Текст книги "Шпаги и шестеренки (сборник)"
Автор книги: Роман Злотников
Соавторы: Элеонора Раткевич,Вера Камша,Владимир Свержин,Сергей Раткевич,Владимир Аренев,Александр Золотько,Дмитрий Силлов,Майк Гелприн,Дарья Зарубина,Вячеслав Бакулин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
– А как же король? – наконец, произносит сэр Уильям жутковатым голосом, слегка звенящим от сдерживаемого с трудом негодования. – Неужели вы и Его величеству представились этим… этим именем, более подобающим какому-нибудь боксеру, дерущемуся за деньги на потеху толпе?
– Это было бы крайним неуважением к Его величеству… – слегка склоняет голову офицер. Его лордство едва слышно стравливает воздух сквозь плотно сжатые губы, похожие на идеально прочерченный сабельный шрам. И слышит окончание фразы: –…обойтись одной фамилией. Разумеется, я сообщил ему также и свое имя. Персей.
– Это… это…
– Да, милорд?
– Это неслыханно, сэр. Это возмутительно. Это позор.
– Осмелюсь уточнить, милорд: что именно?
Два удивительно похожих взгляда снова скрещиваются, словно две шпаги в руках искушенных фехтовальщиков. Короткое противоборство. Слегка проявившиеся желваки на скулах. Едва заметно увлажнившийся лоб. А потом сэр Уильям, разрывая контакт, резко отворачивается к окну. Делает три глубоких вдоха-выдоха. И вновь обращает к капитану бесстрастную алебастровую маску, вот уже скоро шесть десятилетий служащую лицом одному из самых влиятельных людей Британской Империи.
– Разумеется, я имел в виду эту статью. Ужасно. Просто никуда не годится.
Бледные губы Армстронга трогает тень улыбки. Не только германские асы умеют ценить мужество противника, способного с достоинством принимать поражение. Вытягиваясь по стойке «смирно», он щелкает каблуками:
– Вы абсолютно правы, милорд. Фотография вышла не слишком удачной…
Вера Камша
Всё, не считая призраков
Миле Деминой
Вот девушка с газельими глазами
Выходит замуж за американца.
Зачем Колумб Америку открыл?
Николай Гумилев
– Кому это принадлежит?
– Тому, кто ушел.
– Кому это будет принадлежать?
– Тому, кто придет.
Артур Конан Дойл. «Обряд дома Месгрейвов»
1
– Увы, мой дорогой Гарри, – Сэр Герберт элегантно и горестно развел руками, – дать согласие на твой брак с Летти я не могу. Будем говорить прямо, ты – нищий, а моя девочка не может лишиться множества мелочей, которые делают жизнь приятной, и без которых ваш рай в шалаше обернется адом на съемной квартире.
– Летти выше этого! – «Дорогой Гарри», он же одиннадцатый барон Морноу, красивый молодой человек, будто сошедший с картины прерафаэлита, с возрастающим недоумением уставился на собеседника.
– Молодая девица не может быть выше хороших перчаток, – отрезал сэр Герберт. – Вернее, может, но тогда она ужасна или несчастна. Вижу, ты хочешь объясниться, причем не со мной; Летти тебя, разумеется, выслушает. Надеюсь, ты примешь ее ответ, как джентльмен, а не как, гм, поэт. Если захочешь обсудить свои дела, я к твоим услугам, хотя выход у тебя один – подходящая женитьба.
– Я… Я никогда…
– Мы еще вернемся к этому разговору, – сэр Герберт закурил и с удовольствием откинулся на спинку кресла. – Я очень любил твоего отца, Гарри, но все, что я могу сделать для своего покойного друга, это вытащить тебя из столицы мыльных пузырей. Не сейчас, сейчас ты будешь недоумевать и страдать. Летти должна быть в саду у качелей, можешь воспользоваться моим окном[10]10
Имеется в виду французское окно – панорамное окно до пола со шпультовыми или раздвижными створками.
[Закрыть], вряд ли тебе хочется идти через дом…
– Благодарю вас, сэр, – Морноу заставил себя пойти по обсаженной зацветающими маргаритками дорожке спокойным шагом, но, скрывшись из глаз будущего – в этом молодой человек вопреки сказанному не усомнился – тестя, почти побежал. В чувствах Летти он был уверен свято, но действительная, пусть и преодолимая, трудность оказалась не столь хороша, как на страницах романов, а уж сэр Герберт… Ну как он только мог?!
Сэр Герберт Вилкенгем был другом детства и соседом скоропостижно скончавшегося десятого барона Морноу. Решение породниться джентльмены приняли сразу же после крестин Летиции, жениху тогда не исполнилось и четырех. Узнав о помолвке, Гарри ужасно возгордился и пребывал в таком состоянии, пока не увидел свою суженую, оказавшуюся мелкой, крикливой и противной. Гордость сменилась отчаяньем, однако папенька сказал, что все решено, а через семнадцать лет Летти будет само очарование.
На учебу Морноу-младший отбыл, не испытывая к пухленькой соседке никаких чувств, кроме досады, усугубленной родительскими напоминаниями об обязательствах перед Вилкенгемами. Год назад будущий лорд, приехав на каникулы, уныло отправился с дежурным визитом к невесте и обрел Гебу, Беатриче, Офелию… одним словом – идеал. В университет юноша умчался на крыльях любви, оказавшимися еще и крыльями Пегаса; в Вилкенгем-холл стаями летели сонеты, канцоны и оды. Заслуженные – Летиция была не только обворожительна, она изумительно чувствовала поэзию!
Читая и перечитывая ответы возлюбленной, Генри Монроу благодарил судьбу за ниспосланное ему чудо. Единственное, о чем молодой человек слегка сожалел, это о богатстве невесты и о том, что на пути к счастью нет никаких преград. Вот если б Вилкенгемы разорились, а отец, узнав об этом, потребовал бы разорвать помолвку… Но Морноу никогда не были корыстны! Вот незаконнорожденной Летти оказаться могла, если сэр Герберт в юности тайно женился на испанке или актрисе… С каким бы восторгом Гарри вышвырнул мерзкого шантажиста, заявившегося с копией брачного договора! Не сложилось – шантажист так и не появился, а в начале апреля Морноу-младшего срочно вызвали домой.
По праву гордившийся своим здоровьем отец, возвращаясь из гостей, попал под ливень и простыл; сперва болезнь не казалась опасной, потом стало поздно. Доктора с прискорбием качали головами и разводили руками; не прошло и недели, как молодой человек стал бароном и обладателем внушительной кипы векселей и закладных, в которых ничего не понимал. Он вообще ничего не понимал, только дом стал пустым и каким-то выстывшим: сдвинутые шторы, запах прописанных матери капель и тишина. Сестер и младшего брата после похорон отослали к тетке, а борзую Фэнси, повадившуюся по ночам выть в парковой беседке, по настоянию матери отдали лесничему. Не знающий чем себя занять Гарри бродил из комнаты в комнату, потому и услышал, как старшая горничная и дворецкий сетуют, что теперь у молодого лорда с мисс Летти вряд ли что-то выйдет.
Требовать объяснений у прислуги было неприлично, но Гарри, немного подумав, вспомнил, что объявление о помолвке дать не успели, а из-за траура свадьбу придется отложить. Вилкенгемы были слишком хорошо воспитаны, чтобы напомнить о себе первыми, но двухнедельное молчание Гарри могли счесть отказом от прежних обязательств. Утром молодой человек велел оседлать Француза и отправился к сэру Герберту с извинениями, только они не потребовались.
– Гарри!
– Летти!
– Гарри, папа тебе уже сказал?
Вся в розовом среди бело-розовых цветов, мисс Вилкенгем казалась самой весной, о чем Гарри и сообщил:
– Радость моя, сегодня ты прекрасней Флоры!
– Спасибо. Неужели не сказал или ты сразу прошел ко мне?
– Я видел сэра Герберта, он отказывается нас благословить, но Гретна-Грин[11]11
По английским законам лица младше 21 года могли вступать в брак лишь с согласия родителей или опекуна; в Шотландии возрастной ценз был существенно ниже (14 лет для мужчин, 12 – для женщин), а сама церемония предельно упрощена. Этим пользовались идущие против воли семьи пары, выезжавшие в Гретна-Грин, первую из находящихся на шотландской территории деревень, по дороге из Лондона. В описываемые времена единственным условием для заключения брака было трехнедельное пребывание в Шотландии хотя бы одного из пары.
[Закрыть] не так уж и далеко.
– Чтобы ехать в Гретна-Грин, нужен экипаж, – рассудительно заметила Летиция, – пойдем в беседку, там удобней говорить.
– Как скажешь… Летти, какая же ты смешная! Твой папа назвал меня нищим. По сравнению с вами это так и есть, но на карету и на то, чтобы снять домик в Шотландии, мне хватит. Я буду работать! Когда мне не потребуется отвлекаться на все эти семинары и лекции, дело пойдет быстрее… Первый сборник я подготовлю к изданию уже осенью и сразу же примусь за роман. Смею надеяться, у меня выйдет не хуже, чем у столь любимого тобой француза, который не имеет ни малейшего понятия о теории литературы.
– Мистер Дюма пишет весьма занимательно, – рассеянно возразила Летти. – Гарри, ты слишком джентльмен, чтобы продавать свой талант.
– Только ради тебя, – заверил талант, любуясь оленьими глазами и блестящими черными локонами. Мисс Вилкенгем затмевала всех креолок и испанок мира, к тому же она была истинной леди, чьи предки прибыли в Англию с самим Вильгельмом Завоевателем!
– Ради меня не нужно, – лучшая девушка Соединенного Королевства, а, значит, и всего мира, покачала головкой. – Гарри, мы находимся в очень стесненных обстоятельствах. Пока жив папа, он находит деньги, но только в долг, который обязательно взыщут с наследников. Твой поверенный тебе всё объяснит, потому что твой отец делал так же.
– И хорошо! – обрадовался Гарри. – Теперь никто не скажет, что я женюсь на богатой наследнице по расчету, хотя при виде тебя в корысть не поверил бы сам Шейлок! Конечно, первое время придется немного экономить, мне даже придется пойти на поводу у публики…
– Гарри, – перебила Летти, – ты или не слышишь или не хочешь слышать! Я не могу стать твоей женой! Скорее всего, мне придется выйти за мистера Баррингтона. Мортимер из Америки, но его предки родом из нашего графства, а мистер Баррингтон-старший, у него есть верфи, хочет, чтобы Мортимер женился на настоящей английской леди.
2
День померк, мир рухнул и разбился. Гарри как-то добрел по своим следам до кабинета сэра Герберта, пожал тому руку, что-то ответил, прошел через дом, сел в седло. Воспитание, отличное английское воспитание, явило свой триумф – молодой человек не совершил и не сказал ничего недостойного джентльмена. Отдохнувший Француз принял с места легкой рысцой, а за воротами, не дожидаясь приказа, свернул к Морноу. Гарри покачивался в седле и пытался отогнать боль и горечь. Потерять Летти он не мог, а девушка не верила в счастье без средств и еще меньше в то, что Генри Морноу сумеет добыть деньги. Проклятый, гнусный, богатый американец был приглашен на день рождения леди Вилкенгем, где и собирались объявить о помолвке. В распоряжении Гарри оставалось около месяца, этого с избытком хватало, чтобы подстроить побег, но написать и продать роман не успел бы и сам Дюма! Иных способов разбогатеть Гарри не видел, мелькнувшая в голове мысль об ограблении была предельно глупой, к тому же появление денег пришлось бы объяснять. Оставалось обратиться за помощью к родне, то есть к дяде Джорджу. Брат матушки, хоть его за это и порицали, водил дружбу с дельцами из Сити и вполне успешно играл на бирже, одолжить под будущий роман достаточную сумму он мог без особого труда. Конечно, придется подписать долговые обязательства, но Париж стоит мессы! Только бы дядя не уехал по делам на континент…
Сэр Джордж был в Англии, в Лондоне и даже на своей квартире, но эта удача оказалась единственной. Просьбу племянника родич выслушал внимательно, ни разу не раскрыв свою любимую табакерку с портретом ее величества, но и только.
– Это несерьезно, Гарри, – решительно объявил дядя. – Чтобы стать генералом, нужно сперва стать кадетом, и это относится не только к армии. Возможно, когда-нибудь ты и будешь литератором, я даже не исключаю, что твои писания войдут в моду, но это не тот залог, под который тебе ссудят деньги сейчас.
Я вижу для тебя лишь три выхода. Ты, разумеется, с моими рекомендациями отправляешься в колонии и с помощью опытных людей пытаешься встать на ноги.
Ты поступаешь в воинскую службу. Я к тебе достаточно привязан, чтобы потратиться на офицерский патент, но экзамен в Сэндхерсте – тут тебе придется постараться самому.
Ты женишься на девушке из достойной, состоятельной семьи, что вовсе не отметает первые два варианта. Напротив, родители охотнее вручат дочь человеку, занятому достойным делом, а девицы всегда предпочитали военных. Конечно, тебе в любом случае придется расстаться с этой ужасной прической. Останешься на обед?
– Нет, благодарю вас.
– Твое дело. Через неделю я тебя жду, обдумай все как следует. Я готов тебе помочь, и помочь серьезно, но лишь один раз.
– Спасибо, дядя Джордж, но я не могу продать свою любовь, Летти для меня все!
– Что ж, очень жаль… Тогда тебе остается только вырыть клад бедняги Фрэнсиса, но ты все же подумай. Когда я давал тебе неделю, я не учел твоих чувств. Жду тебя через месяц, и передай моей сестре, чтобы не беспокоилась. На булавки ей с девочками хватит, а сейчас надо подумать о здоровье, отдых и лечение в Бате я оплачу.
Пришлось благодарить еще раз, но мысли Гарри уже были о другом. «Клад бедняги Фрэнсиса», семейная шутка, в которой… в которой могло крыться спасение! Шанс был ничтожным, но он все-таки был!
3
«Бедняга Фрэнсис» не стал позором фамилии лишь потому, что являлся живым подтверждением благородного происхождения рода Торндайк – в старинных семействах люди со странностями нередки. Впрочем, Фрэнсис особых хлопот не причинял, разве что женился на собственной горничной. Отданный в конце концов под опеку младшему брату достойный джентльмен обитал в уединенном коттедже среди книг и воздушных змеев, которых так и не разлюбил, хоть и дожил до шестидесяти с лишним лет. Еще одной странностью было то, что при встрече с мистером Торндайком родственники и знакомые отчего-то упорно величали его «сэром», хотя он таковым не являлся, а к титулам не испытывал ни малейшего пиетета.
Визиту троюродного внука он, в отличие от миссис Торндайк, миловидной пухленькой женщины, ничуть не удивился, только попросил немного подождать. Гарри ждал, глядя, как румяный седовласый джентльмен, понемногу сматывая бечеву, глубокомысленно следит за парящей в синеве хвостатой игрушкой. На дальнем берегу большого пруда паслось несколько коров, квакали лягушки, и надеяться найти здесь помощь было просто глупо.
– Итак, мой дорогой, – бодро произнес сэр Фрэнсис, аккуратно прихватывая спустившегося на грешную землю змея, – что тебя сюда привело и кто ты такой?
– Я – Генри Морноу, – окончательно пав духом, повторил Гарри, – сын вашей…
– Это я помню, – обрадовал мистер Торндайк, – хотя степень нашего родства и имеет определенное значение. Меня занимает, кто ты, как таковой, если из тебя вычесть предков и поместье.
– Я… Я сейчас в Оксфорде и пишу стихи, но собираюсь перейти на прозу.
– Не надо стихов, – с некоторым испугом попросил сэр Фрэнсис. – Молодой человек твоей наружности, не побывавший ни на войне, ни в колониях, но прослушавший ужасный университетский курс, может создавать лишь ужасные вирши. Если ты проделал свой путь, чтобы прочесть мне венок сонетов, я буду вынужден тебя огорчить…
– Я не собирался, – окончательно растерялся Гарри, – я собираюсь жениться…
– А! – оживился сэр Фрэнсис. – Если тебе нужна моя поддержка в этом, ты ее получишь. Только, боюсь, она тебе даст лишь ощущение правоты. Видишь ли, Гарри, я ведь могу тебя так называть? Чтобы родственники и знакомые признали твой брак, нужно или пойти у них на поводу, или сойти с ума. Можно еще быть кем-то вроде русского царя, как и я, женившегося на служанке, но у тебя это не выйдет. Нет, не выйдет… Впрочем, расскажи по порядку, я люблю наблюдать за жизнью, а препятствия, которые сочиняют себе люди на пути к исполнению завета «плодитесь и размножайтесь», подчас бывают забавны. Итак, я слушаю!
– Не знаю, стоит ли…
– Стоит, иначе ты зря поднялся раньше, чем привык, и, тем более, зря заблудился. Доверять картам опасно, не дослушивать объясняющих дорогу крестьян опасно вдвойне.
– Сэр Фрэнсис!
– Есть многое, друг Горацио… Многое, становящееся очевидным, если не только смотреть, но и видеть. Правда, для этого надо освободить разум от лишнего. Рассказывай, но по возможности не давай собственных оценок.
4
Рассказ Гарри был лаконичен, он был бы еще короче, воздержись молодой человек от панегирика Летти. Сэр Фрэнсис выслушал, скорбно прихлопнул севшего на руку комара и вопросил:
– Зачем?
– Но, – опешил Морноу, – я же объяснил… Летти считает меня слишком джентльменом, а сэр Герберт не понимает… И еще появился этот американец!
– Опасения сэра Герберта нельзя истолковать двояко. Я спросил, зачем тебе связывать судьбу с мисс Летицией, но этот вопрос можно отнести к риторическим. Тебе нужны деньги, причем немедленно, и ты решил попытать счастья с семейными сокровищами, в которые никто не верит. Совет иного толка, ты, несомненно, отринешь.
– Я… Я буду за него благодарен.
– Вряд ли. Я бы посоветовал отдать розовую мисс американцу, принять предложение моего деловитого племянника, отправиться в колонии и попробовать поработать в прямом смысле этого слова. Лет через десять ты – при желании – начнешь писать нечто осмысленное и, возможно, встретишь женщину, которая нужна именно тебе. Но поскольку подобный modus operandi[12]12
Образ действия (лат.).
[Закрыть] тебя не устраивает, тебе придется найти клад и жениться на совершенно пустом создании.
– Вы не видели Летти!
– Более того, не собираюсь. У тебя есть неглупый друг, которому ты готов доверить жизнь и который не сочтет, что сундук с золотом дороже?
– Сэр Фрэнсис!
– Видишь ли, Гарри, сундук с золотом искушает, тем более сундук с золотом, о котором известно только двоим. Я не в счет, я безумен.
– Хью! – выпалил Гарри, – Хьюго Хайчетер!
– Боксер? – выказал неожиданную осведомленность сэр Фрэнсис. – Не думал, что среди твоих друзей отыщется столь достойный человек.
– Хью – джентльмен! Просто обстоятельства…
– Гарри, не стоит принимать за сарказм то, что является констатацией очевидного. Я в самом деле считаю молодого Хайчетера исключительно достойным человеком и готов доверить ему твою жизнь. Мне было бы неприятно, если бы ты погиб из-за такой неприятной вещи, как золото. Если вас убьют, вашей смертью займется «Кроникл», но я предпочитаю Немезиде Гименея. Даже самого скверного… Присядем?
Скамья на берегу пруда казалась удобной, и вид с нее открывался прелестный. Гарри не отказался бы привести сюда Летти. Само собой, в отсутствие невозможного сэра Фрэнсиса, а тот первым делом аккуратно положил на траву своего змея, а затем вытащил огромный клетчатый платок и смахнул с нагретых солнцем досок несуществующие пылинки.
– Прошу. Гарри, чтобы найти сокровища, нужны не тачка и лопата, а разум и, видимо, физические сила и ловкость. Я готов объяснить, как искать и почему, но подставлять в формулу цифры и считать тебе. Кроме того я бы советовал держать твои поиски в тайне.
– Само собой, – пробормотал будущий искатель сокровищ. – Я не хочу, чтобы меня…
– Признали недееспособным? – весело подсказал сумасшедший. – Опеки просто так не добьешься; мне, чтобы обрести максимальную из возможных в Соединенном Королевстве свобод, потребовалось восемь лет, о которых и вспомнить-то неприятно. Я совсем о другом: насколько я понял, твои дела в удручающем состоянии, кредиторы же, узнав о твоей находке, могут попытаться ее отсудить, объявив частью находящегося в имении и, следовательно, заложенного имущества.
– Хорошо, – пообещал сраженный явно разумным доводом Гарри, – я не скажу даже маме.
– Ей – особенно. Вдовья доля – такой соблазн… Ты не возражаешь, если я начну издалека? Видишь ли, мне хочется тебя убедить, а не послать за кладом, как посылают за палкой собаку, и та бежит… Мне это зрелище было всегда неприятно, особенно испытываемая собакой радость, хотя псу, разумеется, видней, но давай о деле.
Когда моя двоюродная племянница приняла предложение твоего отца, я заинтересовался историей рода Морноу. Ты более или менее осведомлен о своих предках?
– Они были норманнами. Потом что-то такое вышло во времена Войны Роз или сразу после…
– Леди Анна Морноу и ее молитвы о том, чтобы пережить Генриха Восьмого, нам пригодятся, но тебе нужен лорд Бартоломью. Всем – когда я говорю «всем», я подразумеваю тех, кто знает о существовании вашего семейства и хотя бы слегка вникал в его историю, – известно, что в тысяча семьсот одиннадцатом году супруга лорда Бартоломью, прихватив фамильные ценности, бежала с любовником в Новый Свет. Беглецов удалось проследить до Ливерпульской гавани[13]13
Автор в курсе, что Yes, weekly from Southampton,
Great steamers, white and gold,
Go rolling down to Rio…
[Закрыть], вернее до отплывавшего в португальские колонии судна. В наших колониях беглецов еще можно было отыскать, но в Бразилии это и невыполнимо, и бессмысленно. Тем не менее, лорд Бартоломью пылал местью, на которую и спустил свое немалое состояние. Кроме того, он пил, что немало приблизило его кончину. Чудовищно расстроенные имения перешли к кузену покойного, человеку очень дельному. Новому лорду удалось выправить положение и около ста лет ваше семейство процветало. Затем за дело взялись твои дед и отец, следствием чего и является наш разговор.
– Это я помню, – счел уместным ввернуть Гарри, и сэр Фрэнсис удовлетворенно улыбнулся.
– Забудь, – потребовал он. – Леди не бежала в Америку и не увозила драгоценности и золото. Ее вместе с возлюбленным, хотя в том, что это был именно возлюбленный, я не настаиваю, убил мучимый ревностью супруг. Лорду Бартоломью удалось отвести подозрения прежде всего благодаря исчезновению знаменитых на всю Англию драгоценностей. Скоропостижная смерть убийцы и то, что наследнику пришлось начинать с чистого листа, доказывают, что сокровища Морноу лежат там, где их спрятали. Теперь самое время вспомнить о леди Анне. Вспоминай!
– Я знаю только, что она жила и умерла католичкой, и ее очень любил муж.
– Ничего другого нам и не требуется. Когда Генрих Восьмой, вот уж неприятный был джентльмен, принялся изводить католиков, во многих приличных домах появились особые тайники, где хозяева прятали священников и монахов. Более чем вероятно, что леди Анна не рассталась со своим духовником, а муж никогда ей не перечил. Хозяйка Морноу не могла себе позволить умереть раньше короля, ведь тогда человек, которого она спасала, был бы обречен. Но сидеть годами в заточении очень неприятно, другое дело, если ты можешь работать, принимать гостей, гулять. Из тайника должно быть не менее двух выходов – в комнаты хозяйки, и в парк, а там имелась часовня. Когда Тюдор ополчился на папу, ее снесли, и леди Анна нисколько против этого не возражала. Тогда же в доме случился пожар, после которого начались некоторые переделки.
Я полагаю, хозяева таким образом скрыли обустройство тайника, секрет которого леди Анна передала своему старшему сыну. Времена были непростые, и хотя нравы постепенно смягчались, знать, что тебя не застигнут врасплох, было приятно. О дальнейшем можно лишь гадать. Либо пропавшая леди, для простоты я буду называть ее Маргарет, приспособила тайник для любовных свиданий, либо лорд Бартоломью вспомнил о нем, когда потребовалось спрятать якобы похищенные ценности. Ты хочешь что-то сказать?
– Сэр Фрэнсис, я надеюсь… надеюсь, что вы правы!
– Леди Анна наверняка бы выразила иную надежду. Что ее потомки не нарушали заповедей.
– Искать в северном крыле?
– И в парке, бывшая часовня несомненно сообщалась с домом. Лорд Бартоломью хранил свою тайну больше двенадцати лет, у него было время избавиться от трупов и замести следы. Не думаю, что выход из тайника в дом, в отличие от хода в сад, уцелел. Известно, что лорд сперва заколотил комнаты супруги, а потом принялся их переделывать. Якобы для наследника, но сэра Винсента при жизни старого хозяина туда не пускали. Поймите, Гарри, я не говорю, что вам будет легко…
– А если… – испугался Гарри, – если они все-таки бежали?
– Хорошо, – вздохнул сэр Фрэнсис, – давай рассуждать. Ни Маргарет, ни ее возможный возлюбленный, а это был молодой человек из хорошей семьи, искренне привязанный к родным, не дали о себе знать даже после смерти лорда. Допустим, они начали новую жизнь или погибли на чужбине, в Бразилии было, есть и будет множество диких зверей и преступников, но остается объяснить поведение якобы покинутого супруга. К счастью, в те времена чуть ли ни все вели дневники и ваш предок не исключение, его журналы хранятся в библиотеке Морноу, прочитайте на досуге. Сэр Винсент шел на поводу у всеобщего мнения и не сомневался в бегстве леди и бессильной ярости лорда, но природная наблюдательность заставляла отмечать некоторые странности.
Лорд Бартоломью не жалел средств на агентов, которые регулярно присылали ему из колоний отчеты. Наследник видел эти письма – они неделями лежали на письменном столе, так и не будучи распечатаны.
Считалось общеизвестным, что лорд Бартоломью жаждет мести. Последние годы он много пил, часто впадая в невменяемое состояние. Если бы он гонялся за воображаемыми любовниками, не было бы ничего удивительного, но он запирался в южном крыле и кричал, что не даст себя арестовать, а с дьяволом разберется без посредников. Такое поведение естественно не для оскорбленного мужа, а для опасающегося разоблачения преступника.
Мало того, лорд приглашал в имение то католических священников, то шарлатанов и выписывал трактаты о загробном мщении, что опять-таки наводит на определенные выводы. Однажды сэр Винсент оказался свидетелем вроде бы индусского ритуала, после чего предпринял попытку покинуть Морноу, однако лорд Бартоломью уговорил его остаться. Ты еще сомневаешься?
– Нет! – мысленно Гарри уже простукивал стены. – Нет. Сэр Фрэнсис, а почему вы… вы не занялись этим сами или с папой?
– Я обиделся. Видишь ли, это была первая из решенных мной загадок. До того были случаи с пропавшим пугалом и заживо ощипанным петухом, но они могли разве что развлечь арендаторов. Я решил подарить клад твоей матери на свадьбу и случайно услышал, что она полагает меня «таким странным». Тогда я еще не понимал выгоды подобного положения.
– Сэр Фрэнсис… но какая выгода в том, что… Почему вы допускаете, чтобы… чтобы вас…
– Полагали сумасшедшим? – с прежней готовностью подсказал родич. – Это же очень просто! Сумасшедший свободен. Если не вешаться и не кусаться, можно заниматься тем, чем хочешь, и говорить, что думаешь. Кроме того так лучше для Глэдис, ведь когда за безумным родственником бесплатно приглядывает жена, это устраивает всех. Глэдис тоже спокойна, а, останься я дееспособен, высохшие достопочтенные лошади ее бы доконали.
Не пойми меня превратно, но большинство девиц и дам моего возраста ужасны, а ведь среди них немало тех, кто, будь я в своем рассудке и холост, до сих пор пытался бы выйти за меня замуж! Кроме того, Глэдис не страдает от осознания своего бесплодия. Простолюдины разумны и полагают, что больные люди, как и больные овцы, не должны плодиться, так что и тут очень удобно, но тебе пора. Если ты, само собой, не хочешь встретиться с Эндрю.
– Эндрю?
– Сын издателя нашей «Кроникл», я, кажется, о ней упоминал. Эндрю приносит мне местные загадки, а потом печатает ответы. Разумеется, под своим именем, но гонорар получает Глэдис, и его не облагают налогом. Поверь, это надежней клада, который может развратить.
5
Вернувшись в Морноу, Гарри узнал, что мать вняла-таки советам докторов и отбывает в Бат вместе с кузиной Прюденс. Молодой человек два вечера выслушивал, что надлежит сделать, но, не успела осесть поднятая увозящим дам экипажем пыль, умчался в Лондон на поиски спасителя.
Дворецкий Хайчетеров сообщил, что мистер Хьюго только что вернулся с континента и остановился в отеле «Охотничий Хлыст». Гарри бросился туда и застиг приятеля в обществе полного кудреватого господина средних лет. Доверия оный господин не внушал и уходить не торопился, пришлось спуститься в буфет выпить чаю. Это пришлось кстати – Гарри ничего не ел с самого утра и изрядно проголодался, к тому же требовалось подумать. Хью был замечательным малым, но вращался, мягко говоря, в не слишком респектабельных кругах. Так было не всегда: когда тринадцатилетний Гарри впервые увидел двадцатилетнего Хью, тот проходил положенный приличному молодому человеку курс наук, но с куда большим прилежанием занимался кулачным боем и был не прочь кое-чему поучить младшего братца и его однокашника. Энтони от бокса был в восторге, но Гарри уже тогда полагал, что джентльмену следует проводить свой досуг несколько иначе. Морноу сам не понял, как они с Хью умудрились сдружиться, наверное, их сблизила неожиданная смерть Энтони… Правда, последний год друзья не виделись – Гарри был поглощен своей любовью, а Хью… После смерти отца Хью ушел из дома и стал выступать в призовых поединках. Его в какой-то мере понимали: дела Хайчетеров оказались совершенно расстроены, но в обществе принимать перестали, да Хьюго туда и не стремился.
– Сэр, – мальчик в форменной охотничьей куртке учтиво поклонился, – вас просят в одиннадцатый номер.
– Быстро ты меня нашел, – весело бросил Хьюго, – можно сказать, что я растроган. Как ты узнал, что я вернулся, наши афиши все еще не в чести!
– Я даже не знал, что ты уезжал.
– Надо же… Я вообще думал осесть в Америке, но, кажется, боксу вышло послабление, а я, что ни говори, старушку Англию ценю. Так что решил попробовать, хотя с этим, – Хайчетер поднял пару странного вида перчаток, потряс и запустил через всю комнату, – чувствуешь себя псом в наморднике.
– А… – протянул Гарри, которого бокс занимал даже меньше, чем обычно. – Этот господин, что был у тебя… Ты ему доверяешь?
– Более чем. Мистер Леви отличный малый! Все, что можно сказать о нем дурного, это то, что он не ест бекон. Странная она, эта высшая воля. Избрать из всех народов один и лишить его свинины…
– Наверное. Мой профессор любит рассуждать на подобные темы. Хью, мне нужна твоя помощь, речь идет о жизни и смерти…
– Хочешь кого-то убить?
– Одного американца, который собрался жениться на Летти. На Летиции Вилкенгем… Ну и чушь же я сказал, самому страшно! Хью, дело в том, что мой сумасшедший родич на самом деле большая умница. Тебя он, кстати говоря, считает настоящим джентльменом и согласен, чтобы ты мне помогал.
– А я согласен с ним. Тот, кто оскорбит этого достойного человека, может рассчитывать на мой коронный боковой. Так что я должен сделать?
– Помоги мне найти клад.
6
– Ничего не выйдет, – безнадежно произнес Гарри, – через неделю сэр Герберт объявит о помолвке, и все будет кон…
– Спокойно, – прикрикнул Хью. – Сэр Фрэнсис не ошибся во мне, хотя ни разу меня не видел, значит, он и в другом не ошибается. А мы с тобой не можем быть глупей спившегося убийцы, который даже паровой машины не знал.
– Мы не глупее, – Морноу невольно улыбнулся, – просто у лорда Бартоломью было двенадцать лет, и его никто не трогал. Если бы мы только могли снести стену в курительной. Тайник должен быть там!
– Несомненно, – кивнул Хью, – нижний коридор длинней верхнего вместе с комнатой. Потайные лестницы часто устраивают вокруг каминных труб, а камин там был, только наш душегуб его перенес. Еще немного и я эту чертову стену отколочу… Пошли, подышим!
Хайчетер галопом бросился вниз по лестнице, Гарри припустился за ним, но догнал только возле холмика, увенчанного построенной при отце беседкой.
– Мы тут уже смотрели, – напомнил Морноу, – и ничего.
– Было б «чего», его бы нашли, когда строили этот эдемчик. Мы знаем, что внизу что-то есть, но надо копать. Мы знаем, что в доме что-то есть, но надо долбить… Лорд Винсент и его потомки порезвились на славу, но тайника не нашли, а его не может не быть, иначе зачем бы леди Анне переживать твоего тезку-многоженца? Смелая все же была женщина, а может и нет, просто выбирая, кого бояться, выбрала не Тюдора, а бога. Это теперь нет ничего страшнее полиции… Постой-ка! Ее-то лорд Бартоломью и боялся!
