. С тех пор, прежде чем увлечь даму в номер, он незаметно выведывал, каким макияжем она пользуется, а со временем даже научился распознавать голографические изыски. Сейчас, похоже, все было чисто.

– Расскажите мне про археологию, – попросила Флоранс, – наверное, это так увлекательно: искать новые формы жизни, летать по планетам, открывать неизведанные миры!

Сандерс внимательно посмотрел на собеседницу – издевается или и вправду путает археологию с ксенобиологией, зоологией и бог знает чем еще? Нет, женщина смотрела заинтересованно, вот только чем вызван ее интерес, Дик пока что не понял: то ли действительно его профессией, то ли им самим. Вернее, некоторые предположения у него были…

– Дорогая, на работе я говорю о работе, но наедине с такой женщиной я могу только любоваться ею.

– Фу, профессор, нельзя же так с места в карьер, – Флоранс жеманно махнула на него рукой, – я почти что замужняя женщина.

– Тем больший интерес вы возбуждаете во мне. Ведь замужняя женщина принадлежит другому, и это наводит на грустные мысли. – Сандерс заметил, что бокал ее опустел. – Бармен, повторить! За даму плачу я.

Расход небольшой, но до чего эффектно. Флоранс с благодарностью посмотрела на него, и Дик понял, что победа близка. Теперь следовало закрепить успех какой-нибудь романтической историей, которых у него имелось великое множество.

– Вот, помню, однажды мы прибыли на Сарган. Протекторат Регула, но законы еще суровей, чем в султанате. Совершенно закрытое полигамное общество. Чудом я познакомился с одной из жен местного князька, конечно, исключительно ради дела…

Бармен подобрался поближе, не переставая протирать бокалы, – ну и наплевать, пусть послушает и поучится, как надо клеить скучающих дамочек. Вот только виски кончился. От сахара во рту было липко, и Дик, не прерывая рассказа, предложил освежиться шампанским, что было встречено с энтузиазмом.

Поглядывая в зеркало над стойкой, Сандерс видел, что бар постепенно заполняется, но это его уже не интересовало. Пусть даже послу донесут, что приезжий профессор льнет к его подруге, так ему и надо – если Уолш оставил в одиночестве такую женщину, пусть ему будет хуже. Дик уже забыл, что посол отсутствует по его просьбе, он, как охотник, увидел добычу, и все вокруг перестало для него существовать. Тем более что шампанское оказалось превосходным, но слабым. Теперь можно было перейти к джину.

– …и мы остались наедине под звездным небом. Над нами всходили три луны, и озера серебрились в их сиянии…

А мичман – дурак дураком! «Не желаете ли прокатиться?» Сандерс, может быть, и пожелал бы прокатиться до Нижнего города – говорят, там есть такие заведения… Но нам и здесь будет неплохо, и кстати, нет риска подцепить местную заразу. Контора обычно косо смотрит на агентов, которые привозят с задания, а хоть и из отпуска, что-то непотребное в своем организме. Ханжи чертовы! Попробовали бы раскрутить какое-нибудь дело без привлечения женщин. Да это самое древнейшее оружие разведки, вспомнить хотя бы Суламифь! Или Сусанну? Не важно. Сандерс почти уверил себя, что Флоранс ему нужна исключительно для дела. А как же! Кому Уолш будет поверять свои горести и радости? Не секретарю же. Стало быть, он на правильном пути.

– …зашили в мешок и бросили в озеро! Сердце мое было разбито… я не мог забыть ее почти неделю. – Сандерс опустил голову и похвалил себя – как натурально дрогнул голос, и кажется, даже слезу удалось выдавить.

– Бедный Ричард, – в голосе Флоранс тоже зазвучали слезы, – как я вас понимаю.

Они уже сидели за столиком, она наклонилась вперед и положила ладонь на его руку. Какие нежные у нее пальцы, и глаза такие… такие… а губы – как эти, как их? Коалы… нет, калы, нет, калы белые. Как гвоздика, как розы и такие пухлые. Если она ими… э-э… впиявится… вопьется… словом, если поцелует, о-о…

– А вот и пиво! Флоранс, дорогая, как я рад, что встретил тебя! Мичман а-атличный археолог, а как саблей владеет… и мужик крутой, но он русский, а ты, ты – женщина моей мечты. Что? Поможешь? Кому, мне? Да я сам кому хошь помогу. Вот, держись за меня. Понаставили столов, понимаешь, пройти негде… Бармен, за посуду я уплачу. Идем, дорогая.

Глава 8
Странная леди

«Пауки» явно проигрывали. Один уже лежал на спине, мелко дрожа лапами в агонии, второй еще пытался приблизиться к «скорпиону», чтобы пустить в ход мощные жвала, но противник был слишком подвижен. Из пробитого в нескольких местах панциря «паука» текла алая кровь, одна из псевдоног волочилась, сломанная в коленном суставе, боевая раскраска, покрывающая лицо, потекла, оставив похожие на слезы следы. Он попытался сделать бросок вперед, «скорпион» легко ушел в сторону, припал на руки и хвостом нанес через голову очередной удар, пришедшийся в шею. «Паук» ткнулся головой в настил ринга, руки напряглись, пытаясь приподнять тело. «Скорпион» поднялся на ноги и, подрагивая хвостом, подошел вплотную к противнику. Лицо «скорпиона» еще пылало жаждой схватки, пот стекал по обнаженной груди, стройные ноги ступали с завидным изяществом. Кожа цвета апельсина не портила впечатления от гибкой фигуры и тонких черт лица, недаром многие из собравшихся возле ринга мечтали переспать с ней хотя бы раз. О том, на что способны в постели обладательницы модифицированных тел, ходили легенды.

Ударом ноги «скорпион» перевернул «паука» на спину и, раскинув руки, как бы говоря: он в вашей власти, повернулся к зрителям. Толпа взревела, охрана навалилась, оттесняя наиболее рьяных поклонников от ринга. «Убей, убей!» – принялся скандировать зал. Что ж, почти все схватки заканчивались именно так. Огромные экраны показывали попеременно то лицо «паука», застывшее в отчаянии, то надменную улыбку «скорпиона». Взмахом руки «скорпион» заставил публику замолчать. Опустившись в боевое положение так, что грудь почти касалась лица врага, «скорпион» замер в томительной для публики паузе. Молчание повисло над залом.

Взметнулся мощный хвост, стремительно описал в воздухе дугу, обрушиваясь на беззащитное тело «паука», и смертоносный шип вонзился чуть выше гениталий, пробив мышцы брюшного пресса. Предсмертный крик утонул в реве толпы. «Скорпион» рванул хвост на себя и, выворачивая из тела сизые внутренности и розовые жгуты мышц, вспорол тело до нижних ребер.

Герберт ван Хонк приглушил звук и отвернулся от экрана. Довольно улыбнувшись, он провел рукой по волнистым седым волосам, как бы поощряя себя. Он стал богаче еще на несколько тысяч фунтов, потому что был уверен – в схватке между силой и скоростью победит скорость. Во всяком случае, сегодня. «Пауки» были на исходе жизни. Через неделю цикл жизнедеятельности заканчивался у обоих, и сноровка у них была уже не та. Еще пару месяцев назад они порвали бы «скорпиона» в клочья, а перед тем как добить, поимели бы под вопли зрителей, но сегодня они были обречены.

Ван Хонк покосился на экран. «Скорпион» уже добил второго «паука», и секунданты тащили его с ринга, оставляя за растерзанным телом широкую кровавую полосу. «Скорпион» стоял в своем углу, глядя поверх голов секундантов, вытиравших от пота ее оранжевое тело. Хвост был уже подтянут к спине, и шип прятался в золоченых ножнах. «Неделю отдыха, – подумал ван Хонк, – нет, через три дня будут готовы „водомерки“ – пусть позабавится с ними, а потом дам отдохнуть. „Богомол“ ее все равно уделает, когда выйдет на пик цикла, то есть через… сколько?» – Он сверился с базой данных, чертыхнулся и нажал вызов.

– Мисс Салливан вернулась? – спросил он, даже не потрудившись посмотреть на экран.

– Только что, босс.

– Попросите ее зайти.

– Слушаюсь.

Зрители расходились неохотно – на экранах крутили повтор наиболее интересных фрагментов схватки. Охрана не торопила – в толпе сновали драгдилеры и продавцы спиртного. Через час-другой зал очистится, а упившихся и обнюхавшихся до полусмерти выбросят на улицу. До следующего боя.

Виктория вошла, как всегда, не постучавшись. На ней было длинное платье с разрезом до бедра, низким квадратным декольте и обнаженной почти до ягодиц спиной. Когда она так одевалась, ван Хонку хотелось, чтобы их договор поскорее закончился – один из пунктов гласил: личные отношения строятся с учетом пожеланий подписавших соглашение. Виктория Салливан пожелала не переводить деловые отношения на скользкую почву личных. Вообще ван Хонк никогда бы не пошел на подписание договора с женщиной, тем более что на него работали только те, кто был предан уже по месту рождения. Еще отцы тех, кто работает под его руководством, служили ему. А раньше так же служили его отцу, а еще раньше – деду. Виктория была пришлой не только на подконтрольной ван Хонку территории, но и вообще в Нижнем городе. Откуда она взялась, никто так и не смог узнать, но когда клан Сигевару стал вполне удачно вытеснять ван Хонка из бизнеса, до него дошли слухи, что объединенным аналитическим и отделом специальных операций его конкурента руководит некая женщина. Пока люди ван Хонка наводили справки, положение стало угрожающим: его потеснили с рынка имплантационных органов, управляющий кварталом публичных и игорных домов заявил, что переходит под руку Сигевару вместе со всеми заведениями, а боевики ван Хонка, прибывшие для наведения порядка, попали в засаду и были изрублены в капусту.

Путем сложнейших комбинаций удалось выяснить, где живет таинственная особа, доставившая ему столько неприятностей. Ее охраняли не хуже, чем самого Сигевару, но ван Хонк сам планировал операцию, на что ушло несколько недель. За это время его положение стало катастрофическим.

Охрану удалось нейтрализовать бесшумно. Тепловые, сенсорные и датчики движения вырубили за несколько секунд запущенным в охранную систему вирусом. Оставалась последняя преграда – хлипкая дверь, которая и вылетела с первого удара. Ван Хонк сам пожелал участвовать в операции. Уж очень было любопытно взглянуть на эту специалистку. Взглянуть и… оставить на месте в таком виде, чтобы это послужило назиданием Сигевару, а равно и остальным кланам, уже поднимавшим голову и готовым сожрать ван Хонка живьем.

Виктория Салливан сидела в кресле, закинув ногу на ногу, с бокалом мартини в руке и учтиво поприветствовала ван Хонка, едва успевшего остановить своих людей.

– Я ждала вас как раз сегодня, Герберт, – сказала она. – Не желаете присесть? Полагаю, нам есть о чем поговорить.

Прежде всего она детально разобрала операцию, которая вывела ван Хонка на нее, затем пересказала, каким образом он нейтрализовал охрану и системы слежения.

– Я могла бы и сама открыть дверь, но подумала, что с испуга ваши люди могут меня прикончить раньше, чем мы с вами объяснимся. Я предлагаю вам свои услуги, Герберт. О деталях договоримся позднее, сейчас важно принципиальное согласие.

И ван Хонк согласился. Видимо, подсознательно он и сам был готов предложить ей работу, но то, что она его опередила, совершенно ошеломило его. Она запросила немалые деньги плюс процент с дохода, но он пошел на это и не жалел. Испытательным заданием было поручение дать понять Сигевару, что инициатива перешла к клану ван Хонка. Как раз приближался день рождения Сигевару, и Виктория пригласила своего нового босса воочию убедиться в ее способностях.

Они стояли у открытого окна, выходящего на площадь Первых Поселенцев. Ван Хонк пригласил полюбоваться редким зрелищем дона Луизио де Консальту, своего давнего партнера по бизнесу. Виктория была в умопомрачительном платье, которое, казалось, состояло из одних разрезов и ленточек. Высокая прическа придавала ее аристократическому облику королевское достоинство. Внизу, в окружении телохранителей, Сигевару готовился принимать поздравления от командиров бригад и наиболее приближенных соратников числом тридцать человек. Они должны были в доказательство верности прыгнуть с башни Южная-1, и они прыгнули.

Крик первого оборвался мокрым шлепком об асфальт. Сигевару кивнул – самоубийство одного из приближенных входило в ритуал. А затем послышался стремительно приближающийся многоголосый вопль, и на мостовой расцвели серо-багровые кляксы размазанных по асфальту людей.

Дон Луизио де Консальта блевал в углу комнаты, ван Хонк глотал слюну, чтобы не последовать его примеру, и не мог оторваться от кошмарного зрелища. Мисс Салливан, вопросительно приподняв бровь, посмотрела на него.

– Дон Луизио всегда такой впечатлительный? – понизив голос, спросила она.

– Он не ожидал подобного зрелища, – пояснил ван Хонк. – Должен признаться, весьма впечатляет. – Он кивнул в сторону площади за окном.

– Рада, что вам понравилось. Итак, когда мне выходить на работу? – спросила она.

С тех пор прошло больше года. Клан Сигевару едва дышал, а он сам скрывался, ежедневно меняя место ночлега.

Присев в кресло, Виктория мельком взглянула на экран и, по обыкновению положив ногу на ногу, качнула острой туфелькой.

– «Скорпион»?

– Да, – кивнул ван Хонк.

– Надо будет не забыть получить выигрыш, – немного озабоченно сказала Виктория.

Несколько секунд ван Хонк оторопело глядел на нее, потом хлопнул себя по коленям и рассмеялся.

– Да-а. Я-то думал, что один сорву куш.

– Не будьте жадным, Герберт, вам не идет, – отозвалась Виктория. – Итак, я вас слушаю.

– Как отдохнули?

– Вы меня вызвали в самый неподходящий момент, Герберт. Прервали приключение на самом интересном месте, но не слушать же мой отчет, как я провела отпуск, вы меня позвали. Это – личное. Как я понимаю, вас интересует объединение сликов с глюкерами. Я работаю над этим.

– Сколько вам потребуется времени?

– От трех дней до недели. Придется убрать самых горластых, а остальным пообещать участие в прибыли. Пообещать и дать. – Она подняла руку. – Нет, господин ван Хонк, придется уступить. На общих показателях это не отразится, а выгода прямая – до сих пор они работали и на Фитингоффа, и на Сигевару, и на вас. Теперь же будут смотреть вам в рот в ожидании приказаний. Поверьте, уличные банды лучше иметь в союзниках.

Ван Хонк поднял голову и задумался. Если слики и глюкеры перейдут на его сторону, к его владениям прибавятся несколько жилых кварталов, а это потенциальные клиенты. Причем кварталы не из бедных. Конечно, по меркам Нижнего города.

– Хорошо, Викки, – по просьбе ван Хонка мисс Салливан согласилась отзываться на сокращенное имя, – так и поступим. Это, собственно, все, что я хотел у вас узнать. А нет, еще вот что: когда «богомол» выходит на пик жизненного цикла?

– К началу следующей недели. Я вычту из зарплаты системщика, чтобы не забывал вносить изменения в базу. Думаю, этого будет достаточно на первый раз. Еще что-нибудь?

– Ничего, кроме нижайшей просьбы пообедать со мной, – сказал ван Хонк, поднимаясь.

– С удовольствием, Герберт.

– А позавтракать?

– Только после того, как вы меня уволите. – Виктория мягко улыбнулась. – Вы же знаете, не в моих правилах путать работу и личные отношения.

– К сожалению, да, однако не оставляю надежду, что когда-нибудь вы измените своему правилу, – сказал ван Хонк, открывая перед ней дверь.

Фаршированные угри были великолепны, а запеченные в перьях зовросские ласточки – вообще произведение искусства. Когда подали десерт, ван Хонк попытался направить разговор на прошлое Виктории – он все еще не оставлял надежду узнать когда-нибудь, откуда на Хлайб свалилась эта женщина.

У нее был исключительно прагматичный взгляд на вещи: если надо было убрать конкурентов, она не колебалась ни минуты, но в то же время операции, ею разработанные, отличались истинно женским изяществом. Именно это ставило в тупик противоборствующие ей стороны, а там работали профессионалы высокого класса, прошедшие школу контрразведок серьезных держав, таких, как тот же Ниппон и Содружество Американской Конституции. Конечно, с точки зрения своих бывших хозяев, это были ренегаты, но их профессионализм от этого не страдал. В начале совместной работы ван Хонк попытался установить наблюдение за Викторией. Через несколько дней под окном его особняка, в парке, повешенным на дереве был обнаружен труп человека, которому он приказал разузнать все о мисс Салливан. Она ни словом не обмолвилась об инциденте, а ван Хонк просто предпочел забыть о нем.

Отпив кофе, Виктория улыбнулась краешком губ.

– Герберт, не обижайтесь, но если бы вы знали, насколько детскими выглядят ваши попытки расколоть меня хоть на откровения, а хоть и на постель, вы бы их оставили навсегда.

– Капля камень точит, – попытался отшутиться ван Хонк, хотя и был раздосадован. – Викки, вы меня уже который раз тыкаете мордой в дерьмо. В конце концов, я ваш босс. Это даже неприлично.

– Я же не виновата, что вы меня вынуждаете. Сообщить что-либо о себе я смогу только в том случае, если уберусь с этой милой планеты, а о том, чтобы стать вашей любовницей, я даже и не думала. У вас слишком опасный бизнес.

– Но сейчас-то вы работаете на мой клан и, значит, тоже подвержены тем же опасностям, что преследуют меня.

– Я мирюсь с этим. Издержки профессии. Вы же понимаете, как только вы меня возьмете, вам захочется главенствовать везде – что в любви, что в работе, а этого я допустить не могу. Как профессионал.

Ван Хонк разочарованно откинулся в кресле и утешил себя глотком настоящего «Remi Martin Louis XIII» по полторы тысячи фунтов за бутылку. Как и обычно, из любой дружеской беседы с Викторией, даже если она принимала вид пикировки, он выбирал крохи информации. Сегодня удалось лишь подтвердить подозрения, что у нее была профессиональная подготовка разведчика или контрразведчика. Впрочем, это было видно и по ее работе, так что ничего нового он не узнал. Ему стало даже обидно: неужели женщина может настолько его превзойти в деле, которым его семья кормится вот уже почти столетие?

Хотя один прокол в ее рассуждениях все-таки удалось найти: неужели она всерьез думает, что после того, как она узнала всю подноготную клана, все то, что ван Хонк прячет даже от командиров боевых групп, не говоря уже о рядовых исполнителях, она сможет спокойно уволиться, будто работает в каком-нибудь турагентстве? Менеджер по продаже поездок к солнечным берегам… То, что клан Сигевару практически исчез с карты Нижнего города, это ведь ее заслуга. Все, что она узнала о клане, было использовано весьма эффективно, и ван Хонк будет полным идиотом, если решится выпустить ее с Хлайба. За информацию, которой она сейчас владеет, любой соперник заплатит не торгуясь. Впрочем, для радикальных мер пока время не настало. Тем более что у него были некие методы, способные в определенный момент удивить эту опасную женщину. Вот и сейчас она пребывала в полной уверенности, что провела свой отпуск совершенно одна и без всякого присмотра…

Пусть идет как идет, а там будет видно.

Хозяин ресторана, стоявший поодаль, пока важные гости не отобедают, подошел узнать, понравилась ли им еда. Ван Хонк благосклонно кивнул, Вероника тоже удостоила хозяина похвалой, хотя и заметила, что ласточки были чуть-чуть пересушены, а если бы в соус положили на два цветка зеленой орхидеи больше, то он бы от этого только выиграл. Уж как готовить ласточку, она знает получше иных шеф-поваров. Хозяин, рассыпаясь в извинениях, заверил, что такого больше не повторится, а то, что в соусе не хватает орхидей, так он просит покорно простить, но доставка капризных растений налажена из рук вон плохо. Разумеется, если госпожа пожелает сделать предварительный заказ, то подобного недоразумения удастся легко избежать.

К столу приблизился охранник и, почтительно склонившись, прошептал ван Хонку несколько слов. Поморщившись, тот допил коньяк.

– Терпеть не могу, когда отрывают от обеда. Викки, я прошу меня простить, но вам придется заканчивать с десертом без меня – как раз сегодня мне необходимо пройти еженедельные обследования. В моем возрасте, – ван Хонк вздохнул, – приходится чаще слушать докторов, чем прекрасных женщин.

Виктория поднялась, протягивая ему руку. Он склонился, сделав вид, что касается губами тыльной стороны ее ладони. Не хватало еще целовать руку своей служащей! Она смахнула с его лацкана несуществующую пылинку и поблагодарила за доставленное удовольствие. Расстались они тепло, как добрые друзья. Усаживаясь в машину, ван Хонк поманил телохранителя, замершего возле двери.

– Задание для Сеймура Уэйнстейна: пусть узнает, откуда на Хлайб доставляют зеленую орхидею. И вообще, пусть выяснит ареал распространения этого растения.

«Все-таки она допустила еще одну ошибку», – удовлетворенно подумал он.

Вернувшись в особняк, он прошел в подвал, где у него была оборудована специальная комната, экранированная всем, чем можно, от постороннего электронного вмешательства. Навстречу ему поднялся невысокий толстяк с обширной лысиной. Ван Хонк сделал ему знак и, пока электроника проверяла комнату, прошел к бару и налил себе и собеседнику вина из собственных подвалов.

– Итак, слушаю вас, господин посол, – сказал он, передавая Яну Уолшу бокал и присаживаясь на кушетку.