Текст книги "Смертельный удар"

Автор книги: Роман Злотников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Знаешь, когда я вижу, как ты, такой сильный, могущественный, после очередной выходки нашего сына растерянно смотришь на него, то у меня сердце заходится от счастья. Наверно, если бы ты и дома был тем грозным Великим Гроном, я бы не смогла тебя так любить.

Грон почувствовал, как его губы сами собой растягиваются в глупую улыбку. Толла наклонилась к нему, нежно обвила руками и поцеловала так, что он почувствовал, будто сердце сейчас выпрыгнет из груди.

– Иди, мальчик ждет тебя. – И она чуть отстранилась. Грон некоторое время приходил в себя, потом сел на постели и, на мгновение замерев, сказал:

– Знаешь, в том мире я уже был и воином, и командиром, и достаточно высоким руководителем, а кроме того, мужем и любовником, но вот отцом… Отцом я впервые стал именно здесь, и… я счастлив.

Она, улыбаясь, понимающе взмахнула своими огромными ресницами. Грон вскочил, накинул тунику и вышел из комнаты.

Югор сидел на диванчике в Зале совета и с серьезным видом рассматривал завитки на барельефе в виде листьев платана. Заслышав шаги, он повернулся и не спускал глаз с отца, пока тот не подошел и не сел рядом. Сын посмотрел в глаза отцу:

– Папа, мне кажется, что меня уже пора учить воинскому делу.

Сказать по правде, Грон ожидал чего-то подобного, а потому не был особенно ошарашен.

– А почему ты считаешь, что начинать нужно именно с военного дела?

– Ну а как? – удивленно произнес мальчик. – Ведь когда я вырасту, то стану великим воином и завоюю весь мир.

– А зачем? – полюбопытствовал Грон.

– Что зачем?

– Зачем тебе весь мир?

Мальчик несколько мгновений напряженно думал над этим вопросом, потом осторожно ответил:

– Для славы.

– Что ж, достойный ответ, – заметил Грон. – Ну вот ты добился своего. Завоевал мир. Что дальше?

Мальчик внимательно смотрел на него:

– Я не знаю.

Грон задумался. Сын начал задавать серьезные вопросы и, похоже, пока получал на них не совсем правильные ответы.

– Скажи мне, Югор, как ты думаешь, а я могу завоевать весь мир?

Мальчик ответил сразу и со всей возможной убежденностью:

– Конечно.

– А почему я этого не делаю?

Мальчик некоторое время размышлял над столь непростым вопросом, потом просиял и ответил:

– Тебе уже и так достаточно славы. Грон усмехнулся:

– Ты не совсем прав. Главная причина в другом. Я тоже не знаю, что с этим миром делать потом, после того как я его завоюю.

– Ты-ы-ы? – удивленно протянул мальчик.

Грон старательно сохранял на лице серьезную мину. А затем задал сыну новый вопрос:

– Как ты думаешь, Франк овладел воинским делом? У мальчика восторженно сверкнули глазенки.

– О, да!

– А Дорн?

– Конечно.

– Не хуже, чем я?

– Франк!.. – Мальчик умолк. Франк был для него непререкаемым авторитетом в военной области, да и Дорн, которого он всегда видел в доспехах и при оружии, тоже числился в мастерах меча. Поэтому он чуть не ляпнул отцу что-то вроде того, что на их фоне он смотрится слишком бледно. Однако сдержался и произнес только: – Нет, папа, не хуже.

Грон усмехнулся:

– А почему тогда они подчиняются мне? Югор задумался:

– Наверно, ты сильнее. Грон покачал головой:

– Возможно, ты прав, но если даже я сильнее, чем Франк и Дорн в отдельности, вдвоем они вполне могут меня одолеть.

Мальчик возмутился:

– Но ты же Великий Грон!

– А почему?

Югор снова задумался, потом честно признался:

– Я не знаю.

Грон погладил его по голове:

– Знаешь, Югор, то, что я тебе сейчас скажу, может сначала показаться тебе неправильным, но когда-нибудь ты поймешь… – И он медленно произнес: – Не стремись заставить людей подчиняться тебе. Постарайся сделать так, чтобы люди сами признали тебя своим властителем.

Мальчик некоторое время серьезно смотрел ему в глаза: – Я запомню, папа.

Грон прижал сына к груди. Этот маленький человечек просто поразил его своей способностью к рассуждению.

После разговора с Толлой Грон принял решение подыскать сыну хорошего учителя, и к исходу луны во дворец прибыл известный философ и ритор Паникапей Роулийский.

В эту весну Грон покинул семью несколько позже обычного. Этому были свои причины. Ко Дню весеннего поцелуя базиллиса Элитии с супругом и свитой прибыла в Сомрой. К моменту прибытия базиллисы, которая со свитой и двором разместилась во дворце систрарха, на это время перебравшегося в загородную виллу, все местные таверны и постоялые дворы были забиты столичной аристократией и местными Всадниками, а также многочисленной челядью систрархов всех крупных городов юга. Подобное столпотворение было вызвано тем, что Грон решил этой весной отправиться на север на корабле. А для элитийцев это был случай впервые увидеть корабли, которые уничтожили горгосский флот. За Гроном должен был прибыть отряд из двух десятков дирем и около сорока унирем. Хотя, конечно, не все эти корабли участвовали в прошлогоднем сражении, но иначе и быть не могло. После того боя уцелело всего три диремы и чуть меньше четырех десятков унирем, однако они привели в Герлен почти три десятка захваченных триер, а потери бойцов составили всего четверть от общей численности. Поэтому к нынешней весне они смогли восстановить флот, и теперь он насчитывал двадцать три диремы и около сотни унирем.

В День весеннего поцелуя весь город вышел к морю. Гавань Сомроя окружали два длинных мыса, из-за которых город и считался лучшим портом на южном побережье Элитии. Когда на проложенной сквозь толпу реддинами дороге появилась колесница с семьей базиллисы, от приветственных криков, казалось, рухнут небеса. Жители Сомроя помнили, как пять лет назад в город ворвались «длинные пики» и спасли тысячи людей от страшного горгосского плена. Поэтому крики: «Да здравствует Грон!», «Грон – наш базиллиус!» – звучали не менее часто и громко, чем «Да здравствует базиллиса!». Толла лукаво смотрела на мужа и наконец произнесла:

– Почему бы тебе не утешить свой народ и не принять наконец диадему власти?

Грон усмехнулся:

– Вечно ты хочешь меня захомутать, сначала женила, а теперь в базиллиусы тянешь.

Югор, который стоял на небольшой скамеечке у самого бортика, поддерживаемый могучей отцовской рукой, и время от времени махал ручкой толпе, повернул к ним возбужденное лицо и удивленно спросил:

– Папа, но ведь ты же говорил, что люди должны сами признать тебя своим властителем. Вот они и признали!

Толла рассмеялась:

– Вот видишь, милый, я теперь не одна. Так что тебе не отвертеться.

Грон сокрушенно вздохнул и погладил мальчика по голове. Это было первое появление Югора на людях, но то ли действовало всеобщее возбуждение, то ли на толпу также сработало его детское обаяние, наповал разившее всякого, кто первый раз видел его умненькое личико, но вскоре приветственные крики в его адрес стали звучать даже громче, чем в адрес его родителей. Наконец колесница достигла временного амфитеатра, построенного у пирсов из больших кедровых бревен.

Когда они заняли свои места, Толла спросила:

– Ну, где же твой флот?

В это мгновение из толпы послышались возбужденные крики:

– Смотрите, смотрите!

– Паруса!

– Корабли!

Толпа качнулась в сторону моря. Все напряженно всматривались в морскую даль. Югор от возбуждения даже вскочил к отцу на колени и, обняв его за шею, вытаращил глаза. Из-за дальнего мыса на морскую гладь величественно выплывали высоконосые корабли с длинными мачтами с серо-голубыми косыми парусами на них. Вдоль бортов были вывешены круглые Щиты с ярко начищенными умбонами, а два ряда длинных весел мерно двигались, разбрасывая по бортам стремительно двигавшихся кораблей блистающие ожерелья брызг. Толпа невольно ахнула. Эти корабли почти ничем, кроме двойного ряда весел, не напоминали привычные очертания элитийских дирем. Несколько мгновений над толпой висела тишина, а потом громко грянули восторженные крики. Грон улыбнулся. Да, теперь у них был флот, который мог справиться с любым противником на морских просторах. Он поднял к глазам подзорную трубу и всмотрелся в лица людей, стоящих на рулевой площадке «Росомахи». Грон сразу узнал Гамгора, а вот лицо кормчего заставило его удивленно присвистнуть. У рулевого весла, сосредоточенно насупив густые брови, стоял Тамор. Ярко начищенная кольчуга привычно обтягивала его широкие плечи, а губы сложились в какую-то странную гримасу напряженности и усмешки. Грон повел окуляром вдоль строя, но нигде не было видно унирем. Он опустил трубу и обвел взглядом горизонт, потом всмотрелся в противоположную сторону. Ну точно. Гамгор задумал эффектный трюк. Пока все взоры были прикованы к приближающимся диремам, униремы, завалив мачты, крались вдоль побережья ко входу в гавань. К подзорной трубе протянулась ручка Югора.

– Папа, я хочу посмотреть.

Грон поднес окуляр к глазу ребенка, закрыв другой своей ладонью.

– Ой, папа, как они близко!

В это мгновение униремы достигли входа в гавань, и от прохода между молами послышался мерный звон бронзового била, которым боцманы задавали гребцам атакующий темп. Толпа ахнула. Униремы за десять гребков набрали максимальную скорость и помчались к берегу, слегка приподнимая нос при каждом гребке. Люди восторженно заорали. Униремы приближались все ближе, стремительно вырастая из моря, будто настоящие морские драконы. Толпа на берегу заволновалась, и стоявшие в первых рядах попятились, стараясь освободить место мчащимся на них морским драконам. На такой скорости корабли могли выскочить на берег целиком. Но люди волновались напрасно. Когда до берега остался, казалось, всего один бросок копья, резкие звуки била мгновенно прекратились, а над палубами унирем послышались зычные голоса боцманов. Весла, которые мгновение назад стремительно несли корабли к берегу, подняв тучи брызг, образовавших над морской гладью причудливо сверкающую стену, резко затормозили, обдав стоящих у кромки берега морской водой. Затем униремы, двигаясь кормой вперед, медленно разошлись в стороны, открыв взглядам двойную колонну дирем, величественно входивших в гавань. Толпа на мгновение замерла, а потом из десятков тысяч глоток вырвался восторженный вопль, затмивший все, что было исторгнуто ранее. Грон рассмеялся:

– Ну, сегодня Гамгор превзошел самого себя. Пожалуй, я бы не смог придумать ничего столь зрелищного.

Толла улыбнулась:

– Ну, в некоторых областях ты являешься очень изобретательным.

Конечно, Югор не смог упустить такого момента и живо спросил:

– В каких, мама?

Грон снова почувствовал смущение, но Толла нежно обняла сына и спокойно ответила:

– Я тебе потом расскажу, ладно? Мальчик кивнул и тут же повернулся к отцу:

– А можно я залезу на корабли? Грон взял его на руки:

– Конечно, сын. Корабли пробудут в порту еще два дня, так что мы с тобой успеем посмотреть все самое интересное.

Диремы остановились в сотне локтей от берега. А униремы отошли назад и встали между ними. От «Росомахи» отделилась двенадцативесельная лодка и поплыла к берегу. В центре стоял Гамгор. Когда лодка остановилась в двух локтях от пирса, Гамгор легко перескочил на доски и, стремительно шагая, двинулся в сторону ложи, в которой находился Грон. Взбежав по нескольким ступенькам, капитан вытянулся перед Гроном и, вскинув руку в приветствии Корпуса, громко доложил:

– Мой командор, флот по вашему приказанию прибыл в порт Сомрой и готов сопровождать вас.

Грон шагнул вперед и под новый взрыв восторженных криков обнял Гамгора.

Вечером они собрались вчетвером. Грон, Франк, Толла и Гамгор. Войдя в небольшой зал, Франк и Гамгор застали Толлу и Грона за семейной сценой. Грон сидел, откинувшись, в кресле, а Толла, наклонившись к нему, сердито говорила:

– Все твои отговорки не заслуживают внимания, и, если ты еще помнишь, большую часть своей жизни я провела все-таки не во дворце.

Грон, ласково улыбаясь, указал подбородком в сторону вошедших:

– Если ты еще не поняла, что меня не удастся переубедить, то давай пока отложим продолжение разговора. Толла сердито фыркнула и отвернулась. Грон указал Франку и Гомгору на кресла:

– Садитесь, парни. – И обратился к Гамгору: – Ну, старина что нового случилось за зиму?

Гамгор хмыкнул:

– Много чего. Ты умеешь заводить людей. – И продолжил – Ладно, слушай по порядку.

Когда Гамгор закончил, Грон на несколько мгновений задумался.

– Все это хорошо, но мне непонятно, почему Орден никак не реагирует. Он не может сдаться так быстро. Но если ты говоришь, что этой весной патрульные униремы не заметили даже венетских пиратов у нашего побережья… То я не понимаю, что они задумали… И это меня очень тревожит… Кто прибыл с тобой из команды Яга? Слуй?

Гамгор отрицательно покачал головой:

– Нет, он никого не прислал, а Слуй последнее время стал для Яга чем-то вроде тени. Да и сам Яг… – Он замолчал.

– Что? – напряженным голосом спросил Грон.

– Мне кажется, – проговорил Гамгор, – что за эту зиму у нас в Корпусе слишком сильно увеличилось число предателей.

Грон встал, подошел к окну и некоторое время напряженно вглядывался в морскую даль, потом кивнул каким-то своим мыслям и слегка расслабился. Чуть погодя, будто и не было разговора о Яге, он продолжил:

– Меня не оставляет ощущение, что горгосский флот служил только прикрытием для каких-то иных, более опасных действий. Но я никак не могу понять – для каких… – Он резко повернулся от окна: – Нам надо быть готовыми к новой войне, хотя я пока не могу себе представить, кого они смогут двинуть против нас. Горгос ослаб и уже не обладает достаточным флотом для переброски войск. Венеты изначально были слабее, а сейчас… Нет, не вижу.

Франк задумчиво потер ладонью подбородок:

– А может, все не так масштабно? Может, они просто хотят тайно добраться до тебя? А все остальное просто пыль в глаза.

– Вполне возможно. – Грон повернулся к Толле: – Вот поэтому я никогда не беру вас с собой в Атлантор. Я хочу, чтобы в тот момент, когда это произойдет, вы были в безопасности.

Толла гордо вскинула голову и посмотрела на него долгим взглядом, и каждый, кто находился в комнате, ясно понял, что означал этот взгляд. Грон пару секунд держался, а потом отвел глаза:

– Пойми, мне нужно еще несколько лет. Потом должно стать полегче.

Толла вздохнула и опустила глаза:

– Прости. Не думай. Мы выдержим.

Когда поздно вечером они расходились по своим покоям, каждый чувствовал, что день, начавшийся столь прекрасно, принес с собой ощущение чего-то страшного, что пока таилось в будущем, но уже было неотвратимым, как закат солнца.

Грон понял, что случилось что-то неладное, еще на траверзе Фероса. Впрочем, не он один. Гамгор, не первый раз за последние три дня внимательно вглядывавшийся в горизонт, озабоченно произнес:

– Не могу понять, почему мы до сих пор не встретили ни одной патрульной униремы.

Грон, которого тоже одолевали тревожные предчувствия, кивнул и вдруг, будто решив окончательно поверить своим ощущениям, бросил сквозь зубы:

– Эскадре: боевая готовность, перестроиться ордером «Сеть».

Выслать боевое охранение.

Гамгор мгновение недоуменно смотрел на него, потом, поняв, что Грон вовсе не думает проверять боевую выучку, заорал команды сигнальщику. Спустя полчаса эскадра, до того шедшая четырьмя кильватерными колоннами, стала, внешне суетливо и хаотично, но на самом деле быстро и четко, перестраиваться в боевой порядок. Стройные кильватерные колонны унирем распались на привычные пятерки, на весла села свежая смена, и все облачились в кольчуги. А ящики с плотно пригнанными крышками, в которых хранился закрепленный по-штормовому боезапас баллист и катапульт, были открыты и их содержимое приготовлено к использованию. Быстро темнело. Грон приказал уменьшить ход и не зажигать огней. Он намеревался выйти на траверз Зубьев дракона к рассвету. И вскоре очертания кораблей, загасивших все огни, кроме узко направленных кормовых и ратьер-пар, исчезли за пеленой мелкой мороси, нередкой по весне в этих краях.

Всю ночь шли под парусами. Море будто вымерло. В водоворотах у Зубьев дракона, как всегда, крутило какие-то бревна, обломки и обрывки парусины, но Грону показалось, что в этот раз их было слишком много, и он приказал увеличить ход. С одной стороны, это было не очень разумно, поскольку иметь на веслах усталых гребцов во время боя значило сразу дать врагу преимущество, но он чувствовал, что надо торопиться. На горизонте не было заметно ни одного корабля, и даже рыбачьи лодки, для которых погода была если и не идеальной, то вполне приемлемой, сейчас не попадались на глаза. Все свободные от вахты торчали у бортов, пытаясь заметить хотя бы один корабль словно загадав, что если это произойдет, то ожидание чего-то страшного, будто тяжкий груз повисшее на душах людей, останется только несбывшимся кошмаром. Но возбужденные возгласы, раздававшиеся время от времени, очень быстро умолкали, поскольку замеченные корабли в конце концов оказывались патрульными униремами их же эскадры, которых сменили со своей позиции другие корабли. Когда на горизонте показался знакомый мыс, за которым располагалась Герленская бухта, напряжение достигло предела. Грон выслал вперед две пятерки и приказал эскадре взять мористее и немного уменьшить ход. Наконец от дозора пришел сигнал: «Путь безопасен», и Грон почувствовал, что у него гора свалилась с плеч. Но тут же снова насторожился, потому что униремы, вместо того чтобы войти в гавань, оттянулись мористее и остались там поджидать подхода Грона. Когда «Росомаха» обогнула мыс, он понял, почему они это сделали. Гамгор, стоявший рядом с ним, невольно охнул. А Тамор, которого он нарочито не замечал и который за все время похода не проронил ни слова, скрипнул зубами и пробормотал:

– Ну, клянусь оком Сама…

Порта не было. Крепость угрюмо возвышалась над пустынной гаванью, сразу притягивая взгляд пятном крепко запертых и обожженных ворот. Вместо длинных пирсов и крепких причалов из воды, будто гнилые зубы самого Саиттана, торчали обгоревшие пеньки, а на месте складов и пакгаузов, выстроенных в стороне от стен крепости, на дальнем конце бухты, чернели огромные проплешины с головешками. Грон резко пролаял:

– Эскадре оставаться на месте. Мне – лодку. – Потом повернулся к Тамору: – Что скажешь, адмирал, чья работа?

Тот вздрогнул и удивленно воззрился на Грона, на мгновение обескураженный почти позабытым им обращением «адмирал», но тут же быстро пришел в себя:

– Не знаю, командор, я бы сказал, что после разгрома горгосцев никого способного на это в море не осталось. Венетам не пройти незаметно вокруг всей Элитии. Южные страны не имеют серьезного флота. Матросские пираты вряд ли заберутся в такую даль, а ситаккцы… Ситаккцы всегда ходят двойками, и, чтобы собрать из них эскадру, способную совершить ЭТО, должно произойти чудо. Впрочем… – он криво усмехнулся, – как говорят у нас в Корпусе: «Все когда-нибудь происходит в первый раз». В этот момент подошел Гамгор:

– Лодка готова.

– Отведи эскадру дальше от берега, – сказал Грон. – Я думаю, что нападавшие ушли, но на всякий случай лучше иметь больше пространства для маневра. Сигнал, что можно входить, – три «зеро». Когда дам – отправь на патрулирование четыре пятерки, с остальными можешь входить.

Гамгор разинул было рот, собираясь возразить, но Грон так боднул его взглядом, что капитан промолчал. Командор, подойдя к борту, ухватился за канат и скользнул в лодку. Прыгая на волнах, она ходко пошла к берегу. Грон разглядел на берегу несколько десятков вытянутых овальных пятен, большинство из которых были остатками унирем, но несколько явно относилось к другим кораблям. Лодка ткнулась в присыпанный пеплом песок берега. Грон соскочил с носа и, слегка проваливаясь, двинулся к воротам, марая калиги пеплом. Когда он подошел к воротам, со стены была скинута веревка и голос Яга прорычал: – Грон, ворота заложены камнем, тебя втянут наверх. Грон несколько мгновений рассматривал ворота, потом поднял голову вверх. Не то чтобы он ждал предательства со стороны Яга, но все это очень напоминало ловушку. Он разозлился. А пошли все боги в задницу. Все равно, если это действительно ловушка и история с воротами вымысел, то даже если он войдет в ворота, эскадра не успеет прийти к нему на помощь. Десяток гребцов в лодке не продержатся достаточно долго. Даже если их не снимут стрелки со стен. Он ухватился за веревку и, поднимаемый сильными руками, поплыл вверх, отталкиваясь ногами от стены. Когда он оказался у обреза зубца, Яг протянул ему руку и рывком выдернул наверх. Грон перевел дух и окинул взглядом крепостной двор. Кое-где были видны следы пожара, а от обширной конюшни в дальнем углу двора остались только обгоревшие бревенчатые стены. Грон сумрачно покачал головой и спросил невпопад:

– Коней-то успели вывести? Яг скривился:

– Не всех.

Грон вздохнул и двинулся к лесенке, ведущей вниз со стены.

– Дай сигнал на корабли – три «зеро», и пошли, расскажешь кто надрал вам зад.

После того как Яг закончил рассказ, Грон сокрушенно спросил:

– Кто инструктировал экипажи патрульных унирем?

– Я, – сумрачно ответил Яг.

– И что ты им приказал?

– Как обычно, не допустить корабли к Герлену. Грон вздохнул:

– Яг, Яг, какие духи заставили тебя влезть в это дело? Ведь ты же не моряк, да и давно уже не воин. Ведь Гамгору не приходит в голову, что он лучше тебя сумеет разобраться в твоей паутине. Зачем ты полез в дело, в котором не очень разбираешься?

Яг совсем помрачнел. А Грон задал новый вопрос:

– Сообщение в Западный бастион передали?

Яг дернул головой в жесте, слегка напоминавшем отрицание.

– Почему?

– Я не знал, сколько они здесь задержатся… Они могли бы устроить засаду.

– Яг! Ты хочешь сказать, что полная дивизия да еще гарнизон Герлена не смогли бы!.. – Он замолчал, изумленно глядя на него.

Яг насупился, и Грон понял, что тот не хотел никому сообщать о своем позоре. И это стоило им верфи.

– А кто снял дозорного с маяковой башни? Яг заерзал:

– Я подумал, что раз уж так… К тому же на сторожевой… А на море… После того как мы разгромили горгосцев… – Он замолчал, потом, тяжело вздохнув, произнес: – Я.

– Со сторожевой море видно плохо, – возразил Грон. – Она у стены, обращенной к степи, потому и дозорная площадка развернута к степи. – Но, сообразив, что всякие разговоры опоздали, просто махнул рукой. Яг еще больше насупился. Они помолчали. Потом Грон глухо спросил: – Почему никого не прислал с эскадрой? Или информация, собранная Смуратом, тебя не интересует?

Яг пожал плечами:

– Здесь было много работы. К тому же все, что имеет Смурат, он прекрасно рассказал тебе.

Это было уже слишком. Грон почувствовал, что вот-вот сорвется. Он сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, и, немного успокоившись, протянул руку и потрепал Яга по плечу: – Ладно, старина, тебе сильно досталось за последнее время. Иди отдохни, я все поправлю.

Яг сморщился, будто глотнул ослиной мочи, и, ни слова не говоря, вышел из кабинета. А Грон понял, что своей последней фразой нанес ему тяжелую обиду, но ничего, чтобы исправить положение, сейчас в голову не пришло, да и не до того было. А потом он забыл о том, как окончился этот разговор.

Спустя два часа он собрал старших офицеров. Всех, кроме Яга. Когда Грон сделал знак, разрешающий садиться, капитан Икамор, один из тех, кто пришел тогда с Гамгором, остался стоять, возмущенно сверкая глазами. Грон поднял на него вопросительный взгляд. Икамор глубоко вздохнул и заговорил:

– Я требую наказания полковника Яга. Всю зиму он влезал в те дела, в которых ничего не смыслит. А после отхода эскадры все взял в свои руки. И то, что мы понесли такие потери, лежит на его совести. – Он перевел дух и продолжил: – Когда ситаккцы ворвались в гавань, он запретил открывать стрельбу из катапульт, заявив, что мы можем повредить свои собственные корабли, а когда униремы были захвачены вместе с пирсами, отказался дать команду на использование зажигательных снарядов. Потом не позволил сделать ночную вылазку, чтобы дать возможность мастерам с верфи укрыться в крепости и… – Тут он заметил жест Грона и осекся.

– Я благодарю капитана Икамора за подробный доклад, но я все это уже знаю, – сказал Грон и веско добавил: – От самого полковника Яга.

Капитан растерялся, но, повинуясь повелительному жесту, уселся на место. Грон слегка потянул установившуюся паузу, потом заговорил:

– Как, когда и кого наказать, я решу сам, сейчас наша задача сделать так, чтобы потери были максимально быстро восстановлены. – Он обвел взглядом сидящих за столом, потом принялся задавать вопросы, ни к кому особо не обращаясь: – Каковы потери среди корабельных мастеров?

– Осталось около сорока человек, те, кому удалось спрятаться в скалах.

– Остальные?

– Часть убита, но большинство, примерно две трети от общего числа, увезены ситаккцами.

– Значит, не все потеряно, – заметил Грон. – Какие сведения о численности нападавших? – И он повел взглядом по лицам подчиненных, выслушивая от каждого известную тому цифру.

– Около трехсот галер.

– То же.

– По моей информации, меньше двухсот пятидесяти.

– Двести пятьдесят налетели на Герлен, остальные в это время патрулировали в море.

Грон подвел итог:

– Итак, триста. Наши потери? Ответил Гамгор:

– В гавани сожгли сорок три униремы и три диремы, еще четыре пятерки были на патрулировании. Пока не вернулась ни одна. На верфях в разной стадии готовности было еще семь дирем и двенадцать унирем.

Грон предполагал нечто подобное, но все равно болезненно скривился:

– Лихо. А сколько потеряли они?

Все переглянулись, потом Икамор осторожно предположил:

– Я думаю, около трех десятков.

Какое-то время все молчали, ошарашенные подобным соотношением.

– Итак, – заговорил Грон, – кучка пиратов нанесла нам больший урон, чем весь горгосский флот, и ушла почти безнаказанной. – Он обвел всех сумрачным взглядом, потом усмехнулся: – Ладно, не вешать носа, могло быть и хуже. Какие будут предложения?

Но за столом повисла гнетущая тишина. Грон оглядел понурые лица и, чуть повысив голос, произнес:

– Насчет не вешать носа – это приказ. Извольте выполнять, а сейчас, – он повернулся к Икамору, – какие потери среди экипажей?

Тот слегка воспрянул:

– Здесь как раз все почти нормально. Можем хоть сейчас поставить команды на сорок унирем и три диремы. К тому же со дня на день должен прийти маршевый полк из Западного бастиона с пополнением. После распределения у нас будет не менее шестидесяти полных экипажей, правда, – он криво усмехнулся, – без кораблей и, – он осторожно покосился на Грона, – без капитанов. Полковник Яг за зиму обвинил пятерых в измене и… Говорят, пока живы.

Грон нахмурил брови, но промолчал. Над столом снова повисла гнетущая тишина. Наконец Грон хлопнул ладонью по столу:

– Значит, так. В этом году шансов поквитаться у нас немного.

Хорошо, если доведем эскадру до сотни кораблей. Что пока маловероятно.

Икамор сердито буркнул:

– В прошлом году при Сомрое соотношение сил было не больше.

Но ему ответил Гамгор:

– Ситаккцы в морском деле сильнее горгосцев, да еще и бой будет в их водах. – И добавил с непонятной усмешкой: – Забудь… Пока Грон не прикажет обратное.

Грон хмыкнул:

– Ладно. Перейдем к делу. Гамгор, назначаю тебя комендантом крепости Герлен. Собери корабельных мастеров, подбери рукастых мужиков из экипажей и начинайте заготавливать материал для постройки кораблей. Я пошлю сообщение в Западный бастион, чтобы передали мою просьбу князьям и свободным бондам: пусть кто сможет – поделится с нами сухим лесом. Вернем на будущий год. – Грон повернулся к Икамору: – Тебе, капитан, особое задание. Возьмешь двенадцать унирем и пойдешь на юг вдоль побережья. В портовых городах наймешь пару сотен корабельных мастеров. Я хочу, чтобы через луну, максимум через полторы они были здесь.

Икамор согласно кивнул. Грон вновь обратился к Гамгору:

– Кроме того, пошли пятерку в Сомрой. Пусть предупредят купцов, что ситаккцы в этом году будут рыскать на гораздо большей территории, чем обычно. – Тут он осекся, будто в голове вспыхнула какая-то интересная мысль. – А ведь точно. Горгосцев нет. Нас они потрепали, так что даже если и знают о том, что у нас еще есть корабли, то не особо боятся. – Грон замолчал, напряженно над чем-то думая. Потом спросил Гамгора – Как ты думаешь, насколько быстро они смогут опять собрать эскадру?

Гамгор задумался:

– Надо поговорить с людьми, которые знают их лучше меня, скажем, с Тамором, но, по моему мнению, если они не увидят непосредственной угрозы Ситакке, то вообще не будут ее собирать.

Грон, поразмыслив, пробормотал:

– Хорошо.

Гамгор подмигнул Икамору, который еле сдерживал смех.

– Остальное решит комендант Гамгор, все свободны, – подвел итог Грон.

Вечером он вызвал Яга.

– Что за вина капитанов, которых ты схватил? Яг уперся в него тяжелым взглядом:

– Ты же сам посоветовал не лезть в те дела, в которых не разбираешься.

Грон с интересом посмотрел на своего полковника и откинулся на спинку кресла. Это было что-то новенькое. Яг впервые посылал его столь откровенно.

– Что ты хочешь этим сказать? Яг немного опомнился:

– Они обвиняются в измене.

– Я знаю, – кивнул Грон. И после небольшой паузы негромко произнес: – Я хочу увидеть их.

Яг еще мгновение сидел на стуле, потом тяжело поднялся и пошел к двери. Грон двинулся за ним.

Через два часа Грон вышел из камер и поднялся на стену. Яг, молча стоявший у парапета, даже не обернулся. Грон подошел и также молча встал рядом. Прошло несколько минут, прежде чем Яг спросил:

– Ты выпустишь их?

Грон кивнул и негромко поинтересовался:

– Как давно ты покидал Герлен, Яг? Тот настороженно покосился на Грона:

– Года четыре назад.

– Я хочу, чтобы ты проехал по крепостям, – сказал Грон. – Не разрешаю тебе никого арестовывать, и все, что ты узнаешь, – доложишь мне.

– Ты меня изгоняшь?

Грон отрицательно мотнул головой:

– Нет. На все путешествие я даю тебе две луны. Твои обязанности в Герлене пока будет исполнять Слуй.

– Но… – начал было Яг, однако Грон его перебил:

– Ты должен хорошенько разобраться в самом себе, Яг. Ты начинаешь видеть врагов там, где их нет.

– Они ругали Корпус, – насупился Яг. Грон усмехнулся:

– Если ты вспомнишь, я сам это делаю довольно часто.

Грон стоял у стены, завешенной большим куском плотной, выбеленной льняной ткани, на которой толстыми линиями были вычерчены береговые очертания северной и центральной частей Срединного моря.

– Ваша задача обойти Ситакку с запада и начать атаковать пары галер, рыскающих со стороны Горгосского и Ибарского проливов. Будьте осторожны. Постарайтесь, чтобы ситаккцы как можно дольше не догадывались, кто их уничтожает. Даже если вы займете удобное положение для атаки, но вероятность обнаружения вашей принадлежности к Корпусу будет достаточно высока, я советую не начинать такую атаку. – Он обвел взглядом лица сидящих перед ним капитанов. – После достижения траверза горгосского порта Нграмк, отряд разойдется на двойки, после чего каждая двойка будет действовать самостоятельно. Возвращение не позднее чем через две луны после начала активных действий. И не гонитесь за количеством. Даже если вы уничтожите хотя бы одну пару «акул» – этого будет достаточно.